Фениксята не могли замёрзнуть и простудиться, но редкий пушок успел насквозь промокнуть. – Ну вот, точно мокрая курица… или цыплёнок! А где Адриан? Они же вместе играли. Вон, на снегу прожоги и проталины.
Инара растерянно огляделась в поисках второго сорванца.
– Они же ещё не могут в телепортацию, хвала Альтерре…
– Увы, могут, – из портала шагнула усталая, задумчивая Элайна, держащая на руках праведно спящего маленького крылатика. – Только ещё не могут это контролировать, быстро теряют силу и моментально отрубаются. К маме с папой захотел, соскучился, телепортировался. Всё совещание менталистам сорвал. Или скрасил, Эйр давно так не смеялся. Ну, держите своего шалопая, а у меня ещё дела и своих таких двое.
Элайна передала малыша Рэю и исчезла. Инара облегченно вздохнула. Наконец-то можно выпить кайфхэ в тишине и покое, пока эти маленькие разбойники не придумали новую шалость.
Справиться с крылатыми ребятишками ещё как-то удавалось, пока они не начали летать. С детками, которые способны телепортироваться, неодарённой старушке уже не сладить. Даже бескрылый внучкин сыночек, Ильвас, проявлял ледяной дар. Малыш мог заморозить кашу, если она ему не нравилась, превратить ванну в глыбу льда, когда не хотел купаться, шустро сбежать босиком по снегу до самого катка или бесстрашно дёргать Линдси и Арса за хвосты. От чего Иола и пожилые супруги поначалу были в полуобморочном состоянии. Но этот сорванец хотя бы не летает и ничего не поджигает, как соседская девочка Эльмина, дочка двух Огненных. Лишь бы от крылатиков дурного не набрался, вроде телепортации.
Когда этот детский сад собирался вместе, включая двойняшек Правящей четы – единственной бабушкой, способной с ними сладить, оставалась Химера. В остальном, пока родители шалунов были заняты, с детишками помогали Рэй и Ритен, брат Элайны. Без их помощи и присмотра, эти детки перевернули бы всю Альтерру, и гиперкуб впридачу. Но когда малыши вечером у камина выпрашивали сказку, тихо засыпали у огня, обнимали бабулю крошечными ручонками и крылышками – Инару переполняло счастье, и не было ничего дороже. А когда ребятишки гостили у альвиронской родни – она начинала скучать по этим неугомонным пострелятам.
Рэй тоже зачастил в гиперкуб, несмотря на то, что там Химера, плюс два измерения, гоняют по полигону и заставляют учиться. А может, именно поэтому. Юный Творец стремился стать сильным. По-настоящему, а не только на фоне малышей, котят рахши и собственной бабушки. Потеря родителей и кошмар, пережитый в застенках военных лабораторий Альянса, заставили повзрослеть и изменили его необратимо.
Он снова, с нуля, учился улыбаться, радоваться, верить в добро и заново жить. У него появились друзья, интересы, цели, даже мечты и свои рахши, о чем он и мечтал не смел. Но той детской наивности и беспечности в нём не осталось. Рэй понимал, а может чувствовал оголёнными нервами и сенсорами, что где-то рядом маячит война. И готовился. Лишь бы больше никогда не быть беспомощной жертвой и дать отпор любым врагам. Защитить свой новый дом, родных и близких, милых беззащитных малявок и двухвостых пушистиков, всех и всё, что ему дорого. Именно поэтому он отказался от стирания памяти, хотя Летта предлагала. Он выбрал помнить.
Летта улыбнулась своей древней, светлой, немного грустной и очень тёплой улыбкой, с отблесками янтаря и космической печали. Лишь уютно укрыла его под своим крылом, как под большим зонтом.
«Можно оставить воспоминания, но разотождествить их с эмоциями. Убрать с души шрамы, как Веймар сделал со мной. Память останется, но просто как набор фактов и единиц опыта. Ты будешь помнить, но не будешь страдать, это перестанет мешать жить. Будто было давным-давно и вовсе не с тобой, как дурной сон или страшная сказка, – ощутив, что мальчик колеблется, Летта небрежно пожала крылатыми плечиками. – Это не трусость и не слабость, а взрослый выбор и ответственность. Про Айрона знаешь? – Рэй кивнул. Про сумасшедшего маньяка, которым стал сильнейший глава рода Варос, и его печальный итог на Альтерре знали все. – А ты нам с мужем бесконечно дороже, чем какой-то Айрон. Как я могу тебя обмануть или предложить тебе что-то плохое? Притом, это обратимо. Не понравится – верну всё как было. Ты же дитя Веймара, его частичка, а значит, и моя. Если мне не веришь, его спроси. Да хоть саму Альтерру»
– Верю, – тихо ответил Рэй.
И никогда об этом не пожалел.
…Альтерра. Территории Огненного рода Ассари
– А как всё начиналось… – усмехнулась Элайна, потягивая горячий ароматный кайфхэ. Поджав под себя ноги, она устроилась в кресле-качалке на берегу лесного озера. Напротив, в точно таком же кресле, расположилась проекция сознания живой планеты. Теперь, когда Альтерра полностью восстановилась, она могла проявляться не только в месторождениях. Время застыло вокруг серебристым хрусталем. Редкий миг покоя. – Одинокая наемница, очередное задание там, куда не всякий навигатор доведет, череда испытаний, ледяные задницы, возомнившие себя центром Вселенной… Хорошо хоть одну из этих задниц жизнь и огненная птичка перевоспитала. Даже не верится, что всего чуть меньше четырех лет прошло, а столько всего поменялось.
– Тебя послушать, так можно подумать, что ты чем-то недовольна, – поддержала легкий тон собеседницы Альтерра.
– Я просто твоя любимая дочь, поэтому могу себе позволить брюзжать.
– Вы все мои любимые дети, и ты это прекрасно знаешь.
– Неужели Творцы не на особом счету? – лукаво улыбнулась Правительница. – Им ты уделяешь гораздо больше времени и внимания.
– Лана-Лана, – покачала головой Альтерра. – Ты ведь всё прекрасно знаешь, зачем требуешь от меня какие-то доказательства?
– Может, завидую, что во мне нет силы Творца? – прищурившись, спросила Элайна.
Ей нравилось слегка поддразнивать прародительницу. Похоже, им обеим это нравилось. Остальные одаренные всё же испытывали больше трепета при общении с божеством.
– В каждом из вас есть частица моего дара, – спокойно ответила полупрозрачная собеседница. – Неважно, в чем этот дар выражен. Просто начинающим Творцам сейчас больше нужна моя помощь. Один долгое время жил, запутавшись в собственной паутине. Второй и вовсе долго был отрезан от силы… – она ненадолго замолчала. Взгляд сиреневых глаз устремился куда-то сквозь время и пространство. Бывшая наемница поежилась. В такие моменты она наиболее остро ощущала, что Альтерра – далеко не подружка, забежавшая на чашку кайфхэ. – Я создавала вас свободными. Свободными, сильными и разумными. Клетки вокруг собственного разума вы строите сами. Да и что бы это был за мир, отними я у вас свободу воли?
– Некоторым она точно не нужна, – буркнула Элайна.
– Творцам нужна. Иначе мы бы никогда не стали теми, кто мы есть, – Альтерра мягко улыбалась, глядя на временами слишком беспокойную Огненную дочь. – Все ошибаются, Лана, – это неотъемлемая часть пути. В том числе и пути Творца. Похоже, мы ошибаемся даже чаще других. Я помню Веймара острым, как свежий излом льда. Закрытым. Полным ярости и ненависти. Он умел ненавидеть так, как умеют только те, кто когда-то верил и любил. Он ненавидел меня тоже – не осознанно и не словами, но всем своим существом. За то, что я жила, пока его мир рушился. За то, что не вмешалась раньше. За то, что позволила ему дойти до края. Создатели не имеют права на иллюзии. И он тоже своих лишился, а это процесс болезненный. Не все умеют достойно переносить боль.
– Понимаю, и я давно простила Веймара, – серьезно сказала Элайна. – Да и сложно увидеть в нем что-то от прежнего главы Ледяного рода. Разве что картины… И всё же я не понимаю, каково это – одновременно быть и созданием, и творцом.
– Непросто, – согласилась Альтерра. – Но, с другой стороны, все мы – Творцы собственной жизни и судьбы. Каждый может построить прекрасный дворец, даже из обломков разбившихся надежд. Возможно, когда-нибудь Веймар или Рэй станут создателями нового мира. Пока же их дар – искра, а не солнце. Но я равно горжусь вами всеми: и тобой, и Эйром, и Веймаром, и Элиссой, и огненной девочкой, что едва не рассталась не только с собственной жизнью, но и с жизнями нерожденных детей, чтобы спасти детей моих. Вам всем многое пришлось пройти и преодолеть, чтобы соткать паутину гармоничную и сияющую. Цепочки ваших поступков сплели идеальный узор.
– Да и ты умело тасовала вероятности, правда?
– Всё живое в Мультиверсуме хочет жить. Я не исключение.
Закатились за горы две звезды, дарившие свет живой планете. На темнеющем небе стали появляться звезды. В домах зажглись огни. Где-то вдалеке пропела печальную трель птица, провожая очередной день. Жизнь продолжалась.
– Жизнь продолжается, – озвучила мысль собеседницы Альтерра. – Пути каждого из вас не завершены. Они и не должны быть завершены. Наверняка нас ждут новые испытания. Но я верю, что вместе мы справимся.
А если когда-нибудь кто-то из вас снова оступится – я выдержу. Мы выдержим.
Если поднимется выше – поддержу.
Если станет примером – буду гордиться и радоваться.
Если станет ошибкой – помогу исправить.
Такова моя природа. Как Творец и мать я не стану диктовать вам рецепты счастья. Таких рецептов просто не существует. Но я дам тем, кто готов принимать, тот самый свет, что не жжёт, а греет.
Тихо шептали о чем-то далекие галактики, гулял в кронах деревьев легкий ветерок и мурлыкали у каминов рахши. Нагулявшись и наигравшись за день, засыпали в кроватках малыши. Отдыхали после насыщенного дня взрослые. Вспоминали молодость старики. Жизнь продолжалась.
Где-то в своей личной квази-реальности, собственной карманной Вселенной, двое счастливых шли вдоль кромки прибоя изогнутого океана. Воздух дышал жасмином и морской солью. Ласковые волны что-то сонно шептали песчаному берегу, а в чёрном зеркале текли, расходились и сплетались в сети бесчисленные паутинки движущихся звёзд. Первый микромир, который двое новорождённых влюблённых богов сотворили вместе. Поцелуй — тёплый, неторопливый, как замершее полотно двумерного времени. Только они и этот миг, и этого сверхдостаточно.
… Возвращаться из города–камня в твой город-сад, где листва – ожившие яшма и малахит, где становятся обетованными небеса, где приручены звери всех четырех стихий. Возвращаться покорно, неся за собой ветра, крылья шпилей и крыш, янтарные сны морей, говорить здесь с тобою, мой чудотворный храм, мой священный грааль, жемчужина в серебре. Открывать твои створки, идти за тобой туда, где не будет печали, поскольку не будет лжи. Ты хранишь меня так, как небо хранит звезда, в глубине которой оно разбудило жизнь. Возвращаться, как память – до теплой росы в глазах, возвращаться – как странник, с зеленым листком в руке. Возвращаться из города –камня в твой город–сад.
И любить тебя на истинном языке.
(Кот Басё)
Инара растерянно огляделась в поисках второго сорванца.
– Они же ещё не могут в телепортацию, хвала Альтерре…
– Увы, могут, – из портала шагнула усталая, задумчивая Элайна, держащая на руках праведно спящего маленького крылатика. – Только ещё не могут это контролировать, быстро теряют силу и моментально отрубаются. К маме с папой захотел, соскучился, телепортировался. Всё совещание менталистам сорвал. Или скрасил, Эйр давно так не смеялся. Ну, держите своего шалопая, а у меня ещё дела и своих таких двое.
Элайна передала малыша Рэю и исчезла. Инара облегченно вздохнула. Наконец-то можно выпить кайфхэ в тишине и покое, пока эти маленькие разбойники не придумали новую шалость.
Справиться с крылатыми ребятишками ещё как-то удавалось, пока они не начали летать. С детками, которые способны телепортироваться, неодарённой старушке уже не сладить. Даже бескрылый внучкин сыночек, Ильвас, проявлял ледяной дар. Малыш мог заморозить кашу, если она ему не нравилась, превратить ванну в глыбу льда, когда не хотел купаться, шустро сбежать босиком по снегу до самого катка или бесстрашно дёргать Линдси и Арса за хвосты. От чего Иола и пожилые супруги поначалу были в полуобморочном состоянии. Но этот сорванец хотя бы не летает и ничего не поджигает, как соседская девочка Эльмина, дочка двух Огненных. Лишь бы от крылатиков дурного не набрался, вроде телепортации.
Когда этот детский сад собирался вместе, включая двойняшек Правящей четы – единственной бабушкой, способной с ними сладить, оставалась Химера. В остальном, пока родители шалунов были заняты, с детишками помогали Рэй и Ритен, брат Элайны. Без их помощи и присмотра, эти детки перевернули бы всю Альтерру, и гиперкуб впридачу. Но когда малыши вечером у камина выпрашивали сказку, тихо засыпали у огня, обнимали бабулю крошечными ручонками и крылышками – Инару переполняло счастье, и не было ничего дороже. А когда ребятишки гостили у альвиронской родни – она начинала скучать по этим неугомонным пострелятам.
Рэй тоже зачастил в гиперкуб, несмотря на то, что там Химера, плюс два измерения, гоняют по полигону и заставляют учиться. А может, именно поэтому. Юный Творец стремился стать сильным. По-настоящему, а не только на фоне малышей, котят рахши и собственной бабушки. Потеря родителей и кошмар, пережитый в застенках военных лабораторий Альянса, заставили повзрослеть и изменили его необратимо.
Он снова, с нуля, учился улыбаться, радоваться, верить в добро и заново жить. У него появились друзья, интересы, цели, даже мечты и свои рахши, о чем он и мечтал не смел. Но той детской наивности и беспечности в нём не осталось. Рэй понимал, а может чувствовал оголёнными нервами и сенсорами, что где-то рядом маячит война. И готовился. Лишь бы больше никогда не быть беспомощной жертвой и дать отпор любым врагам. Защитить свой новый дом, родных и близких, милых беззащитных малявок и двухвостых пушистиков, всех и всё, что ему дорого. Именно поэтому он отказался от стирания памяти, хотя Летта предлагала. Он выбрал помнить.
Летта улыбнулась своей древней, светлой, немного грустной и очень тёплой улыбкой, с отблесками янтаря и космической печали. Лишь уютно укрыла его под своим крылом, как под большим зонтом.
«Можно оставить воспоминания, но разотождествить их с эмоциями. Убрать с души шрамы, как Веймар сделал со мной. Память останется, но просто как набор фактов и единиц опыта. Ты будешь помнить, но не будешь страдать, это перестанет мешать жить. Будто было давным-давно и вовсе не с тобой, как дурной сон или страшная сказка, – ощутив, что мальчик колеблется, Летта небрежно пожала крылатыми плечиками. – Это не трусость и не слабость, а взрослый выбор и ответственность. Про Айрона знаешь? – Рэй кивнул. Про сумасшедшего маньяка, которым стал сильнейший глава рода Варос, и его печальный итог на Альтерре знали все. – А ты нам с мужем бесконечно дороже, чем какой-то Айрон. Как я могу тебя обмануть или предложить тебе что-то плохое? Притом, это обратимо. Не понравится – верну всё как было. Ты же дитя Веймара, его частичка, а значит, и моя. Если мне не веришь, его спроси. Да хоть саму Альтерру»
– Верю, – тихо ответил Рэй.
И никогда об этом не пожалел.
***
…Альтерра. Территории Огненного рода Ассари
– А как всё начиналось… – усмехнулась Элайна, потягивая горячий ароматный кайфхэ. Поджав под себя ноги, она устроилась в кресле-качалке на берегу лесного озера. Напротив, в точно таком же кресле, расположилась проекция сознания живой планеты. Теперь, когда Альтерра полностью восстановилась, она могла проявляться не только в месторождениях. Время застыло вокруг серебристым хрусталем. Редкий миг покоя. – Одинокая наемница, очередное задание там, куда не всякий навигатор доведет, череда испытаний, ледяные задницы, возомнившие себя центром Вселенной… Хорошо хоть одну из этих задниц жизнь и огненная птичка перевоспитала. Даже не верится, что всего чуть меньше четырех лет прошло, а столько всего поменялось.
– Тебя послушать, так можно подумать, что ты чем-то недовольна, – поддержала легкий тон собеседницы Альтерра.
– Я просто твоя любимая дочь, поэтому могу себе позволить брюзжать.
– Вы все мои любимые дети, и ты это прекрасно знаешь.
– Неужели Творцы не на особом счету? – лукаво улыбнулась Правительница. – Им ты уделяешь гораздо больше времени и внимания.
– Лана-Лана, – покачала головой Альтерра. – Ты ведь всё прекрасно знаешь, зачем требуешь от меня какие-то доказательства?
– Может, завидую, что во мне нет силы Творца? – прищурившись, спросила Элайна.
Ей нравилось слегка поддразнивать прародительницу. Похоже, им обеим это нравилось. Остальные одаренные всё же испытывали больше трепета при общении с божеством.
– В каждом из вас есть частица моего дара, – спокойно ответила полупрозрачная собеседница. – Неважно, в чем этот дар выражен. Просто начинающим Творцам сейчас больше нужна моя помощь. Один долгое время жил, запутавшись в собственной паутине. Второй и вовсе долго был отрезан от силы… – она ненадолго замолчала. Взгляд сиреневых глаз устремился куда-то сквозь время и пространство. Бывшая наемница поежилась. В такие моменты она наиболее остро ощущала, что Альтерра – далеко не подружка, забежавшая на чашку кайфхэ. – Я создавала вас свободными. Свободными, сильными и разумными. Клетки вокруг собственного разума вы строите сами. Да и что бы это был за мир, отними я у вас свободу воли?
– Некоторым она точно не нужна, – буркнула Элайна.
– Творцам нужна. Иначе мы бы никогда не стали теми, кто мы есть, – Альтерра мягко улыбалась, глядя на временами слишком беспокойную Огненную дочь. – Все ошибаются, Лана, – это неотъемлемая часть пути. В том числе и пути Творца. Похоже, мы ошибаемся даже чаще других. Я помню Веймара острым, как свежий излом льда. Закрытым. Полным ярости и ненависти. Он умел ненавидеть так, как умеют только те, кто когда-то верил и любил. Он ненавидел меня тоже – не осознанно и не словами, но всем своим существом. За то, что я жила, пока его мир рушился. За то, что не вмешалась раньше. За то, что позволила ему дойти до края. Создатели не имеют права на иллюзии. И он тоже своих лишился, а это процесс болезненный. Не все умеют достойно переносить боль.
– Понимаю, и я давно простила Веймара, – серьезно сказала Элайна. – Да и сложно увидеть в нем что-то от прежнего главы Ледяного рода. Разве что картины… И всё же я не понимаю, каково это – одновременно быть и созданием, и творцом.
– Непросто, – согласилась Альтерра. – Но, с другой стороны, все мы – Творцы собственной жизни и судьбы. Каждый может построить прекрасный дворец, даже из обломков разбившихся надежд. Возможно, когда-нибудь Веймар или Рэй станут создателями нового мира. Пока же их дар – искра, а не солнце. Но я равно горжусь вами всеми: и тобой, и Эйром, и Веймаром, и Элиссой, и огненной девочкой, что едва не рассталась не только с собственной жизнью, но и с жизнями нерожденных детей, чтобы спасти детей моих. Вам всем многое пришлось пройти и преодолеть, чтобы соткать паутину гармоничную и сияющую. Цепочки ваших поступков сплели идеальный узор.
– Да и ты умело тасовала вероятности, правда?
– Всё живое в Мультиверсуме хочет жить. Я не исключение.
Закатились за горы две звезды, дарившие свет живой планете. На темнеющем небе стали появляться звезды. В домах зажглись огни. Где-то вдалеке пропела печальную трель птица, провожая очередной день. Жизнь продолжалась.
– Жизнь продолжается, – озвучила мысль собеседницы Альтерра. – Пути каждого из вас не завершены. Они и не должны быть завершены. Наверняка нас ждут новые испытания. Но я верю, что вместе мы справимся.
А если когда-нибудь кто-то из вас снова оступится – я выдержу. Мы выдержим.
Если поднимется выше – поддержу.
Если станет примером – буду гордиться и радоваться.
Если станет ошибкой – помогу исправить.
Такова моя природа. Как Творец и мать я не стану диктовать вам рецепты счастья. Таких рецептов просто не существует. Но я дам тем, кто готов принимать, тот самый свет, что не жжёт, а греет.
Тихо шептали о чем-то далекие галактики, гулял в кронах деревьев легкий ветерок и мурлыкали у каминов рахши. Нагулявшись и наигравшись за день, засыпали в кроватках малыши. Отдыхали после насыщенного дня взрослые. Вспоминали молодость старики. Жизнь продолжалась.
Где-то в своей личной квази-реальности, собственной карманной Вселенной, двое счастливых шли вдоль кромки прибоя изогнутого океана. Воздух дышал жасмином и морской солью. Ласковые волны что-то сонно шептали песчаному берегу, а в чёрном зеркале текли, расходились и сплетались в сети бесчисленные паутинки движущихся звёзд. Первый микромир, который двое новорождённых влюблённых богов сотворили вместе. Поцелуй — тёплый, неторопливый, как замершее полотно двумерного времени. Только они и этот миг, и этого сверхдостаточно.
… Возвращаться из города–камня в твой город-сад, где листва – ожившие яшма и малахит, где становятся обетованными небеса, где приручены звери всех четырех стихий. Возвращаться покорно, неся за собой ветра, крылья шпилей и крыш, янтарные сны морей, говорить здесь с тобою, мой чудотворный храм, мой священный грааль, жемчужина в серебре. Открывать твои створки, идти за тобой туда, где не будет печали, поскольку не будет лжи. Ты хранишь меня так, как небо хранит звезда, в глубине которой оно разбудило жизнь. Возвращаться, как память – до теплой росы в глазах, возвращаться – как странник, с зеленым листком в руке. Возвращаться из города –камня в твой город–сад.
И любить тебя на истинном языке.
(Кот Басё)
