Когда он мёртвого Хабита обнаружит?
Да никому.
Товарищи решили пропадать по одному
И в одиночестве поставить точку…
Иван порвал наружный слой защитной оболочки,
Когда катился по зазубренной щебёнке
Навстречу гладким валунам,
Напоминавшим издали роскошную бабёнку.
– Чёрт хитрожопый чтоб тебя побрал!
О, Господи, меня прости!
Ругнулся, повинился, встал с колен
И оказался на расстоянии протянутой руки
От надписи.
Мол, некий член
Из марсианской тараканьей тьмы
Здесь побывал, взобрался на природный феномен.
В чём расписался и добавил: «Все козлы!»
Под ней, за шаг один, блестела зет-свинцом подковка.
Такую же сорвал Иван, когда не ловко
По насыпи спускался, будто вусмерть пьян.
За ней нагнулся, снова поскользнулся
И головой об камень, как баран.
Ни искр, ни нестерпимой боли,
Ни кровь рекою не течёт.
А быть должно как раз наоборот,
Когда случайно, поневоле,
Башкой пробьёшь небесный свод.
Иван зажмурился, потом открыл глаза,
Но не увидел солнц, планет и лун.
Сорвало маску. И его лица
Коснулся свежий воздух-колотун.
Инстинкт вернул Петровича назад,
Он отползал на пятой точке.
– Мне надо… Надо в лагерь… Позову ребят.
Похоже, все мы родились в сорочке!
3
Они прошли через портал.
Агав Петровичу с тоской сказал:
– Я знаю, где мы. Но вслух боюсь назвать.
У нас за это гладят против шерсти.
– Не вижу никого, кто рты захочет затыкать.
– Я думаю, что это Горизонт.
Возможно, первый
Или второй, или какой-либо другой.
– Наверно.
Меня послушай, добрый доктор-ортодонт,
Во-первых, Сид одной ногой
Уже не здесь и ждёт с Творцом свиданий.
Ты разбери багаж познаний,
И на ноги его поставь.
А во-вторых, любезный друг Агав,
Мне совершенно наплевать, какой у двери номер,
Мне важно, повторю, чтоб Сид не помер,
Да чтоб Хабита здесь найти.
Тогда и дверь отыщется, и к ней ключи.
Не тратя больше слов,
Агав над Сидом колдовал.
И через несколько часов
Петровича позвал:
– Я сделал всё, что мог.
Едва залеченный, присохший
Чудовищный химический ожёг,
Когда геолог проходил через мембрану,
Распространился ещё больше.
Абсцесс. Прогнозов говорить не стану.
Творец присутствует во всём.
– Ты прав. А Сида на закорках понесём.
Проблема, собственно. Куда идти?
Повсюду ровный свет
И пол, как стол.
Но повезло. Петрович в метрах десяти
Засёк мерцающий предмет.
А значит, направление нашёл.
– Ну, ничего себе!
Подкова, парная, – сказал Иван. –
Скорее полезай к сестре
В набедренный карман.
«Да! Вот он – Горизонт!
А сколько было баек,
Частушек под бренчанье балалаек.
Официальных врак.
Всего наслушался,
Как средний статистический дурак.
И почему для нашей, безусловно, мудрой власти
Любой открытый новый Горизонт
Несёт одни несчастья?
Кумекаю, виной всему земляне.
Они хоть редко «роскую» играют на баяне,
Но на ступеньку выше каждый раз встают,
Когда научный поиск на Луне ведут.
Представить страшно, если на пустой поляне
Объявятся от власти марсиане.
Ведь слюни зависти у них давно текут».
– Прости, Агав, что за дверные цифры
Тебе несдержанно хамил.
Чтоб разгадать все заковыристые шифры…
– Я тоже самое, Иван Петрович, говорил.
Какой бы ни был, но я врач.
И доводилось мне читать
Негласные с Земли журналы,
В которых были материалы,
О «бесовском» проекте «Вечная Весна».
Скажу, Петрович, откровенно: я
Сам бы лёг на Горизонте Два.
На Первом
Всё заточено под эти ритуалы.
«Мы явно здесь не там» –
Говаривал мой дед Абрам.
Что до Четвёртого – пикеты и манёвры,
Обкатка добровольцев и юнцов.
Туда стекаются со всех концов
Охочих до баталий толпы.
Опять не наше положенье.
Последнее предположенье:
Здесь Пятый – империя инетов,
Но это даже несерьёзно где-то.
Туда живому человеку
Заказан путь, отныне и до веку.
Петрович слушал, а потом заговорил:
– Ты, кажется, про Третий пропустил.
– Да, с Третьим вышла неувязка.
Похоже, он на кончике пера мираж.
Теоритическая сказка.
– Агав, а ну-ка, Сида поддержи.
Иван стал вылитый мифологический типаж:
– Ядрёна прорубь, где тут миражи?
4
«Задание подходит к успешному концу.
Сюрпризов неприятных? Нет, не жду.
Как только будет найден связь-канал,
Уйдут все данные в анализ-терминал,
И вслед за ними я на Землю полечу.
Как будто просто: отыскать пропавший марсоход,
Запущенный с орбиты кораблём разведки.
И выстрел был довольно метким,
Но потерялся среди каменных пород.
За этой простотой другая цель стояла:
Разнюхать место
Гравитационного удара.
В Сантук пришли подробности затеи.
Я был немало удивлён,
Ведь только с нынешних времён
Таким как я подобное могли доверить.
Прошёл экстерном курс спец-подготовки,
Под выбранный объект чуть внешность изменил:
Добавил в нос горбинку, бородёнку отпустил.
А дальше начались бюрократические гонки.
И вот,
Кретинами командовать назначен был.
Пока мы цугом по пескам тащились,
Игралась интермедия скорей.
И только у стены
Актёрские азы по драме пригодились
И лекции по психологии людей.
Мозоли каждого я знаю точно
Заставить их смертельно рисковать
Логически легко, но всё-таки… порочно.
А может, нет? Поди пойми.
Но не обязан я вопросы датские решать.
Тем более, что местные царьки
Отлично научились на людей капканы расставлять.
Потом был пеший переход.
Но, думая, что всё, никто мешать не будет,
Пришлось включить «Усердный псих».
Усердно тратил свой и общий кислород.
Усердно к цели шёл, изматывал других.
Я знал, что победителей не судят.
Однако, как назло, нашли проклятый флайер.
Как будто кто-то целый склад для нас оставил.
Тогда же мне искомый марсианский трактор
Прислал не пламенный привет –
Извилистый невнятный след
Имел загадочный характер.
Он вёл до флайера, потом почти обратно.
Признаюсь, до сих пор мне не понятно.
Ещё один тревожный фактор:
Иван – латентный лидер – начал понимать,
Что экспедиция
К руде, к метеориту
Одна… Я матом не могу сказать.
Одна лишь ширма, фикция.
Что вилами всё писано, да по воде,
Что нет доверия начальнику Хабиту.
Мулькану-хитрецу. Ну, то есть, это мне.
Дальнейший путь был недалёк.
Я выучил урок
И от греха подальше смылся.
Не сразу отыскался марсоход:
Он сингулярностью накрылся.
Шагать сквозь чёрную дыру впервые, напрямик
Совсем как перекрёсток, путь опасный,
С закрытыми глазами и на красный
Переходить во время часа пик.
Не знаешь, где и как ты будешь собран.
Возможно, в булочной недалеко,
А может быть в галактике Веретено
Аборигенами подобран.
Случившийся расклад не самый худший.
По вычислениям на Третий Горизонт
Гравитационный ветерок попутный
Унёс меня и «шестисотый» вездеход.
Понятно, что это за зверь. Вопрос, зачем?
Зачем меж Марсом и Луной
Он создал ниппельную дверь?
Что характерно, как попасть домой?» –
Так размышлял Хабит.
– Вы только поглядите на него, Агав и Сид,
Мы обыскались,
А он на бампере сидит.
Беглец невозмутимый с виду
Рукой нащупал рукоять.
– Иван, дружок, что за обиды?
Раз хочешь группой управлять,
Так управляй.
Веди всех прямо в местный рай.
А Сид? Я вижу он уже в раю!
Со звуком «пью-ю» хлестнул оранжевый пучок,
Потом послышался хлопок,
Последним было «Мать твою!..»
Стрелок направил ругер на врача.
Повторно плазма слепит золотисто.
Не долетев двух сантиметров до плеча,
Вдруг, раз, и в воздухе повисла.
Оскаленный Хабит весь в динамичной позе
Застыл, как жидкость на морозе.
Стоп-кадр. Движенья нет.
– Какой несдержанный у вас инет.
Любезный, вы бы потихоньку,
Подвинулись, бочком-бочком, в сторонку.
Ну, и довольно, хватит, ладно…
Признаться, всё-таки накладно
На миллиарды скорость света мне делить,
И тиканье часов инета тормозить.
Так, возвращаю всё и вся на круги.
Я понимаю, вы сейчас в испуге,
Но надо в руки взять себя.
Тут незнакомец слез с индифферентного осла,
К Ивану с ношей подошёл,
Помог геолога на гладкий пластик положить.
Иван перчаткой кровь с забрала маски стёр:
– Насквозь пробита голова.
А мог бы жить да жить.
– Жениться, народить детей. –
Добавил горестно еврей. –
Что натворил безжалостный бандит?
«Бандит» обмяк, остекленевшие глаза.
Ствол ругера у ног дымит.
– Покрылась плесенью, смердит твоя душа.
– Вас, кажется, зовут Иваном?
Так вот, в антропоморфном типе проводов навалом.
А что до человеческой души,
Пусть не стандартного, но всё-таки инета,
Так это…Это,
Как от Марса до Луны.
Нет, перегнул. Я не мастак сравнений.
Да, кстати, поздравляю с Днём рождений.
Иван, Агав,
Вам повезло, что я с утра катаюсь…
– На ослах?
– Осле. Его зовут Раховски.
Охотник страстный до морковки
И прогуляться по садам.
При этом умница, до неприличия упрям.
Ему и мне…
– Не зябко? – вяло перебил Иван. –
Вы оба как бы налегке.
Мираж? Иллюзия? Дурман?
– Договоримся, Ваня, сразу:
Обманом не живу и от других не жду
Подобную заразу.
Наряд мой показался неуместным?
На всё есть договор…
С одной особой местной.
Мужчина замолчал.
Осёл хвостом по сторонам качал.
– Я вас рассказками намеренно развлёк,
Чтобы купировать опасный шок.
От стресса ломота в висках,
Тошнит, с рассудком прибабахи.
Агав, не надо дёргать за рукав
Моей застиранной рубахи.
– Ликуй душа! Великий Машиах
За все перенесённые лишенья
Через посланца, через тебя
Дарует мне чудесное спасенье,
Которому свидетель был не только я.
Иван, в твою копилку доказательств эти чудеса.
Без них Сын Божий, просто чей-то сын.
Всем правильным словам – цена алтын.
Я просто верил, верую и верить буду
В предначертание одно…
– Любезный друг Агав! Естественно,
За каждым, как вы сказали, чудом,
Кто-нибудь и что-нибудь стоит.
Вот, например, поверженный Хабит –
Интеллектуально совершенный прототип…
– За всем, что существует, Бог следит.
Он любит и меня, и свой народ.
Мы ждём. Он обязательно придёт.
– Я соглашусь. Отчасти разделяю вашу веру.
Неважно имя. Я склоняюсь к Инженеру.
Идея популярная в народе…
Продолжу про синтетика.
Он тоже чудо в своём роде.
Набрался отвратительных манер,
Но виноват не инженер,
А тот, кто, собственный навоз разносит по природе.
Достаточно убрать вот этот маленький блочок.
Здесь клапан перекрыть, а здесь, чтоб он открылся.
Инет ошибки прошлые повесит на крючок
И снова в строй. Срок службы обнулился.
Теперь Хабит – болванка, чистый лист.
Уйдёт к своим на Пятый Горизонт.
Не вышел из него антропоморфный Бонд,
Возможно, выйдет неплохой таксист.
Оставьте злобу и забудьте про инета.
Навечно разошлись случайные дороги.
Он будет с кем-то как-то где-то.
Ничтожное одно из очень, очень многих.
Для человека важен человек,
Живое тянется к живому.
Определение нехитрое, простое.
Его легко запомнить, имярек.
Давайте лучше новым коллективом
Сорвёмся, свинтим, свалим, двинем
Допустим в направлении восток.
Я гарантирую вам дивный,
Прэлэстный уголок.
К тому же, мне пора назваться,
Как принято среди людей.
Я – Сомов. А по имени – Сергей.
В чём вас прошу не сомневаться.
Давайте друга вашего положим на осла,
На голом пластике лежать негоже.
К тому же, можно предпринять…
Мужчина шёпотом, едва ли разобрать,
Как будто про себя продолжил:
– Ведь есть делишки, есть дела…
Я попрошу. Она поможет.
5
На небе Солнца нет, а значит, нет теней.
Нет смены дня и ночи.
Их новый проводник Сергей
Стыдит осла. Осёл идти не хочет.
Ему «двухсотый» груз претит.
Сергей сердито что-то в ухо говорит.
Животное упрямо бьёт ногой.
Тогда Сергей пинком под хвост: «Домой!!!»
Итак,
Сердитый Сомов возглавляет караван.
За ним идёт растроганный Агав,
Вслед настороженный Иван.
Раховски с ношей, чуть отстав.
Шли час, а может, двадцать два.
Здесь время как-то неприметно.
Не может того быть!
На пластике растёт трава!
И воздух потеплел заметно.
Проплешины сменил растительный покров.
Пошёл кустарник, деревья замелькали.
Вдруг выглянуло…Солнце! Появилась сень лесов!
И даже заросли! Цветочные поляны!
А воздух? Это вам не перегретый кислород
С искусственной химической отдушкой.
Здесь лето тёплое умеренных широт
Сплетает запах сена и грибной опушки.
Тропинка, подорожники чуть-чуть в пыли,
Цветы и ягодки созревшей земляники,
Петляя, на песчаный берег привели.
В спокойных водах озера от Солнца блики.
У самой кромки – стрелы камыша,
Кувшинки белые ныряют в глубину.
Немного дальше треугольник шалаша,
Баркас, привязанный к столбу.
Обрыв крутой, но не высокий
С корнями сосен в капельках смолы.
Пологий пандус – бревенчатый широкий–
Вёл с берега в тенистые сады.
А через них легла прохожая дорога.
Зигзаг. Загиб. Мосток через ручей.
– Почти пришли. Осталось нам не много. –
Вспотевших путников взбодрил Сергей.
Дорога стала подниматься.
Фруктовый сад сменил душистый травостой.
И вольный вид стал открываться:
На луг, на сад, на озеро и лес густой.
А дальше дымка, в которую садилось Солнце.
А дальше виден Горизонт…
Пришли. Всё то же Солнце на стекле в оконце.
Метёный двор и никаких ворот.
Из гладких брёвен срублен пятистенок,
Высокое крыльцо стоит на толстой ножке,
Навес и лавочки для посиделок.
И к низкой баньке шла мощёная дорожка.
За домом что-то, очевидно, для хозяйства.
Короче, аккуратно всё, без разгильдяйства.
Сергей Раховски взял под мокрые уздцы.
– Вы проходите, раздевайтесь, отдохните.
Не беспокойтесь, я тело на ледник…
– Нет, Сомов, погодите!
Иван сорвался в крик.
– Как говорят обычаи, духовные отцы
Должны мы до заката Сида сжечь.
Развеять прах в последний путь.
А уж потом и отдохнуть, и помянуть.
– Похвально всем традиции беречь.
Однако здесь, замечу, мир особый.
– Основы веры, я пока прошу, не трогай.
Иначе, аз, что называется, воздам.
Агав в испуге приложил ладонь к губам:
– Иван, не надо, не перечь!
Хозяину достойному виднее,
Как с телом Сида лучше поступить.
Я верую, что он плохого не имеет.
– Что остаётся? Верь, раз не хотел геолога лечить.
Ну, ладно, утро вечера мудрее.
Сергей увёл осла на задний двор.
При этом, не смущаясь, показал глазами Ване,
Где можно отыскать топор,
И где поленница. Для бани.
Петрович в знак согласия развёл руками.
В парной нашлись: котёл на каменке,
Три полока, три веника, тазы,
Кедровое ведро, запарник, термометр, часы.
В уютном небольшом предбаннике:
Дубовый стол,
Вокруг него дубовые скамьи.
Приколота к стене фривольная открытка
И.. на верёвочке сухая рыбка.
Иван Петрович в мокрой простыне
Рассматривал картинку на стене.
– Как хорошо!.. С каких далёких пор
Я по-человечески не мылся.
Как будто заново родился.
Вечерний трудный разговор
Им окончательно забылся.
6
Настала ночь. Взошла неполная Луна.
Своим неаккуратным поведением,
Как будто чашу с пудрой серебра
Просыпала на всё в одно мгновенье.
В озёрных водах копию свою купает.
Тем временем, Иван на сеновале размышляет.
– На иммигрантской транспортной лодчонке
Я подписал впервые новые пелёнки,
Когда поддавшись песням приходского звонаря,
Родители отправились на Марс.
С тех пор, все смыслы текстов псалтиря
До самого последнего сейчас
Мне служат путеводною звездой.
В них ближний путь к Творцу указан по прямой
Да никому.
Товарищи решили пропадать по одному
И в одиночестве поставить точку…
Иван порвал наружный слой защитной оболочки,
Когда катился по зазубренной щебёнке
Навстречу гладким валунам,
Напоминавшим издали роскошную бабёнку.
– Чёрт хитрожопый чтоб тебя побрал!
О, Господи, меня прости!
Ругнулся, повинился, встал с колен
И оказался на расстоянии протянутой руки
От надписи.
Мол, некий член
Из марсианской тараканьей тьмы
Здесь побывал, взобрался на природный феномен.
В чём расписался и добавил: «Все козлы!»
Под ней, за шаг один, блестела зет-свинцом подковка.
Такую же сорвал Иван, когда не ловко
По насыпи спускался, будто вусмерть пьян.
За ней нагнулся, снова поскользнулся
И головой об камень, как баран.
Ни искр, ни нестерпимой боли,
Ни кровь рекою не течёт.
А быть должно как раз наоборот,
Когда случайно, поневоле,
Башкой пробьёшь небесный свод.
Иван зажмурился, потом открыл глаза,
Но не увидел солнц, планет и лун.
Сорвало маску. И его лица
Коснулся свежий воздух-колотун.
Инстинкт вернул Петровича назад,
Он отползал на пятой точке.
– Мне надо… Надо в лагерь… Позову ребят.
Похоже, все мы родились в сорочке!
3
Они прошли через портал.
Агав Петровичу с тоской сказал:
– Я знаю, где мы. Но вслух боюсь назвать.
У нас за это гладят против шерсти.
– Не вижу никого, кто рты захочет затыкать.
– Я думаю, что это Горизонт.
Возможно, первый
Или второй, или какой-либо другой.
– Наверно.
Меня послушай, добрый доктор-ортодонт,
Во-первых, Сид одной ногой
Уже не здесь и ждёт с Творцом свиданий.
Ты разбери багаж познаний,
И на ноги его поставь.
А во-вторых, любезный друг Агав,
Мне совершенно наплевать, какой у двери номер,
Мне важно, повторю, чтоб Сид не помер,
Да чтоб Хабита здесь найти.
Тогда и дверь отыщется, и к ней ключи.
Не тратя больше слов,
Агав над Сидом колдовал.
И через несколько часов
Петровича позвал:
– Я сделал всё, что мог.
Едва залеченный, присохший
Чудовищный химический ожёг,
Когда геолог проходил через мембрану,
Распространился ещё больше.
Абсцесс. Прогнозов говорить не стану.
Творец присутствует во всём.
– Ты прав. А Сида на закорках понесём.
Проблема, собственно. Куда идти?
Повсюду ровный свет
И пол, как стол.
Но повезло. Петрович в метрах десяти
Засёк мерцающий предмет.
А значит, направление нашёл.
– Ну, ничего себе!
Подкова, парная, – сказал Иван. –
Скорее полезай к сестре
В набедренный карман.
«Да! Вот он – Горизонт!
А сколько было баек,
Частушек под бренчанье балалаек.
Официальных врак.
Всего наслушался,
Как средний статистический дурак.
И почему для нашей, безусловно, мудрой власти
Любой открытый новый Горизонт
Несёт одни несчастья?
Кумекаю, виной всему земляне.
Они хоть редко «роскую» играют на баяне,
Но на ступеньку выше каждый раз встают,
Когда научный поиск на Луне ведут.
Представить страшно, если на пустой поляне
Объявятся от власти марсиане.
Ведь слюни зависти у них давно текут».
– Прости, Агав, что за дверные цифры
Тебе несдержанно хамил.
Чтоб разгадать все заковыристые шифры…
– Я тоже самое, Иван Петрович, говорил.
Какой бы ни был, но я врач.
И доводилось мне читать
Негласные с Земли журналы,
В которых были материалы,
О «бесовском» проекте «Вечная Весна».
Скажу, Петрович, откровенно: я
Сам бы лёг на Горизонте Два.
На Первом
Всё заточено под эти ритуалы.
«Мы явно здесь не там» –
Говаривал мой дед Абрам.
Что до Четвёртого – пикеты и манёвры,
Обкатка добровольцев и юнцов.
Туда стекаются со всех концов
Охочих до баталий толпы.
Опять не наше положенье.
Последнее предположенье:
Здесь Пятый – империя инетов,
Но это даже несерьёзно где-то.
Туда живому человеку
Заказан путь, отныне и до веку.
Петрович слушал, а потом заговорил:
– Ты, кажется, про Третий пропустил.
– Да, с Третьим вышла неувязка.
Похоже, он на кончике пера мираж.
Теоритическая сказка.
– Агав, а ну-ка, Сида поддержи.
Иван стал вылитый мифологический типаж:
– Ядрёна прорубь, где тут миражи?
4
«Задание подходит к успешному концу.
Сюрпризов неприятных? Нет, не жду.
Как только будет найден связь-канал,
Уйдут все данные в анализ-терминал,
И вслед за ними я на Землю полечу.
Как будто просто: отыскать пропавший марсоход,
Запущенный с орбиты кораблём разведки.
И выстрел был довольно метким,
Но потерялся среди каменных пород.
За этой простотой другая цель стояла:
Разнюхать место
Гравитационного удара.
В Сантук пришли подробности затеи.
Я был немало удивлён,
Ведь только с нынешних времён
Таким как я подобное могли доверить.
Прошёл экстерном курс спец-подготовки,
Под выбранный объект чуть внешность изменил:
Добавил в нос горбинку, бородёнку отпустил.
А дальше начались бюрократические гонки.
И вот,
Кретинами командовать назначен был.
Пока мы цугом по пескам тащились,
Игралась интермедия скорей.
И только у стены
Актёрские азы по драме пригодились
И лекции по психологии людей.
Мозоли каждого я знаю точно
Заставить их смертельно рисковать
Логически легко, но всё-таки… порочно.
А может, нет? Поди пойми.
Но не обязан я вопросы датские решать.
Тем более, что местные царьки
Отлично научились на людей капканы расставлять.
Потом был пеший переход.
Но, думая, что всё, никто мешать не будет,
Пришлось включить «Усердный псих».
Усердно тратил свой и общий кислород.
Усердно к цели шёл, изматывал других.
Я знал, что победителей не судят.
Однако, как назло, нашли проклятый флайер.
Как будто кто-то целый склад для нас оставил.
Тогда же мне искомый марсианский трактор
Прислал не пламенный привет –
Извилистый невнятный след
Имел загадочный характер.
Он вёл до флайера, потом почти обратно.
Признаюсь, до сих пор мне не понятно.
Ещё один тревожный фактор:
Иван – латентный лидер – начал понимать,
Что экспедиция
К руде, к метеориту
Одна… Я матом не могу сказать.
Одна лишь ширма, фикция.
Что вилами всё писано, да по воде,
Что нет доверия начальнику Хабиту.
Мулькану-хитрецу. Ну, то есть, это мне.
Дальнейший путь был недалёк.
Я выучил урок
И от греха подальше смылся.
Не сразу отыскался марсоход:
Он сингулярностью накрылся.
Шагать сквозь чёрную дыру впервые, напрямик
Совсем как перекрёсток, путь опасный,
С закрытыми глазами и на красный
Переходить во время часа пик.
Не знаешь, где и как ты будешь собран.
Возможно, в булочной недалеко,
А может быть в галактике Веретено
Аборигенами подобран.
Случившийся расклад не самый худший.
По вычислениям на Третий Горизонт
Гравитационный ветерок попутный
Унёс меня и «шестисотый» вездеход.
Понятно, что это за зверь. Вопрос, зачем?
Зачем меж Марсом и Луной
Он создал ниппельную дверь?
Что характерно, как попасть домой?» –
Так размышлял Хабит.
– Вы только поглядите на него, Агав и Сид,
Мы обыскались,
А он на бампере сидит.
Беглец невозмутимый с виду
Рукой нащупал рукоять.
– Иван, дружок, что за обиды?
Раз хочешь группой управлять,
Так управляй.
Веди всех прямо в местный рай.
А Сид? Я вижу он уже в раю!
Со звуком «пью-ю» хлестнул оранжевый пучок,
Потом послышался хлопок,
Последним было «Мать твою!..»
Стрелок направил ругер на врача.
Повторно плазма слепит золотисто.
Не долетев двух сантиметров до плеча,
Вдруг, раз, и в воздухе повисла.
Оскаленный Хабит весь в динамичной позе
Застыл, как жидкость на морозе.
Стоп-кадр. Движенья нет.
– Какой несдержанный у вас инет.
Любезный, вы бы потихоньку,
Подвинулись, бочком-бочком, в сторонку.
Ну, и довольно, хватит, ладно…
Признаться, всё-таки накладно
На миллиарды скорость света мне делить,
И тиканье часов инета тормозить.
Так, возвращаю всё и вся на круги.
Я понимаю, вы сейчас в испуге,
Но надо в руки взять себя.
Тут незнакомец слез с индифферентного осла,
К Ивану с ношей подошёл,
Помог геолога на гладкий пластик положить.
Иван перчаткой кровь с забрала маски стёр:
– Насквозь пробита голова.
А мог бы жить да жить.
– Жениться, народить детей. –
Добавил горестно еврей. –
Что натворил безжалостный бандит?
«Бандит» обмяк, остекленевшие глаза.
Ствол ругера у ног дымит.
– Покрылась плесенью, смердит твоя душа.
– Вас, кажется, зовут Иваном?
Так вот, в антропоморфном типе проводов навалом.
А что до человеческой души,
Пусть не стандартного, но всё-таки инета,
Так это…Это,
Как от Марса до Луны.
Нет, перегнул. Я не мастак сравнений.
Да, кстати, поздравляю с Днём рождений.
Иван, Агав,
Вам повезло, что я с утра катаюсь…
– На ослах?
– Осле. Его зовут Раховски.
Охотник страстный до морковки
И прогуляться по садам.
При этом умница, до неприличия упрям.
Ему и мне…
– Не зябко? – вяло перебил Иван. –
Вы оба как бы налегке.
Мираж? Иллюзия? Дурман?
– Договоримся, Ваня, сразу:
Обманом не живу и от других не жду
Подобную заразу.
Наряд мой показался неуместным?
На всё есть договор…
С одной особой местной.
Мужчина замолчал.
Осёл хвостом по сторонам качал.
– Я вас рассказками намеренно развлёк,
Чтобы купировать опасный шок.
От стресса ломота в висках,
Тошнит, с рассудком прибабахи.
Агав, не надо дёргать за рукав
Моей застиранной рубахи.
– Ликуй душа! Великий Машиах
За все перенесённые лишенья
Через посланца, через тебя
Дарует мне чудесное спасенье,
Которому свидетель был не только я.
Иван, в твою копилку доказательств эти чудеса.
Без них Сын Божий, просто чей-то сын.
Всем правильным словам – цена алтын.
Я просто верил, верую и верить буду
В предначертание одно…
– Любезный друг Агав! Естественно,
За каждым, как вы сказали, чудом,
Кто-нибудь и что-нибудь стоит.
Вот, например, поверженный Хабит –
Интеллектуально совершенный прототип…
– За всем, что существует, Бог следит.
Он любит и меня, и свой народ.
Мы ждём. Он обязательно придёт.
– Я соглашусь. Отчасти разделяю вашу веру.
Неважно имя. Я склоняюсь к Инженеру.
Идея популярная в народе…
Продолжу про синтетика.
Он тоже чудо в своём роде.
Набрался отвратительных манер,
Но виноват не инженер,
А тот, кто, собственный навоз разносит по природе.
Достаточно убрать вот этот маленький блочок.
Здесь клапан перекрыть, а здесь, чтоб он открылся.
Инет ошибки прошлые повесит на крючок
И снова в строй. Срок службы обнулился.
Теперь Хабит – болванка, чистый лист.
Уйдёт к своим на Пятый Горизонт.
Не вышел из него антропоморфный Бонд,
Возможно, выйдет неплохой таксист.
Оставьте злобу и забудьте про инета.
Навечно разошлись случайные дороги.
Он будет с кем-то как-то где-то.
Ничтожное одно из очень, очень многих.
Для человека важен человек,
Живое тянется к живому.
Определение нехитрое, простое.
Его легко запомнить, имярек.
Давайте лучше новым коллективом
Сорвёмся, свинтим, свалим, двинем
Допустим в направлении восток.
Я гарантирую вам дивный,
Прэлэстный уголок.
К тому же, мне пора назваться,
Как принято среди людей.
Я – Сомов. А по имени – Сергей.
В чём вас прошу не сомневаться.
Давайте друга вашего положим на осла,
На голом пластике лежать негоже.
К тому же, можно предпринять…
Мужчина шёпотом, едва ли разобрать,
Как будто про себя продолжил:
– Ведь есть делишки, есть дела…
Я попрошу. Она поможет.
5
На небе Солнца нет, а значит, нет теней.
Нет смены дня и ночи.
Их новый проводник Сергей
Стыдит осла. Осёл идти не хочет.
Ему «двухсотый» груз претит.
Сергей сердито что-то в ухо говорит.
Животное упрямо бьёт ногой.
Тогда Сергей пинком под хвост: «Домой!!!»
Итак,
Сердитый Сомов возглавляет караван.
За ним идёт растроганный Агав,
Вслед настороженный Иван.
Раховски с ношей, чуть отстав.
Шли час, а может, двадцать два.
Здесь время как-то неприметно.
Не может того быть!
На пластике растёт трава!
И воздух потеплел заметно.
Проплешины сменил растительный покров.
Пошёл кустарник, деревья замелькали.
Вдруг выглянуло…Солнце! Появилась сень лесов!
И даже заросли! Цветочные поляны!
А воздух? Это вам не перегретый кислород
С искусственной химической отдушкой.
Здесь лето тёплое умеренных широт
Сплетает запах сена и грибной опушки.
Тропинка, подорожники чуть-чуть в пыли,
Цветы и ягодки созревшей земляники,
Петляя, на песчаный берег привели.
В спокойных водах озера от Солнца блики.
У самой кромки – стрелы камыша,
Кувшинки белые ныряют в глубину.
Немного дальше треугольник шалаша,
Баркас, привязанный к столбу.
Обрыв крутой, но не высокий
С корнями сосен в капельках смолы.
Пологий пандус – бревенчатый широкий–
Вёл с берега в тенистые сады.
А через них легла прохожая дорога.
Зигзаг. Загиб. Мосток через ручей.
– Почти пришли. Осталось нам не много. –
Вспотевших путников взбодрил Сергей.
Дорога стала подниматься.
Фруктовый сад сменил душистый травостой.
И вольный вид стал открываться:
На луг, на сад, на озеро и лес густой.
А дальше дымка, в которую садилось Солнце.
А дальше виден Горизонт…
Пришли. Всё то же Солнце на стекле в оконце.
Метёный двор и никаких ворот.
Из гладких брёвен срублен пятистенок,
Высокое крыльцо стоит на толстой ножке,
Навес и лавочки для посиделок.
И к низкой баньке шла мощёная дорожка.
За домом что-то, очевидно, для хозяйства.
Короче, аккуратно всё, без разгильдяйства.
Сергей Раховски взял под мокрые уздцы.
– Вы проходите, раздевайтесь, отдохните.
Не беспокойтесь, я тело на ледник…
– Нет, Сомов, погодите!
Иван сорвался в крик.
– Как говорят обычаи, духовные отцы
Должны мы до заката Сида сжечь.
Развеять прах в последний путь.
А уж потом и отдохнуть, и помянуть.
– Похвально всем традиции беречь.
Однако здесь, замечу, мир особый.
– Основы веры, я пока прошу, не трогай.
Иначе, аз, что называется, воздам.
Агав в испуге приложил ладонь к губам:
– Иван, не надо, не перечь!
Хозяину достойному виднее,
Как с телом Сида лучше поступить.
Я верую, что он плохого не имеет.
– Что остаётся? Верь, раз не хотел геолога лечить.
Ну, ладно, утро вечера мудрее.
Сергей увёл осла на задний двор.
При этом, не смущаясь, показал глазами Ване,
Где можно отыскать топор,
И где поленница. Для бани.
Петрович в знак согласия развёл руками.
В парной нашлись: котёл на каменке,
Три полока, три веника, тазы,
Кедровое ведро, запарник, термометр, часы.
В уютном небольшом предбаннике:
Дубовый стол,
Вокруг него дубовые скамьи.
Приколота к стене фривольная открытка
И.. на верёвочке сухая рыбка.
Иван Петрович в мокрой простыне
Рассматривал картинку на стене.
– Как хорошо!.. С каких далёких пор
Я по-человечески не мылся.
Как будто заново родился.
Вечерний трудный разговор
Им окончательно забылся.
6
Настала ночь. Взошла неполная Луна.
Своим неаккуратным поведением,
Как будто чашу с пудрой серебра
Просыпала на всё в одно мгновенье.
В озёрных водах копию свою купает.
Тем временем, Иван на сеновале размышляет.
– На иммигрантской транспортной лодчонке
Я подписал впервые новые пелёнки,
Когда поддавшись песням приходского звонаря,
Родители отправились на Марс.
С тех пор, все смыслы текстов псалтиря
До самого последнего сейчас
Мне служат путеводною звездой.
В них ближний путь к Творцу указан по прямой
