Потом, когда выучилась, около года работала в Дамнэйте на неплохой должности. Можно было строить там карьеру, найти мужа, рожать детишек и жить-не тужить. Это была бы спокойная, хорошая, достойная жизнь.
Но когда в сердце живет мечта, когда она растет с тобой и крепнет с каждым годом, когда закрывая глаза ты в деталях видишь, как она осуществляется, то ты уже не согласен на меньшее. Ты ставишь все, что имеешь на кон – деньги, жизнь, благополучие – и дальше либо твоя мечта оживает, наполняя сердце счастьем и удовлетворенностью, либо ты остаешься ни с чем.
Для Николетты поражение не стало бы точкой в истории воплощения мечты в жизнь. Если ты согласен сдаться после первого же поражения – ты не достоин своей мечты. Когда она училась жарить тонкие блинчики, у неё очень долго ничего не получалось. Ей было то ли десять, то ли одиннадцать. Она плакала, кидалась половником через всю кухню, убегала, чтобы глаза не видели очередную неудачу. Но всегда возвращалась. Она всегда говорила себе: «Я попробую ещё разочек, вот ещё раз, последний пробую и все». И так до тех пор, пока не начало получаться.
С мечтой то же самое. Если ты не готов плакать, рыдать, отчаиваться, грызть камни, спотыкаться, падать и снова вставать, то у тебя нет мечты. Есть фантазии, есть сильное желание, но не мечта. Мечта не дает опускать руки даже тогда, когда, кажется, нет сил их поднимать. Мечта – это огонек, который ведет по жизни, который горит в сердце и не гаснет, сколько бы на него не лили воды.
Николетта закрывала глаза и видела свою мечту – кондитерскую, в которой она продает собственноручно приготовленные вкусности. С этой мечтой она засыпала, с нею просыпалась. Она видела счастье тех, кто их покупает. И чувствовала, что там будет её дом.
Оживет ли мечта эта мечта в помещении, предложенном Аделаидой? Пока не встретится с мастером, Николетта не могла это решить.
Ратуша возникла перед задумавшейся девушкой так внезапно, что она даже на месте подпрыгнула от неожиданности. Николетту эта неожиданность позабавила. Посмотрев по сторонам, она поняла, что пришла первой. Запрокинув голову, так как стояла возле самых часов, Николетта увидела, что ещё только без четверти семь.
Неужели придется ждать его ещё пятнадцать минут? На этих то каблуках?
А что если он вообще не придет?
Словно ответ на все её вопросы из-за угла появился тот самый блондин, с которым Николетта видела Макса. Он выглядел удрученным и встревоженным одновременно. И это явно было не к добру.
- Привет, Николетта, - парень был не в своей тарелке, и не знал с чего начать. – В общем, меня прислал Макс. Он просит прощения, но не может прийти сегодня. У него… появились неотложные дела.
Ей неприятно было это слышать. И в то же время Николетта понимала, что если бы Макс просто передумал и решил не приходить, то так и сделал бы. Но он прислал своего друга, чтобы предупредить о том, что не сможет прийти. Значит, обстоятельства вынудили его.
- Что-то случилось? – встревожено спросила Николетта.
- Ну… - протянул блондин, не зная, что можно говорить в данных обстоятельствах, а что нет.
Николетта решила, что не стоит пытать беднягу. Он разрывается между желанием помочь другу и прикрыть его спину. Поэтому избавила его от необходимости выбирать:
- Хорошо, я все понимаю. Скажи Максу, что все в порядке. Встретимся в другой раз.
- Ага, - облегченно вздохнул блондин, и тут же предложил: - Давай я провожу тебя до дома?
- Не стоит, - благодарно улыбнулась Николетта, хотя на душе скреблись кошки. – Я живу в десяти минутах ходьбы отсюда. Пройдусь, прогуляюсь. Проветрю мозги.
- Но… - блондин снова оказался не в своей тарелке. Ему явно хотелось что-то сделать, чтобы смягчить ситуацию. – Может, все же давай я тебя провожу? Вечер же… тебе может быть опасно гулять самой…
Николетта от души расхохоталась:
- Сейчас семь вечера, люди гуляют по всему городу. К тому же, что со мной может случиться? Это же Эрзебет, а не Дамнэйт!
- И все же… - не унимался блондин.
Тогда Николетта подошла к нему поближе и успокаивающе погладила по руке, чуть выше локтя:
- Спасибо тебе за беспокойство, но правда не стоит. Со мной все будет хорошо. Я живу в тихом, спокойном районе. Люди там добрые, меня никто не обидит.
Пока блондин не начал снова возражать и напрашиваться в провожатые, Николетта наклонилась, поцеловала его в щеку, и обронив короткое:
- Пока! – быстро зашагала в сторону своего дома. Он хороший парень и преданный друг, раз согласился сделать одолжение Максу. Но у него явно есть какая-то своя жизнь, и Николетта не собиралась воровать из неё не минуты. Пусть идет, отдыхает!
И вдруг её левая нога повернулась под неестественным углом, и потянула за собой и свою хозяйку. Все произошло так быстро, что Николетта даже не поняла, как именно: мгновенье назад она себе шла, а уже в следующую секунду растянулась на асфальте, пребольно ударившись, особенно локтем и точно заработав себе кучу синяков.
- Ты в порядке? – тут же материализовался рядом блондин, помогая вставать.
- Да, - рассмеялась Николетта, хотя все саднило. – Думаю, что эта площадь меня просто недолюбливает. Я тут была всего трижды и два раза из трех упала.
Блондин мило улыбнулся этой шутке и отпустил её руки. Николетта стала поправлять платье и только сейчас поняла, что не может нормально стать на правую ногу, и рука в локте очень болит.
- Ты в порядке? – снова переспросил блондин.
- Кажется нет, - уныло покачала головой Николетта.
Только сейчас она вдруг сообразила, что даже имени этого блондина не знает. И её вдруг разобрал смех. Этот смех прекратился также внезапно, как и начался. Стало грустно и немного одиноко. Так же, как и в Дамнэйте, после смерти папы. Грустно возвращаться в пустую квартиру. А когда готовишь на одного человека, одиночество подступает с новой силой.
Внезапно блондин подхватил её на руки и куда-то понес.
- Что ты делаешь? – испуганно взвизгнула Николетта.
- Не бойся, - успокоил её он. – Тут рядом лавочки. Сейчас я тебя усажу и посмотрим, что с ногой.
- Не стоило, - Николетта чувствовала себя и смущенной и польщенной одновременно. Её не часто носили на руках. Собственно… она не могла вспомнить, когда вообще такое было, если не считать отца.
- Мне не трудно, - снова улыбнулся блондин, той самой милой улыбкой, которая мигом превращала его в из мужчины в мальчишку. – Ты весишь всего ничего. Мешок с картошкой тяжелее тебя.
- Ну, спасибо, - улыбнулась ему Николетта.
В этот момент он, наконец, добрался до лавочки и осторожно усадил её на все ещё почти горячее после жаркого дня дерево. А сам присел рядом, осторожно сняв туфлю.
- Ты знаешь, я думаю, что преувеличила проблему, - постаралась успокоить его Николетта. Уже ничего не болит.
Парень одарил её скептическим взглядом и осторожно повернул ногу. Николетта тут же взвыла от боли и дернулась, пытаясь, высвободится.
- Тихо, тихо, тихо, - попросил блондин, бережно поглаживая ногу, чтобы успокоить боль, и Николетту. Он снова улыбнулся ей, в этот раз успокаивающе, подбадривая: - Нога немного опухла, но кажется, ничего серьезного. Скорее всего, растяжение, ну, максимум легкий вывих. Нужно приложить что-то холодное и за день-два все пройдет…
- Как за день-два? – всполошилась Николетта. – Мне же завтра нужно встречаться с мастером по ремонту! Как мне к нему идти с такой ногой?!
- С мастером по ремонту? – заинтересовался блондин и поднявшись, сел рядом на лавочку. После этого он осторожно переложил её пострадавшую ногу себе на колени и начал с удивительной нежностью, которой не заподозришь в таких больших и привычных к тяжелому труду руках, массировать.
- Да, - с мучительным вздохом рассказала Николетта. – Он должен посмотреть на помещение для моей кондитерской…
- Кондитерской? – переспросил блондин.
- Я приехала в Эрзебет, чтобы открыть свою кондитерскую, - рассказала Николетта. – Я мечтала об этом с самого детства – маленькая кондитерская, в которой будут продаваться сладости, выпеченные мною.
- Вроде тех кексиков, которыми ты нас угощала? – спросил он.
- Да, - кивнула Николетта, и добавила: - Только это были маффины.
- А какая разница? – вопросительно поднял бровь её собеседник.
- Очень большая, - сам того не зная, он зацепил тему, на которую она могла говорить часами. – Маффины и кексы готовятся из разного теста, они отличаются на вкус и даже на вес. Это как сравнивать пироги и торты. Вроде похожи, но на самом деле – разные! Когда замешивают тесто для кексов, берут только желтки, а когда маффины все яйцо. В кексы добавляют масло, а в маффины нет. От кексов сильно поправляются, от маффинов не так сильно.
- Я понял, понял! – рассмеялся блондин и поднял руки, как бы сдаваясь. – Кексы и маффины – это не одно и то же!
Николетта смущенно улыбнулась, чувствуя себя очень неловко. Она знала, что когда начинает говорить о выпечке, то её частенько заносит. Но ничего не могла с этим поделать.
- Так, что там с помещением для кондитерской? – вернулся к изначальной теме разговора блондин. И Николетта была очень рада, новой теме для разговора:
- Мне повезло – нашлось небольшое помещение прямо в центре Эрзебета, возле ратуши, - оживленно заговорила она. – Но оно намного меньше, чем мне нужно и чем-то придется пожертвовать. К тому же, оно в ужасном состоянии и там нужно делать капитальный ремонт, прежде, чем ставить туда оборудование и заказывать вывеску. Я пока не решила, соглашусь ли взять это помещение в аренду. Оно мне очень понравилось, несмотря ни на что. Да и местоположение у него просто идеальное – рядом с главной площадью и ратушей. Но если ремонт будет слишком дорогим, то мне придется отказаться от него. Ремонт и так сильно ударит мне по карману. Я рассчитывала, что мне хватит денег на полгода. Но из-за ремонта время сократится как минимум вдвое. Если не больше.
- И завтра ты должна встретиться с мастером, чтобы…? – спросил блондин, подталкивая Николетту закончить его мысль.
-… чтобы обсудить объем работ и смету, - правильно поняла его и закончила мысль она. – Без его подсчетов я не смогу принять решение.
- А помещение тебе предложила Аделаида? – загадочно улыбаясь, спросил он.
У Николетты непроизвольно округлились глаза:
- Откуда ты знаешь?
- Ну, - усмехнулся блондин. – Эрзебет маленький город. И все друг друга знают. Особенно Аделаиду. Чем только она не занимается! В том числе и вывесками, и торговым оборудованием.
- Но… - оторопело пробормотала Николетта. – Но она же не единственная, кто сдает помещения в аренду! Как ты узнал, что именно Аделаида предложила мне то помещение? Не может быть, что ты просто ткнул пальцем в небо и угадал!
Блондин мило улыбнулся и пояснил:
- Я тот мастер, который будет делать ремонт в твоем помещении.
- Не может быть! – Николетта так удивилась что, забыв про ногу, наклонилась вперед и легонько стукнула его кулачком по плечу. И тут же поплатилась за свою беспечность: - Ой!
- Тише-тише! – попросил блондин, и заверил: - Да, я не вру. Я тот мастер, с которым у тебя завтра встреча. Уж не знаю, чем ты подкупила Аделаиду, но она для тебя расстаралась: уговорила меня взять тебя вне очереди и несколько раз повторила, чтобы я не заломливал цену. А в случае с Аделаидой это о многом говорит.
- Правда? – удивленно переспросила Николетта. Она и подумать не могла, что домохозяйка относится к ней как-то по-особенному.
- Конечно, - авторитетно подтвердил блондин. – А ты разве не поняла этого, когда она показала тебе именно «то помещение»?
То, как он выделил голосом последние два слова, насторожили Николетту, и она осторожно спросила:
- А что не так с тем помещением? Что в нем особенного?
Блондин хмыкнул и рассказал:
- Это помещение Аделаида уже много лет никому не то, что не сдает, даже не показывает.
- Но почему? – ничего не могла понять Николетта. – Это же не логично! Она может сдавать это помещение в аренду и получать очень хорошие деньги. Почему Аделаида этого не делает? Что с этим помещением не так?
Он довольно долго помолчал, прежде чем ответить:
- Раньше в этом помещении размещался офис её покойной дочери – Вероники, - его голос звучал непривычно серьезно. – Она умерла лет восемь назад.
- Бедная Аделаида, - искренне посочувствовала Николетта.
- Она тяжело переживала её смерть, - подтвердил блондин. – Но ей было, для кого держаться и не расклеиваться. У неё остался внук.
- Внук? – переспросила Николетта.
- Да, ему сейчас лет десять-одиннадцать, - кивнул он. – Отличный мальчуган. Видел его недавно. Раньше он около года жил в сиротском приюте, а сейчас живет с Аделаидой.
- А как его зовут? – невесело спросила Николетта, от всей души надеясь, что ошиблась в своей догадке. Единственный встреченный мальчик, живущий с нею в одном доме и подозрительно осведомленный о том, где и когда находится Аделаида, очень славный мальчуган и заслуживает не только бабушку, но и маму, и папу.
- Себастьян, - подтвердил он её догадку и худшие опасенья одновременно.
- Жаль, - искренне огорчилась Николетта. – Мы с ним недавно познакомились. Такой славный, смышленый мальчик! Он мне очень помог. Показал дорогу к ратуше, в первый раз, когда я ужинала в «Помойке». А что с его отцом?
Блондин пожал плечами:
- Не знаю. О нем никто, никогда не говорит. Может, тоже умер. А, может, его и не было. Сейчас об этом знает только Аделаида.
Дальше разговор как-то не пошел. Но неловкой паузы не возникло. Они просто сидели рядом, думая, каждый о своем, пока блондин не спросил:
- А почему именно кондитерская?
Николетта настолько ушла в свои размышления, что не сразу сообразила, что он обратился именно к ней, но спохватившись, слегка торопливо рассказала:
- Я люблю заниматься выпечкой.
- Это я уже понял, - усмехнулся её собеседник. – Но откуда у тебя любовь к выпечке? И почему ты решила открывать кондитерскую? Многие любят готовить, но кондитерские не открывают.
- А, ты об этом, - устроившись поудобнее, она рассказала, откуда у неё такая мечта. – Когда мне было десять, умерла моя мама. Отец забрал меня к себе на родину, в Дамнэйт. Пока он работал, моим воспитанием занималась его мама – бабуля Роза. Мы с нею частенько проводили время на кухне: что-то готовили, делали выпечку. Сколько её помню, она стояла в своем передничке на кухне и что-нибудь готовила, рассказывая мне о своей жизни или какие-нибудь истории. Бабуля Роза научила меня всему, что я знаю и умею. И именно тогда, на кухне, у меня появилась мечта – открыть свою кондитерскую.
- Но ты должна понимать, насколько тяжело тебе будет, - осторожно сказал блондин. – С одной стороны свое дело – это свобода. Свобода самому выбирать для себя работу, самому решать какой у тебя будет рабочий график, с кем работать, а с кем нет. Но с другой стороны – это и большая ответственность. Тебе придется работать в два раза больше, чем другим, переживать о многих вещах, среди которых налоги и зарплата работникам – далеко не самые сложные. Будут дни, когда тебе захочется все бросить, потому, что слишком тяжело, слишком много усилий и слишком маленькая отдача.
- Думаешь, я не справлюсь? – перебила его Николетта, глядя на ускользающее за дома солнце.
- Думаю, - также осторожно и дипломатично ответил блондин, - ты просто не в полной мере осознаешь, насколько тяжело тебе будет, если ты все-таки решишь работать сама на себя.
Но когда в сердце живет мечта, когда она растет с тобой и крепнет с каждым годом, когда закрывая глаза ты в деталях видишь, как она осуществляется, то ты уже не согласен на меньшее. Ты ставишь все, что имеешь на кон – деньги, жизнь, благополучие – и дальше либо твоя мечта оживает, наполняя сердце счастьем и удовлетворенностью, либо ты остаешься ни с чем.
Для Николетты поражение не стало бы точкой в истории воплощения мечты в жизнь. Если ты согласен сдаться после первого же поражения – ты не достоин своей мечты. Когда она училась жарить тонкие блинчики, у неё очень долго ничего не получалось. Ей было то ли десять, то ли одиннадцать. Она плакала, кидалась половником через всю кухню, убегала, чтобы глаза не видели очередную неудачу. Но всегда возвращалась. Она всегда говорила себе: «Я попробую ещё разочек, вот ещё раз, последний пробую и все». И так до тех пор, пока не начало получаться.
С мечтой то же самое. Если ты не готов плакать, рыдать, отчаиваться, грызть камни, спотыкаться, падать и снова вставать, то у тебя нет мечты. Есть фантазии, есть сильное желание, но не мечта. Мечта не дает опускать руки даже тогда, когда, кажется, нет сил их поднимать. Мечта – это огонек, который ведет по жизни, который горит в сердце и не гаснет, сколько бы на него не лили воды.
Николетта закрывала глаза и видела свою мечту – кондитерскую, в которой она продает собственноручно приготовленные вкусности. С этой мечтой она засыпала, с нею просыпалась. Она видела счастье тех, кто их покупает. И чувствовала, что там будет её дом.
Оживет ли мечта эта мечта в помещении, предложенном Аделаидой? Пока не встретится с мастером, Николетта не могла это решить.
Ратуша возникла перед задумавшейся девушкой так внезапно, что она даже на месте подпрыгнула от неожиданности. Николетту эта неожиданность позабавила. Посмотрев по сторонам, она поняла, что пришла первой. Запрокинув голову, так как стояла возле самых часов, Николетта увидела, что ещё только без четверти семь.
Неужели придется ждать его ещё пятнадцать минут? На этих то каблуках?
А что если он вообще не придет?
Словно ответ на все её вопросы из-за угла появился тот самый блондин, с которым Николетта видела Макса. Он выглядел удрученным и встревоженным одновременно. И это явно было не к добру.
- Привет, Николетта, - парень был не в своей тарелке, и не знал с чего начать. – В общем, меня прислал Макс. Он просит прощения, но не может прийти сегодня. У него… появились неотложные дела.
Ей неприятно было это слышать. И в то же время Николетта понимала, что если бы Макс просто передумал и решил не приходить, то так и сделал бы. Но он прислал своего друга, чтобы предупредить о том, что не сможет прийти. Значит, обстоятельства вынудили его.
- Что-то случилось? – встревожено спросила Николетта.
- Ну… - протянул блондин, не зная, что можно говорить в данных обстоятельствах, а что нет.
Николетта решила, что не стоит пытать беднягу. Он разрывается между желанием помочь другу и прикрыть его спину. Поэтому избавила его от необходимости выбирать:
- Хорошо, я все понимаю. Скажи Максу, что все в порядке. Встретимся в другой раз.
- Ага, - облегченно вздохнул блондин, и тут же предложил: - Давай я провожу тебя до дома?
- Не стоит, - благодарно улыбнулась Николетта, хотя на душе скреблись кошки. – Я живу в десяти минутах ходьбы отсюда. Пройдусь, прогуляюсь. Проветрю мозги.
- Но… - блондин снова оказался не в своей тарелке. Ему явно хотелось что-то сделать, чтобы смягчить ситуацию. – Может, все же давай я тебя провожу? Вечер же… тебе может быть опасно гулять самой…
Николетта от души расхохоталась:
- Сейчас семь вечера, люди гуляют по всему городу. К тому же, что со мной может случиться? Это же Эрзебет, а не Дамнэйт!
- И все же… - не унимался блондин.
Тогда Николетта подошла к нему поближе и успокаивающе погладила по руке, чуть выше локтя:
- Спасибо тебе за беспокойство, но правда не стоит. Со мной все будет хорошо. Я живу в тихом, спокойном районе. Люди там добрые, меня никто не обидит.
Пока блондин не начал снова возражать и напрашиваться в провожатые, Николетта наклонилась, поцеловала его в щеку, и обронив короткое:
- Пока! – быстро зашагала в сторону своего дома. Он хороший парень и преданный друг, раз согласился сделать одолжение Максу. Но у него явно есть какая-то своя жизнь, и Николетта не собиралась воровать из неё не минуты. Пусть идет, отдыхает!
И вдруг её левая нога повернулась под неестественным углом, и потянула за собой и свою хозяйку. Все произошло так быстро, что Николетта даже не поняла, как именно: мгновенье назад она себе шла, а уже в следующую секунду растянулась на асфальте, пребольно ударившись, особенно локтем и точно заработав себе кучу синяков.
- Ты в порядке? – тут же материализовался рядом блондин, помогая вставать.
- Да, - рассмеялась Николетта, хотя все саднило. – Думаю, что эта площадь меня просто недолюбливает. Я тут была всего трижды и два раза из трех упала.
Блондин мило улыбнулся этой шутке и отпустил её руки. Николетта стала поправлять платье и только сейчас поняла, что не может нормально стать на правую ногу, и рука в локте очень болит.
- Ты в порядке? – снова переспросил блондин.
- Кажется нет, - уныло покачала головой Николетта.
Только сейчас она вдруг сообразила, что даже имени этого блондина не знает. И её вдруг разобрал смех. Этот смех прекратился также внезапно, как и начался. Стало грустно и немного одиноко. Так же, как и в Дамнэйте, после смерти папы. Грустно возвращаться в пустую квартиру. А когда готовишь на одного человека, одиночество подступает с новой силой.
Внезапно блондин подхватил её на руки и куда-то понес.
- Что ты делаешь? – испуганно взвизгнула Николетта.
- Не бойся, - успокоил её он. – Тут рядом лавочки. Сейчас я тебя усажу и посмотрим, что с ногой.
- Не стоило, - Николетта чувствовала себя и смущенной и польщенной одновременно. Её не часто носили на руках. Собственно… она не могла вспомнить, когда вообще такое было, если не считать отца.
- Мне не трудно, - снова улыбнулся блондин, той самой милой улыбкой, которая мигом превращала его в из мужчины в мальчишку. – Ты весишь всего ничего. Мешок с картошкой тяжелее тебя.
- Ну, спасибо, - улыбнулась ему Николетта.
В этот момент он, наконец, добрался до лавочки и осторожно усадил её на все ещё почти горячее после жаркого дня дерево. А сам присел рядом, осторожно сняв туфлю.
- Ты знаешь, я думаю, что преувеличила проблему, - постаралась успокоить его Николетта. Уже ничего не болит.
Парень одарил её скептическим взглядом и осторожно повернул ногу. Николетта тут же взвыла от боли и дернулась, пытаясь, высвободится.
- Тихо, тихо, тихо, - попросил блондин, бережно поглаживая ногу, чтобы успокоить боль, и Николетту. Он снова улыбнулся ей, в этот раз успокаивающе, подбадривая: - Нога немного опухла, но кажется, ничего серьезного. Скорее всего, растяжение, ну, максимум легкий вывих. Нужно приложить что-то холодное и за день-два все пройдет…
- Как за день-два? – всполошилась Николетта. – Мне же завтра нужно встречаться с мастером по ремонту! Как мне к нему идти с такой ногой?!
- С мастером по ремонту? – заинтересовался блондин и поднявшись, сел рядом на лавочку. После этого он осторожно переложил её пострадавшую ногу себе на колени и начал с удивительной нежностью, которой не заподозришь в таких больших и привычных к тяжелому труду руках, массировать.
- Да, - с мучительным вздохом рассказала Николетта. – Он должен посмотреть на помещение для моей кондитерской…
- Кондитерской? – переспросил блондин.
- Я приехала в Эрзебет, чтобы открыть свою кондитерскую, - рассказала Николетта. – Я мечтала об этом с самого детства – маленькая кондитерская, в которой будут продаваться сладости, выпеченные мною.
- Вроде тех кексиков, которыми ты нас угощала? – спросил он.
- Да, - кивнула Николетта, и добавила: - Только это были маффины.
- А какая разница? – вопросительно поднял бровь её собеседник.
- Очень большая, - сам того не зная, он зацепил тему, на которую она могла говорить часами. – Маффины и кексы готовятся из разного теста, они отличаются на вкус и даже на вес. Это как сравнивать пироги и торты. Вроде похожи, но на самом деле – разные! Когда замешивают тесто для кексов, берут только желтки, а когда маффины все яйцо. В кексы добавляют масло, а в маффины нет. От кексов сильно поправляются, от маффинов не так сильно.
- Я понял, понял! – рассмеялся блондин и поднял руки, как бы сдаваясь. – Кексы и маффины – это не одно и то же!
Николетта смущенно улыбнулась, чувствуя себя очень неловко. Она знала, что когда начинает говорить о выпечке, то её частенько заносит. Но ничего не могла с этим поделать.
- Так, что там с помещением для кондитерской? – вернулся к изначальной теме разговора блондин. И Николетта была очень рада, новой теме для разговора:
- Мне повезло – нашлось небольшое помещение прямо в центре Эрзебета, возле ратуши, - оживленно заговорила она. – Но оно намного меньше, чем мне нужно и чем-то придется пожертвовать. К тому же, оно в ужасном состоянии и там нужно делать капитальный ремонт, прежде, чем ставить туда оборудование и заказывать вывеску. Я пока не решила, соглашусь ли взять это помещение в аренду. Оно мне очень понравилось, несмотря ни на что. Да и местоположение у него просто идеальное – рядом с главной площадью и ратушей. Но если ремонт будет слишком дорогим, то мне придется отказаться от него. Ремонт и так сильно ударит мне по карману. Я рассчитывала, что мне хватит денег на полгода. Но из-за ремонта время сократится как минимум вдвое. Если не больше.
- И завтра ты должна встретиться с мастером, чтобы…? – спросил блондин, подталкивая Николетту закончить его мысль.
-… чтобы обсудить объем работ и смету, - правильно поняла его и закончила мысль она. – Без его подсчетов я не смогу принять решение.
- А помещение тебе предложила Аделаида? – загадочно улыбаясь, спросил он.
У Николетты непроизвольно округлились глаза:
- Откуда ты знаешь?
- Ну, - усмехнулся блондин. – Эрзебет маленький город. И все друг друга знают. Особенно Аделаиду. Чем только она не занимается! В том числе и вывесками, и торговым оборудованием.
- Но… - оторопело пробормотала Николетта. – Но она же не единственная, кто сдает помещения в аренду! Как ты узнал, что именно Аделаида предложила мне то помещение? Не может быть, что ты просто ткнул пальцем в небо и угадал!
Блондин мило улыбнулся и пояснил:
- Я тот мастер, который будет делать ремонт в твоем помещении.
- Не может быть! – Николетта так удивилась что, забыв про ногу, наклонилась вперед и легонько стукнула его кулачком по плечу. И тут же поплатилась за свою беспечность: - Ой!
- Тише-тише! – попросил блондин, и заверил: - Да, я не вру. Я тот мастер, с которым у тебя завтра встреча. Уж не знаю, чем ты подкупила Аделаиду, но она для тебя расстаралась: уговорила меня взять тебя вне очереди и несколько раз повторила, чтобы я не заломливал цену. А в случае с Аделаидой это о многом говорит.
- Правда? – удивленно переспросила Николетта. Она и подумать не могла, что домохозяйка относится к ней как-то по-особенному.
- Конечно, - авторитетно подтвердил блондин. – А ты разве не поняла этого, когда она показала тебе именно «то помещение»?
То, как он выделил голосом последние два слова, насторожили Николетту, и она осторожно спросила:
- А что не так с тем помещением? Что в нем особенного?
Блондин хмыкнул и рассказал:
- Это помещение Аделаида уже много лет никому не то, что не сдает, даже не показывает.
- Но почему? – ничего не могла понять Николетта. – Это же не логично! Она может сдавать это помещение в аренду и получать очень хорошие деньги. Почему Аделаида этого не делает? Что с этим помещением не так?
Он довольно долго помолчал, прежде чем ответить:
- Раньше в этом помещении размещался офис её покойной дочери – Вероники, - его голос звучал непривычно серьезно. – Она умерла лет восемь назад.
- Бедная Аделаида, - искренне посочувствовала Николетта.
- Она тяжело переживала её смерть, - подтвердил блондин. – Но ей было, для кого держаться и не расклеиваться. У неё остался внук.
- Внук? – переспросила Николетта.
- Да, ему сейчас лет десять-одиннадцать, - кивнул он. – Отличный мальчуган. Видел его недавно. Раньше он около года жил в сиротском приюте, а сейчас живет с Аделаидой.
- А как его зовут? – невесело спросила Николетта, от всей души надеясь, что ошиблась в своей догадке. Единственный встреченный мальчик, живущий с нею в одном доме и подозрительно осведомленный о том, где и когда находится Аделаида, очень славный мальчуган и заслуживает не только бабушку, но и маму, и папу.
- Себастьян, - подтвердил он её догадку и худшие опасенья одновременно.
- Жаль, - искренне огорчилась Николетта. – Мы с ним недавно познакомились. Такой славный, смышленый мальчик! Он мне очень помог. Показал дорогу к ратуше, в первый раз, когда я ужинала в «Помойке». А что с его отцом?
Блондин пожал плечами:
- Не знаю. О нем никто, никогда не говорит. Может, тоже умер. А, может, его и не было. Сейчас об этом знает только Аделаида.
Дальше разговор как-то не пошел. Но неловкой паузы не возникло. Они просто сидели рядом, думая, каждый о своем, пока блондин не спросил:
- А почему именно кондитерская?
Николетта настолько ушла в свои размышления, что не сразу сообразила, что он обратился именно к ней, но спохватившись, слегка торопливо рассказала:
- Я люблю заниматься выпечкой.
- Это я уже понял, - усмехнулся её собеседник. – Но откуда у тебя любовь к выпечке? И почему ты решила открывать кондитерскую? Многие любят готовить, но кондитерские не открывают.
- А, ты об этом, - устроившись поудобнее, она рассказала, откуда у неё такая мечта. – Когда мне было десять, умерла моя мама. Отец забрал меня к себе на родину, в Дамнэйт. Пока он работал, моим воспитанием занималась его мама – бабуля Роза. Мы с нею частенько проводили время на кухне: что-то готовили, делали выпечку. Сколько её помню, она стояла в своем передничке на кухне и что-нибудь готовила, рассказывая мне о своей жизни или какие-нибудь истории. Бабуля Роза научила меня всему, что я знаю и умею. И именно тогда, на кухне, у меня появилась мечта – открыть свою кондитерскую.
- Но ты должна понимать, насколько тяжело тебе будет, - осторожно сказал блондин. – С одной стороны свое дело – это свобода. Свобода самому выбирать для себя работу, самому решать какой у тебя будет рабочий график, с кем работать, а с кем нет. Но с другой стороны – это и большая ответственность. Тебе придется работать в два раза больше, чем другим, переживать о многих вещах, среди которых налоги и зарплата работникам – далеко не самые сложные. Будут дни, когда тебе захочется все бросить, потому, что слишком тяжело, слишком много усилий и слишком маленькая отдача.
- Думаешь, я не справлюсь? – перебила его Николетта, глядя на ускользающее за дома солнце.
- Думаю, - также осторожно и дипломатично ответил блондин, - ты просто не в полной мере осознаешь, насколько тяжело тебе будет, если ты все-таки решишь работать сама на себя.
