Когда госпожа Альтеррина наконец ушла, отдав распоряжение слугам, отдохнуть тоже не удалось. Началась подготовка к вечеру. Долгая и достаточно мучительная, ибо столько неловкости Дин не испытывала уже давно.
Перед самой столицей свадебный кортеж остановился в большой гостинице, для того, чтобы принцессы могли искупаться и привести себя в должный вид перед судьбоносной встречей.
Во дворце это сочли несущественным.
Дин проводили в купальню, огромную настолько, что в ней можно было бы устраивать празднества с танцами. Она была даже рада – всегда любила плавать, это успокаивало душу и расслабляло тело. Но одну её не оставили. Доверенные служанки королевы-матери не щадили девичью скромность королевской невесты совершенно.
Её изучали, рассматривали со всех сторон, растирали какими-то снадобьями, умащивали волосы и ни на мгновение не давали выдохнуть. Затем, уже в комнатах, затянули в корсет так, что было почти невозможно дышать. Её собственные платья были объявлены негодными для свадьбы, как матушка ни старалась подготовить всё заранее. Столичные обычаи требовали иного, и Дин подчинилась.
В итоге она сама с трудом узнала себя в большом зеркале, когда все приготовления были закончены.
И ей не понравилось.
Нет, умелые руки служанок сделали её красивой, даже слишком. Но они же превратили гордую дочь Рингайи в изнеженный цветок, который сломается при первом порыве ветра.
Золотое платье из тонкого кружева на прохладном, очень гладком шёлке, будто обволакивало фигуру сиянием. Талия стала такой узкой, что больно было смотреть. Волосы взбили в высокую причёску и украсили ярко сверкающими драгоценностями. На ноги надели чулки столь тонкие, что их, наверное, можно было продеть через кольцо, и туфли на очень высоком тонком каблуке.
Дин пыталась возразить. Она не понимала, как будет передвигаться в такой обуви, тем более, что у платья был ещё и очень длинный шлейф. Она споткнётся и упадёт, непременно!
Но её чуть ли не под руки вывели в коридор, где её уже ждал сопровождающий.
Она сразу его узнала.
Граф ре Тареи стоял, склонившись перед невестой Виалирра Рихжейра, готовый отвести её к месту завершающего обряда.
Асдин вдруг осознала, что рада ему. Знакомое, живое и настоящее лицо в этом таком чуждом для неё мирке, в который она попала.
Ре Тареи поднял взгляд.
- Приветствую мою королеву.
Дин хотела что-то сказать, но замерла, увидев странную смесь восхищения и недоверия в глазах напротив. Это пламя почти обжигало.
Что это было? Дин не знала. Слишком много впечатлений для одного дня.
Поэтому она просто протянула ему руку, чтобы следовать своей судьбе.
Она не запомнила почти ничего из долгой церемонии в Храме-Сердце. Только то, как дрожали руки, а прекраснейшая музыка лилась словно бы отовсюду. И Дин чувствовала себя на дне колодца, заполненного пением и золотым светом. Она словно бы плыла в этом колдовстве, как в танце, повторяя заученные движения.
Она помнила и понимала, что на неё сейчас устремлены сотни, тысячи взглядов, не все из которых были исполнены любви.
Она была дочь Рингайи, она не оступилась, не сбилась с ритма ни разу.
Она видела только его – человека, к которому её привела её судьба.
Её короля. Её мужа.
Того, кому отныне она должна была принадлежать душой, телом, каждым своим шагом и помыслом – безраздельно.
Глупец королевский шут и ничего не понимающая Алатанор напрасно беспокоились о том, что в жизни Асдин не найдётся места любви. За неё всё решили сами боги.
Она принесла должные клятвы небу и земле Алезии, а после – Виалирру Рихдейру, что сменил свои чёрные одеяния на королевский тёмно-синий, будто звёздное небо в летнюю ночь. Так было ещё красивее. Ещё очевиднее, что этот человек – не такой, как прочие, как простые смертные.
Полубог смотрел Асдин в лицо, брал её руки в свои, говорил ритуальные, но такие дорогие её сердцу слова – о том, что будет любить и защищать, что разделит свой путь с ней до самого конца.
После она приносила другие клятвы – народу и землям Алезии, становилась на колени и Виалирр Рихдейр возлагал Звёздный Венец на её чело. Ничего важнее этого мгновения в жизни Дин не случалось прежде. Будто весь мир сошёлся в одной точке, в пронизывающей пространство, время и её саму струне – для того, чтобы она, Асдин, заняла своё место в сути бытия.
Когда она делала свой первый шаг по этому пути, она знала, что это важно, но и представить не могла, насколько это всё изменит.
Голоса, что пели в храме, звучали не громче стука её собственного сердца.
Виалирр Рихдейр поднял свою нареченную с колен и за руку повёл к выходу.
После был пир, и церемония вручения даров, когда вельможи Алезии и послы других государств спешили выразить почтение. И Дин понимала, что ей необходимо как-то запоминать все эти бесконечные, пусть и известные ей по наставлениям отца, имена, титулы, важные черты. Это была одна из её обязанностей с этого дня, но – её на это откровенно не хватало. Она устала, была взволнованна и событий уже было через край. Когда можно было занять своё место за пиршественным столом, Асдин хотела не столько угощений, сколько сесть наконец на скамью и дать отдых гудящим ногам.
Вот так и становятся королевами, подумалось. В суете и свете вечности одновременно.
- Вина? – спросил мягкий голос, вырывая новоиспечённую королеву из омута дум.
Дин подняла глаза. Ей хотелось, чтобы это спрашивал король, но тот, отвернувшись от невесты увлечённо беседовал с Элодом ре Шейра.
К Асдин обращался Тареи.
- Воды, - покачала она головой. – Холодной.
Граф не стал спорить, и очень быстро у Дин была вода в длинном и узком бокале и какая-то еда на блюде.
Кусок в горло не лез, но было чем занять руки, и она принялась резать мясо на тонкие-тонкие кусочки. Золотой граф не сводил с неё пристального взгляда, и Дин не была уверена, что хотела бы знать, о чём он думал.
Второй клинок, вонзавшийся в самую её душу, принадлежал королеве-матери.
Это не так уж важно. Всё не так уж важно, если идёшь верным путём. Если боги на твоей стороне.
Дин обернулась к супругу. Быть может, она должна что-то ему сказать? Как-то выразить обуревавшие её чувства? Но разве она не сказала уже всё, когда приносила клятвы? Ведь в словах её не было ни одного, которое шло не от сердца.
- Плохо ешь, девочка, - пропел совсем рядом Элод ре Шейра. – Сегодня можно. Сегодня тебя травить ещё никто не будет. Нет ничего более пошлого, чем смерть королевской невесты прямо на свадьбе. Тогда все ещё чего доброго решат, будто наше величество проклято. Так что тут каждая песчинка перепроверена тысячу тысяч раз.
Травить?
О подобном Дин даже не задумывалась. Хоть о королеве-матери ходили и такие слухи. И не только о ней. Но ведь сама Дин прибыла из Рингайи во имя мира и добрых трудов всем на благо! Зачем кому-либо её травить?
Дин закусила губу.
Она была наивной дурочкой. Кому угодно. Шейра был прав: она ничего знала ни об этой жизни, в которую вступала, ни об этих людях. Все её представления были мечтами маленькой девочки о сказке и гордостью рингайской принцессы.
- Не бойся, - шепнул шут. – Я на твоей стороне. По крайней мере, пока ты на стороне вот этого безумца в короне.
Дин снова посмотрела на короля. Теперь он погрузился в беседу с кем-то из приближённых, его ей представляли, но она не запомнила.
Он собирается заговорить с ней? Хоть о чём-нибудь? Хотя бы посмотреть в её сторону?
Он не собирался.
В какой-то миг вечера он просто объявил, что устал и собирается спать, но поданные могут продолжать веселиться.
Он даже не предложил Дин руку. Просто ушёл.
Ей казалось, что она готова провалиться под землю.
- Тебя проводят дамы, - шепнул ей вездесущий Шейра. – Ты их пока не знаешь, но, главное, что они знают тебя. Просто встань и иди вон к той двери, весь твой курятник сам устремится с тобой.
Дин не очень нравилось, что он говорил, но она не знала, что ей делать. Альтеррина ди Тамерне успела покинуть пиршество раньше сына, и ей дела не было до растерянности королевской невесты.
Асдин встала и решительно направилась к выходу. Дамы, действительно напоминающие пёструю стайку птиц, окружили её тотчас же. Они что-то говорили, на что-то намекали и всячески старались понравиться – это было видно. Дин с трудом запомнила маркизу Верельо, самую старшую и серьёзную из спутниц, и с удивлением обнаружила рядом Алтанор. Хотя удивляться не стоило – разумеется, сестра её величества была одной из её придворных дам отныне.
Свадебная церемония самой Тани должна была состояться через три дня, а пока вторая из рингайских принцесс пользовалась гостеприимством их величеств.
- Ты очень бледная, - сообщила Тани, подхватывая королеву под локоть. – Даже бледнее, чем твой… наш государь. Хотя он тоже, будто из гроба только подняли.
Дин в некотором замешательстве покосилась на других сопровождающих, но они почтительно следовали в отдалении, подслушивая как можно более незаметно.
- Я устала. Такой насыщенный день, - призналась Дин.
- А тебя ещё ждёт насыщенная ночь, - согласилась Алтанор. – Хотела бы я дать тебе необходимые наставления, но ты же такая упрямая.
- Со мной всё будет так, как должно, - твёрдо сказала Дин.
- Да вот именно, - усмехнулась сестра. – Сплошной долг и служение. И даже платье не помогло.
- А что с платьем? – недоумённо переспросила Дин.
- Ты в нём на себя не похожа. Такая завораживающая красота. Будто фея-обольстительница. Не знаю, кто сочинял такой покрой, но разузнаю обязательно. Мне наряды будет придумывать только этот кудесник.
Они вернулись в принадлежащее новой королеве крыло дворца. Маркиза Верельо увела дам в комнаты, где они могли продолжить тихий и достойный вечер. Сама Дин осталась во внутренних покоях. Приставленные к ней госпожой Алтерриной горничные помогли снять роскошное убранство, и на мягкий ворс ковра в спальне Дин ступила уже раздетая до нижней сорочки и кружевных чулок.
Её наконец оставили совсем одну, дали возможность выдохнуть и хоть немного побыть не суровой принцессой из далёкой и гордой Рингайи, а просто самой собой.
Она медленно рассматривала собственную комнату, ту в которой ей отныне ночевать каждую ночь.
Здесь всё было чужим. Слишком роскошным, слишком наполненным. Асдин не знала, зачем ей такие мягкие ковры, такие картины на стенах, бесконечные драпировки штор в золотой вышивке, резное дерево, благовония и цветы на множестве низких столиков, шёлковые подушки везде, даже на полу. Её блуждающему взгляду не удавалось ни на чём остановиться – слишком всего было много. Неужели так она и будет жить?
Но ведь она теперь не одна, наверное, все эти вещи должны были удовлетворять вкусу её короля. Дин не любила сплетни, но слухи о том, что Виалирр Рихдейр очень заботится об удобстве своей жизни, Тани ей пересказывала. Теперь она видела его своими глазами: её король был прекрасен, но даже в ослепительном его сиянии Дин не могла не видеть, как бледен он был, какие глубокие тени залегли под его глазами. Его стремление к роскоши могло быть не следствием изнеженности, в которой его упрекали. Кто знает, отчего его тело требовало особенной бережности?
Дин прошлась по комнате, тронула кончиками пальцев пышный букет тёмно-лиловых цветов, даже окунулась в их благоухание лицом. На мгновение.
А потом села на край огромной кровати, застеленной нежнейшим шёлком, и стала ждать.
Того, кто предназначен ей законами людей и самим небом.
Его величество Виалирр Рихдейр изволил пускать кораблики, сидя на мостике в дворцовом саду. Кораблики он мастерил сам, их у него был целый флот. Они плыли, покачиваясь в чёрной воде, свет расставленных по краям канала фонариков окрашивал все королевские игрушки золотом, хотя – Шейра знал это – они были разноцветными. Древесина и шёлк всех возможных оттенков.
Тонкий профиль короля, обращённый к бликам на колышущейся воде.
- Твоё величество, - протянул Шейра как можно противнее, - у тебя там эта, брачная ночь того… заканчивается.
- Не ври, - бесстрастно отозвался Рихдейр. – Ещё и полуночи нет.
- Полуночи, может, и нет, но вот невеста…
- Что – невеста? Протухнет?
- Уснёт, - хмыкнул шут. – Девушка только из путешествия, треволнения все эти, твоя матушка, ты от неё нос весь день воротил…
- Вот и пусть отдыхает.
- Милый друг, - Шейра не то, чтобы не ожидал такого выверта, но был им недоволен, – у тебя не так много времени, чтобы…
- Одну ночь или пару ночей я как-нибудь не умру.
Шейра с сомнением посмотрел на истощённую руку, унизанную тяжёлыми перстнями. Одна ночь действительно ничего не решала, но, если пустить всё на самотёк, то за ней последует ещё десяток. Или не один. Величеству Элод не особенно доверял в таких вопросах.
- Она тебе хоть понравилась? – ворчит он. – Я же выбирал, старался.
- Не разглядел, - равнодушно отозвался Рихдейр.
Шейра кивнул. Разумеется, зачем смотреть на красивую молодую девушку, которая сегодня стала твоей женой? Разве в этом есть хоть что-то любопытное? Вот игрушечные кораблики – это занятие.
- Сходил бы. Ну, хочешь, я эликсиров вам в питьё подмешаю? У меня есть, я запасливый.
Король обернулся и выразительно закатил глаза. С его нынешней бледностью получился вылитый покойник.
- Сходи сам, раз тебе так неймётся.
- Милый друг, ты совсем из ума выжил? Чтобы молодую королеву, невинную деву, невесту навещал какой-то проходимец? Где такое слыхано?
- Будем первыми в истории.
Рихдейр настолько пытался быть насмешливым и злоязыким, настолько беспомощно у него это получалось, что Шейра успел даже разволноваться не на шутку. Подобрался ближе к этому безумному государю, положил ладонь на острое плечо.
- Скажи мне, что не так? Что, на самом деле, не так? С ней? С тобой?
Страдальческое выражение на лице короля могло бы разжалобить кого угодно.
- Ну же, милый друг? – мягко сказал Шейра. – Поделись своими заботами и тревогами. Я же всё сделаю, чтобы тебя от них оградить. Всё, что в моих силах, и немножечко больше.
Рука короля накрыла пальцы Шейра.
- Сам небо не сможет мне помочь. Никакие боги, ни тёмные, ни светлые.
Что мог на такое ответить Элод ре Шейра? Только вздохнуть и предложить:
- Напьёмся?
Солнечный луч настойчиво пробивался сквозь щель между шторами балдахина, и Дин вздрогнула, когда он коснулся её ресниц.
И проснулась.
Она не заметила, как её одолела усталость, но она так долго ждала, так много передумала разных мыслей, измучивших её душу. Она ждала, боялась, надеялась. Она не знала, сможет ли смотреть своему королю в глаза, но желала бы делать это всю свою жизнь. Серебро его взгляда словно затопило всё вокруг в один миг. Даже теперь, прикрывая веки, она словно погружалась в него с головой.
Сумерки небес над горами и бездна в полынье замёрзшего зимой озера снились ей.
Он не пришёл.
Асдин открыла глаза и увидела, что лежит в постели совсем одна и наступило утро.
Кто-то переложил её с края широкой кровати так, чтобы ей было удобнее, укрыл одеялом из тончайшей шерсти.
А ещё принёс и поставил у изголовья букет солнечных, золотых цветов. Вчера их здесь не было.
Дин подползла к краю кровати, свесила руку и бездумно провела по нежным лепесткам.
Перед самой столицей свадебный кортеж остановился в большой гостинице, для того, чтобы принцессы могли искупаться и привести себя в должный вид перед судьбоносной встречей.
Во дворце это сочли несущественным.
Дин проводили в купальню, огромную настолько, что в ней можно было бы устраивать празднества с танцами. Она была даже рада – всегда любила плавать, это успокаивало душу и расслабляло тело. Но одну её не оставили. Доверенные служанки королевы-матери не щадили девичью скромность королевской невесты совершенно.
Её изучали, рассматривали со всех сторон, растирали какими-то снадобьями, умащивали волосы и ни на мгновение не давали выдохнуть. Затем, уже в комнатах, затянули в корсет так, что было почти невозможно дышать. Её собственные платья были объявлены негодными для свадьбы, как матушка ни старалась подготовить всё заранее. Столичные обычаи требовали иного, и Дин подчинилась.
В итоге она сама с трудом узнала себя в большом зеркале, когда все приготовления были закончены.
И ей не понравилось.
Нет, умелые руки служанок сделали её красивой, даже слишком. Но они же превратили гордую дочь Рингайи в изнеженный цветок, который сломается при первом порыве ветра.
Золотое платье из тонкого кружева на прохладном, очень гладком шёлке, будто обволакивало фигуру сиянием. Талия стала такой узкой, что больно было смотреть. Волосы взбили в высокую причёску и украсили ярко сверкающими драгоценностями. На ноги надели чулки столь тонкие, что их, наверное, можно было продеть через кольцо, и туфли на очень высоком тонком каблуке.
Дин пыталась возразить. Она не понимала, как будет передвигаться в такой обуви, тем более, что у платья был ещё и очень длинный шлейф. Она споткнётся и упадёт, непременно!
Но её чуть ли не под руки вывели в коридор, где её уже ждал сопровождающий.
Она сразу его узнала.
Граф ре Тареи стоял, склонившись перед невестой Виалирра Рихжейра, готовый отвести её к месту завершающего обряда.
Асдин вдруг осознала, что рада ему. Знакомое, живое и настоящее лицо в этом таком чуждом для неё мирке, в который она попала.
Ре Тареи поднял взгляд.
- Приветствую мою королеву.
Дин хотела что-то сказать, но замерла, увидев странную смесь восхищения и недоверия в глазах напротив. Это пламя почти обжигало.
Что это было? Дин не знала. Слишком много впечатлений для одного дня.
Поэтому она просто протянула ему руку, чтобы следовать своей судьбе.
Прода от 04.07.2021, 23:04
***
Она не запомнила почти ничего из долгой церемонии в Храме-Сердце. Только то, как дрожали руки, а прекраснейшая музыка лилась словно бы отовсюду. И Дин чувствовала себя на дне колодца, заполненного пением и золотым светом. Она словно бы плыла в этом колдовстве, как в танце, повторяя заученные движения.
Она помнила и понимала, что на неё сейчас устремлены сотни, тысячи взглядов, не все из которых были исполнены любви.
Она была дочь Рингайи, она не оступилась, не сбилась с ритма ни разу.
Она видела только его – человека, к которому её привела её судьба.
Её короля. Её мужа.
Того, кому отныне она должна была принадлежать душой, телом, каждым своим шагом и помыслом – безраздельно.
Глупец королевский шут и ничего не понимающая Алатанор напрасно беспокоились о том, что в жизни Асдин не найдётся места любви. За неё всё решили сами боги.
Она принесла должные клятвы небу и земле Алезии, а после – Виалирру Рихдейру, что сменил свои чёрные одеяния на королевский тёмно-синий, будто звёздное небо в летнюю ночь. Так было ещё красивее. Ещё очевиднее, что этот человек – не такой, как прочие, как простые смертные.
Полубог смотрел Асдин в лицо, брал её руки в свои, говорил ритуальные, но такие дорогие её сердцу слова – о том, что будет любить и защищать, что разделит свой путь с ней до самого конца.
После она приносила другие клятвы – народу и землям Алезии, становилась на колени и Виалирр Рихдейр возлагал Звёздный Венец на её чело. Ничего важнее этого мгновения в жизни Дин не случалось прежде. Будто весь мир сошёлся в одной точке, в пронизывающей пространство, время и её саму струне – для того, чтобы она, Асдин, заняла своё место в сути бытия.
Когда она делала свой первый шаг по этому пути, она знала, что это важно, но и представить не могла, насколько это всё изменит.
Голоса, что пели в храме, звучали не громче стука её собственного сердца.
Виалирр Рихдейр поднял свою нареченную с колен и за руку повёл к выходу.
После был пир, и церемония вручения даров, когда вельможи Алезии и послы других государств спешили выразить почтение. И Дин понимала, что ей необходимо как-то запоминать все эти бесконечные, пусть и известные ей по наставлениям отца, имена, титулы, важные черты. Это была одна из её обязанностей с этого дня, но – её на это откровенно не хватало. Она устала, была взволнованна и событий уже было через край. Когда можно было занять своё место за пиршественным столом, Асдин хотела не столько угощений, сколько сесть наконец на скамью и дать отдых гудящим ногам.
Вот так и становятся королевами, подумалось. В суете и свете вечности одновременно.
- Вина? – спросил мягкий голос, вырывая новоиспечённую королеву из омута дум.
Дин подняла глаза. Ей хотелось, чтобы это спрашивал король, но тот, отвернувшись от невесты увлечённо беседовал с Элодом ре Шейра.
К Асдин обращался Тареи.
- Воды, - покачала она головой. – Холодной.
Граф не стал спорить, и очень быстро у Дин была вода в длинном и узком бокале и какая-то еда на блюде.
Кусок в горло не лез, но было чем занять руки, и она принялась резать мясо на тонкие-тонкие кусочки. Золотой граф не сводил с неё пристального взгляда, и Дин не была уверена, что хотела бы знать, о чём он думал.
Второй клинок, вонзавшийся в самую её душу, принадлежал королеве-матери.
Это не так уж важно. Всё не так уж важно, если идёшь верным путём. Если боги на твоей стороне.
Дин обернулась к супругу. Быть может, она должна что-то ему сказать? Как-то выразить обуревавшие её чувства? Но разве она не сказала уже всё, когда приносила клятвы? Ведь в словах её не было ни одного, которое шло не от сердца.
- Плохо ешь, девочка, - пропел совсем рядом Элод ре Шейра. – Сегодня можно. Сегодня тебя травить ещё никто не будет. Нет ничего более пошлого, чем смерть королевской невесты прямо на свадьбе. Тогда все ещё чего доброго решат, будто наше величество проклято. Так что тут каждая песчинка перепроверена тысячу тысяч раз.
Травить?
О подобном Дин даже не задумывалась. Хоть о королеве-матери ходили и такие слухи. И не только о ней. Но ведь сама Дин прибыла из Рингайи во имя мира и добрых трудов всем на благо! Зачем кому-либо её травить?
Дин закусила губу.
Она была наивной дурочкой. Кому угодно. Шейра был прав: она ничего знала ни об этой жизни, в которую вступала, ни об этих людях. Все её представления были мечтами маленькой девочки о сказке и гордостью рингайской принцессы.
- Не бойся, - шепнул шут. – Я на твоей стороне. По крайней мере, пока ты на стороне вот этого безумца в короне.
Дин снова посмотрела на короля. Теперь он погрузился в беседу с кем-то из приближённых, его ей представляли, но она не запомнила.
Он собирается заговорить с ней? Хоть о чём-нибудь? Хотя бы посмотреть в её сторону?
Он не собирался.
В какой-то миг вечера он просто объявил, что устал и собирается спать, но поданные могут продолжать веселиться.
Он даже не предложил Дин руку. Просто ушёл.
Ей казалось, что она готова провалиться под землю.
- Тебя проводят дамы, - шепнул ей вездесущий Шейра. – Ты их пока не знаешь, но, главное, что они знают тебя. Просто встань и иди вон к той двери, весь твой курятник сам устремится с тобой.
Дин не очень нравилось, что он говорил, но она не знала, что ей делать. Альтеррина ди Тамерне успела покинуть пиршество раньше сына, и ей дела не было до растерянности королевской невесты.
Асдин встала и решительно направилась к выходу. Дамы, действительно напоминающие пёструю стайку птиц, окружили её тотчас же. Они что-то говорили, на что-то намекали и всячески старались понравиться – это было видно. Дин с трудом запомнила маркизу Верельо, самую старшую и серьёзную из спутниц, и с удивлением обнаружила рядом Алтанор. Хотя удивляться не стоило – разумеется, сестра её величества была одной из её придворных дам отныне.
Свадебная церемония самой Тани должна была состояться через три дня, а пока вторая из рингайских принцесс пользовалась гостеприимством их величеств.
- Ты очень бледная, - сообщила Тани, подхватывая королеву под локоть. – Даже бледнее, чем твой… наш государь. Хотя он тоже, будто из гроба только подняли.
Дин в некотором замешательстве покосилась на других сопровождающих, но они почтительно следовали в отдалении, подслушивая как можно более незаметно.
- Я устала. Такой насыщенный день, - призналась Дин.
- А тебя ещё ждёт насыщенная ночь, - согласилась Алтанор. – Хотела бы я дать тебе необходимые наставления, но ты же такая упрямая.
- Со мной всё будет так, как должно, - твёрдо сказала Дин.
- Да вот именно, - усмехнулась сестра. – Сплошной долг и служение. И даже платье не помогло.
- А что с платьем? – недоумённо переспросила Дин.
- Ты в нём на себя не похожа. Такая завораживающая красота. Будто фея-обольстительница. Не знаю, кто сочинял такой покрой, но разузнаю обязательно. Мне наряды будет придумывать только этот кудесник.
Они вернулись в принадлежащее новой королеве крыло дворца. Маркиза Верельо увела дам в комнаты, где они могли продолжить тихий и достойный вечер. Сама Дин осталась во внутренних покоях. Приставленные к ней госпожой Алтерриной горничные помогли снять роскошное убранство, и на мягкий ворс ковра в спальне Дин ступила уже раздетая до нижней сорочки и кружевных чулок.
Её наконец оставили совсем одну, дали возможность выдохнуть и хоть немного побыть не суровой принцессой из далёкой и гордой Рингайи, а просто самой собой.
Она медленно рассматривала собственную комнату, ту в которой ей отныне ночевать каждую ночь.
Здесь всё было чужим. Слишком роскошным, слишком наполненным. Асдин не знала, зачем ей такие мягкие ковры, такие картины на стенах, бесконечные драпировки штор в золотой вышивке, резное дерево, благовония и цветы на множестве низких столиков, шёлковые подушки везде, даже на полу. Её блуждающему взгляду не удавалось ни на чём остановиться – слишком всего было много. Неужели так она и будет жить?
Но ведь она теперь не одна, наверное, все эти вещи должны были удовлетворять вкусу её короля. Дин не любила сплетни, но слухи о том, что Виалирр Рихдейр очень заботится об удобстве своей жизни, Тани ей пересказывала. Теперь она видела его своими глазами: её король был прекрасен, но даже в ослепительном его сиянии Дин не могла не видеть, как бледен он был, какие глубокие тени залегли под его глазами. Его стремление к роскоши могло быть не следствием изнеженности, в которой его упрекали. Кто знает, отчего его тело требовало особенной бережности?
Дин прошлась по комнате, тронула кончиками пальцев пышный букет тёмно-лиловых цветов, даже окунулась в их благоухание лицом. На мгновение.
А потом села на край огромной кровати, застеленной нежнейшим шёлком, и стала ждать.
Того, кто предназначен ей законами людей и самим небом.
Прода от 07.07.2021, 19:19
***
Его величество Виалирр Рихдейр изволил пускать кораблики, сидя на мостике в дворцовом саду. Кораблики он мастерил сам, их у него был целый флот. Они плыли, покачиваясь в чёрной воде, свет расставленных по краям канала фонариков окрашивал все королевские игрушки золотом, хотя – Шейра знал это – они были разноцветными. Древесина и шёлк всех возможных оттенков.
Тонкий профиль короля, обращённый к бликам на колышущейся воде.
- Твоё величество, - протянул Шейра как можно противнее, - у тебя там эта, брачная ночь того… заканчивается.
- Не ври, - бесстрастно отозвался Рихдейр. – Ещё и полуночи нет.
- Полуночи, может, и нет, но вот невеста…
- Что – невеста? Протухнет?
- Уснёт, - хмыкнул шут. – Девушка только из путешествия, треволнения все эти, твоя матушка, ты от неё нос весь день воротил…
- Вот и пусть отдыхает.
- Милый друг, - Шейра не то, чтобы не ожидал такого выверта, но был им недоволен, – у тебя не так много времени, чтобы…
- Одну ночь или пару ночей я как-нибудь не умру.
Шейра с сомнением посмотрел на истощённую руку, унизанную тяжёлыми перстнями. Одна ночь действительно ничего не решала, но, если пустить всё на самотёк, то за ней последует ещё десяток. Или не один. Величеству Элод не особенно доверял в таких вопросах.
- Она тебе хоть понравилась? – ворчит он. – Я же выбирал, старался.
- Не разглядел, - равнодушно отозвался Рихдейр.
Шейра кивнул. Разумеется, зачем смотреть на красивую молодую девушку, которая сегодня стала твоей женой? Разве в этом есть хоть что-то любопытное? Вот игрушечные кораблики – это занятие.
- Сходил бы. Ну, хочешь, я эликсиров вам в питьё подмешаю? У меня есть, я запасливый.
Король обернулся и выразительно закатил глаза. С его нынешней бледностью получился вылитый покойник.
- Сходи сам, раз тебе так неймётся.
- Милый друг, ты совсем из ума выжил? Чтобы молодую королеву, невинную деву, невесту навещал какой-то проходимец? Где такое слыхано?
- Будем первыми в истории.
Рихдейр настолько пытался быть насмешливым и злоязыким, настолько беспомощно у него это получалось, что Шейра успел даже разволноваться не на шутку. Подобрался ближе к этому безумному государю, положил ладонь на острое плечо.
- Скажи мне, что не так? Что, на самом деле, не так? С ней? С тобой?
Страдальческое выражение на лице короля могло бы разжалобить кого угодно.
- Ну же, милый друг? – мягко сказал Шейра. – Поделись своими заботами и тревогами. Я же всё сделаю, чтобы тебя от них оградить. Всё, что в моих силах, и немножечко больше.
Рука короля накрыла пальцы Шейра.
- Сам небо не сможет мне помочь. Никакие боги, ни тёмные, ни светлые.
Что мог на такое ответить Элод ре Шейра? Только вздохнуть и предложить:
- Напьёмся?
Прода от 12.07.2021, 22:04
Глава четвёртая. Судьбой предназначено
Солнечный луч настойчиво пробивался сквозь щель между шторами балдахина, и Дин вздрогнула, когда он коснулся её ресниц.
И проснулась.
Она не заметила, как её одолела усталость, но она так долго ждала, так много передумала разных мыслей, измучивших её душу. Она ждала, боялась, надеялась. Она не знала, сможет ли смотреть своему королю в глаза, но желала бы делать это всю свою жизнь. Серебро его взгляда словно затопило всё вокруг в один миг. Даже теперь, прикрывая веки, она словно погружалась в него с головой.
Сумерки небес над горами и бездна в полынье замёрзшего зимой озера снились ей.
Он не пришёл.
Асдин открыла глаза и увидела, что лежит в постели совсем одна и наступило утро.
Кто-то переложил её с края широкой кровати так, чтобы ей было удобнее, укрыл одеялом из тончайшей шерсти.
А ещё принёс и поставил у изголовья букет солнечных, золотых цветов. Вчера их здесь не было.
Дин подползла к краю кровати, свесила руку и бездумно провела по нежным лепесткам.
