Но в сумбурном фоне очередной песни по радио и от взгляда в зябнущее вечереющее окно на Русика накатила тяжёлая усталость, а в памяти, не давая расслабиться ни на минуту, вспыхнули блестящие губы и голая попа Леры.
Парень опустился на табуретку и подпёр ладонью ноющий лоб. «Поспать бы», - простонала в голове страдающая мысль. Русик открыл сотню вчерашних сообщений от Стаса, ища многообещающее видео, чтобы хоть как-то взбодриться и отвлечься. Фотки, фотки, фотки: бухло, закуска, кривая рожа Стаса — умопомрачительное селфи. Вот. Русик дотронулся, чтобы загрузить ролик. Появилась картинка мускулистого голого плеча. Парень нажал на плей и развернул экран.
-Стопроцентный кайф. Когда Надюха с Артемом уезжают к мамане и есть лишнее бабло, либо к ней заезжаю, либо к себе вызываю, если поздно ночью, чтоб соседи не увидели, - голос говорящего был низкий и пьяный, камера показывала филейную часть, обернутую банным полотенцем, и волосатое предплечье. Оператор чуть шатнулся влево, и в кадре появилась вертлявая женская попа в черных трусиках с игривыми рюшками и поясе, маняще зацепленном за чулки с узорной резинкой. Чья-то рука шлепнула по ягодице зовущей красотки.
«Это из сауны, вчерашний вечер», - вдруг понял Русик, и глаза его округлились, а сердце забилось бодрее от вспыхнувшего интереса.
-А если все-таки втроем? - узнал парень игривый тембр Глеба, брата Стаса.
-Нет, - девушка по-прежнему вертелась на одном месте, но гореоператор, по-видимому, в дупель пьяный, снимал происходящее в области живота и бедер. - Вставляй, куда хочется. Но в порядке очереди, - вульгарно усмехнулась она. В ответ загалдели мужские голоса, стало ясно, что действующих лиц гораздо больше, чем трое. «ЦЕНЗУРА», - выжидающе затаился Русик, понимая, что будет дальше. Усталость как рукой сняло. Камера метнулась в сторону в пол, будто прячась, а в следующую секунду показала, как игривая попка под аккомпанемент стона трётся о впереди стоящего мужчину.
-Ах ты ж маленькая ЦЕНЗУРА, - прижал к себе девушку всё тот же здоровяк с низким голосом. Видео по-прежнему демонстрировало только зону бёдер. Стало ясно, что волосатые руки сейчас смачно лапают красотку. Русику не терпелось увидеть её выше пояса, чтобы полностью разглядеть шикарное бельё и размер груди. «РукоЦЕНЗУРА Стас», - выругался парень. Полотенце упало, открыв крепкие волосатые ягодицы. Мужчина ловко надел резину, глаза Русика округлились от размера его орудия, на секунду попавшего в кадр. - Иди сюда, - за талию подтянул он к себе девушку, разворачивая спиной. В эту секунду увлеченный зритель понял, что та скорее всего на каблуках, потому что мужик в кадре, похоже, был бугаём. - Обожаю эти твои трусики с дырочкой.
Ловкая рука с яркими ноготками помогла его ЦЕНЗУРА безошибочно найти ту самую дырочку — Русик бросил краткий опасливый взгляд на дверь — не идет ли кто — и впился глазами в видео. Шлюшка толчком подалась назад, и тот, что с волосатой задницей, всадив ей по самый корень, начал грубо ЦЕНЗУРА её, по-другому это нельзя было назвать; на какое-то мгновенье показалось, что он делает это с куклой, настолько безразличны были ему ощущения девушки. Впрочем, уже через несколько секунд кадр огласился её ритмичным визгом удовольствия. «Давай, давай, давай», - хором начали подбадривать мужские голоса, и камера сдвинулась левее, похоже, оператор чуть пересел. Кровь от возбуждения забила в виски Русика. Теперь стал хорошо виден весь процесс, а не только щерсть на заднице бугая. Он приковывал своей жестокостью, дыхание парня задрожало. Резинка чулка и рюшка черных трусов на переднем плане. И девица протяжно в голос закричала и забилась в спазмах, сгибаясь сильнее с каждым новым толчком по-армейски ритмичного любовника. И её лицо попало в кадр. «Лера», - прозвучало в голове Русика.
Мир замер, мысли остановились. Коснувшись экрана, чтобы поставить видео на паузу, парень отложил телефон. Вместе с тем на паузу встало сознание. Нет, Русик не захотел впустить в него действительность. Взгляд попытался ухватиться за что-то, ища спасения. Хомуты, фитинги, изливы для ванн...
Русик вышел в коридор и через несколько секунд протяжно затянулся сигаретой. Он по-прежнему старался не принять новую информацию, но к глазам подступили слёзы. Парень сглотнул, не давая им ходу. Сейчас ему хотелось бы узнать, как жить дальше, как миновать сегодняшний день и не оглянуться. Но ответа и сил не было. Докурив Русик вернулся в магазин и поднял глаза к иконе над входом. Ветер завыл в голове. Холодный и назойливый, он не дал ходу мыслям, всё ещё оставляя надежду на спасение, как будто ты услышал за спиной звук упавшего и разбившегося зеркала, но ещё не обернулся, значит, есть шанс, что оно всё-таки цело. Где-то рядом прозвучали невнятные голоса. Глухой удар заставил вернуться в реальность — щёлкнул ключ в прижатой двери соседнего магазина. Каблуки металлическим цокотом удаляясь зазвучали по плитке коридора. Хлопнула входная дверь. «Один», - осознал вдруг Русик и закрыл ладонями лицо. Кровь болью ударила в виски. Безысходность острым лезвием дотронулась души и выжидая замерла, словно нерешительный неумелый хирург. Протяжный вдох отозвался ветром в голове и напомнил о затяжке сигаретой. «Всё по-взрослому». На ватных ногах Русик вышел из магазина и через несколько секунд глубоко вдохнул горький дым. В виске кольнуло сильнее. Парень упёрся спиной в старую кирпичную стену. Розовая рюшка платья мелькнула в памяти, но Русик не дал этой картинке продлиться в яркое видео, ведь за ним следовали мысли и выводы, рушащие мир, который был уже уничтожен, не смотря на то, что не хватало смелости признаться в этом. Парень сполз по стене и осел на пол. Пальцы с сигаретой дрожали.
«И что, что теперь делать? - прозвучало в голове. Тупик в тёмном переулке без фонарей. Ясность ума не могла прийти без осознания действительности, внутреннее сопротивление ей сводило к нулю шансы на спасение. Новый вдох. Горький дым показался на редкость противным. - Лера», - позволил себе Русик мысленно произнести любимое имя. Безысходность медленно и безотрывно провела лезвием по душе, и эта боль, не похожая ни на что из прежних чувств, бездонная, как могила, заполонила собой весь мир. В голове зазвенело или запищало, почти как тот звук, когда в больничной палате кривая сердцебиения превратилась в ровную полосу. Из глаз по щекам побежали слёзы. Русик вновь затянулся, запрокинув голову и уставившись в мрачный потолок.
В эту секунду Русик осознал, что никого, никого не хочет больше видеть. Образ матери не всплыл в голове. Воспоминание о дядьке было отметено сознанием, как нежеланное. Лучший друг Стас где-то в глубине души получил клеймо предателя, как гонец, принёсший плохую весть и убитый жестоким хозяином. Глупо! Русик вновь закрыл ладонями лицо, мокрые щёки. Искра сигареты упала на шелковистую штанину спортивных брюк, оставив горелый след. Слеза сорвалась со скулы. «Лера», - горько прозвучало в голове. Но имя оказалось пустым. И вместе с ним тёмным, безразличным и ненужным стал весь мир. Всё потеряло смысл. Я не хочу здесь быть, - понял свои чувства Русик. - Больше никто, никто не обидит, не унизит меня!» Вскочив, парень рванул в магазин. Он бросил на стекло витрины недокуренную сигарету, мгновенно забыв о ней, и дернул провод одной из катушек кабеля, уверенным быстрым движением откусил кабелерезом метра три. Сейчас его не интересовали длина и стоимость. Руки, как будто всегда умели делать это, ловко связали пружинящую петлю, и уже через две секунды Русик, упершись подошвами ботинок в кирпичные откосы задней двери, перекинул провод через трубу, на которой прежде прятал сигареты, и подтянул петлю повыше, чтоб не касаться ногами пола. Рывком парень намертво привязал петлю к трубе, затянув упругий узел.
Соскочив, тяжело дыша, Русик отшагнул спиной и вытер слёзы, как будто желая убедиться в надежности сооружённой им удавки. Петля из крепкого провода в резиновой изоляции торчала из узла на трубе, чуть повёрнутая влево. Сердце молотом било в виски, заглушая мысли. И вдруг, будто из глубины подсознания, с губ сорвалось слово:
-Мама, - что-то вроде далёкой свечи, едва различимой в кромешной темноте.
-Лера, - у самого уха прозвучал незнакомый и будто свой голос. И тьма поглотила мир, разверзнув пропасть. Боль, будто сдирают кожу. Невыносимо терпеть.
Резким движением вытерев вновь хлынувшие слёзы, Русик в два шага оказался в проеме под трубой и, развернувшись лицом в коридор, ловко взобрался к петле, упершись ступнями в корявые кирпичные откосы. Он накинул петлю на шею. Боль и память пронзили мозг. Слёзы потекли за ворот футболки, дыхание сбилось. Перед глазами вспыхнула картинка Леры и трахающего её волосатого бугая.
-Хватит, - прохрипел Русик зажмуриваясь. «Сынок, - прозвучало вдруг в голове, и образ матери, яркий, тёплый и родной, зовущий и жалеющий вдруг вспыхнул в сознании, словно причал, где всегда ждут и поймут. - Сынок, - позвали бледные губы, а нежные зелёно-карие глаза, бездонные и тёплые, как море, упросили остаться, излечив адскую боль, ещё секунду назад пронизавшую всё естество.
-Мама, - распахнул Русик глаза, и по правой щеке, миновав ресницы, рванулась вниз новая слеза, пальцы левой руки подцепили провод петли на горле, правая уперлась в кирпич. И вдруг нога сорвалась, об пол ударились рыжие камешки. Петля резанула поперёк горла, вдавив пальцы в кадык. Захрипев Русик схватился свободной правой рукой за трубу, а ноги в распоре вновь попытались зафиксировать прежнее положение, но мокрые пальцы соскочили с круглого крашеного железа, а левая подошла ботинка, чиркнув по кирпичному откосу, не нашла опоры. От лёгкого щелбана полупрозрачного призрака, появившегося из ниоткуда, кирпич под ногой Русика вновь осыпался на потёртый старый пол. Паренёк хрипя дёрнулся, пытаясь ухватиться за провод у затылка. Ноги ещё раз чиркнули по рыжим откосам, оббив остатки штукатурки и не найдя опоры.
И последнее, что увидел Русик — призрак поднял голову, с ухмылкой глядя в лицо самоубийце, глаза блеснули, будто отразив пламя.
Рука, искавшая спасение, упала, петля качнулась, без труда выдерживая легкое хрупкое тело.
-В ад. В ад, - прошептал призрак, церемонно разворачиваясь и направляясь к ступеням двери на верхний этаж. Опустившись на вторую ступеньку и глядя в полутьму коридора с одиноко светящимся входом в магазин, он удовлетворённо оскалился. За спиной, за створками железной двери, скованными амбарным замком и незримой печатью, раздался многоголосый издевательский хохот.
Без десяти семь, хлопнув входной дверью, в полутемный обшарпанный коридор вошли Евгений с сыном. Малец в дутом зимнем комбинезоне, обгоняя отца, побежал в магазин, единственный яркий дверной проём, остальные были закрыты. «Блин, вывести что ли сюда ещё пару ламп и стены покрасить», - подумал мужчина, в очередной раз оценив удручающее состояние коридора и фойе и вспомнив, какой жлоб хозяин здания.
-Лусик, - раздался зовущий голос сына.
Племянника в магазине не было. Милицейская настороженность заставила Евгения напрячься.
-Руслан! - громко позвал он и заглянул за витрину. Парень мог отойти в туалет, но чтобы при этом бросить магазин открытым? Сын с силой, цокнув о кафель, поставил на пол любимую машинку и жужжа пошёл на первый круг в обход стойки с батареями и полотенцесушителями. В эту секунду Евгений заметил потухший окурок на стекле витрины у бобин с проводами. Сердце почуяло неладное.
-Рус! - ещё раз позвал мужчина, резко натянул перчатку и, перегнувшись через стол, распахнул кассу. Деньги на месте. Туалет находился слева в конце фойе, и Евгений, зайдя с улицы минуту назад, видел, что свет там не горит. Быстрые пальцы нашли номер племяша и нажал вызов. Сын продолжал жужжа лазить с машинкой на полу. Мужчина прижал телефон к уху, пошли гудки. Заставив резко обернуться, заглушая едва слышный магнитофон, почему-то сегодня поставленный на минимум, комнату огласило пугающее многоголосье «Амено». В два шага Евгений нашёл телефон Русика на ящике у табуретки в углу.
«Курит со Стасом на пятаке у аварийного выхода», - появилась мысль, заглушающая тревогу, потому как окурок на витрине по старому милицейскому опыту показался ему тревожным знаком. Делая шаг в фойе, мужчина осознавал, что в таком случае племяш не бросил бы магазин открытым, но понадеялся, что Русик не отзывается, потому что не слышит голос, заболтавшись с другом. Очень захотелось поверить в это. Свернув за угол в коридор к задней двери, Евгений замер. Действительность обрушилась каменной плитой. Мысль броситься на помощь была тут же отринута — поздно.
Племянник висел в петле из чёрного провода, перекинутой через трубу отопления. Покрасневшие стеклянные глаза смотрели в пол. По губе и подбородку вела полоса засохшей крови, что говорило о прикушенном языке. Вкупе с сине-серым опухшим лицом и лужицей мочи на полу всё говорило о том, что он мёртв.
Евгений не мог анализировать в эту секунду, что случилось, что привело к такому финалу? Его крепко сжатые челюсти парализовало в спазме, в глазах встали слёзы. В следующую секунду внутри черепной коробки он услышал, как треснул зуб.
-Пап! - шагнул в фойе сынишка с машинкой.
-В магазин! - рявкнул не своим хриплым голосом мужчина, резко обернувшись через плечо и видя своего маленького карапуза.
-Пап, - растерявшись, с округлившимися глазами замер мальчонка.
-Лёха, в магазин! - тише и требуя беспрекословного подчинения повторил отец. Ребёнок скрылся за косяком двери. Евгений обернулся к худенькому висящему телу племянника. Дверь аварийного выхода изнутри закрыта на засов. Синие пальцы, вжатые в горло, попытались перечить петле. Смахнув сорвавшуюся слезу, Евгений нашёл в телефонной книге своего давнишнего приятеля, с которым прежде неоднократно вместе дежурили и по сейчас не перестали выбираться на рыбалку.
-Димон, привет.
-Здорово, Ёрш.
-Кто сейчас на выезде в четвертом отделе? - слова не шли. - В опергруппе.
-Ерёменко за главного. Не знаю, дежурит, нет? Соломахин уволился. Кожевников в отпуске. А чё случилось, друг? - приятель вдруг понял, что вопрос был задан не из праздного любопытства. Евгений развернулся ко входу в магазин — вдруг сын всё-таки надумает выйти?...
-Димон, можешь приехать и своим маякнуть? - голос сходил на хрип. - ЦЕНЗУРА, Ерёменко закроет дело за три дня, не разобравшись, - из глаза Евгения вновь вырвалась слеза, зажмурившись он прогнал остальные, злясь на себя. - Племяш мой... в петле. Сейчас нашёл его. С полчаса уже висит.
-...ЦЕНЗУРА, - после паузы прошептал приятель. - У тебя дома или у Милки?
-В магазине в коридоре.
-Пиши адрес. Я сейчас ребятам позвоню. Держись.
Собравшись с силами, Евгений вернулся в магазин. Маленький Лёшка с машинкой на коленях тихо сидел на низенькой табуреточке Русика в углу, уткнувшись в коробки взъерошенной, склонённой набок головой. Мужчине безумно и неудержимо захотелось разрыдаться. Но по-армейски строго он запретил себе это, начиная чувствовать, как боль растекается по кости правой скулы. Сев за кассу на привычный стул на колесиках, Евгений бросил другу адрес магазина и написал жене: «Оксана, мы в магазине. Срочно приедь за Лёшкой. Возьми обезболивающие таблетки».
Парень опустился на табуретку и подпёр ладонью ноющий лоб. «Поспать бы», - простонала в голове страдающая мысль. Русик открыл сотню вчерашних сообщений от Стаса, ища многообещающее видео, чтобы хоть как-то взбодриться и отвлечься. Фотки, фотки, фотки: бухло, закуска, кривая рожа Стаса — умопомрачительное селфи. Вот. Русик дотронулся, чтобы загрузить ролик. Появилась картинка мускулистого голого плеча. Парень нажал на плей и развернул экран.
-Стопроцентный кайф. Когда Надюха с Артемом уезжают к мамане и есть лишнее бабло, либо к ней заезжаю, либо к себе вызываю, если поздно ночью, чтоб соседи не увидели, - голос говорящего был низкий и пьяный, камера показывала филейную часть, обернутую банным полотенцем, и волосатое предплечье. Оператор чуть шатнулся влево, и в кадре появилась вертлявая женская попа в черных трусиках с игривыми рюшками и поясе, маняще зацепленном за чулки с узорной резинкой. Чья-то рука шлепнула по ягодице зовущей красотки.
«Это из сауны, вчерашний вечер», - вдруг понял Русик, и глаза его округлились, а сердце забилось бодрее от вспыхнувшего интереса.
-А если все-таки втроем? - узнал парень игривый тембр Глеба, брата Стаса.
-Нет, - девушка по-прежнему вертелась на одном месте, но гореоператор, по-видимому, в дупель пьяный, снимал происходящее в области живота и бедер. - Вставляй, куда хочется. Но в порядке очереди, - вульгарно усмехнулась она. В ответ загалдели мужские голоса, стало ясно, что действующих лиц гораздо больше, чем трое. «ЦЕНЗУРА», - выжидающе затаился Русик, понимая, что будет дальше. Усталость как рукой сняло. Камера метнулась в сторону в пол, будто прячась, а в следующую секунду показала, как игривая попка под аккомпанемент стона трётся о впереди стоящего мужчину.
-Ах ты ж маленькая ЦЕНЗУРА, - прижал к себе девушку всё тот же здоровяк с низким голосом. Видео по-прежнему демонстрировало только зону бёдер. Стало ясно, что волосатые руки сейчас смачно лапают красотку. Русику не терпелось увидеть её выше пояса, чтобы полностью разглядеть шикарное бельё и размер груди. «РукоЦЕНЗУРА Стас», - выругался парень. Полотенце упало, открыв крепкие волосатые ягодицы. Мужчина ловко надел резину, глаза Русика округлились от размера его орудия, на секунду попавшего в кадр. - Иди сюда, - за талию подтянул он к себе девушку, разворачивая спиной. В эту секунду увлеченный зритель понял, что та скорее всего на каблуках, потому что мужик в кадре, похоже, был бугаём. - Обожаю эти твои трусики с дырочкой.
Ловкая рука с яркими ноготками помогла его ЦЕНЗУРА безошибочно найти ту самую дырочку — Русик бросил краткий опасливый взгляд на дверь — не идет ли кто — и впился глазами в видео. Шлюшка толчком подалась назад, и тот, что с волосатой задницей, всадив ей по самый корень, начал грубо ЦЕНЗУРА её, по-другому это нельзя было назвать; на какое-то мгновенье показалось, что он делает это с куклой, настолько безразличны были ему ощущения девушки. Впрочем, уже через несколько секунд кадр огласился её ритмичным визгом удовольствия. «Давай, давай, давай», - хором начали подбадривать мужские голоса, и камера сдвинулась левее, похоже, оператор чуть пересел. Кровь от возбуждения забила в виски Русика. Теперь стал хорошо виден весь процесс, а не только щерсть на заднице бугая. Он приковывал своей жестокостью, дыхание парня задрожало. Резинка чулка и рюшка черных трусов на переднем плане. И девица протяжно в голос закричала и забилась в спазмах, сгибаясь сильнее с каждым новым толчком по-армейски ритмичного любовника. И её лицо попало в кадр. «Лера», - прозвучало в голове Русика.
ПРОДА от 14.02
Мир замер, мысли остановились. Коснувшись экрана, чтобы поставить видео на паузу, парень отложил телефон. Вместе с тем на паузу встало сознание. Нет, Русик не захотел впустить в него действительность. Взгляд попытался ухватиться за что-то, ища спасения. Хомуты, фитинги, изливы для ванн...
Русик вышел в коридор и через несколько секунд протяжно затянулся сигаретой. Он по-прежнему старался не принять новую информацию, но к глазам подступили слёзы. Парень сглотнул, не давая им ходу. Сейчас ему хотелось бы узнать, как жить дальше, как миновать сегодняшний день и не оглянуться. Но ответа и сил не было. Докурив Русик вернулся в магазин и поднял глаза к иконе над входом. Ветер завыл в голове. Холодный и назойливый, он не дал ходу мыслям, всё ещё оставляя надежду на спасение, как будто ты услышал за спиной звук упавшего и разбившегося зеркала, но ещё не обернулся, значит, есть шанс, что оно всё-таки цело. Где-то рядом прозвучали невнятные голоса. Глухой удар заставил вернуться в реальность — щёлкнул ключ в прижатой двери соседнего магазина. Каблуки металлическим цокотом удаляясь зазвучали по плитке коридора. Хлопнула входная дверь. «Один», - осознал вдруг Русик и закрыл ладонями лицо. Кровь болью ударила в виски. Безысходность острым лезвием дотронулась души и выжидая замерла, словно нерешительный неумелый хирург. Протяжный вдох отозвался ветром в голове и напомнил о затяжке сигаретой. «Всё по-взрослому». На ватных ногах Русик вышел из магазина и через несколько секунд глубоко вдохнул горький дым. В виске кольнуло сильнее. Парень упёрся спиной в старую кирпичную стену. Розовая рюшка платья мелькнула в памяти, но Русик не дал этой картинке продлиться в яркое видео, ведь за ним следовали мысли и выводы, рушащие мир, который был уже уничтожен, не смотря на то, что не хватало смелости признаться в этом. Парень сполз по стене и осел на пол. Пальцы с сигаретой дрожали.
«И что, что теперь делать? - прозвучало в голове. Тупик в тёмном переулке без фонарей. Ясность ума не могла прийти без осознания действительности, внутреннее сопротивление ей сводило к нулю шансы на спасение. Новый вдох. Горький дым показался на редкость противным. - Лера», - позволил себе Русик мысленно произнести любимое имя. Безысходность медленно и безотрывно провела лезвием по душе, и эта боль, не похожая ни на что из прежних чувств, бездонная, как могила, заполонила собой весь мир. В голове зазвенело или запищало, почти как тот звук, когда в больничной палате кривая сердцебиения превратилась в ровную полосу. Из глаз по щекам побежали слёзы. Русик вновь затянулся, запрокинув голову и уставившись в мрачный потолок.
В эту секунду Русик осознал, что никого, никого не хочет больше видеть. Образ матери не всплыл в голове. Воспоминание о дядьке было отметено сознанием, как нежеланное. Лучший друг Стас где-то в глубине души получил клеймо предателя, как гонец, принёсший плохую весть и убитый жестоким хозяином. Глупо! Русик вновь закрыл ладонями лицо, мокрые щёки. Искра сигареты упала на шелковистую штанину спортивных брюк, оставив горелый след. Слеза сорвалась со скулы. «Лера», - горько прозвучало в голове. Но имя оказалось пустым. И вместе с ним тёмным, безразличным и ненужным стал весь мир. Всё потеряло смысл. Я не хочу здесь быть, - понял свои чувства Русик. - Больше никто, никто не обидит, не унизит меня!» Вскочив, парень рванул в магазин. Он бросил на стекло витрины недокуренную сигарету, мгновенно забыв о ней, и дернул провод одной из катушек кабеля, уверенным быстрым движением откусил кабелерезом метра три. Сейчас его не интересовали длина и стоимость. Руки, как будто всегда умели делать это, ловко связали пружинящую петлю, и уже через две секунды Русик, упершись подошвами ботинок в кирпичные откосы задней двери, перекинул провод через трубу, на которой прежде прятал сигареты, и подтянул петлю повыше, чтоб не касаться ногами пола. Рывком парень намертво привязал петлю к трубе, затянув упругий узел.
Соскочив, тяжело дыша, Русик отшагнул спиной и вытер слёзы, как будто желая убедиться в надежности сооружённой им удавки. Петля из крепкого провода в резиновой изоляции торчала из узла на трубе, чуть повёрнутая влево. Сердце молотом било в виски, заглушая мысли. И вдруг, будто из глубины подсознания, с губ сорвалось слово:
-Мама, - что-то вроде далёкой свечи, едва различимой в кромешной темноте.
-Лера, - у самого уха прозвучал незнакомый и будто свой голос. И тьма поглотила мир, разверзнув пропасть. Боль, будто сдирают кожу. Невыносимо терпеть.
Резким движением вытерев вновь хлынувшие слёзы, Русик в два шага оказался в проеме под трубой и, развернувшись лицом в коридор, ловко взобрался к петле, упершись ступнями в корявые кирпичные откосы. Он накинул петлю на шею. Боль и память пронзили мозг. Слёзы потекли за ворот футболки, дыхание сбилось. Перед глазами вспыхнула картинка Леры и трахающего её волосатого бугая.
-Хватит, - прохрипел Русик зажмуриваясь. «Сынок, - прозвучало вдруг в голове, и образ матери, яркий, тёплый и родной, зовущий и жалеющий вдруг вспыхнул в сознании, словно причал, где всегда ждут и поймут. - Сынок, - позвали бледные губы, а нежные зелёно-карие глаза, бездонные и тёплые, как море, упросили остаться, излечив адскую боль, ещё секунду назад пронизавшую всё естество.
-Мама, - распахнул Русик глаза, и по правой щеке, миновав ресницы, рванулась вниз новая слеза, пальцы левой руки подцепили провод петли на горле, правая уперлась в кирпич. И вдруг нога сорвалась, об пол ударились рыжие камешки. Петля резанула поперёк горла, вдавив пальцы в кадык. Захрипев Русик схватился свободной правой рукой за трубу, а ноги в распоре вновь попытались зафиксировать прежнее положение, но мокрые пальцы соскочили с круглого крашеного железа, а левая подошла ботинка, чиркнув по кирпичному откосу, не нашла опоры. От лёгкого щелбана полупрозрачного призрака, появившегося из ниоткуда, кирпич под ногой Русика вновь осыпался на потёртый старый пол. Паренёк хрипя дёрнулся, пытаясь ухватиться за провод у затылка. Ноги ещё раз чиркнули по рыжим откосам, оббив остатки штукатурки и не найдя опоры.
И последнее, что увидел Русик — призрак поднял голову, с ухмылкой глядя в лицо самоубийце, глаза блеснули, будто отразив пламя.
Рука, искавшая спасение, упала, петля качнулась, без труда выдерживая легкое хрупкое тело.
-В ад. В ад, - прошептал призрак, церемонно разворачиваясь и направляясь к ступеням двери на верхний этаж. Опустившись на вторую ступеньку и глядя в полутьму коридора с одиноко светящимся входом в магазин, он удовлетворённо оскалился. За спиной, за створками железной двери, скованными амбарным замком и незримой печатью, раздался многоголосый издевательский хохот.
Без десяти семь, хлопнув входной дверью, в полутемный обшарпанный коридор вошли Евгений с сыном. Малец в дутом зимнем комбинезоне, обгоняя отца, побежал в магазин, единственный яркий дверной проём, остальные были закрыты. «Блин, вывести что ли сюда ещё пару ламп и стены покрасить», - подумал мужчина, в очередной раз оценив удручающее состояние коридора и фойе и вспомнив, какой жлоб хозяин здания.
-Лусик, - раздался зовущий голос сына.
Племянника в магазине не было. Милицейская настороженность заставила Евгения напрячься.
-Руслан! - громко позвал он и заглянул за витрину. Парень мог отойти в туалет, но чтобы при этом бросить магазин открытым? Сын с силой, цокнув о кафель, поставил на пол любимую машинку и жужжа пошёл на первый круг в обход стойки с батареями и полотенцесушителями. В эту секунду Евгений заметил потухший окурок на стекле витрины у бобин с проводами. Сердце почуяло неладное.
-Рус! - ещё раз позвал мужчина, резко натянул перчатку и, перегнувшись через стол, распахнул кассу. Деньги на месте. Туалет находился слева в конце фойе, и Евгений, зайдя с улицы минуту назад, видел, что свет там не горит. Быстрые пальцы нашли номер племяша и нажал вызов. Сын продолжал жужжа лазить с машинкой на полу. Мужчина прижал телефон к уху, пошли гудки. Заставив резко обернуться, заглушая едва слышный магнитофон, почему-то сегодня поставленный на минимум, комнату огласило пугающее многоголосье «Амено». В два шага Евгений нашёл телефон Русика на ящике у табуретки в углу.
«Курит со Стасом на пятаке у аварийного выхода», - появилась мысль, заглушающая тревогу, потому как окурок на витрине по старому милицейскому опыту показался ему тревожным знаком. Делая шаг в фойе, мужчина осознавал, что в таком случае племяш не бросил бы магазин открытым, но понадеялся, что Русик не отзывается, потому что не слышит голос, заболтавшись с другом. Очень захотелось поверить в это. Свернув за угол в коридор к задней двери, Евгений замер. Действительность обрушилась каменной плитой. Мысль броситься на помощь была тут же отринута — поздно.
Племянник висел в петле из чёрного провода, перекинутой через трубу отопления. Покрасневшие стеклянные глаза смотрели в пол. По губе и подбородку вела полоса засохшей крови, что говорило о прикушенном языке. Вкупе с сине-серым опухшим лицом и лужицей мочи на полу всё говорило о том, что он мёртв.
Евгений не мог анализировать в эту секунду, что случилось, что привело к такому финалу? Его крепко сжатые челюсти парализовало в спазме, в глазах встали слёзы. В следующую секунду внутри черепной коробки он услышал, как треснул зуб.
-Пап! - шагнул в фойе сынишка с машинкой.
-В магазин! - рявкнул не своим хриплым голосом мужчина, резко обернувшись через плечо и видя своего маленького карапуза.
-Пап, - растерявшись, с округлившимися глазами замер мальчонка.
-Лёха, в магазин! - тише и требуя беспрекословного подчинения повторил отец. Ребёнок скрылся за косяком двери. Евгений обернулся к худенькому висящему телу племянника. Дверь аварийного выхода изнутри закрыта на засов. Синие пальцы, вжатые в горло, попытались перечить петле. Смахнув сорвавшуюся слезу, Евгений нашёл в телефонной книге своего давнишнего приятеля, с которым прежде неоднократно вместе дежурили и по сейчас не перестали выбираться на рыбалку.
-Димон, привет.
-Здорово, Ёрш.
-Кто сейчас на выезде в четвертом отделе? - слова не шли. - В опергруппе.
-Ерёменко за главного. Не знаю, дежурит, нет? Соломахин уволился. Кожевников в отпуске. А чё случилось, друг? - приятель вдруг понял, что вопрос был задан не из праздного любопытства. Евгений развернулся ко входу в магазин — вдруг сын всё-таки надумает выйти?...
-Димон, можешь приехать и своим маякнуть? - голос сходил на хрип. - ЦЕНЗУРА, Ерёменко закроет дело за три дня, не разобравшись, - из глаза Евгения вновь вырвалась слеза, зажмурившись он прогнал остальные, злясь на себя. - Племяш мой... в петле. Сейчас нашёл его. С полчаса уже висит.
-...ЦЕНЗУРА, - после паузы прошептал приятель. - У тебя дома или у Милки?
-В магазине в коридоре.
-Пиши адрес. Я сейчас ребятам позвоню. Держись.
Собравшись с силами, Евгений вернулся в магазин. Маленький Лёшка с машинкой на коленях тихо сидел на низенькой табуреточке Русика в углу, уткнувшись в коробки взъерошенной, склонённой набок головой. Мужчине безумно и неудержимо захотелось разрыдаться. Но по-армейски строго он запретил себе это, начиная чувствовать, как боль растекается по кости правой скулы. Сев за кассу на привычный стул на колесиках, Евгений бросил другу адрес магазина и написал жене: «Оксана, мы в магазине. Срочно приедь за Лёшкой. Возьми обезболивающие таблетки».
