— Какая неожиданная и приятная встреча. Вы бы несказанно обрадовали меня, сказав, что где-то поблизости прячется еще и тэсс Эн-Ферро…
Тэсс Эн-Ферро тебе? Перебьешься.
— Что вы здесь делаете?
А что делаю я? Ему же стоит только рукой махнуть…
- О, это мы уже проходили - я раскрываю вам свои планы, а вы их ломаете. Хотя сегодня на вас нет слез демона и можно рискнуть. Думаю, вы оцените мой грандиозный замысел. Ловите!
Демоны б тебя драли, это же…
— Бомба?
— Двенадцать бомб, по шесть на каждом этаже.
— А где запалы?
— Они есть, не волнуйтесь. Магические запалы, которые я активирую, как только удостоверюсь в том, что ваши друзья из посольства возвратились от герцога и разошлись по своим комнатам…
Думай, Лар, думай, шевели извилинами… Сейчас он убьет меня, а потом вернется Гайли со своими приятелями и он убьет и их. Активирует бомбы и взорвет посольство… Стоп! А если мне удастся его опередить? Что, если я сам взорву посольство?..
— Сидэ Иоллар! Какая нелепая попытка, вы меня разочаровываете. Я же вам сказал, без меня они не взрываются. Нужно было хотя бы прицелиться получше, попали бы в голову.
Куда целился, туда и попал. Ну, давай, расскажи мне еще что-нибудь, потяни время…
— Помнится, я обещал вам и вашей подруге мучительную смерть - пора выполнять обещания. Вы умрете сейчас, а тэсс Эн-Ферро я отыщу попозже…
Помечтай, тварь. Помечтай. Правда времени у тебя не много. Девять…
— Темный ты, колдун.
Восемь, семь…
— Не в том смысле, что чернокнижник, а в смысле — необразованный. Я не знаю, какие ты там чары на бомбочки наложил, но думаю, законов физики они не отменяют.
Пять…
— Каких законов?
Четыре…
— Говорю же, темный ты. Ты разве не знаешь, что от огня железо нагревается, даже накаляется.
Три…
— Нагревается и пороховая смесь внутри шара, и когда она нагреется достаточно сильно…
Я бы, наверное, и лекции мог читать, как Лайс… Два, один…
— В общем, я не думаю, что хоть один эльф войдет в уже горящее посольство. Все как ты говорил: ты раскрываешь мне свои планы, а я их ломаю.
— Ты!..
Ноль.
— Вот и все. Найдешь ты ее, а как же! Сдохни, мразь!
А неслабо жахнуло! Принц патлатый вернется, скандал устроит. Вдруг еще и в колдуна не поверит? Подумает, демоны знают что. Что я со спичками баловался, а спички детям… Ладно, уходить пора: еще одиннадцать бомб осталось, сейчас как пойдут взрываться! И тварь эту с собой прихватить как доказательство, а то и правда не пове…
Ил! Милый, любимый, вставай же! Вставай, я тебе говорю! Если ты сейчас не очнешься… Ты не очнешься. Я уже видела это. Ты не очнешься и останешься в этой темноте навсегда. Любимый мой, солнце мое. Если бы только можно было…
…Если бы только можно было!
И огонь кругом. Как в тех снах…
Но с другой стороны… Ты же все равно собирался уйти, Лар? Почему бы не так?
Нет! Не так! Только не так…
Так…
Значит, судьба. Не хотел я себе такой судьбы… А все же…
Дед говорил, что это не страшно. И совсем не больно. Нужно просто закрыть глаза и…
Прощай, Дьери. Милая моя, родная. Счастье мое… Если бы мое… Будешь ли ты скучать по мне хоть немного? Я буду…
Я тоже буду, Ил. Я тоже. Не уходи, пожалуйста. Останься со мной. Мне так хорошо с тобой, так тепло. Очень тепло… Горячо… Боги пресветлые, как горячо!
— А вы, правда, волшебники? Настоящие? Как тетя Галла?
— Да, как тетя. Так куда, говоришь, она пошла?
— А я не говорил. Она не говорила говорить. Сказала, только папе сказать.
— А папа дома?
— Нет, ушел. Но куда, он тоже не говорил говорить.
— А мама?
— А мама не знает. Тетя Галла не говорила маме говорить, сказала, только папе. А папа ушел.
Магистр Марко еще немного послушал забавный диалог чумазого белобрысого мальчишки и столичного колдуна и махнул рукой.
— Не тратьте время, тэр Салзар. Упрямство — их семейная черта. Но я могу предположить, куда она пошла. Видите тот лесок?
Шли молча. Лишь когда ответвлявшаяся от дороги тропа нырнула в прохладную тень деревьев, Медведь решил предупредить:
— Говорить буду я.
— Да, пожалуйста. Только не обещайте ей многого. Скажите, что позволите ей принять участие в поиске, покажите съемку с места проведения обряда… Вы ничего не слышали?
— Нет, — прислушался наставник.
— Вот же, как будто кричат. Или это птицы? А что я говорил?
— О записи со старого кладбища… Вы правы, кто-то кричит.
— Кто-то? – переспросил Салзар и, не дожидаясь ответа, бросился туда, откуда слышались крики.
Старший наставник едва поспевал за ним.
— Здесь! — выскочивший на поляну некромант остановился как вкопанный перед извивающимся на траве телом. — Боги пресветлые…
— Галла! — Марко попытался подбежать к лежащей на земле девушке, но неведомая сила отбросила его назад. — Галла!
Еще один крик, громче, протяжнее, чем те, что привели их сюда, а затем над поляной повисла тишина. Ненадолго, всего на несколько ударов сердца, и новый вопль.
Девушку выгнуло дугой: земли касался только затылок и пальцы босых ног, да еще безвольно обвисшие руки. В раскрывшихся на мгновенье глазах сверкнул отблеск пламени.
Отставив ладонь, Медведь собрал силу и попробовал разбить помеху на своем пути. Посланная вперед волна ударилась во что-то, высветив на мгновенье накрывавшую Галлу полусферу, и бессильно отхлынула.
— Что это, Салзар?
— Не знаю, — некромант кругом обошел невидимую преграду, окружавшую страдалицу. — Защита по контуру похожа на… На что-то похожа, но я не могу понять. И пройти…
— А-а-ах-х-х… — крик перешел в хрип, изгибавшееся, ломавшееся от боли тело тяжело опало на траву.
— Пройти я не смогу, — заключил Ворон.
— Но что это? Что с ней?
— Она горит.
Ответил старшему наставнику не Салзар. Это сделала сидевшая под деревом девушка в легком полупрозрачном платьице.
— Лафия, — узнал Медведь. Пальцы уже сплетали отпугивающее нежить заклинание.
— Стойте! — перехватил его руку азгарец. — Пусть говорит. Дети ночи видят порою больше, чем мы.
— Да, я вижу, — майла указала на кристалл. — Она горит со своим эльфом. Он горит. И она горит. Это грустно.
— Кто это сделал? Кто?
— Остыньте, Марко. Вы что, не понимаете? Она сама и сделала. Влезла в память стихий…
— В память стихий нельзя войти! Это невозможно.
— Разве до этого ваша ученица не делала ничего невозможного? Что ты еще видишь, лафия?
— Ничего. Только огонь, эльфа и чародейку. Он горит, и она горит вместе с ним. Он не хочет гореть. И она не хочет. Но он ее не отпускает.
— Что значит, не отпускает?! — накинулся на лесное создание Медведь, видя, что Галла уже едва дышит.
—Держит ее, — вздохнула майла, — своими мыслями. Горит и думает о ней. Это красиво. Но очень грустно. Потому что скоро он умрет. И она умрет вместе с ним.
Медведь в отчаянии вцепился себе в волосы.
— Сколько прошло времени? — спросил Салзар. — Сколько ты здесь сидишь?
— Не знаю. Я пришла, когда чародейка стала кричать. Но у меня нет времени. А вашего я не помню. Когда-то знала, но теперь забыла.
— Мы услышали первый крик еще на опушке. Прошло минут пять, самое большее — семь. Марко, очнитесь! У нас еще пять минут, чтобы ее вытащить.
— Как?
— Не знаю. Думайте. Посмотрите на рисунок. Вспоминайте, что это может быть.
— Это похоже… Ни на что! Я не видел такого.
Некромант примерился и отпустил в незримую стену тугую спираль заклинания. Ничего. Подумал и сплел еще одно, более сложное. Безрезультатно.
— Можно нащупать свободные линии и попытаться разорвать ее плетение, — без особой надежды предложил Медведь.
Азгарец покачал головой:
— Здесь нет свободных линий. Ни одна ниточка не висит, все сплетено туго, как кокон. Какая под ней фигура, ромб или квадрат?
Это в равной степени могло быть и то и другое.
Девушка зашевелилась и захрипела.
— Квадрат, — сам себе ответил некромант. — Похоже на контур для воззвания.
— Не похоже. Для воззвания используют пентаграммы…
— Это вы мне говорите?! — возмутился Ворон. — Мне, некроманту, вы станете рассказывать, что используется в ритуалах призыва? Ладно, сейчас не об этом. Контур для воззвания, контур для нежити — есть что-то общее в канве. Фигура, символы по углам и линия… О боги! У вашей ученицы талант сплетать такие несуразицы!
Он еще раз обошел круг, стараясь не смотреть на скрючившуюся внутри девушку.
— Линия, линия… Что-то есть в этой линии… Линия Омсты! — хлопнул он себя по лбу. — Обычная линия Омсты! Только мы видим ее как будто в зеркальном отображении. Нет, ваша Галла определенно нечто! Вы бы додумались до такого?
В его голосе слышалось искреннее восхищение.
— Не додумался бы, — угрюмо согласился наставник. — И не привязал бы себя к памяти горящего эльфа. И не корчился бы в непробиваемом куполе. Что вас так радует, а? Или придумали, как его отключить? Я не мастер смерти, но знаю, что линия Омсты размыкается только с наружной стороны. А в данном случае, мы с вами, если можно так выразиться, внутри - она же исказила потоки.
Он посмотрел на свою ученицу. Бледное лицо. Темные тени вокруг закрытых глаз. Рот перекошен, подбородок залит кровью. И теперь она уже не кричит. Только вздрагивает, делает редкие, слабые вдохи. Иногда ее руки вдруг оживают, и изодранные пальцы судорожно вцепляются в покрытую бурыми пятнами траву.
— Она умирает, — всхлипнула лафия.
Марко удивленно взглянул в ее сторону. Какое дело лесной нежити до какой-то там волшебницы?
— Умирает, — повторила майла. — Это грустно. Мне нравилась странная чародейка. И эльф мне нравился. Но эльфа уже нет. И ее не будет…
— Салзар!
— Я думаю. Не мешайте.
— Думайте быстрее, она почти не дышит!
— Еще есть время. Эльф умирал в течение тринадцати минут…
— Она не выдержит столько! Сделайте что-нибудь! Омстика — ваша специализация. Разбейте контур. Сделайте хоть маленькое отверстие. Я думаю, если убрать кристалл, связь оборвется.
— Резкий обрыв убьет ее.
— Есть другие идеи?
— Если бы… Хорошо, я попробую. Только молчите.
Некромант всмотрелся в окутывавшее девушку плетение. Контур от нежити? Или контур от жити? Линия Омсты проста и понятна: мертвое к мертвым, живое к живым. Здесь же что-то непостижимое. Живое к мертвым? Мертвые к живым? И то, и другое сразу? Извилистая линия обегала рисунок, перекрывая как вход, так и выход. Линия Омсты, до которой не додумалась бы и сама Неизбежная: черта, отделившая от всего света давно умершего эльфа и живую, пока еще живую волшебницу, — мертвое и живое, словно единое целое.
— Смотрите, — указал он Медведю на истонченное место в защите. — Здесь можно разделить потоки. Но я могу гарантировать всего несколько секунд. Успеете достать камень?
— Должен.
Салзар собрался с силами. Работать с чужими чарами сложнее, чем создавать свои. А учитывая то, какие странные чары сейчас ему нужно взломать, в успех почти не верилось. Если бы он знал, то взял бы с собой нож…
— Приготовьтесь, — кивнул он наставнику.
Ворон коснулся наполненного силой рисунка. Купол вздрогнул, серебристые нити зашевелились, словно разбуженные змеи, но вопреки опасениям некроманта, не сплелись еще крепче, а как будто ослабили связь. Шевельнулась внутри круга девушка, тяжело и протяжно вздохнула, и азгарец, вдохновленный успехом, продолжил расплетать окутывающий ее кокон. Напоенное магией кружево поддавалось неохотно и медленно, но поддавалась. Расплетались ниточки, оскудевал питающий их поток. Если продолжать так и дальше, то удастся разрушить защиту полностью. Но рисковать и терять время не хотелось. Образовавшаяся в плетении брешь уже позволяла вынуть кристалл, прерывая связь между прошлым и настоящим.
— Давайте!
Марко протянул руку и тут же отдернул: под внешним, уже потухшим контуром оказался еще один. И слабых мест в нем не наблюдалось.
— Это конец, — прошептал некромант. — Омстика-тэ. Вывернутая, как и все в этом ненормальном плетении! Вы видите? Видите?
— Да, — Медведь опустился на колени и с тоскою провел ладонью по незримой стене.
Плетение, изначально предназначавшееся для того, чтобы удерживать всякого рода умертвия, в исполнении его ученицы стало нерушимой преградой для живых.
— Можно я заберу ее? — присела рядом лафия. — Потом, когда она совсем умрет? Похороню возле родничка. Тоже. Буду приходить еще и к ней.
— Нет, — абсолютно машинально ответил Салзар, глядя на тело внутри темнеющего на глазах круга и понимая, что, как бы он ни старался, уже не может вспомнить ту милую девушку в развевающемся на ветру платье, с которой встретился лишь насколько часов назад. — Нельзя. Мы не знаем наверняка… Галлу… Тело нужно будет изучить, а потом сжечь. Она слишком долго пробыла там…
Черноволосая дочь леса с сожалением вздохнула.
— Теперь сюда никто не придет. И не даст мне читать смешные книжки. Некому будет тут танцевать…
— Заткнитесь оба! — не выдержал Марко. — Не говорите так, словно она уже умерла!
— Она уже умерла, — некромант положил руку на плечо наставника. — Мы ничего не сможем сделать. Ни один живой человек не переступит эту черту.
— А не человек? – спросила вдруг лафия.
Маги не сразу поняли суть вопроса.
— Не человек и не живой переступит?
— Да, — словно зачарованный прошептал Ворон.
— Я переступлю?
Волшебники переглянулись.
— Да, — кивнул некромант, боясь спугнуть предложившую помощь нежить.
— Нужно забрать камень с огнем? — лафия засомневалась. — А он не горячий?
— Нет, не горячий, — торопливо заверил Марко. — Сможешь взять его и отдать мне?
— Вот так? — майла протянула руку и подняла с травы кристалл.
Медведь выхватил камень из ее ладошки и облегченно вздохнул: связь была оборвана, разбуженная волшбой память стихий уснула.
— Сотри круг, — попросил он лафию. — Затопчи ногой, ты можешь. Галла! Галла, слышишь меня? Галла!
Прошло всего несколько секунд, но они растянулись на целую вечность, и в какое-то мгновение этой вечности волшебникам показалось, что они опоздали.
Не желая верить в подобный исход, старший наставник окинул тело своей ученицы магическим взглядом, стараясь выхватить любой, пусть самый незначительный признак жизни. Вот легкий толчок — заработало сердце, прогоняя по венам ставшую вязкой кровь. Тяжелое и медленное движение — раздуваются легкие, принимая в себя свежий лесной воздух. А вот — что-то непонятное, но почему-то радующее и успокаивающее — маленький теплый комочек внизу живота, наполненный силой и светом, будто вся жизнь, что оставалась еще в этом теле, сосредоточилась сейчас в одном месте.
Жива.
— Бедная чародейка, — лафия опустилась рядом с Галлой и провела рукою ее по волосам. — Глупая чародейка. Ходит к мертвым, когда вокруг столько живых. Странная чародейка. Не ходи больше к эльфу, там злой огонь. Приходи лучше ко мне. Будем читать забавные книжки, и вытаскивать из кустов учтивых тэров…
Не веря собственным глазам, маги слушали это нелепое бормотание и смотрели, как майла бережно выпрямляет прижатые к груди руки девушки и укладывает их вдоль тела, проводит пальцами по ее лицу, вытирая кровь, а после…
— Вы когда-нибудь видели что-то подобное? — прошептал Салзар.
Но такого никто и никогда не видел.
Они лежали на земле, вытянувшись в сплошную линию, голова к голове. Человеческая волшебница и любострастное порождение ночного леса. Светлые, почти белые волосы чародейки касались смоляных волос майлы, от которой в сторону девушки струился неспешный поток чистой силы.
Тэсс Эн-Ферро тебе? Перебьешься.
— Что вы здесь делаете?
А что делаю я? Ему же стоит только рукой махнуть…
- О, это мы уже проходили - я раскрываю вам свои планы, а вы их ломаете. Хотя сегодня на вас нет слез демона и можно рискнуть. Думаю, вы оцените мой грандиозный замысел. Ловите!
Демоны б тебя драли, это же…
— Бомба?
— Двенадцать бомб, по шесть на каждом этаже.
— А где запалы?
— Они есть, не волнуйтесь. Магические запалы, которые я активирую, как только удостоверюсь в том, что ваши друзья из посольства возвратились от герцога и разошлись по своим комнатам…
Думай, Лар, думай, шевели извилинами… Сейчас он убьет меня, а потом вернется Гайли со своими приятелями и он убьет и их. Активирует бомбы и взорвет посольство… Стоп! А если мне удастся его опередить? Что, если я сам взорву посольство?..
— Сидэ Иоллар! Какая нелепая попытка, вы меня разочаровываете. Я же вам сказал, без меня они не взрываются. Нужно было хотя бы прицелиться получше, попали бы в голову.
Куда целился, туда и попал. Ну, давай, расскажи мне еще что-нибудь, потяни время…
— Помнится, я обещал вам и вашей подруге мучительную смерть - пора выполнять обещания. Вы умрете сейчас, а тэсс Эн-Ферро я отыщу попозже…
Помечтай, тварь. Помечтай. Правда времени у тебя не много. Девять…
— Темный ты, колдун.
Восемь, семь…
— Не в том смысле, что чернокнижник, а в смысле — необразованный. Я не знаю, какие ты там чары на бомбочки наложил, но думаю, законов физики они не отменяют.
Пять…
— Каких законов?
Четыре…
— Говорю же, темный ты. Ты разве не знаешь, что от огня железо нагревается, даже накаляется.
Три…
— Нагревается и пороховая смесь внутри шара, и когда она нагреется достаточно сильно…
Я бы, наверное, и лекции мог читать, как Лайс… Два, один…
— В общем, я не думаю, что хоть один эльф войдет в уже горящее посольство. Все как ты говорил: ты раскрываешь мне свои планы, а я их ломаю.
— Ты!..
Ноль.
— Вот и все. Найдешь ты ее, а как же! Сдохни, мразь!
А неслабо жахнуло! Принц патлатый вернется, скандал устроит. Вдруг еще и в колдуна не поверит? Подумает, демоны знают что. Что я со спичками баловался, а спички детям… Ладно, уходить пора: еще одиннадцать бомб осталось, сейчас как пойдут взрываться! И тварь эту с собой прихватить как доказательство, а то и правда не пове…
Ил! Милый, любимый, вставай же! Вставай, я тебе говорю! Если ты сейчас не очнешься… Ты не очнешься. Я уже видела это. Ты не очнешься и останешься в этой темноте навсегда. Любимый мой, солнце мое. Если бы только можно было…
…Если бы только можно было!
И огонь кругом. Как в тех снах…
Но с другой стороны… Ты же все равно собирался уйти, Лар? Почему бы не так?
Нет! Не так! Только не так…
Так…
Значит, судьба. Не хотел я себе такой судьбы… А все же…
Дед говорил, что это не страшно. И совсем не больно. Нужно просто закрыть глаза и…
Прощай, Дьери. Милая моя, родная. Счастье мое… Если бы мое… Будешь ли ты скучать по мне хоть немного? Я буду…
Я тоже буду, Ил. Я тоже. Не уходи, пожалуйста. Останься со мной. Мне так хорошо с тобой, так тепло. Очень тепло… Горячо… Боги пресветлые, как горячо!
— А вы, правда, волшебники? Настоящие? Как тетя Галла?
— Да, как тетя. Так куда, говоришь, она пошла?
— А я не говорил. Она не говорила говорить. Сказала, только папе сказать.
— А папа дома?
— Нет, ушел. Но куда, он тоже не говорил говорить.
— А мама?
— А мама не знает. Тетя Галла не говорила маме говорить, сказала, только папе. А папа ушел.
Магистр Марко еще немного послушал забавный диалог чумазого белобрысого мальчишки и столичного колдуна и махнул рукой.
— Не тратьте время, тэр Салзар. Упрямство — их семейная черта. Но я могу предположить, куда она пошла. Видите тот лесок?
Шли молча. Лишь когда ответвлявшаяся от дороги тропа нырнула в прохладную тень деревьев, Медведь решил предупредить:
— Говорить буду я.
— Да, пожалуйста. Только не обещайте ей многого. Скажите, что позволите ей принять участие в поиске, покажите съемку с места проведения обряда… Вы ничего не слышали?
— Нет, — прислушался наставник.
— Вот же, как будто кричат. Или это птицы? А что я говорил?
— О записи со старого кладбища… Вы правы, кто-то кричит.
— Кто-то? – переспросил Салзар и, не дожидаясь ответа, бросился туда, откуда слышались крики.
Старший наставник едва поспевал за ним.
— Здесь! — выскочивший на поляну некромант остановился как вкопанный перед извивающимся на траве телом. — Боги пресветлые…
— Галла! — Марко попытался подбежать к лежащей на земле девушке, но неведомая сила отбросила его назад. — Галла!
Еще один крик, громче, протяжнее, чем те, что привели их сюда, а затем над поляной повисла тишина. Ненадолго, всего на несколько ударов сердца, и новый вопль.
Девушку выгнуло дугой: земли касался только затылок и пальцы босых ног, да еще безвольно обвисшие руки. В раскрывшихся на мгновенье глазах сверкнул отблеск пламени.
Отставив ладонь, Медведь собрал силу и попробовал разбить помеху на своем пути. Посланная вперед волна ударилась во что-то, высветив на мгновенье накрывавшую Галлу полусферу, и бессильно отхлынула.
— Что это, Салзар?
— Не знаю, — некромант кругом обошел невидимую преграду, окружавшую страдалицу. — Защита по контуру похожа на… На что-то похожа, но я не могу понять. И пройти…
— А-а-ах-х-х… — крик перешел в хрип, изгибавшееся, ломавшееся от боли тело тяжело опало на траву.
— Пройти я не смогу, — заключил Ворон.
— Но что это? Что с ней?
— Она горит.
Ответил старшему наставнику не Салзар. Это сделала сидевшая под деревом девушка в легком полупрозрачном платьице.
— Лафия, — узнал Медведь. Пальцы уже сплетали отпугивающее нежить заклинание.
— Стойте! — перехватил его руку азгарец. — Пусть говорит. Дети ночи видят порою больше, чем мы.
— Да, я вижу, — майла указала на кристалл. — Она горит со своим эльфом. Он горит. И она горит. Это грустно.
— Кто это сделал? Кто?
— Остыньте, Марко. Вы что, не понимаете? Она сама и сделала. Влезла в память стихий…
— В память стихий нельзя войти! Это невозможно.
— Разве до этого ваша ученица не делала ничего невозможного? Что ты еще видишь, лафия?
— Ничего. Только огонь, эльфа и чародейку. Он горит, и она горит вместе с ним. Он не хочет гореть. И она не хочет. Но он ее не отпускает.
— Что значит, не отпускает?! — накинулся на лесное создание Медведь, видя, что Галла уже едва дышит.
—Держит ее, — вздохнула майла, — своими мыслями. Горит и думает о ней. Это красиво. Но очень грустно. Потому что скоро он умрет. И она умрет вместе с ним.
Медведь в отчаянии вцепился себе в волосы.
— Сколько прошло времени? — спросил Салзар. — Сколько ты здесь сидишь?
— Не знаю. Я пришла, когда чародейка стала кричать. Но у меня нет времени. А вашего я не помню. Когда-то знала, но теперь забыла.
— Мы услышали первый крик еще на опушке. Прошло минут пять, самое большее — семь. Марко, очнитесь! У нас еще пять минут, чтобы ее вытащить.
— Как?
— Не знаю. Думайте. Посмотрите на рисунок. Вспоминайте, что это может быть.
— Это похоже… Ни на что! Я не видел такого.
Некромант примерился и отпустил в незримую стену тугую спираль заклинания. Ничего. Подумал и сплел еще одно, более сложное. Безрезультатно.
— Можно нащупать свободные линии и попытаться разорвать ее плетение, — без особой надежды предложил Медведь.
Азгарец покачал головой:
— Здесь нет свободных линий. Ни одна ниточка не висит, все сплетено туго, как кокон. Какая под ней фигура, ромб или квадрат?
Это в равной степени могло быть и то и другое.
Девушка зашевелилась и захрипела.
— Квадрат, — сам себе ответил некромант. — Похоже на контур для воззвания.
— Не похоже. Для воззвания используют пентаграммы…
— Это вы мне говорите?! — возмутился Ворон. — Мне, некроманту, вы станете рассказывать, что используется в ритуалах призыва? Ладно, сейчас не об этом. Контур для воззвания, контур для нежити — есть что-то общее в канве. Фигура, символы по углам и линия… О боги! У вашей ученицы талант сплетать такие несуразицы!
Он еще раз обошел круг, стараясь не смотреть на скрючившуюся внутри девушку.
— Линия, линия… Что-то есть в этой линии… Линия Омсты! — хлопнул он себя по лбу. — Обычная линия Омсты! Только мы видим ее как будто в зеркальном отображении. Нет, ваша Галла определенно нечто! Вы бы додумались до такого?
В его голосе слышалось искреннее восхищение.
— Не додумался бы, — угрюмо согласился наставник. — И не привязал бы себя к памяти горящего эльфа. И не корчился бы в непробиваемом куполе. Что вас так радует, а? Или придумали, как его отключить? Я не мастер смерти, но знаю, что линия Омсты размыкается только с наружной стороны. А в данном случае, мы с вами, если можно так выразиться, внутри - она же исказила потоки.
Он посмотрел на свою ученицу. Бледное лицо. Темные тени вокруг закрытых глаз. Рот перекошен, подбородок залит кровью. И теперь она уже не кричит. Только вздрагивает, делает редкие, слабые вдохи. Иногда ее руки вдруг оживают, и изодранные пальцы судорожно вцепляются в покрытую бурыми пятнами траву.
— Она умирает, — всхлипнула лафия.
Марко удивленно взглянул в ее сторону. Какое дело лесной нежити до какой-то там волшебницы?
— Умирает, — повторила майла. — Это грустно. Мне нравилась странная чародейка. И эльф мне нравился. Но эльфа уже нет. И ее не будет…
— Салзар!
— Я думаю. Не мешайте.
— Думайте быстрее, она почти не дышит!
— Еще есть время. Эльф умирал в течение тринадцати минут…
— Она не выдержит столько! Сделайте что-нибудь! Омстика — ваша специализация. Разбейте контур. Сделайте хоть маленькое отверстие. Я думаю, если убрать кристалл, связь оборвется.
— Резкий обрыв убьет ее.
— Есть другие идеи?
— Если бы… Хорошо, я попробую. Только молчите.
Некромант всмотрелся в окутывавшее девушку плетение. Контур от нежити? Или контур от жити? Линия Омсты проста и понятна: мертвое к мертвым, живое к живым. Здесь же что-то непостижимое. Живое к мертвым? Мертвые к живым? И то, и другое сразу? Извилистая линия обегала рисунок, перекрывая как вход, так и выход. Линия Омсты, до которой не додумалась бы и сама Неизбежная: черта, отделившая от всего света давно умершего эльфа и живую, пока еще живую волшебницу, — мертвое и живое, словно единое целое.
— Смотрите, — указал он Медведю на истонченное место в защите. — Здесь можно разделить потоки. Но я могу гарантировать всего несколько секунд. Успеете достать камень?
— Должен.
Салзар собрался с силами. Работать с чужими чарами сложнее, чем создавать свои. А учитывая то, какие странные чары сейчас ему нужно взломать, в успех почти не верилось. Если бы он знал, то взял бы с собой нож…
— Приготовьтесь, — кивнул он наставнику.
Ворон коснулся наполненного силой рисунка. Купол вздрогнул, серебристые нити зашевелились, словно разбуженные змеи, но вопреки опасениям некроманта, не сплелись еще крепче, а как будто ослабили связь. Шевельнулась внутри круга девушка, тяжело и протяжно вздохнула, и азгарец, вдохновленный успехом, продолжил расплетать окутывающий ее кокон. Напоенное магией кружево поддавалось неохотно и медленно, но поддавалась. Расплетались ниточки, оскудевал питающий их поток. Если продолжать так и дальше, то удастся разрушить защиту полностью. Но рисковать и терять время не хотелось. Образовавшаяся в плетении брешь уже позволяла вынуть кристалл, прерывая связь между прошлым и настоящим.
— Давайте!
Марко протянул руку и тут же отдернул: под внешним, уже потухшим контуром оказался еще один. И слабых мест в нем не наблюдалось.
— Это конец, — прошептал некромант. — Омстика-тэ. Вывернутая, как и все в этом ненормальном плетении! Вы видите? Видите?
— Да, — Медведь опустился на колени и с тоскою провел ладонью по незримой стене.
Плетение, изначально предназначавшееся для того, чтобы удерживать всякого рода умертвия, в исполнении его ученицы стало нерушимой преградой для живых.
— Можно я заберу ее? — присела рядом лафия. — Потом, когда она совсем умрет? Похороню возле родничка. Тоже. Буду приходить еще и к ней.
— Нет, — абсолютно машинально ответил Салзар, глядя на тело внутри темнеющего на глазах круга и понимая, что, как бы он ни старался, уже не может вспомнить ту милую девушку в развевающемся на ветру платье, с которой встретился лишь насколько часов назад. — Нельзя. Мы не знаем наверняка… Галлу… Тело нужно будет изучить, а потом сжечь. Она слишком долго пробыла там…
Черноволосая дочь леса с сожалением вздохнула.
— Теперь сюда никто не придет. И не даст мне читать смешные книжки. Некому будет тут танцевать…
— Заткнитесь оба! — не выдержал Марко. — Не говорите так, словно она уже умерла!
— Она уже умерла, — некромант положил руку на плечо наставника. — Мы ничего не сможем сделать. Ни один живой человек не переступит эту черту.
— А не человек? – спросила вдруг лафия.
Маги не сразу поняли суть вопроса.
— Не человек и не живой переступит?
— Да, — словно зачарованный прошептал Ворон.
— Я переступлю?
Волшебники переглянулись.
— Да, — кивнул некромант, боясь спугнуть предложившую помощь нежить.
— Нужно забрать камень с огнем? — лафия засомневалась. — А он не горячий?
— Нет, не горячий, — торопливо заверил Марко. — Сможешь взять его и отдать мне?
— Вот так? — майла протянула руку и подняла с травы кристалл.
Медведь выхватил камень из ее ладошки и облегченно вздохнул: связь была оборвана, разбуженная волшбой память стихий уснула.
— Сотри круг, — попросил он лафию. — Затопчи ногой, ты можешь. Галла! Галла, слышишь меня? Галла!
Прошло всего несколько секунд, но они растянулись на целую вечность, и в какое-то мгновение этой вечности волшебникам показалось, что они опоздали.
Не желая верить в подобный исход, старший наставник окинул тело своей ученицы магическим взглядом, стараясь выхватить любой, пусть самый незначительный признак жизни. Вот легкий толчок — заработало сердце, прогоняя по венам ставшую вязкой кровь. Тяжелое и медленное движение — раздуваются легкие, принимая в себя свежий лесной воздух. А вот — что-то непонятное, но почему-то радующее и успокаивающее — маленький теплый комочек внизу живота, наполненный силой и светом, будто вся жизнь, что оставалась еще в этом теле, сосредоточилась сейчас в одном месте.
Жива.
— Бедная чародейка, — лафия опустилась рядом с Галлой и провела рукою ее по волосам. — Глупая чародейка. Ходит к мертвым, когда вокруг столько живых. Странная чародейка. Не ходи больше к эльфу, там злой огонь. Приходи лучше ко мне. Будем читать забавные книжки, и вытаскивать из кустов учтивых тэров…
Не веря собственным глазам, маги слушали это нелепое бормотание и смотрели, как майла бережно выпрямляет прижатые к груди руки девушки и укладывает их вдоль тела, проводит пальцами по ее лицу, вытирая кровь, а после…
— Вы когда-нибудь видели что-то подобное? — прошептал Салзар.
Но такого никто и никогда не видел.
Они лежали на земле, вытянувшись в сплошную линию, голова к голове. Человеческая волшебница и любострастное порождение ночного леса. Светлые, почти белые волосы чародейки касались смоляных волос майлы, от которой в сторону девушки струился неспешный поток чистой силы.
