- У тебя красивый дом, - сделал комплимент Макс, пока Николетта искала в кладовочке вазу для цветов.
- Спасибо, - ответила она, вынося из кладовки искомое и набирая воду для цветов. – Только эта благодарность не по адресу. За такую хорошую комнату стоит благодарить Аделаиду.
- Ну, ты могла выбрать любой другой дом, а остановилась на этом, - не согласился с нею Макс, наблюдая за тем, как Николетта подрезает у цветов корешки и ставит их в воду. – Что говорит о твоем хорошем вкусе.
- Спасибо, - улыбнулась Николетта и задала вопрос, мучивший её все это время: -Где ты все это время пропадал?
Вопрос выбил Макса из колеи. Ему явно было неприятно отвечать на него. Чтобы немного собраться с мыслями, он сделал два шага и уперся задницей в один из кухонных блоков, сложил руки на груди и только после этого ответил:
- Я был в отъезде, в другом городе. В Кладлорде, если точно, - он не смотрел на Николетту, и тщательно подбирал слова, чтобы не взболтнуть лишнего. Но она не торопилась осуждать его за это. У всех есть тайны или секреты, которыми делятся только с самыми близкими. Она пока не входит в такой круг. Но хоть что-то Макс должен рассказать, раз пришел. Доверие – основа любых отношений.
Словно услышав её мысли, он продолжил:
- Там живет близкий мне человек, самый родной для меня на всем белом свете. Но… из-за определенных обстоятельств мы практически не видимся.
Путанное объяснение, но возможно причина в расстоянии? Все-таки Кладлорд находится на таком же расстоянии от Эрзебета, как и Дамнэйт, только южнее и построен на берегу моря. И путь туда не близкий.
- Эта вынужденная разлука очень меня тяготит, - продолжил Макс. – Но я ничего не могу с этим поделать. Если мне выпадает хоть малейшая возможность увидеться с… этим человеком, я все бросаю и провожу в Кладлорде столько времени, сколько могу. Но это бывает не часто, все реже в последнее время, и с этим трудно жить.
Николетта подошла к нему и обняла его. Кем бы ни был этот важный для Макса человек, но ему действительно было тяжело в разлуке с ним. Не просто тяжело, он ощущал душевную боль. И эта боль была ей знакома. Она тоже теряла близких. Только в отличие от Макса у неё не будет возможности съездить в другой город чтобы увидеться с ними. Бабуля Роза, мама и папа ушли навсегда, оставив Николетте лишь воспоминания.
Если бы кто-то сказал, что нужно уехать через полмира, чтобы увидеть их снова, никакая сила не удержала бы её в Эрзебете. Она не стала бы даже вещи собирать – просто села бы на нужный омнитранс и поехала. А если бы такого не было – пошла пешком. Не важно сколько времени это заняло бы. И не помешали бы ни жара, ни дождь, ни снег, ни метель, ни ураган. За возможность обнять своих близких можно все отдать.
Макс ничего больше не сказал. Он обнял Николетту и уткнулся носом в её макушку. И почему-то ей казалось, что любое слово, сказанное сейчас заставит его плакать.
Они довольно долго стояли так, просто обнявшись. Николетта, прижатая к широкой сильной груди, слушала как сильно и быстро бьется его сердце. Слишком быстро. Но постепенно ритм выровнялся и стал ровным. А дыхание успокоилось. Зато дождь на улице пустился с удвоенной силой.
- Ты замечательная, Николетта, - тихо сказал Макс, первым нарушив тишину. Но теперь его голос, да и он сам уже не казались такими чужими в этой квартире. – Откуда ты знала, что мне нужно, чтобы меня обняли? Я не знал, что это мне нужно. Откуда об этом знала ты?
- Каждому иногда нужно, чтобы его обняли, - ответила Николетта, чувствуя себя очень уютно прижатая вот так к Максу. Ей ведь тоже это нужно – чтобы кто-то иногда её обнимал. Простое движение, но оно куда интимнее, чем признание в любви, и сближает людей намного сильнее, чем свидания или даже проведенная вместе ночь. Это возможность не разделить свою боль с кем-то, это утешение и поддержка. Поэтому Николетта проговорила вслух: – Люди часто недооценивают целительную силу объятий.
- Я боялся, что ты меня на порог не пустишь, - честно признался Макс. – И теперь боюсь, что ты меня прогонишь. Только сейчас боюсь сильнее, чем раньше. В первую нашу встречу ты показалась мне очень красивой в том своем белом платье с маками. И я подумал: «Эй, Макс! Не дай ей уйти! Подойди, пока не подошел тот тип с придурковатой бородкой у бара!».
Николетта издала короткий смешок.
- В ту первую встречу мне показалось, что ты ни на кого не похожа, - продолжил Макс. – Не только из-за того, как ты одета или как держишься. У тебя взгляд другой, очень теплый. И возле него так хотелось погреться.
Макс вздохнул.
- Я ведь сирота, - вдруг сказал он. – И мне в жизни не так много тепла перепадало. Только от нашей няни воспитательницы – прекрасная была женщина, светлая ей память – от тебя и…
Он оборвал себя на полуслове, явно не желая упоминать того очень важного человека, к которому ездил в другой город, и переведя дыхание продолжил:
- Я очень корил себя за то, что тогда испугался и убежал к друзьям. Мне нужно было остаться, нужно было пригласить тебя на свидание или взять за руку и увести из Помойки, гулять с тобой всю ночь напролет, греться возле тепла, которое ты излучаешь и говорить с тобой обо всем на свете. Я просил небо, просил судьбу, просил Бетти, в конце концов, чтобы мне послали ещё одну встречу с тобой. Мне нужен был шанс все исправить. И когда они вняли моим молитвам, я снова все испортил. Прости меня, за это.
Николетта закинула голову, чтобы смотреть на Макса и ободряюще улыбнулась:
- Тебе не за что извиняться. Если бы речь шла о моих близких, я также, как и ты все бросила бы и побежала к ним. К тому же, ты прислал Эрика, чтобы предупредить меня.
- Да… - неловко протянул Макс и посмотрел в сторону. Николетта почувствовала, как сердце у неё под руками забилось сильнее, а его настроение начало портиться. С чего бы он занервничал? Может Эрик рассказал ему, как она подвернула ногу и Макс чувствует себя виноватым в этом?
Решив не усугублять, Николетта сменила тему:
- Хочешь, я сделаю глинтвейн? В такую погоду он согревает не хуже объятий.
Макс улыбнулся и немного застенчиво ответил:
- Хочу.
Николетта высвободилась из его объятий и отправилась включать плиту, попутно попросив:
- Открой, пожалуйста, бутылку с вином, штопор вон в том ящике.
- Как у тебя дела с кондитерской? – спросил Макс, открывая сначала один, затем второй ящик, пока не нашел штопор.
- Начало было бодрое, - принялась рассказывать Николетта, и разговор потек как небольшая река на равнине – тихо и спокойно. Словно не было этих недель в разлуке, словно они – самые близкие люди на свете. И понимают друг друга, так, как не понимают никого в целом мире. Николетта только сейчас поняла, что слова Макса и к ней применимы – она тоже не знала, что ей нужен близкий человек, пока такой не появился.
И так хорошо было просто сидеть на кухне и просто разговаривать за чашечкой горячего глинтвейна. И холодный сырой дождь за окном был самой лучшей погодой в мире.
Словно почувствовав, что у Николетты в душе воцарился мир, погода на улице тоже успокоилась и на смену затяжным дождям пришли яркое солнце, безоблачное небо и легкий летний ветерок. От жары и летнего зноя не куда было спрятаться. Но горожане пытались: закрывали окна, стараясь не спускать в жилье раскаленный воздух, пили побольше воды, сидели в тенёчках, если таковые находились. Дети облюбовали фонтан в центре города и плескались в нем целый день. Но в большинстве своем жители Эрзебета тянулись на пляж, туда, где от зноя можно было спастись в воде.
Николетта хотела бы быть среди них.
Однако время поджимало, а у неё хватало записей в блокноте, напротив которых не стояла галочка, означающая «выполнено». И Праздник сердец стремительно приближался. Если не засучить рукава, то открыть кондитерскую аккурат к нему не получится.
Поэтому презрев все тяготы длительного путешествия, и предварительно договорившись о встрече, Николетта отправилась в «Радужное». Полтора часа пути тянулись как полтора года. Первое время радостное возбуждение и желание то-то делать помогали не обращать внимание на адскую жару в омнитрансе, набитом людьми. Но спустя двадцать-тридцать минут после того, как они выехали за черту города, радость испарилась, прихватив с собой хорошее настроение и нормальное самочувствие. Мозг расплавился и отказывался думать. Это был небольшой филиальчик ада на колесах: невыносимая жара, духота, отсутствие свежего воздуха, удушающий запах пота и копчёной колбасы, которую кто-то из сельчан вез из города.
Но, к счастью, эта пытка не длилась вечно.
Совершенно неожиданно омнитранс остановился. Поначалу было похоже на то, что он притормаживает для очередного поворота. Но внезапно стал, как вкопанный. Словно уперся в преграду. Николетта мученически вздохнула про себя: мало того, что старенький омнитранс едва-едва тянулся по дороге, так он ещё и сломался на этом солнцепеке! Лучше бы она ехала в «Радужное» под дождем.
В салоне омнитранса началось вялое движение. Люди ворчали, собирались, вздыхали и поминали не злым тихим словом жару внутри омнитранса и снаружи. И только когда входная дверь открылась, и люди начали по одному выходить, Николетта спохватилась и выглянула в окно. Так и есть! Они прибыли!
Николетта поторопилась на выход. У неё словно крылья за спиной выросли.
В первые мгновенья после салона на улице казалось даже прохладно. По рукам побежали мурашки и она зябко поежилась.
- Николетта Окли? – окликнул её приятный мужской баритон.
Оглянувшись, она увидела его владельца. Высокий молодой брюнет с волосами средней длинны, в джинсах и белой льняной рубахе с рукавами закатанными по локоть. Загар и огрубевшая кожа на руках в мелких царапинках выдавали в нем человека, много работающего. Несмотря на жару, он был раздражающе бодр.
- Райли Холл? – спросила она в ответ.
Тот лишь добродушно улыбнулся:
- Так точно, - и протянул ей флягу с водой. Позже Николетте было стыдно за то, с какой жадностью она набросилась на холодную воду. Но в тот момент она не могла себя контролировать. Водичка словно только что из холодильного ларя. И с каждым глотком становилось легче.
И только когда в фляге ничего не осталось Николетта опомнилась. С виноватым видом вернув флягу законному владельцу, она принялась извиняться:
- Ради бога простите! Я не сдержалась… В омнитрансе было очень душно…
- Ничего страшного, – добродушно отмахнулся он и спросил: - Хотите ещё? Это вода из нашего родника. Она всегда холодная и очень вкусная.
- Нет, спасибо, - благодарно улыбнулась Николетта.
- Госпожа Окли, - обратился к ней Райли, но она сразу его остановила:
- Пожалуйста, обращайтесь ко мне просто Николетта.
- Николетта, - тут же поправился он. – А я просто Райли.
- Рада знакомству, Райли, - улыбнулась Николетта, и он тоже улыбнулся:
- Взаимно.
Николетте понравился этот Райли. Он производил впечатление человека простого и открытого. От таких можно не ждать подножку или пинка в спину. Обычно они хотят только иметь возможность делать свое дело хорошо и получать за это достойную оплату. Такие люди не обманывают и не жульничают. На них хочется ровняться.
Райли рукой указал на двухколесный экипаж темно-бордового цвета:
- Предлагаю уехать с этого солнцепека в более удобное для переговоров место.
- Ничего не имею против, - согласилась она и пошла вместе с новым знакомым в сторону, судя по всему, его личного экипажа. На козлах сидел мальчик лет десяти с беретом набекрень и с важным видом жевал травинку.
- Извините, я вас перебила. Вы что-то говорили? – припомнила Николетта.
- Ах, да! – вспомнил он. – Я хотел сказать, что ваше предложение о сотрудничестве застало меня врасплох. Кажется, вы сказали, что собираетесь открыть кондитерскую?
- Да, - кивнула она в ответ.
- Но мы же просто фермерское хозяйство, - он казался искренне сбитым с толку. – Чем мы можем вам помочь?
Николетта рассмеялась:
- Вы ведь очень слабо представляете, как делается выпечка, да?
Он смущенно ответил:
- Ну, для неё нужна мука… - и тут его осенило: - Так вы хотите покупать муку у нас на мельнице?
- У вас есть мельница? – в свою очередь удивилась Николетта.
- Конечно, - не без гордости в голосе ответил Райли. – Практически все окрестные пекарни покупают у нас муку.
И тут у него возник вполне резонный вопрос:
- Если вы не знали, что мы производим муку, то как вы собирались с нами сотрудничать?
Они пришли к экипажу и Райли открыл перед нею дверь и помог забраться внутрь. К счастью юный возница догадался поставить экипаж так, чтобы складная крыша, открытая по случаю невероятной жары, создавала тень и сиденья, оббитые мягким темно-бордовым бархатом, не нагрелись. Райли ловко забрался следом и закрыл дверь, крикнув:
- Трогай, Паоло.
Как только экипаж мягко неторопливо покатился по дороге, Николетта ответила на вопрос гостеприимного управляющего хозяйством:
- Для меня большая удача, что помимо всего прочего вы также занимаетесь и производством муки. Я открываю кондитерскую и мне нужны будут: мука, яйца, молоко, сливки, сметана, масло и много чего ещё. Помимо этого, мне также нужны будут фрукты и ягоды для начинки и украшения десертов, и возможно сыр и мясо для несладких начинок. Я пока ещё раздумываю включать или не включать их в свое меню.
- Хм-м-м… - протянул Райли задумчиво потирая бороду. – И в каких объёмах вам все это нужно будет?
Николетта была готова к такому вопросу и достала из своей сумочки блокнот, в который вписала продукты, и напротив каждой строки нужное количество. Передав его раскрытым на нужной странице Райли, она объяснила:
- Это минимум, который нужен будет мне на открытие и для первой недели работы. Дальше я буду смотреть по тому, что больше нравится покупателям. Что-то буду убирать, что-то добавлять…
- Морковка? – изумился Райли. – Я понимаю зачем вам груши. Но… морковка? Что вы собираетесь с нею делать?
- Вы удивитесь, -улыбнулась Николетта, - но с морковкой получаются очень вкусные десерты и торты.
На его лице проступила настолько живописная смесь удивления, недоверия и любопытства, что Николетта не удержалась и рассмеялась. Успокоившись, она пообещала:
- В следующий раз я испеку вам что-нибудь с морковкой, чтобы вы убедились, что это действительно так.
Райли ответил скептическим взглядом, но промолчал, занявшись дальнейшим изучением списка. Николетта не стала ему мешать и посмотрела в окно. Почему-то фермерское хозяйство виделось ей множеством разрозненных ферм, на которых выращивают кто что горазд. Но сейчас они ехали по улочке, на которой были выстроены замечательные домики, с садиками и аккуратными клумбами у дома. Часто встречались двухэтажные дома, магазинчики и даже аптеки. Николетта едва из окна не выпала, когда увидела небольшое кафе, к которому подъехал экипаж. Если бы не знать, что она находиться за полтора часа езды от Эрзебета, то можно было бы подумать, что это просто пригород.
Райли помог Николетте выбраться из экипажа и провел к круглому столику на ажурной резной деревянной ножке, накрытом кокетливой беленькой скатеркой, расшитой замысловатым цветочным узором. Как только они устроились, к ним подошла молоденькая бойкая девчушка и поинтересовалась:
- Спасибо, - ответила она, вынося из кладовки искомое и набирая воду для цветов. – Только эта благодарность не по адресу. За такую хорошую комнату стоит благодарить Аделаиду.
- Ну, ты могла выбрать любой другой дом, а остановилась на этом, - не согласился с нею Макс, наблюдая за тем, как Николетта подрезает у цветов корешки и ставит их в воду. – Что говорит о твоем хорошем вкусе.
- Спасибо, - улыбнулась Николетта и задала вопрос, мучивший её все это время: -Где ты все это время пропадал?
Вопрос выбил Макса из колеи. Ему явно было неприятно отвечать на него. Чтобы немного собраться с мыслями, он сделал два шага и уперся задницей в один из кухонных блоков, сложил руки на груди и только после этого ответил:
- Я был в отъезде, в другом городе. В Кладлорде, если точно, - он не смотрел на Николетту, и тщательно подбирал слова, чтобы не взболтнуть лишнего. Но она не торопилась осуждать его за это. У всех есть тайны или секреты, которыми делятся только с самыми близкими. Она пока не входит в такой круг. Но хоть что-то Макс должен рассказать, раз пришел. Доверие – основа любых отношений.
Словно услышав её мысли, он продолжил:
- Там живет близкий мне человек, самый родной для меня на всем белом свете. Но… из-за определенных обстоятельств мы практически не видимся.
Путанное объяснение, но возможно причина в расстоянии? Все-таки Кладлорд находится на таком же расстоянии от Эрзебета, как и Дамнэйт, только южнее и построен на берегу моря. И путь туда не близкий.
- Эта вынужденная разлука очень меня тяготит, - продолжил Макс. – Но я ничего не могу с этим поделать. Если мне выпадает хоть малейшая возможность увидеться с… этим человеком, я все бросаю и провожу в Кладлорде столько времени, сколько могу. Но это бывает не часто, все реже в последнее время, и с этим трудно жить.
Николетта подошла к нему и обняла его. Кем бы ни был этот важный для Макса человек, но ему действительно было тяжело в разлуке с ним. Не просто тяжело, он ощущал душевную боль. И эта боль была ей знакома. Она тоже теряла близких. Только в отличие от Макса у неё не будет возможности съездить в другой город чтобы увидеться с ними. Бабуля Роза, мама и папа ушли навсегда, оставив Николетте лишь воспоминания.
Если бы кто-то сказал, что нужно уехать через полмира, чтобы увидеть их снова, никакая сила не удержала бы её в Эрзебете. Она не стала бы даже вещи собирать – просто села бы на нужный омнитранс и поехала. А если бы такого не было – пошла пешком. Не важно сколько времени это заняло бы. И не помешали бы ни жара, ни дождь, ни снег, ни метель, ни ураган. За возможность обнять своих близких можно все отдать.
Макс ничего больше не сказал. Он обнял Николетту и уткнулся носом в её макушку. И почему-то ей казалось, что любое слово, сказанное сейчас заставит его плакать.
Они довольно долго стояли так, просто обнявшись. Николетта, прижатая к широкой сильной груди, слушала как сильно и быстро бьется его сердце. Слишком быстро. Но постепенно ритм выровнялся и стал ровным. А дыхание успокоилось. Зато дождь на улице пустился с удвоенной силой.
- Ты замечательная, Николетта, - тихо сказал Макс, первым нарушив тишину. Но теперь его голос, да и он сам уже не казались такими чужими в этой квартире. – Откуда ты знала, что мне нужно, чтобы меня обняли? Я не знал, что это мне нужно. Откуда об этом знала ты?
- Каждому иногда нужно, чтобы его обняли, - ответила Николетта, чувствуя себя очень уютно прижатая вот так к Максу. Ей ведь тоже это нужно – чтобы кто-то иногда её обнимал. Простое движение, но оно куда интимнее, чем признание в любви, и сближает людей намного сильнее, чем свидания или даже проведенная вместе ночь. Это возможность не разделить свою боль с кем-то, это утешение и поддержка. Поэтому Николетта проговорила вслух: – Люди часто недооценивают целительную силу объятий.
- Я боялся, что ты меня на порог не пустишь, - честно признался Макс. – И теперь боюсь, что ты меня прогонишь. Только сейчас боюсь сильнее, чем раньше. В первую нашу встречу ты показалась мне очень красивой в том своем белом платье с маками. И я подумал: «Эй, Макс! Не дай ей уйти! Подойди, пока не подошел тот тип с придурковатой бородкой у бара!».
Николетта издала короткий смешок.
- В ту первую встречу мне показалось, что ты ни на кого не похожа, - продолжил Макс. – Не только из-за того, как ты одета или как держишься. У тебя взгляд другой, очень теплый. И возле него так хотелось погреться.
Макс вздохнул.
- Я ведь сирота, - вдруг сказал он. – И мне в жизни не так много тепла перепадало. Только от нашей няни воспитательницы – прекрасная была женщина, светлая ей память – от тебя и…
Он оборвал себя на полуслове, явно не желая упоминать того очень важного человека, к которому ездил в другой город, и переведя дыхание продолжил:
- Я очень корил себя за то, что тогда испугался и убежал к друзьям. Мне нужно было остаться, нужно было пригласить тебя на свидание или взять за руку и увести из Помойки, гулять с тобой всю ночь напролет, греться возле тепла, которое ты излучаешь и говорить с тобой обо всем на свете. Я просил небо, просил судьбу, просил Бетти, в конце концов, чтобы мне послали ещё одну встречу с тобой. Мне нужен был шанс все исправить. И когда они вняли моим молитвам, я снова все испортил. Прости меня, за это.
Николетта закинула голову, чтобы смотреть на Макса и ободряюще улыбнулась:
- Тебе не за что извиняться. Если бы речь шла о моих близких, я также, как и ты все бросила бы и побежала к ним. К тому же, ты прислал Эрика, чтобы предупредить меня.
- Да… - неловко протянул Макс и посмотрел в сторону. Николетта почувствовала, как сердце у неё под руками забилось сильнее, а его настроение начало портиться. С чего бы он занервничал? Может Эрик рассказал ему, как она подвернула ногу и Макс чувствует себя виноватым в этом?
Решив не усугублять, Николетта сменила тему:
- Хочешь, я сделаю глинтвейн? В такую погоду он согревает не хуже объятий.
Макс улыбнулся и немного застенчиво ответил:
- Хочу.
Николетта высвободилась из его объятий и отправилась включать плиту, попутно попросив:
- Открой, пожалуйста, бутылку с вином, штопор вон в том ящике.
- Как у тебя дела с кондитерской? – спросил Макс, открывая сначала один, затем второй ящик, пока не нашел штопор.
- Начало было бодрое, - принялась рассказывать Николетта, и разговор потек как небольшая река на равнине – тихо и спокойно. Словно не было этих недель в разлуке, словно они – самые близкие люди на свете. И понимают друг друга, так, как не понимают никого в целом мире. Николетта только сейчас поняла, что слова Макса и к ней применимы – она тоже не знала, что ей нужен близкий человек, пока такой не появился.
И так хорошо было просто сидеть на кухне и просто разговаривать за чашечкой горячего глинтвейна. И холодный сырой дождь за окном был самой лучшей погодой в мире.
******
Словно почувствовав, что у Николетты в душе воцарился мир, погода на улице тоже успокоилась и на смену затяжным дождям пришли яркое солнце, безоблачное небо и легкий летний ветерок. От жары и летнего зноя не куда было спрятаться. Но горожане пытались: закрывали окна, стараясь не спускать в жилье раскаленный воздух, пили побольше воды, сидели в тенёчках, если таковые находились. Дети облюбовали фонтан в центре города и плескались в нем целый день. Но в большинстве своем жители Эрзебета тянулись на пляж, туда, где от зноя можно было спастись в воде.
Николетта хотела бы быть среди них.
Однако время поджимало, а у неё хватало записей в блокноте, напротив которых не стояла галочка, означающая «выполнено». И Праздник сердец стремительно приближался. Если не засучить рукава, то открыть кондитерскую аккурат к нему не получится.
Поэтому презрев все тяготы длительного путешествия, и предварительно договорившись о встрече, Николетта отправилась в «Радужное». Полтора часа пути тянулись как полтора года. Первое время радостное возбуждение и желание то-то делать помогали не обращать внимание на адскую жару в омнитрансе, набитом людьми. Но спустя двадцать-тридцать минут после того, как они выехали за черту города, радость испарилась, прихватив с собой хорошее настроение и нормальное самочувствие. Мозг расплавился и отказывался думать. Это был небольшой филиальчик ада на колесах: невыносимая жара, духота, отсутствие свежего воздуха, удушающий запах пота и копчёной колбасы, которую кто-то из сельчан вез из города.
Но, к счастью, эта пытка не длилась вечно.
Совершенно неожиданно омнитранс остановился. Поначалу было похоже на то, что он притормаживает для очередного поворота. Но внезапно стал, как вкопанный. Словно уперся в преграду. Николетта мученически вздохнула про себя: мало того, что старенький омнитранс едва-едва тянулся по дороге, так он ещё и сломался на этом солнцепеке! Лучше бы она ехала в «Радужное» под дождем.
В салоне омнитранса началось вялое движение. Люди ворчали, собирались, вздыхали и поминали не злым тихим словом жару внутри омнитранса и снаружи. И только когда входная дверь открылась, и люди начали по одному выходить, Николетта спохватилась и выглянула в окно. Так и есть! Они прибыли!
Николетта поторопилась на выход. У неё словно крылья за спиной выросли.
В первые мгновенья после салона на улице казалось даже прохладно. По рукам побежали мурашки и она зябко поежилась.
- Николетта Окли? – окликнул её приятный мужской баритон.
Оглянувшись, она увидела его владельца. Высокий молодой брюнет с волосами средней длинны, в джинсах и белой льняной рубахе с рукавами закатанными по локоть. Загар и огрубевшая кожа на руках в мелких царапинках выдавали в нем человека, много работающего. Несмотря на жару, он был раздражающе бодр.
- Райли Холл? – спросила она в ответ.
Тот лишь добродушно улыбнулся:
- Так точно, - и протянул ей флягу с водой. Позже Николетте было стыдно за то, с какой жадностью она набросилась на холодную воду. Но в тот момент она не могла себя контролировать. Водичка словно только что из холодильного ларя. И с каждым глотком становилось легче.
И только когда в фляге ничего не осталось Николетта опомнилась. С виноватым видом вернув флягу законному владельцу, она принялась извиняться:
- Ради бога простите! Я не сдержалась… В омнитрансе было очень душно…
- Ничего страшного, – добродушно отмахнулся он и спросил: - Хотите ещё? Это вода из нашего родника. Она всегда холодная и очень вкусная.
- Нет, спасибо, - благодарно улыбнулась Николетта.
- Госпожа Окли, - обратился к ней Райли, но она сразу его остановила:
- Пожалуйста, обращайтесь ко мне просто Николетта.
- Николетта, - тут же поправился он. – А я просто Райли.
- Рада знакомству, Райли, - улыбнулась Николетта, и он тоже улыбнулся:
- Взаимно.
Николетте понравился этот Райли. Он производил впечатление человека простого и открытого. От таких можно не ждать подножку или пинка в спину. Обычно они хотят только иметь возможность делать свое дело хорошо и получать за это достойную оплату. Такие люди не обманывают и не жульничают. На них хочется ровняться.
Райли рукой указал на двухколесный экипаж темно-бордового цвета:
- Предлагаю уехать с этого солнцепека в более удобное для переговоров место.
- Ничего не имею против, - согласилась она и пошла вместе с новым знакомым в сторону, судя по всему, его личного экипажа. На козлах сидел мальчик лет десяти с беретом набекрень и с важным видом жевал травинку.
- Извините, я вас перебила. Вы что-то говорили? – припомнила Николетта.
- Ах, да! – вспомнил он. – Я хотел сказать, что ваше предложение о сотрудничестве застало меня врасплох. Кажется, вы сказали, что собираетесь открыть кондитерскую?
- Да, - кивнула она в ответ.
- Но мы же просто фермерское хозяйство, - он казался искренне сбитым с толку. – Чем мы можем вам помочь?
Николетта рассмеялась:
- Вы ведь очень слабо представляете, как делается выпечка, да?
Он смущенно ответил:
- Ну, для неё нужна мука… - и тут его осенило: - Так вы хотите покупать муку у нас на мельнице?
- У вас есть мельница? – в свою очередь удивилась Николетта.
- Конечно, - не без гордости в голосе ответил Райли. – Практически все окрестные пекарни покупают у нас муку.
И тут у него возник вполне резонный вопрос:
- Если вы не знали, что мы производим муку, то как вы собирались с нами сотрудничать?
Они пришли к экипажу и Райли открыл перед нею дверь и помог забраться внутрь. К счастью юный возница догадался поставить экипаж так, чтобы складная крыша, открытая по случаю невероятной жары, создавала тень и сиденья, оббитые мягким темно-бордовым бархатом, не нагрелись. Райли ловко забрался следом и закрыл дверь, крикнув:
- Трогай, Паоло.
Как только экипаж мягко неторопливо покатился по дороге, Николетта ответила на вопрос гостеприимного управляющего хозяйством:
- Для меня большая удача, что помимо всего прочего вы также занимаетесь и производством муки. Я открываю кондитерскую и мне нужны будут: мука, яйца, молоко, сливки, сметана, масло и много чего ещё. Помимо этого, мне также нужны будут фрукты и ягоды для начинки и украшения десертов, и возможно сыр и мясо для несладких начинок. Я пока ещё раздумываю включать или не включать их в свое меню.
- Хм-м-м… - протянул Райли задумчиво потирая бороду. – И в каких объёмах вам все это нужно будет?
Николетта была готова к такому вопросу и достала из своей сумочки блокнот, в который вписала продукты, и напротив каждой строки нужное количество. Передав его раскрытым на нужной странице Райли, она объяснила:
- Это минимум, который нужен будет мне на открытие и для первой недели работы. Дальше я буду смотреть по тому, что больше нравится покупателям. Что-то буду убирать, что-то добавлять…
- Морковка? – изумился Райли. – Я понимаю зачем вам груши. Но… морковка? Что вы собираетесь с нею делать?
- Вы удивитесь, -улыбнулась Николетта, - но с морковкой получаются очень вкусные десерты и торты.
На его лице проступила настолько живописная смесь удивления, недоверия и любопытства, что Николетта не удержалась и рассмеялась. Успокоившись, она пообещала:
- В следующий раз я испеку вам что-нибудь с морковкой, чтобы вы убедились, что это действительно так.
Райли ответил скептическим взглядом, но промолчал, занявшись дальнейшим изучением списка. Николетта не стала ему мешать и посмотрела в окно. Почему-то фермерское хозяйство виделось ей множеством разрозненных ферм, на которых выращивают кто что горазд. Но сейчас они ехали по улочке, на которой были выстроены замечательные домики, с садиками и аккуратными клумбами у дома. Часто встречались двухэтажные дома, магазинчики и даже аптеки. Николетта едва из окна не выпала, когда увидела небольшое кафе, к которому подъехал экипаж. Если бы не знать, что она находиться за полтора часа езды от Эрзебета, то можно было бы подумать, что это просто пригород.
Райли помог Николетте выбраться из экипажа и провел к круглому столику на ажурной резной деревянной ножке, накрытом кокетливой беленькой скатеркой, расшитой замысловатым цветочным узором. Как только они устроились, к ним подошла молоденькая бойкая девчушка и поинтересовалась:
