Но идти к озеру кормить комаров, и снова сидеть в засаде желания пока больше не было. Да и вино, которое мы быстро приговорили на двоих, весело тостуя за отпуск, сделало своё тёмное дело: мысли о тёплой, уютной кроватке были уже не такими уж и дурными.
Впервые за две недели мы засыпали не только вместе, но и тесно обнявшись. Я утопала в его запахах, напитывалась теплом и никак не могла успокоиться, чувствуя себя сейчас оставшейся за много километров отсюда Тесси: хотелось и прильнуть, и поцеловать, и поласкаться… Но Макс уже настолько слабо сопротивлялся моим восторгам, что я не стала испытывать больше судьбу и оставила его в покое. В конце концов, впереди ещё целая неделя, а я обещала ему отдых.
Следующий день мы просто проспали до обеда. И я бы спала и дальше, если бы кое–кто не начал гладить, целовать, и всячески намекать на то, что сон сейчас не самое интересное! Почему–то вспомнилось вчерашнее утро, и я из чистого принципа, подражая Максу, накрылась со стоном, подушкой.
— Бунт?! — возмутился, явно улыбаясь и нисколько не меняя курса домогательств.
И когда я ощутила среди поцелуев на спинке, как с меня совершенно беспардонно стягивают трусики…
— Макс, я не хочу! — вывернулась, максимально достоверно отпихивая его.
— Кто такой не хочу? — притворно изумился, подныривая рукой в горячее потайное местечко, и потянулся губами к груди.
— Я на тебя вчера обиделась, и ещё не простила!.. — брыкнулась и тут же была слегка придавлена сбоку к кровати.
И хотелось бы брыкнуться снова, но невольно закусила губу, прислушиваясь к быстро разливающимся по телу приятным ощущениям от манипуляций в трусиках.
— М–м–м… — проложил дорожку щекотных, чувственных поцелуев по животику. — Вы правы, мадам, — непозволительное для гусара поведение! — обжёг дыханием нежную кожу паха. — Я просто обязан извиниться… как следует!
— Как… следует?.. — закусила губу, судорожно вздохнув и не в силах более сопротивляться натиску ласковых пальцев и поцелуев.
Ответом мне было увлечённое, сосредоточенное молчание, а через несколько волшебных секунд кружевные трусики таки улетел на пол.
В самый ответственный момент, когда мне уже казалось, что с телом начали происходить какие–то удивительные, давно забытые вещи, зазвонил телефон Макса. Нет, мы не стали обращать на него внимание, но он, зараза, звонил и звонил с настойчивостью террориста. Макс не глядя запихнул телефон под матрас и снова вернулся к делу. Но классическая мелодия всё громче звучала даже оттуда, и уже просто не было сил игнорировать звонок.
— Сейчас, — нежно поцеловал животик и сел на кровати, чтобы ответить на звонок.
— Алло. Да, Ген, говори. Не приехали? Почему?
С тревогой в сердце я наблюдала, как на лбу мужчины вновь залегла хмурая морщина, как плотно сжатые губы становятся суровыми, как звенят стальные командирские нотки в голосе заместителя гендиректора одной из крупнейших в своей отрасли фирм. Судя по всему, начался тендер, и складывался он совсем не так, как это планировалось.
Не замечая больше никого и ничего вокруг, Максим заметался по комнате, словно тигр в клетке, жёстко раздавая указания по телефону, перезванивая другим людям, и снова интересовался ходом событий. Кто бы мог подумать, что весельчак–гусар в жизни, Максим Станиславович окажется таким строгим, требовательным руководителем? Всё у него по полочкам, все ему отчитываются… От его команд так и хотелось вытянуться по струнке и бежать исполнять, но приказывали, увы, не мне. Да если б мой бывший шеф был таким, то мне не пришлось бы заниматься не своей работой, и не было бы бардака в фирме! Да если бы я сама хоть немного обладала такой непреклонностью…
Сжалась и села на кровати, жадно вслушиваясь в происходящее.
— …Да не могу я сейчас приехать и подписать этот контракт!.. Нет, я не в городе. Нет. Гена, какие ещё тридцать процентов?! Внимательнее читай!.. Так предложи перенести эту встречу. Настаивай!
Зарядка от телефона, которую он всё это время крутил в руке, теперь со злостью и отчаянием была запущена в кресло. На секунду он замер, что–то выслушивая, затем огляделся в поисках чего–то важного.
— Елизавета, ну неужели вы не в состоянии самостоятельно найти эти документы? Почему я должен обязательно приезжать в свой законный выходной?! Эмм… Дверь заперта?.. — сник, понизив тон. — Чёрт!.. Точно…
Максим, походкой идущего на казнь, отправился вниз, на первый этаж. Неспешно, делая микропаузы перед каждым следующим шагом. А я ведь даже не взяла его рабочий ноутбук! Ну откуда мне было знать про тендер? Нормальные люди в отпуске отдыхают, а не работают… Да и интернет здесь не ловит почти, — чудо, что вообще дозвонились!..
Кажется, я выдержала минут пятнадцать, прежде чем окончательно искусать себе локти. Там, внизу, стало слишком тихо, и силы для того, чтобы не показываться на глаза кончились. К тому же, у меня созрела отличная идея… И я могла… Да нет, я просто обязана хотя бы предложить её!
Решительно и очень быстро оделась, спустилась вниз в ожидании скандала, и… Макса не было.
Я нашла его сидящим на ступенях. Босого, в одних шортах на голое тело, ссутулившегося и с непроницаемой маской безразличия на лице. Он смотрел куда–то в сторону озера, словно не замечая меня.
Неужели?..
— Всё плохо? — спросила, усевшись рядом на ступеньки небольшой веранды.
— Нормально, — тихо ответил, не меняя позы.
Вновь повисла тишина.
— Тут недалеко есть небольшой город. С магазинами электроники, и наверняка с интернетом. Если нужно…
— Я уже думал об этом, — прервал. — Это ничего не изменит. Дубликаты документов они и сами сделают. Только ни подписывать, ни договариваться сегодня некому… а немцы не любят таких заминок. Выходит, люди приезжали зря. Уговаривал, настаивал… а сам не приехал. Всё, что я разрабатывал и подготавливал три месяца, пошло прахом.
Авантюризм — плохая черта характера для женщины, — говорила мне мама в детстве. И была права. Чувствовала я себя теперь нелепо и одиноко.
— Прости…
Макс отмер, фокусируя недоумённый взгляд на мне, и вдруг грустно усмехнулся, сжимая мою руку в своей.
— Да брось… Твой поступок не играет решающей роли. Это была изначально моя ошибка, — вздохнул. — Там понимаешь… Я же был уверен, что веду переговоры с теми, кто в этом будет участвовать в первую очередь. Мы давно всё обговорили, всё рассчитали. Клиенты из Германии приезжали, — они были готовы подписать контракт! Мы им были нужны, никто не мог предложить более выгодных условий. Все значимые конкуренты были в выигрыше от нашей с немцами сделки, — кому–то рассрочка, кому–то другой прайс… Всех всё устраивало.
— Их всё равно перекупили?
Макс печально кивнул.
— Какая–то мелкая сошка вдруг стала значимой рыбой, — за какие–то несколько дней!.. Понятно, что там дело нечисто, но факт остаётся фактом: клиента мы упустили. Впервые за несколько лет…
— Неужели больше ничего нельзя сделать? А если позвонить немцам и предложить ещё более выгодные условия? Указать на сомнительную репутацию этих новеньких? Ну не могут же они быть такими глупцами, чтобы кидаться на непроверенных поставщиков?!
— Я звонил. И эти, как ты говоришь, «глупцы» утверждают, что на нашем производстве нарушена технология. Сырьё поставляется некачественное, много брака.
— А это правда?
— Сама как думаешь?
Я задумчиво покачала головой.
— Брак есть, как и везде, — подтвердил мои мысли Макс. — Но его мало и в продажу он не поступает. Один раз пропустили, но тогда контролирующего технолога уволили. Никто даже не узнал, что так было, — товар с извинениями попросили вернуть, и тут же выслали новый.
— Значит, твоей вины в этом нет. Ты ведь не Господь Бог и не супермен, чтобы знать всё и всегда. Да и у этих парней, знаешь ли, случались тяжёлые дни…
На суровых губах появилась кривая усмешка, но последующий вздох показался мне облегчённым.
— Моя работа состоит в том, чтобы знать и предвидеть. Если я разучусь это делать, — зачем я буду нужен Чигракову? Нет, Катюш, я где–то слепо промахнулся. Недодумал, недосмотрел, не учёл…
— Максим, ну неужели теперь все от тебя отвернутся?
— Да нет, конечно. В целом всё идёт неплохо, и мелких клиентов мы, само собой, наберём. Но львиная доля прибыли ожидалась именно от вливаний немцев. Это был бы следующий шаг в росте фирмы… Шаг, который я не сделал. Чиграков мне этого не простит. Он слишком ждал этого момента.
— Я тебя от этого меньше любить не стану, — обняла его за плечо, задавив в себе смущение. — Не вини себя. У каждого человека в жизни случаются промашки, просто потому что идеальных людей не существует. К тому же, тебе не кажется странным, что он спокойно отпустил тебя именно в день тендера, хотя, как ты говоришь, многого ждал от него?
— Это ещё один вопрос, над которым я ломаю теперь голову, — обнял, прижимая к себе и целуя в макушку. — Будешь меня кормить, если я потеряю работу?
Вопрос был задан немного с ироничной интонацией. Даже если Чиграков его уволит, то способностей Макса легко хватит на то, чтобы его оторвали с руками на другой фирме. И уж точно он не был похож на человека, способного обходиться без работы вовсе. Такие люди — строители, демиурги. Им совершенно неважно порой, что именно создавать, — главное удовольствие от процесса, от преодоления трудностей, и последующего результата, от осознания собственной значимости. Вот только бы он не ввалился в депрессию окончательно.
Чтобы как–то отвлечься от грустных мыслей в ожидании окончания тендера мы отправились на прогулку в лес. Гомон птиц и косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь разлапистые кривые ветви огромных сосен, быстро выключили внутренний суетливый диалог. Через час неспешного изучения местных тропок и звериных следов даже мой мужчина заметно расслабился, отрешённо скользя взглядом по открывающемуся пейзажу, и явно наслаждался каждым вдохом. Я даже залюбовалась им на фоне сосен.
— Ты такой красивый, — вырвалось невольно. — Прямо как Пан из греческой легенды о Пане и Питис!..
Макс положил ладонь на шершавый коричневый ствол сосны и улыбнулся, щуря глаз от солнца.
— Красавица–нимфа хочет мне сказать, что есть и злой северный ветер Борей? Мм? — сложил руки на груди, сурово взглянув сверху вниз, стоя на обнажённых корнях.
— Нет, — рассмеялась, глядя, как он страшно нахмурил брови, изображая ревность. — Просто ассоциативно вспомнилось. Твои зелёные глаза и озорная улыбка присущи сыну Гермеса, богу зелёных долов. Мне совсем не хочется быть украденной ревнивым холодным ветром и быть превращённой в одинокую сосну на скале, которую только холодный ветер и обнимает.
— Тогда иди сюда! — грозно прорычал, поймал за руку и закинул меня поперёк своего плеча под мои визги и хохот. — Будут мне тут ещё всякие ветры обнимать мою нимфу…
Я потеряла счёт времени, пока мы блуждали по солнечному лесу, ели сладчайшую чернику и землянику, осторожно переходили лесные речки по переброшенным через них шатающимся брёвнам. Целовались, стоя на пеньке под аккомпанемент дрозда и соек. Мне казалось, что я волшебница, которая отбила у дракона сказочного принца. Потому что метаморфозы и впрямь были удивительные: я поймала себя на мысли, что Макс, когда не хмурится и не думает о работе, выглядит гораздо моложе. Даже сейчас, отрешившись от дел и позабыв о проблемах, он словно разом помолодел. А ведь мы здесь всего два дня без малого…
Но, как бы ни сладка была черника, есть захотелось, и довольно быстро. Пришлось возвращаться в лагерь, и идти в местную столовую. Могли бы, конечно, и в городе рядом поужинать, но это ведь так долго… Да и была своя романтика в этих вот советских стеночках столовой, выложенных мозаичной плиткой в виде бегущего мальчика с огнём в руке. То ли Данко вырвал горящее сердце, то ли олимпиец бежит с факелом — уже не разобрать.
Некоторые люди часто жалуются на то, что розы имеют шипы.
Я же благодарю шипы за то, что у них есть розы.
Альфонс Карр
Неделя чудесного отдыха пролетела даже слишком быстро. Но и её вполне хватило на то, чтобы перестать спешить, нервничать, волноваться по пустякам. На следующее утро нам обоим нужно было на работу, и наверное бы это был очередной стресс: вскочить, метаться по квартире, поглядывая на часы и бежать к машине…
Но сегодня я проснулась от запаха кофе и нежного поцелуя в висок. Только никогда не понимала, как это можно вообще кушать, едва проснувшись? Не почистив зубы, не умывшись, — не говоря уж о том, что со сна организм хочет только одного: спать! С другой стороны…
Приятно, что тебе в постель приносит лёгкий завтрак любимый мужчина! Особенно, если учесть, что он готовить толком не умеет, а с кухни тянется едва уловимый шлейф чего–то подгоревшего.
— Доброе утро, соня моя, — улыбнулся.
— Мм!.. — потянулась довольно, разглядывая из–под ресниц соблазнительный торс Макса. И только сейчас сообразила, что за поскрипывающие ритмичные звуки раздавались с первого этажа: он отжимался! Никак не привыкну, что его утро так или иначе почти всегда начиналось с лёгкой разминки. Это не занимало много времени, я даже чаще всего не успевала проснуться. Невольно начались угрызения совести, что я с ним совсем расслабилась и забыла о регулярных посещениях спортзала. Да и где тут было развернуться?
На импровизированном подносе из разделочной доски были кофе, варёные яйца в специальной розеточке, немного подгорелые тосты, масло и джем. Попросила подождать пару минут, сбегала в ванную, чтобы умыться и вернулась в постель немного растрёпанной красавицей в белых коротеньких кружавчиках.
Надо ли говорить, что доесть мне дали, но очень отвлекали? Пришлось прилагать большие усилия, чтобы не расплескать кофе… Остатки которого у меня таки отобрали! Но заниматься любовью на полный желудок – извращение, так что зря вот он кофе отобрал, ой, зря…
— В следующий раз, мадам, пока не исполните супружеский долг, никакого кофе в постель!.. — надулся, ложась рядом.
— А ты хотел купить меня что ли?! За кофе?! — изумилась я. Вечером мы немного повздорили из–за ерунды, и вся эта романтика мигом предстала не в лучшем свете.
На меня странно покосились.
— Тебе не кажется, что ты в последнее время стала немного стервозной? Кать, что происходит, а? Я тебя раздражаю? Так давай уйду!..
Это было правдой. За последние три дня, несмотря на романтику, пропитавшую каждый уголок этого домика и леса, я всё чаще срывалась на Макса по пустякам. И ведь понимала, что глупость, блажь, но сделать с собой ничего не могла!
— Пмс? — предположил.
Так я и призналась! Кто же о таких вещах спрашивает?
— Как у вас всё сложно… — вздохнул, положив руку поверх моей.
Да, женщины вообще сложные создания. Я посмотрела с любопытством на Максима. Во мне боролись благодарность за понимание и раздражение. Мог бы и настоять, между прочим! Хотя всё равно бы отказала… Но мог!..
Как бы ни было жаль прерывать отпуск, а до города… да, да. Шесть часов. А ещё котов забирать и собаку… Макс хмуро таскал в машину вещи, проверял багажник, колёса. Мне тоже не хотелось уезжать, да и живот ныл всё сильнее.
— Я поведу, — заявил он тоном, не терпящим возражений, и перекрыл мне путь к водительскому сидению.
— Макс!.. — возмущённо засопела. — Это моя машина! Сама справлюсь.
— Будем ругаться?
Впервые за две недели мы засыпали не только вместе, но и тесно обнявшись. Я утопала в его запахах, напитывалась теплом и никак не могла успокоиться, чувствуя себя сейчас оставшейся за много километров отсюда Тесси: хотелось и прильнуть, и поцеловать, и поласкаться… Но Макс уже настолько слабо сопротивлялся моим восторгам, что я не стала испытывать больше судьбу и оставила его в покое. В конце концов, впереди ещё целая неделя, а я обещала ему отдых.
Следующий день мы просто проспали до обеда. И я бы спала и дальше, если бы кое–кто не начал гладить, целовать, и всячески намекать на то, что сон сейчас не самое интересное! Почему–то вспомнилось вчерашнее утро, и я из чистого принципа, подражая Максу, накрылась со стоном, подушкой.
— Бунт?! — возмутился, явно улыбаясь и нисколько не меняя курса домогательств.
И когда я ощутила среди поцелуев на спинке, как с меня совершенно беспардонно стягивают трусики…
— Макс, я не хочу! — вывернулась, максимально достоверно отпихивая его.
— Кто такой не хочу? — притворно изумился, подныривая рукой в горячее потайное местечко, и потянулся губами к груди.
— Я на тебя вчера обиделась, и ещё не простила!.. — брыкнулась и тут же была слегка придавлена сбоку к кровати.
И хотелось бы брыкнуться снова, но невольно закусила губу, прислушиваясь к быстро разливающимся по телу приятным ощущениям от манипуляций в трусиках.
— М–м–м… — проложил дорожку щекотных, чувственных поцелуев по животику. — Вы правы, мадам, — непозволительное для гусара поведение! — обжёг дыханием нежную кожу паха. — Я просто обязан извиниться… как следует!
— Как… следует?.. — закусила губу, судорожно вздохнув и не в силах более сопротивляться натиску ласковых пальцев и поцелуев.
Ответом мне было увлечённое, сосредоточенное молчание, а через несколько волшебных секунд кружевные трусики таки улетел на пол.
В самый ответственный момент, когда мне уже казалось, что с телом начали происходить какие–то удивительные, давно забытые вещи, зазвонил телефон Макса. Нет, мы не стали обращать на него внимание, но он, зараза, звонил и звонил с настойчивостью террориста. Макс не глядя запихнул телефон под матрас и снова вернулся к делу. Но классическая мелодия всё громче звучала даже оттуда, и уже просто не было сил игнорировать звонок.
— Сейчас, — нежно поцеловал животик и сел на кровати, чтобы ответить на звонок.
— Алло. Да, Ген, говори. Не приехали? Почему?
С тревогой в сердце я наблюдала, как на лбу мужчины вновь залегла хмурая морщина, как плотно сжатые губы становятся суровыми, как звенят стальные командирские нотки в голосе заместителя гендиректора одной из крупнейших в своей отрасли фирм. Судя по всему, начался тендер, и складывался он совсем не так, как это планировалось.
Не замечая больше никого и ничего вокруг, Максим заметался по комнате, словно тигр в клетке, жёстко раздавая указания по телефону, перезванивая другим людям, и снова интересовался ходом событий. Кто бы мог подумать, что весельчак–гусар в жизни, Максим Станиславович окажется таким строгим, требовательным руководителем? Всё у него по полочкам, все ему отчитываются… От его команд так и хотелось вытянуться по струнке и бежать исполнять, но приказывали, увы, не мне. Да если б мой бывший шеф был таким, то мне не пришлось бы заниматься не своей работой, и не было бы бардака в фирме! Да если бы я сама хоть немного обладала такой непреклонностью…
Сжалась и села на кровати, жадно вслушиваясь в происходящее.
— …Да не могу я сейчас приехать и подписать этот контракт!.. Нет, я не в городе. Нет. Гена, какие ещё тридцать процентов?! Внимательнее читай!.. Так предложи перенести эту встречу. Настаивай!
Зарядка от телефона, которую он всё это время крутил в руке, теперь со злостью и отчаянием была запущена в кресло. На секунду он замер, что–то выслушивая, затем огляделся в поисках чего–то важного.
— Елизавета, ну неужели вы не в состоянии самостоятельно найти эти документы? Почему я должен обязательно приезжать в свой законный выходной?! Эмм… Дверь заперта?.. — сник, понизив тон. — Чёрт!.. Точно…
Максим, походкой идущего на казнь, отправился вниз, на первый этаж. Неспешно, делая микропаузы перед каждым следующим шагом. А я ведь даже не взяла его рабочий ноутбук! Ну откуда мне было знать про тендер? Нормальные люди в отпуске отдыхают, а не работают… Да и интернет здесь не ловит почти, — чудо, что вообще дозвонились!..
Кажется, я выдержала минут пятнадцать, прежде чем окончательно искусать себе локти. Там, внизу, стало слишком тихо, и силы для того, чтобы не показываться на глаза кончились. К тому же, у меня созрела отличная идея… И я могла… Да нет, я просто обязана хотя бы предложить её!
Решительно и очень быстро оделась, спустилась вниз в ожидании скандала, и… Макса не было.
Я нашла его сидящим на ступенях. Босого, в одних шортах на голое тело, ссутулившегося и с непроницаемой маской безразличия на лице. Он смотрел куда–то в сторону озера, словно не замечая меня.
Неужели?..
— Всё плохо? — спросила, усевшись рядом на ступеньки небольшой веранды.
— Нормально, — тихо ответил, не меняя позы.
Вновь повисла тишина.
— Тут недалеко есть небольшой город. С магазинами электроники, и наверняка с интернетом. Если нужно…
— Я уже думал об этом, — прервал. — Это ничего не изменит. Дубликаты документов они и сами сделают. Только ни подписывать, ни договариваться сегодня некому… а немцы не любят таких заминок. Выходит, люди приезжали зря. Уговаривал, настаивал… а сам не приехал. Всё, что я разрабатывал и подготавливал три месяца, пошло прахом.
Авантюризм — плохая черта характера для женщины, — говорила мне мама в детстве. И была права. Чувствовала я себя теперь нелепо и одиноко.
— Прости…
Макс отмер, фокусируя недоумённый взгляд на мне, и вдруг грустно усмехнулся, сжимая мою руку в своей.
— Да брось… Твой поступок не играет решающей роли. Это была изначально моя ошибка, — вздохнул. — Там понимаешь… Я же был уверен, что веду переговоры с теми, кто в этом будет участвовать в первую очередь. Мы давно всё обговорили, всё рассчитали. Клиенты из Германии приезжали, — они были готовы подписать контракт! Мы им были нужны, никто не мог предложить более выгодных условий. Все значимые конкуренты были в выигрыше от нашей с немцами сделки, — кому–то рассрочка, кому–то другой прайс… Всех всё устраивало.
— Их всё равно перекупили?
Макс печально кивнул.
— Какая–то мелкая сошка вдруг стала значимой рыбой, — за какие–то несколько дней!.. Понятно, что там дело нечисто, но факт остаётся фактом: клиента мы упустили. Впервые за несколько лет…
— Неужели больше ничего нельзя сделать? А если позвонить немцам и предложить ещё более выгодные условия? Указать на сомнительную репутацию этих новеньких? Ну не могут же они быть такими глупцами, чтобы кидаться на непроверенных поставщиков?!
— Я звонил. И эти, как ты говоришь, «глупцы» утверждают, что на нашем производстве нарушена технология. Сырьё поставляется некачественное, много брака.
— А это правда?
— Сама как думаешь?
Я задумчиво покачала головой.
— Брак есть, как и везде, — подтвердил мои мысли Макс. — Но его мало и в продажу он не поступает. Один раз пропустили, но тогда контролирующего технолога уволили. Никто даже не узнал, что так было, — товар с извинениями попросили вернуть, и тут же выслали новый.
— Значит, твоей вины в этом нет. Ты ведь не Господь Бог и не супермен, чтобы знать всё и всегда. Да и у этих парней, знаешь ли, случались тяжёлые дни…
На суровых губах появилась кривая усмешка, но последующий вздох показался мне облегчённым.
— Моя работа состоит в том, чтобы знать и предвидеть. Если я разучусь это делать, — зачем я буду нужен Чигракову? Нет, Катюш, я где–то слепо промахнулся. Недодумал, недосмотрел, не учёл…
— Максим, ну неужели теперь все от тебя отвернутся?
— Да нет, конечно. В целом всё идёт неплохо, и мелких клиентов мы, само собой, наберём. Но львиная доля прибыли ожидалась именно от вливаний немцев. Это был бы следующий шаг в росте фирмы… Шаг, который я не сделал. Чиграков мне этого не простит. Он слишком ждал этого момента.
— Я тебя от этого меньше любить не стану, — обняла его за плечо, задавив в себе смущение. — Не вини себя. У каждого человека в жизни случаются промашки, просто потому что идеальных людей не существует. К тому же, тебе не кажется странным, что он спокойно отпустил тебя именно в день тендера, хотя, как ты говоришь, многого ждал от него?
— Это ещё один вопрос, над которым я ломаю теперь голову, — обнял, прижимая к себе и целуя в макушку. — Будешь меня кормить, если я потеряю работу?
Вопрос был задан немного с ироничной интонацией. Даже если Чиграков его уволит, то способностей Макса легко хватит на то, чтобы его оторвали с руками на другой фирме. И уж точно он не был похож на человека, способного обходиться без работы вовсе. Такие люди — строители, демиурги. Им совершенно неважно порой, что именно создавать, — главное удовольствие от процесса, от преодоления трудностей, и последующего результата, от осознания собственной значимости. Вот только бы он не ввалился в депрессию окончательно.
Чтобы как–то отвлечься от грустных мыслей в ожидании окончания тендера мы отправились на прогулку в лес. Гомон птиц и косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь разлапистые кривые ветви огромных сосен, быстро выключили внутренний суетливый диалог. Через час неспешного изучения местных тропок и звериных следов даже мой мужчина заметно расслабился, отрешённо скользя взглядом по открывающемуся пейзажу, и явно наслаждался каждым вдохом. Я даже залюбовалась им на фоне сосен.
— Ты такой красивый, — вырвалось невольно. — Прямо как Пан из греческой легенды о Пане и Питис!..
Макс положил ладонь на шершавый коричневый ствол сосны и улыбнулся, щуря глаз от солнца.
— Красавица–нимфа хочет мне сказать, что есть и злой северный ветер Борей? Мм? — сложил руки на груди, сурово взглянув сверху вниз, стоя на обнажённых корнях.
— Нет, — рассмеялась, глядя, как он страшно нахмурил брови, изображая ревность. — Просто ассоциативно вспомнилось. Твои зелёные глаза и озорная улыбка присущи сыну Гермеса, богу зелёных долов. Мне совсем не хочется быть украденной ревнивым холодным ветром и быть превращённой в одинокую сосну на скале, которую только холодный ветер и обнимает.
— Тогда иди сюда! — грозно прорычал, поймал за руку и закинул меня поперёк своего плеча под мои визги и хохот. — Будут мне тут ещё всякие ветры обнимать мою нимфу…
Я потеряла счёт времени, пока мы блуждали по солнечному лесу, ели сладчайшую чернику и землянику, осторожно переходили лесные речки по переброшенным через них шатающимся брёвнам. Целовались, стоя на пеньке под аккомпанемент дрозда и соек. Мне казалось, что я волшебница, которая отбила у дракона сказочного принца. Потому что метаморфозы и впрямь были удивительные: я поймала себя на мысли, что Макс, когда не хмурится и не думает о работе, выглядит гораздо моложе. Даже сейчас, отрешившись от дел и позабыв о проблемах, он словно разом помолодел. А ведь мы здесь всего два дня без малого…
Но, как бы ни сладка была черника, есть захотелось, и довольно быстро. Пришлось возвращаться в лагерь, и идти в местную столовую. Могли бы, конечно, и в городе рядом поужинать, но это ведь так долго… Да и была своя романтика в этих вот советских стеночках столовой, выложенных мозаичной плиткой в виде бегущего мальчика с огнём в руке. То ли Данко вырвал горящее сердце, то ли олимпиец бежит с факелом — уже не разобрать.
Некоторые люди часто жалуются на то, что розы имеют шипы.
Я же благодарю шипы за то, что у них есть розы.
Альфонс Карр
ГЛАВА 6
Неделя чудесного отдыха пролетела даже слишком быстро. Но и её вполне хватило на то, чтобы перестать спешить, нервничать, волноваться по пустякам. На следующее утро нам обоим нужно было на работу, и наверное бы это был очередной стресс: вскочить, метаться по квартире, поглядывая на часы и бежать к машине…
Но сегодня я проснулась от запаха кофе и нежного поцелуя в висок. Только никогда не понимала, как это можно вообще кушать, едва проснувшись? Не почистив зубы, не умывшись, — не говоря уж о том, что со сна организм хочет только одного: спать! С другой стороны…
Приятно, что тебе в постель приносит лёгкий завтрак любимый мужчина! Особенно, если учесть, что он готовить толком не умеет, а с кухни тянется едва уловимый шлейф чего–то подгоревшего.
— Доброе утро, соня моя, — улыбнулся.
— Мм!.. — потянулась довольно, разглядывая из–под ресниц соблазнительный торс Макса. И только сейчас сообразила, что за поскрипывающие ритмичные звуки раздавались с первого этажа: он отжимался! Никак не привыкну, что его утро так или иначе почти всегда начиналось с лёгкой разминки. Это не занимало много времени, я даже чаще всего не успевала проснуться. Невольно начались угрызения совести, что я с ним совсем расслабилась и забыла о регулярных посещениях спортзала. Да и где тут было развернуться?
На импровизированном подносе из разделочной доски были кофе, варёные яйца в специальной розеточке, немного подгорелые тосты, масло и джем. Попросила подождать пару минут, сбегала в ванную, чтобы умыться и вернулась в постель немного растрёпанной красавицей в белых коротеньких кружавчиках.
Надо ли говорить, что доесть мне дали, но очень отвлекали? Пришлось прилагать большие усилия, чтобы не расплескать кофе… Остатки которого у меня таки отобрали! Но заниматься любовью на полный желудок – извращение, так что зря вот он кофе отобрал, ой, зря…
— В следующий раз, мадам, пока не исполните супружеский долг, никакого кофе в постель!.. — надулся, ложась рядом.
— А ты хотел купить меня что ли?! За кофе?! — изумилась я. Вечером мы немного повздорили из–за ерунды, и вся эта романтика мигом предстала не в лучшем свете.
На меня странно покосились.
— Тебе не кажется, что ты в последнее время стала немного стервозной? Кать, что происходит, а? Я тебя раздражаю? Так давай уйду!..
Это было правдой. За последние три дня, несмотря на романтику, пропитавшую каждый уголок этого домика и леса, я всё чаще срывалась на Макса по пустякам. И ведь понимала, что глупость, блажь, но сделать с собой ничего не могла!
— Пмс? — предположил.
Так я и призналась! Кто же о таких вещах спрашивает?
— Как у вас всё сложно… — вздохнул, положив руку поверх моей.
Да, женщины вообще сложные создания. Я посмотрела с любопытством на Максима. Во мне боролись благодарность за понимание и раздражение. Мог бы и настоять, между прочим! Хотя всё равно бы отказала… Но мог!..
Как бы ни было жаль прерывать отпуск, а до города… да, да. Шесть часов. А ещё котов забирать и собаку… Макс хмуро таскал в машину вещи, проверял багажник, колёса. Мне тоже не хотелось уезжать, да и живот ныл всё сильнее.
— Я поведу, — заявил он тоном, не терпящим возражений, и перекрыл мне путь к водительскому сидению.
— Макс!.. — возмущённо засопела. — Это моя машина! Сама справлюсь.
— Будем ругаться?
