- Ты снова в ванне? – едко осведомился Рик, заметив, что я отвлекся от блокнота.
- Скорее, в царстве Мун.
Я отогнал видение, в котором тащился за Саной мимо ярких витрин, груженный пакетами и коробками, и вернулся к чтению. Если таковым можно было назвать попытки отыскать смысл в отдельных словах и фразах, проступивших вокруг оставленного Ярой черного отпечатка ладони.
«С тех пр… …делия …ти год, но Михаэль продол… …скренне жаль юношу…».
«С тех пор, как пропала Корделия, прошел почти год, но Михаэль продолжает поиски. Мне искренне жаль юношу…». Думаю, я верно расшифровал частично смазанные строчки внизу страницы. Первая замеченная мною на испорченных страницах запись, хоть сколь-нибудь относившаяся к делу. Малоинформативная и до отвращения циничная: обман длился уже год, а Тисби «искренне сочувствовал» жениху Дэллы.
Дальше – несколько листов невразумительных каракуль. О каком-то посольстве, торжественном приеме и сплетнях при дворе. Обрывок записи о болезни короля, то ли очередной, одной из многих, коими Неудачник страдал на протяжении всей жизни, то ли той самой, последней, что свела Эдуарда в могилу. Страдания по «милой Анне».
Делать все равно было нечего, и я продолжил листать блокнот. Все, что казалось интересным, выписывал. К возвращению Саны таких выписок набралось на два листа.
Я предполагал, что покупки отнимут больше времени, но когда девушка тихо, чтобы не разбудить задремавшего Ричарда, вошла в комнату, я еще сидел за столом у окна, и света вполне хватало, чтобы читать, не зажигая свечей.
- Вы быстро, - удивился я. - Все купили?
- Да. Унго – просто чудо! – прошептала она, наклонившись ко мне.
- Я знаю.
- А это что? – заинтересовалась моим занятием Лисанна. – Сумел еще что-то выбрать?
Взяла один из листов и сощурилась, всматриваясь в слова: почерк у меня еще хуже, чем у покойного иллюзиониста.
- «Я присягал на верность стране и королю, но и предположить не мог, что придется доказывать эту верность таким образом», - с трудом разобрала она. – Думаешь, речь идет о…
- Возможно.
- А это уж точно: «…чувствовать себя героем легенды о Джанелл. Но героем я себя вовсе не ощущаю, а скорее…». Кем?
- Негодяем.
Я бы чувствовал себя именно так. Хотя нет, я бы и не взялся за подобное, несмотря на все клятвы.
В оправдание Натана Тисби можно заметить лишь то, что, судя по восстановленным мною записям, маг сам не был в восторге от поручений Эдуарда. Зато выказывал сочувствие «бедной женщине, ставшей жертвой невероятного по своей дерзости обмана».
«…Испытываю ли я удовольствие от этого? Не скажу, ибо…»
«Узнай она, и нам с Эдуардом вовеки не отмыться от грязи ее презрения…»
Королевский маг частенько задумывался об этом, раз уж уделял истории с Дэллой столько внимания в своих записях. Совесть у него все же была.
- «Она не ведает ни о чем и в душе своей остается чиста и безгрешна», - прочитала с листа Сана. – «А мне порой отчаянно не по себе в присутствии этой вестранской волчицы…». Почему вестранской, а не андирской?
- Для большинства олийцев, что Вестран, что Ро-Андир, все едино, - сонно ответил ей разбуженный нашими перешептываниями Рик.
Шаман сел на кровати, потянулся и, взглянув в окно, заметил, как и я:
- Вы с Унго быстро управились. А Яра еще спит?
- Уже нет. – Сана замялась. – Я сказала ей о бале. Она тоже хотела бы пойти. Я объяснила, что это может быть опасно…
- Ясно, - понял я без пояснений. – Рик, глаз с нее не спускать, пока нас не будет.
Саму Яру я увидел уже поздним вечером. Они с Лисанной ужинали в номере, а мы с Ричардом только-только вернулись из расположенной на первом этаже ресторации, как маленькая волчица, очевидно, услыхав или унюхав наш приход, заглянула в комнату.
- Джед, Сана просит, чтобы ты на нее посмотрел.
- Посмотрел? – Я не понял ни фразы, ни сопровождавшей ее лукавой улыбки.
- Волосы. – Яра показала себе на голову. – Она их снова… того…
Надеюсь, не очень «того». Нам же нужно, чтобы нас впустили во дворец. Или будем брать на испуг?
- Тебе понравится, - хихикнула мне вслед девчонка.
И не соврала.
Сана сидела на постели в освещенной десятком свечей комнате. Длинные локоны девушки струились по обнаженным молочным плечам потеками теплого шоколада и стекали на нежно-кремовый атлас. Десерт да и только.
- Ты очень… красивая, - улыбнулся я. На языке вертелось «вкусная», но я вовремя вспомнил правильное слово.
- Продавец сказал, что за несколько раз краска смоется. – Она опустила глаза. – Но если тебе нравится…
- Ты нравишься мне любой, - сказал я, в короткий миг вспомнив все ее превращения, от скромной девицы в дилижансе до отплясывающей у костров горянки.
- Я хотела, чтобы ты увидел, как будет в новом платье. – Сана поднялась, придерживая норовящий сползти наряд. – Но тут застежки сзади. Яра не смогла разобраться. Не поможешь мне?
- Да, конечно.
В первый момент меня не смутила деликатность просьбы, а потом, когда она развернулась спиной, медленно собрала и подняла вверх шоколадные пряди, открывая изящную шею, плечи, нежную кожу в длинном вырезе не застегнутого платья…
М-мун и все ее демоны!
Когда ворох кремового атласа с шуршанием опал на пол, я очнулся от странной, глупой мысли: «Что за мода теперь такая, что благовоспитанные девицы не надевают под бальные наряды белья?», до крови прикусил губу и лишь так сумел взять себя в руки… Фигурально выражаясь. А в реальности в руках я держал свое сокровище, дрожащее скорее от страха, нежели от страсти, и затопившая сердце нежность вытеснила все остальные чувства.
Милая моя, глупая…
Опустился на колени, подобрал упавшее платье и натянул на замершую передо мной девушку. Обнял. Слов не нашел, лишь прижал к груди. Милая моя, глупая, только посмей сейчас снова что-нибудь себе придумать.
- Джед…
Нет, только не плачь.
- Я люблю тебя. – Я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. – И все у нас еще будет, но не так.
Не в обшарпанном гостиничном номере, не тогда, когда ты сама уже сто раз пожалела об этой задумке и трясешься от ужаса.
- А если мы…
- Мы вернемся. Даже не сомневайся.
Лисанна
Главная резиденция герцогов Вестранских располагалась не в центре Ангера, как можно было бы предположить, а на окраине древней столицы. Дворец, бывший некогда королевским, стоял на скалистом берегу бурной реки и сам казался частью скалы: массивный, выстроенный из грубого серого камня, лишенный всякой вычурности и даже намека на изящество, он призван был являть собой силу и мощь Вестрана, а не состояние герцогской казны.
Даже невзирая на празднично развевающиеся флаги и украшенные цветами и лентами ворота, пугающее место. А вечерние сумерки и близкий шум разбивающейся о пороги воды усиливали это впечатление.
- Не бойся. – Джед ободряюще пожал мою ладонь. – У нас все получится.
Остаток ночи волк провел со мной. Мы говорили. Мы молчали. Успокоенная обещаниями я скоро забыла, зачем позвала его. Спустя время память вернулась, но… Он прав, а я повела себя глупо. К счастью, поутру было чем заняться кроме пустых сожалений. Да и Джед не оставил мне для них причин.
- Конечно, получится, - улыбнулась я ему.
Подозреваю, что улыбка вышла жалкой и испуганной, но пути назад не было.
К резиденции Вестранов мы намеренно приехали позже объявленного времени начала бала. Если до этого срока у ворот и толпились рвущиеся во дворец девицы, то к нашему появлению часть их была уже внутри, а те, кому не посчастливилось пройти, смирились с неудачей и разошлись по домам. Был риск, что и мне откажут, но, говоря без ложной скромности, оснований для этого я не видела. Выглядела я весьма неплохо, а в общении с охранявшими вход гвардейцами рассчитывала не только на природное обаяние.
- Кто такая? – не слишком вежливо поинтересовался молодой человек в парадном мундире. Очевидно, девушек, желавших попасть на праздник, мимо него сегодня прошло немало.
- Разве не видно? – спросила я кокетливо. – Прекрасная гусятница.
Очаровательная, можно сказать. А чары с утра опробованы трижды и, несмотря на то, что магия воздействия не является моей основной специализацией, а до недавнего я и вовсе считала, что любая магия мне не дана, все испытуемые продемонстрировали ожидаемый результат.
Да-да, именно такой: гвардеец хмыкнул в закрученный ус, приподнял фуражку и пригладил волосы. И не избежать бы мне расспросов и комплиментов, не заметь человек стоявшего за моей спиной Джеда.
- Гусятница, да? – Он еще раз обвел меня заинтересованным взглядом, прежде чем обратиться к оборотню: - А ты?
- Гусь, - буркнул мой сопровождающий, которому, кажется, не понравилось, что меня так пристально рассматривают. Но сразу же исправился: - Брат.
- Не похож, - стал в позу охранник.
Я взяла его под руку и отвела немного в сторону.
- Честное слово, дэй стражник, брат, - доверительно зашептала я ему на ухо. – По матери. А отцы у нас разные. Ника отец из метаморфов был, так что и брат у меня… Ну-у… Вы же знаете, какие они? Одну, сказал, никуда не пущу. А мне бы хоть одним глазком…
- Из метаморфов? – Гвардеец отдернул руку, которая через секунду должна была лечь мне на талию, через мое плечо поглядел на волка и поморщился. – Понимаю. Ну иди, веселись… Если получится.
Первую линию обороны, как назвал пост у ворот Джед, мы прошли, но расслабляться пока было рано.
- Уделите мне минутку, дэйни?
Мужчина лет сорока, в светском платье, полненький и лысоватый, вынырнул на ведущую к крыльцу аллею из-за куста сирени и вырос перед нами непреступной замковой стеной. Маг-чтец. Видящий.
- Доброго вечера, магистр. – Я присела в почтительном реверансе.
- Доброго-доброго. – Ярко-карие глаза человека сверлили во мне дыру, пытаясь разглядеть насквозь. – Не изволите ли представиться?
- Алисия Верн. Из госпиталя Святой Марты. Приехала в Ангер навестить семью и… - Я скромно опустила глаза. – И очень хотелось попасть на праздник.
Госпиталь Святой Марты самый большой в стране, там работает почти тысяча целителей, и даже если встретивший нас маг лично бывал в лечебнице, вряд ли он помнит всех тамошних лекарей поименно. А вот то, что я именно целительница, наверняка уже понял.
- Я не вижу на вас браслета, - заметил он.
- Простите. - Я еще больше потупилась. – Голубой цвет не подходит к наряду…
Мужчина снова оглядел меня. На сей раз с заметным пренебрежением: браслеты с голубым изображением феникса, мифической птицы, символизирующей лечение магией, носили целители самого низкого ранга.
- Идите, - бросил он коротко и опять скрылся за кустами.
Вторая линия обороны.
Дальше будет сложнее.
Уже на крыльце стало понятно, что помимо стражников и магов, чье пристальное внимание ощущалось буквально кожей, дворец охраняется защитными чарами. Но я все же больше побаивалась людей. Заклинания не способны распознать в лицо беглянку-княжну или обвиняемого в ее похищении оборотня, охранные паутинки не догадаются, что, пройдя в заполненный простолюдинами общий зал, ты только и думаешь, как прорваться в ту часть дворца, где принимает высокопоставленных гостей герцог. Самые сложные чары рассчитаны максимум на то, чтобы уловить признаки агрессии, злость и враждебные намерения. Нам можно было этого не опасаться: мы никому здесь не желаем зла, мы просто хотим поговорить…
А для этого нам нужно пробиться на закрытую половину!
- Вестран не скупится, - шепотом отметил, войдя в бальный зал, Джед.
Он придерживал меня под локоть, пока я растерянно и очаровано глазела по сторонам.
Огромное помещение, отведенное в дань традициям для приема неименитых горожан, точнее – горожанок, было украшено так, словно тут сегодня собрался цвет вестольской аристократии. Люстры в тысячи свечей озаряли праздничный зал, богатую драпировку стен, ломящиеся от угощения столы, вазы с цветами и ледяные скульптуры. Радостные блики играли на натертом до блеска паркете и дешевых украшениях присутствующих здесь дам – в большинстве своем молодых и привлекательных. Хорошо, что мы опоздали к основному отбору «гусятниц»: я никогда не переживала насчет своей внешности, но тут вынуждена была признать, что в таком скоплении красавиц могла и затеряться.
На балкончике под самым потолком устроился небольшой оркестр, звучала музыка, но пока негромко, и никто не танцевал. Очевидно, ждали появления виновника торжества. Ар-дэй Вильям должен будет выбрать одну из девушек и лично открыть бал.
Интересно, каковы мои шансы приглянуться будущему герцогу Вестранскому?
Хотя я на его месте не привередничала бы: с такой-то невзрачной и кислой физиономией. Да еще и художник ему, поди, польстил…
Высоченный портрет Вильяма висел на центральной стене. Наверное, чтобы «гусятницы» загодя могли рассмотреть, как тот выглядит, чтобы после не перепутать с кем-либо из гостей. В стороне от полотна, изображавшего наследника в полный рост и при полном параде висели портреты его родителей. Эрнест Вестранский представал красивым, осанистым мужчиной лет сорока-сорока пяти, с прямым носом, чуть выдающимся вперед квадратным подбородком, глубокими антрацитовыми глазами и роскошной гривой иссиня-черных волос едва заметно тронутых у висков сединой. Портрет герцогини разъяснял, в кого столь Вильям уродился таким неказистым: у нее был такой же, как у сына, нос картошкой, тонкие губы и маленькие глазки. А под пышным рыжим париком, очевидно, прятались жидкие мышасто-серые волосы. Это король Алвар когда-то женился по любви на бедной, но прекрасной гусятнице. А герцог Эрнест взял в жены младшую принцессу соседней державы… Что тут еще говорить?
Ой! Я вдруг поняла, что мысленно обсуждаю и осуждаю членов второй семьи в королевстве, и так как-то не по-доброму. Кажется, раньше я не была такой въедливой злюкой.
Чтобы отвлечься от недостойных мыслей, я отвернулась от портретов герцогской фамилии.
Но на соседней стене тоже висели портреты!
Хвала Создателю, на эти хоть было приятно посмотреть: юный король Дарен, ее величество Элма, сестра ар-дэя Эрнеста, и покойный король Эдуард.
Джед
- Тоже ищешь сходство? – спросил я у Саны, заметив, что она, как и я, рассматривает портрет Эдуарда.
- А оно есть?
Нет. Эд-Неудачник был статным голубоглазым блондином, а Яра, русоволосая и синеглазая, внешностью пошла в мать.
Дарен, к слову, тоже. В свою, естественно. Черты Вестранов явственно проступали в облике несовершеннолетнего короля: прямой нос, красиво очерченный рот, небольшая ямочка на подбородке. Если бы не голубые глаза и светлые волосы, унаследованные от покойного родителя, он смотрелся бы омоложенной копией дяди.
А ее величество Элма походила на брата так, как только может женщина быть похожа на мужчину без ущерба для своей природной красоты. Если Эрнест по праву мог служить эталоном мужественности, его сестра являла собой совершенную женственность, и художник, честь ему и хвала, сумел превосходно это показать. Мне доводилось видеть королеву воочию, и поклясться готов она была именно такой: утонченной и хрупкой, словно нежный цветок орхидеи… отлитый из высокопрочной стали. Я не поэт и не знаю, бывают ли такие цветы, но иначе описать бы ее не мог.
- Что будем делать? – Сана отвлеклась от портретов и развернулась ко мне.
- Сейчас сориентируемся.
Я пытался казаться спокойным, но удавалось это с трудом. Скрипач на балконе взял фальшивую ноту – словно по нервам прошелся смычком. Злосчастные бумаги оттягивали карман.
- Скорее, в царстве Мун.
Я отогнал видение, в котором тащился за Саной мимо ярких витрин, груженный пакетами и коробками, и вернулся к чтению. Если таковым можно было назвать попытки отыскать смысл в отдельных словах и фразах, проступивших вокруг оставленного Ярой черного отпечатка ладони.
«С тех пр… …делия …ти год, но Михаэль продол… …скренне жаль юношу…».
«С тех пор, как пропала Корделия, прошел почти год, но Михаэль продолжает поиски. Мне искренне жаль юношу…». Думаю, я верно расшифровал частично смазанные строчки внизу страницы. Первая замеченная мною на испорченных страницах запись, хоть сколь-нибудь относившаяся к делу. Малоинформативная и до отвращения циничная: обман длился уже год, а Тисби «искренне сочувствовал» жениху Дэллы.
Дальше – несколько листов невразумительных каракуль. О каком-то посольстве, торжественном приеме и сплетнях при дворе. Обрывок записи о болезни короля, то ли очередной, одной из многих, коими Неудачник страдал на протяжении всей жизни, то ли той самой, последней, что свела Эдуарда в могилу. Страдания по «милой Анне».
Делать все равно было нечего, и я продолжил листать блокнот. Все, что казалось интересным, выписывал. К возвращению Саны таких выписок набралось на два листа.
Я предполагал, что покупки отнимут больше времени, но когда девушка тихо, чтобы не разбудить задремавшего Ричарда, вошла в комнату, я еще сидел за столом у окна, и света вполне хватало, чтобы читать, не зажигая свечей.
- Вы быстро, - удивился я. - Все купили?
- Да. Унго – просто чудо! – прошептала она, наклонившись ко мне.
- Я знаю.
- А это что? – заинтересовалась моим занятием Лисанна. – Сумел еще что-то выбрать?
Взяла один из листов и сощурилась, всматриваясь в слова: почерк у меня еще хуже, чем у покойного иллюзиониста.
- «Я присягал на верность стране и королю, но и предположить не мог, что придется доказывать эту верность таким образом», - с трудом разобрала она. – Думаешь, речь идет о…
- Возможно.
- А это уж точно: «…чувствовать себя героем легенды о Джанелл. Но героем я себя вовсе не ощущаю, а скорее…». Кем?
- Негодяем.
Я бы чувствовал себя именно так. Хотя нет, я бы и не взялся за подобное, несмотря на все клятвы.
В оправдание Натана Тисби можно заметить лишь то, что, судя по восстановленным мною записям, маг сам не был в восторге от поручений Эдуарда. Зато выказывал сочувствие «бедной женщине, ставшей жертвой невероятного по своей дерзости обмана».
«…Испытываю ли я удовольствие от этого? Не скажу, ибо…»
«Узнай она, и нам с Эдуардом вовеки не отмыться от грязи ее презрения…»
Королевский маг частенько задумывался об этом, раз уж уделял истории с Дэллой столько внимания в своих записях. Совесть у него все же была.
- «Она не ведает ни о чем и в душе своей остается чиста и безгрешна», - прочитала с листа Сана. – «А мне порой отчаянно не по себе в присутствии этой вестранской волчицы…». Почему вестранской, а не андирской?
- Для большинства олийцев, что Вестран, что Ро-Андир, все едино, - сонно ответил ей разбуженный нашими перешептываниями Рик.
Шаман сел на кровати, потянулся и, взглянув в окно, заметил, как и я:
- Вы с Унго быстро управились. А Яра еще спит?
- Уже нет. – Сана замялась. – Я сказала ей о бале. Она тоже хотела бы пойти. Я объяснила, что это может быть опасно…
- Ясно, - понял я без пояснений. – Рик, глаз с нее не спускать, пока нас не будет.
Саму Яру я увидел уже поздним вечером. Они с Лисанной ужинали в номере, а мы с Ричардом только-только вернулись из расположенной на первом этаже ресторации, как маленькая волчица, очевидно, услыхав или унюхав наш приход, заглянула в комнату.
- Джед, Сана просит, чтобы ты на нее посмотрел.
- Посмотрел? – Я не понял ни фразы, ни сопровождавшей ее лукавой улыбки.
- Волосы. – Яра показала себе на голову. – Она их снова… того…
Надеюсь, не очень «того». Нам же нужно, чтобы нас впустили во дворец. Или будем брать на испуг?
- Тебе понравится, - хихикнула мне вслед девчонка.
И не соврала.
Сана сидела на постели в освещенной десятком свечей комнате. Длинные локоны девушки струились по обнаженным молочным плечам потеками теплого шоколада и стекали на нежно-кремовый атлас. Десерт да и только.
- Ты очень… красивая, - улыбнулся я. На языке вертелось «вкусная», но я вовремя вспомнил правильное слово.
- Продавец сказал, что за несколько раз краска смоется. – Она опустила глаза. – Но если тебе нравится…
- Ты нравишься мне любой, - сказал я, в короткий миг вспомнив все ее превращения, от скромной девицы в дилижансе до отплясывающей у костров горянки.
- Я хотела, чтобы ты увидел, как будет в новом платье. – Сана поднялась, придерживая норовящий сползти наряд. – Но тут застежки сзади. Яра не смогла разобраться. Не поможешь мне?
- Да, конечно.
В первый момент меня не смутила деликатность просьбы, а потом, когда она развернулась спиной, медленно собрала и подняла вверх шоколадные пряди, открывая изящную шею, плечи, нежную кожу в длинном вырезе не застегнутого платья…
М-мун и все ее демоны!
Когда ворох кремового атласа с шуршанием опал на пол, я очнулся от странной, глупой мысли: «Что за мода теперь такая, что благовоспитанные девицы не надевают под бальные наряды белья?», до крови прикусил губу и лишь так сумел взять себя в руки… Фигурально выражаясь. А в реальности в руках я держал свое сокровище, дрожащее скорее от страха, нежели от страсти, и затопившая сердце нежность вытеснила все остальные чувства.
Милая моя, глупая…
Опустился на колени, подобрал упавшее платье и натянул на замершую передо мной девушку. Обнял. Слов не нашел, лишь прижал к груди. Милая моя, глупая, только посмей сейчас снова что-нибудь себе придумать.
- Джед…
Нет, только не плачь.
- Я люблю тебя. – Я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно и уверенно. – И все у нас еще будет, но не так.
Не в обшарпанном гостиничном номере, не тогда, когда ты сама уже сто раз пожалела об этой задумке и трясешься от ужаса.
- А если мы…
- Мы вернемся. Даже не сомневайся.
Глава 27
Лисанна
Главная резиденция герцогов Вестранских располагалась не в центре Ангера, как можно было бы предположить, а на окраине древней столицы. Дворец, бывший некогда королевским, стоял на скалистом берегу бурной реки и сам казался частью скалы: массивный, выстроенный из грубого серого камня, лишенный всякой вычурности и даже намека на изящество, он призван был являть собой силу и мощь Вестрана, а не состояние герцогской казны.
Даже невзирая на празднично развевающиеся флаги и украшенные цветами и лентами ворота, пугающее место. А вечерние сумерки и близкий шум разбивающейся о пороги воды усиливали это впечатление.
- Не бойся. – Джед ободряюще пожал мою ладонь. – У нас все получится.
Остаток ночи волк провел со мной. Мы говорили. Мы молчали. Успокоенная обещаниями я скоро забыла, зачем позвала его. Спустя время память вернулась, но… Он прав, а я повела себя глупо. К счастью, поутру было чем заняться кроме пустых сожалений. Да и Джед не оставил мне для них причин.
- Конечно, получится, - улыбнулась я ему.
Подозреваю, что улыбка вышла жалкой и испуганной, но пути назад не было.
К резиденции Вестранов мы намеренно приехали позже объявленного времени начала бала. Если до этого срока у ворот и толпились рвущиеся во дворец девицы, то к нашему появлению часть их была уже внутри, а те, кому не посчастливилось пройти, смирились с неудачей и разошлись по домам. Был риск, что и мне откажут, но, говоря без ложной скромности, оснований для этого я не видела. Выглядела я весьма неплохо, а в общении с охранявшими вход гвардейцами рассчитывала не только на природное обаяние.
- Кто такая? – не слишком вежливо поинтересовался молодой человек в парадном мундире. Очевидно, девушек, желавших попасть на праздник, мимо него сегодня прошло немало.
- Разве не видно? – спросила я кокетливо. – Прекрасная гусятница.
Очаровательная, можно сказать. А чары с утра опробованы трижды и, несмотря на то, что магия воздействия не является моей основной специализацией, а до недавнего я и вовсе считала, что любая магия мне не дана, все испытуемые продемонстрировали ожидаемый результат.
Да-да, именно такой: гвардеец хмыкнул в закрученный ус, приподнял фуражку и пригладил волосы. И не избежать бы мне расспросов и комплиментов, не заметь человек стоявшего за моей спиной Джеда.
- Гусятница, да? – Он еще раз обвел меня заинтересованным взглядом, прежде чем обратиться к оборотню: - А ты?
- Гусь, - буркнул мой сопровождающий, которому, кажется, не понравилось, что меня так пристально рассматривают. Но сразу же исправился: - Брат.
- Не похож, - стал в позу охранник.
Я взяла его под руку и отвела немного в сторону.
- Честное слово, дэй стражник, брат, - доверительно зашептала я ему на ухо. – По матери. А отцы у нас разные. Ника отец из метаморфов был, так что и брат у меня… Ну-у… Вы же знаете, какие они? Одну, сказал, никуда не пущу. А мне бы хоть одним глазком…
- Из метаморфов? – Гвардеец отдернул руку, которая через секунду должна была лечь мне на талию, через мое плечо поглядел на волка и поморщился. – Понимаю. Ну иди, веселись… Если получится.
Первую линию обороны, как назвал пост у ворот Джед, мы прошли, но расслабляться пока было рано.
- Уделите мне минутку, дэйни?
Мужчина лет сорока, в светском платье, полненький и лысоватый, вынырнул на ведущую к крыльцу аллею из-за куста сирени и вырос перед нами непреступной замковой стеной. Маг-чтец. Видящий.
- Доброго вечера, магистр. – Я присела в почтительном реверансе.
- Доброго-доброго. – Ярко-карие глаза человека сверлили во мне дыру, пытаясь разглядеть насквозь. – Не изволите ли представиться?
- Алисия Верн. Из госпиталя Святой Марты. Приехала в Ангер навестить семью и… - Я скромно опустила глаза. – И очень хотелось попасть на праздник.
Госпиталь Святой Марты самый большой в стране, там работает почти тысяча целителей, и даже если встретивший нас маг лично бывал в лечебнице, вряд ли он помнит всех тамошних лекарей поименно. А вот то, что я именно целительница, наверняка уже понял.
- Я не вижу на вас браслета, - заметил он.
- Простите. - Я еще больше потупилась. – Голубой цвет не подходит к наряду…
Мужчина снова оглядел меня. На сей раз с заметным пренебрежением: браслеты с голубым изображением феникса, мифической птицы, символизирующей лечение магией, носили целители самого низкого ранга.
- Идите, - бросил он коротко и опять скрылся за кустами.
Вторая линия обороны.
Дальше будет сложнее.
Уже на крыльце стало понятно, что помимо стражников и магов, чье пристальное внимание ощущалось буквально кожей, дворец охраняется защитными чарами. Но я все же больше побаивалась людей. Заклинания не способны распознать в лицо беглянку-княжну или обвиняемого в ее похищении оборотня, охранные паутинки не догадаются, что, пройдя в заполненный простолюдинами общий зал, ты только и думаешь, как прорваться в ту часть дворца, где принимает высокопоставленных гостей герцог. Самые сложные чары рассчитаны максимум на то, чтобы уловить признаки агрессии, злость и враждебные намерения. Нам можно было этого не опасаться: мы никому здесь не желаем зла, мы просто хотим поговорить…
А для этого нам нужно пробиться на закрытую половину!
- Вестран не скупится, - шепотом отметил, войдя в бальный зал, Джед.
Он придерживал меня под локоть, пока я растерянно и очаровано глазела по сторонам.
Огромное помещение, отведенное в дань традициям для приема неименитых горожан, точнее – горожанок, было украшено так, словно тут сегодня собрался цвет вестольской аристократии. Люстры в тысячи свечей озаряли праздничный зал, богатую драпировку стен, ломящиеся от угощения столы, вазы с цветами и ледяные скульптуры. Радостные блики играли на натертом до блеска паркете и дешевых украшениях присутствующих здесь дам – в большинстве своем молодых и привлекательных. Хорошо, что мы опоздали к основному отбору «гусятниц»: я никогда не переживала насчет своей внешности, но тут вынуждена была признать, что в таком скоплении красавиц могла и затеряться.
На балкончике под самым потолком устроился небольшой оркестр, звучала музыка, но пока негромко, и никто не танцевал. Очевидно, ждали появления виновника торжества. Ар-дэй Вильям должен будет выбрать одну из девушек и лично открыть бал.
Интересно, каковы мои шансы приглянуться будущему герцогу Вестранскому?
Хотя я на его месте не привередничала бы: с такой-то невзрачной и кислой физиономией. Да еще и художник ему, поди, польстил…
Высоченный портрет Вильяма висел на центральной стене. Наверное, чтобы «гусятницы» загодя могли рассмотреть, как тот выглядит, чтобы после не перепутать с кем-либо из гостей. В стороне от полотна, изображавшего наследника в полный рост и при полном параде висели портреты его родителей. Эрнест Вестранский представал красивым, осанистым мужчиной лет сорока-сорока пяти, с прямым носом, чуть выдающимся вперед квадратным подбородком, глубокими антрацитовыми глазами и роскошной гривой иссиня-черных волос едва заметно тронутых у висков сединой. Портрет герцогини разъяснял, в кого столь Вильям уродился таким неказистым: у нее был такой же, как у сына, нос картошкой, тонкие губы и маленькие глазки. А под пышным рыжим париком, очевидно, прятались жидкие мышасто-серые волосы. Это король Алвар когда-то женился по любви на бедной, но прекрасной гусятнице. А герцог Эрнест взял в жены младшую принцессу соседней державы… Что тут еще говорить?
Ой! Я вдруг поняла, что мысленно обсуждаю и осуждаю членов второй семьи в королевстве, и так как-то не по-доброму. Кажется, раньше я не была такой въедливой злюкой.
Чтобы отвлечься от недостойных мыслей, я отвернулась от портретов герцогской фамилии.
Но на соседней стене тоже висели портреты!
Хвала Создателю, на эти хоть было приятно посмотреть: юный король Дарен, ее величество Элма, сестра ар-дэя Эрнеста, и покойный король Эдуард.
Джед
- Тоже ищешь сходство? – спросил я у Саны, заметив, что она, как и я, рассматривает портрет Эдуарда.
- А оно есть?
Нет. Эд-Неудачник был статным голубоглазым блондином, а Яра, русоволосая и синеглазая, внешностью пошла в мать.
Дарен, к слову, тоже. В свою, естественно. Черты Вестранов явственно проступали в облике несовершеннолетнего короля: прямой нос, красиво очерченный рот, небольшая ямочка на подбородке. Если бы не голубые глаза и светлые волосы, унаследованные от покойного родителя, он смотрелся бы омоложенной копией дяди.
А ее величество Элма походила на брата так, как только может женщина быть похожа на мужчину без ущерба для своей природной красоты. Если Эрнест по праву мог служить эталоном мужественности, его сестра являла собой совершенную женственность, и художник, честь ему и хвала, сумел превосходно это показать. Мне доводилось видеть королеву воочию, и поклясться готов она была именно такой: утонченной и хрупкой, словно нежный цветок орхидеи… отлитый из высокопрочной стали. Я не поэт и не знаю, бывают ли такие цветы, но иначе описать бы ее не мог.
- Что будем делать? – Сана отвлеклась от портретов и развернулась ко мне.
- Сейчас сориентируемся.
Я пытался казаться спокойным, но удавалось это с трудом. Скрипач на балконе взял фальшивую ноту – словно по нервам прошелся смычком. Злосчастные бумаги оттягивали карман.
