- А что в этих яблоках такого особенного? – спросила Николетта, промазывая каждый лист теста маслом, затем посыпая сухарями, так, чтобы до краев оставалось пространство шириной с её ноготок.
- Ничего, - буркнул смущенный Себастьян.
Эрик наклонился и заговорщицким тоном громко шепнул Николетте:
- Их ему подарила Эмма Аденауэр.
- А Эмма это…? – спросила Николетта, выкладывая ломтики груш поверх сухарей аккуратным ровным слоем.
Эрик молчал, подталкивая Себастьяна к ответу.
- Это дочка Валерии, продавца в магической лавки Аделаиды, и Игварда, он работает в курьерской службе Тео, - нехотя рассказал он.
Николетта, наконец, догадалась в чем дело. Да у Себастьяна появилась симпатия! И не удержалась от вопроса:
- Наверное, она очень красивая?
- Нет, - фыркнул Себастьян, всем своим видом показывая насколько ему не интересна и эта тема, и эта девочка.
Николетта закончила с грушами и посыпала их сверху сахарной пудрой и корицей, пока спрашивала:
- Неужели в ней нет ничего красивого?
Себастьян все также неохотно ответил:
- Ну, разве что глаза. И волосы.
Эрик заговорщицким тоном рассказал Николетте, посыпавшей изюмом груши на тесте:
- Ходят слухи, что Кори Линч находит Эмму очень даже симпатичной…
- Да она на Кори даже не посмотрит! – вспылил Себастьян.
- Да и Персиваль Янг постоянно предлагает носить её портфель, - не прекращал подначивать Эрик.
- Перси глупо выглядит в своих очках! – тут же нашелся Себастьян.
Николетта слушала их перепалку с легкой улыбкой. Оказывается, Себастьян уже встретил свою первую любовь. Пока парни были заняты друг другом, она порезала миндаль ломтиками, как и груши до этого, и выложила поверх изюма. Затем осторожно и быстро по очереди скатала тесто с начинкой в рулет и переложила на противень, смазав сливочным маслом сверху.
Когда с «Сочным» штруделем было покончено, Николетта взялась за «Любимую еду дровосека».
Тут нужно было работать быстро и аккуратно из-за особенностей теста.
Последний кусочек теста Николетта разделила на три части, каждую из которых сначала раскатала скалкой, а затем растягивала руками, чтобы оно вышло максимально тонким. Все это нужно было делать осторожно, чтобы не порвать его.
Разложив первый лист на столе, Николетта обильно смазала его сливочным маслом, и положила сверху второй. Его она тоже смазала маслом и тут же положила третий, чтобы и его смазать маслом.
С тестом было покончено. Пришла пора начинки.
Мясо уже было нарезано, и Николетта выложила его первым слоем. Картошку она оставила на потом, чтобы та не потемнела, пока до неё не дошла бы очередь. Теперь быстро очистив две небольших картофелины, Николетта порезала их на маленькие кубики, и равномерно выложила поверх мяса вторым слоем. Затем, очистив луковицу, порезала её полукольцами и разложила поверх картофеля и мяса третьим слоем. Посолив и поперчив, Николетта скрутила тесто с начинкой в рулет и положила к остальным трем рулетам. Обильно смазав «Любимую еду дровосека» сливочным маслом, Николетта отправила противень со штруделями в духовку. Минут через сорок все будет готово. Это время пролетело незаметно. Главным образом благодаря Эрику. Он развлекал Николетту и Себастьяна, рассказывая байки о своей работе и несколько анекдотов разного уровня свежести. Николетта подозревала, что половина рассказанным им историй или произошли не с ним, или вообще выдумка. Но как он их рассказывал! С душой, с выражением, с горящими глазами, заражая весельем. Каждая история увлекала, и ею невозможно было не проникнуться.
Николетта так увлеклась, что пропустила момент, когда штрудели нужно было ещё раз смазать маслом. Когда она спохватилась, они уже сильно зарумянилась. По рецепту бабули Розы штрудели нужно было смазывать три раза в процессе приготовления. Но Николетте пришлось обойтись одним разом.
Бабуля Роза учила её как быть в таких случаях: если что-то в процессе приготовления пошло не так, то не подавай виду. Скорее всего никто не заметит, если блюдо откровенно не испорчено. Но если кто-то все же заподозрит неладное, нужно говорить: «Это мой собственный рецепт, я добавляю секретный ингредиент, поэтому у него такой необычный вкус». И пусть гадают что такого секретного ты туда добавила. В отдельных случаях можно сослаться на то, что это фамильный рецепт, который передается из поколения в поколение.
Очень быстро после промазывания штруделей маслом комнату заполонили невероятно аппетитные запахи. Тренированный нос Николетты смог различить сладковатый запах груш, тонущий в миндале, и кисловато-пряный запах яблок с корицей. Но парни наверняка чуяли только запах мяса, запекающегося в тесте. И их нетерпеливость с головой выдавала то, какой штрудель им хотелось попробовать первым. Николетта улыбнулась про себя. Она подозревала, что так и будет, поэтому решила, что «Любимую еду дровосека» они получат в последнюю очередь. Это очень сытный штрудель и после него даже Эрик уже ничего не захочет пробовать. А даже если и попробует, то мясной все равно будет казаться ему вкуснее. А так шансы «Королевского штруделя», «Сочного» и «Любимой еды дровосека» хотя бы уровняются.
Когда штрудели были готовы, Николетта достала их из духовки и поставила на подоконник, чтобы дать им немного остыть. Если бы она делала штрудели порционными, то можно было бы сразу положить их на тарелку. Но времени были не так много, чтобы делать несколько небольших штруделей каждого вида, поэтому пришлось ограничиться двумя большими штруделями с разными видами начинок, и двумя средними с одним видом.
Чтобы они быстрее остыли Николетта взяла небольшое полотенчико и стала помахивать им, создавая импровизированный ветерок. Когда она ребенком делала так дома, в Дамнэйте, ей нравилось думать, что настоящий сильный ветер подхватит запах от того, что она приготовила и унесет на небо, чтобы мама почувствовала этот запах, поняла, что это приготовила её дочь, и гордилась ею. Каждый раз она с замиранием сердца ждала, что мама подаст знак, даст понять, что наблюдает за единственной дочерью и очень любит. Так в те годы ей говорила бабуля Роза: «Мама была очень хорошим человеком, поэтому ангелы забрали её к себе, потому, что без её помощи им не обойтись. Но она всегда наблюдает за тобой и очень тебя любит. Не забывай об этом, Николетта».
Николетта не помнила маму и совершенно не узнавала её на старых, выцветших от времени фотографиях в деревянных рамках, которыми были увешаны стены в папиной комнате. Став постарше, она начала сравнивать себя с нею: похожи ли у них глаза, нос, руки. Она искала то, что сможет их объединить. Но внешне они были разными: мама круглолицая шатенка с невероятно красивыми голубыми глазами, у Николетты карие глаза и светло-русые волосы, настолько светлые, что летом становятся совсем белыми, выгорая на солнце, а зимой кажутся русыми, только если на ней темная одежда. Её мама была необыкновенно красивой женщиной, мимо такой не пройдешь на улице, не оглянувшись и наверняка было много тех, кто вздыхал по ней ночами, ворочаясь без сна. Однако в её глазах были теплота и нежность, словно глядящая с фотографии женщина обнимала тебя взглядом. Так Николетта её и воспринимала: женщина, глядящая с фотографии. Не похожая на неё, чужая, но одновременно такая родная. И ей всегда её не хватало. А этот маленький ритуал с полотенчиком и ветром помогал почувствовать себя ближе к ней, почувствовать, что мама все же была в её жизни.
Когда штрудели немного остыли, Николетта порезала сначала «Королевский штрудель» лопаткой просто на нем. Себастьтян с чисто детской непосредственностью сморщил недовольно сморщил нос, увидев, что первым придется пробовать не пузатенький штрудель с мясом. Но едва аромат яблок, запеченных с корицей коснулся его ноздрей, изменил свое мнение. Николетта понимала, почему этот штрудель назвали «Королевским»: теперь, после нарезки, ощущались не только яблоки и корица, как во время выпечки, но и мед, миндаль, даже, если принюхаться изюм. Такой богатый и насыщенный аромат! Просто вдыхая его можно получить море удовольствия.
- Боже, какой запах! – восхищенно пробормотал Эрик, глубоко вдыхая аромат, разлившийся по комнате, как Асима в свои лучшие времена. Он окутывал всех, словно невидимая дымка, проникал под кожу, будоража, вызывая желание немедленно попробовать так вкусно пахнущий штрудель.
Чтобы не мучиться потом с мытьем посуды, Николетта взяла несколько небольшим плетеных корзинок и не жалея положила внутрь пергаментную бумагу, чтобы получились импровизированные тарелочки. Затем быстро разложила штрудель по тарелкам, в первую очередь угостив Себастьяна, потом Эрика и, наконец, себя. Себастьян был таким голодным, что, как только Николетта убрала лопатку от необычной тарелки, подхватил свой кусочек с помощью пергаментной бумаги и начал есть мыча что-то одобрительно-восхищенное. Эрик повторил за ним буквально все, в том числе и способ, каким тот ел, ведь, как оказалось этот способ очень удобен. И Николетта быстро сделала себе заметку в мозгу: записать в ежедневник, что штрудели можно подавать и так: в пергаментных кармашиках. Тогда можно будет не тратить время на выпечку большого количества порционных штруделей, можно будет выпекать один, резать на кусочки и продавать порционно.
- Это потрясающе вкусно! – заверил Себастьян, съедая второй кусочек.
- Ничего не может быть лучше! – уверенно заявил Эрик. – У нас есть победитель.
У Николетты их слова вызвали благодарную и снисходительную улыбку одновременно. Как же скоропалительно эта парочка принимает решения! Интересно, как они запоют, попробовав остальные два штруделя?
Парни быстро разделались со своими порциями «Королевского штруделя» и Николетта, заменив листы пергамента, положила им «Сочный» штрудель. Он полностью оправдывал свое название, ведь начинка внутри даже на вид была очень мягкой и сочной. Сладкий грушевый запах ласкал ноздри, только если наклониться к штруделю поближе. Он был намного деликатнее и тоньше, чем запах яблок с корицей. Но Николетта знала, что это из-за сорта груш, который она использовала. Бабуля всегда покупала другой сорт, они были покрупнее и оставались зелеными даже если были очень спелыми. С ними любая выпечка получалась настолько ароматной, что казалось, ты не в комнате, а в океане из этого запаха, плывешь и не хочешь ничего есть, чтобы волшебство не рассеялось.
Впрочем, ребята не знали, каким ароматным может быть этот штрудель и попробовали его как есть. «Сочный» штрудель показался им настолько вкусным, что они глотали его, почти не пережевывая, мыча то, что Николетта смогла перевести как:
- Ничего вкуснее не ел!
- Это самое вкусное пирожное!
Себастьян, покончив со своими порциями, даже пальцы облизал.
- Ну, как, осталось ещё место для «Любимой еды дровосека»? – спросила Николетта, ставя перед ребятами по стакану с холодным чаем, который заваривала ещё утром.
Эрик осушил свой одним глотком, Себастьян осилил полстакана и отставил.
- Легко, - заверил Эрик.
- Ага, - устало подтвердил раскрасневшийся Себастьян. По нему было видно, что он уже наелся, но все равно хочет ещё кусочек. Николетта решила положить ему кусочек поменьше, чтобы у него потом не разболелся живот.
Третий штрудель уже успел остыть, но для него так было лучше. Николетта разрезала его и по комнате поплыл невероятный запах мяса с картошкой, к которому примешивался тонкий аромат запеченного лука, который, к слову был таким мягким, что легко разрезался лопаткой. Да что там! Если весь лук сейчас собрать, то его без труда можно будет превратить в пюрешку! Мясо так хорошо пропеклось, что стоило только нажать и оно распадалось. Картошка была мягкой и на вкус немного отдавала и мясом, и луком, что не удивительно, ведь она буквально запеклась в их соке.
Николетта положила кусочек побольше Эрику и поменьше Себастьяну.
В этот раз что Эрик, что Себастьян не торопились. Они смаковали каждый кусочек, переглядываясь и понимающе кивая друг другу. И постоянно издавали звуки:
- М-м-м!!! Ом-м-м! У-у-у!!!
Николетта решила воспринимать их как похвалу своему кулинарному мастерству. Как только ребята закончили и блаженными вздохами сползли по стулу, не в силах сидеть нормально, она спросила:
- Какой ваш вердикт? Какой из штруделей вам понравился больше?
Ребята снова переглянулись, и слово взял Эрик, по такому случаю выпрямившийся и откашлявшийся. Напустив на себя важный вид, он сообщил:
- Наша комиссия, в лице меня, и моего глубокоуважаемого коллеги Себастьяна, - Себастьян тут же поднял руку, как бы подтверждая, что присутствовал и со всем согласен, - пришла к выводу, что все штрудели очень вкусные. Какой-то один выбрать невозможно. Ты должна готовить все три!
- Думаешь? – с сомнением спросила Николетта.
- Я на этом настаиваю, - серьезно заверил Эрик и, наконец, улыбнулся той самой своей очень милой улыбкой.
- Кажется, я объелся, - мученически простонал Себастьян.
- У тебя болит живот? – забеспокоилась Николетта, прикидывая где у неё могут быть лекарства и чем теперь помочь.
- Можно мне домой? – спросил бледный Себастьян. – У Аделаиды есть настойка, которую она мне дает если объемся.
- «Когда», ты хотел сказать, - с улыбкой поправил его Эрик и пообещал Николетте, вставая из-за стола: - Я провожу его.
- Спасибо, - поблагодарила его Николетта и спохватилась. Быстро переложив второй средний штрудель с грушами в плетеную корзинку и завернув его бумагой, она попросила Эрика: - Передай это Аделаиде.
- Без проблем, - легко принял у неё из рук корзинку Эрик. На мгновенье их пальцы соприкоснулись и от этого по телу словно пробежался ток. Но это было лишь мгновенье, которое закончилось, когда Себастьян захныкал:
- Пойдем уже!
- Эй, - одернул его Эрик. – Ты ничего не забыл?
Себастьян оглянулся и уверенно ответил:
- Нет.
- Ты уверен? – настойчиво повторил вопрос Эрик, намекающе косясь в сторону Николетты.
Себастьян энергично кивнул:
- Да, я пришел без курточки, потому что тут всего этаж, а рогатку и банку с червями мне запретила брать с собой Аделаида.
Николетта рассмеялась и наклонившись поцеловала Себастьяна в лоб:
- Ты просто чудо!
Эрик закатил глаза, силясь не рассмеяться, но в итоге не выдержал и расплылся в широкой улыбке:
- Я имел в виду поблагодарить Николетту.
- А-а-а! – потянул Себастьян и тут же исправился: - Спасибо тебе, Николетта, - и снова заныл: - Эрик, пошли уже! У меня живот болит…
Николетта проводила парней до дверей, сказав Эрику на прощанье:
- Это был прекрасный вечер.
- Лучший, - улыбнулся он, и позволил Себастьяну увести себя из квартиры.
Николетта закрыла за ними дверь. В квартире мгновенно стало очень тихо и пусто. Она словно выросла в размерах, но потеряла в красках и яркости. Вот, значит, что происходит, когда жильцы покидают свои жилища – те, как медведи впадают в спячку, ожидая, когда кто-то придет и наполнит их теплом, уютом, жизнью. Как люди, когда становятся одинокими.
«Когда-нибудь, - пообещала себе Николетта, - у меня будет большой дом, в котором будут шалить и проказничать дети, будут жить две кошки и большая собака. Кошек принесут в дом доченьки, а собаку – сын. А ухаживать за всеми буду я». Улыбнувшись свои мыслям, Николетта пошла убирать на столе, прежде, чем собираться спать.
- Ничего, - буркнул смущенный Себастьян.
Эрик наклонился и заговорщицким тоном громко шепнул Николетте:
- Их ему подарила Эмма Аденауэр.
- А Эмма это…? – спросила Николетта, выкладывая ломтики груш поверх сухарей аккуратным ровным слоем.
Эрик молчал, подталкивая Себастьяна к ответу.
- Это дочка Валерии, продавца в магической лавки Аделаиды, и Игварда, он работает в курьерской службе Тео, - нехотя рассказал он.
Николетта, наконец, догадалась в чем дело. Да у Себастьяна появилась симпатия! И не удержалась от вопроса:
- Наверное, она очень красивая?
- Нет, - фыркнул Себастьян, всем своим видом показывая насколько ему не интересна и эта тема, и эта девочка.
Николетта закончила с грушами и посыпала их сверху сахарной пудрой и корицей, пока спрашивала:
- Неужели в ней нет ничего красивого?
Себастьян все также неохотно ответил:
- Ну, разве что глаза. И волосы.
Эрик заговорщицким тоном рассказал Николетте, посыпавшей изюмом груши на тесте:
- Ходят слухи, что Кори Линч находит Эмму очень даже симпатичной…
- Да она на Кори даже не посмотрит! – вспылил Себастьян.
- Да и Персиваль Янг постоянно предлагает носить её портфель, - не прекращал подначивать Эрик.
- Перси глупо выглядит в своих очках! – тут же нашелся Себастьян.
Николетта слушала их перепалку с легкой улыбкой. Оказывается, Себастьян уже встретил свою первую любовь. Пока парни были заняты друг другом, она порезала миндаль ломтиками, как и груши до этого, и выложила поверх изюма. Затем осторожно и быстро по очереди скатала тесто с начинкой в рулет и переложила на противень, смазав сливочным маслом сверху.
Когда с «Сочным» штруделем было покончено, Николетта взялась за «Любимую еду дровосека».
Тут нужно было работать быстро и аккуратно из-за особенностей теста.
Последний кусочек теста Николетта разделила на три части, каждую из которых сначала раскатала скалкой, а затем растягивала руками, чтобы оно вышло максимально тонким. Все это нужно было делать осторожно, чтобы не порвать его.
Разложив первый лист на столе, Николетта обильно смазала его сливочным маслом, и положила сверху второй. Его она тоже смазала маслом и тут же положила третий, чтобы и его смазать маслом.
С тестом было покончено. Пришла пора начинки.
Мясо уже было нарезано, и Николетта выложила его первым слоем. Картошку она оставила на потом, чтобы та не потемнела, пока до неё не дошла бы очередь. Теперь быстро очистив две небольших картофелины, Николетта порезала их на маленькие кубики, и равномерно выложила поверх мяса вторым слоем. Затем, очистив луковицу, порезала её полукольцами и разложила поверх картофеля и мяса третьим слоем. Посолив и поперчив, Николетта скрутила тесто с начинкой в рулет и положила к остальным трем рулетам. Обильно смазав «Любимую еду дровосека» сливочным маслом, Николетта отправила противень со штруделями в духовку. Минут через сорок все будет готово. Это время пролетело незаметно. Главным образом благодаря Эрику. Он развлекал Николетту и Себастьяна, рассказывая байки о своей работе и несколько анекдотов разного уровня свежести. Николетта подозревала, что половина рассказанным им историй или произошли не с ним, или вообще выдумка. Но как он их рассказывал! С душой, с выражением, с горящими глазами, заражая весельем. Каждая история увлекала, и ею невозможно было не проникнуться.
Николетта так увлеклась, что пропустила момент, когда штрудели нужно было ещё раз смазать маслом. Когда она спохватилась, они уже сильно зарумянилась. По рецепту бабули Розы штрудели нужно было смазывать три раза в процессе приготовления. Но Николетте пришлось обойтись одним разом.
Бабуля Роза учила её как быть в таких случаях: если что-то в процессе приготовления пошло не так, то не подавай виду. Скорее всего никто не заметит, если блюдо откровенно не испорчено. Но если кто-то все же заподозрит неладное, нужно говорить: «Это мой собственный рецепт, я добавляю секретный ингредиент, поэтому у него такой необычный вкус». И пусть гадают что такого секретного ты туда добавила. В отдельных случаях можно сослаться на то, что это фамильный рецепт, который передается из поколения в поколение.
Очень быстро после промазывания штруделей маслом комнату заполонили невероятно аппетитные запахи. Тренированный нос Николетты смог различить сладковатый запах груш, тонущий в миндале, и кисловато-пряный запах яблок с корицей. Но парни наверняка чуяли только запах мяса, запекающегося в тесте. И их нетерпеливость с головой выдавала то, какой штрудель им хотелось попробовать первым. Николетта улыбнулась про себя. Она подозревала, что так и будет, поэтому решила, что «Любимую еду дровосека» они получат в последнюю очередь. Это очень сытный штрудель и после него даже Эрик уже ничего не захочет пробовать. А даже если и попробует, то мясной все равно будет казаться ему вкуснее. А так шансы «Королевского штруделя», «Сочного» и «Любимой еды дровосека» хотя бы уровняются.
Когда штрудели были готовы, Николетта достала их из духовки и поставила на подоконник, чтобы дать им немного остыть. Если бы она делала штрудели порционными, то можно было бы сразу положить их на тарелку. Но времени были не так много, чтобы делать несколько небольших штруделей каждого вида, поэтому пришлось ограничиться двумя большими штруделями с разными видами начинок, и двумя средними с одним видом.
Чтобы они быстрее остыли Николетта взяла небольшое полотенчико и стала помахивать им, создавая импровизированный ветерок. Когда она ребенком делала так дома, в Дамнэйте, ей нравилось думать, что настоящий сильный ветер подхватит запах от того, что она приготовила и унесет на небо, чтобы мама почувствовала этот запах, поняла, что это приготовила её дочь, и гордилась ею. Каждый раз она с замиранием сердца ждала, что мама подаст знак, даст понять, что наблюдает за единственной дочерью и очень любит. Так в те годы ей говорила бабуля Роза: «Мама была очень хорошим человеком, поэтому ангелы забрали её к себе, потому, что без её помощи им не обойтись. Но она всегда наблюдает за тобой и очень тебя любит. Не забывай об этом, Николетта».
Николетта не помнила маму и совершенно не узнавала её на старых, выцветших от времени фотографиях в деревянных рамках, которыми были увешаны стены в папиной комнате. Став постарше, она начала сравнивать себя с нею: похожи ли у них глаза, нос, руки. Она искала то, что сможет их объединить. Но внешне они были разными: мама круглолицая шатенка с невероятно красивыми голубыми глазами, у Николетты карие глаза и светло-русые волосы, настолько светлые, что летом становятся совсем белыми, выгорая на солнце, а зимой кажутся русыми, только если на ней темная одежда. Её мама была необыкновенно красивой женщиной, мимо такой не пройдешь на улице, не оглянувшись и наверняка было много тех, кто вздыхал по ней ночами, ворочаясь без сна. Однако в её глазах были теплота и нежность, словно глядящая с фотографии женщина обнимала тебя взглядом. Так Николетта её и воспринимала: женщина, глядящая с фотографии. Не похожая на неё, чужая, но одновременно такая родная. И ей всегда её не хватало. А этот маленький ритуал с полотенчиком и ветром помогал почувствовать себя ближе к ней, почувствовать, что мама все же была в её жизни.
Когда штрудели немного остыли, Николетта порезала сначала «Королевский штрудель» лопаткой просто на нем. Себастьтян с чисто детской непосредственностью сморщил недовольно сморщил нос, увидев, что первым придется пробовать не пузатенький штрудель с мясом. Но едва аромат яблок, запеченных с корицей коснулся его ноздрей, изменил свое мнение. Николетта понимала, почему этот штрудель назвали «Королевским»: теперь, после нарезки, ощущались не только яблоки и корица, как во время выпечки, но и мед, миндаль, даже, если принюхаться изюм. Такой богатый и насыщенный аромат! Просто вдыхая его можно получить море удовольствия.
- Боже, какой запах! – восхищенно пробормотал Эрик, глубоко вдыхая аромат, разлившийся по комнате, как Асима в свои лучшие времена. Он окутывал всех, словно невидимая дымка, проникал под кожу, будоража, вызывая желание немедленно попробовать так вкусно пахнущий штрудель.
Чтобы не мучиться потом с мытьем посуды, Николетта взяла несколько небольшим плетеных корзинок и не жалея положила внутрь пергаментную бумагу, чтобы получились импровизированные тарелочки. Затем быстро разложила штрудель по тарелкам, в первую очередь угостив Себастьяна, потом Эрика и, наконец, себя. Себастьян был таким голодным, что, как только Николетта убрала лопатку от необычной тарелки, подхватил свой кусочек с помощью пергаментной бумаги и начал есть мыча что-то одобрительно-восхищенное. Эрик повторил за ним буквально все, в том числе и способ, каким тот ел, ведь, как оказалось этот способ очень удобен. И Николетта быстро сделала себе заметку в мозгу: записать в ежедневник, что штрудели можно подавать и так: в пергаментных кармашиках. Тогда можно будет не тратить время на выпечку большого количества порционных штруделей, можно будет выпекать один, резать на кусочки и продавать порционно.
- Это потрясающе вкусно! – заверил Себастьян, съедая второй кусочек.
- Ничего не может быть лучше! – уверенно заявил Эрик. – У нас есть победитель.
У Николетты их слова вызвали благодарную и снисходительную улыбку одновременно. Как же скоропалительно эта парочка принимает решения! Интересно, как они запоют, попробовав остальные два штруделя?
Парни быстро разделались со своими порциями «Королевского штруделя» и Николетта, заменив листы пергамента, положила им «Сочный» штрудель. Он полностью оправдывал свое название, ведь начинка внутри даже на вид была очень мягкой и сочной. Сладкий грушевый запах ласкал ноздри, только если наклониться к штруделю поближе. Он был намного деликатнее и тоньше, чем запах яблок с корицей. Но Николетта знала, что это из-за сорта груш, который она использовала. Бабуля всегда покупала другой сорт, они были покрупнее и оставались зелеными даже если были очень спелыми. С ними любая выпечка получалась настолько ароматной, что казалось, ты не в комнате, а в океане из этого запаха, плывешь и не хочешь ничего есть, чтобы волшебство не рассеялось.
Впрочем, ребята не знали, каким ароматным может быть этот штрудель и попробовали его как есть. «Сочный» штрудель показался им настолько вкусным, что они глотали его, почти не пережевывая, мыча то, что Николетта смогла перевести как:
- Ничего вкуснее не ел!
- Это самое вкусное пирожное!
Себастьян, покончив со своими порциями, даже пальцы облизал.
- Ну, как, осталось ещё место для «Любимой еды дровосека»? – спросила Николетта, ставя перед ребятами по стакану с холодным чаем, который заваривала ещё утром.
Эрик осушил свой одним глотком, Себастьян осилил полстакана и отставил.
- Легко, - заверил Эрик.
- Ага, - устало подтвердил раскрасневшийся Себастьян. По нему было видно, что он уже наелся, но все равно хочет ещё кусочек. Николетта решила положить ему кусочек поменьше, чтобы у него потом не разболелся живот.
Третий штрудель уже успел остыть, но для него так было лучше. Николетта разрезала его и по комнате поплыл невероятный запах мяса с картошкой, к которому примешивался тонкий аромат запеченного лука, который, к слову был таким мягким, что легко разрезался лопаткой. Да что там! Если весь лук сейчас собрать, то его без труда можно будет превратить в пюрешку! Мясо так хорошо пропеклось, что стоило только нажать и оно распадалось. Картошка была мягкой и на вкус немного отдавала и мясом, и луком, что не удивительно, ведь она буквально запеклась в их соке.
Николетта положила кусочек побольше Эрику и поменьше Себастьяну.
В этот раз что Эрик, что Себастьян не торопились. Они смаковали каждый кусочек, переглядываясь и понимающе кивая друг другу. И постоянно издавали звуки:
- М-м-м!!! Ом-м-м! У-у-у!!!
Николетта решила воспринимать их как похвалу своему кулинарному мастерству. Как только ребята закончили и блаженными вздохами сползли по стулу, не в силах сидеть нормально, она спросила:
- Какой ваш вердикт? Какой из штруделей вам понравился больше?
Ребята снова переглянулись, и слово взял Эрик, по такому случаю выпрямившийся и откашлявшийся. Напустив на себя важный вид, он сообщил:
- Наша комиссия, в лице меня, и моего глубокоуважаемого коллеги Себастьяна, - Себастьян тут же поднял руку, как бы подтверждая, что присутствовал и со всем согласен, - пришла к выводу, что все штрудели очень вкусные. Какой-то один выбрать невозможно. Ты должна готовить все три!
- Думаешь? – с сомнением спросила Николетта.
- Я на этом настаиваю, - серьезно заверил Эрик и, наконец, улыбнулся той самой своей очень милой улыбкой.
- Кажется, я объелся, - мученически простонал Себастьян.
- У тебя болит живот? – забеспокоилась Николетта, прикидывая где у неё могут быть лекарства и чем теперь помочь.
- Можно мне домой? – спросил бледный Себастьян. – У Аделаиды есть настойка, которую она мне дает если объемся.
- «Когда», ты хотел сказать, - с улыбкой поправил его Эрик и пообещал Николетте, вставая из-за стола: - Я провожу его.
- Спасибо, - поблагодарила его Николетта и спохватилась. Быстро переложив второй средний штрудель с грушами в плетеную корзинку и завернув его бумагой, она попросила Эрика: - Передай это Аделаиде.
- Без проблем, - легко принял у неё из рук корзинку Эрик. На мгновенье их пальцы соприкоснулись и от этого по телу словно пробежался ток. Но это было лишь мгновенье, которое закончилось, когда Себастьян захныкал:
- Пойдем уже!
- Эй, - одернул его Эрик. – Ты ничего не забыл?
Себастьян оглянулся и уверенно ответил:
- Нет.
- Ты уверен? – настойчиво повторил вопрос Эрик, намекающе косясь в сторону Николетты.
Себастьян энергично кивнул:
- Да, я пришел без курточки, потому что тут всего этаж, а рогатку и банку с червями мне запретила брать с собой Аделаида.
Николетта рассмеялась и наклонившись поцеловала Себастьяна в лоб:
- Ты просто чудо!
Эрик закатил глаза, силясь не рассмеяться, но в итоге не выдержал и расплылся в широкой улыбке:
- Я имел в виду поблагодарить Николетту.
- А-а-а! – потянул Себастьян и тут же исправился: - Спасибо тебе, Николетта, - и снова заныл: - Эрик, пошли уже! У меня живот болит…
Николетта проводила парней до дверей, сказав Эрику на прощанье:
- Это был прекрасный вечер.
- Лучший, - улыбнулся он, и позволил Себастьяну увести себя из квартиры.
Николетта закрыла за ними дверь. В квартире мгновенно стало очень тихо и пусто. Она словно выросла в размерах, но потеряла в красках и яркости. Вот, значит, что происходит, когда жильцы покидают свои жилища – те, как медведи впадают в спячку, ожидая, когда кто-то придет и наполнит их теплом, уютом, жизнью. Как люди, когда становятся одинокими.
«Когда-нибудь, - пообещала себе Николетта, - у меня будет большой дом, в котором будут шалить и проказничать дети, будут жить две кошки и большая собака. Кошек принесут в дом доченьки, а собаку – сын. А ухаживать за всеми буду я». Улыбнувшись свои мыслям, Николетта пошла убирать на столе, прежде, чем собираться спать.
