Дискомфорт не наступил. Антонио Блази весело и расслаблено продолжил:
– А знаешь, что один из тех парней, ну этот, Джон Фаррет, именем которого теперь называется проём в пространстве, долго не верил в открытую ими полость. Нёс какую-то ахинею об аномальном воздействии на позитронные мозги лунной поверхности, его, кстати, собственности. Позже признал ошибку и организовал платный аттракцион: катал всех желающих на ракетоплане, потом имитировал аварию, камнем падал в проём и там, внутри, говорил перепуганным пассажирам, что те находятся в раю. Или в аду. Уж не помню. Потом открыл на Горизонте небольшой отель... Погиб странно: неизвестна ни дата, ни место, ни обстоятельства. Поговаривали, на ручном управлении ракетоплан промахнулся мимо проёма. А его внук, наследник...
– А его внук, Джон Фаррет младший с моим руководителем приятели ещё со школы. На этом факте строится расчёт в большой игре.
Молодой человек встал, обошёл кресло, опёрся на высокую спинку локтями.
– Я поясню. Как тебе известно, есть ещё один пространственно-временной проём (ПВП) на видимой стороне Луны, и только он находится под контролем Объединённого Правительства. Существующая монополия на его эксплуатацию практически закрыла доступ к Горизонтам крупному бизнесу. Другое дело ПВП Фаррета. Это частная собственность, как и половина Первого Горизонта. Договориться о заполнении этого колоссального объёма продуктом нашей фирмы – скрытая цель поездки.
Ну, папа, посуди сам. Почти шесть десятилетий Луна пустует. Горные разработки на поверхности остановлены. Все коммерческие проекты заморожены. Горстка учёных пишет диссертации, не имеющие практического применения. Нам говорят: «Это полигон. Передний край. Будет рывок вперёд», а на деле – ноль. Между тем, Земля изнывает под прессом своих отходов. По сути, Мировой океан превратился в водную прослойку глубиной то трёхсот до четырёхсот метров между пластом "резервных ресурсов", устилающих дно и не поддающихся никаким видам переработки, и сетью плавающих искусственных материков, на подобие того, на котором мы находимся. Люди сотворили свой земной Горизонт, безжизненный и пустой. Люди…
Антонио Блази слушал сына, прикрыв морщинистые веки. Он соглашался со сказанным почти полностью: людям свойственно жить беспечно, расточительно. «Что имеем, не храним, а потерявши плачем» и героически воспроизводим утраченное. Гордясь копией, не жалеем об оригинале. Пока на некогда обширных материках сегодняшним миллиардам ещё удаётся найти мало-мальски пригодный для жизни клочок пространства под настоящим Солнцем; пока громады многоярусных городов зарываются всё глубже и глубже; пока реки загнаны в трубы, а трубы похоронены под отходами – мы имитируем свою аутентичность на искусственных территориях с фальшивыми ядерными солнцами. Заповедники для избранных. Кого мы обманываем?
Фабио продолжал говорить:
– Мы практически обречены, если...
– Если не сделаем из Луны огромный мусорный бак. Неужели, другого выхода нет? Я слышал об атомной деструкции и...
– Это в теории. Если дело дойдёт до практики, это случится не сегодня и не завтра. Если же наш проект будет иметь положительный резонанс, мы рассчитываем получить доступ и к остальным Горизонтам. Человечество получит фору во времени, чтобы найти способ не утонуть в собственном дерьме.
– Гладко говоришь, убеждённо, доказательно, а запашок имеется. Я старый человек и мне знаком этот запах – запах больших денег. Он очень привлекателен, им хочется надышаться вдоволь, и его всегда не хватает. В конце концов, незаметно и безусловно наступает удушье.
Старый сеньор поднялся с кресла, хотел уйти, но снова опустился на вышитую подушечку поверх сиденья.
– Ваш проект опасен. Неизвестно, чем ответит Большая Мегги... Постой, постой!.. Я хочу кое-что тебе рассказать.
В счастливый год, когда тебе исполнилось пять лет, судьба свела меня с великим человеком – Сержем Сомовым. Да-да, тем самым. Сейчас ему под девяносто. Он по-прежнему замкнут, нелюдим, не контактен. Работает практически в одиночку у себя на Горизонте, хотя под его началом целый институт с очень специфическими задачами и приоритетным финансированием. Мне повезло, мы сошлись, имея общий интерес к... Впрочем, это не важно. Важно другое: Серж подробно, с удивительной точностью, описал ту знаменитую вылазку в Море Мечты. Память у него... Память... Память человека основное направление деятельности института, дело всей жизни Сержа Сомова. Он уникален. Он сам является предметом изучения. Он единственный, кто безвылазно живёт и работает на Четвёртом Горизонте с момента основания института НПВ. Есть этой аббревиатуре какая-то официальная расшифровка, но Сомов приучил всех называть его учреждение не иначе, как институт Неограниченной Памяти Вселенной. У Сомова всего с десяток печатных работ, публичных выступлений и того меньше. Однако его авторитет у коллег огромен, и судя по именам этих коллег, он работает на стыке пока неподтверждённой экспериментальными данными теории самоархивирования Вселенной и теории облачной природы человеческой памяти. Ты что-нибудь слышал об этом?
– Признаюсь, ничего.
– Не беда, ещё услышишь. В закрытых научных изданиях, к которым благодаря друзьям я имею доступ, всё чаще упоминается синхронность Сомова, как путь к получению экспериментальных доказательств обеих теорий.
– Объясни, в чём их суть.
– Я не популяризатор науки, но изволь.
Сеньор Антонио кашлянул в сторону:
– Извини. Так вот, высказана достаточно безумная гипотеза, и она при определённых допущениях теоретически доказуема, о глобальной архивации любого, подчёркиваю, любого события или связки событий во Вселенной, имеющих физическую основу, в виде неизвестной на сегодняшний день финишной структуры. В эту структуру, кстати, легко укладывается так называемая "тёмная материя" и объясняется расширение Вселенной. Не лишён смысла вопрос о естественной или искусственной природе этого процесса. Кому нужна копия Вселенной? Быть может, существуют точки восстановления? Для чего и в случае чего? Кто это, кто знает о Вселенной всё?
А облачная память... Ты наверняка догадался: если всё, что происходит с человеком, копируется (о чём я говорил выше), то зачем хранить эту информацию в мозге? Не проще ли обеспечить доступ к базе супер-данных, снабдив мозг биологическим приемо-передатчиком? Биологическая основа как раз указывает на индивидуальность этой функции: кто-то помнит больше, кто-то меньше, у кого-то память вообще отключена. Недавний слепок событий «вспоминается» лучше. Отодвигаясь во времени и пространстве, он всё больше «забывается». Но никто не может воспроизвести в памяти чужие события, во всяком случае, пока. Избирательность обеспечивается уникальностью личности. А если личность поставить в специфические условия? Например, на Горизонте?
– Ты хочешь сказать, что Большая Мегги...
– А что мы знаем о ней? Что она гнёт пространство как тростинку? Протыкает его и время? Симулирует физические законы? Что бы такого придумать, чего она не может? Или пока не хочет?
Сомов рассказал один эпизод, я к нему и веду свой скучный монолог. Там, на Первом Горизонте его товарищ Джон Фаррет захотел развеять прах своего умершего родственника. Через пневмопушку. Так вот, оба видели, как пепел свернулся в разрезанный горизонтальными плоскостями конус, который после нескольких оборотов как бы ввинтился в воздух и исчез. Сомов при этом отчётливо вспомнил, как пра-пра-прадедушка Фаррета ловил сачком бабочку, будучи пятилетним пацаном... А вы готовы завалить мусором территорию Большой Мегги аж до Чётвёртого Горизонта.
Дерзайте, и воздастся по делам вашим!
4
Ощущение бесконечной обволакивающей неги внезапно пропало. Пришла тревога, сначала далёкая, слабая, но медленно и неотвратимо приближающаяся, растущая. Она заполнила все мгновения: прошлые, настоящие, будущие. Тогда пришёл страх. Возврата нет, будет только хуже. Стало хуже: исчезла радость, исчезло общение, тёплая связь. Одиночество навсегда, уже здесь. Страдания и… боль! Много боли, свет, крик… Я не хочу, знайте: я не хочу!
5
На письменном столе идеальный порядок был нарушен. Собственно, виновником не могли стать ни скромный смарт-органайзер, со встроенным в столешницу световым вводом, ни пара фотографических голограмм семейного содержания. Не появись скомканный носовой платочек…
Сидящая за столом женщина сосредоточенно, методически заносила данные в ежедневный сводный отчёт. Колонки заполнялись цифрами, названиями препаратов, процедур, короткими резюме по каждой из пациенток родильного дома. Лишь дойдя до очередной фамилии, женщина взяла платочек, промокнула красивые усталые глаза. Затем заполнила необходимые графы и поставила свою подпись под должностью главного гинеколога: Анжелина Блази. Световое перо не вернулось в держатель, а покатилось, выпавшее из пальцев, к детским фото.
Вроде бы всё, надо идти домой, быстрее закончить страшный день, но навалившаяся тяжесть совсем лишила сил. Звон в ушах смешался с перезвоном городских башенных часов и гулкими ударами сердца, отдаваясь в воспалённой голове обрывками мыслей: «…Как это могло произойти?.. Редчайший случай – смерть роженицы… Совсем молодая, бедняжка. Кажется, она с биостанции… Ребёнок: мальчик. Вес: три пятьсот. Рост: пятьдесят один… Здоров… Имя? Она хотела назвать Даном. Значит родился Дан Леви… Постарайся быть счастливым, малыш!»
6
Комфортабельный ракетоплан Силкискай П – 17 совершал чартерный рейс Земля \ Приоритет 100 – Луна Межпланетный Спейс-терминал «Селена – Стоп /005» – Луна \ Портал Фаррета Первый Горизонт. До финиша оставалось сделать только посадочный вираж, когда в единственном на борту салоне, предназначенном для важных персон, из динамиков прозвучало сначала капитанское восклицание "Куда, (нецензурно), лезешь?!", а потом вежливое пояснение стюардессы:
– Уважаемые господа! Посадка нашего лайнера задерживается по независимым от экипажа причинам. Однако экипаж приносит вам свои извинения и предлагает во время ожидания воспользоваться бортовой коллекцией аудиозаписей брачных песен норвежской сельди. Спасибо.
Один из четырёх пассажиров – член комиссии с громкой, но пустой должностью в запутанной иерархии высшей власти – активировал персональный аудиоканал, расслабился в анатомическом кресле и в блаженстве закрыл глаза. Ещё двое – мужчиноподобный референт тяжеловеса-руководителя и дама из Женской Лиги для соблюдения правил толерантности, – не смотря на предложенные модные методы гармоничного релакса, ограничились заказом банального кофе.
Комиссар по вопросам демографии, семьи и досуга при Объединённом Правительстве, спецпредставитель Правительства в Клубе Сенаторов, председатель партии Социальный Альянс и прочее, и прочее – господин Фабио Блази – пить кофе не стал, а стал смотреть в иллюминатор на швартующийся грузопассажирский танкер СуперХазе – 05. Именно это судно так нагло отодвинуло правительственный борт.
– И какой баран предложил, а остальное стадо поддержало, сделать из Луны кладбище? – никому не обращаясь, проговорил политик, скорее для себя.
Однако помощник-референт, весьма внимательный господин, услышал реплику начальства и тотчас отреагировал.
– Предложение об использовании лунных Горизонтов для реализации пункта 3 Большого Социального Договора «Добровольное право на пенсионное обеспечение» внесено группой сенаторов на заседании Клуба Сенаторов ровно семьдесят лет назад. Основной докладчик...
– Я знаю.
Помощник набрался смелости и сказал:
– Смею заметить, господин Блази, сравнение места Вечной Весны колумбарного типа с кладбищем... некорректно. Боюсь, если это прозвучит на заседании...
– Не прозвучит, я не на заседании Правительства и не в Сенате. Ты же меня не сдашь?
Помощник как бы обижено надул тонкие губы и уткнулся в чашку кофе.
На Фабио Блази нахлынули воспоминания.
Непостижимо, прошло семьдесят лет, как скрытное лобби корпорации "Глобальные Вторичные Ресурсы" протащило через Сенат необходимый ей как воздух закон, ибо корпорация стояла на пороге краха. Пребывая на посту главы Совета Директоров, Фабио знал об этом лучше других, и именно он предложил для выхода из кризиса кардинально новую, можно сказать, революционную бизнес-идею. Догадывался ли он, к каким социальным изменениям планетарного масштаба приведёт простое желание заработать? Возможно, что-то и предчувствовал, но запах больших денег был сильнее.
Когда-то корпорация уже делала попытку коммерциализировать пустоты лунных Горизонтов по основному профилю своей деятельности, но что-то пошло не так. Вернее, всё пошло не так: череда необъяснимых катастроф мусоровозов при попытке проникнуть даже на первый уровень, чрезвычайная смертность персонала, негативное отношение со стороны общества – всё это привело к закрытию проекта. Вроде как не беда, если бы со временем утилизация мусора частными компаниями перестала быть экономически выгодной темой и на Земле. Исчез заказчик – Правительство. Оно, используя предоставленные наукой эффективные методы разложения на атомном уровне любых отходов, тем более, с дальнейшим синтезом элементов, начало самостоятельно планомерно уничтожать свалки, хранилища, могильники. Человечество одумалось и приступило к исправлению главной своей ошибки – использование Мирового океана в качестве всемирной помойки.
Корпорация находилась едва на плаву, когда в голову Фабио пришла спасительная мысль о том, чтобы вместо утилизации мусора переключиться на утилизацию... населения Земли. Никто не спорит, ритуальные услуги всегда были востребованы и всегда были дороги. Однако речь шла совершенно об ином.
Что может быть привлекательнее, чем получить жизнь после смерти. Жизнь вечную, счастливую, научно обоснованную и доказанную. Сказка? Поповская песня о... Нет, нет и нет!
Фабио тогда просто затрясло от возбуждения. Идея приобретала реальные очертания, и для успеха предприятия требовались сущие пустяки: анализ работ Сержа Сомова, лунные Горизонты и Большой Социальный Договор.
Покойный Сомов... Только можно ли считать покойным человека, которого таковым никто не видел, и в последний раз которого заметили лишь уходящим в очередной поход на нижние Горизонты? Так вот, исчезнувший Сомов и не подозревал, какие всходы дадут зёрна его теории Неограниченной Памяти Вселенной в проекции на эффект тэта-кривой, получившей название петли Сомова. Возможность прикладного применения теории подтвердила закрытая группа специалистов, работа которой была оплачена Фабио из личные сбережений. Приличная сумма ушла и в Сенат, где для Фабио Блази отписали в аренду на весьма выгодных финансовых условиях треть Второго Горизонта.
Основная трудность, как и предполагал коммерсант, лежала не в области физики, а в головах людей. Люди недоверчивы и в тоже время легковерны. Чтобы пройти по лезвию бритвы, был призван Большой Социальный Договор. Он как красивая обёртка должен был доказать, что конфета вкусная, тем более, что она действительно вкусная.
«Первое, что привлекает людей – это халява – термин из пухлой книжки про поведенческие стереотипы. Значит, услуга вечной жизни будет бесплатной, а заплатит мне – Фабио Блази – за каждого пенсионера легитимная власть.
– А знаешь, что один из тех парней, ну этот, Джон Фаррет, именем которого теперь называется проём в пространстве, долго не верил в открытую ими полость. Нёс какую-то ахинею об аномальном воздействии на позитронные мозги лунной поверхности, его, кстати, собственности. Позже признал ошибку и организовал платный аттракцион: катал всех желающих на ракетоплане, потом имитировал аварию, камнем падал в проём и там, внутри, говорил перепуганным пассажирам, что те находятся в раю. Или в аду. Уж не помню. Потом открыл на Горизонте небольшой отель... Погиб странно: неизвестна ни дата, ни место, ни обстоятельства. Поговаривали, на ручном управлении ракетоплан промахнулся мимо проёма. А его внук, наследник...
– А его внук, Джон Фаррет младший с моим руководителем приятели ещё со школы. На этом факте строится расчёт в большой игре.
Молодой человек встал, обошёл кресло, опёрся на высокую спинку локтями.
– Я поясню. Как тебе известно, есть ещё один пространственно-временной проём (ПВП) на видимой стороне Луны, и только он находится под контролем Объединённого Правительства. Существующая монополия на его эксплуатацию практически закрыла доступ к Горизонтам крупному бизнесу. Другое дело ПВП Фаррета. Это частная собственность, как и половина Первого Горизонта. Договориться о заполнении этого колоссального объёма продуктом нашей фирмы – скрытая цель поездки.
Ну, папа, посуди сам. Почти шесть десятилетий Луна пустует. Горные разработки на поверхности остановлены. Все коммерческие проекты заморожены. Горстка учёных пишет диссертации, не имеющие практического применения. Нам говорят: «Это полигон. Передний край. Будет рывок вперёд», а на деле – ноль. Между тем, Земля изнывает под прессом своих отходов. По сути, Мировой океан превратился в водную прослойку глубиной то трёхсот до четырёхсот метров между пластом "резервных ресурсов", устилающих дно и не поддающихся никаким видам переработки, и сетью плавающих искусственных материков, на подобие того, на котором мы находимся. Люди сотворили свой земной Горизонт, безжизненный и пустой. Люди…
Антонио Блази слушал сына, прикрыв морщинистые веки. Он соглашался со сказанным почти полностью: людям свойственно жить беспечно, расточительно. «Что имеем, не храним, а потерявши плачем» и героически воспроизводим утраченное. Гордясь копией, не жалеем об оригинале. Пока на некогда обширных материках сегодняшним миллиардам ещё удаётся найти мало-мальски пригодный для жизни клочок пространства под настоящим Солнцем; пока громады многоярусных городов зарываются всё глубже и глубже; пока реки загнаны в трубы, а трубы похоронены под отходами – мы имитируем свою аутентичность на искусственных территориях с фальшивыми ядерными солнцами. Заповедники для избранных. Кого мы обманываем?
Фабио продолжал говорить:
– Мы практически обречены, если...
– Если не сделаем из Луны огромный мусорный бак. Неужели, другого выхода нет? Я слышал об атомной деструкции и...
– Это в теории. Если дело дойдёт до практики, это случится не сегодня и не завтра. Если же наш проект будет иметь положительный резонанс, мы рассчитываем получить доступ и к остальным Горизонтам. Человечество получит фору во времени, чтобы найти способ не утонуть в собственном дерьме.
– Гладко говоришь, убеждённо, доказательно, а запашок имеется. Я старый человек и мне знаком этот запах – запах больших денег. Он очень привлекателен, им хочется надышаться вдоволь, и его всегда не хватает. В конце концов, незаметно и безусловно наступает удушье.
Старый сеньор поднялся с кресла, хотел уйти, но снова опустился на вышитую подушечку поверх сиденья.
– Ваш проект опасен. Неизвестно, чем ответит Большая Мегги... Постой, постой!.. Я хочу кое-что тебе рассказать.
В счастливый год, когда тебе исполнилось пять лет, судьба свела меня с великим человеком – Сержем Сомовым. Да-да, тем самым. Сейчас ему под девяносто. Он по-прежнему замкнут, нелюдим, не контактен. Работает практически в одиночку у себя на Горизонте, хотя под его началом целый институт с очень специфическими задачами и приоритетным финансированием. Мне повезло, мы сошлись, имея общий интерес к... Впрочем, это не важно. Важно другое: Серж подробно, с удивительной точностью, описал ту знаменитую вылазку в Море Мечты. Память у него... Память... Память человека основное направление деятельности института, дело всей жизни Сержа Сомова. Он уникален. Он сам является предметом изучения. Он единственный, кто безвылазно живёт и работает на Четвёртом Горизонте с момента основания института НПВ. Есть этой аббревиатуре какая-то официальная расшифровка, но Сомов приучил всех называть его учреждение не иначе, как институт Неограниченной Памяти Вселенной. У Сомова всего с десяток печатных работ, публичных выступлений и того меньше. Однако его авторитет у коллег огромен, и судя по именам этих коллег, он работает на стыке пока неподтверждённой экспериментальными данными теории самоархивирования Вселенной и теории облачной природы человеческой памяти. Ты что-нибудь слышал об этом?
– Признаюсь, ничего.
– Не беда, ещё услышишь. В закрытых научных изданиях, к которым благодаря друзьям я имею доступ, всё чаще упоминается синхронность Сомова, как путь к получению экспериментальных доказательств обеих теорий.
– Объясни, в чём их суть.
– Я не популяризатор науки, но изволь.
Сеньор Антонио кашлянул в сторону:
– Извини. Так вот, высказана достаточно безумная гипотеза, и она при определённых допущениях теоретически доказуема, о глобальной архивации любого, подчёркиваю, любого события или связки событий во Вселенной, имеющих физическую основу, в виде неизвестной на сегодняшний день финишной структуры. В эту структуру, кстати, легко укладывается так называемая "тёмная материя" и объясняется расширение Вселенной. Не лишён смысла вопрос о естественной или искусственной природе этого процесса. Кому нужна копия Вселенной? Быть может, существуют точки восстановления? Для чего и в случае чего? Кто это, кто знает о Вселенной всё?
А облачная память... Ты наверняка догадался: если всё, что происходит с человеком, копируется (о чём я говорил выше), то зачем хранить эту информацию в мозге? Не проще ли обеспечить доступ к базе супер-данных, снабдив мозг биологическим приемо-передатчиком? Биологическая основа как раз указывает на индивидуальность этой функции: кто-то помнит больше, кто-то меньше, у кого-то память вообще отключена. Недавний слепок событий «вспоминается» лучше. Отодвигаясь во времени и пространстве, он всё больше «забывается». Но никто не может воспроизвести в памяти чужие события, во всяком случае, пока. Избирательность обеспечивается уникальностью личности. А если личность поставить в специфические условия? Например, на Горизонте?
– Ты хочешь сказать, что Большая Мегги...
– А что мы знаем о ней? Что она гнёт пространство как тростинку? Протыкает его и время? Симулирует физические законы? Что бы такого придумать, чего она не может? Или пока не хочет?
Сомов рассказал один эпизод, я к нему и веду свой скучный монолог. Там, на Первом Горизонте его товарищ Джон Фаррет захотел развеять прах своего умершего родственника. Через пневмопушку. Так вот, оба видели, как пепел свернулся в разрезанный горизонтальными плоскостями конус, который после нескольких оборотов как бы ввинтился в воздух и исчез. Сомов при этом отчётливо вспомнил, как пра-пра-прадедушка Фаррета ловил сачком бабочку, будучи пятилетним пацаном... А вы готовы завалить мусором территорию Большой Мегги аж до Чётвёртого Горизонта.
Дерзайте, и воздастся по делам вашим!
4
Ощущение бесконечной обволакивающей неги внезапно пропало. Пришла тревога, сначала далёкая, слабая, но медленно и неотвратимо приближающаяся, растущая. Она заполнила все мгновения: прошлые, настоящие, будущие. Тогда пришёл страх. Возврата нет, будет только хуже. Стало хуже: исчезла радость, исчезло общение, тёплая связь. Одиночество навсегда, уже здесь. Страдания и… боль! Много боли, свет, крик… Я не хочу, знайте: я не хочу!
5
На письменном столе идеальный порядок был нарушен. Собственно, виновником не могли стать ни скромный смарт-органайзер, со встроенным в столешницу световым вводом, ни пара фотографических голограмм семейного содержания. Не появись скомканный носовой платочек…
Сидящая за столом женщина сосредоточенно, методически заносила данные в ежедневный сводный отчёт. Колонки заполнялись цифрами, названиями препаратов, процедур, короткими резюме по каждой из пациенток родильного дома. Лишь дойдя до очередной фамилии, женщина взяла платочек, промокнула красивые усталые глаза. Затем заполнила необходимые графы и поставила свою подпись под должностью главного гинеколога: Анжелина Блази. Световое перо не вернулось в держатель, а покатилось, выпавшее из пальцев, к детским фото.
Вроде бы всё, надо идти домой, быстрее закончить страшный день, но навалившаяся тяжесть совсем лишила сил. Звон в ушах смешался с перезвоном городских башенных часов и гулкими ударами сердца, отдаваясь в воспалённой голове обрывками мыслей: «…Как это могло произойти?.. Редчайший случай – смерть роженицы… Совсем молодая, бедняжка. Кажется, она с биостанции… Ребёнок: мальчик. Вес: три пятьсот. Рост: пятьдесят один… Здоров… Имя? Она хотела назвать Даном. Значит родился Дан Леви… Постарайся быть счастливым, малыш!»
6
Комфортабельный ракетоплан Силкискай П – 17 совершал чартерный рейс Земля \ Приоритет 100 – Луна Межпланетный Спейс-терминал «Селена – Стоп /005» – Луна \ Портал Фаррета Первый Горизонт. До финиша оставалось сделать только посадочный вираж, когда в единственном на борту салоне, предназначенном для важных персон, из динамиков прозвучало сначала капитанское восклицание "Куда, (нецензурно), лезешь?!", а потом вежливое пояснение стюардессы:
– Уважаемые господа! Посадка нашего лайнера задерживается по независимым от экипажа причинам. Однако экипаж приносит вам свои извинения и предлагает во время ожидания воспользоваться бортовой коллекцией аудиозаписей брачных песен норвежской сельди. Спасибо.
Один из четырёх пассажиров – член комиссии с громкой, но пустой должностью в запутанной иерархии высшей власти – активировал персональный аудиоканал, расслабился в анатомическом кресле и в блаженстве закрыл глаза. Ещё двое – мужчиноподобный референт тяжеловеса-руководителя и дама из Женской Лиги для соблюдения правил толерантности, – не смотря на предложенные модные методы гармоничного релакса, ограничились заказом банального кофе.
Комиссар по вопросам демографии, семьи и досуга при Объединённом Правительстве, спецпредставитель Правительства в Клубе Сенаторов, председатель партии Социальный Альянс и прочее, и прочее – господин Фабио Блази – пить кофе не стал, а стал смотреть в иллюминатор на швартующийся грузопассажирский танкер СуперХазе – 05. Именно это судно так нагло отодвинуло правительственный борт.
– И какой баран предложил, а остальное стадо поддержало, сделать из Луны кладбище? – никому не обращаясь, проговорил политик, скорее для себя.
Однако помощник-референт, весьма внимательный господин, услышал реплику начальства и тотчас отреагировал.
– Предложение об использовании лунных Горизонтов для реализации пункта 3 Большого Социального Договора «Добровольное право на пенсионное обеспечение» внесено группой сенаторов на заседании Клуба Сенаторов ровно семьдесят лет назад. Основной докладчик...
– Я знаю.
Помощник набрался смелости и сказал:
– Смею заметить, господин Блази, сравнение места Вечной Весны колумбарного типа с кладбищем... некорректно. Боюсь, если это прозвучит на заседании...
– Не прозвучит, я не на заседании Правительства и не в Сенате. Ты же меня не сдашь?
Помощник как бы обижено надул тонкие губы и уткнулся в чашку кофе.
На Фабио Блази нахлынули воспоминания.
Непостижимо, прошло семьдесят лет, как скрытное лобби корпорации "Глобальные Вторичные Ресурсы" протащило через Сенат необходимый ей как воздух закон, ибо корпорация стояла на пороге краха. Пребывая на посту главы Совета Директоров, Фабио знал об этом лучше других, и именно он предложил для выхода из кризиса кардинально новую, можно сказать, революционную бизнес-идею. Догадывался ли он, к каким социальным изменениям планетарного масштаба приведёт простое желание заработать? Возможно, что-то и предчувствовал, но запах больших денег был сильнее.
Когда-то корпорация уже делала попытку коммерциализировать пустоты лунных Горизонтов по основному профилю своей деятельности, но что-то пошло не так. Вернее, всё пошло не так: череда необъяснимых катастроф мусоровозов при попытке проникнуть даже на первый уровень, чрезвычайная смертность персонала, негативное отношение со стороны общества – всё это привело к закрытию проекта. Вроде как не беда, если бы со временем утилизация мусора частными компаниями перестала быть экономически выгодной темой и на Земле. Исчез заказчик – Правительство. Оно, используя предоставленные наукой эффективные методы разложения на атомном уровне любых отходов, тем более, с дальнейшим синтезом элементов, начало самостоятельно планомерно уничтожать свалки, хранилища, могильники. Человечество одумалось и приступило к исправлению главной своей ошибки – использование Мирового океана в качестве всемирной помойки.
Корпорация находилась едва на плаву, когда в голову Фабио пришла спасительная мысль о том, чтобы вместо утилизации мусора переключиться на утилизацию... населения Земли. Никто не спорит, ритуальные услуги всегда были востребованы и всегда были дороги. Однако речь шла совершенно об ином.
Что может быть привлекательнее, чем получить жизнь после смерти. Жизнь вечную, счастливую, научно обоснованную и доказанную. Сказка? Поповская песня о... Нет, нет и нет!
Фабио тогда просто затрясло от возбуждения. Идея приобретала реальные очертания, и для успеха предприятия требовались сущие пустяки: анализ работ Сержа Сомова, лунные Горизонты и Большой Социальный Договор.
Покойный Сомов... Только можно ли считать покойным человека, которого таковым никто не видел, и в последний раз которого заметили лишь уходящим в очередной поход на нижние Горизонты? Так вот, исчезнувший Сомов и не подозревал, какие всходы дадут зёрна его теории Неограниченной Памяти Вселенной в проекции на эффект тэта-кривой, получившей название петли Сомова. Возможность прикладного применения теории подтвердила закрытая группа специалистов, работа которой была оплачена Фабио из личные сбережений. Приличная сумма ушла и в Сенат, где для Фабио Блази отписали в аренду на весьма выгодных финансовых условиях треть Второго Горизонта.
Основная трудность, как и предполагал коммерсант, лежала не в области физики, а в головах людей. Люди недоверчивы и в тоже время легковерны. Чтобы пройти по лезвию бритвы, был призван Большой Социальный Договор. Он как красивая обёртка должен был доказать, что конфета вкусная, тем более, что она действительно вкусная.
«Первое, что привлекает людей – это халява – термин из пухлой книжки про поведенческие стереотипы. Значит, услуга вечной жизни будет бесплатной, а заплатит мне – Фабио Блази – за каждого пенсионера легитимная власть.
