— Зачем ты явился? — Окниру удалось замаскировать испуг под возмущение.
— Посмотреть вам в глаза... отец. И забрать то, что принадлежит мне.
Князь вздрогнул.
— Ожерелье матери, — Иоллар рассмеялся. — Только ожерелье. А вы о чем подумали? Что я хочу вашу корону?
Золотоволосый эльф непонимающе нахмурился, когда Сумрак в цветастых выражениях каэрро и саальге пояснил, как сильно ему не хочется быть правителем этих мест.
— Ну, — Лар обошел отца и встал у него за спиной. — Где оно?
— Не знаю. — Князь побледнел. — Я не видел его уже много лет.
— Вы отослали его Триллин, вашей нынешней жене. Пошлите за ней. Хотя... Попросите-ка лучше привести вашего сына.
— Нет! — эльф затрясся.
Призрачный клинок лег на его плечо и медленно пополз к шее.
— Велите привести сюда вашего сына, — отчеканил Сумрак. — Вашего единственного сына, как вы думали до этого дня.
Он жестом велел Сэллеру отойти от двери и потянулся к лежавшему на краю стола колокольчику. Звона идущий не услышал, но через минуту в коридоре раздались шаги. Иоллар спрятал меч и положил руку на плечо отца.
— Здравствуйте, лорд Рэомир, — приветливо улыбнулся он вошедшему. — Рад видеть вас в добром здравии.
Эльфы Эльмара, похоже, все были стройными, юными и златовласыми. Вот этот лорд, одетый в белоснежную тунику, серые лосины и странные в мужском гардеробе полусапожки с узким вытянутым носком, выглядел для Сэла сущим мальчишкой. Увидев Ила, он попятился назад, но после взял себя в руки, остановился и поклонился.
— Рад вашему возвращению, принц Иоллар.
— Я ненадолго, — утешил бедолагу Сумрак. — А потому хотелось бы поскорей увидеться со своей дорогой мачехой и братом.
Очевидно, нечто острое уткнулось князю в спину: он резко приосанился и согласно кивнул.
— Передайте княгине и принцу Лениру, что я желаю их видеть.
— Ленир? — прищурился Иоллар, когда дверь закрылась. — Так звали моего деда, — пояснил он другу. — Он был великим правителем и заслужил вечную память. И вы решили дать его имя своему наследнику, князь?
— Я назвал бы так старшего сына, — медленно выговорил Окнир. — Но другой его дед решил, что ему лучше взять имя орочьего бога.
— У него были основания.
Сын наклонился к отцу, и тот вздрогнул, взглянув в закрывший его лицо туман.
— Так ты...
— Я, — ответил туман. — Это долгая история. Но ни стражи, ни маги меня теперь не остановят. А орки, стоит мне перейти Ничейное Поле и позвать их, пойдут за мной, куда бы я их ни вел. Хоть в мертвые земли, хоть в эту Долину, князь. Никто из них не посмеет противиться воле Сумрака.
— Я знаю, — упавшим голосом произнес Окнир. — Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю это.
Лар согнал с лица марево:
— Я уже сказал. Ожерелье матери.
Золото волос, изумруды глаз – вероятно, иного типа внешности для эльмарских эльфов природа этого мира не предусмотрела. Вошедшая в комнату женщина не выбивалась из канонов. Черное шелковое платье подчеркивало стройность фигуры и белизну кожи, удачно оттеняя длинные вьющиеся локоны. За руку она вела худенького мальчика лет семи, одетого в легкую голубую тунику. Тонкий обруч из белого металла прижимал к головке ребенка непослушные кудряшки (золотистые, естественно), а зеленые глаза светились любопытством.
— Леди Триллин, — поклонился Ил. – Точнее — княгиня. Простите, еще не привык к вашему нынешнему титулу.
Эльфийка не ответила, только крепче сжала ладошку сына.
— А это, стало быть, мой маленький братец.
Даже Селу стало неуютно от взгляда, которым Сумрак встретил пришедших, и совсем уж не нравились кровожадные нотки в голосе.
— Я с удовольствием пообщался бы с вами, — продолжил Лар, — но времени у меня немного. Поэтому ограничимся тем, что вы вернете мне вещь, попавшую к вам по ошибке, княгиня. Венчальное ожерелье Левины Зеол. Ваш супруг говорит, что не знает, где оно. Забывчивость, простительная в его почтенном возрасте. Но вы наверняка обладаете лучшей памятью.
— Рада видеть вас, принц Иоллар. — Такого дивного голоса Сэллер в жизни не слышал, но сейчас в нем звучал затаенный страх. – Я помню ожерелье, о котором вы говорите, но… Прошло уже столько лет, понадобится время, чтобы найти его…
— Что ж, — Сумрак одарил мачеху улыбкой, от которой та непроизвольно отступила на шаг, — возможно, это и к лучшему.
Подойдя к эльфийке вплотную и глядя ей прямо в глаза, он сжал ее запястье, заставляя выпустить руку сына, и подвел онемевшую от страха женщину к двери.
— Мое время ограничено, но оно у меня есть. Ищите. Ваш супруг сейчас присоединится к вам в этих поисках. А я пока получше познакомлюсь с братом. Поверьте, нам будет, о чем поговорить.
— Не надо… — всхлипнула несчастная.
— Ищите, Триллин, — Иоллар резко оборвал возможную истерику. – И вы князь, — приглашающий жест в сторону выхода.
— Я надеюсь, ты не сделаешь того, о чем потом будешь жалеть, сын, — глухо выговорил Окнир.
— Вы до сих пор считаете меня сыном?
Эльф застыл в дверях.
— Между нами случались недоразумения, Иоллар. Но я все-таки твой отец, не забывай об этом.
— Вы первым забыли об этом, в день, когда отправили ко мне Ромара, — спокойно констатировал Лар.
— Что с ним стало? – вскинул голову князь.
— Он умер. Как настоящий воин.
Сэл знал, что Сумрак сказал правду. Но другое дело, как эта правда будет истолкована его отцом.
— И еще одно, — бросил Лар. — Мы с другом проголодались, проявите гостеприимство, достойное князя Элир. И не забывайте, что трапезу я разделю с младшим братом. Будет дурно с моей стороны есть самому и не накормить ребенка.
— Сын!
— Не стоит, князь, не стоит. Я знаю, на что вы способны. А вам следует знать, на что способен я.
— Я тоже хотел бы знать, на что ты способен! – возмущенно воскликнул Буревестник, когда Окнир вышел, и в комнате остались они втроем: Сэл, Иоллар и испуганный, ничего не понимающий мальчик.
Идущий обещал не вмешиваться, но Сумрак, по его мнению, перешел все границы.
— Эта цацка стоит того, чтобы?..
— Помолчи, — махнул на него Лар, подходя к маленькому принцу и присаживаясь на корточки. – Ну, давай знакомиться, Ленир. А то твои родители забыли представить нас друг другу. Иоллар.
Он протянул мальчику ладонь, а его лицо, еще миг назад жесткое и зловещее, приобрело такое дружелюбно-обезоруживающее выражение, что ребенок сморгнул выступившие слезы и улыбнулся в ответ. Сэллер шепотом выругался: верно Мила говорит об этом типе – непредсказуемый.
— Ты мой брат? – спросил Ленир недоверчиво. – Говорили, что ты умер. Ты дух?
Лар скорбно вздохнул, и малыш, осмелев, коснулся протянутой руки.
— Похож на настоящего.
— А то. Тебе эта штука на голове не мешает?
— Это малая корона, без нее нельзя выходить к гостям.
— Знаю. Сам с такой сколько лет мучался. Но я не гость, так что можешь снять.
Эльфик нерешительно стащил с головы обруч.
— И я знаю, что еще нельзя, — заговорщически подмигнул ему старший брат. – Нельзя ничего трогать в этой комнате, заступать на ковер и сидеть в том кресле. Но сегодня эти правила отменили.
— Честно?
Не дожидаясь ответа, мальчик наступил носком золоченого сандалика на пушистый белый ковер. Гром не грянул, и он радостно улыбнулся. Много ли нужно ребенку для счастья?
— Посиди за столом, — предложил ему Иоллар. – Можешь потренироваться подписывать бумаги – ты же будущий князь. А в верхнем ящике должна быть печать, ее сегодня тоже можно брать.
Должно быть, умоститься в отцовском кресле, было тайной мечтой наследника – упрашивать себя он не заставил. А Сумрак, неуловимо изменившись в лице, отвернулся и подошел к высокому витражному окну.
— Совсем за маньяка меня держишь? – спросил у приблизившегося друга.
— Демоны тебя разберут, — досадливо поморщился Сэллер.
— Это мой брат, Сэл. Я не причиню ему вреда. И этой лживой сволочи, нашему папаше – тоже. Не смогу. Я только что убил девятерых, чья вина заключалась лишь в том, что они честно выполняли долг перед правителем, а этого ублюдка не смогу. Потому что, пойдя против своей крови, стану таким как он. А я и без этого уже…
— А что такое «подать»? – поинтересовался взобравшийся на стол принц.
— Налог, — машинально ответил его брат, не внося ясности. – Ты знаешь, не черкай все же эти указы, возьми лучше чистые листы. Не хватает еще мимоходом развалить страну, — пробурчал он при этом себе под нос. – Любишь рисовать? А музыку?
Сумрак отвлекся, разговорившись с мальчиком, с искренним интересом расспрашивал его о занятиях и увлечениях, заставив Сэла вспомнить о собственном брате и о том решении, которое уже который месяц зрело в его голове, потом снова вернулся к товарищу.
— Чтобы ты понял: тут, в Долине, своеобразные законы. Без этого мальчишки мой отец – никто. Правитель без наследника – не правитель. А князь уже не так молод, чтобы надеяться на рождение еще одного сына. Поэтому – да, это шантаж. И он сделает все. Но не ради ребенка — ради того, чтобы сохранить власть.
— А его жена? Ее тебе не жаль? Она неизвестно что сейчас думает. И что, если они так и не найдут ожерелья?
— Найдут.
— А какое ожерелье? – спросил мальчик, прислушивавшийся, как оказалось, к их разговору. Камень-переводчик, висевший у Сэла на шее, водимо, давал достаточно излучения, чтобы маленький эльмарец их понимал.
— Красивое, — ответил Иоллар. – Серебряное, и на нем дракон нарисован.
Он подошел к столу, взял чистый лист бумаги и карандаш и наскоро набросал эскиз.
— Вот такое. Видел когда-нибудь?
— Да. А зачем оно тебе?
— Хочу подарить жене.
— У тебя есть жена? – удивился ребенок.
«Ты уже такой большой?», — слышалось в этом вопросе.
— Да, есть. И дети: мальчик и девочка. А где ты видел это ожерелье?
— Не помню.
— Жаль.
В дверь постучали. Принесли затребованную Иолларом еду.
Сумрак все-таки попросил друга проверить блюда на предмет содержания в них ядов или еще каких-нибудь снадобий.
— Я ничего не чувствую. Но моя сила здесь…
— Все в порядке с твоей силой, — успокоил Лар. – Если ты о стражах, на них универсальные амулеты. Защищают от любых чар.
Время ожидания затягивалось. Но Иоллар потратил его с пользой: как и уверял князя, познакомился с братом поближе. Дети Сумрака любили – это Сэл давно заметил. Вот и эльфеныш не оказался исключением: болтал без умолку, сам расспрашивал обо всем, что приходило в голову. Через час стал счастливым обладателем десятка рисунков, изображающих дивных животных, какие-то, невиданные Сэлом машины и строения – Ил рассказывал о Сопредельи. Рассказывал с грустью: прогулка на Эльмар был его единственным переходом с тех пор, как они с Галлой застряли на Таре, и, наверное, станет последним. Лар не будет гулять по другим мирам, когда его жена заперта в одном, как бы ни хотел, не позволит себе того, чего лишена она. А он этого очень хотел – по глазам было видно, когда говорил с братишкой о чудесах других планет.
Еще через час Ленир удостоился чести увидеть клинки Т’арэ и опробовать их остроту на оплетшем один из углов комнаты декоративном плюще.
— Ил, думай, что делаешь! – возмутился Сэллер. – Еще поранится.
— Никогда. Мы одной крови, эти мечи для него не опасны.
— Кто знает, сколько в тебе этой крови после пожара осталось.
— Достаточно, — нахмурился Сумрак. – На отце проверил. Не заметил? Вот и он не заметил.
— Так ты все-таки…
— Нет! Царапнул по шее. Точнее, попытался. Я же сказал, что не трону его. Пусть живет. Живет и боится.
А спустя еще час маленький эльф уснул прямо за столом.
— Дети Элир слишком слабые, — пояснил Лар, заботливо перенося брата на обтянутую кожей кушетку. – Для него это был утомительный день.
— Для меня тоже, — признался идущий. – И он еще не закончился.
За окнами стемнело, пришлось зажечь свечи, а ожерелья так и не принесли.
— Ты обещал рассказать о своих делах с Азгарским двором, — напомнил Сэл.
— Обещал, но… Ладно, что ты хочешь знать?
— Чем ты занимаешься.
— Скажем так, я – независимый консультант по кризисным ситуациям.
— Ил, кризисные ситуации у нас уже шесть лет. Точнее нельзя?
— Привести конкретные примеры? Хорошо. Помнишь прорыв морской блокады? С чего все началось?
— Нам повезло? – Сэл уже сам в это не верил.
— Начиналось все со шторма. Он бушевал в Лазоревом море три дня. К утру четвертого в нейтральные воды, где стояли на рейде имперские корабли, вынесло лодку с двумя детьми. Шторм застал их далеко от берега, когда они рыбачили, и мотал три дня, они выжили только чудом. Когда имперцы все же решили спустить шлюпку, предварительно проверив утлое суденышко на наличие скрытых чар, они обнаружили умирающих от голода и обезвоживания подростков – мальчика и девочку лет четырнадцати. Каэрцы оказались не чужды милосердия и взяли детей на борт. Впрочем, уверен, что когда те полностью оклемались бы, участь их ждала незавидная. Девочку-то уж точно. Хотя, это дело вкуса… Но они умерли, несмотря на уход. А спустя длань, на корабле вспыхнула эпидемия. На том судне, что подобрало детей, и еще на трех, посланники с которых поднимались на его борт в течение этого времени. Болезнь привезли в один из портов, но маги и целители быстро с ней разобрались, горожане почти не пострадали, количество смертей среди гражданских не перевалило за сотню. Но в военном госпитале, куда доставили первых больных с корабля, никто не выжил. Как и в расположенных неподалеку казармах, где жили солдаты, ожидавшие отправки на Саатар. Как тебе такой пример? – Лар с вызовом посмотрел на товарища.
— Неудачный, — не отводя взгляда, сказал Сэл. – Еще есть?
— Найдется. Если ты не забыл, у императора было несколько отрядов, сформированных из числа наемников-орков. Дети вулканов воевали за Истмана на Каэтаре, но привлечь их к войне в западных землях ему не удалось. Огненные орки не захотели выступать против Лар’эллана, с которым у них был длительный мир, и заявили о своем нейтралитете. Правда, они не отказывали имперцам в помощи оружием и проводниками, хорошо знавшими Лес. А Аэрталь была вынуждена это терпеть, опасаясь спровоцировать открытое противостояние. Так это и продолжалось бы, если бы однажды в приграничное селение Огненных не наведался имперский отряд. Они попросили проводников и задержались на ночлег. Ночью, упившись тростниковым самогоном, солдаты Истмана сначала устроили драку с принявшим их на постой хозяином, затем сожгли его дом и отправились гулять по деревне, в которой почти не было взрослых воинов. Убили практически всех мужчин и восемь женщин, одна из которых была женой местного старейшины и дочерью вождя соседнего племени…
— А утром они ушли, — продолжил Сэллер. – Спустя три дня воины Аэрталь наткнулись на этот отряд и принесли оркам их трупы. Союз вождей принял решение объединиться с детьми Леса и отказаться от договоров с империей. Я знаю эту историю. Но не так как ты, конечно. Кем на самом деле были эти люди?
— Имперцами, — пожал плечами Лар. – Все кроме одного. А тот был нашим магом-целителем. Знал, чего не стоит добавлять в спиртное, чтобы не начались галлюцинации и разум не затмила жажда крови. Когда началась резня, у него сдали нервы. Был убит там же… Что к лучшему.
— Люди Истмана пытались использовать подобный прием, — ничего не выражающим тоном произнес Сэл. – Наняли два десятка опустившихся гитаэлле, чтобы те напали на гномью серебряную шахту, выставив это делом рук лар’элланцев. Но что-то пошло не так, горняки их переловили и узнали, кто на самом деле за этим стоит. Теперь Истман на ножах еще и с гномьими кланами.
— Посмотреть вам в глаза... отец. И забрать то, что принадлежит мне.
Князь вздрогнул.
— Ожерелье матери, — Иоллар рассмеялся. — Только ожерелье. А вы о чем подумали? Что я хочу вашу корону?
Золотоволосый эльф непонимающе нахмурился, когда Сумрак в цветастых выражениях каэрро и саальге пояснил, как сильно ему не хочется быть правителем этих мест.
— Ну, — Лар обошел отца и встал у него за спиной. — Где оно?
— Не знаю. — Князь побледнел. — Я не видел его уже много лет.
— Вы отослали его Триллин, вашей нынешней жене. Пошлите за ней. Хотя... Попросите-ка лучше привести вашего сына.
— Нет! — эльф затрясся.
Призрачный клинок лег на его плечо и медленно пополз к шее.
— Велите привести сюда вашего сына, — отчеканил Сумрак. — Вашего единственного сына, как вы думали до этого дня.
Он жестом велел Сэллеру отойти от двери и потянулся к лежавшему на краю стола колокольчику. Звона идущий не услышал, но через минуту в коридоре раздались шаги. Иоллар спрятал меч и положил руку на плечо отца.
— Здравствуйте, лорд Рэомир, — приветливо улыбнулся он вошедшему. — Рад видеть вас в добром здравии.
Эльфы Эльмара, похоже, все были стройными, юными и златовласыми. Вот этот лорд, одетый в белоснежную тунику, серые лосины и странные в мужском гардеробе полусапожки с узким вытянутым носком, выглядел для Сэла сущим мальчишкой. Увидев Ила, он попятился назад, но после взял себя в руки, остановился и поклонился.
— Рад вашему возвращению, принц Иоллар.
— Я ненадолго, — утешил бедолагу Сумрак. — А потому хотелось бы поскорей увидеться со своей дорогой мачехой и братом.
Очевидно, нечто острое уткнулось князю в спину: он резко приосанился и согласно кивнул.
— Передайте княгине и принцу Лениру, что я желаю их видеть.
— Ленир? — прищурился Иоллар, когда дверь закрылась. — Так звали моего деда, — пояснил он другу. — Он был великим правителем и заслужил вечную память. И вы решили дать его имя своему наследнику, князь?
— Я назвал бы так старшего сына, — медленно выговорил Окнир. — Но другой его дед решил, что ему лучше взять имя орочьего бога.
— У него были основания.
Сын наклонился к отцу, и тот вздрогнул, взглянув в закрывший его лицо туман.
— Так ты...
— Я, — ответил туман. — Это долгая история. Но ни стражи, ни маги меня теперь не остановят. А орки, стоит мне перейти Ничейное Поле и позвать их, пойдут за мной, куда бы я их ни вел. Хоть в мертвые земли, хоть в эту Долину, князь. Никто из них не посмеет противиться воле Сумрака.
— Я знаю, — упавшим голосом произнес Окнир. — Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю это.
Лар согнал с лица марево:
— Я уже сказал. Ожерелье матери.
Золото волос, изумруды глаз – вероятно, иного типа внешности для эльмарских эльфов природа этого мира не предусмотрела. Вошедшая в комнату женщина не выбивалась из канонов. Черное шелковое платье подчеркивало стройность фигуры и белизну кожи, удачно оттеняя длинные вьющиеся локоны. За руку она вела худенького мальчика лет семи, одетого в легкую голубую тунику. Тонкий обруч из белого металла прижимал к головке ребенка непослушные кудряшки (золотистые, естественно), а зеленые глаза светились любопытством.
— Леди Триллин, — поклонился Ил. – Точнее — княгиня. Простите, еще не привык к вашему нынешнему титулу.
Эльфийка не ответила, только крепче сжала ладошку сына.
— А это, стало быть, мой маленький братец.
Даже Селу стало неуютно от взгляда, которым Сумрак встретил пришедших, и совсем уж не нравились кровожадные нотки в голосе.
— Я с удовольствием пообщался бы с вами, — продолжил Лар, — но времени у меня немного. Поэтому ограничимся тем, что вы вернете мне вещь, попавшую к вам по ошибке, княгиня. Венчальное ожерелье Левины Зеол. Ваш супруг говорит, что не знает, где оно. Забывчивость, простительная в его почтенном возрасте. Но вы наверняка обладаете лучшей памятью.
— Рада видеть вас, принц Иоллар. — Такого дивного голоса Сэллер в жизни не слышал, но сейчас в нем звучал затаенный страх. – Я помню ожерелье, о котором вы говорите, но… Прошло уже столько лет, понадобится время, чтобы найти его…
— Что ж, — Сумрак одарил мачеху улыбкой, от которой та непроизвольно отступила на шаг, — возможно, это и к лучшему.
Подойдя к эльфийке вплотную и глядя ей прямо в глаза, он сжал ее запястье, заставляя выпустить руку сына, и подвел онемевшую от страха женщину к двери.
— Мое время ограничено, но оно у меня есть. Ищите. Ваш супруг сейчас присоединится к вам в этих поисках. А я пока получше познакомлюсь с братом. Поверьте, нам будет, о чем поговорить.
— Не надо… — всхлипнула несчастная.
— Ищите, Триллин, — Иоллар резко оборвал возможную истерику. – И вы князь, — приглашающий жест в сторону выхода.
— Я надеюсь, ты не сделаешь того, о чем потом будешь жалеть, сын, — глухо выговорил Окнир.
— Вы до сих пор считаете меня сыном?
Эльф застыл в дверях.
— Между нами случались недоразумения, Иоллар. Но я все-таки твой отец, не забывай об этом.
— Вы первым забыли об этом, в день, когда отправили ко мне Ромара, — спокойно констатировал Лар.
— Что с ним стало? – вскинул голову князь.
— Он умер. Как настоящий воин.
Сэл знал, что Сумрак сказал правду. Но другое дело, как эта правда будет истолкована его отцом.
— И еще одно, — бросил Лар. — Мы с другом проголодались, проявите гостеприимство, достойное князя Элир. И не забывайте, что трапезу я разделю с младшим братом. Будет дурно с моей стороны есть самому и не накормить ребенка.
— Сын!
— Не стоит, князь, не стоит. Я знаю, на что вы способны. А вам следует знать, на что способен я.
— Я тоже хотел бы знать, на что ты способен! – возмущенно воскликнул Буревестник, когда Окнир вышел, и в комнате остались они втроем: Сэл, Иоллар и испуганный, ничего не понимающий мальчик.
Идущий обещал не вмешиваться, но Сумрак, по его мнению, перешел все границы.
— Эта цацка стоит того, чтобы?..
— Помолчи, — махнул на него Лар, подходя к маленькому принцу и присаживаясь на корточки. – Ну, давай знакомиться, Ленир. А то твои родители забыли представить нас друг другу. Иоллар.
Он протянул мальчику ладонь, а его лицо, еще миг назад жесткое и зловещее, приобрело такое дружелюбно-обезоруживающее выражение, что ребенок сморгнул выступившие слезы и улыбнулся в ответ. Сэллер шепотом выругался: верно Мила говорит об этом типе – непредсказуемый.
— Ты мой брат? – спросил Ленир недоверчиво. – Говорили, что ты умер. Ты дух?
Лар скорбно вздохнул, и малыш, осмелев, коснулся протянутой руки.
— Похож на настоящего.
— А то. Тебе эта штука на голове не мешает?
— Это малая корона, без нее нельзя выходить к гостям.
— Знаю. Сам с такой сколько лет мучался. Но я не гость, так что можешь снять.
Эльфик нерешительно стащил с головы обруч.
— И я знаю, что еще нельзя, — заговорщически подмигнул ему старший брат. – Нельзя ничего трогать в этой комнате, заступать на ковер и сидеть в том кресле. Но сегодня эти правила отменили.
— Честно?
Не дожидаясь ответа, мальчик наступил носком золоченого сандалика на пушистый белый ковер. Гром не грянул, и он радостно улыбнулся. Много ли нужно ребенку для счастья?
— Посиди за столом, — предложил ему Иоллар. – Можешь потренироваться подписывать бумаги – ты же будущий князь. А в верхнем ящике должна быть печать, ее сегодня тоже можно брать.
Должно быть, умоститься в отцовском кресле, было тайной мечтой наследника – упрашивать себя он не заставил. А Сумрак, неуловимо изменившись в лице, отвернулся и подошел к высокому витражному окну.
— Совсем за маньяка меня держишь? – спросил у приблизившегося друга.
— Демоны тебя разберут, — досадливо поморщился Сэллер.
— Это мой брат, Сэл. Я не причиню ему вреда. И этой лживой сволочи, нашему папаше – тоже. Не смогу. Я только что убил девятерых, чья вина заключалась лишь в том, что они честно выполняли долг перед правителем, а этого ублюдка не смогу. Потому что, пойдя против своей крови, стану таким как он. А я и без этого уже…
— А что такое «подать»? – поинтересовался взобравшийся на стол принц.
— Налог, — машинально ответил его брат, не внося ясности. – Ты знаешь, не черкай все же эти указы, возьми лучше чистые листы. Не хватает еще мимоходом развалить страну, — пробурчал он при этом себе под нос. – Любишь рисовать? А музыку?
Сумрак отвлекся, разговорившись с мальчиком, с искренним интересом расспрашивал его о занятиях и увлечениях, заставив Сэла вспомнить о собственном брате и о том решении, которое уже который месяц зрело в его голове, потом снова вернулся к товарищу.
— Чтобы ты понял: тут, в Долине, своеобразные законы. Без этого мальчишки мой отец – никто. Правитель без наследника – не правитель. А князь уже не так молод, чтобы надеяться на рождение еще одного сына. Поэтому – да, это шантаж. И он сделает все. Но не ради ребенка — ради того, чтобы сохранить власть.
— А его жена? Ее тебе не жаль? Она неизвестно что сейчас думает. И что, если они так и не найдут ожерелья?
— Найдут.
— А какое ожерелье? – спросил мальчик, прислушивавшийся, как оказалось, к их разговору. Камень-переводчик, висевший у Сэла на шее, водимо, давал достаточно излучения, чтобы маленький эльмарец их понимал.
— Красивое, — ответил Иоллар. – Серебряное, и на нем дракон нарисован.
Он подошел к столу, взял чистый лист бумаги и карандаш и наскоро набросал эскиз.
— Вот такое. Видел когда-нибудь?
— Да. А зачем оно тебе?
— Хочу подарить жене.
— У тебя есть жена? – удивился ребенок.
«Ты уже такой большой?», — слышалось в этом вопросе.
— Да, есть. И дети: мальчик и девочка. А где ты видел это ожерелье?
— Не помню.
— Жаль.
В дверь постучали. Принесли затребованную Иолларом еду.
Сумрак все-таки попросил друга проверить блюда на предмет содержания в них ядов или еще каких-нибудь снадобий.
— Я ничего не чувствую. Но моя сила здесь…
— Все в порядке с твоей силой, — успокоил Лар. – Если ты о стражах, на них универсальные амулеты. Защищают от любых чар.
Время ожидания затягивалось. Но Иоллар потратил его с пользой: как и уверял князя, познакомился с братом поближе. Дети Сумрака любили – это Сэл давно заметил. Вот и эльфеныш не оказался исключением: болтал без умолку, сам расспрашивал обо всем, что приходило в голову. Через час стал счастливым обладателем десятка рисунков, изображающих дивных животных, какие-то, невиданные Сэлом машины и строения – Ил рассказывал о Сопредельи. Рассказывал с грустью: прогулка на Эльмар был его единственным переходом с тех пор, как они с Галлой застряли на Таре, и, наверное, станет последним. Лар не будет гулять по другим мирам, когда его жена заперта в одном, как бы ни хотел, не позволит себе того, чего лишена она. А он этого очень хотел – по глазам было видно, когда говорил с братишкой о чудесах других планет.
Еще через час Ленир удостоился чести увидеть клинки Т’арэ и опробовать их остроту на оплетшем один из углов комнаты декоративном плюще.
— Ил, думай, что делаешь! – возмутился Сэллер. – Еще поранится.
— Никогда. Мы одной крови, эти мечи для него не опасны.
— Кто знает, сколько в тебе этой крови после пожара осталось.
— Достаточно, — нахмурился Сумрак. – На отце проверил. Не заметил? Вот и он не заметил.
— Так ты все-таки…
— Нет! Царапнул по шее. Точнее, попытался. Я же сказал, что не трону его. Пусть живет. Живет и боится.
А спустя еще час маленький эльф уснул прямо за столом.
— Дети Элир слишком слабые, — пояснил Лар, заботливо перенося брата на обтянутую кожей кушетку. – Для него это был утомительный день.
— Для меня тоже, — признался идущий. – И он еще не закончился.
За окнами стемнело, пришлось зажечь свечи, а ожерелья так и не принесли.
— Ты обещал рассказать о своих делах с Азгарским двором, — напомнил Сэл.
— Обещал, но… Ладно, что ты хочешь знать?
— Чем ты занимаешься.
— Скажем так, я – независимый консультант по кризисным ситуациям.
— Ил, кризисные ситуации у нас уже шесть лет. Точнее нельзя?
— Привести конкретные примеры? Хорошо. Помнишь прорыв морской блокады? С чего все началось?
— Нам повезло? – Сэл уже сам в это не верил.
— Начиналось все со шторма. Он бушевал в Лазоревом море три дня. К утру четвертого в нейтральные воды, где стояли на рейде имперские корабли, вынесло лодку с двумя детьми. Шторм застал их далеко от берега, когда они рыбачили, и мотал три дня, они выжили только чудом. Когда имперцы все же решили спустить шлюпку, предварительно проверив утлое суденышко на наличие скрытых чар, они обнаружили умирающих от голода и обезвоживания подростков – мальчика и девочку лет четырнадцати. Каэрцы оказались не чужды милосердия и взяли детей на борт. Впрочем, уверен, что когда те полностью оклемались бы, участь их ждала незавидная. Девочку-то уж точно. Хотя, это дело вкуса… Но они умерли, несмотря на уход. А спустя длань, на корабле вспыхнула эпидемия. На том судне, что подобрало детей, и еще на трех, посланники с которых поднимались на его борт в течение этого времени. Болезнь привезли в один из портов, но маги и целители быстро с ней разобрались, горожане почти не пострадали, количество смертей среди гражданских не перевалило за сотню. Но в военном госпитале, куда доставили первых больных с корабля, никто не выжил. Как и в расположенных неподалеку казармах, где жили солдаты, ожидавшие отправки на Саатар. Как тебе такой пример? – Лар с вызовом посмотрел на товарища.
— Неудачный, — не отводя взгляда, сказал Сэл. – Еще есть?
— Найдется. Если ты не забыл, у императора было несколько отрядов, сформированных из числа наемников-орков. Дети вулканов воевали за Истмана на Каэтаре, но привлечь их к войне в западных землях ему не удалось. Огненные орки не захотели выступать против Лар’эллана, с которым у них был длительный мир, и заявили о своем нейтралитете. Правда, они не отказывали имперцам в помощи оружием и проводниками, хорошо знавшими Лес. А Аэрталь была вынуждена это терпеть, опасаясь спровоцировать открытое противостояние. Так это и продолжалось бы, если бы однажды в приграничное селение Огненных не наведался имперский отряд. Они попросили проводников и задержались на ночлег. Ночью, упившись тростниковым самогоном, солдаты Истмана сначала устроили драку с принявшим их на постой хозяином, затем сожгли его дом и отправились гулять по деревне, в которой почти не было взрослых воинов. Убили практически всех мужчин и восемь женщин, одна из которых была женой местного старейшины и дочерью вождя соседнего племени…
— А утром они ушли, — продолжил Сэллер. – Спустя три дня воины Аэрталь наткнулись на этот отряд и принесли оркам их трупы. Союз вождей принял решение объединиться с детьми Леса и отказаться от договоров с империей. Я знаю эту историю. Но не так как ты, конечно. Кем на самом деле были эти люди?
— Имперцами, — пожал плечами Лар. – Все кроме одного. А тот был нашим магом-целителем. Знал, чего не стоит добавлять в спиртное, чтобы не начались галлюцинации и разум не затмила жажда крови. Когда началась резня, у него сдали нервы. Был убит там же… Что к лучшему.
— Люди Истмана пытались использовать подобный прием, — ничего не выражающим тоном произнес Сэл. – Наняли два десятка опустившихся гитаэлле, чтобы те напали на гномью серебряную шахту, выставив это делом рук лар’элланцев. Но что-то пошло не так, горняки их переловили и узнали, кто на самом деле за этим стоит. Теперь Истман на ножах еще и с гномьими кланами.
