Причем над самым ухом. Я натурально оглохла. С укором посмотрела на снежное чудо. Ежик виновато скривилась. Подлетевшая к ней Пухля с размаху врезала ей подзатыльник. И что за фрейлины у меня, спрашивается? Хулиганье! Шикнула на Пухлю:
- Будете драться, уволю!
Потеряшка со страху громко икнула. Красотка мгновенно ретировалась на сторону белобрысого красавчика, мол, я не с вами, я тут вообще мимо проходила. И только Солнышко ласково и успокаивающе погладила мои волосы. Рядом шла Латти, неся в руках снежного кота. Протянула руку и почесала под шеей пушистое чудо. Кот благодарно лизнул ладонь. Вкус перчаток ему явно не понравился, и он стал фыркать и отплевываться. Я засмеялась.
Эхо от моего смеха серебряным перезвоном улетело ввысь. Оттуда сверху вдруг зазвучали фанфары. Громко, призывно, возвещая радостную весть. Воины, стоящие вдоль стен, торжественно поднимают вверх сверкающе мечи, салютуя мне, проходящей мимо. Небо разрывают сотни радужных фейерверков, осыпающихся вниз золотым дождем. Предо мной распахиваются двери - две половинки огромной снежинки - и Крыло Голубки принимает меня в свои хрустальные объятья.
Внутри замок был еще более волшебным, чем снаружи. Огромный сверкающий холл. Пол, выложенный бриллиантовой мозаикой, ускользающая вверх хрустальная лестница. Тонкие, завитые спиралью колонны. Ползущий по ним морозный орнамент. Летящие полукруги арок. Свисающие с потолка канделябры-снежинки.
Я чувствовала себя настоящей королевой. Я была королевой!
С рук Латти спрыгивает кот и, шустро пробежав по лестнице, останавливается на верхней ступеньке. Пушистый белый хвост изворачивается зигзагом, словно приглашает пойти следом. Вопросительно смотрю на Ская. Мой генерал ласково улыбнулся и, ободряюще сжав мою ладонь, прошептал:
- Не бойся Элли, я буду рядом.
Страх пропал. Просто взял и растаял, как льдинка на солнце. И мы пошли по сверкающей лестнице, по аркаде серебряных коридоров, остановились перед распахнутыми в огромный зал дверями. Латти легонько погладила меня по спине и сказала:
- Иди, детка, это место так долго ждало твоего возвращения.
Мои маленькие фрейлины, порхая, как мотыльки, пролетели вперед. Выстроившись полукругом, стали махать мне лапками, приглашая пройти за ними. Мы со Скаем торжественно двинулись вперед.
Там, в глубине зала, стоял трон. Гибкие прозрачные лозы, вырастая из пола, переплетались причудливым узором, образовывая что-то наподобие хрустального кресла. На спинке трона сияет всеми цветами радуги Скраэн.
Скай, подведя меня к трону, отошел в сторону. Я повернулась и увидела заполненный людьми зал. Счастливые, улыбающиеся лица. Слезы радости на глазах женщин. По белой ковровой дорожке навстречу мне шагает маленький ангел. Снежные локоны обрамляют милое личико. Пухлые щечки, губки бантиком.
Малышка гордо несет серебряную подушечку со сверкающей диадемой. Генерал Скайлер берет в руки диадему и торжественно надевает ее мне на голову. Зал взрывается криками и аплодисментами. С верхних ярусов балконов льется чарующая музыка. Нежные скрипки перекликаются с волнующими звуками арфы. К ним присоединяется соло волшебной флейты и рокочущего фагота. Серебряные трубы вплетаются в веселую мелодию вальса.
Мой генерал протягивает мне руку, мы начинаем кружиться в легком танце. Маленькие снежинки порхают вокруг, их счастливый смех звучит в моей душе хрустальным перезвоном.
Это был самый счастливый день в моей жизни. Мой первый бал. Столько любви и нежности, как в этот день, я не получала за всю свою жизнь.
Уставшая и счастливая, не помню, как попала в спальню. Провалившись в блаженную теплоту перины, я уснула сладким и безмятежным сном.
Меня разбудили яркие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь летящий шелк штор. Я лежала на огромной белоснежной кровати, накрытой прозрачным балдахином. Струящиеся, мягкие складки полога медленно шевелятся, и оттуда выглядывает сонная моська Ежика. Увидав, что я открыла глаза, мелкая возмутительница спокойствия начинает громко вопить:
- Хозяйка проснулась. Хозяйка проснулась!
- Тише ты, - шикаю я. - Что ж ты шумная-то такая?
Ежик виновато шмыгает острым носом и подкупающе шепчет:
- Я соскучилась!
Из складок балдахина робко выглядывают остальные горе-фрейлины. Мне почему-то стало очень весело и хорошо. Я вытянула вперед руки и с улыбкой сказала:
- Идите ко мне безобразницы, я тоже по вас соскучилась!
Маленькая хрустальная стайка с визгом бросается ко мне. Потеряшка оккупирует мой нос и прилепляется к нему в безумном засосе. Ежик с Красоткой исполняют на моей груди зажигательный танец. Солнышко, прижавшись к руке, ласково гладит мои пальцы. Пухля, зарывшись в мои волосы, пытается плести косички. При этом все время бухтит на остальных разошедшихся чудиков. Мол, вместо того, чтобы исполнять свои прямые обязанности, те маются дурью. Когда веселая возня закончилась, я тихо спросила у своих подружек:
- Девочки, а Латти, она кто?
Снежинки удивленно на меня уставились. Заступилась за меня Потеряшка:
- Ну что вы так смотрите? У нее же гамнезия! Забыли?
- Амнезия! - поправила ее Пухля.
Солнышко оставила мою руку в покое, уселась на раскрытую ладонь и сказала:
- Она твоя няня.
- А кто моя мама?
- А маму ты тоже не помнишь? - расстроено спросила Красотка
- Нет, не помню, - грустно сказала я.
Ежик зависла у меня перед лицом и командным тоном заявила:
- Вставай! Пойдем твою память лечить!
- Это как? - удивилась я
- Там, в колонном зале, есть портреты всех скользящих. И мама твоя там тоже есть! - прояснила ситуацию Ежик.
Я быстро вскочила с кровати. На мне была надета тончайшая расшитая белой вышивкой нижняя сорочка. Не помню, чтобы я сама раздевалась. Увидев мою растерянность, Пухля стала успокаивать:
- Не волнуйся, тебя Латти переодевала, а мы помогали.
- А с чего мне волноваться?
Красотка зарделась и кокетливо произнесла:
- Ну, просто тебя сюда генерал Вилар принес. Может, ты подумала...?
Я покраснела, представив, что блондинистый красавец нес меня на руках в спальню. Потеряшка от слов Красотки покраснела вместе со мной.
Солнышко, махнув лапкой в сторону окна, прошелестела:
- Ты только посмотри, какое мы тебе платье приготовили!
Снежинки приподняли в воздух лиф лежащего на стуле наряда, и я задохнулась от восторга.
Нижнее платье было молочно-белым, с глубоким вырезом каре. Скользящий атлас точно повторял силуэт фигуры до талии. От бедра расходился широким колоколом, переходящим в длинный, расшитый нежными цветами шлейф. По верху второго яруса шла золотистая, кружевная паутинка, усыпанная сверкающими бусинками и камнями. С одной стороны паутинка прособиралась и мягкими волнообразными складками опускалась на левое бедро. Узкие до локтя рукава, дальше расходились срезанным по эллипсу конусом. Они были похожи на диковинные крылья. У меня никогда не было такой красивой одежды.
Облачившись в облако атласа и кружев, я с удовольствием позволила Пухле возиться дальше в моих волосах.
- Все. Готово! - с гордостью сообщила она, отлетая от меня на необходимое для критического осмотра расстояние.
- А в зеркало можно посмотреть? - спросила я в предвкушении чуда.
На столике, похожем на застывшее в стекле кружево, лежала моя диадема. Снежинки подняли ее в воздух и водрузили мне на голову.
Облетев меня по кругу, фрейлины радостно захлопали лапками.
- Теперь можешь смотреть, - с восхищением сказала Красотка.
Меня повернули к стене, возле которой стояло огромное зеркало.
Эта прекрасная незнакомка в отражении не могла быть мной! Белоснежные волосы, голубые глаза, губы, как лепестки роз. Легкий румянец на щеках. Да я красавица!!!
Прическа была фантастической, снизу под диадемой челка была уложена широким колоском, нижняя часть волос струилась по плечам плавными волнами, верхняя представляла собой кружевное безобразие. Волосы, как змейки, переплетались между собой, образуя замысловатую сетку.
- Пухля, да ты талант! - восхитилась я.
Мелкая важно задрала нос и приняла позу кота Матроскина, который еще и на машинке вышивать умеет.
Покрутившись еще немного перед зеркалом, я вместе со своими маленькими фрейлинами отправилась путешествовать по замку.
Колонная зала была узкой и длинной. Вдоль стен висели огромные полотна, на которых в полный рост были изображены портреты совершенно разных женщин.
- Это - королева Беатрис, первая скользящая, - ткнула лапкой Пухля в изображение степенной седовласой дамы с высокой прической.
- А это - королева Лирель. Она построила Крыло Голубки, - подлетела Ежик к златокудрой красавице.
Я вглядывалась в лица королев, которые теперь были уже историей, пытаясь найти с ними сходство.
Потеряшка потянула меня за рукав, и мы подошли к изображению невероятно красивой девушки. В отличие от всех остальных, эта была очень молодой. Хрупкая, изящная. Светлые локоны до пояса. Голубые глаза. Нежная улыбка озаряет безмятежно прекрасное лицо. Рядом громко всхлипнула Потеряшка.
- Ты что, маленькая? Кто обидел? - возмутилась было я, но тут обнаружила, что у всех моих фрейлин глаза на мокром месте.
Солнышко, прижавшись ко мне, указала лапкой на портрет и прошептала:
- Мама.
Я смотрела в такие красивые черты лица, и мне было бесконечно жаль, что я никогда не смогу обнять ее или услышать от нее хоть слово.
- Почему она умерла? – грустно спросила я.
Потеряшка, испуганно прижалась к Ежику
- Ее убили.
Это было так, как будто меня окатили ведром ледяной воды. Я растерянно смотрела на малюток и не могла понять, как в этом светлом и чистом мире могло произойти такое чудовищное преступление?
- Кто убил? – у меня даже голос задрожал от ужаса.
- Эркар. Ледяной король, – зло выдала Пухля.
- Зачем? – мне не хватало воздуха, ком стал в горле, к глазам подступили слезы.
- Это из-за пророчества, - шморгнула носом Ежик.
Вопросов было больше чем ответов. Я молча смотрела на своих фрейлин, а в душе чувство гармонии и покоя разлеталось на сотни мелких осколков, как расколовшаяся о пол ваза. В мой мир добра и света внезапно проползло что-то омерзительно-гадкое.
- Твоя мама была очень доброй и доверчивой. Она верила, что может его изменить. Что не пророчества, а мы сами творцы своих судеб, – всхлипывая, произнесла Солнышко. Грустно продолжила: - Ледяным королям нельзя любить скользящих. Пророчество говорит - в обмен на эту любовь ледяным придется заплатить слишком высокую цену: отдать власть, отдать свое сердце, пожертвовать жизнью… Эркар полюбил… Потом, испугавшись того, что может произойти, уничтожил Мэйлин. Она успела тебя спрятать, отправив в другой мир. Тебя и зеркало.
- А мой отец? Где был мой отец? Почему…
Поток моих слов остановила Пухля:
- Эркар и был твоим отцом!
За спиной послышались шаги, я обернулась на звук. Навстречу мне, улыбаясь своей сногсшибательной улыбкой, шел генерал Скайлер.
- Доброе утро, моя королева!
- Доброе, если оно, конечно, доброе, – огорченно поприветствовала главнокомандующего.
- Ты чем-то расстроена? – на лице генерала отразилось неподдельное сочувствие.
Я печально кивнула на портрет. Скай долго и пристально смотрел на изображение мамы. Потом очень тихо произнес:
- Она была удивительной. Искренней, доброй, великодушной. Ей не нужно было скрывать того, что происходило между ней и Эркаром. Трагедии можно было избежать. Это чудо, что она успела спрятать тебя и зеркало мира.
- Что значит, скрывала? - картинка того, что произошло, все еще не складывалась в моей голове.
- Тебе лучше поговорить с Латти, она знает больше, чем я. Мэйлин рассказала ей все в день смерти. Когда Латти прибежала ко мне с просьбой остановить твою маму, было уже поздно, она забрала тебя и отправилась к повелителю льдов.
Я ужасно разнервничалась, а на нервной почве у меня всегда появлялся зверский аппетит. Желудок жалобно заурчал, объявляя забастовку. И я спросила:
- А у вас тут едят?
Вопрос застал генерала врасплох. С совершенно серьезным видом он задал мне встречный:
- А что, там, откуда ты прибыла, принимать пищу не принято?
- Да нет, как бы наоборот, - просящим взглядом я посмотрела на окружавших меня снежинок. - Я есть хочу.
Пухля зачем-то влепила Ежику подзатыльник. Ежик возмущенно пискнула и стала оправдываться:
- А что я? Что сразу я?
- Память будем лечить, память будем лечить, - сердито перекривила Ежика Пухля. - Это ты вчера весь вечер мороженым на балу запихивалась, а у хозяйки целый день крошки во рту не было.
Желудок при упоминании о еде снова издал протестующий звук. Я виновато пожала плечами и сказала:
- На мороженное тоже согласна. Если ничего больше нет.
- Ну, почему же нет? - удивился Скай. – Латти все утро гоняла поваров, хотела тебе угодить. Пойдем, она, наверное, тебя уже ищет.
Ежик вспорхнула мне на плечо и заговорщически стала шептать:
- Пирожки, обязательно попробуй пирожки со снежникой. Вкуснее Латти их никто не печет. А еще суфле «хрустальная мечта». И сосульки, радужные сосульки, м-м-м… - и Ежик плотоядно облизалась.
Я удивленно посмотрела на снежинку.
- Да ты гурман!
- Она не гурман, - буркнула Пухля, – она обжора!
Красотка, Потеряшка и Солнышко весело захихикали. Ежик обиделась, распушила свои колючки и всю дорогу ворчала на моем плече, что кто-то просто ничего не понимает в кулинарии.
Когда наша скромная процессия вошла в столовую, Латти отдавала четкие указания суетившимся вокруг большого овального стола мальчишкам в белых передниках и колпаках. Увидев меня, няня раскинула руки и ласково сказала:
- Иди ко мне, моя крошка. Какая же ты красивая!
В теплых объятьях Латти было так спокойно и хорошо, что терзавшая мне душу история моих родителей вдруг отошла куда-то на второй план.
- Ты такая худенькая, того и гляди, за ветром носить начнет, - приговаривала Латти. – Смотри, сколько я тебе всего наготовила, будем тебя, деточка, откармливать.
Стол в буквальном смысле ломился от яств. На хрустальном блюде возвышалась пирамидка белых пушистых шариков, смахивающих на снежки. Рядом, из похожей на лилию вазочки, действительно торчали радужные сосульки. В маленьких пиалах было разложено что-то молочно-белое, похожее на желе. Из каких-то диковинных фруктов были выстроены замысловатые скульптуры. Часть блюд была накрыта большими серебряными крышками, и запах от всего этого шел совершенно фантастический.
Первая к столу ринулась Ежик. Она порхала над едой, смешно шевеля своим мелким снежным носом, при этом совершенно неприлично причмокивала и облизывалась. За грубое нарушение этикета мелкая хулиганка опять получила увесистый подзатыльник от Пухли.
Когда все расселись, Скай галантно предложил мне попробовать зеркального клопса. Передо мной на тарелке лежала… эм... В общем, рыбой ЭТО назвать было страшно. Сверкающая рыбообразная медуза, вот что ЭТО напоминало! И как бы так поприличнее отказаться?
Сидящий рядом генерал уплетал это гастрономическое безобразие за обе щеки. Ковырнула вилкой и, зажмурившись, проглотила кусок. На вкус ЭТО оказалось божественным. Дальше меня уговаривать было не нужно. Я совала в рот все, что видела на столе.
Шарики оказались пирожками с безумно вкуснющей начинкой. Белая штуковина из пиалок - легким, воздушным паштетом. Радужные сосульки действительно были м-м-м... Суфле вообще не поддавалось описанию. Одним словом, хрустальная мечта. Все было так вкусно, что я с набитым до отказа ртом радостно произнесла:
- Будете драться, уволю!
Потеряшка со страху громко икнула. Красотка мгновенно ретировалась на сторону белобрысого красавчика, мол, я не с вами, я тут вообще мимо проходила. И только Солнышко ласково и успокаивающе погладила мои волосы. Рядом шла Латти, неся в руках снежного кота. Протянула руку и почесала под шеей пушистое чудо. Кот благодарно лизнул ладонь. Вкус перчаток ему явно не понравился, и он стал фыркать и отплевываться. Я засмеялась.
Эхо от моего смеха серебряным перезвоном улетело ввысь. Оттуда сверху вдруг зазвучали фанфары. Громко, призывно, возвещая радостную весть. Воины, стоящие вдоль стен, торжественно поднимают вверх сверкающе мечи, салютуя мне, проходящей мимо. Небо разрывают сотни радужных фейерверков, осыпающихся вниз золотым дождем. Предо мной распахиваются двери - две половинки огромной снежинки - и Крыло Голубки принимает меня в свои хрустальные объятья.
Внутри замок был еще более волшебным, чем снаружи. Огромный сверкающий холл. Пол, выложенный бриллиантовой мозаикой, ускользающая вверх хрустальная лестница. Тонкие, завитые спиралью колонны. Ползущий по ним морозный орнамент. Летящие полукруги арок. Свисающие с потолка канделябры-снежинки.
Я чувствовала себя настоящей королевой. Я была королевой!
С рук Латти спрыгивает кот и, шустро пробежав по лестнице, останавливается на верхней ступеньке. Пушистый белый хвост изворачивается зигзагом, словно приглашает пойти следом. Вопросительно смотрю на Ская. Мой генерал ласково улыбнулся и, ободряюще сжав мою ладонь, прошептал:
- Не бойся Элли, я буду рядом.
Страх пропал. Просто взял и растаял, как льдинка на солнце. И мы пошли по сверкающей лестнице, по аркаде серебряных коридоров, остановились перед распахнутыми в огромный зал дверями. Латти легонько погладила меня по спине и сказала:
- Иди, детка, это место так долго ждало твоего возвращения.
Мои маленькие фрейлины, порхая, как мотыльки, пролетели вперед. Выстроившись полукругом, стали махать мне лапками, приглашая пройти за ними. Мы со Скаем торжественно двинулись вперед.
Там, в глубине зала, стоял трон. Гибкие прозрачные лозы, вырастая из пола, переплетались причудливым узором, образовывая что-то наподобие хрустального кресла. На спинке трона сияет всеми цветами радуги Скраэн.
Скай, подведя меня к трону, отошел в сторону. Я повернулась и увидела заполненный людьми зал. Счастливые, улыбающиеся лица. Слезы радости на глазах женщин. По белой ковровой дорожке навстречу мне шагает маленький ангел. Снежные локоны обрамляют милое личико. Пухлые щечки, губки бантиком.
Малышка гордо несет серебряную подушечку со сверкающей диадемой. Генерал Скайлер берет в руки диадему и торжественно надевает ее мне на голову. Зал взрывается криками и аплодисментами. С верхних ярусов балконов льется чарующая музыка. Нежные скрипки перекликаются с волнующими звуками арфы. К ним присоединяется соло волшебной флейты и рокочущего фагота. Серебряные трубы вплетаются в веселую мелодию вальса.
Мой генерал протягивает мне руку, мы начинаем кружиться в легком танце. Маленькие снежинки порхают вокруг, их счастливый смех звучит в моей душе хрустальным перезвоном.
Это был самый счастливый день в моей жизни. Мой первый бал. Столько любви и нежности, как в этот день, я не получала за всю свою жизнь.
Уставшая и счастливая, не помню, как попала в спальню. Провалившись в блаженную теплоту перины, я уснула сладким и безмятежным сном.
Меня разбудили яркие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь летящий шелк штор. Я лежала на огромной белоснежной кровати, накрытой прозрачным балдахином. Струящиеся, мягкие складки полога медленно шевелятся, и оттуда выглядывает сонная моська Ежика. Увидав, что я открыла глаза, мелкая возмутительница спокойствия начинает громко вопить:
- Хозяйка проснулась. Хозяйка проснулась!
- Тише ты, - шикаю я. - Что ж ты шумная-то такая?
Ежик виновато шмыгает острым носом и подкупающе шепчет:
- Я соскучилась!
Из складок балдахина робко выглядывают остальные горе-фрейлины. Мне почему-то стало очень весело и хорошо. Я вытянула вперед руки и с улыбкой сказала:
- Идите ко мне безобразницы, я тоже по вас соскучилась!
Маленькая хрустальная стайка с визгом бросается ко мне. Потеряшка оккупирует мой нос и прилепляется к нему в безумном засосе. Ежик с Красоткой исполняют на моей груди зажигательный танец. Солнышко, прижавшись к руке, ласково гладит мои пальцы. Пухля, зарывшись в мои волосы, пытается плести косички. При этом все время бухтит на остальных разошедшихся чудиков. Мол, вместо того, чтобы исполнять свои прямые обязанности, те маются дурью. Когда веселая возня закончилась, я тихо спросила у своих подружек:
- Девочки, а Латти, она кто?
Снежинки удивленно на меня уставились. Заступилась за меня Потеряшка:
- Ну что вы так смотрите? У нее же гамнезия! Забыли?
- Амнезия! - поправила ее Пухля.
Солнышко оставила мою руку в покое, уселась на раскрытую ладонь и сказала:
- Она твоя няня.
- А кто моя мама?
- А маму ты тоже не помнишь? - расстроено спросила Красотка
- Нет, не помню, - грустно сказала я.
Ежик зависла у меня перед лицом и командным тоном заявила:
- Вставай! Пойдем твою память лечить!
- Это как? - удивилась я
- Там, в колонном зале, есть портреты всех скользящих. И мама твоя там тоже есть! - прояснила ситуацию Ежик.
Я быстро вскочила с кровати. На мне была надета тончайшая расшитая белой вышивкой нижняя сорочка. Не помню, чтобы я сама раздевалась. Увидев мою растерянность, Пухля стала успокаивать:
- Не волнуйся, тебя Латти переодевала, а мы помогали.
- А с чего мне волноваться?
Красотка зарделась и кокетливо произнесла:
- Ну, просто тебя сюда генерал Вилар принес. Может, ты подумала...?
Я покраснела, представив, что блондинистый красавец нес меня на руках в спальню. Потеряшка от слов Красотки покраснела вместе со мной.
Солнышко, махнув лапкой в сторону окна, прошелестела:
- Ты только посмотри, какое мы тебе платье приготовили!
Снежинки приподняли в воздух лиф лежащего на стуле наряда, и я задохнулась от восторга.
Нижнее платье было молочно-белым, с глубоким вырезом каре. Скользящий атлас точно повторял силуэт фигуры до талии. От бедра расходился широким колоколом, переходящим в длинный, расшитый нежными цветами шлейф. По верху второго яруса шла золотистая, кружевная паутинка, усыпанная сверкающими бусинками и камнями. С одной стороны паутинка прособиралась и мягкими волнообразными складками опускалась на левое бедро. Узкие до локтя рукава, дальше расходились срезанным по эллипсу конусом. Они были похожи на диковинные крылья. У меня никогда не было такой красивой одежды.
Облачившись в облако атласа и кружев, я с удовольствием позволила Пухле возиться дальше в моих волосах.
- Все. Готово! - с гордостью сообщила она, отлетая от меня на необходимое для критического осмотра расстояние.
- А в зеркало можно посмотреть? - спросила я в предвкушении чуда.
На столике, похожем на застывшее в стекле кружево, лежала моя диадема. Снежинки подняли ее в воздух и водрузили мне на голову.
Облетев меня по кругу, фрейлины радостно захлопали лапками.
- Теперь можешь смотреть, - с восхищением сказала Красотка.
Меня повернули к стене, возле которой стояло огромное зеркало.
Эта прекрасная незнакомка в отражении не могла быть мной! Белоснежные волосы, голубые глаза, губы, как лепестки роз. Легкий румянец на щеках. Да я красавица!!!
Прическа была фантастической, снизу под диадемой челка была уложена широким колоском, нижняя часть волос струилась по плечам плавными волнами, верхняя представляла собой кружевное безобразие. Волосы, как змейки, переплетались между собой, образуя замысловатую сетку.
- Пухля, да ты талант! - восхитилась я.
Мелкая важно задрала нос и приняла позу кота Матроскина, который еще и на машинке вышивать умеет.
Покрутившись еще немного перед зеркалом, я вместе со своими маленькими фрейлинами отправилась путешествовать по замку.
Колонная зала была узкой и длинной. Вдоль стен висели огромные полотна, на которых в полный рост были изображены портреты совершенно разных женщин.
- Это - королева Беатрис, первая скользящая, - ткнула лапкой Пухля в изображение степенной седовласой дамы с высокой прической.
- А это - королева Лирель. Она построила Крыло Голубки, - подлетела Ежик к златокудрой красавице.
Я вглядывалась в лица королев, которые теперь были уже историей, пытаясь найти с ними сходство.
Потеряшка потянула меня за рукав, и мы подошли к изображению невероятно красивой девушки. В отличие от всех остальных, эта была очень молодой. Хрупкая, изящная. Светлые локоны до пояса. Голубые глаза. Нежная улыбка озаряет безмятежно прекрасное лицо. Рядом громко всхлипнула Потеряшка.
- Ты что, маленькая? Кто обидел? - возмутилась было я, но тут обнаружила, что у всех моих фрейлин глаза на мокром месте.
Солнышко, прижавшись ко мне, указала лапкой на портрет и прошептала:
- Мама.
Я смотрела в такие красивые черты лица, и мне было бесконечно жаль, что я никогда не смогу обнять ее или услышать от нее хоть слово.
- Почему она умерла? – грустно спросила я.
Потеряшка, испуганно прижалась к Ежику
- Ее убили.
Это было так, как будто меня окатили ведром ледяной воды. Я растерянно смотрела на малюток и не могла понять, как в этом светлом и чистом мире могло произойти такое чудовищное преступление?
- Кто убил? – у меня даже голос задрожал от ужаса.
- Эркар. Ледяной король, – зло выдала Пухля.
- Зачем? – мне не хватало воздуха, ком стал в горле, к глазам подступили слезы.
- Это из-за пророчества, - шморгнула носом Ежик.
Вопросов было больше чем ответов. Я молча смотрела на своих фрейлин, а в душе чувство гармонии и покоя разлеталось на сотни мелких осколков, как расколовшаяся о пол ваза. В мой мир добра и света внезапно проползло что-то омерзительно-гадкое.
- Твоя мама была очень доброй и доверчивой. Она верила, что может его изменить. Что не пророчества, а мы сами творцы своих судеб, – всхлипывая, произнесла Солнышко. Грустно продолжила: - Ледяным королям нельзя любить скользящих. Пророчество говорит - в обмен на эту любовь ледяным придется заплатить слишком высокую цену: отдать власть, отдать свое сердце, пожертвовать жизнью… Эркар полюбил… Потом, испугавшись того, что может произойти, уничтожил Мэйлин. Она успела тебя спрятать, отправив в другой мир. Тебя и зеркало.
- А мой отец? Где был мой отец? Почему…
Поток моих слов остановила Пухля:
- Эркар и был твоим отцом!
За спиной послышались шаги, я обернулась на звук. Навстречу мне, улыбаясь своей сногсшибательной улыбкой, шел генерал Скайлер.
- Доброе утро, моя королева!
- Доброе, если оно, конечно, доброе, – огорченно поприветствовала главнокомандующего.
- Ты чем-то расстроена? – на лице генерала отразилось неподдельное сочувствие.
Я печально кивнула на портрет. Скай долго и пристально смотрел на изображение мамы. Потом очень тихо произнес:
- Она была удивительной. Искренней, доброй, великодушной. Ей не нужно было скрывать того, что происходило между ней и Эркаром. Трагедии можно было избежать. Это чудо, что она успела спрятать тебя и зеркало мира.
- Что значит, скрывала? - картинка того, что произошло, все еще не складывалась в моей голове.
- Тебе лучше поговорить с Латти, она знает больше, чем я. Мэйлин рассказала ей все в день смерти. Когда Латти прибежала ко мне с просьбой остановить твою маму, было уже поздно, она забрала тебя и отправилась к повелителю льдов.
Я ужасно разнервничалась, а на нервной почве у меня всегда появлялся зверский аппетит. Желудок жалобно заурчал, объявляя забастовку. И я спросила:
- А у вас тут едят?
Вопрос застал генерала врасплох. С совершенно серьезным видом он задал мне встречный:
- А что, там, откуда ты прибыла, принимать пищу не принято?
- Да нет, как бы наоборот, - просящим взглядом я посмотрела на окружавших меня снежинок. - Я есть хочу.
Пухля зачем-то влепила Ежику подзатыльник. Ежик возмущенно пискнула и стала оправдываться:
- А что я? Что сразу я?
- Память будем лечить, память будем лечить, - сердито перекривила Ежика Пухля. - Это ты вчера весь вечер мороженым на балу запихивалась, а у хозяйки целый день крошки во рту не было.
Желудок при упоминании о еде снова издал протестующий звук. Я виновато пожала плечами и сказала:
- На мороженное тоже согласна. Если ничего больше нет.
- Ну, почему же нет? - удивился Скай. – Латти все утро гоняла поваров, хотела тебе угодить. Пойдем, она, наверное, тебя уже ищет.
Ежик вспорхнула мне на плечо и заговорщически стала шептать:
- Пирожки, обязательно попробуй пирожки со снежникой. Вкуснее Латти их никто не печет. А еще суфле «хрустальная мечта». И сосульки, радужные сосульки, м-м-м… - и Ежик плотоядно облизалась.
Я удивленно посмотрела на снежинку.
- Да ты гурман!
- Она не гурман, - буркнула Пухля, – она обжора!
Красотка, Потеряшка и Солнышко весело захихикали. Ежик обиделась, распушила свои колючки и всю дорогу ворчала на моем плече, что кто-то просто ничего не понимает в кулинарии.
Когда наша скромная процессия вошла в столовую, Латти отдавала четкие указания суетившимся вокруг большого овального стола мальчишкам в белых передниках и колпаках. Увидев меня, няня раскинула руки и ласково сказала:
- Иди ко мне, моя крошка. Какая же ты красивая!
В теплых объятьях Латти было так спокойно и хорошо, что терзавшая мне душу история моих родителей вдруг отошла куда-то на второй план.
- Ты такая худенькая, того и гляди, за ветром носить начнет, - приговаривала Латти. – Смотри, сколько я тебе всего наготовила, будем тебя, деточка, откармливать.
Стол в буквальном смысле ломился от яств. На хрустальном блюде возвышалась пирамидка белых пушистых шариков, смахивающих на снежки. Рядом, из похожей на лилию вазочки, действительно торчали радужные сосульки. В маленьких пиалах было разложено что-то молочно-белое, похожее на желе. Из каких-то диковинных фруктов были выстроены замысловатые скульптуры. Часть блюд была накрыта большими серебряными крышками, и запах от всего этого шел совершенно фантастический.
Первая к столу ринулась Ежик. Она порхала над едой, смешно шевеля своим мелким снежным носом, при этом совершенно неприлично причмокивала и облизывалась. За грубое нарушение этикета мелкая хулиганка опять получила увесистый подзатыльник от Пухли.
Когда все расселись, Скай галантно предложил мне попробовать зеркального клопса. Передо мной на тарелке лежала… эм... В общем, рыбой ЭТО назвать было страшно. Сверкающая рыбообразная медуза, вот что ЭТО напоминало! И как бы так поприличнее отказаться?
Сидящий рядом генерал уплетал это гастрономическое безобразие за обе щеки. Ковырнула вилкой и, зажмурившись, проглотила кусок. На вкус ЭТО оказалось божественным. Дальше меня уговаривать было не нужно. Я совала в рот все, что видела на столе.
Шарики оказались пирожками с безумно вкуснющей начинкой. Белая штуковина из пиалок - легким, воздушным паштетом. Радужные сосульки действительно были м-м-м... Суфле вообще не поддавалось описанию. Одним словом, хрустальная мечта. Все было так вкусно, что я с набитым до отказа ртом радостно произнесла:
