Лгать не пришлось. Всего лишь рассказать, как «пообщался» с собравшимися у мола малолетками, не упоминая, впрочем, истинную цель той встречи. Было неприятно, но Эверет - не первый психиатр, с которым он обсуждал свои так называемые проблемы. Первый был ещё в академии. Каждый месяц проводил тестирование. Пытался доказать руководству и самому Фаулеру, что у него «глубокий внутренний конфликт сущностей». Тот доктор, как говорили, имел опыт общения с материковыми оборотнями, но оказался не готов к непробиваемой невозмутимости морского пса. Конфликт у него? Зверь сорвётся и накинется на подозреваемого при задержании? Угу, а как же. «Залижет до смерти», - посмеивался куратор, возвращая мозгоправу его заключения. Сейчас, возможно, результаты тестов были бы другими. Нервы поизносились, и накинуться - это запросто… если спровоцируют… Но психиатрам об этом сообщать не обязательно.
- Скажите, Кеннет… Вы же не против, если я буду так к вам обращаться? Вы ведь сейчас не на службе.
- Да, конечно.
От него не укрылось то, как Эверет будто невзначай опустил руку под стол, чтобы нажать кнопку вызова. Неужели переиграл? Явятся сейчас санитары со смирительной рубашкой…
Но в кабинет заглянула уже знакомая сестра.
- Мэри, будьте добры, ещё кофе, - попросил её доктор. – И сделайте сэндвичи, пожалуйста. Побольше, я что-то проголодался.
Заметил, выходит, скоропостижную кончину крекеров. Или услышал, как бурчит у посетителя живот.
- Так вот, Кеннет, - продолжил, когда дверь закрылась, - прежде всего я хотел бы поинтересоваться вашим общим состоянием. Потеря хвоста - весьма ощутимая травма для оборотня. Страдают сочленения крестцового отдела позвоночника, возможны сильные боли в любом облике. Часто имеет место нарушение опорно-двигательных функций…
- Я здоров, - перебил Фаулер. - Были сложности, сразу после, но теперь уже абсолютно здоров.
- Повезло встретить хорошего целителя? - понимающе кивнул Эверет. - Что ж, это замечательно. Значит, физического беспокойства ваша травма не причиняет. Только внутренний дискомфорт. И вас, безусловно, задевает мнение окружающих. Для них ваша потеря несущественна, они не видят истинной сути проблемы. Лишились бы вы ноги или руки - другое дело… Хотя, поверьте, они и тогда нашли бы повод для насмешек. Особенно подростки. Дети жестоки в этом переходном периоде. Неосознанно жестоки. Они лишь учатся видеть границы между добром и злом… Но вы ведь и сами это понимаете, Кеннет? Тем не менее, после столкновения с ними целый день изводили себя воспоминаниями о стычке, а ночью вдруг сорвались сюда. Захотели поговорить, хоть и уверяли меня в прошлый раз, что не испытываете такой потребности… Дело ведь не в хвосте, да?
Дверь открылась вовремя. Одновременно с тем, как Фаулер вздрогнул от вопроса, прозвучавшего уличением во лжи. Он быстро обернулся, выдавил улыбку, изображая радость от появления кофе и сэндвичей, и, как только сестра Мэри поставила поднос на стол, заткнул себе рот хлебом с ветчиной, оттягивая момент признания.
- Дело не в хвосте, - повторил Эверет, когда они снова остались наедине. - Не в его потере, а в том, что для вас эта потеря значит. Хвост, а вернее - его отсутствие, не позволяет вам забыть пережитое на войне. А люди, видящие в вашей травме повод для насмешек, в вашем понимании, насмехаются не над вами. Вам кажется, что они пренебрежительно отзываются о тех событиях, о трагедиях, свидетелем которых вы были, о смертях, произошедших на ваших глазах, ставя в один ряд непонятную и несущественную для них утрату хвоста и что-то несоизмеримо большее. Но поверьте, Кеннет, это далеко не так…
Лейтенант потянулся за вторым сэндвичем.
Доктор между тем продолжал говорить. Правильные вещи, как ни странно. То, о чём сам Фаулер думал настолько часто, что ему уже не нужен был психиатр. Но он слушал, не перебивая, ведь за этим, как полагал Эверет, он и приехал.
Сэндвичи неумолимо заканчивались…
- Знаете, Кеннет, - вдруг улыбнулся доктор, - а ведь я видел вас в обороте. За год или два до начала войны. В летнем лагере. Кажется, полиция взяла шефство над школьниками. Вы и ваши коллеги проводили какие-то спортивные игры, у Рыжего оврага соорудили полосу препятствий… Я проезжал мимо и заинтересовался происходящим. Тогда первый и последний раз в жизни я и видел настоящего морского пса. Скажу честно, меня это зрелище привело в восторг. О детях и говорить нечего - столько искренней радости… Впрочем, вы и сами наверняка помните. Вряд ли тот случай был для вас единственным.
- Не был, - признал Фаулер.
- Летний лагерь работает в школе каждый год. И полицейское управление Карго-Верде, думаю, по-прежнему не остаётся в стороне от воспитания подрастающего поколения.
- К чему вы клоните, доктор? Предлагаете мне снова попрыгать по брусьям?
- По-моему, это - прекрасная терапия. Возьмите младшую группу…
- Нет.
Эверет вздохнул. «Я пытался», - читалось в тёмной глубине его глаз. Но доктор не мог не предпринять ещё одну попытку:
- Если бы вы лишились не хвоста, а ноги, предположим, ответ был таким же?
- Естественно. Вы представляете себе безногого на полосе препятствий?
Психиатр вежливо улыбнулся.
Фаулер доел последний сэндвич.
- Простите, доктор, но я пока не готов к подобному. Возможно, позже… И мне не хотелось бы, чтобы кто-либо знал, зачем я приезжал к вам.
- Понимаю… лейтенант. В свете недавних новостей вас, наверное, интересует безопасность пациентов?
Приятно иметь дело с умным человеком.
- Так и есть, - согласился Фаулер. - В прошлый раз вы предлагали мне экскурсию. Думаю, это оправдает мой визит.
- С удовольствием пройдусь с вами. Быть может, нам удастся продолжить беседу.
- Не стоит. Я действительно благодарен вам, но… Не стоит. Я не из тех, кто не верит в помощь медиков вашего профиля, правда. Многие мои сослуживцы обращались к психиатрам и, признаться, мне тоже рекомендовали… Лечебницу в Идвере, например. Говорят, там хорошие специалисты…
- В Идвере? - Эверет сморщил лоб, припоминая. - Не слышал, что там есть лечебница. Может, специализированное отделение при городской больнице?
- Может. Я не разузнавал. Не планировал туда обращаться. Как и к вам, но… Так вышло, и одного разговора уже достаточно. Вы указали мне путь, а пройти по нему я смогу сам.
Кажется, это из какой-то книги. Но пришлось к месту.
- Воля ваша, - смирился доктор. – Тогда пожалуйте на обещанную экскурсию.
Пока они были в кабинете, у пациентов, очевидно, закончились утренние процедуры и началось время прогулки. Людей во внутреннем дворе и примыкавшем к нему парку заметно прибавилось, и Фаулер, как всегда, когда бывал здесь, исподволь рассматривал… психов? Язык не поворачивался так их назвать. В большинстве своём обитатели лечебницы выглядели вполне нормальными. Некоторых выдавала излишняя нервозность. Другие были слишком задумчивы. Третьи - слишком улыбчивы. Но ведь и обычный человек может задуматься на ровном месте или улыбаться, вспомнив что-то приятное…
Давешний пышноусый полковник, одетый, как и в прошлую встречу, в парадную форму, деловито, по-военному отчитывал молодую санитарку. Девушка внимала со вселенским терпением.
- А как ваш мертвец? - полюбопытствовал Фаулер, вспомнив ещё одного пациента.
- Кто? - переспросил Эверет.
- Тот человек, который думает, что умер.
- Ах, он… Жив. И понемногу начинает в это верить.
- Давно он у вас на лечении?
- Лейтенант. - Доктор одарил укоризненным взглядом. - Мы это уже обсуждали. Все подробности о пациентах только при наличии ордера.
- Разве срок госпитализации - настолько конфиденциальная информация?
- Вся информация о пациентах конфиденциальна. В ваш прошлый визит я несколько отошёл от правил, но впредь постараюсь их придерживаться.
Действительно жаль.
Со слов бродяг, призрачную деву впервые заметили в середине весны, когда на Карго-Верде уже порядком потеплело. Но появиться следилка могла намного раньше. Просто с наступлением холодов бездомные перебирались поближе к городу и не шлялись ночами у стен лечебницы. А в начале осени о деве ещё и не слышали. Фаулер не отказался бы узнать, кто попал на лечение в этот промежуток времени.
Он осмотрел ограду и установленные на ней охранные устройства, заряженные магией и обеспечивающие создание контура. Узнал, что внешний периметр обходит охрана, в одиннадцать вечера и в семь утра, и непохоже было, что Эверет знал о каких-либо других наблюдателях. Подозрение, что к появлению «призрачной девы» причастен кто-то из пациентов, крепло.
Не вовремя доктор вспомнил о принципах. А объяснять ему причины своего интереса пока не хотелось. Но можно найти и другие источники информации.
Пока же Фаулер отметил среди прочего, что за пациентами, даже теми, что гуляют будто бы сами, наблюдают. В предыдущие приезды он не обращал на это внимания и не задумывался, как можно оставить душевнобольных без присмотра. А выяснилось, что их и не оставляют: за каждым решившим побыть наедине с собой следует на отдалении санитар или сиделка.
- Мы даём им почувствовать себя свободными, - разъяснил Эверет. - Но не больше, чем они в этом нуждаются.
Идеальные условия. Охранники, магическая защита, круглосуточное наблюдение. Но каждую ночь кто-то выглядывает за ограду. А то и днём. Последнего бродягу убили утром, между семью и десятью… Сильный маг или ведьма способны сделать так, чтобы о них забыли на несколько часов, отвести глаза и выйти хоть через пропускник. Даже уехать на машине самого Эверета…
- Чей это автомобиль? - полюбопытствовал Фаулер, когда они дошли до стоянки для работников и посетителей. - Вон тот, красный. Вчера в городе похожий подрезал меня на перекрёстке.
- Похожий, но точно не этот, - с улыбкой заверил доктор. - Сестра Магда очень аккуратно водит.
И на роль роковой красавицы, за ночь с которой готовы платить жизнью, не годится. Фаулер знал эту даму: ещё в прошлом году она работала в городской больнице. А в позапрошлом сломала стул в «Пирогах» - нечаянно, всего лишь сев на него. Не всякая мебель выдержит внезапно обрушившиеся на неё двести с лишним фунтов.
Решив, что сегодня вряд ли получится ещё что-то узнать, тем более не особо понимая, что именно ищет, лейтенант собирался попрощаться, когда заметил за кустами гортензии знакомую тонкую фигурку.
- Миз Вивиен, - подтвердил Эверет. – Идёт за нами уже какое-то время. Очевидно, надеется поговорить с вами.
Фаулер мысленно ругнулся. Глушилки!
На его силу установленные в лечебнице устройства, как казалось, практически не действовали, причиняя лишь незначительный дискомфорт… Но нет. В других обстоятельствах давно почувствовал бы направленный на него взгляд…
А Вивиен с Адамом появились на острове как раз зимой.
- Подойдите, - приободрил доктор. – Девушке полезно общение. Уже то, что она ищет его, - хороший знак. Но местные обитатели, очевидно, не привлекают её как собеседники.
- Брат приезжал к ней только вчера.
Эверет пожал плечами:
- Возможно. Миз Вивиен – не моя пациентка, её наблюдает доктор Ллойд, так что я не осведомлён обо всех её посетителях. И брат… Брат – это брат. Круг общения следует расширять.
Первые месяцы на Карго-Верде Вивиен ни с кем не общалась. Адам говорил, что она не выходила из палаты. Когда Фаулер увидел девушку впервые, она лишь коротко кивнула ему и тут же убежала. Так что да, прогресс на лицо. И весьма стремительный, если вспомнить, что болезни Вивиен почти шесть лет, а заметные улучшения наступили только тут, на Карго-Верде…
Фаулер попрощался с доктором, поблагодарил за экскурсию и за сэндвичи, заверил, что после сам найдёт выход, и пошёл к притаившейся в зелёных зарослях девушке.
Он никогда не считал Вивиен сумасшедшей. Не ощущал в ней ничего безумного. Она была просто девочкой, которая однажды очень сильно испугалась и с тех пор не может перестать бояться.
- Здравствуйте, лейтенант!
В негромком голосе звучала такая по-детски искренняя радость, что другой на месте Фаулера устыдился бы недавних домыслов. Ну, приехали близнецы Кейдн зимой… И что?
Но лейтенанту эта мысль теперь не давала покоя.
- Здравствуйте, миз Вивиен. Как ваши дела?
Она растерянно замерла. Словно забыла, как вести разговор, и сейчас отчаянно пыталась вспомнить. Почудилось, опять сбежит…
- Хорошо? – нерешительно выговорила наконец.
Фаулер тряхнул головой. Дурацкая подозрительность! Дурацкие глушилки, действующие не на магию, так на мозги! Вот эта трясущаяся девчонка – великий маг?
- Погода чудесная, да? – улыбнулся он.
- Да! – тут же отозвалась она, и счастье от того, что не пришлось раздумывать над ответом, озарило бледное личико.
Историю Вивиен Фаулер знал от её брата. Тот рассказал в первый же день знакомства, поддавшись приступу откровенности, спровоцированному лишним стаканом солодового виски… Не он первый, не он последний. Но на трезвую голову Фаулер услышанного с ним не обсуждал и тем, что узнал тогда, ни с кем не делился, даже с Джо.
Когда началась война, Адаму и его сестре не было и семнадцати. Но мальчишка – снова не первый и не последний такой – решил погеройствовать и сорвался на фронт. На каком-то пункте соврал, что потерял документы, получил временные, с новой датой рождения… Кто его пропустил, когда Адам и сейчас смотрится сущим ребёнком, - вопрос отдельный. Но пропустили, оформили в пехоту… Что с ним было дальше, парень не рассказывал, не о том ведь был разговор, а о Вивиен, которая оставалась с матерью дома, в небольшом городке, куда, по прогнозам военных экспертов, никогда не должна была добраться дарнийская армия. Но, по тем же прогнозам, войне следовало закончиться в первый же год, затронув только приграничные провинции.
Нет, с Вивиен не случилось всего того, что может случиться с хорошенькой девушкой в городе, захваченном врагами. До того, как дарнийцы пришли в их дом, мать успела её спрятать. В погреб. Закрыла крышку, сверху пододвинула кухонный шкаф, чтобы никто не заметил вход в подпол… Но дарнийские солдаты вряд ли искали погреба, хоть с продуктами, хоть с девушками. Они прошли через город стремительной и смертоносной волной. Практически все, кто не успел спрятаться или уйти, были убиты, в том числе и мать Вивиен. А сама девушка осталась в погребе, откуда не могла выбраться без посторонней помощи.
Она не кричала, не звала – не знала, кто наверху, свои или чужие. Наверное, правильно делала. Судя по тому, что дом разграбили подчистую, после дарнийцев в городе резвились мародёры. Сидела почти в полной темноте, свет проникал лишь через узкую вентиляционную решётку. Из еды – сырые овощи: лук, картофель, морковь. Вода была: удалось разболтать соединение водопроводной трубы, чтобы собирать капли в старую кошачью миску…
Адам не знал точно, сколько времени его сестра провела в таких условиях. Её нашла похоронная бригада, обходившая дома, когда дарнийцев уже оттеснили подальше от города… Может, через неделю. Может, через месяц…
На первых порах девушку приютили соседи. Они же и рассказали потом вернувшемуся с фронта парню все подробности и то, что вынуждены были устроить его сестру в «особое место». И таких мест Вивиен сменила немало, прежде чем оказалась на Карго-Верде.
- Вы приехали, - сказала она, глядя на Фаулера с любопытством. – Опять.
- Да. У меня… дело к доктору Эверету. Не по его работе. Скорее, по моей.
- Скажите, Кеннет… Вы же не против, если я буду так к вам обращаться? Вы ведь сейчас не на службе.
- Да, конечно.
От него не укрылось то, как Эверет будто невзначай опустил руку под стол, чтобы нажать кнопку вызова. Неужели переиграл? Явятся сейчас санитары со смирительной рубашкой…
Но в кабинет заглянула уже знакомая сестра.
- Мэри, будьте добры, ещё кофе, - попросил её доктор. – И сделайте сэндвичи, пожалуйста. Побольше, я что-то проголодался.
Заметил, выходит, скоропостижную кончину крекеров. Или услышал, как бурчит у посетителя живот.
- Так вот, Кеннет, - продолжил, когда дверь закрылась, - прежде всего я хотел бы поинтересоваться вашим общим состоянием. Потеря хвоста - весьма ощутимая травма для оборотня. Страдают сочленения крестцового отдела позвоночника, возможны сильные боли в любом облике. Часто имеет место нарушение опорно-двигательных функций…
- Я здоров, - перебил Фаулер. - Были сложности, сразу после, но теперь уже абсолютно здоров.
- Повезло встретить хорошего целителя? - понимающе кивнул Эверет. - Что ж, это замечательно. Значит, физического беспокойства ваша травма не причиняет. Только внутренний дискомфорт. И вас, безусловно, задевает мнение окружающих. Для них ваша потеря несущественна, они не видят истинной сути проблемы. Лишились бы вы ноги или руки - другое дело… Хотя, поверьте, они и тогда нашли бы повод для насмешек. Особенно подростки. Дети жестоки в этом переходном периоде. Неосознанно жестоки. Они лишь учатся видеть границы между добром и злом… Но вы ведь и сами это понимаете, Кеннет? Тем не менее, после столкновения с ними целый день изводили себя воспоминаниями о стычке, а ночью вдруг сорвались сюда. Захотели поговорить, хоть и уверяли меня в прошлый раз, что не испытываете такой потребности… Дело ведь не в хвосте, да?
Дверь открылась вовремя. Одновременно с тем, как Фаулер вздрогнул от вопроса, прозвучавшего уличением во лжи. Он быстро обернулся, выдавил улыбку, изображая радость от появления кофе и сэндвичей, и, как только сестра Мэри поставила поднос на стол, заткнул себе рот хлебом с ветчиной, оттягивая момент признания.
- Дело не в хвосте, - повторил Эверет, когда они снова остались наедине. - Не в его потере, а в том, что для вас эта потеря значит. Хвост, а вернее - его отсутствие, не позволяет вам забыть пережитое на войне. А люди, видящие в вашей травме повод для насмешек, в вашем понимании, насмехаются не над вами. Вам кажется, что они пренебрежительно отзываются о тех событиях, о трагедиях, свидетелем которых вы были, о смертях, произошедших на ваших глазах, ставя в один ряд непонятную и несущественную для них утрату хвоста и что-то несоизмеримо большее. Но поверьте, Кеннет, это далеко не так…
Лейтенант потянулся за вторым сэндвичем.
Доктор между тем продолжал говорить. Правильные вещи, как ни странно. То, о чём сам Фаулер думал настолько часто, что ему уже не нужен был психиатр. Но он слушал, не перебивая, ведь за этим, как полагал Эверет, он и приехал.
Сэндвичи неумолимо заканчивались…
- Знаете, Кеннет, - вдруг улыбнулся доктор, - а ведь я видел вас в обороте. За год или два до начала войны. В летнем лагере. Кажется, полиция взяла шефство над школьниками. Вы и ваши коллеги проводили какие-то спортивные игры, у Рыжего оврага соорудили полосу препятствий… Я проезжал мимо и заинтересовался происходящим. Тогда первый и последний раз в жизни я и видел настоящего морского пса. Скажу честно, меня это зрелище привело в восторг. О детях и говорить нечего - столько искренней радости… Впрочем, вы и сами наверняка помните. Вряд ли тот случай был для вас единственным.
- Не был, - признал Фаулер.
- Летний лагерь работает в школе каждый год. И полицейское управление Карго-Верде, думаю, по-прежнему не остаётся в стороне от воспитания подрастающего поколения.
- К чему вы клоните, доктор? Предлагаете мне снова попрыгать по брусьям?
- По-моему, это - прекрасная терапия. Возьмите младшую группу…
- Нет.
Эверет вздохнул. «Я пытался», - читалось в тёмной глубине его глаз. Но доктор не мог не предпринять ещё одну попытку:
- Если бы вы лишились не хвоста, а ноги, предположим, ответ был таким же?
- Естественно. Вы представляете себе безногого на полосе препятствий?
Психиатр вежливо улыбнулся.
Фаулер доел последний сэндвич.
- Простите, доктор, но я пока не готов к подобному. Возможно, позже… И мне не хотелось бы, чтобы кто-либо знал, зачем я приезжал к вам.
- Понимаю… лейтенант. В свете недавних новостей вас, наверное, интересует безопасность пациентов?
Приятно иметь дело с умным человеком.
- Так и есть, - согласился Фаулер. - В прошлый раз вы предлагали мне экскурсию. Думаю, это оправдает мой визит.
- С удовольствием пройдусь с вами. Быть может, нам удастся продолжить беседу.
- Не стоит. Я действительно благодарен вам, но… Не стоит. Я не из тех, кто не верит в помощь медиков вашего профиля, правда. Многие мои сослуживцы обращались к психиатрам и, признаться, мне тоже рекомендовали… Лечебницу в Идвере, например. Говорят, там хорошие специалисты…
- В Идвере? - Эверет сморщил лоб, припоминая. - Не слышал, что там есть лечебница. Может, специализированное отделение при городской больнице?
- Может. Я не разузнавал. Не планировал туда обращаться. Как и к вам, но… Так вышло, и одного разговора уже достаточно. Вы указали мне путь, а пройти по нему я смогу сам.
Кажется, это из какой-то книги. Но пришлось к месту.
- Воля ваша, - смирился доктор. – Тогда пожалуйте на обещанную экскурсию.
Пока они были в кабинете, у пациентов, очевидно, закончились утренние процедуры и началось время прогулки. Людей во внутреннем дворе и примыкавшем к нему парку заметно прибавилось, и Фаулер, как всегда, когда бывал здесь, исподволь рассматривал… психов? Язык не поворачивался так их назвать. В большинстве своём обитатели лечебницы выглядели вполне нормальными. Некоторых выдавала излишняя нервозность. Другие были слишком задумчивы. Третьи - слишком улыбчивы. Но ведь и обычный человек может задуматься на ровном месте или улыбаться, вспомнив что-то приятное…
Давешний пышноусый полковник, одетый, как и в прошлую встречу, в парадную форму, деловито, по-военному отчитывал молодую санитарку. Девушка внимала со вселенским терпением.
- А как ваш мертвец? - полюбопытствовал Фаулер, вспомнив ещё одного пациента.
- Кто? - переспросил Эверет.
- Тот человек, который думает, что умер.
- Ах, он… Жив. И понемногу начинает в это верить.
- Давно он у вас на лечении?
- Лейтенант. - Доктор одарил укоризненным взглядом. - Мы это уже обсуждали. Все подробности о пациентах только при наличии ордера.
- Разве срок госпитализации - настолько конфиденциальная информация?
- Вся информация о пациентах конфиденциальна. В ваш прошлый визит я несколько отошёл от правил, но впредь постараюсь их придерживаться.
Действительно жаль.
Со слов бродяг, призрачную деву впервые заметили в середине весны, когда на Карго-Верде уже порядком потеплело. Но появиться следилка могла намного раньше. Просто с наступлением холодов бездомные перебирались поближе к городу и не шлялись ночами у стен лечебницы. А в начале осени о деве ещё и не слышали. Фаулер не отказался бы узнать, кто попал на лечение в этот промежуток времени.
Он осмотрел ограду и установленные на ней охранные устройства, заряженные магией и обеспечивающие создание контура. Узнал, что внешний периметр обходит охрана, в одиннадцать вечера и в семь утра, и непохоже было, что Эверет знал о каких-либо других наблюдателях. Подозрение, что к появлению «призрачной девы» причастен кто-то из пациентов, крепло.
Не вовремя доктор вспомнил о принципах. А объяснять ему причины своего интереса пока не хотелось. Но можно найти и другие источники информации.
Пока же Фаулер отметил среди прочего, что за пациентами, даже теми, что гуляют будто бы сами, наблюдают. В предыдущие приезды он не обращал на это внимания и не задумывался, как можно оставить душевнобольных без присмотра. А выяснилось, что их и не оставляют: за каждым решившим побыть наедине с собой следует на отдалении санитар или сиделка.
- Мы даём им почувствовать себя свободными, - разъяснил Эверет. - Но не больше, чем они в этом нуждаются.
Идеальные условия. Охранники, магическая защита, круглосуточное наблюдение. Но каждую ночь кто-то выглядывает за ограду. А то и днём. Последнего бродягу убили утром, между семью и десятью… Сильный маг или ведьма способны сделать так, чтобы о них забыли на несколько часов, отвести глаза и выйти хоть через пропускник. Даже уехать на машине самого Эверета…
- Чей это автомобиль? - полюбопытствовал Фаулер, когда они дошли до стоянки для работников и посетителей. - Вон тот, красный. Вчера в городе похожий подрезал меня на перекрёстке.
- Похожий, но точно не этот, - с улыбкой заверил доктор. - Сестра Магда очень аккуратно водит.
И на роль роковой красавицы, за ночь с которой готовы платить жизнью, не годится. Фаулер знал эту даму: ещё в прошлом году она работала в городской больнице. А в позапрошлом сломала стул в «Пирогах» - нечаянно, всего лишь сев на него. Не всякая мебель выдержит внезапно обрушившиеся на неё двести с лишним фунтов.
Решив, что сегодня вряд ли получится ещё что-то узнать, тем более не особо понимая, что именно ищет, лейтенант собирался попрощаться, когда заметил за кустами гортензии знакомую тонкую фигурку.
- Миз Вивиен, - подтвердил Эверет. – Идёт за нами уже какое-то время. Очевидно, надеется поговорить с вами.
Фаулер мысленно ругнулся. Глушилки!
На его силу установленные в лечебнице устройства, как казалось, практически не действовали, причиняя лишь незначительный дискомфорт… Но нет. В других обстоятельствах давно почувствовал бы направленный на него взгляд…
А Вивиен с Адамом появились на острове как раз зимой.
- Подойдите, - приободрил доктор. – Девушке полезно общение. Уже то, что она ищет его, - хороший знак. Но местные обитатели, очевидно, не привлекают её как собеседники.
- Брат приезжал к ней только вчера.
Эверет пожал плечами:
- Возможно. Миз Вивиен – не моя пациентка, её наблюдает доктор Ллойд, так что я не осведомлён обо всех её посетителях. И брат… Брат – это брат. Круг общения следует расширять.
Первые месяцы на Карго-Верде Вивиен ни с кем не общалась. Адам говорил, что она не выходила из палаты. Когда Фаулер увидел девушку впервые, она лишь коротко кивнула ему и тут же убежала. Так что да, прогресс на лицо. И весьма стремительный, если вспомнить, что болезни Вивиен почти шесть лет, а заметные улучшения наступили только тут, на Карго-Верде…
Фаулер попрощался с доктором, поблагодарил за экскурсию и за сэндвичи, заверил, что после сам найдёт выход, и пошёл к притаившейся в зелёных зарослях девушке.
Он никогда не считал Вивиен сумасшедшей. Не ощущал в ней ничего безумного. Она была просто девочкой, которая однажды очень сильно испугалась и с тех пор не может перестать бояться.
- Здравствуйте, лейтенант!
В негромком голосе звучала такая по-детски искренняя радость, что другой на месте Фаулера устыдился бы недавних домыслов. Ну, приехали близнецы Кейдн зимой… И что?
Но лейтенанту эта мысль теперь не давала покоя.
- Здравствуйте, миз Вивиен. Как ваши дела?
Она растерянно замерла. Словно забыла, как вести разговор, и сейчас отчаянно пыталась вспомнить. Почудилось, опять сбежит…
- Хорошо? – нерешительно выговорила наконец.
Фаулер тряхнул головой. Дурацкая подозрительность! Дурацкие глушилки, действующие не на магию, так на мозги! Вот эта трясущаяся девчонка – великий маг?
- Погода чудесная, да? – улыбнулся он.
- Да! – тут же отозвалась она, и счастье от того, что не пришлось раздумывать над ответом, озарило бледное личико.
Историю Вивиен Фаулер знал от её брата. Тот рассказал в первый же день знакомства, поддавшись приступу откровенности, спровоцированному лишним стаканом солодового виски… Не он первый, не он последний. Но на трезвую голову Фаулер услышанного с ним не обсуждал и тем, что узнал тогда, ни с кем не делился, даже с Джо.
Когда началась война, Адаму и его сестре не было и семнадцати. Но мальчишка – снова не первый и не последний такой – решил погеройствовать и сорвался на фронт. На каком-то пункте соврал, что потерял документы, получил временные, с новой датой рождения… Кто его пропустил, когда Адам и сейчас смотрится сущим ребёнком, - вопрос отдельный. Но пропустили, оформили в пехоту… Что с ним было дальше, парень не рассказывал, не о том ведь был разговор, а о Вивиен, которая оставалась с матерью дома, в небольшом городке, куда, по прогнозам военных экспертов, никогда не должна была добраться дарнийская армия. Но, по тем же прогнозам, войне следовало закончиться в первый же год, затронув только приграничные провинции.
Нет, с Вивиен не случилось всего того, что может случиться с хорошенькой девушкой в городе, захваченном врагами. До того, как дарнийцы пришли в их дом, мать успела её спрятать. В погреб. Закрыла крышку, сверху пододвинула кухонный шкаф, чтобы никто не заметил вход в подпол… Но дарнийские солдаты вряд ли искали погреба, хоть с продуктами, хоть с девушками. Они прошли через город стремительной и смертоносной волной. Практически все, кто не успел спрятаться или уйти, были убиты, в том числе и мать Вивиен. А сама девушка осталась в погребе, откуда не могла выбраться без посторонней помощи.
Она не кричала, не звала – не знала, кто наверху, свои или чужие. Наверное, правильно делала. Судя по тому, что дом разграбили подчистую, после дарнийцев в городе резвились мародёры. Сидела почти в полной темноте, свет проникал лишь через узкую вентиляционную решётку. Из еды – сырые овощи: лук, картофель, морковь. Вода была: удалось разболтать соединение водопроводной трубы, чтобы собирать капли в старую кошачью миску…
Адам не знал точно, сколько времени его сестра провела в таких условиях. Её нашла похоронная бригада, обходившая дома, когда дарнийцев уже оттеснили подальше от города… Может, через неделю. Может, через месяц…
На первых порах девушку приютили соседи. Они же и рассказали потом вернувшемуся с фронта парню все подробности и то, что вынуждены были устроить его сестру в «особое место». И таких мест Вивиен сменила немало, прежде чем оказалась на Карго-Верде.
- Вы приехали, - сказала она, глядя на Фаулера с любопытством. – Опять.
- Да. У меня… дело к доктору Эверету. Не по его работе. Скорее, по моей.
