- Многие хотели вас увидеть, - ответила она на мой вопрос. – В том числе и его величество.
И она сама. Но глупо ожидать, что признается.
У нас сложились странные отношения за эти годы. Не подчиняясь непосредственно совету Ордена и штабу объединенных армий, мы, тем не менее, старались не предпринимать никаких действий без согласования с ними, рискуя нарушить чью-нибудь сложную стратегическую схему. Первое же дело свело с Беатой. Королевская ведьма, как ее называли за глаза, нами заинтересовалась, но я не обольщалась на этот счет. Друг друга мы поняли с первых же слов. Меня устраивало то, что она не настаивала на полном подчинении, ее – то, что Маронская Волчица в силу своей «легендарности» оттягивает на себя внимание неприятеля, пока она готовит ему очередной сюрприз. Эпизоды вроде Тарли, когда приходилось действовать сообща, случались нечасто, а в личных встречах необходимости не было, хоть иногда я жалела, что магичка находится за многие парсо от меня, и беседа ведется посредством зеркала. Причины для этого сожаления были разные – от банального любопытства до жгучего желания пульнуть в Беату каким-нибудь заклинанием в ответ на ее стервозные замечания.
- А чего хотела Аэрталь? – поинтересовалась я.
Моя собеседница недовольно поморщилась:
- Чего хочет Аэрталь, знает только она сама. Но я бы на вашем месте не радовалась интересу с ее стороны.
- Я и не радуюсь. Позволите еще один вопрос? Как давно вам и его величеству известно о сыне императора Растана?
- Неверный вопрос, - усмехнулась Беата. – Известно об этом многим и очень давно. Но этого претендента всегда сбрасывали со счетов. На четверть эльф. Нелюдь. Никто не думал всерьез о том, чтобы посадить его не престол – власть аристократии в империи велика, это могло бы вызвать раскол. И сам Растан это прекрасно понимал. Все же он был великим правителем, не всякий решится отказаться от личных интересов ради мира и процветания своего государства. Жаль, Истмана вовремя не разглядел. Первым за это и поплатился.
- Но сейчас прямой наследник в цене?
- Снова неправильный вопрос…
Снова она действует мне на нервы!
- …Он всегда был в цене. Как думаете, чем был обусловлен последний мир между Империей и Лар’элланом?
- Хотите сказать, Аэрталь шантажировала Растана этим ребенком?
Я заметила, что Ил внимательно прислушивается к разговору. Наверняка у него было, что сказать, но общение с Беатой муж оставил мне.
- Не бросайтесь такими словами, тэсс Галла, - со змеиной улыбочкой ответила она. – Ее величество Аэрталь предоставила убежище семье императора. Были доброжелатели, мечтавшие избавить Растана от этой обузы, с тем, чтобы обеспечить правителю новый брак и рождение «правильного» наследника. А Лар’эллан – это цитадель семейных ценностей.
О, да! Особенно памятуя о количестве внебрачных детей-полукровок.
Но я, кажется, определилась с верной постановкой вопросов.
- Как давно его величество Дистен сделал ставку на сына Растана, как на следующего императора?
Беата одобрительно кивнула.
- Сразу же после тех событий в Каэре. Было понятно, что Кармол не ждет ничего хорошего, если на троне останется Истман. И Лар’эллан – тоже. Хотя… Эльфы пережили уже столько войн, что одной больше, одной меньше…
- Это была идея Аэрталь?
- Естественно. Но она не смогла бы реализовать ее самостоятельно. Не эльфы должны возвести на трон нового правителя, а люди. А кто поспорит с тем, что Кармол людское королевство? План рискованный, но имеющий шанс на успех. Лес получает дружественно настроенного правителя, а то и целую династию таких правителей. Мы – мир и утраченные несколько веков назад земли: Нуланию и Варос, а с ними новые, выгодные нам торговые и финансовые договоры.
- Но ради этого придется еще несколько лет продолжать войну.
- Она и не заканчивалась. Год, два, может быть, три. Если Истман ничего не добьется за это время, Каэр откажется от него.
Лар’эллан и Кармол уже прощупывали почву и вели закулисные переговоры с имперской знатью. Обиженных и недовольных властью Истмана нашлось немного, но их число неумолимо росло. В развязанных им войнах гибли люди, а завоевательные кампании тянули деньги.
- А что, если имперцы самостоятельно подыщут замену?
- Мы не исключаем такой вариант, - согласилась Беата. – Но постараемся его не допустить.
Она встала, давая понять, что аудиенция закончена. Но у меня оставался последний вопрос:
- Зачем вы нам все это рассказали?
- Вы же сами спрашивали, - усмехнулась магичка. – К тому же, если вы еще не заметили, я всегда стараюсь действовать предельно честно и открыто.
- Я тоже. В правду ведь редко верят.
Все же у нас было много общего.
Я поднялась с кресла, куда более удобного, чем то, на котором перед этим высидела два часа. Беата в очередной раз окинула меня оценивающим взглядом, на миг задержав его там, где под складками нового бледно-зеленого платья прятался мешочек с тиз’заром. Я приготовилась выслушать едкий упрек по поводу нарушения запрета на оружие, но женщина уже отвела глаза.
- Странно, - пробормотала она, - мне никогда не давалась некромантия…
Из-за внезапно накрывшей волны чужих воспоминаний я потеряла равновесие и вцепилась в плечо вовремя подошедшего Иоллара. Беата вздрогнула, посмотрела на меня с недоумением и схватилась за висевший на шее амулет. Бесполезно – ни личные щиты, ни внешняя защита не работают, когда со мной случается это.
- Как вы…
- Не знаю, - призналась я.
- Но…
- Подожди меня снаружи, - попросила я ничего не понявшего мужа. – Это ненадолго.
Сумрак молча поклонился хозяйке и вышел.
- Такое уже бывало. И от меня это не зависит. Так происходит, если кто-то хочет поделиться наболевшим, но не решается.
Беата пренебрежительно поморщилась.
- Поделиться? С вами? – она вернулась к привычному образу, но меня эта игра уже не обманывала.
- А с кем еще вы можете тут поговорить?
Ни друзей, ни подруг – сплошь завистники и лизоблюды.
- И что… Что бы вы…
- Это ваша жизнь, не мне давать советы. Но люди часто расстаются. И не обязательно, я считаю, расходиться врагами, особенно, если…
Я подумала о своих детях. Если так случится, что мы с Илом расстанемся – я не верю в это, но вдруг – что я стану говорить им об их отце? Хватит ли моей обиды на то, чтобы привить им ненависть к тому, кто их любит?
- Вы осуждаете? – догадалась Беата.
- Нет. Просто не понимаю.
Она не позволила мне уйти после этих слов, остановила уже в дверях.
- Галла, я бы просила вас никому не рассказывать о том, что вы узнали. Мы не афишируем наших отношений, все это… Все уже в прошлом. И мне не хотелось бы, чтобы поползли сплетни. И то, как я получила это место… Я добилась всего сама.
- Конечно.
Сама. У нее был хороший стимул – обойти, уязвить, унизить. А он отошел с ее пути и не мешал, и она понимает это, а потому злится еще больше. Но война внесла свои коррективы в эти сложные отношения. По крайней мере, я знала, что они общаются, она советуется с ним, признавая опыт. Уже неплохо.
- Что случилось? – спросил у меня Иоллар.
- Это долгая история, - прошептала я, обнимая его прямо на глазах застывших в карауле гвардейцев. – И грустная. Но с нами такого никогда не случится.
Беата шла по коридорам спящего дворца, то ускоряя шаг, то наоборот останавливаясь в нерешительности. Может, к хорам все это? Ни к чему? Надо же, чтоб накатило так вдруг.
- А с кем еще вы можете тут поговорить?
Это - смотря, о чем говорить. Если о войне, о политике, о грядущих реформах, собеседники найдутся. А если просто так, по душам…
Вот с Галлой этой можно было бы. Только разве она поймет? Молодая, счастливая. Муж с нее глаз не сводит, даже под маской заметно. Двое – уже двое! – детей… И когда только успевает? И в друзьях недостатка нет. Вот даже Ворон…
Ворон. Женщина остановилась перед дверью, ведущей в северное крыло дворца, где в отведенных ему апартаментах останавливался во время визитов в столицу Арден Тарейский со свитой, и задумалась. Это сейчас – Ворон. А раньше? Он звал ее «Би», а она его?..
Еще одна дверь. И не поздно еще развернуться и оставить все как есть. А завтра снова война, и возможно, один из них уже не вернется, а другой никогда не узнает…
- Тэсс Беата? – удивленное.
Постарел, поседел. Но, как и раньше, не ложится до полуночи, возится со своими «мертвыми материями», записывает что-то в пухлую потрепанную тетрадь…
- Что-то случилось? – обеспокоенное.
- Нет, ничего.
- Но тогда… - незаконченное, недоверчивое, насквозь пропитанное надеждой.
- Я подумала, что мне, наверное, не нужен повод, чтобы поговорить со своим отцом…
Не знаю, от чего это зависит, но Тарские эльфы немного отличаются и от эльфов других Миров, и друг от друга. Есть три основных типа внешности, присущие обитателям Лар’эллана. Одни светлокожие, светлоглазые и среброволосые, как Гайли или Аэрталь. Другие – смуглее, со смоляными волосами и черными глазами. Третьи похожи на нашего тэвка – в волосах золото, а глаза как ясное небо. Сидэ, позвонивший в нашу дверь на следующий день после визита в столицу, был как раз третьего типа. С первого взгляда от Тина его отличала только одежда – предпочитающий удобство полудемон никогда не надел бы такой длинный ярко-зеленый плащ.
- Тэсс Галла?
- Да.
- Моя госпожа просила передать вам это.
Без дальнейших объяснений он вручил мне объемный конверт и развернулся к калитке.
- Подождите, - окликнула я его. – А кто ваша госпожа?
Эльф обернулся и посмотрел на меня так, словно я сказала какую-то глупость.
- У детей Леса одна госпожа, тэсс.
Странности не желали заканчиваться. Аэрталь? Почему-то вспомнились кинофильмы Земли, и я приложила тяжелый плоский сверток к уху – не тикает.
- Что это? – полюбопытствовал Сэллер, когда я вернулась к ним с Илом в гостиную.
- Сейчас узнаем.
К посылке прилагалось короткое письмо на саальге, не вносившее ясности:
«Если у вас есть вопросы, это может стать ответом. Если нет, станет вопросом. Но я не отвечу на него, ибо не знаю большего, чем видят мои глаза, и чувствует сердце».
В конверте, завернутый в хрустящую белоснежную бумагу, лежал портрет женщины. Неизвестный художник с фотографической точностью передал черты ее лица… Такие знакомые черты…
Надпись на обороте гласила: «Велерина, год приезда в Лар’эллан. На вечную память».
Иоллар, ничего не говоря, сжал мою руку – узнал, понял.
- Она похожа на тебя, - заметил Сэл.
- Не на меня.
Если бы не одна деталь, сходство было бы полным. Но у меня глаза отца, а женщина с портрета смотрела на меня глазами моей матери.
Да, в какой-то степени это было ответом. Не все, но многое объяснилось: и невозможность уйти с Тара, и то, что Гвейн, старый, скрытный ящер, назвал этот Мир моим. И сила, доставшаяся мне именно тут.
Лишь тому, кто кость мою возьмет, силой этой владеть…
Не стоит толковать все буквально. Говорят ведь: кровь от крови, кость от кости.
- Боги пресветлые, неужели это никогда не кончится? - простонала я, прижимаясь к груди мужа. – Неужели нет четко установленного лимита пророчеств на одного человека?
- Ты не человек, родная, - Ил коснулся губами моего лба. - Для тебя лимиты не предусмотрены.
Аэрталь ничего не делает без причин.
Сейчас она ждала моего хода. Ждала, что вопреки предупреждению, я приду за ответами. Я, молодая и, несмотря на годы войны, неопытная человеческая женщина, пра-пра-правнучка великой Велерины, по воле случая отхватившая изрядный кусь бабушкиной силы. Но я, дочь Хранителя врат и той, что появилась на свет в лаборатории дракона-экспериментатора, знаю, что совсем другие узы связывают меня с величайшей чародейкой Тара, и не королева ответит на мои вопросы, потому что она на самом деле не может знать большего, чем видят ее глаза.
Однако и с ней мне есть о чем поговорить. В данной ситуации лучше сразу расставить все точки.
Мне повезло, эльфийка еще была в Азгаре. Как я и предполагала, меня проводили к ней без промедлений. Аэрталь приветливо улыбнулась, обдала волной очарования, бессильно разбившейся о мои щиты, и начала с того, как удивилась, увидев живой портрет той, что была когда-то ее ближайшей подругой.
- Простите, ваше величество, - непочтительно оборвала ее я, - давайте начистоту.
Она моргнула несколько раз, изображая непонимание, а потом махнула рукой.
- Давайте.
- Почему вы послали этот портрет мне, а не императору, к примеру?
- Вы так плохо обо мне думаете?
- Я думаю о вас, как об умной и расчетливой правительнице. И не понимаю, отчего вы не использовали такой козырь.
- У меня есть копия, - лучезарно улыбнулась она. – Но сейчас это ничего не даст. Истман не поверит на слово, не поверит неизвестно кем и когда сделанным портретам. Да и война империи с Лар’элланом имеет целью не только добычу древних мощей.
- Но усыпальница существует?
- Да. Между землями эльфов и холмами тэвков, в мертвых пустошах. Но ни нам, ни перерожденным не известно ее точное местонахождение. И императору, думаю, тоже. Разве что Рина явилась к нему во сне и указала путь, в чем я сомневаюсь – она была напрочь лишена чувства юмора.
Зато у ее величества с этим все в порядке: помотать Истмана по лесам Саатара, завести в пустоши, впустить в древний склеп, а потом сказать, что вышла накладка, и отправить его обратно в Восточные Земли, в надежде на то, что моя кость уж точно станет ему поперек горла – шутка как раз в духе Аэрталь. Выставить императора идиотом перед подданными и предложить им более подходящего правителя. Впрочем, думаю, мои кости она оставит на самый крайний случай. Как не скажет ничего и своему союзнику Дистену – незачем поднимать шумиху раньше времени.
- Все намного сложнее, Галла, - произнесла она так, словно смогла прочесть мои мысли. - Это не первая война на моем веку, и когда она закончится, я начну готовиться к следующей. Но есть вещи опаснее войн.
Как ни велико было мое любопытство, что-то подсказывало, что не стоит уточнять, что она имела в виду. Ни к чему мне это, ох, ни к чему…
- С кровью вы унаследовали не только дар. Рина всегда была замкнутой. Жизнь не жалела ее, и в вашем возрасте она не доверяла уже никому. Даже в Лесу, среди друзей, так и не оттаяла. Дэрия была открытой девочкой, но с годами стала похожа на мать. И в вас это есть – скрытность, подозрительность. Это наследственные черты, а наследственность, как я вижу, сильна в вашем роду.
- Дэрия – это дочь Велерины?
- Да. Но я мало что могу о ней рассказать. Не знаю, кто был ее отцом, не знаю, что случилось после того, как она ушла из Лар’эллана. На долгие века история вашего рода была скрыта от меня. Может быть потому, что в нем не рождалось до вас детей, наделенных даром. А может…
Она умолкла, оставив при себе невысказанные предположения. Поглядела на меня, долгим задумчивым взглядом, то ли оценивая, то ли сравнивая с давней подругой. Но выводами тоже не поделилась.
- Зачем вы хотели видеть меня? – спросила я в лоб.
- Я? Но ведь это вы пришли ко мне сегодня.
Крыть было нечем.
- Вы все поймете со временем, Галла, - сказала она напоследок. – Со временем… Или нет. Иногда потомки получают в наследство не только богатство, но и забытых кредиторов.
- Велерина оставила неоплаченные долги? – недоверчиво улыбнулась я, хоть это и не было похоже на шутку.
И она сама. Но глупо ожидать, что признается.
У нас сложились странные отношения за эти годы. Не подчиняясь непосредственно совету Ордена и штабу объединенных армий, мы, тем не менее, старались не предпринимать никаких действий без согласования с ними, рискуя нарушить чью-нибудь сложную стратегическую схему. Первое же дело свело с Беатой. Королевская ведьма, как ее называли за глаза, нами заинтересовалась, но я не обольщалась на этот счет. Друг друга мы поняли с первых же слов. Меня устраивало то, что она не настаивала на полном подчинении, ее – то, что Маронская Волчица в силу своей «легендарности» оттягивает на себя внимание неприятеля, пока она готовит ему очередной сюрприз. Эпизоды вроде Тарли, когда приходилось действовать сообща, случались нечасто, а в личных встречах необходимости не было, хоть иногда я жалела, что магичка находится за многие парсо от меня, и беседа ведется посредством зеркала. Причины для этого сожаления были разные – от банального любопытства до жгучего желания пульнуть в Беату каким-нибудь заклинанием в ответ на ее стервозные замечания.
- А чего хотела Аэрталь? – поинтересовалась я.
Моя собеседница недовольно поморщилась:
- Чего хочет Аэрталь, знает только она сама. Но я бы на вашем месте не радовалась интересу с ее стороны.
- Я и не радуюсь. Позволите еще один вопрос? Как давно вам и его величеству известно о сыне императора Растана?
- Неверный вопрос, - усмехнулась Беата. – Известно об этом многим и очень давно. Но этого претендента всегда сбрасывали со счетов. На четверть эльф. Нелюдь. Никто не думал всерьез о том, чтобы посадить его не престол – власть аристократии в империи велика, это могло бы вызвать раскол. И сам Растан это прекрасно понимал. Все же он был великим правителем, не всякий решится отказаться от личных интересов ради мира и процветания своего государства. Жаль, Истмана вовремя не разглядел. Первым за это и поплатился.
- Но сейчас прямой наследник в цене?
- Снова неправильный вопрос…
Снова она действует мне на нервы!
- …Он всегда был в цене. Как думаете, чем был обусловлен последний мир между Империей и Лар’элланом?
- Хотите сказать, Аэрталь шантажировала Растана этим ребенком?
Я заметила, что Ил внимательно прислушивается к разговору. Наверняка у него было, что сказать, но общение с Беатой муж оставил мне.
- Не бросайтесь такими словами, тэсс Галла, - со змеиной улыбочкой ответила она. – Ее величество Аэрталь предоставила убежище семье императора. Были доброжелатели, мечтавшие избавить Растана от этой обузы, с тем, чтобы обеспечить правителю новый брак и рождение «правильного» наследника. А Лар’эллан – это цитадель семейных ценностей.
О, да! Особенно памятуя о количестве внебрачных детей-полукровок.
Но я, кажется, определилась с верной постановкой вопросов.
- Как давно его величество Дистен сделал ставку на сына Растана, как на следующего императора?
Беата одобрительно кивнула.
- Сразу же после тех событий в Каэре. Было понятно, что Кармол не ждет ничего хорошего, если на троне останется Истман. И Лар’эллан – тоже. Хотя… Эльфы пережили уже столько войн, что одной больше, одной меньше…
- Это была идея Аэрталь?
- Естественно. Но она не смогла бы реализовать ее самостоятельно. Не эльфы должны возвести на трон нового правителя, а люди. А кто поспорит с тем, что Кармол людское королевство? План рискованный, но имеющий шанс на успех. Лес получает дружественно настроенного правителя, а то и целую династию таких правителей. Мы – мир и утраченные несколько веков назад земли: Нуланию и Варос, а с ними новые, выгодные нам торговые и финансовые договоры.
- Но ради этого придется еще несколько лет продолжать войну.
- Она и не заканчивалась. Год, два, может быть, три. Если Истман ничего не добьется за это время, Каэр откажется от него.
Лар’эллан и Кармол уже прощупывали почву и вели закулисные переговоры с имперской знатью. Обиженных и недовольных властью Истмана нашлось немного, но их число неумолимо росло. В развязанных им войнах гибли люди, а завоевательные кампании тянули деньги.
- А что, если имперцы самостоятельно подыщут замену?
- Мы не исключаем такой вариант, - согласилась Беата. – Но постараемся его не допустить.
Она встала, давая понять, что аудиенция закончена. Но у меня оставался последний вопрос:
- Зачем вы нам все это рассказали?
- Вы же сами спрашивали, - усмехнулась магичка. – К тому же, если вы еще не заметили, я всегда стараюсь действовать предельно честно и открыто.
- Я тоже. В правду ведь редко верят.
Все же у нас было много общего.
Я поднялась с кресла, куда более удобного, чем то, на котором перед этим высидела два часа. Беата в очередной раз окинула меня оценивающим взглядом, на миг задержав его там, где под складками нового бледно-зеленого платья прятался мешочек с тиз’заром. Я приготовилась выслушать едкий упрек по поводу нарушения запрета на оружие, но женщина уже отвела глаза.
- Странно, - пробормотала она, - мне никогда не давалась некромантия…
Из-за внезапно накрывшей волны чужих воспоминаний я потеряла равновесие и вцепилась в плечо вовремя подошедшего Иоллара. Беата вздрогнула, посмотрела на меня с недоумением и схватилась за висевший на шее амулет. Бесполезно – ни личные щиты, ни внешняя защита не работают, когда со мной случается это.
- Как вы…
- Не знаю, - призналась я.
- Но…
- Подожди меня снаружи, - попросила я ничего не понявшего мужа. – Это ненадолго.
Сумрак молча поклонился хозяйке и вышел.
- Такое уже бывало. И от меня это не зависит. Так происходит, если кто-то хочет поделиться наболевшим, но не решается.
Беата пренебрежительно поморщилась.
- Поделиться? С вами? – она вернулась к привычному образу, но меня эта игра уже не обманывала.
- А с кем еще вы можете тут поговорить?
Ни друзей, ни подруг – сплошь завистники и лизоблюды.
- И что… Что бы вы…
- Это ваша жизнь, не мне давать советы. Но люди часто расстаются. И не обязательно, я считаю, расходиться врагами, особенно, если…
Я подумала о своих детях. Если так случится, что мы с Илом расстанемся – я не верю в это, но вдруг – что я стану говорить им об их отце? Хватит ли моей обиды на то, чтобы привить им ненависть к тому, кто их любит?
- Вы осуждаете? – догадалась Беата.
- Нет. Просто не понимаю.
Она не позволила мне уйти после этих слов, остановила уже в дверях.
- Галла, я бы просила вас никому не рассказывать о том, что вы узнали. Мы не афишируем наших отношений, все это… Все уже в прошлом. И мне не хотелось бы, чтобы поползли сплетни. И то, как я получила это место… Я добилась всего сама.
- Конечно.
Сама. У нее был хороший стимул – обойти, уязвить, унизить. А он отошел с ее пути и не мешал, и она понимает это, а потому злится еще больше. Но война внесла свои коррективы в эти сложные отношения. По крайней мере, я знала, что они общаются, она советуется с ним, признавая опыт. Уже неплохо.
- Что случилось? – спросил у меня Иоллар.
- Это долгая история, - прошептала я, обнимая его прямо на глазах застывших в карауле гвардейцев. – И грустная. Но с нами такого никогда не случится.
Беата шла по коридорам спящего дворца, то ускоряя шаг, то наоборот останавливаясь в нерешительности. Может, к хорам все это? Ни к чему? Надо же, чтоб накатило так вдруг.
- А с кем еще вы можете тут поговорить?
Это - смотря, о чем говорить. Если о войне, о политике, о грядущих реформах, собеседники найдутся. А если просто так, по душам…
Вот с Галлой этой можно было бы. Только разве она поймет? Молодая, счастливая. Муж с нее глаз не сводит, даже под маской заметно. Двое – уже двое! – детей… И когда только успевает? И в друзьях недостатка нет. Вот даже Ворон…
Ворон. Женщина остановилась перед дверью, ведущей в северное крыло дворца, где в отведенных ему апартаментах останавливался во время визитов в столицу Арден Тарейский со свитой, и задумалась. Это сейчас – Ворон. А раньше? Он звал ее «Би», а она его?..
Еще одна дверь. И не поздно еще развернуться и оставить все как есть. А завтра снова война, и возможно, один из них уже не вернется, а другой никогда не узнает…
- Тэсс Беата? – удивленное.
Постарел, поседел. Но, как и раньше, не ложится до полуночи, возится со своими «мертвыми материями», записывает что-то в пухлую потрепанную тетрадь…
- Что-то случилось? – обеспокоенное.
- Нет, ничего.
- Но тогда… - незаконченное, недоверчивое, насквозь пропитанное надеждой.
- Я подумала, что мне, наверное, не нужен повод, чтобы поговорить со своим отцом…
Глава 4
Не знаю, от чего это зависит, но Тарские эльфы немного отличаются и от эльфов других Миров, и друг от друга. Есть три основных типа внешности, присущие обитателям Лар’эллана. Одни светлокожие, светлоглазые и среброволосые, как Гайли или Аэрталь. Другие – смуглее, со смоляными волосами и черными глазами. Третьи похожи на нашего тэвка – в волосах золото, а глаза как ясное небо. Сидэ, позвонивший в нашу дверь на следующий день после визита в столицу, был как раз третьего типа. С первого взгляда от Тина его отличала только одежда – предпочитающий удобство полудемон никогда не надел бы такой длинный ярко-зеленый плащ.
- Тэсс Галла?
- Да.
- Моя госпожа просила передать вам это.
Без дальнейших объяснений он вручил мне объемный конверт и развернулся к калитке.
- Подождите, - окликнула я его. – А кто ваша госпожа?
Эльф обернулся и посмотрел на меня так, словно я сказала какую-то глупость.
- У детей Леса одна госпожа, тэсс.
Странности не желали заканчиваться. Аэрталь? Почему-то вспомнились кинофильмы Земли, и я приложила тяжелый плоский сверток к уху – не тикает.
- Что это? – полюбопытствовал Сэллер, когда я вернулась к ним с Илом в гостиную.
- Сейчас узнаем.
К посылке прилагалось короткое письмо на саальге, не вносившее ясности:
«Если у вас есть вопросы, это может стать ответом. Если нет, станет вопросом. Но я не отвечу на него, ибо не знаю большего, чем видят мои глаза, и чувствует сердце».
В конверте, завернутый в хрустящую белоснежную бумагу, лежал портрет женщины. Неизвестный художник с фотографической точностью передал черты ее лица… Такие знакомые черты…
Надпись на обороте гласила: «Велерина, год приезда в Лар’эллан. На вечную память».
Иоллар, ничего не говоря, сжал мою руку – узнал, понял.
- Она похожа на тебя, - заметил Сэл.
- Не на меня.
Если бы не одна деталь, сходство было бы полным. Но у меня глаза отца, а женщина с портрета смотрела на меня глазами моей матери.
Да, в какой-то степени это было ответом. Не все, но многое объяснилось: и невозможность уйти с Тара, и то, что Гвейн, старый, скрытный ящер, назвал этот Мир моим. И сила, доставшаяся мне именно тут.
Лишь тому, кто кость мою возьмет, силой этой владеть…
Не стоит толковать все буквально. Говорят ведь: кровь от крови, кость от кости.
- Боги пресветлые, неужели это никогда не кончится? - простонала я, прижимаясь к груди мужа. – Неужели нет четко установленного лимита пророчеств на одного человека?
- Ты не человек, родная, - Ил коснулся губами моего лба. - Для тебя лимиты не предусмотрены.
Аэрталь ничего не делает без причин.
Сейчас она ждала моего хода. Ждала, что вопреки предупреждению, я приду за ответами. Я, молодая и, несмотря на годы войны, неопытная человеческая женщина, пра-пра-правнучка великой Велерины, по воле случая отхватившая изрядный кусь бабушкиной силы. Но я, дочь Хранителя врат и той, что появилась на свет в лаборатории дракона-экспериментатора, знаю, что совсем другие узы связывают меня с величайшей чародейкой Тара, и не королева ответит на мои вопросы, потому что она на самом деле не может знать большего, чем видят ее глаза.
Однако и с ней мне есть о чем поговорить. В данной ситуации лучше сразу расставить все точки.
Мне повезло, эльфийка еще была в Азгаре. Как я и предполагала, меня проводили к ней без промедлений. Аэрталь приветливо улыбнулась, обдала волной очарования, бессильно разбившейся о мои щиты, и начала с того, как удивилась, увидев живой портрет той, что была когда-то ее ближайшей подругой.
- Простите, ваше величество, - непочтительно оборвала ее я, - давайте начистоту.
Она моргнула несколько раз, изображая непонимание, а потом махнула рукой.
- Давайте.
- Почему вы послали этот портрет мне, а не императору, к примеру?
- Вы так плохо обо мне думаете?
- Я думаю о вас, как об умной и расчетливой правительнице. И не понимаю, отчего вы не использовали такой козырь.
- У меня есть копия, - лучезарно улыбнулась она. – Но сейчас это ничего не даст. Истман не поверит на слово, не поверит неизвестно кем и когда сделанным портретам. Да и война империи с Лар’элланом имеет целью не только добычу древних мощей.
- Но усыпальница существует?
- Да. Между землями эльфов и холмами тэвков, в мертвых пустошах. Но ни нам, ни перерожденным не известно ее точное местонахождение. И императору, думаю, тоже. Разве что Рина явилась к нему во сне и указала путь, в чем я сомневаюсь – она была напрочь лишена чувства юмора.
Зато у ее величества с этим все в порядке: помотать Истмана по лесам Саатара, завести в пустоши, впустить в древний склеп, а потом сказать, что вышла накладка, и отправить его обратно в Восточные Земли, в надежде на то, что моя кость уж точно станет ему поперек горла – шутка как раз в духе Аэрталь. Выставить императора идиотом перед подданными и предложить им более подходящего правителя. Впрочем, думаю, мои кости она оставит на самый крайний случай. Как не скажет ничего и своему союзнику Дистену – незачем поднимать шумиху раньше времени.
- Все намного сложнее, Галла, - произнесла она так, словно смогла прочесть мои мысли. - Это не первая война на моем веку, и когда она закончится, я начну готовиться к следующей. Но есть вещи опаснее войн.
Как ни велико было мое любопытство, что-то подсказывало, что не стоит уточнять, что она имела в виду. Ни к чему мне это, ох, ни к чему…
- С кровью вы унаследовали не только дар. Рина всегда была замкнутой. Жизнь не жалела ее, и в вашем возрасте она не доверяла уже никому. Даже в Лесу, среди друзей, так и не оттаяла. Дэрия была открытой девочкой, но с годами стала похожа на мать. И в вас это есть – скрытность, подозрительность. Это наследственные черты, а наследственность, как я вижу, сильна в вашем роду.
- Дэрия – это дочь Велерины?
- Да. Но я мало что могу о ней рассказать. Не знаю, кто был ее отцом, не знаю, что случилось после того, как она ушла из Лар’эллана. На долгие века история вашего рода была скрыта от меня. Может быть потому, что в нем не рождалось до вас детей, наделенных даром. А может…
Она умолкла, оставив при себе невысказанные предположения. Поглядела на меня, долгим задумчивым взглядом, то ли оценивая, то ли сравнивая с давней подругой. Но выводами тоже не поделилась.
- Зачем вы хотели видеть меня? – спросила я в лоб.
- Я? Но ведь это вы пришли ко мне сегодня.
Крыть было нечем.
- Вы все поймете со временем, Галла, - сказала она напоследок. – Со временем… Или нет. Иногда потомки получают в наследство не только богатство, но и забытых кредиторов.
- Велерина оставила неоплаченные долги? – недоверчиво улыбнулась я, хоть это и не было похоже на шутку.
