В голове зашумело, каменный пол стал неправдоподобно мягким… Я рефлекторно ухватилась за первое, что попалось под руку, — древко пики, прикреплённой к стене. Не первая вещь, которую я за последний месяц успела резко облюбовать, — пора бы привыкнуть! Ничего, сейчас пройдёт, и не надо никого звать. Я же дракон! Я сильная!.. Только звуки — словно под водой…
Видеть любимого, но не радоваться ему — странно. Ещё удивительнее — не ощущать веса собственного тела, когда Лесск подхватил меня на руки, словно пушинку. И мы куда-то шли, пока не повеяло знакомыми запахами и духотой. Снова дверь, ещё одна. Лесск злился, и не нужно было иметь драконье чутьё, чтобы понять это. Напряжённое дыхание, стиснутые зубы и поджатые губы отлично говорили сами за себя.
— Пусти, — слабо брыкнулась.
Меня мрачно проигнорировали.
— Всё в порядке, правда!
Оказывается, кабинет его величества имеет дополнительную комнатку, где стоял диванчик с пухлыми подушечками в полоску и маленький столик с ширмой. На диванчик меня и сгрузили аккуратно, без лишних слов начав сосредоточенно обследовать поочерёдно горло, грудь, живот…
— Диар!.. — отпихнула его руки и села, шатнувшись.
— Ксанна, что за детское упрямство? — прошипел сквозь зубы.
Но укладываться обратно я отказалась, несмотря на настойчивость его величества. И не надо на меня так смотреть, — не лягу! Хватит меня щупать, как овощ на предмет свежести, а то ведь и сдачи дам!..
— Ксанна-ри-и-иша-а, — укоризненно протянул, поджав уголок рта. — Я просто осмотрю тебя. И ты прекрасно знаешь, что это не больно!
— Нет!
— Я прервал важный приём ради тебя, — укоризненно склонил голову вбок. — Ты уверена, что простое упрямство стоит лояльности Морской долины?
Я сжалась в углу дивана, не в силах покориться простому требованию. Да, это не больно, но совершенно точно — неприятно! Одежда осталась на месте, но будто её не было и вовсе, как и даже самых маленьких тайн! Руками Диар мог «увидеть» куда больше недугов, чем глазами. Но как я не любила эти осмотры…
А покориться всё же пришлось. Император не успокоился, пока я не легла и не дала себя осмотреть ему, а потом ещё и дворцовому магу. Честное слово, в долине к этому относятся куда проще! Оба сошлись во мнении, что нам ничего не угрожает, но надо больше отдыхать и меньше волноваться. И я ведь молчала! Терпела и молчала!..
— Не дуйся на меня, — подцепил пальцами мой подбородок, когда я села, и поцеловал в губы. — Мы ведь уже говорили о том, что я с тебя теперь глаз не спущу?..
Я обиженно отвернулась. Кто бы меня спросил, хочу ли я такого пристального внимания? Беременность – не болезнь, от неё не умирают, — с такими-то магами!
— Лучше бы уделял нам больше внимания, тогда бы не пришлось всё это терпеть и извиняться.
— Кса-анна, — улыбнулся, присев на корточки напротив. — Душа моя, не подводи меня. Я всегда открыт общению с тобой, но лучше бы тебе дожидаться моего прихода.
— Жалкие крохи императорской милости — хоть иногда просыпаться вместе, — отвернулась к окну, нахмурившись. — Конечно, я же не брошенная принцесса, переживу как-нибудь!
От его пронзительного взгляда стало не по себе. Что, разве я не права? Но неожиданно Диармайд улыбнулся. Тепло-тепло, и немножечко грустно. Даже неловко стало на несколько мгновений за свой маленький бунт.
— Ты ревнуешь меня к моей родной сестре?
— Ваше величество забыли, что антрацитовая фаворитка не умеет ревновать?
— Ещё как умеет, — хмыкнул он, сжав мою ладонь. И уже гораздо тише, почти шёпотом произнёс то, что предназначалось лишь для моих ушей: — Иногда мы вынуждены делить внимание близких с теми, кто нуждается в этом больше, шариш. Сайти натворила глупостей, и я отчасти понимаю твои чувства. Но в том, что произошло, виноват и я сам. Пойми, я не бросал вас с Оникс, и не собираюсь этого делать. Я по-прежнему люблю тебя и скучаю по нашим вечерам и прогулкам.
Я сжала его ладонь и невольно выдохнула. Ониксия стала жутко капризной без любимого «папули». Его она обожала, а я так и не смогла завоевать в её сердце столько места, сколько отводилось Лесску. Мыться, играть и испытывать терпение — это ко мне. А как обниматься-целоваться — «па-пу-я!..» Но сейчас он был нужен нам обеим. Очень.
— Сайти нужна моя поддержка, — продолжил Диар. — Я мог бы отправить её домой, в Актарион, и наши родители давно ждут её там. Но что бы это изменило в наших отношениях?
Не выдержав, я потянулась к Лесску. Захотелось его крепких объятий, тепла. Он перехватил меня под колени и уселся на диван вместе со мной.
Украду у всех императора!.. У каждого свои сокровищницы…
— Я так скучаю по тебе, — выдохнула в крепкую шею, пьянея от родного запаха. — Мне тебя мало одними ночами. Мало!.. Не хочу делить тебя ни с кем, — ни с сестрой, ни с любовницами…
Диар поймал мой подбородок, и, нахмурившись, посмотрел в глаза.
— Любовницами?..
Всё. Сейчас начнётся. Что мне нельзя об этом говорить и требовать ничего нельзя, потому что я устаю и вообще беременна!..
— Ксанна, что, по-твоему, я делал до того, как ты потеряла сознание?
— Принимал послов?
— Послов Морской долины. Как и представителей государств, входящих в состав империи. Может, тебе это не интересно, но я пытаюсь сделать антрацитовых драконов своими союзниками. По всему Раздолью давно ведётся просветительская работа, чтобы люди не подняли против меня восстания за союз с антрацитовой драконицей. И как, по-твоему, любовь моя, после всего этого я ещё должен в чём-то оправдываться?
Сощурив один глаз, я упрямо смотрела на праведное возмущение Лесска и улыбалась. А когда он понял, что ни смущения, ни извинений не будет, то покачал укоризненно головой и неожиданно подул на лицо, как делал это с Оникс. Только в отличие от маленькой драккерийки я не стала заливисто пищать от удовольствия, и последующего рыка «бу!» ждать не стала, а просто поцеловала её бессовестного отца. Он дёрнулся от неожиданности, но быстро замер и стиснул меня в объятиях.
Никому не отдам! Моё!..
— Тебе пора, — оторвался, оглядывая меня затуманенным взором. Встал. — А это что?
Мой дурацкий чертёж, до этого валявшийся на полу, оказался в его руках, и вот теперь мне бы действительно стоило упасть в обморок, как приличная беременная эрлиния, но что-то даже голова не кружилась и чувствовала я себя неприлично хорошо.
— Так ерунда, — покраснела я. — Времени нет, мне пора. И тебе тоже… Дай!..
Он без труда отвёл руку с бумажкой в сторону, не отрываясь от чтения, только нахмурился слегка. Упрямый! Ну, дай, дай! Я же со стыда сгорю, что ты там так внимательно изучаешь, я ведь всё понятно написала!..
— Обещаешь слетать со мной в Весигар к родителям? Тогда отдам, — улыбнулся снисходительно.
Замерев, я чинно расправила складочки на новом платье. Нечестно!
По правде сказать, визита матери и отчима возлюбленного императора я ожидала давно. И они даже собирались погостить у нас, но всё что-то не складывалось. А тут…
Одно дело — слиться с интерьером дворца, отгородиться званием фаворитки, которое не так уж и часто теперь можно было услышать в отношении меня. И совсем другое — официальный визит в свите его величества к его же родителям!
— То-то же. Это — сложил мой рисунок, — пока побудет у меня. За ужином обсудим. А пока ступай к себе.
С Лесском спорить бесполезно, — только время тратить! Пришлось вежливо поблагодарить за помощь и гордо удалиться! Малирь ожидала меня за дверью и кротко выслушала претензии императора о том, что она совсем за мной не смотрит. Я сама за собой могу посмотреть, не сахарная. Но уже у двери в рабочий кабинет, я ненадолго задержалась, не оборачиваясь, и не сдержала улыбки. Лопатками чувствовала, как император смотрит мне вслед!..
В женском крыле было тихо и прохладно. Стоило бы затопить камин, — первый снег выпал на днях, и теперь холодно было не только ночью. Проходя мимо детской, я остановилась, поймав взгляд Рашиэ. Она шагнула было ко мне, но замерла: Малирь пригрозила ей кулаком. И я бы не обратила на неё внимания, но уловила её волнение и сомнения. В ней не читалось угрозы, и моё любопытство разгоралось всё сильнее.
—Малирь, ступай, я скоро приду.
— Эрлиния, не стоит… Вам нельзя волноваться!
— Всё будет хорошо. Правда, Рашиэ?
Серидан смущённо закивала в ответ. И едва Малирь скрылась за поворотом в моих покоях, как она решилась подойти ко мне сама.
— Пожалуйсьта! Мне нужна ваша помощь, эрилиния! — схватила она меня за руку.
Не вышло. Я шагнула назад, с подозрением наблюдая за происходящим.
— Мой отец умираеть… — заломила она руки. — Ему уже не помочь, но мне нужно попрощаться сь ним! Эрилиния Ксанна, умоляю, — только ви сможете убедить старшего стража или его величество в том, что мне можно покинуть дьворец на пару дьней!
— Я?.. — изумилась. — Но разве ты сама не можешь попросить нашего императора об этом? Ты ведь говорила, что между нами разницы нет. Так к чему весь этот спектакль?
На её лице появилось отчаяние. Похоже, девчонке и впрямь нужно срочно уехать. Но почему я должна помогать любовнице своего мужчины? Если я влипну из-за неё в неприятности, — влетит от Лесска мне же!
— Эрлиния… — потупила она взгляд. — Ви не дольжны обижаться на его величесьтво. Император имеет право на столько женщин, сколько пожелает, и никто не дольжен оспаривать его решение!
— И не собиралась. Эрл Лесск — взрослый мужчина, и вполне может выбирать себе игрушки по вкусу. Нравится быть его постельной прихотью — на здоровье. Но помогать тебе после всего, что я от тебя слышала — не стану.
— Ви так говорите, сьловно серидан может отказать самому императору! — крикнула она мне в спину.
Я медленно повернулась на каблуках и изумлённо изогнула бровь.
— Ах, всё-таки серидан, а не любовница? А тебе не приходило в голову, что во фразе «не хочу» всего пять букв, а в слове «нет» — и вовсе три?.. Вроде бы не сложно. Так?
— Но он же император!
— Это даёт ему право проигнорировать отказ?
— Есьли мой император захочет, то отказывать нельзя…
Пожав плечами, я сочувственно оглядела серидан и вернулась к себе. Во дворце уже неделю как многие дамы ходили без корсетов и фижм, подражая мне. Большая часть серидан уже не с такой охотой судачили обо мне, даже когда оставались наедине, а некоторые и вовсе отзываются почтительно после того, как я помогла каждому из них отдельно. Кому-то ткань подарила, кого-то попросту перевела на другой этаж по их же просьбе. А эта — всё никак не уймётся!
Сплетням о любовницах императора после разговора с ним самим я больше не придавала значения. Но слова Рашиэ растревожили во мне нехорошие чувства. Уметь закрывать глаза на что-то неприятное гораздо проще, если тебе об этом не напоминают. В свои покои я вошла хмурой и растерянной. Словно само собой набрела на зеркало и придирчиво оглядела себя со всех сторон. Да нет, ничего не изменилось. Даже живот ещё не округлился, талия стройная. Бледная немного, но разве это важно?
— Эрлиния, вам не стоит сомневаться в себе, — покачала головой догадливая Малирь. — Вы красавица!
— Мама, сотли какая девотька!
От голоса дочери я словно очнулась. Присела на корточки, принимая из её рук подобие куколки из ниток. Петелька — голова, моточек — тельце, и юбочка…
Неожиданно Ониксия повисла она у меня на шее, и со вздохом, по-детски нежно произнесла:
— Мамотька… — поцеловала она меня в щёку и снова стиснула, смешно пыхтя в мою шею.
Ошалелыми глазами я посмотрела на умильно улыбающуюся Дивину, не в силах поверить, что столько искреннего внимания от дочери досталось наконец-то мне, а не Лесску!
— Да что с тобой, дочь?
Я заглянула в её серые глаза и увидела, как она стесняется и улыбается проказливо, уворачиваясь от моих рук. Ониксия вдруг обняла моё лицо ладошками, близко-близко наклонилась ко мне и страшным голосом прорычала:
— Бу!
Удовлетворившись моим изумлением, хулиганка весело засмеялась, хлопая в ладоши. Я и сама смеялась вместе с ней, кидая взгляды на довольную Дивину.
— Как тебе удалось её этому научить?
— Этому невозможно научить, эрлиния, — пожала она плечами, улыбаясь. — Дети любят только добровольно.
Какая разница, что происходит там, за пределами этих покоев? Моё сердце здесь. Греется в искренней улыбке и объятиях дочери. А Диар…
Лесск сдержал обещание, и пришёл ещё до начала ужина. Но узнала я об этом только вздрогнув от смеха Оникс и шёпота её отца. Было уже темно, а я, видимо, так и уснула на кровати, присев на минутку. Любая бы устала, если твой ребёнок то и дело задаёт вопросы, шалит и нечаянно поджигает шторы. Я давно махнула на них рукой. Лишь бы дочь в кроватке не загорелась.
В щель двери спальни брезжил свет. Диар держал на руках дочь и щекотал её, периодически шепча нежности. Кто бы из его подданных видел, как их суровый император возится с малышкой!.. Сонно подобравшись на кровати, я с улыбкой наблюдала за родными и такими любимыми людьми. Лицо Лесска удивительно красила эта счастливая улыбка. Даже со мной он не был таким… светлым.
— И всё-таки ты мне изменяешь, — укоризненно сощурилась, выйдя к ним в гостиную. И тут же утонула в зелёных глазах.
— Иди к нам, — обнял меня, всё ещё держа дочь на руках. — Поспала? — тихо спросил, целуя в ушко. — Эй!..
Нахмуренное личико Ониксии я заметила, лишь, когда она замахнулась на Лесска, а он дёрнулся, уворачиваясь. Мой окрик, слёзы дочери, обиды… Недолго я была любимой мамой. Но Диар удивил: жестом остановил меня, когда я собиралась поговорить с Оникс, и присел перед рыдающей дочерью сам. Терпеливо выспросил, что ей не понравилось, объяснил, что так делать не нужно, потому что он любит её маму не меньше и не больше, чем саму Ониксию…
Наивный! Но так мило смотрится рядом с дочкой, что не улыбнуться невозможно. Конечно, дочь на такие уговоры не поддалась. В последнее время она часто демонстрировала свой характер, скорее чтобы дать понять: она уже взрослая! Правда, я никак не рассчитывала, что любовь императора мне придётся делить ещё и с собственным ревнивым ребёнком.
Лесск оказался хитрее, чем я. Личным обаянием мне бы неприступную принцессу не взять. Он обнял её, всхлипывающую, и улыбнулся, заглядывая в глаза.
— Папу любишь?
— Да, — кивнула она.
— Тогда поцелуй, — подставил свою щёку, обаятельно улыбаясь.
Дочь покосилась на меня и насупилась. Кажется, это был тот редкий случай, когда его величеству молча отказали в его личной просьбе.
— Не будешь целовать?!
Понятное дело, не будет. Щёки надула, головой замотала, руки на груди сложила. Кого-то она мне напоминает!.. Император подарил мне укоризненный взгляд.
— Ксанна, любовь моя, тебе не стыдно так давиться смехом, когда у нас тут серьёзный вопрос решается?
Сдерживать хохот уже не было сил! Я присела рядом с ними, и обняла дочь. Не прошло и минуты, как маленькие ручки обняли меня в ответ. И, да, меня и любили и целовали совершенно без уловок, — оба! Только в этот раз без ревнивых капризов.
Спустя полтора часа мы ужинали в обеденном зале дворца. Здесь можно было устраивать небольшие приёмы, но сейчас наше семейство, включая Дивину, занимало едва ли его пятую часть. Диармайду удалось уговорить совет хотя бы попытаться наладить мир. Это потребует огромных усилий с обеих сторон, но оно того стоило. Кроме того, оказалось, что некоторые семьи уже живут за пределами Морской долины, и ничем не выделяются среди людей кроме роста и черт лица.
Видеть любимого, но не радоваться ему — странно. Ещё удивительнее — не ощущать веса собственного тела, когда Лесск подхватил меня на руки, словно пушинку. И мы куда-то шли, пока не повеяло знакомыми запахами и духотой. Снова дверь, ещё одна. Лесск злился, и не нужно было иметь драконье чутьё, чтобы понять это. Напряжённое дыхание, стиснутые зубы и поджатые губы отлично говорили сами за себя.
— Пусти, — слабо брыкнулась.
Меня мрачно проигнорировали.
— Всё в порядке, правда!
Оказывается, кабинет его величества имеет дополнительную комнатку, где стоял диванчик с пухлыми подушечками в полоску и маленький столик с ширмой. На диванчик меня и сгрузили аккуратно, без лишних слов начав сосредоточенно обследовать поочерёдно горло, грудь, живот…
— Диар!.. — отпихнула его руки и села, шатнувшись.
— Ксанна, что за детское упрямство? — прошипел сквозь зубы.
Но укладываться обратно я отказалась, несмотря на настойчивость его величества. И не надо на меня так смотреть, — не лягу! Хватит меня щупать, как овощ на предмет свежести, а то ведь и сдачи дам!..
— Ксанна-ри-и-иша-а, — укоризненно протянул, поджав уголок рта. — Я просто осмотрю тебя. И ты прекрасно знаешь, что это не больно!
— Нет!
— Я прервал важный приём ради тебя, — укоризненно склонил голову вбок. — Ты уверена, что простое упрямство стоит лояльности Морской долины?
Я сжалась в углу дивана, не в силах покориться простому требованию. Да, это не больно, но совершенно точно — неприятно! Одежда осталась на месте, но будто её не было и вовсе, как и даже самых маленьких тайн! Руками Диар мог «увидеть» куда больше недугов, чем глазами. Но как я не любила эти осмотры…
А покориться всё же пришлось. Император не успокоился, пока я не легла и не дала себя осмотреть ему, а потом ещё и дворцовому магу. Честное слово, в долине к этому относятся куда проще! Оба сошлись во мнении, что нам ничего не угрожает, но надо больше отдыхать и меньше волноваться. И я ведь молчала! Терпела и молчала!..
— Не дуйся на меня, — подцепил пальцами мой подбородок, когда я села, и поцеловал в губы. — Мы ведь уже говорили о том, что я с тебя теперь глаз не спущу?..
Я обиженно отвернулась. Кто бы меня спросил, хочу ли я такого пристального внимания? Беременность – не болезнь, от неё не умирают, — с такими-то магами!
— Лучше бы уделял нам больше внимания, тогда бы не пришлось всё это терпеть и извиняться.
— Кса-анна, — улыбнулся, присев на корточки напротив. — Душа моя, не подводи меня. Я всегда открыт общению с тобой, но лучше бы тебе дожидаться моего прихода.
— Жалкие крохи императорской милости — хоть иногда просыпаться вместе, — отвернулась к окну, нахмурившись. — Конечно, я же не брошенная принцесса, переживу как-нибудь!
От его пронзительного взгляда стало не по себе. Что, разве я не права? Но неожиданно Диармайд улыбнулся. Тепло-тепло, и немножечко грустно. Даже неловко стало на несколько мгновений за свой маленький бунт.
— Ты ревнуешь меня к моей родной сестре?
— Ваше величество забыли, что антрацитовая фаворитка не умеет ревновать?
— Ещё как умеет, — хмыкнул он, сжав мою ладонь. И уже гораздо тише, почти шёпотом произнёс то, что предназначалось лишь для моих ушей: — Иногда мы вынуждены делить внимание близких с теми, кто нуждается в этом больше, шариш. Сайти натворила глупостей, и я отчасти понимаю твои чувства. Но в том, что произошло, виноват и я сам. Пойми, я не бросал вас с Оникс, и не собираюсь этого делать. Я по-прежнему люблю тебя и скучаю по нашим вечерам и прогулкам.
Я сжала его ладонь и невольно выдохнула. Ониксия стала жутко капризной без любимого «папули». Его она обожала, а я так и не смогла завоевать в её сердце столько места, сколько отводилось Лесску. Мыться, играть и испытывать терпение — это ко мне. А как обниматься-целоваться — «па-пу-я!..» Но сейчас он был нужен нам обеим. Очень.
— Сайти нужна моя поддержка, — продолжил Диар. — Я мог бы отправить её домой, в Актарион, и наши родители давно ждут её там. Но что бы это изменило в наших отношениях?
Не выдержав, я потянулась к Лесску. Захотелось его крепких объятий, тепла. Он перехватил меня под колени и уселся на диван вместе со мной.
Украду у всех императора!.. У каждого свои сокровищницы…
— Я так скучаю по тебе, — выдохнула в крепкую шею, пьянея от родного запаха. — Мне тебя мало одними ночами. Мало!.. Не хочу делить тебя ни с кем, — ни с сестрой, ни с любовницами…
Диар поймал мой подбородок, и, нахмурившись, посмотрел в глаза.
— Любовницами?..
Всё. Сейчас начнётся. Что мне нельзя об этом говорить и требовать ничего нельзя, потому что я устаю и вообще беременна!..
— Ксанна, что, по-твоему, я делал до того, как ты потеряла сознание?
— Принимал послов?
— Послов Морской долины. Как и представителей государств, входящих в состав империи. Может, тебе это не интересно, но я пытаюсь сделать антрацитовых драконов своими союзниками. По всему Раздолью давно ведётся просветительская работа, чтобы люди не подняли против меня восстания за союз с антрацитовой драконицей. И как, по-твоему, любовь моя, после всего этого я ещё должен в чём-то оправдываться?
Сощурив один глаз, я упрямо смотрела на праведное возмущение Лесска и улыбалась. А когда он понял, что ни смущения, ни извинений не будет, то покачал укоризненно головой и неожиданно подул на лицо, как делал это с Оникс. Только в отличие от маленькой драккерийки я не стала заливисто пищать от удовольствия, и последующего рыка «бу!» ждать не стала, а просто поцеловала её бессовестного отца. Он дёрнулся от неожиданности, но быстро замер и стиснул меня в объятиях.
Никому не отдам! Моё!..
— Тебе пора, — оторвался, оглядывая меня затуманенным взором. Встал. — А это что?
Мой дурацкий чертёж, до этого валявшийся на полу, оказался в его руках, и вот теперь мне бы действительно стоило упасть в обморок, как приличная беременная эрлиния, но что-то даже голова не кружилась и чувствовала я себя неприлично хорошо.
— Так ерунда, — покраснела я. — Времени нет, мне пора. И тебе тоже… Дай!..
Он без труда отвёл руку с бумажкой в сторону, не отрываясь от чтения, только нахмурился слегка. Упрямый! Ну, дай, дай! Я же со стыда сгорю, что ты там так внимательно изучаешь, я ведь всё понятно написала!..
— Обещаешь слетать со мной в Весигар к родителям? Тогда отдам, — улыбнулся снисходительно.
Замерев, я чинно расправила складочки на новом платье. Нечестно!
По правде сказать, визита матери и отчима возлюбленного императора я ожидала давно. И они даже собирались погостить у нас, но всё что-то не складывалось. А тут…
Одно дело — слиться с интерьером дворца, отгородиться званием фаворитки, которое не так уж и часто теперь можно было услышать в отношении меня. И совсем другое — официальный визит в свите его величества к его же родителям!
— То-то же. Это — сложил мой рисунок, — пока побудет у меня. За ужином обсудим. А пока ступай к себе.
С Лесском спорить бесполезно, — только время тратить! Пришлось вежливо поблагодарить за помощь и гордо удалиться! Малирь ожидала меня за дверью и кротко выслушала претензии императора о том, что она совсем за мной не смотрит. Я сама за собой могу посмотреть, не сахарная. Но уже у двери в рабочий кабинет, я ненадолго задержалась, не оборачиваясь, и не сдержала улыбки. Лопатками чувствовала, как император смотрит мне вслед!..
В женском крыле было тихо и прохладно. Стоило бы затопить камин, — первый снег выпал на днях, и теперь холодно было не только ночью. Проходя мимо детской, я остановилась, поймав взгляд Рашиэ. Она шагнула было ко мне, но замерла: Малирь пригрозила ей кулаком. И я бы не обратила на неё внимания, но уловила её волнение и сомнения. В ней не читалось угрозы, и моё любопытство разгоралось всё сильнее.
—Малирь, ступай, я скоро приду.
— Эрлиния, не стоит… Вам нельзя волноваться!
— Всё будет хорошо. Правда, Рашиэ?
Серидан смущённо закивала в ответ. И едва Малирь скрылась за поворотом в моих покоях, как она решилась подойти ко мне сама.
— Пожалуйсьта! Мне нужна ваша помощь, эрилиния! — схватила она меня за руку.
Не вышло. Я шагнула назад, с подозрением наблюдая за происходящим.
— Мой отец умираеть… — заломила она руки. — Ему уже не помочь, но мне нужно попрощаться сь ним! Эрилиния Ксанна, умоляю, — только ви сможете убедить старшего стража или его величество в том, что мне можно покинуть дьворец на пару дьней!
— Я?.. — изумилась. — Но разве ты сама не можешь попросить нашего императора об этом? Ты ведь говорила, что между нами разницы нет. Так к чему весь этот спектакль?
На её лице появилось отчаяние. Похоже, девчонке и впрямь нужно срочно уехать. Но почему я должна помогать любовнице своего мужчины? Если я влипну из-за неё в неприятности, — влетит от Лесска мне же!
— Эрлиния… — потупила она взгляд. — Ви не дольжны обижаться на его величесьтво. Император имеет право на столько женщин, сколько пожелает, и никто не дольжен оспаривать его решение!
— И не собиралась. Эрл Лесск — взрослый мужчина, и вполне может выбирать себе игрушки по вкусу. Нравится быть его постельной прихотью — на здоровье. Но помогать тебе после всего, что я от тебя слышала — не стану.
— Ви так говорите, сьловно серидан может отказать самому императору! — крикнула она мне в спину.
Я медленно повернулась на каблуках и изумлённо изогнула бровь.
— Ах, всё-таки серидан, а не любовница? А тебе не приходило в голову, что во фразе «не хочу» всего пять букв, а в слове «нет» — и вовсе три?.. Вроде бы не сложно. Так?
— Но он же император!
— Это даёт ему право проигнорировать отказ?
— Есьли мой император захочет, то отказывать нельзя…
Пожав плечами, я сочувственно оглядела серидан и вернулась к себе. Во дворце уже неделю как многие дамы ходили без корсетов и фижм, подражая мне. Большая часть серидан уже не с такой охотой судачили обо мне, даже когда оставались наедине, а некоторые и вовсе отзываются почтительно после того, как я помогла каждому из них отдельно. Кому-то ткань подарила, кого-то попросту перевела на другой этаж по их же просьбе. А эта — всё никак не уймётся!
Сплетням о любовницах императора после разговора с ним самим я больше не придавала значения. Но слова Рашиэ растревожили во мне нехорошие чувства. Уметь закрывать глаза на что-то неприятное гораздо проще, если тебе об этом не напоминают. В свои покои я вошла хмурой и растерянной. Словно само собой набрела на зеркало и придирчиво оглядела себя со всех сторон. Да нет, ничего не изменилось. Даже живот ещё не округлился, талия стройная. Бледная немного, но разве это важно?
— Эрлиния, вам не стоит сомневаться в себе, — покачала головой догадливая Малирь. — Вы красавица!
— Мама, сотли какая девотька!
От голоса дочери я словно очнулась. Присела на корточки, принимая из её рук подобие куколки из ниток. Петелька — голова, моточек — тельце, и юбочка…
Неожиданно Ониксия повисла она у меня на шее, и со вздохом, по-детски нежно произнесла:
— Мамотька… — поцеловала она меня в щёку и снова стиснула, смешно пыхтя в мою шею.
Ошалелыми глазами я посмотрела на умильно улыбающуюся Дивину, не в силах поверить, что столько искреннего внимания от дочери досталось наконец-то мне, а не Лесску!
— Да что с тобой, дочь?
Я заглянула в её серые глаза и увидела, как она стесняется и улыбается проказливо, уворачиваясь от моих рук. Ониксия вдруг обняла моё лицо ладошками, близко-близко наклонилась ко мне и страшным голосом прорычала:
— Бу!
Удовлетворившись моим изумлением, хулиганка весело засмеялась, хлопая в ладоши. Я и сама смеялась вместе с ней, кидая взгляды на довольную Дивину.
— Как тебе удалось её этому научить?
— Этому невозможно научить, эрлиния, — пожала она плечами, улыбаясь. — Дети любят только добровольно.
Какая разница, что происходит там, за пределами этих покоев? Моё сердце здесь. Греется в искренней улыбке и объятиях дочери. А Диар…
Лесск сдержал обещание, и пришёл ещё до начала ужина. Но узнала я об этом только вздрогнув от смеха Оникс и шёпота её отца. Было уже темно, а я, видимо, так и уснула на кровати, присев на минутку. Любая бы устала, если твой ребёнок то и дело задаёт вопросы, шалит и нечаянно поджигает шторы. Я давно махнула на них рукой. Лишь бы дочь в кроватке не загорелась.
В щель двери спальни брезжил свет. Диар держал на руках дочь и щекотал её, периодически шепча нежности. Кто бы из его подданных видел, как их суровый император возится с малышкой!.. Сонно подобравшись на кровати, я с улыбкой наблюдала за родными и такими любимыми людьми. Лицо Лесска удивительно красила эта счастливая улыбка. Даже со мной он не был таким… светлым.
— И всё-таки ты мне изменяешь, — укоризненно сощурилась, выйдя к ним в гостиную. И тут же утонула в зелёных глазах.
— Иди к нам, — обнял меня, всё ещё держа дочь на руках. — Поспала? — тихо спросил, целуя в ушко. — Эй!..
Нахмуренное личико Ониксии я заметила, лишь, когда она замахнулась на Лесска, а он дёрнулся, уворачиваясь. Мой окрик, слёзы дочери, обиды… Недолго я была любимой мамой. Но Диар удивил: жестом остановил меня, когда я собиралась поговорить с Оникс, и присел перед рыдающей дочерью сам. Терпеливо выспросил, что ей не понравилось, объяснил, что так делать не нужно, потому что он любит её маму не меньше и не больше, чем саму Ониксию…
Наивный! Но так мило смотрится рядом с дочкой, что не улыбнуться невозможно. Конечно, дочь на такие уговоры не поддалась. В последнее время она часто демонстрировала свой характер, скорее чтобы дать понять: она уже взрослая! Правда, я никак не рассчитывала, что любовь императора мне придётся делить ещё и с собственным ревнивым ребёнком.
Лесск оказался хитрее, чем я. Личным обаянием мне бы неприступную принцессу не взять. Он обнял её, всхлипывающую, и улыбнулся, заглядывая в глаза.
— Папу любишь?
— Да, — кивнула она.
— Тогда поцелуй, — подставил свою щёку, обаятельно улыбаясь.
Дочь покосилась на меня и насупилась. Кажется, это был тот редкий случай, когда его величеству молча отказали в его личной просьбе.
— Не будешь целовать?!
Понятное дело, не будет. Щёки надула, головой замотала, руки на груди сложила. Кого-то она мне напоминает!.. Император подарил мне укоризненный взгляд.
— Ксанна, любовь моя, тебе не стыдно так давиться смехом, когда у нас тут серьёзный вопрос решается?
Сдерживать хохот уже не было сил! Я присела рядом с ними, и обняла дочь. Не прошло и минуты, как маленькие ручки обняли меня в ответ. И, да, меня и любили и целовали совершенно без уловок, — оба! Только в этот раз без ревнивых капризов.
Спустя полтора часа мы ужинали в обеденном зале дворца. Здесь можно было устраивать небольшие приёмы, но сейчас наше семейство, включая Дивину, занимало едва ли его пятую часть. Диармайду удалось уговорить совет хотя бы попытаться наладить мир. Это потребует огромных усилий с обеих сторон, но оно того стоило. Кроме того, оказалось, что некоторые семьи уже живут за пределами Морской долины, и ничем не выделяются среди людей кроме роста и черт лица.
