- Я стала бесплодной, - она констатировала, не спрашивала. – Я слышала, как вы кричали на Петра Ивановича. Так значит это правда, да, дядюшка, я никогда не смогу иметь детей?
Она еще никогда не представляла свою жизнь так далеко в будущем и не спрашивала себя, захочет ли стать матерью и сколько детишек подарит своему супругу. Все это было так недосягаемо далеко. Но теперь, диагноз сам заставлял ее задавать себе эти нелепые, преждевременные вопросы. Хочет ли она подарить жизнь одному или нескольким людям? Девочке с русыми волосами, как у нее, или высокому и худому мальчишке со смешными толстыми щеками? Ответ был – да. Хочет. Тело ныло, а душа оплакивала горе слезами, которые лились прозрачной несоленой водой. Пустой водой, как теперь она сама. Пустая…
Борис крепко обнял племянницу и через секунду оторвался от нее. Встал на ноги, отвернулся к окну и проглотил несуществующую слюну.
- Это всего лишь предположение. Звягинцев уважаемый врач, у него многолетняя практика, но он не акушер, в конце концов! Может и ошибается, кто его знает. Прошу тебя, Елена, не думай о плохом, ты еще девочка, а у детей организм излечивается быстрее, чем у взрослых и тем более стариков. Я уверен, что дети у тебя обязательно будут, и без сомнений ты станешь замечательной матерью, главное верь в это и не забывай молить бога. Он, - направил указательный палец к небесам, - все видит, все слышит и вразумит.
Ночи в Петровке в августе были ясными как день. Если позволить себе на секунду забыться, то можно было легко поверить, что сейчас вовсе не время для сна. Хотелось бежать из дома, прямиком за калитку и пугать рябушек и соседских гусынь. Но птиц в это время во дворе уже не было, они сидели в сараях и видели свои птичьи сны. Одно солнце забывало укладываться на ночь, и лишь пронзительное ку-ка-ре-ку ровно без пятнадцать пять утра отделяло один день от другого.
В Соколином поместье ночи были темные. За восемь лет Елена так и не смогла к ним привыкнуть и иногда воображала себе, что именно их беспросветной чернотой, которую про себя она еще называла чертовщиной, и заразилась ее бессмертная душа.
- Господи, спаси душу мою грешную и помилуй. – Шепотом.
Елена проводила эту ночь в одиночестве, в своей комнате. Она стояла на коленях на голом полу и молилась не на икону, а на образ божьей матери, который держала у себя в голове. Ей казалось, что бездушные картинки, сколько их не освящай, не имеют настоящей силы. Зато образ созданный душой, которая как раз и является частичкой Христа, более живой.
Молодая Скрябина едва сдерживалась, чтобы не закричать от болей, разрывающих на части ее живот. Последовал очередной прилив жара. Девушка прикусила нижнюю губу, а потом долго дышала, пока рези не утихли.
- Я грешна, потому что ненавижу. Много раз в нечистых мыслях я представляла себе, как убиваю свою бабушку Наталью Романовну…
Эти недомогания появились спустя месяц после той трагедии, когда Елена упала с жеребца. Его, между прочим, так и не нашли, по всей видимости ускакал в чащу и там сгинул. Мало ли в русском лесу зверей, желающих полакомиться молодой и нежной кониной? Да-да. Оказалось, от роду тому коню было всего тринадцать месяцев, его еще не успели объездить, и он впервые видел стадо быков. Ужасная и непоправимая череда случайностей, которая стоила девушке очень дорогого. Конюха, который подал того жеребца, пытали, но даже после нечеловеческих испытаний он не признался, почему так поступил с племянницей Скрябина. Впоследствии мужчина был выслан из Соколиного поместья в один из губернских острогов, где спустя месяц скончался от тяжелой формы пневмонии.
- Часто меня посещает видение, как своими руками я обхватываю шею старушки и сжимаю, пока не услышу хруст костей, а после просто смотрю, как она мертвая опускается на пол. Наталья Романовна просто лежит передо мной и больше не дышит. Прости меня, Господи, и избави от темного демона, который поселился во мне.
Между грудями скатилась горячая капля пота. Елена согнулась пополам и разревелась. Хоть бы ни одна живая душа не услышала, о чем она тут молит бога! Она сама не могла себе объяснить, почему так ненавидит пожилую Скрябину, но рядом с бабушкой каждый раз по ее спине бегали неприятные мурашки. В целом со старухой они даже смогли найти общие темы и подружились. Это не могло не радовать, но все же Елена старалась держать свои истинные мысли и суждения в стороне от этой давно немолодой женщины.
В ее жизни изменилось не только это. К шестнадцати годам она полюбила красивую одежду и комфорт, в будние дни часто ленилась, а по воскресеньям, в день, когда бог велел рук не поднимать, наоборот бралась за плуг и выходила в поле. Еще Елена страсть как прикипела к деньгам, благам, вкусной еде, красивой одежде и другим богатствам. Она сама стала подчинять себе крестьян и получала от всего этого удовольствие.
- Господи, прости мне мои грехи.
Спазм отпустил. Елена забралась на кровать, уложила гудящую голову на подушку, из последних сил натянула до подбородка тяжелое, на гусином пуху, одеяло и закрыла глаза. До рассвета оставались считанные часы, но сон все никак не шел, а вместо него перед глазами маячила фигура Бориса Корнеевича. Лицо старика, как часто бывало, хмурилось, раскосые брови сходились на лбу, а сомкнутые губы чуть дрожали. Этот человек все время о чем-то думал. Бывало, Скрябин уходил в себя на несколько часов, просто запирался в своем кабинете с библиотекой на тысячу книг и долгое время что-то писал. Гений, интеллектуал, талант и просто бесконечно добрый и порядочный человек. У Елены не оставалось ни одного шанса не влюбиться в своего дядю. Как в родного отца, естественно, хотя если бы он помоложе… Девушка хохотнула и тут же себя одернула, смеяться ей нельзя – больно!
Первый завтрак Елена проспала, но успела появиться на ежедневном чаепитии с бабушкой. С тех пор, как с ней произошла та трагедия, прошел год. За это время Наталья Романовна к девочке присмотрелась и даже стала относиться к ней теплее. Теперь они проводили вместе целый час среди целого дня. Пили чай и беседовали о жизни. Надо сказать, бабушка оказалась мудрой женщиной и незаменимым советчиком в плане тех секретов, которыми друг с другом могут поделиться только дамы.
- Бабушка, здравствуйте! Как ваше самочувствие?
Елена появилась в своем любимом платье цвета топленого молока, под грудью по последней моде вязалась атласная лента, визуально поднимающая линию талии. Волосы, уложенные в аккуратную прическу, покрывала соломенная шляпка, выполненная на манер сельской жительницы. Девушка изображала радость на лице от их встречи.
- Доброго дня, моя дорогая! Чувствую себя терпимо, в мои годы хорошо уже никогда не бывает.
Елена села напротив бабушки, расстелила на коленях полотенце и приготовилась ждать. Старушка сделала жест рукой. Пелагея, отдыхающая в тени каштана, подошла к летнему столику, взяла прихватом заварник и разлила напиток в два глубоких блюдца. Выяснилось, что обе Скрябины, молодая и пожилая, одинаково предпочитали зеленый сорт чая и пили только свежеприготовленный напиток. Стол был сервирован вазами с цветами и угощениями, среди которых нашлись оладьи, блины, мед и вишневое варенье. Наталья Романовна опустила в свое блюдце ложечку варенья, помешала и сделала небольшой глоток.
- Ты заметила, как необычно свежо и молодо я выгляжу сегодня?
Елена откусила скрученный в трубочку, предварительно облитый медом, блин и внимательно присмотрелась к своей бабушке. Месяц назад они отметили семьдесят восьмой год со дня ее появления на свет и, надо признать, бабушка держалась молодцом. У нее все еще был полный рот зубов, а на голове торчала пусть седая, но вполне густая копна волос. Но разговор зашел о молодости и свежести, коими Скрябина уже довольно давно похвастаться не могла. Елена прищурилась. Разве что появился румянец на висках и кончике носа? Благосклонно улыбнулась и, удерживая в зубах «старая карга!»:
- Конечно, заметила, бабушка, сегодня вы особенно прелестны! Ну и в чем же ваш секрет, новая увлажняющая маска или крем? Ах, все ясно! - много взмахов ресницами.
Этот жест так нравится пожилым дамам из высшего общества. В тот момент, когда глаза хлопают, ты как будто совершенно бездумно произносишь глупость, подобную этой:
- Та мерзкая тетка с мужем в веснушках все-таки одумалась и пригласила вас, Наталья Романовна, стать второй матерью на крестинах их дурноватой внучки?
Наталья Романовна поперхнулась от восторга и сипло рассмеялась.
- Я, конечно же, имею в виду семью Юденцовых.
Елена раскрыла веер и спрятала за ним насмешку, которую не стали скрывать ее улыбающимся глаза.
- Я прекрасно поняла тебя, моя юная язва.
Бабушка закатила глаза от редкого удовольствия посудачить об этой семье. Нет, эта девчонка в целом ничего, быстро учится, и если бы не ее позорное происхождение, Наталья Романовна смогла бы ее не полюбить, но, по крайней мере, позаботилась бы о Елене. Оставила бы девочке приданное в несколько тысяч.
- Какие глупости! Мне нет дела до того, кто будет крестить новорожденную Марию Николаевну. Уже сейчас видно, что из нее вырастет. Дурнушка, как и ее мать! Пусть второй мамой станет сам черт лысый, я не расстроюсь.
Обе Скрябины рассмеялись. Одна из них лишь притворялась, что ей весело. Ею была Елена. Это была не просто настоящая каторга, ежедневно общаться с пожилой Скрябиной, но еще и вынужденная необходимость. Что понимали обе женщины.
- Причина вовсе в другом! С минуты на минуту из Петрограда к нам прибудет весьма дорогой гость, мой внук Владимир Борисович Скрябин. Знала бы ты, девочка, каких трудов мне стоило уговорить этого юношу погостить в Соколином поместье. В августе тут так чудесно, а какие запахи! Жаль, что Владимир Борисович все это пропускает, а ведь по праву эта земля принадлежит ему.
Елена опустила свое блюдце на столик. Весть, которой так радовалась старая Скрябина, что даже помолодела, молодую Скрябину заставила выйти из себя.
- Соколиное поместье и моя земля тоже, бабушка! Прошу не забывать об этом и в моем присутствии и за пределами этого поместья. Мы с вами обе отлично знаем, что дядюшка обещал составить наследство на меня. Борис Корнеевич не в ладах со своим сыном, если не сказать большего!
- Глупая безродная девчонка! Неужели тебе до сих пор не ясно, что никто в здравом уме не стал бы оставлять все свое имущество неродной крови? Ты неглупа, мы дали тебе хорошее образование и, Елена, ты должна понимать, что эта земля тебе никогда не принадлежала, ни за что не достанется и незачем упрямиться! Будь благоразумнее, успокойся и прими свою судьбу, а мы с Борисом, как и обещали, позаботимся о твоем будущем!
- Отдадите меня замуж за старика?
- Если повезёт - за состоятельного старика, нуждающегося в дворянском титуле. А что еще ты можешь дать мужчине? Свою невинность? Да кому она нужна? Ты даже родить не сможешь.
- Благодаря вашей служанке Нины об этом моем недуге теперь знает весь высший свет!
- Я лично отхлестала мерзавку за это!
- Но прежде растрепали Нине про меня!
- Я не отвечаю за длину ее языка!
- Довольно! У меня исчез аппетит!
Елена смяла в кулаке полотенце, которое покрывало ее колени, и бросила его на стол. После чего сразу же поспешила покинуть место позднего завтрака. Нет, ну какая же змея ее родственница!
Борис Корнеевич действительно однажды сказал Елене, что хотел бы оставить все свое состояние именно ей. Он упомянул тогда, что верит в силы племянницы, она сможет обеспечить этому месту будущее, а каким оно будет, один бог знает. Скажем, всего сто лет назад здесь все выглядело совсем по-другому, а каким поместье станет спустя век, теперь зависит только от них. Слова Скрябина приятно грели душу, но Елену беспокоило дядюшкино сердце. Борис сердился и отрицал свою болезнь, но девушка прекрасно видела, как тяжело он дышит, и сама замирала от страха, когда вдруг посреди работ дядя хватался за грудь. Его глаза в тот момент превращались в стекло, в них запросто можно было рассмотреть отражение облаков, плывущих по небу. Фигура старика при этом замирала в форме кочерги, он весь будто кланялся своей земле, но взгляд непременно каждый раз устремлялся к богу.
Не успеет, переживала молодая Скрябина. Чтобы составить завещание требуется какой-то час, максимум два, но чтобы прийти к этому и принять решение, что тебе уже пора, что надо вызвать нотариуса – на это вполне может уйти вся жизнь. Когда Бориса Корнеевича не станет, если его не станет раньше Натальи Романовны, надеяться Елене будет уже не на кого. Старушка даже бровью не поведет – выгонит неугодную внучку на улицу. С Натальей Романовной ей даже на замужество со стариком надеяться не придется. Ради забавы старая карга раскроет тайну происхождения Елены, и на этом закончится все: ее мечты стать влиятельной помещицей и найти свою любовь. Правда вторая мечта была тусклая, и по степени желаемости ее легко затмевала первая.
Удаляясь от места ссоры, которое, Елене хотелось верить, еще кипит эмоциями и портит старушке аппетит, первый час девушка не понимала, куда движется. Она буквально промчалась через два сада для прогулок, обогнула летнюю купальню, которая почти все лето пустовала, и оказалась за сеновалом. Так получилось, что именно сюда в детстве она сбегала от любых своих проблем. Спряталась в стогах сена, и плачь себе сколько душе угодно, никто тебя не увидит. Елена проскользнула в щель между воротами и косяком и, не дожидаясь пока слезы хлынут из глаз градом, плюхнулась на мягкое сено. Разреветься хотелось и даже в голос, но запахи свежескошенной травы, сладкого клевера и горькой мать-и-мачехи заполнили ее грудь и предупредили первый порыв истерики.
Словами не передать, как больно грызла обида. Это она – Елена тут росла и все эти годы радовала дядюшку своей сообразительностью и непосредственностью. Она дарила ему ощущение полной семьи, любила Бориса как родного отца, ходила за ним попятам и научилась угадывать мысли, что в целом было не трудно, ведь они с дядей всегда находились на одной волне, словно две родственные души. Она здесь выросла, знает каждое дерево, каждый куст, глубину озер и длину лугов, пасла скот, собирала зерно и с восторгом смотрела, как его перемалывает пресс, и получается мягкая ароматная мука, а из нее потом выпекается пышная булка и хлеб. Это ее земля! И не было бы это место так дорого сердцу, если бы тут не прошли годы ее детства.
А где все это время был этот…его сын?!
Девушка провалялась на сене до позднего вечера. Она поплакала, немного помечтала, несколько раз засыпала и, только когда к ней вернулась ее внутренняя сила и уверенность в себе, она стряхнула с платья траву и отправилась к дому. Перед смертью мама дала ей мудрый наказ, как Елена могла о нем забыть? Это же так просто, вот как теперь всегда следует поступать – ей нужно просто верить в себя, двигаться только вперед, смеяться в лицо своему обидчику и ни за что не поворачиваться к нему спиной, как она сделала сегодня утром, отвернувшись от пожилой Скрябины. Так она и будет делать, впредь ни шагу назад, ни слезинки. Она обещала своей маме.
Проходя мимо купальни, Елена разулась, подобрала платье к груди и завязала юбку в узел, спустилась по колено в воду и смыла с лица всю усталость и слезы.
Она еще никогда не представляла свою жизнь так далеко в будущем и не спрашивала себя, захочет ли стать матерью и сколько детишек подарит своему супругу. Все это было так недосягаемо далеко. Но теперь, диагноз сам заставлял ее задавать себе эти нелепые, преждевременные вопросы. Хочет ли она подарить жизнь одному или нескольким людям? Девочке с русыми волосами, как у нее, или высокому и худому мальчишке со смешными толстыми щеками? Ответ был – да. Хочет. Тело ныло, а душа оплакивала горе слезами, которые лились прозрачной несоленой водой. Пустой водой, как теперь она сама. Пустая…
Борис крепко обнял племянницу и через секунду оторвался от нее. Встал на ноги, отвернулся к окну и проглотил несуществующую слюну.
- Это всего лишь предположение. Звягинцев уважаемый врач, у него многолетняя практика, но он не акушер, в конце концов! Может и ошибается, кто его знает. Прошу тебя, Елена, не думай о плохом, ты еще девочка, а у детей организм излечивается быстрее, чем у взрослых и тем более стариков. Я уверен, что дети у тебя обязательно будут, и без сомнений ты станешь замечательной матерью, главное верь в это и не забывай молить бога. Он, - направил указательный палец к небесам, - все видит, все слышит и вразумит.
Глава 6
Ночи в Петровке в августе были ясными как день. Если позволить себе на секунду забыться, то можно было легко поверить, что сейчас вовсе не время для сна. Хотелось бежать из дома, прямиком за калитку и пугать рябушек и соседских гусынь. Но птиц в это время во дворе уже не было, они сидели в сараях и видели свои птичьи сны. Одно солнце забывало укладываться на ночь, и лишь пронзительное ку-ка-ре-ку ровно без пятнадцать пять утра отделяло один день от другого.
В Соколином поместье ночи были темные. За восемь лет Елена так и не смогла к ним привыкнуть и иногда воображала себе, что именно их беспросветной чернотой, которую про себя она еще называла чертовщиной, и заразилась ее бессмертная душа.
- Господи, спаси душу мою грешную и помилуй. – Шепотом.
Елена проводила эту ночь в одиночестве, в своей комнате. Она стояла на коленях на голом полу и молилась не на икону, а на образ божьей матери, который держала у себя в голове. Ей казалось, что бездушные картинки, сколько их не освящай, не имеют настоящей силы. Зато образ созданный душой, которая как раз и является частичкой Христа, более живой.
Молодая Скрябина едва сдерживалась, чтобы не закричать от болей, разрывающих на части ее живот. Последовал очередной прилив жара. Девушка прикусила нижнюю губу, а потом долго дышала, пока рези не утихли.
- Я грешна, потому что ненавижу. Много раз в нечистых мыслях я представляла себе, как убиваю свою бабушку Наталью Романовну…
Эти недомогания появились спустя месяц после той трагедии, когда Елена упала с жеребца. Его, между прочим, так и не нашли, по всей видимости ускакал в чащу и там сгинул. Мало ли в русском лесу зверей, желающих полакомиться молодой и нежной кониной? Да-да. Оказалось, от роду тому коню было всего тринадцать месяцев, его еще не успели объездить, и он впервые видел стадо быков. Ужасная и непоправимая череда случайностей, которая стоила девушке очень дорогого. Конюха, который подал того жеребца, пытали, но даже после нечеловеческих испытаний он не признался, почему так поступил с племянницей Скрябина. Впоследствии мужчина был выслан из Соколиного поместья в один из губернских острогов, где спустя месяц скончался от тяжелой формы пневмонии.
- Часто меня посещает видение, как своими руками я обхватываю шею старушки и сжимаю, пока не услышу хруст костей, а после просто смотрю, как она мертвая опускается на пол. Наталья Романовна просто лежит передо мной и больше не дышит. Прости меня, Господи, и избави от темного демона, который поселился во мне.
Между грудями скатилась горячая капля пота. Елена согнулась пополам и разревелась. Хоть бы ни одна живая душа не услышала, о чем она тут молит бога! Она сама не могла себе объяснить, почему так ненавидит пожилую Скрябину, но рядом с бабушкой каждый раз по ее спине бегали неприятные мурашки. В целом со старухой они даже смогли найти общие темы и подружились. Это не могло не радовать, но все же Елена старалась держать свои истинные мысли и суждения в стороне от этой давно немолодой женщины.
В ее жизни изменилось не только это. К шестнадцати годам она полюбила красивую одежду и комфорт, в будние дни часто ленилась, а по воскресеньям, в день, когда бог велел рук не поднимать, наоборот бралась за плуг и выходила в поле. Еще Елена страсть как прикипела к деньгам, благам, вкусной еде, красивой одежде и другим богатствам. Она сама стала подчинять себе крестьян и получала от всего этого удовольствие.
- Господи, прости мне мои грехи.
Спазм отпустил. Елена забралась на кровать, уложила гудящую голову на подушку, из последних сил натянула до подбородка тяжелое, на гусином пуху, одеяло и закрыла глаза. До рассвета оставались считанные часы, но сон все никак не шел, а вместо него перед глазами маячила фигура Бориса Корнеевича. Лицо старика, как часто бывало, хмурилось, раскосые брови сходились на лбу, а сомкнутые губы чуть дрожали. Этот человек все время о чем-то думал. Бывало, Скрябин уходил в себя на несколько часов, просто запирался в своем кабинете с библиотекой на тысячу книг и долгое время что-то писал. Гений, интеллектуал, талант и просто бесконечно добрый и порядочный человек. У Елены не оставалось ни одного шанса не влюбиться в своего дядю. Как в родного отца, естественно, хотя если бы он помоложе… Девушка хохотнула и тут же себя одернула, смеяться ей нельзя – больно!
Первый завтрак Елена проспала, но успела появиться на ежедневном чаепитии с бабушкой. С тех пор, как с ней произошла та трагедия, прошел год. За это время Наталья Романовна к девочке присмотрелась и даже стала относиться к ней теплее. Теперь они проводили вместе целый час среди целого дня. Пили чай и беседовали о жизни. Надо сказать, бабушка оказалась мудрой женщиной и незаменимым советчиком в плане тех секретов, которыми друг с другом могут поделиться только дамы.
- Бабушка, здравствуйте! Как ваше самочувствие?
Елена появилась в своем любимом платье цвета топленого молока, под грудью по последней моде вязалась атласная лента, визуально поднимающая линию талии. Волосы, уложенные в аккуратную прическу, покрывала соломенная шляпка, выполненная на манер сельской жительницы. Девушка изображала радость на лице от их встречи.
- Доброго дня, моя дорогая! Чувствую себя терпимо, в мои годы хорошо уже никогда не бывает.
Елена села напротив бабушки, расстелила на коленях полотенце и приготовилась ждать. Старушка сделала жест рукой. Пелагея, отдыхающая в тени каштана, подошла к летнему столику, взяла прихватом заварник и разлила напиток в два глубоких блюдца. Выяснилось, что обе Скрябины, молодая и пожилая, одинаково предпочитали зеленый сорт чая и пили только свежеприготовленный напиток. Стол был сервирован вазами с цветами и угощениями, среди которых нашлись оладьи, блины, мед и вишневое варенье. Наталья Романовна опустила в свое блюдце ложечку варенья, помешала и сделала небольшой глоток.
- Ты заметила, как необычно свежо и молодо я выгляжу сегодня?
Елена откусила скрученный в трубочку, предварительно облитый медом, блин и внимательно присмотрелась к своей бабушке. Месяц назад они отметили семьдесят восьмой год со дня ее появления на свет и, надо признать, бабушка держалась молодцом. У нее все еще был полный рот зубов, а на голове торчала пусть седая, но вполне густая копна волос. Но разговор зашел о молодости и свежести, коими Скрябина уже довольно давно похвастаться не могла. Елена прищурилась. Разве что появился румянец на висках и кончике носа? Благосклонно улыбнулась и, удерживая в зубах «старая карга!»:
- Конечно, заметила, бабушка, сегодня вы особенно прелестны! Ну и в чем же ваш секрет, новая увлажняющая маска или крем? Ах, все ясно! - много взмахов ресницами.
Этот жест так нравится пожилым дамам из высшего общества. В тот момент, когда глаза хлопают, ты как будто совершенно бездумно произносишь глупость, подобную этой:
- Та мерзкая тетка с мужем в веснушках все-таки одумалась и пригласила вас, Наталья Романовна, стать второй матерью на крестинах их дурноватой внучки?
Наталья Романовна поперхнулась от восторга и сипло рассмеялась.
- Я, конечно же, имею в виду семью Юденцовых.
Елена раскрыла веер и спрятала за ним насмешку, которую не стали скрывать ее улыбающимся глаза.
- Я прекрасно поняла тебя, моя юная язва.
Бабушка закатила глаза от редкого удовольствия посудачить об этой семье. Нет, эта девчонка в целом ничего, быстро учится, и если бы не ее позорное происхождение, Наталья Романовна смогла бы ее не полюбить, но, по крайней мере, позаботилась бы о Елене. Оставила бы девочке приданное в несколько тысяч.
- Какие глупости! Мне нет дела до того, кто будет крестить новорожденную Марию Николаевну. Уже сейчас видно, что из нее вырастет. Дурнушка, как и ее мать! Пусть второй мамой станет сам черт лысый, я не расстроюсь.
Обе Скрябины рассмеялись. Одна из них лишь притворялась, что ей весело. Ею была Елена. Это была не просто настоящая каторга, ежедневно общаться с пожилой Скрябиной, но еще и вынужденная необходимость. Что понимали обе женщины.
- Причина вовсе в другом! С минуты на минуту из Петрограда к нам прибудет весьма дорогой гость, мой внук Владимир Борисович Скрябин. Знала бы ты, девочка, каких трудов мне стоило уговорить этого юношу погостить в Соколином поместье. В августе тут так чудесно, а какие запахи! Жаль, что Владимир Борисович все это пропускает, а ведь по праву эта земля принадлежит ему.
Елена опустила свое блюдце на столик. Весть, которой так радовалась старая Скрябина, что даже помолодела, молодую Скрябину заставила выйти из себя.
- Соколиное поместье и моя земля тоже, бабушка! Прошу не забывать об этом и в моем присутствии и за пределами этого поместья. Мы с вами обе отлично знаем, что дядюшка обещал составить наследство на меня. Борис Корнеевич не в ладах со своим сыном, если не сказать большего!
- Глупая безродная девчонка! Неужели тебе до сих пор не ясно, что никто в здравом уме не стал бы оставлять все свое имущество неродной крови? Ты неглупа, мы дали тебе хорошее образование и, Елена, ты должна понимать, что эта земля тебе никогда не принадлежала, ни за что не достанется и незачем упрямиться! Будь благоразумнее, успокойся и прими свою судьбу, а мы с Борисом, как и обещали, позаботимся о твоем будущем!
- Отдадите меня замуж за старика?
- Если повезёт - за состоятельного старика, нуждающегося в дворянском титуле. А что еще ты можешь дать мужчине? Свою невинность? Да кому она нужна? Ты даже родить не сможешь.
- Благодаря вашей служанке Нины об этом моем недуге теперь знает весь высший свет!
- Я лично отхлестала мерзавку за это!
- Но прежде растрепали Нине про меня!
- Я не отвечаю за длину ее языка!
- Довольно! У меня исчез аппетит!
Елена смяла в кулаке полотенце, которое покрывало ее колени, и бросила его на стол. После чего сразу же поспешила покинуть место позднего завтрака. Нет, ну какая же змея ее родственница!
Прода от 07.07.2020, 16:48
Борис Корнеевич действительно однажды сказал Елене, что хотел бы оставить все свое состояние именно ей. Он упомянул тогда, что верит в силы племянницы, она сможет обеспечить этому месту будущее, а каким оно будет, один бог знает. Скажем, всего сто лет назад здесь все выглядело совсем по-другому, а каким поместье станет спустя век, теперь зависит только от них. Слова Скрябина приятно грели душу, но Елену беспокоило дядюшкино сердце. Борис сердился и отрицал свою болезнь, но девушка прекрасно видела, как тяжело он дышит, и сама замирала от страха, когда вдруг посреди работ дядя хватался за грудь. Его глаза в тот момент превращались в стекло, в них запросто можно было рассмотреть отражение облаков, плывущих по небу. Фигура старика при этом замирала в форме кочерги, он весь будто кланялся своей земле, но взгляд непременно каждый раз устремлялся к богу.
Не успеет, переживала молодая Скрябина. Чтобы составить завещание требуется какой-то час, максимум два, но чтобы прийти к этому и принять решение, что тебе уже пора, что надо вызвать нотариуса – на это вполне может уйти вся жизнь. Когда Бориса Корнеевича не станет, если его не станет раньше Натальи Романовны, надеяться Елене будет уже не на кого. Старушка даже бровью не поведет – выгонит неугодную внучку на улицу. С Натальей Романовной ей даже на замужество со стариком надеяться не придется. Ради забавы старая карга раскроет тайну происхождения Елены, и на этом закончится все: ее мечты стать влиятельной помещицей и найти свою любовь. Правда вторая мечта была тусклая, и по степени желаемости ее легко затмевала первая.
Удаляясь от места ссоры, которое, Елене хотелось верить, еще кипит эмоциями и портит старушке аппетит, первый час девушка не понимала, куда движется. Она буквально промчалась через два сада для прогулок, обогнула летнюю купальню, которая почти все лето пустовала, и оказалась за сеновалом. Так получилось, что именно сюда в детстве она сбегала от любых своих проблем. Спряталась в стогах сена, и плачь себе сколько душе угодно, никто тебя не увидит. Елена проскользнула в щель между воротами и косяком и, не дожидаясь пока слезы хлынут из глаз градом, плюхнулась на мягкое сено. Разреветься хотелось и даже в голос, но запахи свежескошенной травы, сладкого клевера и горькой мать-и-мачехи заполнили ее грудь и предупредили первый порыв истерики.
Словами не передать, как больно грызла обида. Это она – Елена тут росла и все эти годы радовала дядюшку своей сообразительностью и непосредственностью. Она дарила ему ощущение полной семьи, любила Бориса как родного отца, ходила за ним попятам и научилась угадывать мысли, что в целом было не трудно, ведь они с дядей всегда находились на одной волне, словно две родственные души. Она здесь выросла, знает каждое дерево, каждый куст, глубину озер и длину лугов, пасла скот, собирала зерно и с восторгом смотрела, как его перемалывает пресс, и получается мягкая ароматная мука, а из нее потом выпекается пышная булка и хлеб. Это ее земля! И не было бы это место так дорого сердцу, если бы тут не прошли годы ее детства.
А где все это время был этот…его сын?!
Девушка провалялась на сене до позднего вечера. Она поплакала, немного помечтала, несколько раз засыпала и, только когда к ней вернулась ее внутренняя сила и уверенность в себе, она стряхнула с платья траву и отправилась к дому. Перед смертью мама дала ей мудрый наказ, как Елена могла о нем забыть? Это же так просто, вот как теперь всегда следует поступать – ей нужно просто верить в себя, двигаться только вперед, смеяться в лицо своему обидчику и ни за что не поворачиваться к нему спиной, как она сделала сегодня утром, отвернувшись от пожилой Скрябины. Так она и будет делать, впредь ни шагу назад, ни слезинки. Она обещала своей маме.
Проходя мимо купальни, Елена разулась, подобрала платье к груди и завязала юбку в узел, спустилась по колено в воду и смыла с лица всю усталость и слезы.
