Сестра царская вздрогнула и удивленно воззрилась на зверя, продолжавшего настойчиво тянуть ее к столовой.
— Привет. А ты здесь откуда? — присела. Осторожно, чтобы не спугнуть, протянула к нему руку. — Остался от прежних хозяев? — она таких крупных котов и не встречала никогда — в несколько раз больше привычных царевне домашних любимцев.
Зверь тщательно руку обнюхал, боднул.
— Откуда такие мысли, позволь спросить? — глухим раскатом раздалось от окон.
Сильно вздрогнув, отчего кот шарахнулся от нее в сторону, девушка повернула голову к одному из окон, где тотчас показался яркий, будто янтарь на солнце, перечеркнутый вертикальным зрачком драконий глаз. И вместо ответа поинтересовалась у вернувшегося рыжего:
— Он тебя не обижает?
Кот, жалобно мяукнув, снова потерся о ее руку.
Дракон фыркнул и вернулся к фонтану, откуда ему, впрочем, было хорошо видно, как девушка с рыжим входят в гостеприимно распахнувшиеся перед ними двери столовой.
В огромной комнате, куда сквозь тонкие светлые занавеси уже прокрадывался рассвет, окрашивая светлую полированную мебель в нежно-розовый, на длинном столе с резными ножками ждал завтрак, изысканный, но не столь роскошный как дома. Правда, съесть всё это изобилие в одиночку не было никакой возможности. Во всяком случае на первый, да и на второй, взгляд.
Пока дочь царская мирно завтракала в компании кота, обходила огромные залы, сад да нарядами, для нее приготовленными и в предоставленных покоях найденными, невольно любовалась, в родимых краях едва-едва забрезжил рассвет. Несколько часов спустя караулы сменились. А там и тайная стража с ног сбилась, царевну обыскавшись да нигде не найдя. Благо, кроме Яры, личной служанки царевны, о её исчезновении никто прознать не успел. Она, девка разумная, первым делом к правителю бросилась.
Молодой государь места себе не находил: не водилось за сестрой таких вывертов — одно дело на крепостной стене, свесив ноги, сидеть; сбежать, никому ничего не сказав, — совсем другое. Любила царевна брата.
Что случилось ночью, не знал никто. Была лишь одна странность: все часовые как один твердили о вмиг налетевшем страшном порыве ветра, так же внезапно стихшем. Да только ветром исчезновения не объяснишь
Вернее, было одно объяснение — сказочнее не придумаешь.
И царь мрачнее тучи расхаживал по дворцу. Несколько раз заглядывал в покои сестры. Напрасно.
Кое-как разобравшись с не терпящими отлагательств государственными делами, поднялся на крепостную стену, где так часто любила сидеть Сияна.
— Ваше Величество, — кареглазый страж, один из личной охраны, почти неизменно сопровождавший сестру во время прогулок, торопливо шагал навстречу. Остановившись на почтительном расстоянии склонился в поклоне: — Позвольте обратиться?
Правитель повел рукой, разрешая выпрямиться, и благосклонно кивнул.
— Я… — страж умолк на мгновение, бросил короткий взгляд на личную охрану государя, потом — куда-то за спину правителя.
Царь коротким жестом приказал своим людям отойти. Лишь формальность. Иллюзия приватности.
Витязь демонстрацию оценил. Продолжил, более не отводя глаз:
— Я слышал вашу беседу накануне, Возможно, молва не лжет насчет «помяни дракона»…
Молодой царь с сомнением покачал головой. Он никогда излишним суеверием не славился. И в другое время мог даже разгневаться, пожалуй, повелеть выпороть, чтобы неповадно было околесицу нести. Но сейчас столько усилий было приложено, чтобы сестру найти, столько вариантов пересмотрено, лучшие ищейки задействованы, тайная стража… — и ничего. Так что он был готов поверить даже в это.
И ушей посторонних не было, чтобы в слабости признаться. Охрана личная клятву, государю данную, нарушить не посмеет — рты лишний раз не откроют..
— Хочешь сказать, — повелитель умолк, нахмурившись, так и не договорив.
— Это невероятно, — согласился страж. Помолчал, будто решаясь на что-то. — Я видел ее высочество в саду прошлой ночью, разговаривал с ней. Предлагал проводить до покоев, — вздохнул. — Но она запретила покидать пост.
Царь кивнул. О том, что Сияна снова среди ночи гуляла, Морок уже доложил.
Воин опустил голову. Видно было, что он искренне сожалеет, что не посмел ослушаться.
— А потом тот ветер… Здесь таких отродясь не видывали.
А вот в манускриптах старинных царь об этом читал: ветром сопровождалось появление Алых драконов. Так что ж, прав страж молодой?
— Где ты ее видел? — спросил, чтобы дать себе время на размышления.
Воин вздохнул, решаясь словно:
— Ее высочество на крепостную стену поднималась.
— А после?
— В свои покои возвращаться изволили. Сад дозорные вот-вот обходить должны были, и, понадеявшись на царящий в наших землях мир и неприступность стен, я не оставил пост. Виноват.
— Оставь. По нашему недосмотру тебе пришлось одному на часах стоять, — король вздохнул.
Его величество лукавил: караульных страховали люди из тайной стражи. Но об этом даже сестрица не знала. Вот только люди те, что вместе с парнем на часах стояли, ничего дельного сказать не могли — его напарника, человека из тайной стражи и нескольких патрульных Морок под стражу взял как соглядатаев аккурат перед «ветром». Они действительно следили за сестрой, но к её исчезновению отношения не имели. В последнем государь был уверен: командир тайной стражи умел языки развязывать.
За последние часы молодой государь, казалось, постарел на несколько лет.
Страж набрался смелости и продолжил, отвлекая правителя от дум безрадостных.
— Ваше величество, я кое-что знаю о драконах, слышал, где, по преданию, они живут. Позвольте мне попытаться исправить свою ошибку и вернуть ее высочество! — мальчишка говорил запальчиво, в глазах горела вера и страстное желание… совершить подвиг? Царь всмотрелся в лицо воина. И не нашел в нем тщеславия и глупого честолюбия. Нет, это скорее было беспокойство за царевну. Оставалось надеяться, что искреннее.
Государь помнил о высказанных однажды командиром тайной стражи опасениях, что страж её верный и сама царевна друг к другу чувства трепетные испытывают. Может, и к лучшему? Ольгард поможет, конечно, если нужда будет, никуда не денется — невеста всё-таки, но не расшибется.
От влюблённого юноши проку поболее будет. Тем паче, что о пропаже царевны он явно уже прознал.
Решил:
— Будь по-твоему. Ступай, собирай отряд.
А после, не двигаясь с места, смотрел вслед удаляющемуся воину.
— Морок, — негромко позвал, когда витязь скрылся из виду.
Командир тайной стражи появился, как и всегда, сразу, почти незаметно — возник за спиной государя.
— Что думаешь?
— Складно сказывает.
Государь кивнул с усмешкой:
— Царедворцы мои в извинениях бы рассыпались, по земле бы распластались, ничтожность свою доказывая… А этот молодец.
— Смышлёный, лишнего не треплет. Но себе на уме, — поддержал правителя верный Морок.
Царь некоторое время молча разглядывал алые крыши Драконьей слободы, название которой, по народному поверью, сохранилось с незапамятных времён.
— В его отряде должны быть твои люди, мага отправь, — велел, не повышая голоса. — И отряди кого-нибудь следом, пусть присмотрит. Больно удачно складывается.
— Слушаюсь, ваше величество.
Заслышав знакомую торопливую поступь, царь жестом отпустил командира. Морок привычно скрылся из вида раньше, чем вельможи явившиеся смогли бы его увидеть, а государь некоторое время молча смотрел на город, не торопясь давать слово почтительно замершим придвореым.
И Первый министр, и Верховный магистр покорно ждали, склонив головы. И ждали бы ещё столько, сколько государю было угодно любоваться окрестностями. Молча глотая негодование, нетерпение, раздражение, пряча задетое самолюбие.
Царь наконец изволил обратить внимание на своих высокопоставленных подданных.
— Говорите.
Сановники снова склонились в поклоне.
— Ваше величество, его величеств Ольгард, — как и ожидал царь, первым заговорил Первый министр.
Правитель чуть повернул голову:
— Что хочет?
— О венчании будушем беспокоится.
— А ее высочество ведь… больна.
Царь был готов поклясться, что эта заминка в речи Верховного магистра, короткая, едва уловимая, ему не почудилась.
Беспокоится, значит, жених? Что ж…
— Где там его зеркало? Пойдем, побеседуем.
Правитель в сопровождении верной охраны и сановников спустился со стены, возвращаясь во дворец.
Морок, выждав, пока господа скроются из вида, вернулся туда, где только что с государем разговор вел. Он уже отдал необходимые указания. Но нужно было торопиться. Потому командир тайной стражи самолично влез в бойницу, чтобы осмотреть глубокие трещины в камнях. Слишком тонкие и ровные. Что могло их оставить? И сколь острым должно быть это нечто, чтобы резать камень как масло? Много вопросов у него накопилось, пора и побеседовать.
Повисшую в покоях тишину, вязкую, напряжённую, можно было резать клинком. И травить ей врагов, чтобы те мучались от безотчетного ужаса и удушья. Именно так вассалами ощущался гнев мага, их господина.
— Все вон! — рыкнул он.
Те немногие, кто находился в комнате, повиновались мгновенно.
Когда покои опустели, маг вскочил с высокого резного кресла. Принялся мерить шагами огромное пространство. Хотелось запустить во что-нибудь или даже кого-нибудь разрушительным заклинанием. Но приходилось сдерживаться.
Он был не просто в гневе — он был в ярости!
Мечта, которую он лелеял столько лет и до воплощения в жизнь которой оставалась всего ничего, эта прекрасная, желанная мечта уплывала из рук. Ускользала из-под кончиков пальцев!
В комнате бесшумно появился дух. Принял облик человека. Совершенно не примечательный, не запоминающийся. При беглом взгляде обманчиво материальный. Завис над полом в нескольких шагах от хозяина.
— Приветсвую повелителя.
Маг, с трудом сохранив лицо, резко обернулся. Скривился.
Резкий взмах руки колдуна — и духа, ставшего сизым и полупрозрачным, придавило к полу неведомой силой.
— Будешь ещё заложного покойника изображать? — раздражённо бросил вопрос колдун стремительно теряющему плотность существу.
— Помилуйте, повелитель! — прошелестел дух, будто палая листва на ветру прошуршала. — Я принёс вести из Благомира!
— Какие? — маг по-прежнему почти рычал, но существо освободил.
Пришелец из мира тонких материй вновь прошуршал:
— Ходят слухи, что драконы о Благомире вспомнили.
— По делу давай, нечего вокруг да около бродить. Сплетни да сказки я и сам послушать могу.
Притом, не выходя из собственных покоев.
Столичный дворец, да и сам детинец же благомирский даже от его магии защищён был. Предусмотрительные предки были у нынешнего правителя. Могущественные. А нынче…
Маг снова презрительно скривился.
Лукиан — последний царь Благомира — безвольный червь, прикрывающий собственную ничтожность заботой о народе. Даже собственную сестру ухитрился избаловать.
А теперь эта девчонка и вовсе — неизвестно где.
Испытывать терпение хозяина дух не стал. Начал с важного, о чем тот мог лишь догадываться:
— Бран в темнице. И не только он: почти все ваши люди. За теми, кто на свободе, зорко следят.
«Повелитель» скрипнул зубами.
Теперь понятно, почему от них ни слуху ни духу.
— Как случилось?
— Мне в детинец царский ходу нет, а слухи тебе неинтересны, — не слишком почтительно поникло существо.
Мужчина помрачнел, снова собирая вокруг силу волшебную. Предостерёг:
— Я тебя не для того с того света вытаскивал, чтобы ты мне тут ерничал. Говори, что узнал.
— Экий ты, племянничек, нетерпеливый, — в шелестящем голосе почудилась усмешка. — Помог им кто-то. Знатно помог. Так что верные гончие Лукиана их под белы рученьки — и в казематы.
— Кто?
— А вот это мне неведомо. Но есть ещё кое-что интересное…
— Не тяни.
— Царевна вроде как хворает.
Маг отмахнулся:
— Знаю я эту враку. Пропала она, Лукиан в поисках помощи просит. Только с ним разговаривал.
— И о том, что по Благомиру слухи о драконе ползут, знаешь? Говорят, он-то царевну и украл. На его-то поиски царь отряд и отправил. Страж (тот, что прошлой осенью царевну собой от медведя закрыл), поговаривают, сам вызвался.
Маг саданул кулаком по удачно подвернувшейся столешнице.
Дракон! Какой, к первородной нечисти, дракон?
Выдумки. Страшилки для неразумных детишек.
Вымерли эти ящеры поганые давным-давно. Если вообще когда-то существовали.
Спрятал где-нибудь сестрицу, пока шпионов пытает, да дракона придумал, чтоб исчезновение её внезапное объяснить. А чтоб пуще в ящера огнедышащего поверили, прикрыл всё это непотребство выдуманной болезнью.
Перехитрить его хочет?
Он с этой девчонкой столько возился! Столько усилий…
— Страж, говоришь, вызвался? — недобро щурясь, переспросил повелитель.
Ну, если этот малец воду мутит… От него мокрого места не останется!
Хотя… Что ему какой-то витязь? Мелковата сошка.
Но присмотреть надо бы.
Приказал коротко:
— Следом пойдёшь. Да смотри, глаз с него не спускай.
Когда дух истаял в воздухе, маг вернулся к креслу. Задумался, сжав подлокотник.
Ещё немного — и плодородные земли Благомира будут в его владении! Он войдёт в историю как великий правитель, объединивший и приумноживший свои владения. Он не упустит возможность, чего бы это ему ни стоило. Для достижения великих целей не может быть недопустимых средств.
И никто ему не помешает.
— А вы, я смотрю, быстро спелись, — фыркнул дракон, в человеческом обличье развалившись в кресле.
Устало прикрыл глаза.
Сначала пришлось убалтывать тень государеву. И разговор этот с командиром тайной стражи изрядно вымотал, хотя и не стал неожиданностью. Морок не был дураком: смекнул и кто ему соглядатаев помог изловить, и что за следы на крепостной стене остались. Ладно, уболтать и отвести от себя подозрения удалось. Морок предан правителю. Благо это или худо, ящер пока не знал.
Предстояло ещё выяснить, кто из господ замешан.
Потер переносицу, вспоминая события последних дней, чтобы ничего не упустить.
Когда отряд был собран, дракон тащился в человеческом обличье по рытвинам да колеям. Воины — все добровольцы — горели желанием надрать хвост дракону и освободить царевну. Это забавляло. И если бы не навязчивый запах внедренного в отряд мага, о котором витязи и догадываться не должны были; не шуршание ползущих следом мороковых соглядатаев, да ещё кого-то, чей неуловимо-гнилостный душок за несколько дней пути к границе порядком опостылел, дорогу эту можно было бы считать приятной прогулкой.
Дракон вздохнул.
Чтобы отделаться от отряда, пришлось инсценировать собственную смерть. Усмехнулся. Нападение себя на себя.
После такого даже у самых рьяных желающих разобрать его на клыки и чешуйки должен был поубавиться энтузиазм. Он не проверял: торопился домой. И не зря.
Снова вздохнул.
Тело после долгих переходов да полётов будто свинцом налитое, глаза слипаются, голова кругом идёт, а эти двое такой бедлам в замке учинили, что Анде за месяц не управиться: дочка царская, покладистым характером не отличавшаяся, как очарование да потрясение схлынули, в отчаяние пришла.
— Ярость бессильная выхода требует, — попытался оправдаться сидящий в соседнем кресле кот, привычно обернув лапки хвостом, но виновато прижимая уши. — Я, между прочим, пытался ее от этого удержать, успокоить… — вздохнул трагически: — Но я всего лишь кот, у меня лапки, — и демонстративно лизнул левую.
— Привет. А ты здесь откуда? — присела. Осторожно, чтобы не спугнуть, протянула к нему руку. — Остался от прежних хозяев? — она таких крупных котов и не встречала никогда — в несколько раз больше привычных царевне домашних любимцев.
Зверь тщательно руку обнюхал, боднул.
— Откуда такие мысли, позволь спросить? — глухим раскатом раздалось от окон.
Сильно вздрогнув, отчего кот шарахнулся от нее в сторону, девушка повернула голову к одному из окон, где тотчас показался яркий, будто янтарь на солнце, перечеркнутый вертикальным зрачком драконий глаз. И вместо ответа поинтересовалась у вернувшегося рыжего:
— Он тебя не обижает?
Кот, жалобно мяукнув, снова потерся о ее руку.
Дракон фыркнул и вернулся к фонтану, откуда ему, впрочем, было хорошо видно, как девушка с рыжим входят в гостеприимно распахнувшиеся перед ними двери столовой.
В огромной комнате, куда сквозь тонкие светлые занавеси уже прокрадывался рассвет, окрашивая светлую полированную мебель в нежно-розовый, на длинном столе с резными ножками ждал завтрак, изысканный, но не столь роскошный как дома. Правда, съесть всё это изобилие в одиночку не было никакой возможности. Во всяком случае на первый, да и на второй, взгляд.
Прода от 12.07.2024, 21:21
Пока дочь царская мирно завтракала в компании кота, обходила огромные залы, сад да нарядами, для нее приготовленными и в предоставленных покоях найденными, невольно любовалась, в родимых краях едва-едва забрезжил рассвет. Несколько часов спустя караулы сменились. А там и тайная стража с ног сбилась, царевну обыскавшись да нигде не найдя. Благо, кроме Яры, личной служанки царевны, о её исчезновении никто прознать не успел. Она, девка разумная, первым делом к правителю бросилась.
Молодой государь места себе не находил: не водилось за сестрой таких вывертов — одно дело на крепостной стене, свесив ноги, сидеть; сбежать, никому ничего не сказав, — совсем другое. Любила царевна брата.
Что случилось ночью, не знал никто. Была лишь одна странность: все часовые как один твердили о вмиг налетевшем страшном порыве ветра, так же внезапно стихшем. Да только ветром исчезновения не объяснишь
Вернее, было одно объяснение — сказочнее не придумаешь.
И царь мрачнее тучи расхаживал по дворцу. Несколько раз заглядывал в покои сестры. Напрасно.
Кое-как разобравшись с не терпящими отлагательств государственными делами, поднялся на крепостную стену, где так часто любила сидеть Сияна.
— Ваше Величество, — кареглазый страж, один из личной охраны, почти неизменно сопровождавший сестру во время прогулок, торопливо шагал навстречу. Остановившись на почтительном расстоянии склонился в поклоне: — Позвольте обратиться?
Правитель повел рукой, разрешая выпрямиться, и благосклонно кивнул.
— Я… — страж умолк на мгновение, бросил короткий взгляд на личную охрану государя, потом — куда-то за спину правителя.
Царь коротким жестом приказал своим людям отойти. Лишь формальность. Иллюзия приватности.
Витязь демонстрацию оценил. Продолжил, более не отводя глаз:
— Я слышал вашу беседу накануне, Возможно, молва не лжет насчет «помяни дракона»…
Молодой царь с сомнением покачал головой. Он никогда излишним суеверием не славился. И в другое время мог даже разгневаться, пожалуй, повелеть выпороть, чтобы неповадно было околесицу нести. Но сейчас столько усилий было приложено, чтобы сестру найти, столько вариантов пересмотрено, лучшие ищейки задействованы, тайная стража… — и ничего. Так что он был готов поверить даже в это.
И ушей посторонних не было, чтобы в слабости признаться. Охрана личная клятву, государю данную, нарушить не посмеет — рты лишний раз не откроют..
— Хочешь сказать, — повелитель умолк, нахмурившись, так и не договорив.
— Это невероятно, — согласился страж. Помолчал, будто решаясь на что-то. — Я видел ее высочество в саду прошлой ночью, разговаривал с ней. Предлагал проводить до покоев, — вздохнул. — Но она запретила покидать пост.
Царь кивнул. О том, что Сияна снова среди ночи гуляла, Морок уже доложил.
Воин опустил голову. Видно было, что он искренне сожалеет, что не посмел ослушаться.
— А потом тот ветер… Здесь таких отродясь не видывали.
А вот в манускриптах старинных царь об этом читал: ветром сопровождалось появление Алых драконов. Так что ж, прав страж молодой?
— Где ты ее видел? — спросил, чтобы дать себе время на размышления.
Воин вздохнул, решаясь словно:
— Ее высочество на крепостную стену поднималась.
— А после?
— В свои покои возвращаться изволили. Сад дозорные вот-вот обходить должны были, и, понадеявшись на царящий в наших землях мир и неприступность стен, я не оставил пост. Виноват.
— Оставь. По нашему недосмотру тебе пришлось одному на часах стоять, — король вздохнул.
Его величество лукавил: караульных страховали люди из тайной стражи. Но об этом даже сестрица не знала. Вот только люди те, что вместе с парнем на часах стояли, ничего дельного сказать не могли — его напарника, человека из тайной стражи и нескольких патрульных Морок под стражу взял как соглядатаев аккурат перед «ветром». Они действительно следили за сестрой, но к её исчезновению отношения не имели. В последнем государь был уверен: командир тайной стражи умел языки развязывать.
За последние часы молодой государь, казалось, постарел на несколько лет.
Страж набрался смелости и продолжил, отвлекая правителя от дум безрадостных.
— Ваше величество, я кое-что знаю о драконах, слышал, где, по преданию, они живут. Позвольте мне попытаться исправить свою ошибку и вернуть ее высочество! — мальчишка говорил запальчиво, в глазах горела вера и страстное желание… совершить подвиг? Царь всмотрелся в лицо воина. И не нашел в нем тщеславия и глупого честолюбия. Нет, это скорее было беспокойство за царевну. Оставалось надеяться, что искреннее.
Государь помнил о высказанных однажды командиром тайной стражи опасениях, что страж её верный и сама царевна друг к другу чувства трепетные испытывают. Может, и к лучшему? Ольгард поможет, конечно, если нужда будет, никуда не денется — невеста всё-таки, но не расшибется.
От влюблённого юноши проку поболее будет. Тем паче, что о пропаже царевны он явно уже прознал.
Решил:
— Будь по-твоему. Ступай, собирай отряд.
А после, не двигаясь с места, смотрел вслед удаляющемуся воину.
— Морок, — негромко позвал, когда витязь скрылся из виду.
Командир тайной стражи появился, как и всегда, сразу, почти незаметно — возник за спиной государя.
— Что думаешь?
— Складно сказывает.
Государь кивнул с усмешкой:
— Царедворцы мои в извинениях бы рассыпались, по земле бы распластались, ничтожность свою доказывая… А этот молодец.
— Смышлёный, лишнего не треплет. Но себе на уме, — поддержал правителя верный Морок.
Царь некоторое время молча разглядывал алые крыши Драконьей слободы, название которой, по народному поверью, сохранилось с незапамятных времён.
— В его отряде должны быть твои люди, мага отправь, — велел, не повышая голоса. — И отряди кого-нибудь следом, пусть присмотрит. Больно удачно складывается.
— Слушаюсь, ваше величество.
Заслышав знакомую торопливую поступь, царь жестом отпустил командира. Морок привычно скрылся из вида раньше, чем вельможи явившиеся смогли бы его увидеть, а государь некоторое время молча смотрел на город, не торопясь давать слово почтительно замершим придвореым.
И Первый министр, и Верховный магистр покорно ждали, склонив головы. И ждали бы ещё столько, сколько государю было угодно любоваться окрестностями. Молча глотая негодование, нетерпение, раздражение, пряча задетое самолюбие.
Царь наконец изволил обратить внимание на своих высокопоставленных подданных.
— Говорите.
Сановники снова склонились в поклоне.
— Ваше величество, его величеств Ольгард, — как и ожидал царь, первым заговорил Первый министр.
Правитель чуть повернул голову:
— Что хочет?
— О венчании будушем беспокоится.
— А ее высочество ведь… больна.
Царь был готов поклясться, что эта заминка в речи Верховного магистра, короткая, едва уловимая, ему не почудилась.
Беспокоится, значит, жених? Что ж…
— Где там его зеркало? Пойдем, побеседуем.
Правитель в сопровождении верной охраны и сановников спустился со стены, возвращаясь во дворец.
Морок, выждав, пока господа скроются из вида, вернулся туда, где только что с государем разговор вел. Он уже отдал необходимые указания. Но нужно было торопиться. Потому командир тайной стражи самолично влез в бойницу, чтобы осмотреть глубокие трещины в камнях. Слишком тонкие и ровные. Что могло их оставить? И сколь острым должно быть это нечто, чтобы резать камень как масло? Много вопросов у него накопилось, пора и побеседовать.
Прода от 17.07.2024, 15:01
Повисшую в покоях тишину, вязкую, напряжённую, можно было резать клинком. И травить ей врагов, чтобы те мучались от безотчетного ужаса и удушья. Именно так вассалами ощущался гнев мага, их господина.
— Все вон! — рыкнул он.
Те немногие, кто находился в комнате, повиновались мгновенно.
Когда покои опустели, маг вскочил с высокого резного кресла. Принялся мерить шагами огромное пространство. Хотелось запустить во что-нибудь или даже кого-нибудь разрушительным заклинанием. Но приходилось сдерживаться.
Он был не просто в гневе — он был в ярости!
Мечта, которую он лелеял столько лет и до воплощения в жизнь которой оставалась всего ничего, эта прекрасная, желанная мечта уплывала из рук. Ускользала из-под кончиков пальцев!
В комнате бесшумно появился дух. Принял облик человека. Совершенно не примечательный, не запоминающийся. При беглом взгляде обманчиво материальный. Завис над полом в нескольких шагах от хозяина.
— Приветсвую повелителя.
Маг, с трудом сохранив лицо, резко обернулся. Скривился.
Резкий взмах руки колдуна — и духа, ставшего сизым и полупрозрачным, придавило к полу неведомой силой.
— Будешь ещё заложного покойника изображать? — раздражённо бросил вопрос колдун стремительно теряющему плотность существу.
— Помилуйте, повелитель! — прошелестел дух, будто палая листва на ветру прошуршала. — Я принёс вести из Благомира!
— Какие? — маг по-прежнему почти рычал, но существо освободил.
Пришелец из мира тонких материй вновь прошуршал:
— Ходят слухи, что драконы о Благомире вспомнили.
— По делу давай, нечего вокруг да около бродить. Сплетни да сказки я и сам послушать могу.
Притом, не выходя из собственных покоев.
Столичный дворец, да и сам детинец же благомирский даже от его магии защищён был. Предусмотрительные предки были у нынешнего правителя. Могущественные. А нынче…
Маг снова презрительно скривился.
Лукиан — последний царь Благомира — безвольный червь, прикрывающий собственную ничтожность заботой о народе. Даже собственную сестру ухитрился избаловать.
А теперь эта девчонка и вовсе — неизвестно где.
Испытывать терпение хозяина дух не стал. Начал с важного, о чем тот мог лишь догадываться:
— Бран в темнице. И не только он: почти все ваши люди. За теми, кто на свободе, зорко следят.
«Повелитель» скрипнул зубами.
Теперь понятно, почему от них ни слуху ни духу.
— Как случилось?
— Мне в детинец царский ходу нет, а слухи тебе неинтересны, — не слишком почтительно поникло существо.
Мужчина помрачнел, снова собирая вокруг силу волшебную. Предостерёг:
— Я тебя не для того с того света вытаскивал, чтобы ты мне тут ерничал. Говори, что узнал.
— Экий ты, племянничек, нетерпеливый, — в шелестящем голосе почудилась усмешка. — Помог им кто-то. Знатно помог. Так что верные гончие Лукиана их под белы рученьки — и в казематы.
— Кто?
— А вот это мне неведомо. Но есть ещё кое-что интересное…
— Не тяни.
— Царевна вроде как хворает.
Маг отмахнулся:
— Знаю я эту враку. Пропала она, Лукиан в поисках помощи просит. Только с ним разговаривал.
— И о том, что по Благомиру слухи о драконе ползут, знаешь? Говорят, он-то царевну и украл. На его-то поиски царь отряд и отправил. Страж (тот, что прошлой осенью царевну собой от медведя закрыл), поговаривают, сам вызвался.
Маг саданул кулаком по удачно подвернувшейся столешнице.
Дракон! Какой, к первородной нечисти, дракон?
Выдумки. Страшилки для неразумных детишек.
Вымерли эти ящеры поганые давным-давно. Если вообще когда-то существовали.
Спрятал где-нибудь сестрицу, пока шпионов пытает, да дракона придумал, чтоб исчезновение её внезапное объяснить. А чтоб пуще в ящера огнедышащего поверили, прикрыл всё это непотребство выдуманной болезнью.
Перехитрить его хочет?
Он с этой девчонкой столько возился! Столько усилий…
— Страж, говоришь, вызвался? — недобро щурясь, переспросил повелитель.
Ну, если этот малец воду мутит… От него мокрого места не останется!
Хотя… Что ему какой-то витязь? Мелковата сошка.
Но присмотреть надо бы.
Приказал коротко:
— Следом пойдёшь. Да смотри, глаз с него не спускай.
Когда дух истаял в воздухе, маг вернулся к креслу. Задумался, сжав подлокотник.
Ещё немного — и плодородные земли Благомира будут в его владении! Он войдёт в историю как великий правитель, объединивший и приумноживший свои владения. Он не упустит возможность, чего бы это ему ни стоило. Для достижения великих целей не может быть недопустимых средств.
И никто ему не помешает.
Прода от 19.07.2024, 12:59
— А вы, я смотрю, быстро спелись, — фыркнул дракон, в человеческом обличье развалившись в кресле.
Устало прикрыл глаза.
Сначала пришлось убалтывать тень государеву. И разговор этот с командиром тайной стражи изрядно вымотал, хотя и не стал неожиданностью. Морок не был дураком: смекнул и кто ему соглядатаев помог изловить, и что за следы на крепостной стене остались. Ладно, уболтать и отвести от себя подозрения удалось. Морок предан правителю. Благо это или худо, ящер пока не знал.
Предстояло ещё выяснить, кто из господ замешан.
Потер переносицу, вспоминая события последних дней, чтобы ничего не упустить.
Когда отряд был собран, дракон тащился в человеческом обличье по рытвинам да колеям. Воины — все добровольцы — горели желанием надрать хвост дракону и освободить царевну. Это забавляло. И если бы не навязчивый запах внедренного в отряд мага, о котором витязи и догадываться не должны были; не шуршание ползущих следом мороковых соглядатаев, да ещё кого-то, чей неуловимо-гнилостный душок за несколько дней пути к границе порядком опостылел, дорогу эту можно было бы считать приятной прогулкой.
Дракон вздохнул.
Чтобы отделаться от отряда, пришлось инсценировать собственную смерть. Усмехнулся. Нападение себя на себя.
После такого даже у самых рьяных желающих разобрать его на клыки и чешуйки должен был поубавиться энтузиазм. Он не проверял: торопился домой. И не зря.
Снова вздохнул.
Тело после долгих переходов да полётов будто свинцом налитое, глаза слипаются, голова кругом идёт, а эти двое такой бедлам в замке учинили, что Анде за месяц не управиться: дочка царская, покладистым характером не отличавшаяся, как очарование да потрясение схлынули, в отчаяние пришла.
— Ярость бессильная выхода требует, — попытался оправдаться сидящий в соседнем кресле кот, привычно обернув лапки хвостом, но виновато прижимая уши. — Я, между прочим, пытался ее от этого удержать, успокоить… — вздохнул трагически: — Но я всего лишь кот, у меня лапки, — и демонстративно лизнул левую.
