Аделина аккуратно ходила. Отец раздал все долги и получил страховку .
В спальне девушки появился мягкий пушистый ковер, сменились покрывала на кровати и кресле. Из ремонта вернулся телевизор. Полного выздоровления хозяев ждали банки краски, чтобы обновить полы в кухне, да и крыльцо не мешало бы привести в более привлекательный вид. Радостным приобретением стала стиральная машинка. И еще Дионис Рувос купил подержанный небольшой современный катер. А Лина, его дочь, похудела, стала тихой и задумчивой. Нет, она ни в чем не винила «акул», не злилась, не раскаивалась в наивности и слепости, пираты не сделали ее семье ничего плохого, а, наоборот, спасли жизнь. Но в памяти снова и снова всплывало то, что она позволила капитану... Стыд и противоречивое раскаяние не утихали с течением времени. Капитан ни к чему ее не принуждал. Она сама побудила его ко всему, что было, позволила ему делать все, что он хочет. Воспоминания заставляли сердце биться чаще. Но не только они лишали девушку покоя. Что было после того, как она провалилась в сон? Эта мысль терзала Аделину днем и ночью. В то шокирующее утро, когда раненая Аделина проснулась в своей постели, она не чувствовала боль или дискомфорт нигде, кроме лодыжки левой ноги. Но значило ли это, что мужчина, которого она довела до крайней степени возбуждения, остановился? Ответ не находился. В добавок, путаясь в воспоминаниях, девушка вовсе не была уверена, что память сохранила все, что случилось в той горячей сонной постели...
Истерзавшись мыслями окончательно, девушка решила поговорить со своей знакомой, лучше разбирающейся в подобных вещах.
Аделина и Виола сидели на скамейке у старенького, но крепкого каменного дома, увитого темно-зеленым виноградником. Слова давно были подобраны, но деликатность темы все-таки смущала.
-Я хочу спросить тебя по одному ... вопросу. Но ты не должна ни с кем даже словом обмолвиться о том, о чем мы будем говорить сейчас, - вкрадчиво начала разговор Аделина.
-Я не болтунья. Ты знаешь, - крупные кудри темно-фиолетовых волос Виолы обрамляли ее привлекательное молодое лицо.
-Скажи, как понять, что ты стала женщиной? - серьезно спросила Аделина и не отвела взгляд.
-Один раз переспала с парнем, и можешь быть уверена, - изрекла Виола в ответ на странный вопрос и замолчала в ожидании продолжения темы.
-А если я не уверена, что спала с ним?
-Аделина, ты что, была пьяная? Ты же не пьешь, - Виоле становилось интереснее. Ее большие темно-карие глаза с роскошными длинными ресницами, очерченные фиолетовыми тенями, сосредоточились, глядя в неспокойные, зеленые Аделины.
-Нет. Впрочем, не важно, пьяная или нет, - коротко махнула рукой девушка, путаясь в словах. - Как я могу узнать, что это БЫЛО? - она, растревоженная, смотрела в лицо Виоле.
-Что это БЫЛО? Так ты не помнишь, или вы переспали, но не было крови? - попыталась разобраться Виола. Ее брови приподнялись.
-Я не помню. Точнее, я помню, но не все и ни в чем не уверена, - выдохнула Аделина краснея. Ей становилось стыдно и жарко.
-Знаешь, я надеюсь, что он был более трезв, чем ты, и не оказался сволочью, - голос Виолы был низким, но это лишь добавляло молодой женщине шарма, - или, по крайней мере, предохранялся. В общем, я советую тебе посетить доктора. Лучше съезди в Галипарию, там тебя никто не знает. Скажешь, что девственница, но боишься, что недавно со своим парнем немного перегнула палку. Вот врач тебе все и скажет.
Аделина побелела. Винить оставалось только себя.
Спустя еще неделю, когда раненая нога уже практически пришла в норму, Аделина автобусом добралась до Пирен, забрала свой мотоцикл и направилась в Галипарию. Входя в кабинет врача, она почти физически почувствовала дурноту, вызванную страхом ужасного известия. Врач оказался мужчиной. Аделине стало еще хуже. Когда она рассказала коротко предисловие, доктор отметил, что в любом случае ничего страшного или противоестественного не произошло.
Когда Аделина выходила из больницы, мир сиял для нее всеми красками, солнце светило так тепло и ласково, как никогда, а вокруг простиралась радость. «Микос. Микос. Микос... », - с облегчением и нежностью повторяла девушка.
Обычно «акулы Эгейского моря» грабили два-три корабля в месяц. Уже давно стало ясно, что пираты заранее располагают информацией о своих жертвах.
Нападения «акул» в качестве главных новостей регулярно гремели на радио и телевидении. И вот, тишина. С той самой ночи, когда сорвалась попытка полиции поймать зубатых хищников. СМИ так и не объяснили жителям ситуацию, в которой был сбит полицейский вертолет и потоплены два быстроходных катера служителей закона. О судне, в тот вечер попавшем в облаву, не было дано никакой конкретной информации. Оно просто растворилось в закате, выйдя в открытое море. Преследование не велось. Ни названия, ни марки, ничего... Отрывочные данные, просочившиеся в газеты, привели к тому, что в итоге появились статьи, иронически заканчивающиеся примерно следующим образом: «Видимо, неразумно было ловить зубатых хищников в Зубатой бухте».
Аделина в глубине души благодарила пиратов. Они никогда не были жестокими с людьми с захваченных кораблей, не топили суда. Способ, с помощью которого «акулы» заставляли свидетелей молчать - а молчали все - оставался загадкой. И Аделина говорила им «спасибо», благодаря Бога за то, что моряков с идущей на дно «Деметры» спас корабль, имеющий медицинскую рубку, где в силу специфичности профессии экипажа работают хирурги.
Дионис Рувос заключил договор с маленькой продуктовой фирмой и, наняв на лето в помощники парня со своей улицы, занялся рыбной ловлей. Теперь он уходил в море с рассветом, но возвращался домой уже в обед. А его дочь, после выздоровления ставшая как прежде озорной и веселой, занималась готовкой, стиркой, уборкой, время от времени где-то пропадала с друзьями, разъезжая на мотоцикле. Она больше не работала посудомойкой в кафе и не мела площадь по вечерам. Медленно шло лето. Казалось, история с пиратами осталась в прошлом.
Опускался вечер, вытягивая фиолетовые тени. Аделина мелко резала морковь. На сковороде жарился сладкий лук. В кухне стоял аппетитный аромат. Девушка опустила голову, закрыла глаза и медленно выдохнула. Чем больше времени проходило с того ночного безумства, которое она позволила себе и Микосу - только так теперь называла Аделина капитана «акул Эгейского моря» - тем ярче становились краски и легче возвращались ощущения при каждом даже мимолетном воспоминании. Не имело смысла отрицать, пришло время признать это.
И если изначально ее мучительное состояние было обусловлено неловкостью, стыдом и сожалением о случившемся, то теперь, спустя время, в крови блуждало желание вновь увидеться с Микосом и ощутить прежние ласки...
Аделина выключила плиту и легким касанием провела пальцами по шее. Кожа откликнулась. По телу пробежало дрожащее удовольствие. Тяжелый протяжный вздох, измученный взгляд. В воображении вспыхнули яркие картины уединения с Микосом; где бы ни происходило действие, сюжет всегда был одинаков, и в нем не звучало ни одного «нет». Осознание происходящего с ней приходило к Аделине постепенно. И в эту секунду девушка, наконец, призналась себе, что не просто хочет поцелуев Микоса, его ласк, своих прикосновений к его крепкому телу. Больше не было смысла обманывать себя, правда стала настолько явной, что отрицание ее сделалось невозможным.
-Я хочу его, - прошептала Аделина, больше не противясь реальности. По щеке побежала слеза. Девушка быстро ушла в спальню. В любой момент со дня рождения друга мог вернуться отец. -Что же мне делать? - обхватила она себя руками, понимая безнадежность ситуации. - Да и кто я для него? - ответ напросился сам собой. - Наивная рыбацкая девочка.., - девушка сжала челюсти и вытерла слезу. Она стояла у шкафа с одеждой. Сознание искало спасение, выход из замкнутого круга мыслей. - Нужно одеться. Красиво. И сходить погулять. Забыть, - она распахнула дверцы шкафа. Среди одежды на плечиках висел махровый светло-голубой халат. Аделина закрыла шкаф и, упершись лбом в его дверцу, тихо заплакала.
-Аделина! - позвал с порога знакомый женский голос.
-Заходите, - с закатанными рукавами и большой мокрой тряпкой в руке вышла из спальни девушка и сдунула с лица тонкую прядь волос, выбившихся из хвоста. - Я убираю.
-Замечательно, - заманчиво улыбнулась пришедшая женщина. Ей было за сорок, средней комплекции. - Помнится, ты кое-о-чем меня просила? Как ты смотришь на то, чтобы получать за уборку деньги?
-Не может быть! - радостно подскочила Аделина и взвизгнула.
-Бригада Иванны отделала дом в Палуке, хозяева спросили ее, как им найти прислугу. Вчера у меня был там первый рабочий день. Место замечательное, - женщина улыбалась, довольная и радостная. - Дом, конечно, большой, очень. Я бы сказала, огромный. Работы много. Но платят.., - последовала многозначительная пауза, и по выражению лица госпожи Рузанны, а именно так звали женщину, девушка поняла, что подвернулся редкий случай заработать и отвлечься от себя. - Хозяева не снобы. У них свой повар, из прислуги сейчас только я. Управляющий побеседовал со мной и, кажется, остался доволен. Он велел мне найти еще одну женщину, чтобы мы вместе работали горничными. Главное, порядочную и не болтливую, и чтобы не совала нос не в свои дела. Я и вспомнила о тебе, дочка! Ты спокойная, ответственная девочка, отлично подойдешь для этой работы, - заключила госпожа Рузанна. Аделина училась в одном классе с ее младшим сыном и после гибели матери очень привязалась к веселой, добродушной женщине.
-Сейчас я вымою руки и обниму тебя, тетя Рузанна! - рассмеялась Аделина и бросила на пол мокрую тряпку.
Палука находилась в десяти километрах от Нидополиса, в котором жила Аделина. Несколько раз в день туда ходил автобус. Каждое утро ехал на работу старший сын госпожи Рузанны. Теперь в его обязанности вошла аккуратная доставка двух пассажирок: собственной матери и девушки по имени Аделина. Причем вторая жила на его улице. С другой стороны, на такое небольшое расстояние девушка всегда могла добраться на мотоцикле.
Мерно гудел мотор. Нежное утреннее солнце ласкало холмы и деревья. Нидополис остался позади. Дорога шла вправо, и скоро показалось море, слабыми пенистыми волнами наплывающее на каменные берега. Аделина вспомнила Зубатую бухту. В ее иссеченные каменные берега волны бились так же плавно, прибой ласково гладил бархатистый песочный пляж, не решаясь накрыть его собой целиком, тонкой прозрачной водой, и отступить и накрыть снова и снова. Перед глазами замер томный, горячий, решительный взгляд Микоса. Следом в мгновенье вспомнилось его тело, вдавливающее ее в мягкую упругую постель. Поцелуй, громкое дыхание, ласковые руки и твердая плоть. Низ живота пронзило возбуждение, девушка сжала коленки, стиснув зубы. На секунду опустившись, дрогнули ресницы.
-О чем мечтаешь? - склонилась к Аделине Рузанна.
-Да так, ни о чем. Вспомнилось кое-что из прошлого, - девушка вздохнула. - То, о чем глупо вспоминать.
Дом оказался огромным и очень красивым. Свежеокрашенный фасад в аккуратной лепнине радовал взгляд. Блестели новые окна без штор. Центральный вход отделан камнем. Было ясно, у хозяев есть вкус. Совсем другие ощущения вызывала территория двора.
Сад вокруг дома был абсолютно беспорядочным. По многим боковым заросшим травой, прежде каменным тропинкам кудрями вились плющ и виноград. Весело качались на ветру нестриженые кипарисы. Одичавшие розы и пионы росли вперемешку с сорняками, порой теряясь среди высокой травы. Хозяева еще не нашли садовника.
Дом, как и соседние, стоял на холме, склон которого спускался к главной улице города, много раз виляющей, прежде чем прийти в центр. У подножья возвышенности располагалось множество домов, не таких богатых, как наверху, но не менее уютных, с тихими спокойными улочками. Еще ниже, за окраиной городка, за природной каменной преградой простиралось блестящее бескрайнее море. В паре километров от последней улицы пригорода, соединенная с Палукой отличной асфальтированной дорогой, лежала портовая гавань с длинной, крепкой, новой деревянной пристанью, уходящей в море, мелкое у берега. Здесь на волнах покачивались пришвартованные легкие катера.
За спиной закрылась калитка высоких витых ворот. Охрана впустила во двор Рузанну и Аделину и проводила в дом. Девушку взбодрило радостное легкое волнение. Рузанна почти ничего ей не рассказала, как и требовалось от хорошей прислуги. Внутри дома царило состояние переезда - отсутствовали мебель и ковры на полу, в широком холле на входе стояли несколько огромных коробок в заводской стяжке. Рузанна свернула в коридор направо. Аделина – следом, оглядываясь по сторонам.
Двое остановились у тяжелой резной лакированной двери, женщина постучала и заглянула в комнату.
-Господин Алиджан, доброе утро. Я привела девушку. Она будет хорошей горничной.
-Доброе утро, Рузанна, - был ответ. Из комнаты вышел мужчина и, спокойно посмотрев на Аделину, сказал: - Идем к хозяину, - та последовала за ним. - Я - распорядитель прислугой и начальник охраны, господин Алиджан. По всем рабочим вопросам обращайся ко мне, - по внешности мужчина был типичный грек, лет тридцати пяти, смуглый, кареглазый, среднего телосложения, хотя, подумала девушка, его имя говорит об обязательном присутствии турецкой крови. На первый взгляд он показался Аделине непробиваемо спокойным человеком. Даже если это было не так, на лице господина Алиджана помимо нуля эмоций читалась только бодрость. - Прошу, - открыв дверь, он пропустил девушку в просторную комнату. Аделина вошла. Здесь так же не было мебели, вокруг – рельефные светлые серо-фиолетовые обои на идеально ровных стенах, под ногами – дерево цвета «орех». Глядя в окно, спиной к вошедшим, скрестив руки на груди, стоял мужчина. Что-то в его фигуре в мгновение насторожило девушку. - Рузанна привела вторую горничную, хозяин. Ее зовут Аделина.
Мужчина у окна медленно обернулся. Сердце Аделины подскочило, сжалось и опустилось, затаившись в пятках. Ошарашенный взгляд замер на девушке, смотря на нее всю. И в следующую секунду Аделина густо покраснела. «Он видел меня совсем голой», - прозвучало в ее голове. Девушка готова была закрыть глаза от стыда и провалиться на месте, будто на ней сейчас нет ни платья, ни белья.
«Да, - мысленно с горечью констатировал Микос, видя, как в мгновенье лицо Аделины стало пунцовым. - Не думал, что так скоро встретимся. Я - пират. Теперь она знает это», - и он попытался придать взгляду подобие спокойствия.
-Добро пожаловать, - голос Микоса оказался неуверенно-севшим. - Алиджан, расскажи девушке все сам. Я должен сейчас уехать, - и мужчина быстрым шагом прошел через комнату и мимо Аделины с управляющим, ни на мгновенье не взглянув на девушку. «Боже мой, какой стыд, - мысленно простонала Аделина. - Мало того, он еще и презирает меня за неудавшуюся ночь». Алиджан внешне проигнорировал цвет лица девушки.
Спустя десять минут, узнав об условиях работы и требованиях к прислуге, Аделина приступила к выполнению непосредственных обязанностей горничной. Обещанная оплата труда встряхнула девушку, вырвав из лап путаных мыслей, завладевших умом и телом после встречи с Микосом.
В спальне девушки появился мягкий пушистый ковер, сменились покрывала на кровати и кресле. Из ремонта вернулся телевизор. Полного выздоровления хозяев ждали банки краски, чтобы обновить полы в кухне, да и крыльцо не мешало бы привести в более привлекательный вид. Радостным приобретением стала стиральная машинка. И еще Дионис Рувос купил подержанный небольшой современный катер. А Лина, его дочь, похудела, стала тихой и задумчивой. Нет, она ни в чем не винила «акул», не злилась, не раскаивалась в наивности и слепости, пираты не сделали ее семье ничего плохого, а, наоборот, спасли жизнь. Но в памяти снова и снова всплывало то, что она позволила капитану... Стыд и противоречивое раскаяние не утихали с течением времени. Капитан ни к чему ее не принуждал. Она сама побудила его ко всему, что было, позволила ему делать все, что он хочет. Воспоминания заставляли сердце биться чаще. Но не только они лишали девушку покоя. Что было после того, как она провалилась в сон? Эта мысль терзала Аделину днем и ночью. В то шокирующее утро, когда раненая Аделина проснулась в своей постели, она не чувствовала боль или дискомфорт нигде, кроме лодыжки левой ноги. Но значило ли это, что мужчина, которого она довела до крайней степени возбуждения, остановился? Ответ не находился. В добавок, путаясь в воспоминаниях, девушка вовсе не была уверена, что память сохранила все, что случилось в той горячей сонной постели...
Истерзавшись мыслями окончательно, девушка решила поговорить со своей знакомой, лучше разбирающейся в подобных вещах.
Аделина и Виола сидели на скамейке у старенького, но крепкого каменного дома, увитого темно-зеленым виноградником. Слова давно были подобраны, но деликатность темы все-таки смущала.
-Я хочу спросить тебя по одному ... вопросу. Но ты не должна ни с кем даже словом обмолвиться о том, о чем мы будем говорить сейчас, - вкрадчиво начала разговор Аделина.
-Я не болтунья. Ты знаешь, - крупные кудри темно-фиолетовых волос Виолы обрамляли ее привлекательное молодое лицо.
-Скажи, как понять, что ты стала женщиной? - серьезно спросила Аделина и не отвела взгляд.
-Один раз переспала с парнем, и можешь быть уверена, - изрекла Виола в ответ на странный вопрос и замолчала в ожидании продолжения темы.
-А если я не уверена, что спала с ним?
-Аделина, ты что, была пьяная? Ты же не пьешь, - Виоле становилось интереснее. Ее большие темно-карие глаза с роскошными длинными ресницами, очерченные фиолетовыми тенями, сосредоточились, глядя в неспокойные, зеленые Аделины.
-Нет. Впрочем, не важно, пьяная или нет, - коротко махнула рукой девушка, путаясь в словах. - Как я могу узнать, что это БЫЛО? - она, растревоженная, смотрела в лицо Виоле.
-Что это БЫЛО? Так ты не помнишь, или вы переспали, но не было крови? - попыталась разобраться Виола. Ее брови приподнялись.
-Я не помню. Точнее, я помню, но не все и ни в чем не уверена, - выдохнула Аделина краснея. Ей становилось стыдно и жарко.
-Знаешь, я надеюсь, что он был более трезв, чем ты, и не оказался сволочью, - голос Виолы был низким, но это лишь добавляло молодой женщине шарма, - или, по крайней мере, предохранялся. В общем, я советую тебе посетить доктора. Лучше съезди в Галипарию, там тебя никто не знает. Скажешь, что девственница, но боишься, что недавно со своим парнем немного перегнула палку. Вот врач тебе все и скажет.
Аделина побелела. Винить оставалось только себя.
Спустя еще неделю, когда раненая нога уже практически пришла в норму, Аделина автобусом добралась до Пирен, забрала свой мотоцикл и направилась в Галипарию. Входя в кабинет врача, она почти физически почувствовала дурноту, вызванную страхом ужасного известия. Врач оказался мужчиной. Аделине стало еще хуже. Когда она рассказала коротко предисловие, доктор отметил, что в любом случае ничего страшного или противоестественного не произошло.
Когда Аделина выходила из больницы, мир сиял для нее всеми красками, солнце светило так тепло и ласково, как никогда, а вокруг простиралась радость. «Микос. Микос. Микос... », - с облегчением и нежностью повторяла девушка.
Обычно «акулы Эгейского моря» грабили два-три корабля в месяц. Уже давно стало ясно, что пираты заранее располагают информацией о своих жертвах.
Нападения «акул» в качестве главных новостей регулярно гремели на радио и телевидении. И вот, тишина. С той самой ночи, когда сорвалась попытка полиции поймать зубатых хищников. СМИ так и не объяснили жителям ситуацию, в которой был сбит полицейский вертолет и потоплены два быстроходных катера служителей закона. О судне, в тот вечер попавшем в облаву, не было дано никакой конкретной информации. Оно просто растворилось в закате, выйдя в открытое море. Преследование не велось. Ни названия, ни марки, ничего... Отрывочные данные, просочившиеся в газеты, привели к тому, что в итоге появились статьи, иронически заканчивающиеся примерно следующим образом: «Видимо, неразумно было ловить зубатых хищников в Зубатой бухте».
Аделина в глубине души благодарила пиратов. Они никогда не были жестокими с людьми с захваченных кораблей, не топили суда. Способ, с помощью которого «акулы» заставляли свидетелей молчать - а молчали все - оставался загадкой. И Аделина говорила им «спасибо», благодаря Бога за то, что моряков с идущей на дно «Деметры» спас корабль, имеющий медицинскую рубку, где в силу специфичности профессии экипажа работают хирурги.
Дионис Рувос заключил договор с маленькой продуктовой фирмой и, наняв на лето в помощники парня со своей улицы, занялся рыбной ловлей. Теперь он уходил в море с рассветом, но возвращался домой уже в обед. А его дочь, после выздоровления ставшая как прежде озорной и веселой, занималась готовкой, стиркой, уборкой, время от времени где-то пропадала с друзьями, разъезжая на мотоцикле. Она больше не работала посудомойкой в кафе и не мела площадь по вечерам. Медленно шло лето. Казалось, история с пиратами осталась в прошлом.
Опускался вечер, вытягивая фиолетовые тени. Аделина мелко резала морковь. На сковороде жарился сладкий лук. В кухне стоял аппетитный аромат. Девушка опустила голову, закрыла глаза и медленно выдохнула. Чем больше времени проходило с того ночного безумства, которое она позволила себе и Микосу - только так теперь называла Аделина капитана «акул Эгейского моря» - тем ярче становились краски и легче возвращались ощущения при каждом даже мимолетном воспоминании. Не имело смысла отрицать, пришло время признать это.
И если изначально ее мучительное состояние было обусловлено неловкостью, стыдом и сожалением о случившемся, то теперь, спустя время, в крови блуждало желание вновь увидеться с Микосом и ощутить прежние ласки...
Аделина выключила плиту и легким касанием провела пальцами по шее. Кожа откликнулась. По телу пробежало дрожащее удовольствие. Тяжелый протяжный вздох, измученный взгляд. В воображении вспыхнули яркие картины уединения с Микосом; где бы ни происходило действие, сюжет всегда был одинаков, и в нем не звучало ни одного «нет». Осознание происходящего с ней приходило к Аделине постепенно. И в эту секунду девушка, наконец, призналась себе, что не просто хочет поцелуев Микоса, его ласк, своих прикосновений к его крепкому телу. Больше не было смысла обманывать себя, правда стала настолько явной, что отрицание ее сделалось невозможным.
-Я хочу его, - прошептала Аделина, больше не противясь реальности. По щеке побежала слеза. Девушка быстро ушла в спальню. В любой момент со дня рождения друга мог вернуться отец. -Что же мне делать? - обхватила она себя руками, понимая безнадежность ситуации. - Да и кто я для него? - ответ напросился сам собой. - Наивная рыбацкая девочка.., - девушка сжала челюсти и вытерла слезу. Она стояла у шкафа с одеждой. Сознание искало спасение, выход из замкнутого круга мыслей. - Нужно одеться. Красиво. И сходить погулять. Забыть, - она распахнула дверцы шкафа. Среди одежды на плечиках висел махровый светло-голубой халат. Аделина закрыла шкаф и, упершись лбом в его дверцу, тихо заплакала.
Часть 2.
-Аделина! - позвал с порога знакомый женский голос.
-Заходите, - с закатанными рукавами и большой мокрой тряпкой в руке вышла из спальни девушка и сдунула с лица тонкую прядь волос, выбившихся из хвоста. - Я убираю.
-Замечательно, - заманчиво улыбнулась пришедшая женщина. Ей было за сорок, средней комплекции. - Помнится, ты кое-о-чем меня просила? Как ты смотришь на то, чтобы получать за уборку деньги?
-Не может быть! - радостно подскочила Аделина и взвизгнула.
-Бригада Иванны отделала дом в Палуке, хозяева спросили ее, как им найти прислугу. Вчера у меня был там первый рабочий день. Место замечательное, - женщина улыбалась, довольная и радостная. - Дом, конечно, большой, очень. Я бы сказала, огромный. Работы много. Но платят.., - последовала многозначительная пауза, и по выражению лица госпожи Рузанны, а именно так звали женщину, девушка поняла, что подвернулся редкий случай заработать и отвлечься от себя. - Хозяева не снобы. У них свой повар, из прислуги сейчас только я. Управляющий побеседовал со мной и, кажется, остался доволен. Он велел мне найти еще одну женщину, чтобы мы вместе работали горничными. Главное, порядочную и не болтливую, и чтобы не совала нос не в свои дела. Я и вспомнила о тебе, дочка! Ты спокойная, ответственная девочка, отлично подойдешь для этой работы, - заключила госпожа Рузанна. Аделина училась в одном классе с ее младшим сыном и после гибели матери очень привязалась к веселой, добродушной женщине.
-Сейчас я вымою руки и обниму тебя, тетя Рузанна! - рассмеялась Аделина и бросила на пол мокрую тряпку.
Палука находилась в десяти километрах от Нидополиса, в котором жила Аделина. Несколько раз в день туда ходил автобус. Каждое утро ехал на работу старший сын госпожи Рузанны. Теперь в его обязанности вошла аккуратная доставка двух пассажирок: собственной матери и девушки по имени Аделина. Причем вторая жила на его улице. С другой стороны, на такое небольшое расстояние девушка всегда могла добраться на мотоцикле.
Мерно гудел мотор. Нежное утреннее солнце ласкало холмы и деревья. Нидополис остался позади. Дорога шла вправо, и скоро показалось море, слабыми пенистыми волнами наплывающее на каменные берега. Аделина вспомнила Зубатую бухту. В ее иссеченные каменные берега волны бились так же плавно, прибой ласково гладил бархатистый песочный пляж, не решаясь накрыть его собой целиком, тонкой прозрачной водой, и отступить и накрыть снова и снова. Перед глазами замер томный, горячий, решительный взгляд Микоса. Следом в мгновенье вспомнилось его тело, вдавливающее ее в мягкую упругую постель. Поцелуй, громкое дыхание, ласковые руки и твердая плоть. Низ живота пронзило возбуждение, девушка сжала коленки, стиснув зубы. На секунду опустившись, дрогнули ресницы.
-О чем мечтаешь? - склонилась к Аделине Рузанна.
-Да так, ни о чем. Вспомнилось кое-что из прошлого, - девушка вздохнула. - То, о чем глупо вспоминать.
Дом оказался огромным и очень красивым. Свежеокрашенный фасад в аккуратной лепнине радовал взгляд. Блестели новые окна без штор. Центральный вход отделан камнем. Было ясно, у хозяев есть вкус. Совсем другие ощущения вызывала территория двора.
Сад вокруг дома был абсолютно беспорядочным. По многим боковым заросшим травой, прежде каменным тропинкам кудрями вились плющ и виноград. Весело качались на ветру нестриженые кипарисы. Одичавшие розы и пионы росли вперемешку с сорняками, порой теряясь среди высокой травы. Хозяева еще не нашли садовника.
Дом, как и соседние, стоял на холме, склон которого спускался к главной улице города, много раз виляющей, прежде чем прийти в центр. У подножья возвышенности располагалось множество домов, не таких богатых, как наверху, но не менее уютных, с тихими спокойными улочками. Еще ниже, за окраиной городка, за природной каменной преградой простиралось блестящее бескрайнее море. В паре километров от последней улицы пригорода, соединенная с Палукой отличной асфальтированной дорогой, лежала портовая гавань с длинной, крепкой, новой деревянной пристанью, уходящей в море, мелкое у берега. Здесь на волнах покачивались пришвартованные легкие катера.
За спиной закрылась калитка высоких витых ворот. Охрана впустила во двор Рузанну и Аделину и проводила в дом. Девушку взбодрило радостное легкое волнение. Рузанна почти ничего ей не рассказала, как и требовалось от хорошей прислуги. Внутри дома царило состояние переезда - отсутствовали мебель и ковры на полу, в широком холле на входе стояли несколько огромных коробок в заводской стяжке. Рузанна свернула в коридор направо. Аделина – следом, оглядываясь по сторонам.
Двое остановились у тяжелой резной лакированной двери, женщина постучала и заглянула в комнату.
-Господин Алиджан, доброе утро. Я привела девушку. Она будет хорошей горничной.
-Доброе утро, Рузанна, - был ответ. Из комнаты вышел мужчина и, спокойно посмотрев на Аделину, сказал: - Идем к хозяину, - та последовала за ним. - Я - распорядитель прислугой и начальник охраны, господин Алиджан. По всем рабочим вопросам обращайся ко мне, - по внешности мужчина был типичный грек, лет тридцати пяти, смуглый, кареглазый, среднего телосложения, хотя, подумала девушка, его имя говорит об обязательном присутствии турецкой крови. На первый взгляд он показался Аделине непробиваемо спокойным человеком. Даже если это было не так, на лице господина Алиджана помимо нуля эмоций читалась только бодрость. - Прошу, - открыв дверь, он пропустил девушку в просторную комнату. Аделина вошла. Здесь так же не было мебели, вокруг – рельефные светлые серо-фиолетовые обои на идеально ровных стенах, под ногами – дерево цвета «орех». Глядя в окно, спиной к вошедшим, скрестив руки на груди, стоял мужчина. Что-то в его фигуре в мгновение насторожило девушку. - Рузанна привела вторую горничную, хозяин. Ее зовут Аделина.
Мужчина у окна медленно обернулся. Сердце Аделины подскочило, сжалось и опустилось, затаившись в пятках. Ошарашенный взгляд замер на девушке, смотря на нее всю. И в следующую секунду Аделина густо покраснела. «Он видел меня совсем голой», - прозвучало в ее голове. Девушка готова была закрыть глаза от стыда и провалиться на месте, будто на ней сейчас нет ни платья, ни белья.
«Да, - мысленно с горечью констатировал Микос, видя, как в мгновенье лицо Аделины стало пунцовым. - Не думал, что так скоро встретимся. Я - пират. Теперь она знает это», - и он попытался придать взгляду подобие спокойствия.
-Добро пожаловать, - голос Микоса оказался неуверенно-севшим. - Алиджан, расскажи девушке все сам. Я должен сейчас уехать, - и мужчина быстрым шагом прошел через комнату и мимо Аделины с управляющим, ни на мгновенье не взглянув на девушку. «Боже мой, какой стыд, - мысленно простонала Аделина. - Мало того, он еще и презирает меня за неудавшуюся ночь». Алиджан внешне проигнорировал цвет лица девушки.
Спустя десять минут, узнав об условиях работы и требованиях к прислуге, Аделина приступила к выполнению непосредственных обязанностей горничной. Обещанная оплата труда встряхнула девушку, вырвав из лап путаных мыслей, завладевших умом и телом после встречи с Микосом.
