— Заходи, нэ стой в двэрях. Ты жэ нэ дух, разрэшэниэ войти спрашивать. — Низкий голос шорской шаманки странно успокаивал.
Лия присела на свободный стул, сжимая бутылку с настойкой через ткань шоппера. Собравшись с духом, Лия произнесла:
— Ярослава Ростиславовна, тут такое дело... Напортачили мы с настойкой... Можно, пожалуйста, новую? — Она подняла полный мольбы взгляд на Каргину. Лицо той оставалось неподвижным, только губы чуть изогнулись, словно трещина пошла по камню.
— Что нэ так? Покажи. — Ярослава Ростиславовна повернулась к Лии.
Не чувствуя рук, Лия потянулась к сумке и, стараясь не смотреть на початую бутылку, вытащила настойку.
— Цвэт нужный, — произнесла Ярослава Ростиславовна. Её голос едва пробивался сквозь бешеный стук сердца в ушах Лии. — Бутылка полная. Воск цэлый. Что тэбэ нэ по душэ?
— Как... Как — целый?.. — Лия с изумлением поглядела на настойку. И правда. Восковая печать на месте, бутылка полнeхонька.
— Какой был, такой остался, — изрекла Ярослава Ростиславовна. — Пэрэдай Маргаритэ Алэксээвнэ вмэстэ с пламэнным привэтом. — И, давая понять, что разговор закончен, Каргина отвернулась к компьютеру. — Эщё дэсять тысяч фотографий раскидывать...
Плохо соображая и всё ещё сжимая в руках настойку, Лия вышла в коридор. Она не успела ничего подумать, как хлопнула дверь курилки, и оттуда показался Ильинский.
— У меня телефон разрядился, — смущeнно признался он. — Зачем ты сюда попeрлась? Я же сказал, что всё сделаю. — Вадим Борисович сунул руку за пазуху и вытащил из внутреннего кармана пиджака... настойку маральего корня. Такую же, какую держала Лия.
— Ты где её взял? — вырвалось у неё.
Потрясение за потрясением, отдававшие какой-то мистикой, были слишком сильны, и Лия прислонилась к стене. Ильинский тут же подошёл к Лии и заглянул ей в глаза.
— Обменял у Николаича на десять блоков сигарет. Он сказал, что у Каргиной было три таких: одну она ему подарила, другую — Громовой, а третью себе оставила. Лия, ты чего? А это откуда? — Вадим Борисович, наконец, заметил в побелевших пальцах Лии бутылку.
— Не знаю... — прошептала Лия. — Вадим, я правда не знаю. Ворона подбросила! — выпалила она, вспоминая слова Олеси, что подобранная ворона шарилась по комнате.
Что если... Да нет, нет! Это же волшебство, такого не бывает! Впрочем, отношений Лии и Ильинского тоже быть не должно. А они есть. Сотворились яблочным глинтвейном и песнями Маргариты Алексеевны. А она — подруга Ярославы Ростиславовны.
— Наверное, Каргина вчера мальчикам и Мельниковой передала, а они подложили тихонько. — Ильинский привлёк к себе Лию и поцеловал в макушку. — А они, пьяные, проболтались. Я думаю.
— Да, — тихо отозвалась Лия, не в силах спорить от радости. — Наверное.
Лия присела на свободный стул, сжимая бутылку с настойкой через ткань шоппера. Собравшись с духом, Лия произнесла:
— Ярослава Ростиславовна, тут такое дело... Напортачили мы с настойкой... Можно, пожалуйста, новую? — Она подняла полный мольбы взгляд на Каргину. Лицо той оставалось неподвижным, только губы чуть изогнулись, словно трещина пошла по камню.
— Что нэ так? Покажи. — Ярослава Ростиславовна повернулась к Лии.
Не чувствуя рук, Лия потянулась к сумке и, стараясь не смотреть на початую бутылку, вытащила настойку.
— Цвэт нужный, — произнесла Ярослава Ростиславовна. Её голос едва пробивался сквозь бешеный стук сердца в ушах Лии. — Бутылка полная. Воск цэлый. Что тэбэ нэ по душэ?
— Как... Как — целый?.. — Лия с изумлением поглядела на настойку. И правда. Восковая печать на месте, бутылка полнeхонька.
— Какой был, такой остался, — изрекла Ярослава Ростиславовна. — Пэрэдай Маргаритэ Алэксээвнэ вмэстэ с пламэнным привэтом. — И, давая понять, что разговор закончен, Каргина отвернулась к компьютеру. — Эщё дэсять тысяч фотографий раскидывать...
Плохо соображая и всё ещё сжимая в руках настойку, Лия вышла в коридор. Она не успела ничего подумать, как хлопнула дверь курилки, и оттуда показался Ильинский.
— У меня телефон разрядился, — смущeнно признался он. — Зачем ты сюда попeрлась? Я же сказал, что всё сделаю. — Вадим Борисович сунул руку за пазуху и вытащил из внутреннего кармана пиджака... настойку маральего корня. Такую же, какую держала Лия.
— Ты где её взял? — вырвалось у неё.
Потрясение за потрясением, отдававшие какой-то мистикой, были слишком сильны, и Лия прислонилась к стене. Ильинский тут же подошёл к Лии и заглянул ей в глаза.
— Обменял у Николаича на десять блоков сигарет. Он сказал, что у Каргиной было три таких: одну она ему подарила, другую — Громовой, а третью себе оставила. Лия, ты чего? А это откуда? — Вадим Борисович, наконец, заметил в побелевших пальцах Лии бутылку.
— Не знаю... — прошептала Лия. — Вадим, я правда не знаю. Ворона подбросила! — выпалила она, вспоминая слова Олеси, что подобранная ворона шарилась по комнате.
Что если... Да нет, нет! Это же волшебство, такого не бывает! Впрочем, отношений Лии и Ильинского тоже быть не должно. А они есть. Сотворились яблочным глинтвейном и песнями Маргариты Алексеевны. А она — подруга Ярославы Ростиславовны.
— Наверное, Каргина вчера мальчикам и Мельниковой передала, а они подложили тихонько. — Ильинский привлёк к себе Лию и поцеловал в макушку. — А они, пьяные, проболтались. Я думаю.
— Да, — тихо отозвалась Лия, не в силах спорить от радости. — Наверное.
