- Прекрати, - не выдержала я, стукнув кулаком Ярла по спине. – Ты задушишь его.
Ярл вздернул бровь, повернувшись ко мне, но Тая так и не выпустил. Еще немного, и Арзарии придется выбирать себе другого правителя.
- Тебе его жаль, синеглазая? – издевательски потянул оддегир.
- Да! - уже не задумываясь над тем, что говорю, кричала я. – Мне жаль. Мне жаль, потому что он живой человек, а не каменная скотина, как ты, – я дубасила кулаками непробиваемый торс своего ненавистного супруга, срываясь на банальную истерику. - Мне жаль, жаль всех, кого ты убил и растоптал своим безжалостным сапогом… мне жаль… потому что я тоже живая, у меня есть душа и сердце, и в отличие от твоего, мое сердце способно любить и сострадать. Ненавижу тебя… - я била Ярла, глотая горькие, отчаянные слезы, пока не ударила так сильно, что самой стало больно, и я громко не вскрикнула.
Ярл выбросил Тайрона так же мгновенно, как до этого схватил.
- Что? Где болит? – вдруг испуганно прошептал он, поднеся к губам мою ладонь, покрывая ее легкими, теплыми поцелуями. Как такое возможно? Да что он за человек? Секунду назад передо мной стоял жестокий, безжалостный зверь, а теперь… Мужчина, целовавший мне руки, был искренним и нежным, трепетным и ласковым, он словно раскололся, разделившись на черное и белое, на свет и тьму, на две стороны одной монеты.
- Здесь, - всхлипнула я, тыча пальцем в изгиб ладони, отвлекая внимание Ярла от Тая. - И здесь, - подтянула его губам другую ладонь.
- Глупая, - пробурчал Ярл, поднимая меня и прижимая к себе. – Ты пораниться могла. Не смей больше так делать.
- Сам виноват. Не надо было платье мое рвать, а потом на людей бросаться, - понесло меня. Словно вспомнив что-то Харр, перехватил меня поудобнее, усадив на изгиб одной руки, другой рукой он вытянул меч, наставив его острием на Тайрона.
- Еще раз посмотришь на мою жену, выколю глаза, Видерон, - зло пообещал Ярл, потом резанул клинком пространство и шагнул со мной на проложенный путь.
Красные клочья тумана сомкнулись за нашей спиной, и я судорожно вцепилась в Харра, памятуя, как в прошлый раз чуть не погибла, пытаясь последовать за ним. Снова попадать в рабство или на обед какой-нибудь кровожадной твари совсем не хотелось.
- Все хорошо, - вдруг прошептал Ярл, прижав меня к себе сильнее. – Не бойся.
Не могу сказать, что в этот момент я его действительно боялась, отчего-то больше переживала за Тайрона. Что сейчас чувствует правитель Арзарии, когда увидел меня в таком виде рядом с Харром? Да еще и услышал, что я его жена. Зная характер Тая, почему-то подумалось, что это вряд ли его остановит, и он все равно попытается меня забрать. И это пугало больше всего. Ярл убьет его не задумываясь, как только почувствует угрозу, и это чудо, что мне удалось сегодня отвлечь оддегира и никто не пострадал.
Марево рассеялось, и Ярл вышел со мной во дворце, пнув ногой двери, вошел в свои покои, усадив меня на стол. Подтянув кресло, он уселся напротив, разглядывая так внимательно и пристально, словно разбирал по косточкам и исследовал каждую под увеличительным стеклом. Он молчал, и я молчала. Если честно, говорить с ним о чем-либо не было никакого желания, а еще меньше мне хотелось возвращаться с ним в спальню. От воспоминаний, как этот мужчина прикасался ко мне, по телу пробежала жаркая удушливая волна, и я, поежившись, заерзала на столешнице, отползая от оддегира подальше. Руки Ярла мгновенно легли на мои коленки, подтянув обратно.
- Куда, синеглазая? – бровь повелителя песчаных демонов вопросительно выгнулась, а потом он негромко произнес:
- Аэр, принеси сдерживающий браслет.
Спустя секунду, из стены вылезла золотая морда, протянув Ярлу короткую белую палочку, прозрачную, как стекло, и тонкую, словно стебелек. Недолго думая, Харр схватил мою лодыжку, приложив к ней белое безобразие, и оно мгновенно обернулось вокруг ноги, превратившись в тонкий сияющий браслет.
- Это что? – дернула ногой я, пытаясь высвободиться. Но все усилия были напрасны, потому что Харр продолжал держать ее непреклонно крепко.
- Это? – радостно улыбнулся он. – Поводок, ма эя. Короткий. Очень короткий, - он поднес мою ступню к губам и поцеловал кожу там, где ее касался браслет. – Ты быстро бегаешь, синеглазая. Не хочу опять ловить тебя по всему спектру, - губы Ярла стали подниматься выше по ноге, добрались до коленей, руки задрали подол рубахи, и я задохнулась, когда он мимолетно поцеловал меня во внутреннюю сторону бедра. Оттолкнув его голову руками, заикаясь, спросила:
- К-какой еще поводок?
Харр молниеносно сдернул меня со стола, устроив у себя на коленях.
- Не знаю, какую твою магию блокировал Кта, - прошептал он мне почти в самое ухо, невесомо поцеловав в висок, потом спустился ниже, - но явно очень сильную, иначе эктраль не выбрала бы тебя в качестве вместилища. Так какой магией ты обладаешь, синеглазка?
- Не понимаю, о чем ты?- я сглотнула, уставившись в его отливающие ртутью в свете светильников глаза.
- Правда? – издевательски потянул Харр и, наклонившись, поцеловал в шею. – Вот и отлично, что не понимаешь, значит, не будешь пытаться ею пользоваться. Потому что будет больно. Очень больно, синеглазка. Намного больнее, чем Кта. Эктрали браслет не помеха, он блокирует не кровь, а твою ауру, привязывая ее к моей. Дернешься, девочка, потянешь меня следом, - он откинул в сторону мои волосы, прижавшись губами к впадинке за ухом, хрипло рассмеявшись.
Мне показалось, что комната внезапно начала кружиться вокруг меня с бешеной скоростью. Это было подло - убрать с моей руки клеймо, но посадить на цепь, как собаку. Этот человек метил меня собой, лишая всякой надежды и возможности избавиться от него. Кровь ударила мне в голову и залила глаза пеленой ярости. Меня начало распирать от ползущей откуда-то изнутри волны гнева и отчаянной злости. Толкнув его со всей силой, на которую только была способна, я крикнула:
- Кольцо на палец, браслет на ногу, поводок на шею, что еще на меня повесишь, Харр? Может, еще и на лбу у меня напишешь «моя собственность, не трогать»?
У оддегира округлились глаза, и теперь он подчеркнуто удивленно смотрел на меня, по-прежнему не выпуская из рук.
- Что следующее? – меня несло, и останавливаться я не собиралась. Злость перекрывала страх, который я испытывала перед этим человеком, хотелось ударить его, унизить, сделать так больно, как он только что сделал мне. – Давай, не стесняйся, Харр… я же твоя вещь. А с ней можно делать все, что угодно, не спрашивая, нравиться это ей или нет. Порвать, растоптать, выкинуть, когда надоест. Ты выкинешь меня, когда наиграешься, или прикажешь казнить, как Тахар? А может, подаришь кому-нибудь? Ненужные вещи ведь иногда дарят? Знаешь, когда выкинуть жалко, а держать при себе скучно и обременительно…
- Заткнись, - внезапно прошипел оддегир, и я с изумлением заметила, что его бронзовое от загара лицо побледнело, губы сжались в одну линию, а на скулах проступили желваки.
- Что так? – обрадовалась я. – Не нравится правда, повелитель? А ты ударь меня. Я же вещь… меня можно… Или жалко портить, пока не попользовался? Так ты не стесняйся, начинай.
- Прекрати, слышишь? - Ярл тряхнул меня за плечи, так сильно, что я прикусила зубами язык, и от боли слезы покатились из глаз. Он сжал мое лицо в руках, не давая пошевелится, а потом осторожно стал снимать губами соленые капли на моих ресницах. От этого стало еще хуже, слезы хлынули сплошным потоком, омывая мою истерзанную душу, выплескивая наружу всю боль, что накопилась у меня внутри.
- Не трогай меня, - я отталкивала его руками, но у меня ничего не получалось, зажатая в его каменные тиски, я теряла силы. А он, не переставая, целовал мое лицо, тихо повторяя:
- Успокойся, ма эя, тише, - он поднялся, прижав к себе крепко-крепко, так, что вздохнуть не получалось, и понес в спальню. От вида кровати меня начало трясти. Я ударила его. Не знаю, куда. Просто царапалась и брыкалась, как сумасшедшая.
- Не трогай меня, - кричала я. – Животное. Отстань от меня. Я не хочу.
- Аэр, - рявкнул Харр, бросив меня на постель. Дух вылез из стены, на секунду зависнув, уставившись на рыдающую меня. – Принеси успокоительное,- хмуро бросил он, потом, окинув меня долгим взглядом, позвал другого золотомордого: – Сиэм, позови слуг. Моей жене нужна теплая ванна и чистая одежда.
Вирры появились через секунду - такое впечатление, что они все это время стояли за стенкой, подслушивая. Но меня их присутствие мало смущало, я продолжала плакать, выплескивая на высокородного супруга весь свой гнев и ярость.
- Мне не нужны ни твои слуги, ни твоя одежда, ни твои кольца и браслеты, - уцепившись рукой за безымянный палец, стала дергать кольцо, что он на меня надел. Хотела бросить ему в лицо. Ободок тускло засветился, а потом врос в мою кожу намертво, превратившись в такие же синие завитки, как те, что украшали теперь, мое запястье. Это стало последней каплей. Подняв голову, я посмотрела в глаза Ярла и тихо отчеканила:
- Ненавижу тебя. Не-на-ви-жу.
- Все вон, - заорал Харр, яростно надвигаясь на меня. Подойдя вплотную, уселся на кровать, схватив меня и зажав между своих ног. Мне уже было все равно, что он со мной сделает: над моей душой он уже надругался, так пусть заберет себе и тело. Закрыв глаза, я стиснула зубы, сжала кулаки, приготовившись к худшему. Но он вдруг сдавил мне щеки с двух сторон, заставляя рот открыться, а затем я почувствовала, как туда полилось что-то теплое и горькое. Поперхнувшись, мгновенно открыла глаза, столкнувшись с тревожным и мрачным взглядом Ярла.
- Сиэм, - позвал он еще одного духа. – Принеси ей что-нибудь из одежды, - морду перекосило, вероятно, от предстоящей перспективы рыться в женском белье. – Мое принеси, - устало выдохнул Харр, и когда дух испарился, стал стягивать с меня рубаху. Не знаю, что он в меня влил, но реакция у меня стала давать сбои. Я вяло отбивалась от него, чувствуя, что тело тяжелеет, а язык еле ворочается во рту.
- Сс-скотина,- еле выговорила я, когда осталась без одежды. – Ддавай еще и изнасилуй меня. Вещь ведь не сопротивляется…
Все поплыло перед глазами, как в тумане, и последнее, что врезалось в память - это противный зубовный скрежет Харра и его перекошенное лицо.
Я проснулась одна, когда солнце уже высоко поднялось над столицей оддегиров. Его красные лучи сквозь щели в шторах мягко скользили по белым плитам пола, окрашивая их нежно-розовым.
Пустая комната. Пустая постель. Харр ушел.
Облегченно вздохнув, уставилась в потолок, разглядывая удивительно красивую фреску: по лазорево-голубому небу скользили огромные белоснежные корабли, расправив прозрачные паруса-крылья, они были похожи на прекрасных птиц, величественных и свободных. Свободных… Вытянув вперед одну руку, посмотрела на татуировку, украшавшую палец, потом посмотрела на витиеватый узор на запястье другой. Ужасно - ни снять, ни стереть, разве что содрать вместе с кожей. Да нет, выглядело это все, в принципе, красиво. Узор был тонким, нежным, изысканным, как дорогое украшение. Почему-то вспомнила Мирэ, подумав, что она бы была в восторге от такого рисунка. Образ улыбающейся сестры возник перед глазами так ясно, живо, и накатившие на глаза слезы, преломившись на свету, заплясали сияющей радугой. На душе заскребло, как железом по стеклу.
События вчерашнего дня стремительными обрывками стали возвращаться в мою выспавшуюся и посветлевшую голову. Боги, я и забыла, какую истерику закатила ночью своему новоиспеченному мужу. Отбросив одеяло, испуганно посмотрела на свое тело. Кто знает, что со мной делал оддегир, пока я находилась в беспамятном состоянии? Это было странно, но я оказалась одета в его хлопковую длинную рубаху, белую и мягкую, приятно льнущую к телу.
Поерзав пятой точкой по постели, не почувствовала никакого дискомфорта. Нет, странно… Определенно странно. Похоже, что этот жуткий мужчина меня не трогал. Теперь я вообще ничего не понимала. Если женился на мне ради этого, то почему церемонится? Хотя, возможно, насиловать полуобморочный труп не доставляет удовольствия даже такому чудовищу как он, и это радовало меньше всего. Значит, хочет, чтобы я была в сознании, когда это произойдет. Перспективы у меня были нерадостные: сосуществование с человеком, уничтожившим все, что я любила, и выбора другого у меня не было. Харр мне его просто не оставил. Но жизнь продолжалась, а слова Таис въелись в мой разум, как девиз – пока живу, буду надеяться и верить. И я надеялась. Не знаю, правда, на что, может, на чудо, а может, просто потому, что по-другому не могла?
Свесив с кровати ноги, решила пойти умыться и одеться. Рубаха Ярла хоть и спускалась ниже колен, на платье мало смахивала, к тому же в нее можно было завернуть троих таких, как я. Но стоило встать, как на пол что-то посыпалось с мелодичным хрустальным звоном. С удивлением обнаружила, что это драгоценные камни. Они разлетелись по белым плитам, словно бусины из порванного ожерелья, и теперь попадающие на них лучи солнца, отражаясь, играли на стенах сотней радужных искрящихся бликов. Еще больше удивилась, когда в спутанных волосах обнаружила точно такие же. А оглянувшись назад, растерялась настолько, что несколько секунд заворожено смотрела на трогательно-красивый жест нежности, оставленный там. Постель была покрыта белыми бутонами эурезий, а на подушке утренней росой рассыпаны сверкающие белые альмарины. Даже думать не хочу, чьих рук это дело. Хотя, что тут думать – может, я и не помню ничего, но точно знаю, что Харр спал рядом со мной всю ночь.
Постель до сих пор хранила его запах и вмятину на подушке там, где покоилась его голова. Снова посмотрела на запястье, потом на ногу, и вспомнила слова Ярла, что будет больно, гораздо больнее, чем с Кта, если попытаюсь бежать. Я не понимаю, почему это сделала? Сработало, наверное, природное упрямство, а может, сердце отчаянно не желало верить, что все кончено и у меня больше нет шансов на побег. Закрыв глаза, я попыталась разомкнуть линии сумрака. Подвластная мне магия поддалась так просто и легко, как вдох и выдох. Это было невероятное ощущение, это все равно, что дать слепому увидеть свет и насладиться красками мира. Я стояла и плакала от счастья, переполнявшего меня упоенного восторга и светлого торжества. Никто не может понять, каково это - снова почувствовать свою суть, то, к чему ты привык с рождения, как к руке, ноге или лицу, которое ты каждый день видишь в зеркале. Хотелось смеяться. Хохотать громко-громко, чтобы эхо отлетало от стен и кружило надо мной в безумном танце. Следом за радостной эйфорией пришло понимание того, что я свободна. Наконец-то снова свободна.
Без страха и сомнений я сделала шаг вперед. Вернее, хотела сделать, потому что линии сумрака колыхались у меня перед самым носом, а я не могла даже пошевелиться, чтобы преступить черту. Это что такое? Кто-то невидимый словно держал меня за руки и за ноги, не позволяя нарушить границы дозволенного. Поводок. Очень короткий поводок. Это так и выглядело. Так вот о чем говорил Харр. Сволочь. Он знал, что я попытаюсь… Мгновенно замкнув сумрак, резко развернулась. По стене ползло золотое свечение, пронося сквозь нее Ярла. Хвала богам, я успела. Он сделал широкий шаг навстречу мне и замер в полуметре. Привалившись спиной к мраморной колонне, оддегир загадочно улыбнулся, скрестив на своей огромной груди руки.
Ярл вздернул бровь, повернувшись ко мне, но Тая так и не выпустил. Еще немного, и Арзарии придется выбирать себе другого правителя.
- Тебе его жаль, синеглазая? – издевательски потянул оддегир.
- Да! - уже не задумываясь над тем, что говорю, кричала я. – Мне жаль. Мне жаль, потому что он живой человек, а не каменная скотина, как ты, – я дубасила кулаками непробиваемый торс своего ненавистного супруга, срываясь на банальную истерику. - Мне жаль, жаль всех, кого ты убил и растоптал своим безжалостным сапогом… мне жаль… потому что я тоже живая, у меня есть душа и сердце, и в отличие от твоего, мое сердце способно любить и сострадать. Ненавижу тебя… - я била Ярла, глотая горькие, отчаянные слезы, пока не ударила так сильно, что самой стало больно, и я громко не вскрикнула.
Ярл выбросил Тайрона так же мгновенно, как до этого схватил.
- Что? Где болит? – вдруг испуганно прошептал он, поднеся к губам мою ладонь, покрывая ее легкими, теплыми поцелуями. Как такое возможно? Да что он за человек? Секунду назад передо мной стоял жестокий, безжалостный зверь, а теперь… Мужчина, целовавший мне руки, был искренним и нежным, трепетным и ласковым, он словно раскололся, разделившись на черное и белое, на свет и тьму, на две стороны одной монеты.
- Здесь, - всхлипнула я, тыча пальцем в изгиб ладони, отвлекая внимание Ярла от Тая. - И здесь, - подтянула его губам другую ладонь.
- Глупая, - пробурчал Ярл, поднимая меня и прижимая к себе. – Ты пораниться могла. Не смей больше так делать.
- Сам виноват. Не надо было платье мое рвать, а потом на людей бросаться, - понесло меня. Словно вспомнив что-то Харр, перехватил меня поудобнее, усадив на изгиб одной руки, другой рукой он вытянул меч, наставив его острием на Тайрона.
- Еще раз посмотришь на мою жену, выколю глаза, Видерон, - зло пообещал Ярл, потом резанул клинком пространство и шагнул со мной на проложенный путь.
Красные клочья тумана сомкнулись за нашей спиной, и я судорожно вцепилась в Харра, памятуя, как в прошлый раз чуть не погибла, пытаясь последовать за ним. Снова попадать в рабство или на обед какой-нибудь кровожадной твари совсем не хотелось.
- Все хорошо, - вдруг прошептал Ярл, прижав меня к себе сильнее. – Не бойся.
Не могу сказать, что в этот момент я его действительно боялась, отчего-то больше переживала за Тайрона. Что сейчас чувствует правитель Арзарии, когда увидел меня в таком виде рядом с Харром? Да еще и услышал, что я его жена. Зная характер Тая, почему-то подумалось, что это вряд ли его остановит, и он все равно попытается меня забрать. И это пугало больше всего. Ярл убьет его не задумываясь, как только почувствует угрозу, и это чудо, что мне удалось сегодня отвлечь оддегира и никто не пострадал.
Марево рассеялось, и Ярл вышел со мной во дворце, пнув ногой двери, вошел в свои покои, усадив меня на стол. Подтянув кресло, он уселся напротив, разглядывая так внимательно и пристально, словно разбирал по косточкам и исследовал каждую под увеличительным стеклом. Он молчал, и я молчала. Если честно, говорить с ним о чем-либо не было никакого желания, а еще меньше мне хотелось возвращаться с ним в спальню. От воспоминаний, как этот мужчина прикасался ко мне, по телу пробежала жаркая удушливая волна, и я, поежившись, заерзала на столешнице, отползая от оддегира подальше. Руки Ярла мгновенно легли на мои коленки, подтянув обратно.
- Куда, синеглазая? – бровь повелителя песчаных демонов вопросительно выгнулась, а потом он негромко произнес:
- Аэр, принеси сдерживающий браслет.
Спустя секунду, из стены вылезла золотая морда, протянув Ярлу короткую белую палочку, прозрачную, как стекло, и тонкую, словно стебелек. Недолго думая, Харр схватил мою лодыжку, приложив к ней белое безобразие, и оно мгновенно обернулось вокруг ноги, превратившись в тонкий сияющий браслет.
- Это что? – дернула ногой я, пытаясь высвободиться. Но все усилия были напрасны, потому что Харр продолжал держать ее непреклонно крепко.
- Это? – радостно улыбнулся он. – Поводок, ма эя. Короткий. Очень короткий, - он поднес мою ступню к губам и поцеловал кожу там, где ее касался браслет. – Ты быстро бегаешь, синеглазая. Не хочу опять ловить тебя по всему спектру, - губы Ярла стали подниматься выше по ноге, добрались до коленей, руки задрали подол рубахи, и я задохнулась, когда он мимолетно поцеловал меня во внутреннюю сторону бедра. Оттолкнув его голову руками, заикаясь, спросила:
- К-какой еще поводок?
Харр молниеносно сдернул меня со стола, устроив у себя на коленях.
- Не знаю, какую твою магию блокировал Кта, - прошептал он мне почти в самое ухо, невесомо поцеловав в висок, потом спустился ниже, - но явно очень сильную, иначе эктраль не выбрала бы тебя в качестве вместилища. Так какой магией ты обладаешь, синеглазка?
- Не понимаю, о чем ты?- я сглотнула, уставившись в его отливающие ртутью в свете светильников глаза.
- Правда? – издевательски потянул Харр и, наклонившись, поцеловал в шею. – Вот и отлично, что не понимаешь, значит, не будешь пытаться ею пользоваться. Потому что будет больно. Очень больно, синеглазка. Намного больнее, чем Кта. Эктрали браслет не помеха, он блокирует не кровь, а твою ауру, привязывая ее к моей. Дернешься, девочка, потянешь меня следом, - он откинул в сторону мои волосы, прижавшись губами к впадинке за ухом, хрипло рассмеявшись.
Мне показалось, что комната внезапно начала кружиться вокруг меня с бешеной скоростью. Это было подло - убрать с моей руки клеймо, но посадить на цепь, как собаку. Этот человек метил меня собой, лишая всякой надежды и возможности избавиться от него. Кровь ударила мне в голову и залила глаза пеленой ярости. Меня начало распирать от ползущей откуда-то изнутри волны гнева и отчаянной злости. Толкнув его со всей силой, на которую только была способна, я крикнула:
- Кольцо на палец, браслет на ногу, поводок на шею, что еще на меня повесишь, Харр? Может, еще и на лбу у меня напишешь «моя собственность, не трогать»?
У оддегира округлились глаза, и теперь он подчеркнуто удивленно смотрел на меня, по-прежнему не выпуская из рук.
- Что следующее? – меня несло, и останавливаться я не собиралась. Злость перекрывала страх, который я испытывала перед этим человеком, хотелось ударить его, унизить, сделать так больно, как он только что сделал мне. – Давай, не стесняйся, Харр… я же твоя вещь. А с ней можно делать все, что угодно, не спрашивая, нравиться это ей или нет. Порвать, растоптать, выкинуть, когда надоест. Ты выкинешь меня, когда наиграешься, или прикажешь казнить, как Тахар? А может, подаришь кому-нибудь? Ненужные вещи ведь иногда дарят? Знаешь, когда выкинуть жалко, а держать при себе скучно и обременительно…
- Заткнись, - внезапно прошипел оддегир, и я с изумлением заметила, что его бронзовое от загара лицо побледнело, губы сжались в одну линию, а на скулах проступили желваки.
- Что так? – обрадовалась я. – Не нравится правда, повелитель? А ты ударь меня. Я же вещь… меня можно… Или жалко портить, пока не попользовался? Так ты не стесняйся, начинай.
- Прекрати, слышишь? - Ярл тряхнул меня за плечи, так сильно, что я прикусила зубами язык, и от боли слезы покатились из глаз. Он сжал мое лицо в руках, не давая пошевелится, а потом осторожно стал снимать губами соленые капли на моих ресницах. От этого стало еще хуже, слезы хлынули сплошным потоком, омывая мою истерзанную душу, выплескивая наружу всю боль, что накопилась у меня внутри.
- Не трогай меня, - я отталкивала его руками, но у меня ничего не получалось, зажатая в его каменные тиски, я теряла силы. А он, не переставая, целовал мое лицо, тихо повторяя:
- Успокойся, ма эя, тише, - он поднялся, прижав к себе крепко-крепко, так, что вздохнуть не получалось, и понес в спальню. От вида кровати меня начало трясти. Я ударила его. Не знаю, куда. Просто царапалась и брыкалась, как сумасшедшая.
- Не трогай меня, - кричала я. – Животное. Отстань от меня. Я не хочу.
- Аэр, - рявкнул Харр, бросив меня на постель. Дух вылез из стены, на секунду зависнув, уставившись на рыдающую меня. – Принеси успокоительное,- хмуро бросил он, потом, окинув меня долгим взглядом, позвал другого золотомордого: – Сиэм, позови слуг. Моей жене нужна теплая ванна и чистая одежда.
Вирры появились через секунду - такое впечатление, что они все это время стояли за стенкой, подслушивая. Но меня их присутствие мало смущало, я продолжала плакать, выплескивая на высокородного супруга весь свой гнев и ярость.
- Мне не нужны ни твои слуги, ни твоя одежда, ни твои кольца и браслеты, - уцепившись рукой за безымянный палец, стала дергать кольцо, что он на меня надел. Хотела бросить ему в лицо. Ободок тускло засветился, а потом врос в мою кожу намертво, превратившись в такие же синие завитки, как те, что украшали теперь, мое запястье. Это стало последней каплей. Подняв голову, я посмотрела в глаза Ярла и тихо отчеканила:
- Ненавижу тебя. Не-на-ви-жу.
- Все вон, - заорал Харр, яростно надвигаясь на меня. Подойдя вплотную, уселся на кровать, схватив меня и зажав между своих ног. Мне уже было все равно, что он со мной сделает: над моей душой он уже надругался, так пусть заберет себе и тело. Закрыв глаза, я стиснула зубы, сжала кулаки, приготовившись к худшему. Но он вдруг сдавил мне щеки с двух сторон, заставляя рот открыться, а затем я почувствовала, как туда полилось что-то теплое и горькое. Поперхнувшись, мгновенно открыла глаза, столкнувшись с тревожным и мрачным взглядом Ярла.
- Сиэм, - позвал он еще одного духа. – Принеси ей что-нибудь из одежды, - морду перекосило, вероятно, от предстоящей перспективы рыться в женском белье. – Мое принеси, - устало выдохнул Харр, и когда дух испарился, стал стягивать с меня рубаху. Не знаю, что он в меня влил, но реакция у меня стала давать сбои. Я вяло отбивалась от него, чувствуя, что тело тяжелеет, а язык еле ворочается во рту.
- Сс-скотина,- еле выговорила я, когда осталась без одежды. – Ддавай еще и изнасилуй меня. Вещь ведь не сопротивляется…
Все поплыло перед глазами, как в тумане, и последнее, что врезалось в память - это противный зубовный скрежет Харра и его перекошенное лицо.
Я проснулась одна, когда солнце уже высоко поднялось над столицей оддегиров. Его красные лучи сквозь щели в шторах мягко скользили по белым плитам пола, окрашивая их нежно-розовым.
Пустая комната. Пустая постель. Харр ушел.
Облегченно вздохнув, уставилась в потолок, разглядывая удивительно красивую фреску: по лазорево-голубому небу скользили огромные белоснежные корабли, расправив прозрачные паруса-крылья, они были похожи на прекрасных птиц, величественных и свободных. Свободных… Вытянув вперед одну руку, посмотрела на татуировку, украшавшую палец, потом посмотрела на витиеватый узор на запястье другой. Ужасно - ни снять, ни стереть, разве что содрать вместе с кожей. Да нет, выглядело это все, в принципе, красиво. Узор был тонким, нежным, изысканным, как дорогое украшение. Почему-то вспомнила Мирэ, подумав, что она бы была в восторге от такого рисунка. Образ улыбающейся сестры возник перед глазами так ясно, живо, и накатившие на глаза слезы, преломившись на свету, заплясали сияющей радугой. На душе заскребло, как железом по стеклу.
События вчерашнего дня стремительными обрывками стали возвращаться в мою выспавшуюся и посветлевшую голову. Боги, я и забыла, какую истерику закатила ночью своему новоиспеченному мужу. Отбросив одеяло, испуганно посмотрела на свое тело. Кто знает, что со мной делал оддегир, пока я находилась в беспамятном состоянии? Это было странно, но я оказалась одета в его хлопковую длинную рубаху, белую и мягкую, приятно льнущую к телу.
Поерзав пятой точкой по постели, не почувствовала никакого дискомфорта. Нет, странно… Определенно странно. Похоже, что этот жуткий мужчина меня не трогал. Теперь я вообще ничего не понимала. Если женился на мне ради этого, то почему церемонится? Хотя, возможно, насиловать полуобморочный труп не доставляет удовольствия даже такому чудовищу как он, и это радовало меньше всего. Значит, хочет, чтобы я была в сознании, когда это произойдет. Перспективы у меня были нерадостные: сосуществование с человеком, уничтожившим все, что я любила, и выбора другого у меня не было. Харр мне его просто не оставил. Но жизнь продолжалась, а слова Таис въелись в мой разум, как девиз – пока живу, буду надеяться и верить. И я надеялась. Не знаю, правда, на что, может, на чудо, а может, просто потому, что по-другому не могла?
Свесив с кровати ноги, решила пойти умыться и одеться. Рубаха Ярла хоть и спускалась ниже колен, на платье мало смахивала, к тому же в нее можно было завернуть троих таких, как я. Но стоило встать, как на пол что-то посыпалось с мелодичным хрустальным звоном. С удивлением обнаружила, что это драгоценные камни. Они разлетелись по белым плитам, словно бусины из порванного ожерелья, и теперь попадающие на них лучи солнца, отражаясь, играли на стенах сотней радужных искрящихся бликов. Еще больше удивилась, когда в спутанных волосах обнаружила точно такие же. А оглянувшись назад, растерялась настолько, что несколько секунд заворожено смотрела на трогательно-красивый жест нежности, оставленный там. Постель была покрыта белыми бутонами эурезий, а на подушке утренней росой рассыпаны сверкающие белые альмарины. Даже думать не хочу, чьих рук это дело. Хотя, что тут думать – может, я и не помню ничего, но точно знаю, что Харр спал рядом со мной всю ночь.
Постель до сих пор хранила его запах и вмятину на подушке там, где покоилась его голова. Снова посмотрела на запястье, потом на ногу, и вспомнила слова Ярла, что будет больно, гораздо больнее, чем с Кта, если попытаюсь бежать. Я не понимаю, почему это сделала? Сработало, наверное, природное упрямство, а может, сердце отчаянно не желало верить, что все кончено и у меня больше нет шансов на побег. Закрыв глаза, я попыталась разомкнуть линии сумрака. Подвластная мне магия поддалась так просто и легко, как вдох и выдох. Это было невероятное ощущение, это все равно, что дать слепому увидеть свет и насладиться красками мира. Я стояла и плакала от счастья, переполнявшего меня упоенного восторга и светлого торжества. Никто не может понять, каково это - снова почувствовать свою суть, то, к чему ты привык с рождения, как к руке, ноге или лицу, которое ты каждый день видишь в зеркале. Хотелось смеяться. Хохотать громко-громко, чтобы эхо отлетало от стен и кружило надо мной в безумном танце. Следом за радостной эйфорией пришло понимание того, что я свободна. Наконец-то снова свободна.
Без страха и сомнений я сделала шаг вперед. Вернее, хотела сделать, потому что линии сумрака колыхались у меня перед самым носом, а я не могла даже пошевелиться, чтобы преступить черту. Это что такое? Кто-то невидимый словно держал меня за руки и за ноги, не позволяя нарушить границы дозволенного. Поводок. Очень короткий поводок. Это так и выглядело. Так вот о чем говорил Харр. Сволочь. Он знал, что я попытаюсь… Мгновенно замкнув сумрак, резко развернулась. По стене ползло золотое свечение, пронося сквозь нее Ярла. Хвала богам, я успела. Он сделал широкий шаг навстречу мне и замер в полуметре. Привалившись спиной к мраморной колонне, оддегир загадочно улыбнулся, скрестив на своей огромной груди руки.
