Золотой граф, гремучий Алакран – вот кто вспомнился вдруг. Он ведь тоже смотрел на Дин с сочувствием. Так, как не должно смотреть на свою будущую госпожу и Алезскую Звезду. Неужели он тоже думал все эти гадости, что так вдохновенно расписывала теперь Тани?
Вздор. Просто нужно взять себя в руки. Потому что она ре Ринхэ, и потому что это – ее судьба. Потому что за ее плечами горы, леса и озера Рингайи и целая портретная галерея сиятельных предков.
- Не стоит, - твердо сказала Дин. – Я буду твоей королевой. Королев не жалеют.
Тани пожала плечами.
- Королев ненавидят, когда они молоды, красивы и счастливы, обожают, когда они стары, тучны и благонравны. Ты – ни то, ни другое. Ты просто девочка из всеми позабытого древнего рода, которой заткнут прореху в государстве. Будут устраивать в твою честь турниры и молебны о наследнике. А потом, когда чуда не произойдет, признают бесплодной, обвинят во всех грехах и сошлют-таки в монастырь. В лучшем случае.
Дин помнила короля. Правда, тогда он был еще только наследным принцем. Приятный молодой человек, с большими вдумчивыми глазами и нелепой какой-то, слишком странной прической. Порывистый в жестах и движениях, чуть более свободный в обращении с подданными, чем следовало бы. Он не оставался на том приеме слишком долго, сказал приличествующие его положению приветственные слова и ушел. Из широкого окна Дин с Тани могли видеть, как одинокий всадник в черно-серебряном скачет по мосту и растворяется в густом тумане. Нет, не вязались с этим образом глупые слова Алтанор.
- Один из его сподвижников граф Тареи, - заметила Дин вслух.
- И что же из этого следует?
- Ты говоришь о невозможно дурных качествах его величества. О его трусости и изнеженности. О том, что его друзья тоже таковы. Как подобные заявления увязываются с громкой славой Алакрана?
Алтанор заливисто рассмеялась.
- Аа, сестрица! Думаешь, что ты пробила брешь в моих доводах? Всего одним ударом? Не выйдет. Золотой граф как раз самое веское подтверждение всему сказанному.
- Это отчего же? Он смел, силен и ему покоряются армии и народ!
- Вот именно! Не будь рядом с Рихдейром шпаги Золотого графа, его правление оборвалось бы в самом начале. Тареи и такие, как он, единственная настоящая защита, которая есть у Алезского короля. За Алакраном – сила, а он сам верен выбранному сюзерену. Так же, как верен и Элод.
Дин пристально посмотрела на сестру.
- А ведь тебя это отчего-то уязвляет, Тани. И поэтому ты клевещешь и рассыпаешь ядовитые семена вокруг. Будто затеяла какое-то невероятное соперничество – и с кем? – с королем! Что происходит, Тани?
Красавица Алтанор резко отбросила одеяло, в которое кутала озябшие ноги, и спрыгнула с сестриной кровати.
- А вот это уже не твое дело! – резко выдохнула она. – Совсем-совсем не твое!
Вышла и хлопнула дверью. Оставив Дин в холодном и полном навязанных мыслей одиночестве.
Она так и не выспалась в ту ночь, а день был полон хлопот и суеты, якобы связанной с ее же скорым отъездом в столицу, но включавшей в себя массу разнообразных дел вовсе к ней не относящихся. Так что даже до вышивки руки ни разу не дошли. И уж, разумеется, вовсе не было времени поближе познакомиться со столичными гостями. Хотя Тани своего не упустила и успела показать Райенару портретную галерею, а Шейра вид с самой высокой башни замка. Последний эпизод вызвал просто бурю негодования у всех, включая прислугу и исключая собственно виновников произошедшего. Ни этот человек, ни красавица Алтанор вовсе не собирались раскаиваться, а напротив сияли как начищенные монеты. Дин терзалась чувством стыда за обоих. И за маркиза Райенара на всякий случай тоже, потому что он не мог не видеть недопустимое поведение своей нареченной. И если закрывал на ее выходки глаза, то лишь потому, что рука одной из Рингайских принцесс была нужна ему куда больше доброго имени.
Вымотавшись за день, Дин легла раньше обычного, а потому и поднялась, едва забрезжил рассвет. Спать больше не хотелось совершенно. Дин поразмыслила и решила, что так только к лучшему. Она быстро оделась и потихоньку от всех сбежала к своему любимому пруду.
Свежее утро было даже слегка чересчур свежим, но…Но кто поручится, что потом у Дин будет еще хоть одна возможность быть самой собой? Там, в столице. Здесь, куда она будет изредка приезжать со свитой и, быть может, венценосным супругом? Нет, она не могла позволить себе потерять ни одного подобного утра.
Потому что рассветные лучи медленно разукрашивали водную гладь, будто вышивали золотом и медью на серо-розовом шелке. Потому что лилии вошли в самую пору цветения и их пышные венки устилали почти весь пруд. Потому что ветер дышал одновременно цветами и хвоей, и от этого смешанного аромата так дивно кружилась голова, так сладостно замирало сердце. А еще потому что в ветвях бузины заливались соловьи, и Дин никогда бы не поверила, что в мире может быть что-то прекраснее их пения.
Она сняла с себя всю одежду и нырнула с головой в прохладную воду, чтобы проплыть под цветущим ковром как можно дальше. Уж больно волшебным был вид изнутри – эдакий сложный витраж в узорчатом растительном переплете. Свет и сумрак. Тонкие переходы цвета и игра теней.
А потом – всплыла в самом сердце этого великолепия, как настоящая русалка из сказок.
Так и вышла на берег, с распущенными волосами, в оплетающих ее нагое тело водяных цветах.
И почему-то совершенно не удивилась, застав на берегу одинокого зрителя, меланхолично наблюдавшего за ее купанием. Элод ре Шейра даже и не думал прятаться. Сидел на камне и курил длинную тонкую трубку с заморским вонючим зельем. Рыжий, нахальный, бессовестный.
Дин сердито прошла мимо него и сняла платье с прибрежного куста. Нет, она и в этот раз не будет прятаться и изображать неловкость. Никто его сюда не звал в этот час. Это ее пруд и ее право здесь находиться. И делать, что пожелает.
- Право же, не стоит, ваше высочество, - произнес ненавистный голос. – Без этой тряпки вы куда лучше. Прямо лесная или озерная дева из легенд, которые так уважает наш государь. Я прямо горжусь собой. Выбрать вас в невесты его величества было одно из лучших решений в моей жизни. Это наитие, точно вам говорю. Дар богов.
Дин все же оделась. И лишь потом внимательно посмотрела на этого наглеца.
- Вы прекрасны, моя королева. Никогда не верьте тем, кто скажет, что это не так. И если этот напыщенный глупец, ваш будущий супруг, посмеет усомниться в вас, я лично притащу его к этому пруду и заставлю смотреть, как вы плаваете среди кувшинок.
Дин, собиравшаяся надменно молчать, все же не сдержалась.
- Вы так отзываетесь о его величестве? Вы смеете…
Рыжий усмехнулся.
- Смею, моя госпожа, еще как смею. И вам придется привыкнуть к моим донельзя вольным манерам. Я ведь королевский шут, мне положено. А ваш будущий благоверный и, в самом деле, невеликого ума деятель. Стишки, баллады о былом величии – это к нему. А, если захотите услышать нечто здравое, приходите прямо ко мне. Я шепну вам на ушко, мне вслух быть умником не положено.
Дин покраснела. Так с ней еще никто не разговаривал.
Элод ре Шейра улыбнулся.
- Не бойся, девочка. Ты ему понравишься. Просто не можешь не.
Он достал из кармана круглый медальон на цепочке и протянул Дин.
Она взяла. Сама не зная, зачем, взяла и даже открыла, нажав на скрытую пружинку. Медальон скрывал вьющийся локон тёмно-каштановых волос и миниатюрный портрет, изображавший некую бледную особу с пышными темными локонами, в которые был вплетен цветок кувшинки. Бледное юное лицо с тонкими чертами и огромными глазами в обрамлении просто таки бархатных ресниц могло в равной степени принадлежать как деве, так и юноше. Острые скулы и профиль скорее подходили бы какому-нибудь прекрасному принцу из баллады. А вот фарфоровая нежная кожа и серебряные глаза с лучистым, выразительным взглядом будто бы принадлежали изнеженной красавице-принцессе.
- Кто это? – спросила Дин, совершенно не понимая, зачем этот человек вообще дал ей свой медальон.
- Виалирр Рихдейр, - пожал плечами Шейра. – Правда, еще совсем молоденький и даже более нелепый, чем теперь.
Дин нахмурилась. Она ведь видела наследника престола, тогда, в столице, он был совсем не похож… Или похож? Если представить, что портрет был сделан еще лет на сколько-то раньше.
- Дикая лесная фея совсем как раз то, что нужно нашему обалдевшему от скуки и выдуманной меланхолии величеству. Воистину сами боги привели меня в ваши края, хотя в тот первый раз я всего лишь искал спасения от непогоды и кое-каких недоброжелателей. А нашел, надо же, целую королеву!
- Боги? – возмущенно воскликнула Дин. – Вы полагаете, что вас сюда привели боги?
Шейра ухмыльнулся.
- Ну разумеется. Я же не уточнил: Темные или Светлые.
Дин смотрела на него во все глаза, ничего не понимая. Ничего. Этот человек и в самом деле был так уверен в собственной неуязвимости? В безнаказанности? Отчего он продолжал дразнить их всех даже теперь, когда вроде бы удалось выйти из щекотливого положения?
- Боги не могли желать такого, - тихо но твердо сказала дочь Рингайского герцога. – Не могли вести вас к тому, что вы сделали.
- Вот как? – рыжий многозначительно подвигал бровями. – И что же я такого сделал, ваше высочество?
- Вы нанесли оскорбление моей семье. И вы же приложили все усилия к тому, чтобы вас нельзя было призвать к ответу. Но поверьте, ничто и никогда не забывается. Рано или поздно за ваши дела с вас спросят сторицей.
Шейра смотрел на Дин с новой, многократно возросшей заинтересованностью. Словно ей удалось его немало удивить и позабавить.
- Это вы про мои, ммм, скажем, вольности с той прелестной малышкой? С вашей милой сестрой? И кто же спросит с меня за это, когда придет роковой час? Райенар? Умоляю вас, моя госпожа, он мне за это еще и должен остался.
Вольности? Так он это называл? Дин медленно вдохнула и столь же медленно выдохнула.
- Я. С вас спрошу я, господин Шейра. И поверьте, вы выплатите мне все сполна.
Резко развернувшись, Дин зашагала по тропинке к замку. Ей нужно было обязательно поговорить с Алтанор еще раз. Без всех этих вздохов и глубокомысленных намеков. Напрямую.
И только у самой двери сестриной комнаты Дин сообразила, что медальон так и продолжает сжимать в руках.
Тани полулежала на кушетке, позволяя горничной разбирать роскошные волосы. Лицо ее выражало одновременно скуку и муку, но нервные пальцы, терзающие веер выдавали напряженную работу мысли. Дин присела на банкетку рядом.
- Зачем ты пришла? – вяло возмутилась сестренка, искривив красивые губы. – Мы все друг другу сказали.
Дин выразительно посмотрела вокруг себя. Помимо Мэйг, любимой горничной и наперсницы, в комнате суетилось еще пять девиц. Алтанор любили все в замке, и теперь, когда близилась разлука, стремились угодить даже больше обычного. Дин никогда не вызывала таких чувств, даже до случившейся с ней беды. Ей прислуживали, но никогда не искали ее дружбы. Не рассказывали сплетен, не делились сокровенными секретами. У Тани было много подруг, у Дин – только Тани.
- Выйдите, - томно протянула сестра. – Разве не видите, что ее будущему величеству нужно поговорить со своей верноподданной наедине.
Девицы зашушукались, поглядывая в сторону Дин совсем не почтительно. Да и откуда вдруг взяться почтению, если еще вчера они в одном пруде плескались?
Тем не менее, на то, чтобы всё-таки выйти за дверь, Таниных подружек хватило. Хотя наверняка они остались подслушивать. Ну и пусть.
- Мне встать? – спросила Алтанор. – Ваше величество.
- Прекрати, - скривилась Дин. – Во-первых, я не королева пока. Во-вторых, для нас с тобой это ничего не изменит.
- Ты так уверена?
- Да, - Дин решительно пересела поближе к сестре и обняла ее. – Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. На твоей стороне. Неужели ты этого так и не поняла?
Алтанор ткнулась лбом в плечо Дин, обхватила горячими руками. Опять плакала, разумеется.
- Ты… ты осуждаешь меня… презираешь… за Элода… за родовую честь…
Дин бы тоже хотела заплакать. После холодного купания от тёплых прикосновений сестры пробирала дрожь. А вот слез не было.
- Ты наделала ошибок, Тани. Я бы хотела надеяться, что извлекла из них уроки, но после нашего прошлого разговора знаю, что нет. Я не могу тебя переделать. Я могу только тебя любить, как раньше. Вот и все.
- Любить? Ты же не умеешь, - фыркнула Алтанор.
Дин вздохнула. Ей хотелось быть взрослой, спокойной и рассудительной. Достойной. Но с Тани это было невозможно. Наверное, потом, когда все уже случится, когда Дин перестанет быть собой прежней, наверное, лучше бы им тогда больше не видеться вовсе.
- Ты очень несчастна? – шепотом спросила она вслух.
- Да,- так же тихо отозвалась Тани.
Дин хотела ее понять. В самом деле – хотела. Если бы Алтанор была несчастна из-за того, что ее жизнь связана с этим ничтожеством Райенаром, из-за того, что она навсегда опозорена этим союзом, Дин пожалела бы ее. Но опозорила она себя раньше. Сама. И сколько Дин не спрашивала, не умоляла рассказать – о подробностях произошедшего сестра молчала. Слова о любви – туманные, запутанные, избыточно красивые – вот и все, чего от нее можно было добиться.
Дин вложила в ладонь Тани медальон.
- Откуда он у тебя? – мигом встрепенулась та. – У Элода был такой же.
- Да, это он мне дал. Не знаю, зачем. Это действительно его величество?
- Неужели ты его совсем не помнишь? – удивилась Тани.
- Плохо, как в тумане.
- Он красив, да.
- Он наш государь.
- Когда ты окажешься с ним один на один в спальне, не это будет для тебя самым важным.
Дин почувствовала, что краснеет.
- Тани, хватит об этом!
- Нет, не хватит. Никто кроме меня с тобой об этом не поговорит. Обычно матери дают наставления дочерям прямо перед брачной ночью.
- Вот и пусть это делает матушка. Когда-нибудь потом.
- Она не будет. Для нее ты теперь почти небожительница. У королев нет ног. Поэтому лучше, если я…
- Нет, Тани. Это… это недопустимо. Ты младше меня, я буду супругой его величества и…
Алтанор поднесла раскрытый медальон с миниатюрой к самому лицу Дин.
- Смотри. Это – он. Тот мальчик, которым был твой будущий муж какое-то время назад. Скажи, он похож на бога?
Дин посмотрела на нежное лицо и прекрасные глаза Виалирра Рихдейра. На лицо, достойное быть воспетым в самой романтической из любовных баллад. Если забыть хоть на миг, что эти черты принадлежат государю и повелителю, а представить его живым, настоящим человеком из плоти и крови. Представить, как он разговаривает, улыбается или даже смеется. Звук его голоса. Он будет мужем Дин. Это означает – ближе, чем все на этом свете. Он будет брать ее за руку, касаться ее волос и… здесь воображение Дин отказывало напрочь. Все, что она могла представить, это как тонкие пальцы будущего мужа расплетают ее косы, и его глаза светятся мягким серебряным светом. Как звезды, отраженные в пруду.
- Да, Тани. Очень похож.
Красавица Алтанор рассмеялась.
Гости пробыли еще какое-то время, занимая себя прогулками по лесу и столь редкими для Рингайского замка балами. Съезжались соседи. Особенно те, у кого были незамужние дочери в возрасте невест. Это не Дин заметила, конечно, это ей Тани объяснила со смешком.
Вздор. Просто нужно взять себя в руки. Потому что она ре Ринхэ, и потому что это – ее судьба. Потому что за ее плечами горы, леса и озера Рингайи и целая портретная галерея сиятельных предков.
- Не стоит, - твердо сказала Дин. – Я буду твоей королевой. Королев не жалеют.
Тани пожала плечами.
- Королев ненавидят, когда они молоды, красивы и счастливы, обожают, когда они стары, тучны и благонравны. Ты – ни то, ни другое. Ты просто девочка из всеми позабытого древнего рода, которой заткнут прореху в государстве. Будут устраивать в твою честь турниры и молебны о наследнике. А потом, когда чуда не произойдет, признают бесплодной, обвинят во всех грехах и сошлют-таки в монастырь. В лучшем случае.
Дин помнила короля. Правда, тогда он был еще только наследным принцем. Приятный молодой человек, с большими вдумчивыми глазами и нелепой какой-то, слишком странной прической. Порывистый в жестах и движениях, чуть более свободный в обращении с подданными, чем следовало бы. Он не оставался на том приеме слишком долго, сказал приличествующие его положению приветственные слова и ушел. Из широкого окна Дин с Тани могли видеть, как одинокий всадник в черно-серебряном скачет по мосту и растворяется в густом тумане. Нет, не вязались с этим образом глупые слова Алтанор.
- Один из его сподвижников граф Тареи, - заметила Дин вслух.
- И что же из этого следует?
- Ты говоришь о невозможно дурных качествах его величества. О его трусости и изнеженности. О том, что его друзья тоже таковы. Как подобные заявления увязываются с громкой славой Алакрана?
Алтанор заливисто рассмеялась.
- Аа, сестрица! Думаешь, что ты пробила брешь в моих доводах? Всего одним ударом? Не выйдет. Золотой граф как раз самое веское подтверждение всему сказанному.
- Это отчего же? Он смел, силен и ему покоряются армии и народ!
- Вот именно! Не будь рядом с Рихдейром шпаги Золотого графа, его правление оборвалось бы в самом начале. Тареи и такие, как он, единственная настоящая защита, которая есть у Алезского короля. За Алакраном – сила, а он сам верен выбранному сюзерену. Так же, как верен и Элод.
Дин пристально посмотрела на сестру.
- А ведь тебя это отчего-то уязвляет, Тани. И поэтому ты клевещешь и рассыпаешь ядовитые семена вокруг. Будто затеяла какое-то невероятное соперничество – и с кем? – с королем! Что происходит, Тани?
Красавица Алтанор резко отбросила одеяло, в которое кутала озябшие ноги, и спрыгнула с сестриной кровати.
- А вот это уже не твое дело! – резко выдохнула она. – Совсем-совсем не твое!
Вышла и хлопнула дверью. Оставив Дин в холодном и полном навязанных мыслей одиночестве.
Прода от 16.04.2021, 10:12
***
Она так и не выспалась в ту ночь, а день был полон хлопот и суеты, якобы связанной с ее же скорым отъездом в столицу, но включавшей в себя массу разнообразных дел вовсе к ней не относящихся. Так что даже до вышивки руки ни разу не дошли. И уж, разумеется, вовсе не было времени поближе познакомиться со столичными гостями. Хотя Тани своего не упустила и успела показать Райенару портретную галерею, а Шейра вид с самой высокой башни замка. Последний эпизод вызвал просто бурю негодования у всех, включая прислугу и исключая собственно виновников произошедшего. Ни этот человек, ни красавица Алтанор вовсе не собирались раскаиваться, а напротив сияли как начищенные монеты. Дин терзалась чувством стыда за обоих. И за маркиза Райенара на всякий случай тоже, потому что он не мог не видеть недопустимое поведение своей нареченной. И если закрывал на ее выходки глаза, то лишь потому, что рука одной из Рингайских принцесс была нужна ему куда больше доброго имени.
Вымотавшись за день, Дин легла раньше обычного, а потому и поднялась, едва забрезжил рассвет. Спать больше не хотелось совершенно. Дин поразмыслила и решила, что так только к лучшему. Она быстро оделась и потихоньку от всех сбежала к своему любимому пруду.
Свежее утро было даже слегка чересчур свежим, но…Но кто поручится, что потом у Дин будет еще хоть одна возможность быть самой собой? Там, в столице. Здесь, куда она будет изредка приезжать со свитой и, быть может, венценосным супругом? Нет, она не могла позволить себе потерять ни одного подобного утра.
Потому что рассветные лучи медленно разукрашивали водную гладь, будто вышивали золотом и медью на серо-розовом шелке. Потому что лилии вошли в самую пору цветения и их пышные венки устилали почти весь пруд. Потому что ветер дышал одновременно цветами и хвоей, и от этого смешанного аромата так дивно кружилась голова, так сладостно замирало сердце. А еще потому что в ветвях бузины заливались соловьи, и Дин никогда бы не поверила, что в мире может быть что-то прекраснее их пения.
Она сняла с себя всю одежду и нырнула с головой в прохладную воду, чтобы проплыть под цветущим ковром как можно дальше. Уж больно волшебным был вид изнутри – эдакий сложный витраж в узорчатом растительном переплете. Свет и сумрак. Тонкие переходы цвета и игра теней.
А потом – всплыла в самом сердце этого великолепия, как настоящая русалка из сказок.
Так и вышла на берег, с распущенными волосами, в оплетающих ее нагое тело водяных цветах.
И почему-то совершенно не удивилась, застав на берегу одинокого зрителя, меланхолично наблюдавшего за ее купанием. Элод ре Шейра даже и не думал прятаться. Сидел на камне и курил длинную тонкую трубку с заморским вонючим зельем. Рыжий, нахальный, бессовестный.
Дин сердито прошла мимо него и сняла платье с прибрежного куста. Нет, она и в этот раз не будет прятаться и изображать неловкость. Никто его сюда не звал в этот час. Это ее пруд и ее право здесь находиться. И делать, что пожелает.
- Право же, не стоит, ваше высочество, - произнес ненавистный голос. – Без этой тряпки вы куда лучше. Прямо лесная или озерная дева из легенд, которые так уважает наш государь. Я прямо горжусь собой. Выбрать вас в невесты его величества было одно из лучших решений в моей жизни. Это наитие, точно вам говорю. Дар богов.
Дин все же оделась. И лишь потом внимательно посмотрела на этого наглеца.
- Вы прекрасны, моя королева. Никогда не верьте тем, кто скажет, что это не так. И если этот напыщенный глупец, ваш будущий супруг, посмеет усомниться в вас, я лично притащу его к этому пруду и заставлю смотреть, как вы плаваете среди кувшинок.
Дин, собиравшаяся надменно молчать, все же не сдержалась.
- Вы так отзываетесь о его величестве? Вы смеете…
Рыжий усмехнулся.
- Смею, моя госпожа, еще как смею. И вам придется привыкнуть к моим донельзя вольным манерам. Я ведь королевский шут, мне положено. А ваш будущий благоверный и, в самом деле, невеликого ума деятель. Стишки, баллады о былом величии – это к нему. А, если захотите услышать нечто здравое, приходите прямо ко мне. Я шепну вам на ушко, мне вслух быть умником не положено.
Дин покраснела. Так с ней еще никто не разговаривал.
Элод ре Шейра улыбнулся.
- Не бойся, девочка. Ты ему понравишься. Просто не можешь не.
Он достал из кармана круглый медальон на цепочке и протянул Дин.
Она взяла. Сама не зная, зачем, взяла и даже открыла, нажав на скрытую пружинку. Медальон скрывал вьющийся локон тёмно-каштановых волос и миниатюрный портрет, изображавший некую бледную особу с пышными темными локонами, в которые был вплетен цветок кувшинки. Бледное юное лицо с тонкими чертами и огромными глазами в обрамлении просто таки бархатных ресниц могло в равной степени принадлежать как деве, так и юноше. Острые скулы и профиль скорее подходили бы какому-нибудь прекрасному принцу из баллады. А вот фарфоровая нежная кожа и серебряные глаза с лучистым, выразительным взглядом будто бы принадлежали изнеженной красавице-принцессе.
- Кто это? – спросила Дин, совершенно не понимая, зачем этот человек вообще дал ей свой медальон.
- Виалирр Рихдейр, - пожал плечами Шейра. – Правда, еще совсем молоденький и даже более нелепый, чем теперь.
Дин нахмурилась. Она ведь видела наследника престола, тогда, в столице, он был совсем не похож… Или похож? Если представить, что портрет был сделан еще лет на сколько-то раньше.
- Дикая лесная фея совсем как раз то, что нужно нашему обалдевшему от скуки и выдуманной меланхолии величеству. Воистину сами боги привели меня в ваши края, хотя в тот первый раз я всего лишь искал спасения от непогоды и кое-каких недоброжелателей. А нашел, надо же, целую королеву!
- Боги? – возмущенно воскликнула Дин. – Вы полагаете, что вас сюда привели боги?
Шейра ухмыльнулся.
- Ну разумеется. Я же не уточнил: Темные или Светлые.
Дин смотрела на него во все глаза, ничего не понимая. Ничего. Этот человек и в самом деле был так уверен в собственной неуязвимости? В безнаказанности? Отчего он продолжал дразнить их всех даже теперь, когда вроде бы удалось выйти из щекотливого положения?
- Боги не могли желать такого, - тихо но твердо сказала дочь Рингайского герцога. – Не могли вести вас к тому, что вы сделали.
- Вот как? – рыжий многозначительно подвигал бровями. – И что же я такого сделал, ваше высочество?
- Вы нанесли оскорбление моей семье. И вы же приложили все усилия к тому, чтобы вас нельзя было призвать к ответу. Но поверьте, ничто и никогда не забывается. Рано или поздно за ваши дела с вас спросят сторицей.
Шейра смотрел на Дин с новой, многократно возросшей заинтересованностью. Словно ей удалось его немало удивить и позабавить.
- Это вы про мои, ммм, скажем, вольности с той прелестной малышкой? С вашей милой сестрой? И кто же спросит с меня за это, когда придет роковой час? Райенар? Умоляю вас, моя госпожа, он мне за это еще и должен остался.
Вольности? Так он это называл? Дин медленно вдохнула и столь же медленно выдохнула.
- Я. С вас спрошу я, господин Шейра. И поверьте, вы выплатите мне все сполна.
Резко развернувшись, Дин зашагала по тропинке к замку. Ей нужно было обязательно поговорить с Алтанор еще раз. Без всех этих вздохов и глубокомысленных намеков. Напрямую.
И только у самой двери сестриной комнаты Дин сообразила, что медальон так и продолжает сжимать в руках.
Прода от 18.04.2021, 11:56
Глава четвёртая. Словами невыразимое
Тани полулежала на кушетке, позволяя горничной разбирать роскошные волосы. Лицо ее выражало одновременно скуку и муку, но нервные пальцы, терзающие веер выдавали напряженную работу мысли. Дин присела на банкетку рядом.
- Зачем ты пришла? – вяло возмутилась сестренка, искривив красивые губы. – Мы все друг другу сказали.
Дин выразительно посмотрела вокруг себя. Помимо Мэйг, любимой горничной и наперсницы, в комнате суетилось еще пять девиц. Алтанор любили все в замке, и теперь, когда близилась разлука, стремились угодить даже больше обычного. Дин никогда не вызывала таких чувств, даже до случившейся с ней беды. Ей прислуживали, но никогда не искали ее дружбы. Не рассказывали сплетен, не делились сокровенными секретами. У Тани было много подруг, у Дин – только Тани.
- Выйдите, - томно протянула сестра. – Разве не видите, что ее будущему величеству нужно поговорить со своей верноподданной наедине.
Девицы зашушукались, поглядывая в сторону Дин совсем не почтительно. Да и откуда вдруг взяться почтению, если еще вчера они в одном пруде плескались?
Тем не менее, на то, чтобы всё-таки выйти за дверь, Таниных подружек хватило. Хотя наверняка они остались подслушивать. Ну и пусть.
- Мне встать? – спросила Алтанор. – Ваше величество.
- Прекрати, - скривилась Дин. – Во-первых, я не королева пока. Во-вторых, для нас с тобой это ничего не изменит.
- Ты так уверена?
- Да, - Дин решительно пересела поближе к сестре и обняла ее. – Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. На твоей стороне. Неужели ты этого так и не поняла?
Алтанор ткнулась лбом в плечо Дин, обхватила горячими руками. Опять плакала, разумеется.
- Ты… ты осуждаешь меня… презираешь… за Элода… за родовую честь…
Дин бы тоже хотела заплакать. После холодного купания от тёплых прикосновений сестры пробирала дрожь. А вот слез не было.
- Ты наделала ошибок, Тани. Я бы хотела надеяться, что извлекла из них уроки, но после нашего прошлого разговора знаю, что нет. Я не могу тебя переделать. Я могу только тебя любить, как раньше. Вот и все.
- Любить? Ты же не умеешь, - фыркнула Алтанор.
Дин вздохнула. Ей хотелось быть взрослой, спокойной и рассудительной. Достойной. Но с Тани это было невозможно. Наверное, потом, когда все уже случится, когда Дин перестанет быть собой прежней, наверное, лучше бы им тогда больше не видеться вовсе.
- Ты очень несчастна? – шепотом спросила она вслух.
- Да,- так же тихо отозвалась Тани.
Дин хотела ее понять. В самом деле – хотела. Если бы Алтанор была несчастна из-за того, что ее жизнь связана с этим ничтожеством Райенаром, из-за того, что она навсегда опозорена этим союзом, Дин пожалела бы ее. Но опозорила она себя раньше. Сама. И сколько Дин не спрашивала, не умоляла рассказать – о подробностях произошедшего сестра молчала. Слова о любви – туманные, запутанные, избыточно красивые – вот и все, чего от нее можно было добиться.
Дин вложила в ладонь Тани медальон.
- Откуда он у тебя? – мигом встрепенулась та. – У Элода был такой же.
- Да, это он мне дал. Не знаю, зачем. Это действительно его величество?
- Неужели ты его совсем не помнишь? – удивилась Тани.
- Плохо, как в тумане.
- Он красив, да.
- Он наш государь.
- Когда ты окажешься с ним один на один в спальне, не это будет для тебя самым важным.
Дин почувствовала, что краснеет.
- Тани, хватит об этом!
- Нет, не хватит. Никто кроме меня с тобой об этом не поговорит. Обычно матери дают наставления дочерям прямо перед брачной ночью.
- Вот и пусть это делает матушка. Когда-нибудь потом.
- Она не будет. Для нее ты теперь почти небожительница. У королев нет ног. Поэтому лучше, если я…
- Нет, Тани. Это… это недопустимо. Ты младше меня, я буду супругой его величества и…
Алтанор поднесла раскрытый медальон с миниатюрой к самому лицу Дин.
- Смотри. Это – он. Тот мальчик, которым был твой будущий муж какое-то время назад. Скажи, он похож на бога?
Дин посмотрела на нежное лицо и прекрасные глаза Виалирра Рихдейра. На лицо, достойное быть воспетым в самой романтической из любовных баллад. Если забыть хоть на миг, что эти черты принадлежат государю и повелителю, а представить его живым, настоящим человеком из плоти и крови. Представить, как он разговаривает, улыбается или даже смеется. Звук его голоса. Он будет мужем Дин. Это означает – ближе, чем все на этом свете. Он будет брать ее за руку, касаться ее волос и… здесь воображение Дин отказывало напрочь. Все, что она могла представить, это как тонкие пальцы будущего мужа расплетают ее косы, и его глаза светятся мягким серебряным светом. Как звезды, отраженные в пруду.
- Да, Тани. Очень похож.
Красавица Алтанор рассмеялась.
Прода от 20.04.2021, 11:45
***
Гости пробыли еще какое-то время, занимая себя прогулками по лесу и столь редкими для Рингайского замка балами. Съезжались соседи. Особенно те, у кого были незамужние дочери в возрасте невест. Это не Дин заметила, конечно, это ей Тани объяснила со смешком.
