-И это тоже.
-Такие сигареты? - Дмитрий положил на стол перед парнем синюю пачку в пакетике с застёжкой.
-Да, - подтвердил Стас.
-Продолжай.
-Три дня назад у моего брата была днюха. И... я... немного выпил...
-Давай без пауз и прикрас. Тут не детский сад и не школа, - перебил Дмитрий. - Меня интересует смерть Алешникова.
-Я перебрал, - вновь опустил глаза в пол Стас. - На следующий день остался дома, в школу не пошёл и к Русику тоже. Позвонил ему. Он был на работе.
-Дословно как звучал разговор? - спросил Дмитрий.
-ЦЕНЗУРА, только примерно, - растерялся парень. - Голова тогда не варила, - он старался вспомнить точнее. - Ну... Я сказал, что не приду, что мне... ЦЕНЗУРА, - следователь внимательно слушал. - Что мне кто-то в нос дал и отец добавил по башке, когда я домой приехал. Сказал, что в школу не ходил и охота курить. Русик говорит: «В ЦЕНЗУРА такие гулянки». А я: «Нет, там было супер. Посмотри, я скинул тебе видео», - парень замялся.
-Глядели мы это видео. Чё ты, как дитё? - напомнил Дмитрий о серьёзности дела.
-Ну и всё. Мать позвала меня есть, - закончил рассказ Стас.
-Тебе не показалось, что друг чем-то расстроен?
-Нет, - рылся в памяти парень. - Он был … уставший. Но на подъёме.
-С чем связано?
-Восьмого он гулял в компании. Я их не знаю. Там девочка. Он на неё давно запал. Но она по его рассказам вся такая из себя. На хромой кобыле не подъедешь. Она его в этот раз пригласила на вечеринку к себе. Русик очень переживал, поздравил, подарил ей золотой браслет.
-Где взял?
-Купил. Он же работа...л, - с трудом получилось сказать о друге в прошедшем времени. - Ну и они переспали. Русик был на седьмом небе от счастья. Договорились на субботу в кино.
-Имя.
-Лера. Я не видел её ни разу, - напомнил Стас.
-Кто-нибудь обижал Руслана? В училище, например. Он был кому-то должен деньги?
-Нет. Он всегда старался решать всё мирно. И деньги он сам зарабатывал.
-Может, кто-то пытался его доить? Капал на нервы, угрожал?
-Нет. Я бы знал.
-Он жаловался на мать? На дядьку? Честно.
-Нет. Он всегда старался быть примерным, скорее боялся их расстроить, чем высказывал недовольство.
-Он употреблял запрещённые вещества? - Ты говоришь, у него были свободные деньги.
-Нет, нет, - категорически не согласился Стас. - Он курил-то одну сигарету в день, - в глазах парня загорелась искренняя мольба не говорить плохо о погибшем друге.
-Было ли что-то, напрягающее его, отравляющее жизнь?
-В последнее время он наоборот радовался жизни и строил планы. Все мысли о Лере.
-Спасибо, Стас, - Дмитрий через стол протянул парню руку. Тот растерялся от неожиданности, но пожал. - Идёт следствие, не стоит распространяться о подробностях нашей беседы. Можешь быть свободен.
Парень поднялся со стула, беря рюкзак.
-А похороны... Уже похоронили Русика? - обратился он к дядьке друга.
-Завтра. С десяти. Если хочешь, приезжай. Но гроб будет закрытым, -ответил Евгений.
-Я приеду, - опустил голову Стас и, закинув на плечо лямку рюкзака, медленно вышел из кабинета.
-Лера, - одновременно произнесли Дмитрий и Евгений, как только закрылась дверь. Следователь достал из стола телефон погибшего парня, отыскал нужный номер и нажал вызов.
-Разве я не говорила тебе звонить утром в субботу? - раздался на том конце стервозный женский голос.
-Это следователь Жёгов. Я веду дело о гибели Руслана Алешникова. Убедительная просьба приехать сегодня ко мне на участок. В смс сейчас вышлю адрес и кого спросить.
-А я при чём? - после паузы раздалось в трубке. - Нет, я не приеду.
-Всегда лучше, если ты приедешь, чем если я приеду к тебе, - закончил разговор Дмитрий, и,бросив взгляд на часы на обшарпанной стене, показывающие 14.18, добавил: - С трех до полчетвёртого.
Без пяти три в дверь постучали.
-Дмитрий Борисович, к вам, - пропустил дежурный в кабинет девушку. Следователь кивнул.
Девчонка, сжимая двумя руками маленькую сумочку, замялась у двери. Евгений, по-прежнему сидящий в кресле, замер, рассматривая гостью. «В эту девушку был влюблён Русик», - прозвучало в голове. Её внешний вид не клеился с поведением. Шапка в стразах, объёмная намотка шарфа, золотая коса ниже пояса, модная бесформенная красная куртка, дорогие сапоги по колено и высоченная шпилька. Длиннющие кукольные ресницы, миловидное, почти детское лицо и ни грамма косметики. Почему ей так неловко?
-Имя, - спросил Дмитрий, внимательно вглядываясь в черты лица вошедшей.
-Сизинцева Валерия Андреевна, - в голосе чувствовалась опаска.
-Возраст.
-Двадцать два, - девушка потупилась в пол, сильнее сжав сумочку. На свой возраст она не выглядела, максимум восемнадцать.
-Сними куртку.
Евгений не понял причину этого требования друга. Гостья подчинилась. Под дутым балахоном пряталась точеная аккуратная фигурка в чёрной облегающей одежде, подчёркивающей прелести её обладательницы. Хвост косы ударил блестящей заколкой по выпуклой попе.
-Шапку сними и повернись.
Евгений хотел было спросить друга, зачем, но промолчал. Девушка обнажила аккуратную золотистую головку, упругая коса начиналась с хвоста на затылке. Сделав полушаг, блондинка на шпильках грациозно повернулась и напряжённо замерла, сжав губы в бантик и хлопнув длинными ресницами.
-Почему не накрашенная, сучка? Или сегодня выходной? – повысил вдруг голос Дмитрий. Ершов замер в шоке, не понимая, что происходит. – Пошла вон! – проорал Жёгов. Девушка в секунду юркнула в дверь, ошалелые каблуки затихли уже спустя несколько мгновений.
-Что, чёрт возьми, творится? – обернулся к другу ошарашенный Ершов, дверь захлопнулась.
-Жека, ты чего, совсем сноровку потерял? – Жёгов быстро зажёг сигарету и с досадой нервно затянулся. – Это ж ЦЕНЗУРА с видео в бане!
Когда слова друга дошли до понимания, Евгений согнулся в кресле, обхватив голову руками, и заплакал, больше не в силах сдерживать слёз.
Ближе к четырём Жегов закрыл кабинет. Ершов с заплетающимися ногами аккуратно спустился по лестнице вслед за пошатывающимся другом. Дежурный обошёлся без шуток, мгновенно срисовав настроение с лица начальника. Вместе с бывшим коллегой они были практически в стельку. Загрузившись в служебный «бобик», бросив у забора чёрный внедорожник, Ершов и Жегов отправились по домам под чутким руководством спокойного дежурного водителя.
-Да, отец Серафим, - звонок наставника насторожил без того растревоженную Рину. После страшной новости о повешенном парне она не находила себе места, почему-то чувствуя свою вину за случившееся
-Здравствуй, Анна, - священник всегда был вежлив. - Не хотел тревожить тебя, но придётся. Помощник мой, Михаил, похоже, нерадиво отнёсся к моей просьбе поехать в архив. Что было у них в семинарии — он изучил. А дальше… Может, и вправду некогда ему…
-Я съезжу, - не дожидаясь просьбы, согласилась Рина. За окном второго этажа в бушующей стихии дождя, бьющей по стеклянной стене, по двору перемещались грузовики, поочерёдно пристраиваясь к зонам загрузки. - Михаил нашёл хоть что-то полезное?
-Нашёл запись о династии Измайловых, где упоминается, что в ней из поколения в поколение принимали сан священника уже не первый век.
-То есть отец Севастьян был потомственным священнослужителем.
-Именно. Я думаю, это неспроста, Анна. Съезди в архив, если до чего-то не будут допускать, звони мне.
Когда на следующее утро после встречи с Владом я уезжала на работу, муж ещё спал. Заглянув в приоткрытую дверь спальни, было невозможно игнорировать запах перегара. Не знаю, пил ли он что-то кроме пива. Впрочем, по барабану. Надо ещё забрать колёса и оплатить ремонт и монтаж. Вспомнился Леснов. Но почему-то не вчерашний вечер, а встреча 8 марта, горячий магнетизм и поцелуй в машине. Вчера Влад был гораздо скромнее. О чём-то грустил. Мысли о нём начали занимать меня. Нет, я не страдала наивностью в отношении крепости брака Влада — с этим у него всё было в полном порядке, жена и дети всегда в приоритете — и не строила далеко идущих планов. Любовная связь на стороне претила моему самолюбию и противоречила воспитанию. Но как приятно оказалось вспоминать горячий взгляд, нежное касание крепкой руки, ответ, поймавший тебя на полуфразе. От этих мыслей кровь начинала нагреваться, даря ощущение наслаждения, и я чувствовала себя живой.
По возвращении с работы я обнаружила на кухне вазу с тремя бордовыми розами. Длинные, свежие, с красивыми листьями, они были обернуты в белую сетку и стояли в хрустале на краю кухонного стола. «Это мне?» - удивление лишило способности думать и заставило как-будто насторожиться, не до конца веря глазам. В эту секунду из комнаты вышел муж и замер, будто бы следя за мной. Небритый, но вполне свежий и бодрый.
-Что здесь делают эти цветы? - негромко и удивленно поинтересовалась я, забыв про все прежние сюсюканья. За целый день мы ни разу не созвонились, но обиды или злости во мне не было. Удался вчерашний ужин.
-Тебе. Давно не дарил цветы своей жене, - подошёл он ближе и обнял сзади. «Извиняется? - подумалось мне. - Неужели? Протрезвел и что-то понял?» - эта мысль обрадовала меня. Влад нежно поцеловал моё ушко. «Кажется, почувствовал, что есть соперник», - развивались далее мои размышления. Тем временем губа мужа коснулись моей шеи сзади. Самое чувствительное местечко. Я сладко выдохнула. - День за днём я в рейсах. А тут такое сокровище без моего внимания, - «Какой же он родной», - опустились мои ресницы, и я начала таять в объятьях, чувствуя себя нужной и любимой. - Да и давно пора подумать, - почти прошептал муж мне на ушко, - про маленькую Вилочку или маленького Владленчика, - и нежно провел ладонью по моему животу под свитером. В моем сердце, словно волшебный цветок, раскрыла лепестки радость. В эту же секунду я почувствовала и поняла, что счастье вернулось в мой дом и мой муж — самый лучший мужчина на Земле. Нежные губы вновь коснулись моей шеи. В следующее мгновенье Влад ловко снял с меня свитер.
...Счастье переполняло меня. В книге моей семьи началась новая глава, похожая на юность и первый год после свадьбы. Сердце билось бодро и радостно. За окном уже стемнело. Негромко работал телевизор. Я лежала рядом с любимым, прижавшись щекой к его плечу. И ничего более не было нужно для счастья. Мои опущенные ресницы шторами занавешивали чудесный мир, цветущий в мыслях.
-Влад, ты утром на Москву или на Белгород? - спросила я, не открывая глаз. Разговоры по телевизору шли фоном. Муж что-то смотрел.
-На Москву, - ответил он. Я улыбнулась, сформулировав в голове следующий вопрос.
-Что побудило тебя купить бордовые розы? - ответ был всем известен, красный — цвет любви и страсти, бушующих чувств, и я хотела его услышать и намекнуть на продолжение сегодняшнего эротического вечера.
-Ну красные твои любимые, вроде так. Пойду покурю, - сел Влад, оставляя постель. Мои глаза распахнулись, глядя в никуда. Я любила белые с зелёной окантовкой. Муж ушёл, я осталась на постели. Одна.
Сотню раз, когда мы встречались, и поначалу после свадьбы муж дарил мне любимые цветы — бело-салатовые розы. Поначалу я даже вязала на вазу чудесные ленточки, которыми перевязывают букеты. Потом за ними не стало видно вазы, и со временем в этой высокой хрустальной колбе отпала необходимость, а витые ленты насобирали кучу пыли и были срезаны и отправлены в мусорку. Видимо, как и наше внимание друг к другу.
В получении какой-либо информации в главном архиве Московского Патриархата Рине отказали сразу. Девушка набрала отцу Серафиму. Прошло полчаса. Расположившись за одним из первых столиков читального зала, самых близких к стойке библиотеки, она ненавязчиво рассматривала обстановку и троих мужчин, в тишине ведущих записи с книг. Это напомнило ей студенческие времена, кроме того, что тогда читальный зал всегда был полон. Да и сидящие здесь сейчас мало походили на студентов — всем за тридцать, бородатые, один даже уже начал седеть.
В зал вошел сухощавый мужчина в неброском строгом костюме, его проницательные глаза встретились с Риниными. «Тоже священник», - поняла она по выражению лица и бороде.
-Добрый день, - подойдя поздоровался он полушёпотом. - Какие сведения вам нужны?
Отец Серафим достучался, куда надо, поняла Рина.
-Здравствуйте, - так же шёпотом ответила девушка и встала. - Не могу сказать точно. Любая информация может оказаться важной… Что-то о династии воронежских священников Измайловых, особенно с 1850 по 1930 годы. Прочие сведения тоже могут быть полезны. И о здании в Воронеже, построенном примерно в 1850 году, известном как бордель мадам Плотниковой.
Мужчина озадаченно задумался, приподнялись тонкие прямые брови.
-С какими происшествиями может быть связано это здание?
Рина поначалу не нашлась, что ответить.
-С какой-нибудь чертовщиной.
-Ну что ж вы так неосторожно выражаетесь? Присядьте. Я пойду поищу, - и он ушел за стойку библиотеки, через секунду скрывшись за одним из стеллажей с книгами.
Прошло ещё более получаса, прежде чем безымянный мужчина вернулся. Библиотекарь лишь краем глаза глянул, что тот вынес в зал книгу и старинную газету.
-Думаю, это по вашей теме, - положил он перед Риной на стол жёлтые листы, испещренные буквами, и толстый фолиант в гладкой бордовой обложке. В глаза девушке бросилась знаменитая буква ъ.
Рина не любила длительные и занудные дела. Потому начала с газеты. Прежде чем отсесть за соседний столик, мужчина указал ей на статью на последней странице.
«В связи с военной необходимостью на левом берегу Воронежа в здании бывшего дома терпимости открыт дополнительный госпиталь для народных ополченцев, - начала чтение девушка. - Привлечены два хирурга и восемь медицинских сестёр, в том числе из добровольцев женского населения. На втором этаже здания, прежде служившего для удовлетворения низменных потребностей народных угнетателей, организована палата на сорок коек и круглосуточное дежурство медицинского персонала. На первом этаже - пункт перевязки и столовая для погорельцев, а также ночлежка для сирот до семи лет».
«Вроде бы ничем из ряда вон выходящим не отличающаяся статья. Обычная ситуация гражданской войны. Ноябрь 1919 года, - подумалось Рине, и она взялась за книгу.
Тяжёлый фолиант оказался сборником чудесных и, наоборот, ужасных событий, произошедших в Воронежской губернии с 1910 по 1920 год. В самом начале книги располагалась карта, из которой Рина узнала, что в то время в состав губернии входил также Задонск.
Очень удобная навигация по годам и городам. И вот Воронеж. Тот самый 1919-ый, о котором только что прочитано в газете.
«В ноябре в здании дома терпимости Плотниковой открыт лазарет для советских солдат, приют для сирот и столовая. 12 ноября в ночь один из раненых задушил пятерых спящих и сестру милосердия. Под утро он рассказал, что видел вместо их лиц звериные морды. Признан потерявшим рассудок, отправлен в психиатрическую лечебницу.
Спустя две ночи другой раненый задушил ещё несколько спящих, был замечен ночной сестрой, та подняла тревогу. Но вместо усмирения зачинщика завязалась массовая драка. В результате погибли два хирурга, ассистент и тридцать четыре пациента, - глаза Рины округлились от ужаса. Особенно богатым воображением она не отличалась, но читаемое заставило её съёжиться, тем более в свете знакомства со злополучным зданием. - Спаслись лишь сбежавшая на улицу сестра милосердия с детьми-сиротами и двое раненых, выпрыгнувших со второго этажа лазарета.
-Такие сигареты? - Дмитрий положил на стол перед парнем синюю пачку в пакетике с застёжкой.
-Да, - подтвердил Стас.
-Продолжай.
-Три дня назад у моего брата была днюха. И... я... немного выпил...
-Давай без пауз и прикрас. Тут не детский сад и не школа, - перебил Дмитрий. - Меня интересует смерть Алешникова.
-Я перебрал, - вновь опустил глаза в пол Стас. - На следующий день остался дома, в школу не пошёл и к Русику тоже. Позвонил ему. Он был на работе.
-Дословно как звучал разговор? - спросил Дмитрий.
-ЦЕНЗУРА, только примерно, - растерялся парень. - Голова тогда не варила, - он старался вспомнить точнее. - Ну... Я сказал, что не приду, что мне... ЦЕНЗУРА, - следователь внимательно слушал. - Что мне кто-то в нос дал и отец добавил по башке, когда я домой приехал. Сказал, что в школу не ходил и охота курить. Русик говорит: «В ЦЕНЗУРА такие гулянки». А я: «Нет, там было супер. Посмотри, я скинул тебе видео», - парень замялся.
-Глядели мы это видео. Чё ты, как дитё? - напомнил Дмитрий о серьёзности дела.
-Ну и всё. Мать позвала меня есть, - закончил рассказ Стас.
-Тебе не показалось, что друг чем-то расстроен?
-Нет, - рылся в памяти парень. - Он был … уставший. Но на подъёме.
-С чем связано?
-Восьмого он гулял в компании. Я их не знаю. Там девочка. Он на неё давно запал. Но она по его рассказам вся такая из себя. На хромой кобыле не подъедешь. Она его в этот раз пригласила на вечеринку к себе. Русик очень переживал, поздравил, подарил ей золотой браслет.
-Где взял?
-Купил. Он же работа...л, - с трудом получилось сказать о друге в прошедшем времени. - Ну и они переспали. Русик был на седьмом небе от счастья. Договорились на субботу в кино.
-Имя.
-Лера. Я не видел её ни разу, - напомнил Стас.
-Кто-нибудь обижал Руслана? В училище, например. Он был кому-то должен деньги?
-Нет. Он всегда старался решать всё мирно. И деньги он сам зарабатывал.
-Может, кто-то пытался его доить? Капал на нервы, угрожал?
-Нет. Я бы знал.
-Он жаловался на мать? На дядьку? Честно.
-Нет. Он всегда старался быть примерным, скорее боялся их расстроить, чем высказывал недовольство.
-Он употреблял запрещённые вещества? - Ты говоришь, у него были свободные деньги.
-Нет, нет, - категорически не согласился Стас. - Он курил-то одну сигарету в день, - в глазах парня загорелась искренняя мольба не говорить плохо о погибшем друге.
-Было ли что-то, напрягающее его, отравляющее жизнь?
-В последнее время он наоборот радовался жизни и строил планы. Все мысли о Лере.
-Спасибо, Стас, - Дмитрий через стол протянул парню руку. Тот растерялся от неожиданности, но пожал. - Идёт следствие, не стоит распространяться о подробностях нашей беседы. Можешь быть свободен.
Парень поднялся со стула, беря рюкзак.
-А похороны... Уже похоронили Русика? - обратился он к дядьке друга.
-Завтра. С десяти. Если хочешь, приезжай. Но гроб будет закрытым, -ответил Евгений.
-Я приеду, - опустил голову Стас и, закинув на плечо лямку рюкзака, медленно вышел из кабинета.
-Лера, - одновременно произнесли Дмитрий и Евгений, как только закрылась дверь. Следователь достал из стола телефон погибшего парня, отыскал нужный номер и нажал вызов.
-Разве я не говорила тебе звонить утром в субботу? - раздался на том конце стервозный женский голос.
-Это следователь Жёгов. Я веду дело о гибели Руслана Алешникова. Убедительная просьба приехать сегодня ко мне на участок. В смс сейчас вышлю адрес и кого спросить.
-А я при чём? - после паузы раздалось в трубке. - Нет, я не приеду.
-Всегда лучше, если ты приедешь, чем если я приеду к тебе, - закончил разговор Дмитрий, и,бросив взгляд на часы на обшарпанной стене, показывающие 14.18, добавил: - С трех до полчетвёртого.
Без пяти три в дверь постучали.
-Дмитрий Борисович, к вам, - пропустил дежурный в кабинет девушку. Следователь кивнул.
Девчонка, сжимая двумя руками маленькую сумочку, замялась у двери. Евгений, по-прежнему сидящий в кресле, замер, рассматривая гостью. «В эту девушку был влюблён Русик», - прозвучало в голове. Её внешний вид не клеился с поведением. Шапка в стразах, объёмная намотка шарфа, золотая коса ниже пояса, модная бесформенная красная куртка, дорогие сапоги по колено и высоченная шпилька. Длиннющие кукольные ресницы, миловидное, почти детское лицо и ни грамма косметики. Почему ей так неловко?
-Имя, - спросил Дмитрий, внимательно вглядываясь в черты лица вошедшей.
-Сизинцева Валерия Андреевна, - в голосе чувствовалась опаска.
-Возраст.
-Двадцать два, - девушка потупилась в пол, сильнее сжав сумочку. На свой возраст она не выглядела, максимум восемнадцать.
-Сними куртку.
Евгений не понял причину этого требования друга. Гостья подчинилась. Под дутым балахоном пряталась точеная аккуратная фигурка в чёрной облегающей одежде, подчёркивающей прелести её обладательницы. Хвост косы ударил блестящей заколкой по выпуклой попе.
-Шапку сними и повернись.
Евгений хотел было спросить друга, зачем, но промолчал. Девушка обнажила аккуратную золотистую головку, упругая коса начиналась с хвоста на затылке. Сделав полушаг, блондинка на шпильках грациозно повернулась и напряжённо замерла, сжав губы в бантик и хлопнув длинными ресницами.
-Почему не накрашенная, сучка? Или сегодня выходной? – повысил вдруг голос Дмитрий. Ершов замер в шоке, не понимая, что происходит. – Пошла вон! – проорал Жёгов. Девушка в секунду юркнула в дверь, ошалелые каблуки затихли уже спустя несколько мгновений.
-Что, чёрт возьми, творится? – обернулся к другу ошарашенный Ершов, дверь захлопнулась.
-Жека, ты чего, совсем сноровку потерял? – Жёгов быстро зажёг сигарету и с досадой нервно затянулся. – Это ж ЦЕНЗУРА с видео в бане!
Когда слова друга дошли до понимания, Евгений согнулся в кресле, обхватив голову руками, и заплакал, больше не в силах сдерживать слёз.
Ближе к четырём Жегов закрыл кабинет. Ершов с заплетающимися ногами аккуратно спустился по лестнице вслед за пошатывающимся другом. Дежурный обошёлся без шуток, мгновенно срисовав настроение с лица начальника. Вместе с бывшим коллегой они были практически в стельку. Загрузившись в служебный «бобик», бросив у забора чёрный внедорожник, Ершов и Жегов отправились по домам под чутким руководством спокойного дежурного водителя.
ПРОДА от 28.02
-Да, отец Серафим, - звонок наставника насторожил без того растревоженную Рину. После страшной новости о повешенном парне она не находила себе места, почему-то чувствуя свою вину за случившееся
-Здравствуй, Анна, - священник всегда был вежлив. - Не хотел тревожить тебя, но придётся. Помощник мой, Михаил, похоже, нерадиво отнёсся к моей просьбе поехать в архив. Что было у них в семинарии — он изучил. А дальше… Может, и вправду некогда ему…
-Я съезжу, - не дожидаясь просьбы, согласилась Рина. За окном второго этажа в бушующей стихии дождя, бьющей по стеклянной стене, по двору перемещались грузовики, поочерёдно пристраиваясь к зонам загрузки. - Михаил нашёл хоть что-то полезное?
-Нашёл запись о династии Измайловых, где упоминается, что в ней из поколения в поколение принимали сан священника уже не первый век.
-То есть отец Севастьян был потомственным священнослужителем.
-Именно. Я думаю, это неспроста, Анна. Съезди в архив, если до чего-то не будут допускать, звони мне.
Когда на следующее утро после встречи с Владом я уезжала на работу, муж ещё спал. Заглянув в приоткрытую дверь спальни, было невозможно игнорировать запах перегара. Не знаю, пил ли он что-то кроме пива. Впрочем, по барабану. Надо ещё забрать колёса и оплатить ремонт и монтаж. Вспомнился Леснов. Но почему-то не вчерашний вечер, а встреча 8 марта, горячий магнетизм и поцелуй в машине. Вчера Влад был гораздо скромнее. О чём-то грустил. Мысли о нём начали занимать меня. Нет, я не страдала наивностью в отношении крепости брака Влада — с этим у него всё было в полном порядке, жена и дети всегда в приоритете — и не строила далеко идущих планов. Любовная связь на стороне претила моему самолюбию и противоречила воспитанию. Но как приятно оказалось вспоминать горячий взгляд, нежное касание крепкой руки, ответ, поймавший тебя на полуфразе. От этих мыслей кровь начинала нагреваться, даря ощущение наслаждения, и я чувствовала себя живой.
По возвращении с работы я обнаружила на кухне вазу с тремя бордовыми розами. Длинные, свежие, с красивыми листьями, они были обернуты в белую сетку и стояли в хрустале на краю кухонного стола. «Это мне?» - удивление лишило способности думать и заставило как-будто насторожиться, не до конца веря глазам. В эту секунду из комнаты вышел муж и замер, будто бы следя за мной. Небритый, но вполне свежий и бодрый.
-Что здесь делают эти цветы? - негромко и удивленно поинтересовалась я, забыв про все прежние сюсюканья. За целый день мы ни разу не созвонились, но обиды или злости во мне не было. Удался вчерашний ужин.
-Тебе. Давно не дарил цветы своей жене, - подошёл он ближе и обнял сзади. «Извиняется? - подумалось мне. - Неужели? Протрезвел и что-то понял?» - эта мысль обрадовала меня. Влад нежно поцеловал моё ушко. «Кажется, почувствовал, что есть соперник», - развивались далее мои размышления. Тем временем губа мужа коснулись моей шеи сзади. Самое чувствительное местечко. Я сладко выдохнула. - День за днём я в рейсах. А тут такое сокровище без моего внимания, - «Какой же он родной», - опустились мои ресницы, и я начала таять в объятьях, чувствуя себя нужной и любимой. - Да и давно пора подумать, - почти прошептал муж мне на ушко, - про маленькую Вилочку или маленького Владленчика, - и нежно провел ладонью по моему животу под свитером. В моем сердце, словно волшебный цветок, раскрыла лепестки радость. В эту же секунду я почувствовала и поняла, что счастье вернулось в мой дом и мой муж — самый лучший мужчина на Земле. Нежные губы вновь коснулись моей шеи. В следующее мгновенье Влад ловко снял с меня свитер.
...Счастье переполняло меня. В книге моей семьи началась новая глава, похожая на юность и первый год после свадьбы. Сердце билось бодро и радостно. За окном уже стемнело. Негромко работал телевизор. Я лежала рядом с любимым, прижавшись щекой к его плечу. И ничего более не было нужно для счастья. Мои опущенные ресницы шторами занавешивали чудесный мир, цветущий в мыслях.
-Влад, ты утром на Москву или на Белгород? - спросила я, не открывая глаз. Разговоры по телевизору шли фоном. Муж что-то смотрел.
-На Москву, - ответил он. Я улыбнулась, сформулировав в голове следующий вопрос.
-Что побудило тебя купить бордовые розы? - ответ был всем известен, красный — цвет любви и страсти, бушующих чувств, и я хотела его услышать и намекнуть на продолжение сегодняшнего эротического вечера.
-Ну красные твои любимые, вроде так. Пойду покурю, - сел Влад, оставляя постель. Мои глаза распахнулись, глядя в никуда. Я любила белые с зелёной окантовкой. Муж ушёл, я осталась на постели. Одна.
Сотню раз, когда мы встречались, и поначалу после свадьбы муж дарил мне любимые цветы — бело-салатовые розы. Поначалу я даже вязала на вазу чудесные ленточки, которыми перевязывают букеты. Потом за ними не стало видно вазы, и со временем в этой высокой хрустальной колбе отпала необходимость, а витые ленты насобирали кучу пыли и были срезаны и отправлены в мусорку. Видимо, как и наше внимание друг к другу.
В получении какой-либо информации в главном архиве Московского Патриархата Рине отказали сразу. Девушка набрала отцу Серафиму. Прошло полчаса. Расположившись за одним из первых столиков читального зала, самых близких к стойке библиотеки, она ненавязчиво рассматривала обстановку и троих мужчин, в тишине ведущих записи с книг. Это напомнило ей студенческие времена, кроме того, что тогда читальный зал всегда был полон. Да и сидящие здесь сейчас мало походили на студентов — всем за тридцать, бородатые, один даже уже начал седеть.
В зал вошел сухощавый мужчина в неброском строгом костюме, его проницательные глаза встретились с Риниными. «Тоже священник», - поняла она по выражению лица и бороде.
-Добрый день, - подойдя поздоровался он полушёпотом. - Какие сведения вам нужны?
ПРОДА от 03.03
Отец Серафим достучался, куда надо, поняла Рина.
-Здравствуйте, - так же шёпотом ответила девушка и встала. - Не могу сказать точно. Любая информация может оказаться важной… Что-то о династии воронежских священников Измайловых, особенно с 1850 по 1930 годы. Прочие сведения тоже могут быть полезны. И о здании в Воронеже, построенном примерно в 1850 году, известном как бордель мадам Плотниковой.
Мужчина озадаченно задумался, приподнялись тонкие прямые брови.
-С какими происшествиями может быть связано это здание?
Рина поначалу не нашлась, что ответить.
-С какой-нибудь чертовщиной.
-Ну что ж вы так неосторожно выражаетесь? Присядьте. Я пойду поищу, - и он ушел за стойку библиотеки, через секунду скрывшись за одним из стеллажей с книгами.
Прошло ещё более получаса, прежде чем безымянный мужчина вернулся. Библиотекарь лишь краем глаза глянул, что тот вынес в зал книгу и старинную газету.
-Думаю, это по вашей теме, - положил он перед Риной на стол жёлтые листы, испещренные буквами, и толстый фолиант в гладкой бордовой обложке. В глаза девушке бросилась знаменитая буква ъ.
Рина не любила длительные и занудные дела. Потому начала с газеты. Прежде чем отсесть за соседний столик, мужчина указал ей на статью на последней странице.
«В связи с военной необходимостью на левом берегу Воронежа в здании бывшего дома терпимости открыт дополнительный госпиталь для народных ополченцев, - начала чтение девушка. - Привлечены два хирурга и восемь медицинских сестёр, в том числе из добровольцев женского населения. На втором этаже здания, прежде служившего для удовлетворения низменных потребностей народных угнетателей, организована палата на сорок коек и круглосуточное дежурство медицинского персонала. На первом этаже - пункт перевязки и столовая для погорельцев, а также ночлежка для сирот до семи лет».
«Вроде бы ничем из ряда вон выходящим не отличающаяся статья. Обычная ситуация гражданской войны. Ноябрь 1919 года, - подумалось Рине, и она взялась за книгу.
Тяжёлый фолиант оказался сборником чудесных и, наоборот, ужасных событий, произошедших в Воронежской губернии с 1910 по 1920 год. В самом начале книги располагалась карта, из которой Рина узнала, что в то время в состав губернии входил также Задонск.
Очень удобная навигация по годам и городам. И вот Воронеж. Тот самый 1919-ый, о котором только что прочитано в газете.
«В ноябре в здании дома терпимости Плотниковой открыт лазарет для советских солдат, приют для сирот и столовая. 12 ноября в ночь один из раненых задушил пятерых спящих и сестру милосердия. Под утро он рассказал, что видел вместо их лиц звериные морды. Признан потерявшим рассудок, отправлен в психиатрическую лечебницу.
Спустя две ночи другой раненый задушил ещё несколько спящих, был замечен ночной сестрой, та подняла тревогу. Но вместо усмирения зачинщика завязалась массовая драка. В результате погибли два хирурга, ассистент и тридцать четыре пациента, - глаза Рины округлились от ужаса. Особенно богатым воображением она не отличалась, но читаемое заставило её съёжиться, тем более в свете знакомства со злополучным зданием. - Спаслись лишь сбежавшая на улицу сестра милосердия с детьми-сиротами и двое раненых, выпрыгнувших со второго этажа лазарета.
