- Здравствуй, Эрин, - улыбнулся обладатель лишней кровати и тут же театрально вздохнул, прикрыв ладонью обезображенную шрамом половину лица. – Видимо, мне бессовестно лгут, когда говорят, что меня всё ещё можно узнать.
- Руди?
- О! Выходит, не лгут.
- Прости, я… задумалась…
- На тебя это похоже. Приятно видеть, что некоторые вещи не меняются. И некоторые люди. Обо мне этого, увы, не скажешь.
- Все мы изменились, - смущённо пробормотала Эрин, взглянув на застывшего с учтиво-безучастным выражением лица дворецкого, и мельком – на стоявшего в стороне Николаса. – Ты что-то говорил о кровати…
- Да, - кивнул Рудольф Эймери. - Мне отчего-то досталась спальня, рассчитанная на двоих. Так что, если тебе нужна кровать… Или спальня для двоих…
- Нет-нет, только кровать! Для моего сына. У него неожиданно получилось приехать.
- Сын? - Рудольф с интересом посмотрел на молодого человека.
- Сын, - подтвердил тот, подходя ближе.
- Занятно, - хмыкнул Рудольф.
- Взаимно, - отозвался Николас.
Не просите переводить этот диалог, порой маги общаются лишь на им одним понятном языке, и, поверьте, у них есть причины.
Засим последовало представление, такое же странное:
- Фокс.
- Хоук.
Отчего Рудольф назвался лисом, а Николас – ястребом, для непосвящённых также осталось бы загадкой, но вам стоит это знать. Хотя бы для того, чтобы не множить тайны в истории, где их и без того будет предостаточно.
Вы же понимаете, что маг магу рознь? И разнятся они как по уровню силы, так и по сферам её применения. Кому-то подвластны стихии, кому-то – пространство и время, кто-то составляет пророчества… Кстати, магов-прорицателей на самом деле очень и очень мало, так что будьте осторожны и не спешите доверять господам, которые, напустив на себя загадочный вид, встречают вас за квартал от букмекерской конторы, чтобы напророчить огромный выигрыш. Если кто и останется в выигрыше, то лишь та самая контора. И загадочный господин, само собой.
Так вот, представляясь лисами, ястребами, совами или змеями (или ещё кем или даже чем-нибудь) маги называют друг другу свою основную специализацию, подкрепляя сказанное именем учебного заведения, в котором постигали или, как в случае Ника, до сих пор постигают магические науки. Коротким «Фокс» Рудольф известил своего собеседника, что является стихийником-огневиком, выпускником Эрденской военной академии, где символом факультета огня является пламенный лис. А Николас своим «Хоук» поведал, что обучается в Западном университете на факультете прикладной некромантии…
Ворон? Кто подумал о воронах? Откуда вообще взялось это расхожее, но крайне неверное мнение, будто птица некромантов – это ворон? Вороны – учёные, и теоретики столичной магической академии, чьим символом является гордая чёрная птица, реагируют весьма негативно, когда кто-то по обывательской глупости, путает их с мастерами смерти. Настолько негативно и резко, что их и за теоретиков сложно принять.
Не так давно в Лисленде вышел полный справочник магических имён с подробной историей их появления. Удобная книжица для тех, кто часто общается с магами, ведь подобное прозвище способно сказать об одарённом больше, чем имя, вписанное в его документы. Хотя нередко и эти прозвища в них вписывают вполне официально, разделяя дефисом с фамилией. А случается, и фамилию забывают, оставляя лишь символ магической принадлежности, когда навсегда, а когда и временно – например, на период обучения и практики, как это принято у некромантов Западного университета.
Да-да, вы всё верно поняли. Николас Хоук – именно так было записано в документах Ника. И это – одна из причин, по которой Эрин всё же отважилась приехать с сыном в школу. Не Палмер ведь? И не кто-нибудь ещё. А если несведущим в правилах магического сообщества, но охочим до сплетен бывшим однокашницам вздумается поискать в прошлом Эрин некоего Хоука – пусть развлекаются.
- Занятно, - повторил Рудольф.
Но руку молодому некроманту пожал. Глупых суеверий, сам будучи магом, он не разделял, хотя не удержался от того, чтобы взглянуть на свою ладонь и убедиться в отсутствии первичных признаков некроза.
Убедившись, отдал дворецкому распоряжения относительно кровати и поинтересовался у Эрин, не хочет ли она с дороги лимонада.
- С дороги я хотела бы немного отдохнуть и переодеться, - ответила романистка. – А после обязательно увидимся и ещё поговорим. Быть может, расскажешь, что с тобой стряслось.
За шрамом и хромотой школьного приятеля ей виделась захватывающая история, но Эрин помнила о приличиях и заставила себя умерить любопытство.
- Быть может, - согласился Рудольф. – В обмен на твой рассказ.
- Мой? - Она оглянулась, ища поддержки, но Николас ушёл с дворецким добывать себе кровать. – Вряд ли он будет интересным.
- Отчего же? Мне уже очень интересно. – Маг посмотрел на неё вприщур и выдал, не заботясь о каких-либо нормах этикета. – На тебе иллюзия. Сложная. И необычная.
- Ну… - Эрин опустила глаза. – Женщине в моём возрасте есть что скрывать.
Рудольф покачал головой:
- Поверь, тебе нечего скрывать. Если говорить о внешности. Но что-то ты всё-таки скрываешь.
Романистка сокрушённо вздохнула: и тут судьба-насмешница показала язык, ведь Руди Эймери был едва ли не единственным из бывших соучеников, кого Эрин действительно была рада видеть, а теперь придётся и с ним держать дистанцию.
- Мы с Рудольфом дружили, - рассказывала она Нику, наконец-то оставшись наедине с сыном в выделенных им комнатах. – В младших классах. И позже. Я была, хм, сорванцом, общаться с мальчиками мне было проще, чем с девочками. Только не всякий мальчишка станет дружить с девчонкой. Насмешки приятелей, обидные прозвища… Но Руди даже в восемь лет был выше этого. А потом… - Эрин усмехнулась воспоминаниям. – Скажем так, мы нашли способ поставить насмешников на место.
- И не один способ, судя по выражению твоего лица, - заметил Николас.
- О, да!
- Ты никогда не рассказывала.
- Зачем было подбрасывать тебе идеи для шалостей, когда у тебя своих хватало?
- Я не об этом. Ты почти не рассказывала о своём детстве, о друзьях, о школе вообще. Только о том, что познакомилась здесь с отцом.
- Остальное не имело таких последствий. – Эрин с нежностью посмотрела на сына. – Так что я рассказала тебе самое главное. О твоём отце… И о своём – разве нет?
- Точно, дед, - кивнул Ник. – Тем страннее, что этих рассказов было так мало, а в школу мы приехали только теперь. Ты ведь не была тут после выпуска?
- Не видела смысла.
Профессор Роджер Палмер, отец Эрин и дед Николаса, бывший в числе первых здешних преподавателей, любил эту школу. Любил больше собственной дочери, иначе чем объяснить, что, согласно его завещанию, всё движимое и недвижимое имущество профессора отошло учебному заведению, а Эрин получила лишь право окончить обучение тут и незначительную сумму, дожидавшуюся её совершеннолетия в банке.
Обидело ли её это? Наверное. Но обида не пересилила ни горя от потери родителей, ни уважения к их памяти. Эрин едва исполнилось десять, когда она лишилась и отца, и матери, и школа стала её единственным домом. Близкой родни не осталось, а дальняя предпочла немедленно забыть о сироте, от которой, благодаря последней воле её родителя, и получить нечего, разве что лишние проблемы, и, с оглядкой на это, возможно, не так уж неправ был отец, составив именно такое завещание. Преподаватели и воспитатели первое время проявляли сочувствие и заботу, но быстро устали от девчонки, мозолившей им глаза даже во время каникул…
Нет, однозначно, она не скучала о проведённых тут годах и никогда не стремилась вернуться. Хватало того, что переводила на благотворительный счёт школы часть своих гонораров с неизменной припиской «В память о проф. Р. Палмере». Отдавала несуществующий дочерний долг и тонко, так тонко, что этого, быть может, никто не заметил мстила за пренебрежение, которого отведала тут сполна: чопорное заведение для лучших из лучших пусть на тысячную долю процента, но содержалось за счёт её «второсортных книжонок», как их обозвало одно не менее чопорное издание, восхвалявшее исключительно замшелую… то есть высокую литературу прошлых столетий. Из той же мести факт обучения в Первой Лислендской Смешанной Школе значился в официальной биографии Эрин Палмер едва ли не первым пунктом.
- А что с Рудольфом? – отвлёк от воспоминаний вопрос Ника. – Ты сказала, вы дружили в младших классах. А потом?
- Потом мы выросли.
- Так-так-так. – Молодой некромант с любопытством посмотрел на мать. – Вы выросли, и, полагаю, детская дружба сменилась романтическим интересом?
- Почти угадал.
- Почти?
- Сложно воспылать чувствами к тому, с кем воровал лакмус из химического кабинета и сахар из столовой. Но романтический интерес в нашу дружбу всё-таки вмешался, когда Руди начал ухаживать за Филис. Филис Эббот, ты видел её на вокзале. Она и сейчас красавица, а тогда, я уверена, Рудольфу завидовали все наши мальчишки.
- То есть, его ухаживания были приняты благосклонно?
- Конечно. Они были прекрасной парой. И внешне, и вообще… Мне так казалось, во всяком случае.
Эрин погрустнела, подумав о том, сколько всего изменилось за прошедшие годы и сколько всего не сбылось.
- Странно, - сказал Ник.
- Что они расстались? Мне тоже. Даже представить не могу, что за кошка между ними пробежала.
- Я не о них, - покачал головой молодой человек. – Вернее, не только о них. Скажи, эти мистер и миссис Маккензи, которых называл дворецкий, они тоже начали встречаться ещё в школьные годы?
- Да. Говард сделал Лили предложение прямо во время выпускного вечера. А почему ты спрашиваешь?
- Да так… - Ник улыбнулся. – Подумалось, что тот, кто занимался расселением приехавших выпускников, хорошо помнит, кто с кем встречался и дружил в школьные годы. Маккензи – раз, мистер Эймери и мисс Эббот – два… А тебе, выходит, остался Бенжамин Харт.
- Что за глупости? – отмахнулась Эрин. – Если что-то и связывает меня с Беном Хартом, так это то, что организаторы обещали мне лучшие апартаменты. И Харту наверняка тоже. К тому же ты не посчитал Эмилию. Может быть, Харт предназначался ей?
- А они были близки?
- Бен ни с кем не был особенно близок в школьные годы. Но поверь, со мной он был особенно не близок.
Эрин сказала чистую правду, у бедной сиротки и заносчивого отпрыска одной из самых обеспеченных и влиятельных семей Лисленда не было ничего общего. Как не было ничего общего у автора авантюрных романов и солидного кандидата в парламент.
Тем не менее следующим утром именно в постели Эрин Палмер был обнаружен труп Бенджамина Харта.
Руперт Коллинз служил в полиции без малого тридцать лет, и работу свою, невзирая на сопряжённые с нею сложности и опасности, любил. Но не в такие дни. Не в такие.
Лучше бы снова брать опиумный притон или ловить на болотах грабителей из банды Щербатого Люка, чем это. Что такое горстка обкуренных наркоманов и вооружённых до зубов головорезов против десятка респектабельных господ, за каждым из которых стоит дотошный адвокат-мозгоклюй, и хорошо, если всего один?
Однако, к осторожной радости инспектора Коллинза, об адвокате никто из собравшихся в просторной гостиной пока не вспомнил. Возможно, оттого, что беседу им обещали неофициальную, не для протокола. Директор школы просил мэра, а тот – окружного комиссара, до поры придержать в тайне и убийство, и, соответственно, расследование, так что и протоколы, и адвокаты – куда ж без них? – будут позже. Сейчас бы просто разобраться, что тут вообще произошло.
- Итак… - Коллинз обвёл присутствующих задумчивым взглядом. – Тело нашла горничная?
- Так точно, - по-военному чётко подтвердил вытянувшийся в струнку дворецкий.
Самой девушки в комнате не было: бедняжка ещё не отошла от впечатлений. Но основное Коллинз успел у неё узнать.
- В шесть тридцать? – сверившись с записями, уточнил он.
Дворецкий кивнул.
- Я просила Лиззи разбудить меня пораньше, - вставила щупленькая дамочка, сидевшая в кресле напротив Коллинза.
- Мисс Палмер, не так ли? – Инспектор снова заглянул в свои заметки. – Значит, это в вашей комнате обнаружили э-э… труп? – Имя покойника напрочь вылетело из головы, а странички блокнота, как назло, слиплись. - Быть может, вы объясните, как он туда попал?
- Пришёл, - пожала плечами дамочка. – Но на тот момент он ещё не был трупом. Разве что пьяным вусмерть.
- Неправда! – Растрёпанная зарёванная девица вскочила со своего места, зло сжимая кулачки. – Папа не пил! Никогда!
Дочь покойного. Коллинз наконец перелистнул страницу, чтобы припомнить имя: Джина Харт. А женщина рядом с нею – видимо, мачеха, Мелоди Харт. Эта, в отличие от падчерицы, не рыдала и волосы уложить успела. Зато отыскала в гардеробе чёрное траурное платье…
Инспектор не разбирался в женской моде, иначе понял бы, что платье на миссис Харт – коктейльное. Но цвет вполне соответствовал ситуации. А то, что новоиспеченная вдова поминутно прикладывалась к бокалу, вполне можно было списать на стресс.
- Он пришёл, а я ушла, - спокойно, словно её и не перебивали, закончила мисс Палмер. – Эдвин нашёл мне свободную комнату. Правда, кровати там не было, но я неплохо устроилась на диванчике.
- Уж куда лучше, чем Бен в твоей постели, - заметила надменная брюнетка.
«Филис Эббот», - подсмотрел Коллинз в блокноте.
- Вы теряете время, инспектор, - заявила она ему. – Или полагаете, что убийца – один из нас? Ясно же, что Бена наверняка застрелил тот тип, что с вечера пробрался в дом. Если бы сразу вызвали охрану, ничего подобного не произошло бы.
По окончанию речи красавица одарила дворецкого уничижительным взглядом.
- Кто-то пробрался в дом? – заинтересовался Коллинз. Об этом он слышал впервые.
- Да, - кивнула мисс Эббот. – Эмилия видела в коридоре чужака, но к её словам не отнеслись с должной серьёзностью.
Пухленькая блондинка вжала голову в плечи.
- Возможно, мне показалось, - пролепетала тихо. – Никого ведь не нашли…
- Никого, - не слишком уверенно подтвердил дворецкий.
- Во сколько это было? – спросил у него инспектор.
- Около восьми вечера, как раз перед ужином.
- Ясно. Мои люди осмотрят дом и прилегающую территорию. Пока же мне хотелось бы понять, как вышло так, что никто из находившихся не слышал выстрела.
Этот вопрос не давал ему покоя с тех пор, как Коллинз увидел тело. В Харта стреляли, пуля вошла в лоб и пробила затылочную кость… А обнаружилось это только поутру. Как так-то?
- Видимо, всё из-за того горшка, - невразумительно ответила Мелоди Харт, предварительно осушив бокал.
- Из-за вазы, - поправила её Филис Эббот.
- Это - артефакт-поглотитель, - авторитетно возразил стоявший за креслом мисс Палмер молодой человек. – Маме он нужен из-за её машинки.
- К слову, отличная штука, - подал голос мужчина со шрамом в пол-лица. И добавил, будто между прочим: - А ещё нас вчера опоили.
- Кстати, да, - тем же тоном подтвердил молодой человек. – Что-то подмешали в спиртное.
- Папа не пил! – истерично взвизгнула Джина Харт.
- Значит, и в воду тоже, - невозмутимо закончил мужчина со шрамом. – Не хочется указывать вам, что делать, инспектор, но я бы отправил остатки напитков на исследование. Если, конечно, что-то ещё осталось.
- Если осталось, - мрачно повторил инспектор.
- Руди?
- О! Выходит, не лгут.
- Прости, я… задумалась…
- На тебя это похоже. Приятно видеть, что некоторые вещи не меняются. И некоторые люди. Обо мне этого, увы, не скажешь.
- Все мы изменились, - смущённо пробормотала Эрин, взглянув на застывшего с учтиво-безучастным выражением лица дворецкого, и мельком – на стоявшего в стороне Николаса. – Ты что-то говорил о кровати…
- Да, - кивнул Рудольф Эймери. - Мне отчего-то досталась спальня, рассчитанная на двоих. Так что, если тебе нужна кровать… Или спальня для двоих…
- Нет-нет, только кровать! Для моего сына. У него неожиданно получилось приехать.
- Сын? - Рудольф с интересом посмотрел на молодого человека.
- Сын, - подтвердил тот, подходя ближе.
- Занятно, - хмыкнул Рудольф.
- Взаимно, - отозвался Николас.
Не просите переводить этот диалог, порой маги общаются лишь на им одним понятном языке, и, поверьте, у них есть причины.
Засим последовало представление, такое же странное:
- Фокс.
- Хоук.
Отчего Рудольф назвался лисом, а Николас – ястребом, для непосвящённых также осталось бы загадкой, но вам стоит это знать. Хотя бы для того, чтобы не множить тайны в истории, где их и без того будет предостаточно.
Вы же понимаете, что маг магу рознь? И разнятся они как по уровню силы, так и по сферам её применения. Кому-то подвластны стихии, кому-то – пространство и время, кто-то составляет пророчества… Кстати, магов-прорицателей на самом деле очень и очень мало, так что будьте осторожны и не спешите доверять господам, которые, напустив на себя загадочный вид, встречают вас за квартал от букмекерской конторы, чтобы напророчить огромный выигрыш. Если кто и останется в выигрыше, то лишь та самая контора. И загадочный господин, само собой.
Так вот, представляясь лисами, ястребами, совами или змеями (или ещё кем или даже чем-нибудь) маги называют друг другу свою основную специализацию, подкрепляя сказанное именем учебного заведения, в котором постигали или, как в случае Ника, до сих пор постигают магические науки. Коротким «Фокс» Рудольф известил своего собеседника, что является стихийником-огневиком, выпускником Эрденской военной академии, где символом факультета огня является пламенный лис. А Николас своим «Хоук» поведал, что обучается в Западном университете на факультете прикладной некромантии…
Ворон? Кто подумал о воронах? Откуда вообще взялось это расхожее, но крайне неверное мнение, будто птица некромантов – это ворон? Вороны – учёные, и теоретики столичной магической академии, чьим символом является гордая чёрная птица, реагируют весьма негативно, когда кто-то по обывательской глупости, путает их с мастерами смерти. Настолько негативно и резко, что их и за теоретиков сложно принять.
Не так давно в Лисленде вышел полный справочник магических имён с подробной историей их появления. Удобная книжица для тех, кто часто общается с магами, ведь подобное прозвище способно сказать об одарённом больше, чем имя, вписанное в его документы. Хотя нередко и эти прозвища в них вписывают вполне официально, разделяя дефисом с фамилией. А случается, и фамилию забывают, оставляя лишь символ магической принадлежности, когда навсегда, а когда и временно – например, на период обучения и практики, как это принято у некромантов Западного университета.
Да-да, вы всё верно поняли. Николас Хоук – именно так было записано в документах Ника. И это – одна из причин, по которой Эрин всё же отважилась приехать с сыном в школу. Не Палмер ведь? И не кто-нибудь ещё. А если несведущим в правилах магического сообщества, но охочим до сплетен бывшим однокашницам вздумается поискать в прошлом Эрин некоего Хоука – пусть развлекаются.
- Занятно, - повторил Рудольф.
Но руку молодому некроманту пожал. Глупых суеверий, сам будучи магом, он не разделял, хотя не удержался от того, чтобы взглянуть на свою ладонь и убедиться в отсутствии первичных признаков некроза.
Убедившись, отдал дворецкому распоряжения относительно кровати и поинтересовался у Эрин, не хочет ли она с дороги лимонада.
- С дороги я хотела бы немного отдохнуть и переодеться, - ответила романистка. – А после обязательно увидимся и ещё поговорим. Быть может, расскажешь, что с тобой стряслось.
За шрамом и хромотой школьного приятеля ей виделась захватывающая история, но Эрин помнила о приличиях и заставила себя умерить любопытство.
- Быть может, - согласился Рудольф. – В обмен на твой рассказ.
- Мой? - Она оглянулась, ища поддержки, но Николас ушёл с дворецким добывать себе кровать. – Вряд ли он будет интересным.
- Отчего же? Мне уже очень интересно. – Маг посмотрел на неё вприщур и выдал, не заботясь о каких-либо нормах этикета. – На тебе иллюзия. Сложная. И необычная.
- Ну… - Эрин опустила глаза. – Женщине в моём возрасте есть что скрывать.
Рудольф покачал головой:
- Поверь, тебе нечего скрывать. Если говорить о внешности. Но что-то ты всё-таки скрываешь.
Романистка сокрушённо вздохнула: и тут судьба-насмешница показала язык, ведь Руди Эймери был едва ли не единственным из бывших соучеников, кого Эрин действительно была рада видеть, а теперь придётся и с ним держать дистанцию.
- Мы с Рудольфом дружили, - рассказывала она Нику, наконец-то оставшись наедине с сыном в выделенных им комнатах. – В младших классах. И позже. Я была, хм, сорванцом, общаться с мальчиками мне было проще, чем с девочками. Только не всякий мальчишка станет дружить с девчонкой. Насмешки приятелей, обидные прозвища… Но Руди даже в восемь лет был выше этого. А потом… - Эрин усмехнулась воспоминаниям. – Скажем так, мы нашли способ поставить насмешников на место.
- И не один способ, судя по выражению твоего лица, - заметил Николас.
- О, да!
- Ты никогда не рассказывала.
- Зачем было подбрасывать тебе идеи для шалостей, когда у тебя своих хватало?
- Я не об этом. Ты почти не рассказывала о своём детстве, о друзьях, о школе вообще. Только о том, что познакомилась здесь с отцом.
- Остальное не имело таких последствий. – Эрин с нежностью посмотрела на сына. – Так что я рассказала тебе самое главное. О твоём отце… И о своём – разве нет?
- Точно, дед, - кивнул Ник. – Тем страннее, что этих рассказов было так мало, а в школу мы приехали только теперь. Ты ведь не была тут после выпуска?
- Не видела смысла.
Профессор Роджер Палмер, отец Эрин и дед Николаса, бывший в числе первых здешних преподавателей, любил эту школу. Любил больше собственной дочери, иначе чем объяснить, что, согласно его завещанию, всё движимое и недвижимое имущество профессора отошло учебному заведению, а Эрин получила лишь право окончить обучение тут и незначительную сумму, дожидавшуюся её совершеннолетия в банке.
Обидело ли её это? Наверное. Но обида не пересилила ни горя от потери родителей, ни уважения к их памяти. Эрин едва исполнилось десять, когда она лишилась и отца, и матери, и школа стала её единственным домом. Близкой родни не осталось, а дальняя предпочла немедленно забыть о сироте, от которой, благодаря последней воле её родителя, и получить нечего, разве что лишние проблемы, и, с оглядкой на это, возможно, не так уж неправ был отец, составив именно такое завещание. Преподаватели и воспитатели первое время проявляли сочувствие и заботу, но быстро устали от девчонки, мозолившей им глаза даже во время каникул…
Нет, однозначно, она не скучала о проведённых тут годах и никогда не стремилась вернуться. Хватало того, что переводила на благотворительный счёт школы часть своих гонораров с неизменной припиской «В память о проф. Р. Палмере». Отдавала несуществующий дочерний долг и тонко, так тонко, что этого, быть может, никто не заметил мстила за пренебрежение, которого отведала тут сполна: чопорное заведение для лучших из лучших пусть на тысячную долю процента, но содержалось за счёт её «второсортных книжонок», как их обозвало одно не менее чопорное издание, восхвалявшее исключительно замшелую… то есть высокую литературу прошлых столетий. Из той же мести факт обучения в Первой Лислендской Смешанной Школе значился в официальной биографии Эрин Палмер едва ли не первым пунктом.
- А что с Рудольфом? – отвлёк от воспоминаний вопрос Ника. – Ты сказала, вы дружили в младших классах. А потом?
- Потом мы выросли.
- Так-так-так. – Молодой некромант с любопытством посмотрел на мать. – Вы выросли, и, полагаю, детская дружба сменилась романтическим интересом?
- Почти угадал.
- Почти?
- Сложно воспылать чувствами к тому, с кем воровал лакмус из химического кабинета и сахар из столовой. Но романтический интерес в нашу дружбу всё-таки вмешался, когда Руди начал ухаживать за Филис. Филис Эббот, ты видел её на вокзале. Она и сейчас красавица, а тогда, я уверена, Рудольфу завидовали все наши мальчишки.
- То есть, его ухаживания были приняты благосклонно?
- Конечно. Они были прекрасной парой. И внешне, и вообще… Мне так казалось, во всяком случае.
Эрин погрустнела, подумав о том, сколько всего изменилось за прошедшие годы и сколько всего не сбылось.
- Странно, - сказал Ник.
- Что они расстались? Мне тоже. Даже представить не могу, что за кошка между ними пробежала.
- Я не о них, - покачал головой молодой человек. – Вернее, не только о них. Скажи, эти мистер и миссис Маккензи, которых называл дворецкий, они тоже начали встречаться ещё в школьные годы?
- Да. Говард сделал Лили предложение прямо во время выпускного вечера. А почему ты спрашиваешь?
- Да так… - Ник улыбнулся. – Подумалось, что тот, кто занимался расселением приехавших выпускников, хорошо помнит, кто с кем встречался и дружил в школьные годы. Маккензи – раз, мистер Эймери и мисс Эббот – два… А тебе, выходит, остался Бенжамин Харт.
- Что за глупости? – отмахнулась Эрин. – Если что-то и связывает меня с Беном Хартом, так это то, что организаторы обещали мне лучшие апартаменты. И Харту наверняка тоже. К тому же ты не посчитал Эмилию. Может быть, Харт предназначался ей?
- А они были близки?
- Бен ни с кем не был особенно близок в школьные годы. Но поверь, со мной он был особенно не близок.
Эрин сказала чистую правду, у бедной сиротки и заносчивого отпрыска одной из самых обеспеченных и влиятельных семей Лисленда не было ничего общего. Как не было ничего общего у автора авантюрных романов и солидного кандидата в парламент.
Тем не менее следующим утром именно в постели Эрин Палмер был обнаружен труп Бенджамина Харта.
Глава 5
Руперт Коллинз служил в полиции без малого тридцать лет, и работу свою, невзирая на сопряжённые с нею сложности и опасности, любил. Но не в такие дни. Не в такие.
Лучше бы снова брать опиумный притон или ловить на болотах грабителей из банды Щербатого Люка, чем это. Что такое горстка обкуренных наркоманов и вооружённых до зубов головорезов против десятка респектабельных господ, за каждым из которых стоит дотошный адвокат-мозгоклюй, и хорошо, если всего один?
Однако, к осторожной радости инспектора Коллинза, об адвокате никто из собравшихся в просторной гостиной пока не вспомнил. Возможно, оттого, что беседу им обещали неофициальную, не для протокола. Директор школы просил мэра, а тот – окружного комиссара, до поры придержать в тайне и убийство, и, соответственно, расследование, так что и протоколы, и адвокаты – куда ж без них? – будут позже. Сейчас бы просто разобраться, что тут вообще произошло.
- Итак… - Коллинз обвёл присутствующих задумчивым взглядом. – Тело нашла горничная?
- Так точно, - по-военному чётко подтвердил вытянувшийся в струнку дворецкий.
Самой девушки в комнате не было: бедняжка ещё не отошла от впечатлений. Но основное Коллинз успел у неё узнать.
- В шесть тридцать? – сверившись с записями, уточнил он.
Дворецкий кивнул.
- Я просила Лиззи разбудить меня пораньше, - вставила щупленькая дамочка, сидевшая в кресле напротив Коллинза.
- Мисс Палмер, не так ли? – Инспектор снова заглянул в свои заметки. – Значит, это в вашей комнате обнаружили э-э… труп? – Имя покойника напрочь вылетело из головы, а странички блокнота, как назло, слиплись. - Быть может, вы объясните, как он туда попал?
- Пришёл, - пожала плечами дамочка. – Но на тот момент он ещё не был трупом. Разве что пьяным вусмерть.
- Неправда! – Растрёпанная зарёванная девица вскочила со своего места, зло сжимая кулачки. – Папа не пил! Никогда!
Дочь покойного. Коллинз наконец перелистнул страницу, чтобы припомнить имя: Джина Харт. А женщина рядом с нею – видимо, мачеха, Мелоди Харт. Эта, в отличие от падчерицы, не рыдала и волосы уложить успела. Зато отыскала в гардеробе чёрное траурное платье…
Инспектор не разбирался в женской моде, иначе понял бы, что платье на миссис Харт – коктейльное. Но цвет вполне соответствовал ситуации. А то, что новоиспеченная вдова поминутно прикладывалась к бокалу, вполне можно было списать на стресс.
- Он пришёл, а я ушла, - спокойно, словно её и не перебивали, закончила мисс Палмер. – Эдвин нашёл мне свободную комнату. Правда, кровати там не было, но я неплохо устроилась на диванчике.
- Уж куда лучше, чем Бен в твоей постели, - заметила надменная брюнетка.
«Филис Эббот», - подсмотрел Коллинз в блокноте.
- Вы теряете время, инспектор, - заявила она ему. – Или полагаете, что убийца – один из нас? Ясно же, что Бена наверняка застрелил тот тип, что с вечера пробрался в дом. Если бы сразу вызвали охрану, ничего подобного не произошло бы.
По окончанию речи красавица одарила дворецкого уничижительным взглядом.
- Кто-то пробрался в дом? – заинтересовался Коллинз. Об этом он слышал впервые.
- Да, - кивнула мисс Эббот. – Эмилия видела в коридоре чужака, но к её словам не отнеслись с должной серьёзностью.
Пухленькая блондинка вжала голову в плечи.
- Возможно, мне показалось, - пролепетала тихо. – Никого ведь не нашли…
- Никого, - не слишком уверенно подтвердил дворецкий.
- Во сколько это было? – спросил у него инспектор.
- Около восьми вечера, как раз перед ужином.
- Ясно. Мои люди осмотрят дом и прилегающую территорию. Пока же мне хотелось бы понять, как вышло так, что никто из находившихся не слышал выстрела.
Этот вопрос не давал ему покоя с тех пор, как Коллинз увидел тело. В Харта стреляли, пуля вошла в лоб и пробила затылочную кость… А обнаружилось это только поутру. Как так-то?
- Видимо, всё из-за того горшка, - невразумительно ответила Мелоди Харт, предварительно осушив бокал.
- Из-за вазы, - поправила её Филис Эббот.
- Это - артефакт-поглотитель, - авторитетно возразил стоявший за креслом мисс Палмер молодой человек. – Маме он нужен из-за её машинки.
- К слову, отличная штука, - подал голос мужчина со шрамом в пол-лица. И добавил, будто между прочим: - А ещё нас вчера опоили.
- Кстати, да, - тем же тоном подтвердил молодой человек. – Что-то подмешали в спиртное.
- Папа не пил! – истерично взвизгнула Джина Харт.
- Значит, и в воду тоже, - невозмутимо закончил мужчина со шрамом. – Не хочется указывать вам, что делать, инспектор, но я бы отправил остатки напитков на исследование. Если, конечно, что-то ещё осталось.
- Если осталось, - мрачно повторил инспектор.
