Трое людей тридцать с лишнем лет мучаются: один от ревности, вторая от неправды, третий от безысходности. Зачем? Чтобы теперь я получила от каждого из вас свою толику. Я получила. Я – равноправный игрок...
Наталия обеспокоено смотрела на дочь – о чём она?
– Кира, наша семья не разрушена, я сумею...
– Ма-ма! Ты ничего не знаешь – я люблю его!
– И хорошо... Он хозяйственный, упорный, контакты ваши наладятся... Фёдор...
– Какой, мама, Фёдор?.. Я Сергея люблю. Анатольевича, чтобы тебе понятней было.
Наталия расхохоталась.
– Когда же ты успела? Любовь по домофону, что ли? Не соскучишься...
– Сейчас ещё веселее будет. Пойдём в комнату, пусть Сергей расскажет. И я за одно с тобой послушаю его интерпретацию событий.
Они поднялись, задвинули табуретки под стол, пошли в комнату к Сергею, не забыв, по очереди, мельком взглянуть на себя в зеркальную створку шкафа-купе в узкой прихожей. Кира, шедшая в след за Наталией, чуть дольше задержалась на своём отражении, что-то смахнув около глаз. Но вошли они одновременно, встали рядом и стояли, как бы не зная, куда присесть.
Сергей излишне засуетился, то двигая кресло, то расставляя пару маленьких подушечек по всей ширине дивана, то закрывая балконную дверь.
«Вот поднос-то где... В снегу... Пироги не пельмени... И Кира не Наташа. Немудрено, что я совсем не догадывался. Внешнее сходство минимально: рост, волосы, пожалуй, упрямая линия чувственных губ... и уши. Впрочем, можно обойтись без японского придыхания: уши как уши, разве что мочки одинаково порозовели, выдавая одинаковый природный темперамент. Но внешнее проявление разительно отличается: Наталия отстранёно-холодная, сдержанная и рассудительная (маска это, защитный механизм, теперь это понятно), всё в себе, всё внутри; Кира более открыта, эмоции живые, яркие, на лице, в жестах, в конечном счёте, в словах... Хорошо, что мне выбирать не нужно».
– Девочки, садитесь, право дело...Сейчас станет теплее...
Сергей включил электрокамин, искусственное пламя заиграло вполне реалистично.
– Наташа! – Он обратился к Наталии, севшей дальше от него, чем Кира. – Тут такое дело... неоднозначное. Поверить трудно!
– Ты расскажи, я постараюсь...– от интонации её голоса у Сергея закололо под лопаткой, а неожиданно всплывшая перед глазами картина часовой давности, явно указывала на склонность к бредовым галлюцинациям.
– Мне тоже любопытно, – голос Киры звучал мягче.
Сергей начал рассказ:
– Долевое строительство, доложу я вам, дело весьма затратное...
Он рассказывал, как Николай, в узких кругах именуемый Стольником, Наташа знает его, задумал купить садоводство и попросил Сергея помочь ему с выбором. Случайно, в числе прочих, на глаза попалось объявление о продаже участка в «Монте-Роза». Лето было, погода хорошая, ну и поехали его смотреть.
Наталия вспомнила: «Верно, видела приезжали двое на машине, стояли под окнами, хихикали: мужик высокий и бабёнка вертлявая. Неужели это Стольник? Не узнала... А Сергея я не видела».
– Посмотрели, мне очень понравилось, Николе – тоже. Он целый месяц хвостом крутил: ни да, ни нет. Потом отказался, все деньги в строящуюся квартиру вбухал... Я обрадовался, решил прикупить на старость... Процесс пошёл...
Не знал я ничего, кто живёт в соседях, а если бы знал, не отказался... хоть режьте меня на грядки.
Кира заулыбалась, по виду Наталии ничего нельзя было понять: верит она в судьбоносные случайности или не верит, предпочитая самой выстраивать прямую магистральную линию.
– Ну так... А с дочерью моей, Кирой?..
– Что с Кирой?
– Серёжа, когда вы познакомились?
Кира, на подобие прилежной первоклашки, подняла согнутую в локте руку.
– Мама, можно я сама скажу: в Новогоднюю ночь.
– Не выдумывай. Мы же на даче были: я, ты, Алёша. И Фёдор, если помнишь.
– Я, мама, ту ночку в раю вспоминать буду... Извини, тебе нездоровилось...
Сергей отвечал Наталии, не на шутку встревожился откровенными высказываниями Киры. Чем дальше в лес, тем больше дров она может наломать в иллюзорном и бесперспективном соперничестве с матерью.
– Наташа, опять произошла нелепая случайность. Фейерверк мы там запускали, по случаю праздника. Фикус, Светка, я – приехали в чисто поле, сдуру, спьяну. Лучше бы заблудились... Вышла Кира, справедливо отругала нас...Сказала, что её мать больна. И если бы я только знал, что это ты, так близко, что тебе нужна помощь...
(«А если бы я нажала на телефоне вызов...» – думала Наталия)
(«Это судьба тогда меня отделила от мамы. Спасибо и прости, я тоже хочу быть счастливой!»)
…всё бы вышло иначе.
– Понятно, полчаса, пока я спала. Быстро вы нашли общий язык!
– Наташа...
– Мама, как ты могла так подумать? Сергей с друзьями уехал и...
– И что, что дальше? – Наталия очень боялась услышать ответ на главный вопрос, но неизвестность мучила её и она подгоняла события.
– Если вопрос ко мне, Наташа, то в следующие три дня меня волновала наша предстоящая встреча... Спокойно, Кира, спокойно.... Всего лишь океанариум.
– Ах, вот оно что! У вас намечались широкие мероприятия. Да, мама? Напомните мне, какой спа-салон вы выбрали? Удивлены? Нечего детективчики свои раскидывать. Не понравился он, видать, маме, не оценила, отдала нянечкам...
– Какой детектив? Ничего и никому я не отдавала. Каким нянечкам? В больнице?.. Кира? Серёжа?
– Ваша книжка, Сергей, признайтесь... там, на рецепшне... Я читала надпись... Если она предназначалась для мамы в подарок, это же ясно, почему Вы не подарили?
– Это не в теме сегодняшней душевной беседы. Другим разом...
– Бог с ней, с книжкой, – Наташа задумалась, нахмурила брови. – Хотя я не представляю, как вы могли не пересечься в больничной палате. Часа не прошло... Или я была в зрительном зале?
– Не накручивай себя. Нам, то есть мне, и, совершенно самостоятельно действующему, Сергею Анатольевичу, было важно только твоё здоровье. Никаких спектаклей не было. Я не знала, что он приходил именно к тебе...
Кира прикусила язык, Сергей укоризненно покачал головой:
– Минутный разговор на ступеньках лестницы. Так. Вежливые пожелания скорейшего выздоровления неизвестным пациентам. Как выясняется – тебе...
– Теперь я понимаю, почему ты не поехала в санаторий, с сыном Алёшей, и с....
– Мама! Остановись! – Кира наклонилась вперед и умоляюще подняла руку.
– С гражданским мужем, Фёдором! – Кира откинулась назад, поднятой рукой прикрыла глаза. Наталия смотрела на Сергея, но ожидаемого эффекта от её слов не увидела.
– Фёдор, это чернявый такой, крепыш? А-га...
– Да, он такой. Почти член нашей семьи, несколько лет вместе с Кирой, свадьба должна состояться. Когда, а, доча?
«Это лекарство, родная, маленькая моя, очень горькое, но выпей его, пожалуйста... Как в детстве», – добавила Наталия про себя.
Кира молчала. Удар был очень болезненный, слёзы стали собираться в уголках глаз и готовы были ручьями... Не потекли слёзы, высохли без следа.
«Нет, мамочка, не буду я есть эту кашу, ты её пересолила... Детство моё счастливое...» – вспомнилось Кире.
– Нет, мама, не будет этой свадьбы. Спасибо тебе, что ценой болезни своей глаза мне на жизнь открыла. А взвешивать и перевешивать ничего не пришлось.
– Ещё придётся, и не раз. Ты нетерпелива, торопишься. Это мешает тебе правильно оценить ситуацию, искажает значения поступков... других людей. Надеясь на ответное чувство, есть ли примеры...
– … питающие его? – подал голос Сергей. – Теперь и я кое-то спрошу. А так ли они важны? Я думаю, нет.
Он встал с дивана, подошёл к своей чашке, заглянул внутрь, крутанул её на пальце и поставил обратно на камин.
Все терпеливо ждали продолжения.
– Наша история, Наташа, лучшее тому подтверждение. Чтобы продолжать любить тебя, мне достаточно лишь знать, что ты рано или поздно встретишься со мной, не смотря на всю распрекрасную твою жизнь. А тебе, чтобы встретиться со мной, вполне хватает уверенности, что я не разлюбил. Удовлетворённые этим мы продолжаем жить раздельно. Где доказательства, примеры?
Наталия пожала плечами.
– Но ведь я приходила...
– Зачем?
– Это моё дело.
– Зачем я тебе?
– Ну надо, надо мне...
– Скажи... Смелее, другого случая может не быть.
Наташа молча боролась, изо всех сил пытаясь разорвать очень удобные, очень надёжные ремни безопасности, за годы приросшие к её коже. И, когда уже никто не ждал ответа, сказала:
– Серёжа, прости... История простая, не пафосная... Сама не понимаю, откуда во мне, тогдашней девчонке, было столько страха перед будущим. А счастья, как и всем, хотелось... Я ведь не гадала, с кем мне быть: в кофейную гущу не заглядывала, карты веером не раскладывала, блюдце пальцем не тыкала. Я просто представила себе Весы – мой звёздный знак – и стала, словно аптекарь, тщательно, скрупулёзно и очень... цинично сравнивать вас, Александра и тебя. Направо, налево, налево, направо... Мне казалось это весьма умным и дальновидным... Да, я заглядывала далеко вперёд, искала там вопросы и за вас сама на них отвечала. Знаешь, Серёжа, твоя чашечка ни разу не перевешивала другую... Оставалось учесть, вот бухгалтер я право! лишь один ответ на вопрос... к самой себе... Но я предпочла остановиться... Саша стал моим мужем, отцом Киры, дедом Алёшке... Всё сложилось, как сложилось... А как могло быть, положи я без страха свой ответ на твою чашку? Не знаю... Скорее всего, жизнь была бы труднее... зато в любви.
– Это ложь!.. Всё сказанное – ложь!
Кира не могла это вытерпеть. Ещё там, на даче, слушая безымянные откровения Сергея, она не верила в реальность таких отношений. А сейчас, когда выяснилось, что таинственная незнакомка – её мать, это и вовсе кажется ей обоюдным чудовищным заблуждением.
– Кира, не смей.
– Что мне не позволено? Правды высказать? Не сегодня, мои дорогие, не сегодня.
Прежде всего это касается... Вас, Сергей Анатольевич. Уверена, что давным-давно, в лучшие времена вы были влюблены в мою маму, которая ещё не была моей мамой, но была несомненно достойна самых высоких чувств. Отвечала она Вам взаимностью или нет, не столь важно, сколь важно то обстоятельство, что приучила Вас быть в шаговой доступности при изменении градуса её благосклонности. Вы называли это, быть нужным. И вдруг она выходит замуж и становится моей мамой. Катастрофа? Как бы, да. Но нет. Раз в год, иногда чаще, Вы снова востребованы. Зачем? Годы молчания. Перспектива? Никакой. Вы прошлым живёте. Не уважаете Вы сами себя, и маму мою Вы не любите! Вот...
Кира сорвалась с места, подошла к письменному столу и показала на фотографию юной Наталии:
– Вот Ваша любовь, Ваша икона... А у этого мальчика, – она ткнула в Сергея в стройотрядовской куртке, – судя по тому, как он смотрит на девочку, а она на него, шанс есть. Это распаляет Вас и обманывает.
Кира снова села. Двумя ладонями с усилием провела по щекам.
– Мама, дорогая ты моя! Вчера я говорила Сергею... да, вчера мы много что говорили друг другу, так вот: мне жаль женщину не в ладах с сердцем и разумом. Но не тебя я имела ввиду. Ты другая. Нет в твоём сердце разлада, потому что нет в нём любви ни к отцу, ни к Сергею. Что произошло в юности, я не знаю, возможно, кто-то кого не дослушал и не понял, кто-то кого-то обидел и не простил, кто-то поторопился и кого-то не остановил... А в результате, весь поток нерастраченной любви и нежности достался мне и Алёшке; благодарного уважения – отцу; заботы и контроля – всему семейству. Тут всё на своих местах, всё плотно срослось в монолит и нет лазейки для внешних раздражителей. Сергей? Это не серьёзно. Небольшая форточка, случайно приоткрывающаяся раз в году. Даже забавно, не так скучно и прикрыть её несложно. Пусть себе сквозит до поры до времени.
Но лопнуло всё в одночасье и не там, где дуло, а там, в основании: папа взбунтовался. С чего бы? А... неблагодарный предатель... твоей нелюбви к нему. На сколько его хватило? Не может быть! Ну, молодец, но уже не боец.
Примитивная логика привела меня сюда, не к Сергею, а к твоему запасному аэродрому...
Кира выдохлась, замолчала. А Наталия встала, подошла к письменному столу, стала близоруко рассматривать фотографии.
– Действительно, хорошие фото.... Ты всё очень упростила, исказила и сделала это намеренно, – обратилась она к дочери. – Чего или кого ты добиваешься? Сергея? У тебя блажь или затмение временное. Любовь по наследству не передаётся... Он не для тебя.
Сергей не знал куда девать глаза, руки его мелко дрожали: никогда он ещё не был в такой щекотливом положении, когда предметом спора было правообладание на его чувства. Во сне такое не приснится, а тут наяву: Кира и Наташа. «Может меня спросить, или у них не принято спрашивать мужика?»
– Догадываюсь, для кого. К чему ты меня толкаешь? К свадьбе с Фёдором, чтобы я потом со знакомой периодичностью к Сергею бегала, а ты как бы ничего не будешь знать. И все довольны... Нет, мама, мне договорная любовь не нужна. У меня другие планы... Тем более, что вчера...
Кира посмотрела на часы:
– Хотя нет, без четверти двенадцать, значит ещё сегодня...
– Что ещё сегодня?
Сергей побледнел, он уже догадался, что скажет Кира.
– Мы провели ночь в одной постели. У нас, на даче.
Наталию, всё ещё стоящую у стола, шатнуло, она зацепила рукой свою фотографию, та с грохотом упала изображением вниз.
– Наташа!
– Мама!
Все кинулись к ней, но она отстранилась рукой.
– Оставьте... Серёжа, это правда?
– Правда, но обстоятельства...
– Не надо, больше... слов...
– Кира! Скажите...
Но Кира только пожала плечами.
1
Весна, обещавшая начаться, как и положено по календарю, в марте с обязательствами не спешила и, казалось, заключила с зимой паритетный договор: я, мол, днём чуть пригрею ленивым солнцем, а уж ночи в полном распоряжении мороза, снега и ветра. Немудрено, что к середине апреля волнение охватило, как перелётных птиц, так и дачников. Первые, зяблики там, трясогузки разные, вообще думали, что адресом ошиблись, видя скованные льдом речки и водоёмы, а вместо родного нечерноземья – снежную целину заполярной тундры. Вторые готовились на майские праздники сажать картошку прямо в сугробы, всё же надеясь на благоразумие ленивой весны.
В садоводстве «Монте-Роза» ситуация была аналогичной: глобальное потепление, о наступлении которого всё время говорили... все говорили, было где угодно, только не здесь. Единственно, что трактор, выделенный правлением на расчистку главной дороги и прилегающих линий, докопался местами до смёрзшегося прошлогоднего щебня. И на том спасибо.
Сергей потихонечку обживал свой участок. У самого края канавы, через которую ещё не был сделан въезд, он отвоевал у природы место, достаточное чтобы поставить списанный кунг радиостанции, бонусом к которому шёл отопитель на солярке. О водопроводе речи пока не было, но электричество, проведённое еле найденным на просторах садоводства электриком, давало возможность устроиться на первых парах вполне сносно.
Романтика романтикой, но Сергей, подчиняясь обстоятельствам, ждал начала капитального строительства. И не только ждал, а готовился, собирая по крохам наличность и поправляя под свои скромные возможности проекты въезда, зимнего дома, хозблока, гаража, благоустройства территории и т.д. и т.п., самостоятельно выполненные в специализированной компьютерной программе.
Наталия обеспокоено смотрела на дочь – о чём она?
– Кира, наша семья не разрушена, я сумею...
– Ма-ма! Ты ничего не знаешь – я люблю его!
– И хорошо... Он хозяйственный, упорный, контакты ваши наладятся... Фёдор...
– Какой, мама, Фёдор?.. Я Сергея люблю. Анатольевича, чтобы тебе понятней было.
Наталия расхохоталась.
– Когда же ты успела? Любовь по домофону, что ли? Не соскучишься...
– Сейчас ещё веселее будет. Пойдём в комнату, пусть Сергей расскажет. И я за одно с тобой послушаю его интерпретацию событий.
Они поднялись, задвинули табуретки под стол, пошли в комнату к Сергею, не забыв, по очереди, мельком взглянуть на себя в зеркальную створку шкафа-купе в узкой прихожей. Кира, шедшая в след за Наталией, чуть дольше задержалась на своём отражении, что-то смахнув около глаз. Но вошли они одновременно, встали рядом и стояли, как бы не зная, куда присесть.
Сергей излишне засуетился, то двигая кресло, то расставляя пару маленьких подушечек по всей ширине дивана, то закрывая балконную дверь.
«Вот поднос-то где... В снегу... Пироги не пельмени... И Кира не Наташа. Немудрено, что я совсем не догадывался. Внешнее сходство минимально: рост, волосы, пожалуй, упрямая линия чувственных губ... и уши. Впрочем, можно обойтись без японского придыхания: уши как уши, разве что мочки одинаково порозовели, выдавая одинаковый природный темперамент. Но внешнее проявление разительно отличается: Наталия отстранёно-холодная, сдержанная и рассудительная (маска это, защитный механизм, теперь это понятно), всё в себе, всё внутри; Кира более открыта, эмоции живые, яркие, на лице, в жестах, в конечном счёте, в словах... Хорошо, что мне выбирать не нужно».
– Девочки, садитесь, право дело...Сейчас станет теплее...
Сергей включил электрокамин, искусственное пламя заиграло вполне реалистично.
– Наташа! – Он обратился к Наталии, севшей дальше от него, чем Кира. – Тут такое дело... неоднозначное. Поверить трудно!
– Ты расскажи, я постараюсь...– от интонации её голоса у Сергея закололо под лопаткой, а неожиданно всплывшая перед глазами картина часовой давности, явно указывала на склонность к бредовым галлюцинациям.
– Мне тоже любопытно, – голос Киры звучал мягче.
Сергей начал рассказ:
– Долевое строительство, доложу я вам, дело весьма затратное...
Он рассказывал, как Николай, в узких кругах именуемый Стольником, Наташа знает его, задумал купить садоводство и попросил Сергея помочь ему с выбором. Случайно, в числе прочих, на глаза попалось объявление о продаже участка в «Монте-Роза». Лето было, погода хорошая, ну и поехали его смотреть.
Наталия вспомнила: «Верно, видела приезжали двое на машине, стояли под окнами, хихикали: мужик высокий и бабёнка вертлявая. Неужели это Стольник? Не узнала... А Сергея я не видела».
– Посмотрели, мне очень понравилось, Николе – тоже. Он целый месяц хвостом крутил: ни да, ни нет. Потом отказался, все деньги в строящуюся квартиру вбухал... Я обрадовался, решил прикупить на старость... Процесс пошёл...
Не знал я ничего, кто живёт в соседях, а если бы знал, не отказался... хоть режьте меня на грядки.
Кира заулыбалась, по виду Наталии ничего нельзя было понять: верит она в судьбоносные случайности или не верит, предпочитая самой выстраивать прямую магистральную линию.
– Ну так... А с дочерью моей, Кирой?..
– Что с Кирой?
– Серёжа, когда вы познакомились?
Кира, на подобие прилежной первоклашки, подняла согнутую в локте руку.
– Мама, можно я сама скажу: в Новогоднюю ночь.
– Не выдумывай. Мы же на даче были: я, ты, Алёша. И Фёдор, если помнишь.
– Я, мама, ту ночку в раю вспоминать буду... Извини, тебе нездоровилось...
Сергей отвечал Наталии, не на шутку встревожился откровенными высказываниями Киры. Чем дальше в лес, тем больше дров она может наломать в иллюзорном и бесперспективном соперничестве с матерью.
– Наташа, опять произошла нелепая случайность. Фейерверк мы там запускали, по случаю праздника. Фикус, Светка, я – приехали в чисто поле, сдуру, спьяну. Лучше бы заблудились... Вышла Кира, справедливо отругала нас...Сказала, что её мать больна. И если бы я только знал, что это ты, так близко, что тебе нужна помощь...
(«А если бы я нажала на телефоне вызов...» – думала Наталия)
(«Это судьба тогда меня отделила от мамы. Спасибо и прости, я тоже хочу быть счастливой!»)
…всё бы вышло иначе.
– Понятно, полчаса, пока я спала. Быстро вы нашли общий язык!
– Наташа...
– Мама, как ты могла так подумать? Сергей с друзьями уехал и...
– И что, что дальше? – Наталия очень боялась услышать ответ на главный вопрос, но неизвестность мучила её и она подгоняла события.
– Если вопрос ко мне, Наташа, то в следующие три дня меня волновала наша предстоящая встреча... Спокойно, Кира, спокойно.... Всего лишь океанариум.
– Ах, вот оно что! У вас намечались широкие мероприятия. Да, мама? Напомните мне, какой спа-салон вы выбрали? Удивлены? Нечего детективчики свои раскидывать. Не понравился он, видать, маме, не оценила, отдала нянечкам...
– Какой детектив? Ничего и никому я не отдавала. Каким нянечкам? В больнице?.. Кира? Серёжа?
– Ваша книжка, Сергей, признайтесь... там, на рецепшне... Я читала надпись... Если она предназначалась для мамы в подарок, это же ясно, почему Вы не подарили?
– Это не в теме сегодняшней душевной беседы. Другим разом...
– Бог с ней, с книжкой, – Наташа задумалась, нахмурила брови. – Хотя я не представляю, как вы могли не пересечься в больничной палате. Часа не прошло... Или я была в зрительном зале?
– Не накручивай себя. Нам, то есть мне, и, совершенно самостоятельно действующему, Сергею Анатольевичу, было важно только твоё здоровье. Никаких спектаклей не было. Я не знала, что он приходил именно к тебе...
Кира прикусила язык, Сергей укоризненно покачал головой:
– Минутный разговор на ступеньках лестницы. Так. Вежливые пожелания скорейшего выздоровления неизвестным пациентам. Как выясняется – тебе...
– Теперь я понимаю, почему ты не поехала в санаторий, с сыном Алёшей, и с....
– Мама! Остановись! – Кира наклонилась вперед и умоляюще подняла руку.
– С гражданским мужем, Фёдором! – Кира откинулась назад, поднятой рукой прикрыла глаза. Наталия смотрела на Сергея, но ожидаемого эффекта от её слов не увидела.
– Фёдор, это чернявый такой, крепыш? А-га...
– Да, он такой. Почти член нашей семьи, несколько лет вместе с Кирой, свадьба должна состояться. Когда, а, доча?
«Это лекарство, родная, маленькая моя, очень горькое, но выпей его, пожалуйста... Как в детстве», – добавила Наталия про себя.
Кира молчала. Удар был очень болезненный, слёзы стали собираться в уголках глаз и готовы были ручьями... Не потекли слёзы, высохли без следа.
«Нет, мамочка, не буду я есть эту кашу, ты её пересолила... Детство моё счастливое...» – вспомнилось Кире.
– Нет, мама, не будет этой свадьбы. Спасибо тебе, что ценой болезни своей глаза мне на жизнь открыла. А взвешивать и перевешивать ничего не пришлось.
– Ещё придётся, и не раз. Ты нетерпелива, торопишься. Это мешает тебе правильно оценить ситуацию, искажает значения поступков... других людей. Надеясь на ответное чувство, есть ли примеры...
– … питающие его? – подал голос Сергей. – Теперь и я кое-то спрошу. А так ли они важны? Я думаю, нет.
Он встал с дивана, подошёл к своей чашке, заглянул внутрь, крутанул её на пальце и поставил обратно на камин.
Все терпеливо ждали продолжения.
– Наша история, Наташа, лучшее тому подтверждение. Чтобы продолжать любить тебя, мне достаточно лишь знать, что ты рано или поздно встретишься со мной, не смотря на всю распрекрасную твою жизнь. А тебе, чтобы встретиться со мной, вполне хватает уверенности, что я не разлюбил. Удовлетворённые этим мы продолжаем жить раздельно. Где доказательства, примеры?
Наталия пожала плечами.
– Но ведь я приходила...
– Зачем?
– Это моё дело.
– Зачем я тебе?
– Ну надо, надо мне...
– Скажи... Смелее, другого случая может не быть.
Наташа молча боролась, изо всех сил пытаясь разорвать очень удобные, очень надёжные ремни безопасности, за годы приросшие к её коже. И, когда уже никто не ждал ответа, сказала:
– Серёжа, прости... История простая, не пафосная... Сама не понимаю, откуда во мне, тогдашней девчонке, было столько страха перед будущим. А счастья, как и всем, хотелось... Я ведь не гадала, с кем мне быть: в кофейную гущу не заглядывала, карты веером не раскладывала, блюдце пальцем не тыкала. Я просто представила себе Весы – мой звёздный знак – и стала, словно аптекарь, тщательно, скрупулёзно и очень... цинично сравнивать вас, Александра и тебя. Направо, налево, налево, направо... Мне казалось это весьма умным и дальновидным... Да, я заглядывала далеко вперёд, искала там вопросы и за вас сама на них отвечала. Знаешь, Серёжа, твоя чашечка ни разу не перевешивала другую... Оставалось учесть, вот бухгалтер я право! лишь один ответ на вопрос... к самой себе... Но я предпочла остановиться... Саша стал моим мужем, отцом Киры, дедом Алёшке... Всё сложилось, как сложилось... А как могло быть, положи я без страха свой ответ на твою чашку? Не знаю... Скорее всего, жизнь была бы труднее... зато в любви.
– Это ложь!.. Всё сказанное – ложь!
Кира не могла это вытерпеть. Ещё там, на даче, слушая безымянные откровения Сергея, она не верила в реальность таких отношений. А сейчас, когда выяснилось, что таинственная незнакомка – её мать, это и вовсе кажется ей обоюдным чудовищным заблуждением.
– Кира, не смей.
– Что мне не позволено? Правды высказать? Не сегодня, мои дорогие, не сегодня.
Прежде всего это касается... Вас, Сергей Анатольевич. Уверена, что давным-давно, в лучшие времена вы были влюблены в мою маму, которая ещё не была моей мамой, но была несомненно достойна самых высоких чувств. Отвечала она Вам взаимностью или нет, не столь важно, сколь важно то обстоятельство, что приучила Вас быть в шаговой доступности при изменении градуса её благосклонности. Вы называли это, быть нужным. И вдруг она выходит замуж и становится моей мамой. Катастрофа? Как бы, да. Но нет. Раз в год, иногда чаще, Вы снова востребованы. Зачем? Годы молчания. Перспектива? Никакой. Вы прошлым живёте. Не уважаете Вы сами себя, и маму мою Вы не любите! Вот...
Кира сорвалась с места, подошла к письменному столу и показала на фотографию юной Наталии:
– Вот Ваша любовь, Ваша икона... А у этого мальчика, – она ткнула в Сергея в стройотрядовской куртке, – судя по тому, как он смотрит на девочку, а она на него, шанс есть. Это распаляет Вас и обманывает.
Кира снова села. Двумя ладонями с усилием провела по щекам.
– Мама, дорогая ты моя! Вчера я говорила Сергею... да, вчера мы много что говорили друг другу, так вот: мне жаль женщину не в ладах с сердцем и разумом. Но не тебя я имела ввиду. Ты другая. Нет в твоём сердце разлада, потому что нет в нём любви ни к отцу, ни к Сергею. Что произошло в юности, я не знаю, возможно, кто-то кого не дослушал и не понял, кто-то кого-то обидел и не простил, кто-то поторопился и кого-то не остановил... А в результате, весь поток нерастраченной любви и нежности достался мне и Алёшке; благодарного уважения – отцу; заботы и контроля – всему семейству. Тут всё на своих местах, всё плотно срослось в монолит и нет лазейки для внешних раздражителей. Сергей? Это не серьёзно. Небольшая форточка, случайно приоткрывающаяся раз в году. Даже забавно, не так скучно и прикрыть её несложно. Пусть себе сквозит до поры до времени.
Но лопнуло всё в одночасье и не там, где дуло, а там, в основании: папа взбунтовался. С чего бы? А... неблагодарный предатель... твоей нелюбви к нему. На сколько его хватило? Не может быть! Ну, молодец, но уже не боец.
Примитивная логика привела меня сюда, не к Сергею, а к твоему запасному аэродрому...
Кира выдохлась, замолчала. А Наталия встала, подошла к письменному столу, стала близоруко рассматривать фотографии.
– Действительно, хорошие фото.... Ты всё очень упростила, исказила и сделала это намеренно, – обратилась она к дочери. – Чего или кого ты добиваешься? Сергея? У тебя блажь или затмение временное. Любовь по наследству не передаётся... Он не для тебя.
Сергей не знал куда девать глаза, руки его мелко дрожали: никогда он ещё не был в такой щекотливом положении, когда предметом спора было правообладание на его чувства. Во сне такое не приснится, а тут наяву: Кира и Наташа. «Может меня спросить, или у них не принято спрашивать мужика?»
– Догадываюсь, для кого. К чему ты меня толкаешь? К свадьбе с Фёдором, чтобы я потом со знакомой периодичностью к Сергею бегала, а ты как бы ничего не будешь знать. И все довольны... Нет, мама, мне договорная любовь не нужна. У меня другие планы... Тем более, что вчера...
Кира посмотрела на часы:
– Хотя нет, без четверти двенадцать, значит ещё сегодня...
– Что ещё сегодня?
Сергей побледнел, он уже догадался, что скажет Кира.
– Мы провели ночь в одной постели. У нас, на даче.
Наталию, всё ещё стоящую у стола, шатнуло, она зацепила рукой свою фотографию, та с грохотом упала изображением вниз.
– Наташа!
– Мама!
Все кинулись к ней, но она отстранилась рукой.
– Оставьте... Серёжа, это правда?
– Правда, но обстоятельства...
– Не надо, больше... слов...
– Кира! Скажите...
Но Кира только пожала плечами.
Часть вторая
1
Весна, обещавшая начаться, как и положено по календарю, в марте с обязательствами не спешила и, казалось, заключила с зимой паритетный договор: я, мол, днём чуть пригрею ленивым солнцем, а уж ночи в полном распоряжении мороза, снега и ветра. Немудрено, что к середине апреля волнение охватило, как перелётных птиц, так и дачников. Первые, зяблики там, трясогузки разные, вообще думали, что адресом ошиблись, видя скованные льдом речки и водоёмы, а вместо родного нечерноземья – снежную целину заполярной тундры. Вторые готовились на майские праздники сажать картошку прямо в сугробы, всё же надеясь на благоразумие ленивой весны.
В садоводстве «Монте-Роза» ситуация была аналогичной: глобальное потепление, о наступлении которого всё время говорили... все говорили, было где угодно, только не здесь. Единственно, что трактор, выделенный правлением на расчистку главной дороги и прилегающих линий, докопался местами до смёрзшегося прошлогоднего щебня. И на том спасибо.
Сергей потихонечку обживал свой участок. У самого края канавы, через которую ещё не был сделан въезд, он отвоевал у природы место, достаточное чтобы поставить списанный кунг радиостанции, бонусом к которому шёл отопитель на солярке. О водопроводе речи пока не было, но электричество, проведённое еле найденным на просторах садоводства электриком, давало возможность устроиться на первых парах вполне сносно.
Романтика романтикой, но Сергей, подчиняясь обстоятельствам, ждал начала капитального строительства. И не только ждал, а готовился, собирая по крохам наличность и поправляя под свои скромные возможности проекты въезда, зимнего дома, хозблока, гаража, благоустройства территории и т.д. и т.п., самостоятельно выполненные в специализированной компьютерной программе.
