И тут вставал следующий вопрос: стоило ли мне продолжать колдовать, если каждое колдовство настолько лишало меня сил? Постоянно есть? Так тогда прощай, продукты. В общем, до встречи с дедом и, возможно, отцом, я решила больше не экспериментировать. А там посмотрим. И к чему приведет та встреча, и смогу ли я тут остаться, и появятся ли здесь новые продукты…
С этими мыслями, утолив голод, я поднялась в свою обновленную спальню — отдыхать.
Я лежала на обновленной кровати, смотрела в изменившийся потолок и старалась ни о чем не думать. Получалось плохо. Чувство опустошенности меня не покидало. Причем опустошенности физической, но это и понятно: в одночасье использовать столько сил...
Мои чувства и мысли находились в смятении. Я так хорошо, спокойно, беспроблемно жила все эти годы, причем после смерти бабушки и мамы, тех, земных, жила в полном одиночестве. Я так привыкла решать все вопросы самостоятельно, так уверена была в собственных силах и в том, что мне никто не нужен, что теперь пребывала в растерянности.
Спрашивается, зачем мне, прожившей практически половину земной жизни свободной, теперь обременять себя божественными родственниками и мужем? Что такого они могут привнести в мою жизнь, о чем я так мечтала бы? Да, конечно, в юности я хотела выйти замуж, родить ребенка, а может, и двух, создать крепкую семью. Но все эти желания постепенно исчезали. Я привыкла к своему одиночеству и теперь терялась в новой жизни.
Не сказать, что я совсем готова была отказаться от божественных родственников. Но встречаться с ними, одним-двумя существами, можно было бы и пореже, допустим, раз в год, по очень большим праздникам. И то потому, что у нас, как оказалось, одна кровь.
А вот муж, да еще и избранный… Тут я совсем терялась. К чему мне выходить за кого-то, за существо, которого я видела дважды в своей жизни?
Я припомнила внешность Арнольда, его манеру общения, его место работы. Нет, ну очевидно же: мы с ним совершенно чужие. Мы не сможем ужиться вместе. Он любит командовать, я ненавижу подчиняться. Он — принц. Я выросла практически в нищете. Он в местных реалиях разбирается отлично, я прочитала от силы две книги, и то потому, что внезапно «научилась» читать. И о чем нам с ним говорить? Мы же разные, как земля и небо.
«Надо будет все эти вопросы обсудить и с отцом, и с дедом», — решила я. Пусть объяснят мне, для чего проявлять ту избранность. Ну хорошо, связала нас судьба. Но, насколько я смогла понять, эта связь еще не проявилась. А значит, можно спокойно прожить без нее. Принцу нужны наследники, это наверняка. Пусть женится, на ком хочет.
А я постараюсь поменьше вылезать из своей усадьбы. Так точно будет проще для всех.
В дверь постучали. Из коридора послышался голос Инги:
— Лейра, больных привезли.
О, вот и возможность отвлечься от гнетущих мыслей. Я прислушалась к себе. Силы если и не полностью восстановились, то пришли в относительный порядок.
Я поднялась и, не шатаясь, твердо ступая на ноги, отправилась вниз, к больным. Если Инга не справилась сама, а позвала меня, значит, там что-то серьезное. И могут понадобиться средства с Земли, сейчас хранившиеся на кухне.
Больными оказались двое подростков, мальчишки двенадцати и четырнадцати лет. Задержались позавчера на улице, закидали на морозе друг друга снежками, а вчера проснулись с температурой под сорок и красным, как пожар, горлом. Привет, ангина. Родители за сутки убедились, что сами с болезнью не справятся, взяли тушку цыпленка и вместе с чадами поехали на телеге на поклон к ведьмам.
Я достала антибиотики и уколола мальчишкам по болючему уколу, потом дала каждому по таблетке от боли в горле и уступила место Инге с ее травами. Лекарство сбило температуру довольно быстро. И уже через три часа дети вместе с родителями ехали назад, в деревню.
В тот день легли мы с Ингой поздно: пока лечили детей, пока поужинали. И встали тоже не особо рано, что было для нас редкостью.
За окном уже сияло холодное зимнее солнце, даже не пытавшееся согреть землю или заставить таять снег. Хорошо хоть в доме стало теплей и больше не было необходимости кутаться в несколько кофт.
Чайник вскипел довольно быстро. Мы с Ингой достали припасы, осмотрели их критическим взглядом. Если я больше не буду магичить, то на две-две с половиной недели нам хватит. Ну, или придется вспомнить о том, что и у меня есть характер, и проявить его при следующем общении с дедом. Надо же намекнуть новым родственникам, что любовь к внучке может проявляться и в материальных вещах.
Мы с Ингой поели картошку с сортоной, местным сливочным маслом, выпили кипятка и переглянулись. Не сказать, что мы совсем уж не наелись. Но лично я не отказалась бы от чего-нибудь сладкого, пусть и дешевого печенья. Как-то устала я от постоянной строгой диеты.
В принципе, можно было попытаться вызвать деда и напомнить ему о пропитании для внучки. Но я боялась. Боялась, что он появится не один, а с моим отцом. Боялась, что данные мне для отдыха два-три дня очень быстро закончатся. Боялась, что придется общаться на сложные для меня темы. В общем, отговорок для самой себя я нашла множество, а потому деда вызывать не стала.
Весь день мы с Ингой занимались рукоделием и убирали по мелочи — стирали пыль с поверхностей, подметали, мыли посуду. Ничего серьезного. Я не хотела завязать в генеральной уборке. Мне было не до нее.
Следующий день прошел так же: сон, еда, уборка, готовка. Ничего нового.
Я всячески старалась занять себя чем-то, причем желательно не только руки, но и мозг — не думать, не анализировать, не гадать. До встречи с дедом и отцом я не хотела себя накручивать. По крайней мере, не больше обычного.
Вот пообщаюсь с родственниками-мужчинами, узнаю новую информацию, и можно будет делать определенные выводы, приходить к определенным решениям. А пока… Пока лучше работать по дому. Пользы больше.
Дед объявился поздним утром третьего дня, после завтрака, как и обещал, не один. Он открыл портал в мою спальню, в которой я как раз проводила влажную уборку, и вышел с незнакомцем. Высокий, широкоплечий, синеглазый шатен был могучим, словно столетний дуб, хотя и выглядел моложаво, лет на пятьдесят, не старше. Тонкие черты лица, прямой нос, волосы, уложенные в прическу, напомнившую мне модников с Земли. Зачесанная назад челка, чуть ли не напомаженные, гладко уложенные волосы — специалист явно не один час трудился над прической.
Темно-синий камзол, расшитый посеребренными нитями, штаны под цвет камзола, черные кожаные туфли на невысоком каблуке — мужчина точно знал толк в местной моде.
— Здравствуй, дочь, — произнес он глубоким низким баритоном, внимательно рассматривая меня.
— Доброе утро, — настороженно ответила я, не спеша раскрывать объятия.
Я выглядела не особенно нарядно в своем полностью закрытом костюме — темно-коричневой кофте и штанах того же цвета. Но мне это не мешало. Дед о своем появлении заранее не предупредил, утром я гостей не ждала. Да и, если честно, не во что мне было переодеваться — ничего нарядного в моем шкафу не имелось.
Дед, в таком же наряде, как и незнакомец, только камзол светло-зеленого цвета, усмехнулся, шагнул вперед, обнял меня.
— Я смотрю, никаких изменений за эти дни в твоем характере не произошло, — тепло подначил он меня.
Э… А чего он ожидал? Что я расцвету, как майская роза, и кинусь на шею ему и незнакомцу, едва они появятся в усадьбе? С чего бы? Деда я вижу четвертый раз в жизни, незнакомца — первый. Откуда тут родственным чувствам взяться?
Но я, конечно, промолчала и позволила деду обнять себя. Сама же никаких ответных действий не предприняла — у меня руки грязные, я убирала. Отличная отмазка для подобной ситуации.
— Давайте присядем и поговорим, — дед разомкнул объятия и кивнул на середину комнаты.
Там, возле журнального столика, появились три одинаковых кресла, на вид удобнее тех, которые выдумала я. И спинки выше, и подлокотники шире.
Мы прошли к креслам, сели, все трое откинулись на спинки. Действительно, удобно.
Незнакомец все так же внимательно разглядывал меня, практически не отрывая взгляда, словно надеялся увидеть что-то, видимое только ему.
— Нортон, позволь представить тебе твою дочь, Ирину. Ира, твой отец, Нортон, император драконов, — деда, похоже, искреннее забавляла сложившаяся ситуация.
Ну да, он — бог, бессмертное существо, ему, наверное, постоянно скучно.
— Очень приятно, — пробормотала я, понятия не имея, что обычно говорят в подобных случаях.
Да и говорят ли?
Нортон молча кивнул.
Ну, и дальше-то что? О чем можно говорить с совершенно посторонними людьми, внезапно оказавшимися моими родственниками?
— Миролава вам письма писала, — вырвалось у меня внезапно, — в тайнике в доме лежат.
Нортон вздрогнул, напрягся, чуть ли не вцепился в подлокотники кресел.
— Ты позволишь мне их увидеть?
Да, похоже, придется. Понять бы, кто вообще меня за язык тянул…
— Если вы позволите, чуть позже, — снова вмешался дед. — Пока нам нужно обсудить один вопрос, касающийся твоей дочери, Нортон… — Дед помедлил и добавил: — И ее избранного.
Император драконов (не могла я, даже мысленно, называть его отцом) нахмурился.
— Откуда известно?
— Амина посмотрела.
Видимо, против богини судьбы Нортон пойти не мог, потому что снова кивнул, с таким видом, будто принимал неизбежное.
— И в чем же проблема?
— Ира не хочет замуж, тем более за своего избранного, — сообщил дед, не скрывая удовольствия в голосе.
— Почему? — удивленно спросил Нортон и посмотрел на меня.
Отличный вопрос. Ответ, похоже, будет длительным и подробным. Хотя сомневаюсь, что сидящих напротив мужчин он удовлетворит.
Я вспомнила свои размышления на этот счет и ответила:
— Мы с ним слишком разные. У нас разное все: и воспитание, и социальное положение, и отношение к окружающим, и уровень образования. Да и эта связь. Если я правильно поняла, она еще не проявилась, а значит, мы сможем спокойно прожить…
Я не договорила: дед расхохотался, весело, душевно, аж до слез из глаз, как будто услышав очень смешной анекдот. Нортон же, наоборот, смотрел на меня с недоумением. Но молчал.
— Спасибо, детка, — отсмеявшись, проговорил дед, — давно у меня не было такого хорошего настроения. Милая, а ты точно с нами, родственниками, разговаривала, а не доклад перед толпой существ читала?
Я покраснела. Ну что поделать, если работа в школе приучила меня выражать мысли четко и ясно. И с коллегами, и с учениками я говорила подобным тоном. С Ингой — нет, и то потому, что общались мы исключительно на бытовые темы. Здесь же, когда пришла пора объяснять, а то и отстаивать свою точку зрения, я снова вернулась к привычной манере общения.
— В моем мире я работала учительницей, — пояснила я, — долго работала. Оттуда осталась привычка так говорить.
— Ясно, — кивнул дед. — Нужно дать тебе книгу об избранных, чтобы ты прочитала все в подробностях. Видишь ли, Ира, ваша связь, — тут он усмехнулся, — давно «проявилась», как ты выражаешься. Иначе твой избранный не появился бы именно в этой деревне. И потом, в мире полно травниц, разбирающихся в ядах. Но эта парочка пришла за твоей помощницей. Почему, как ты думаешь? Потому что девчонка зависит от тебя. А нужна была ему ты. Он чувствовал это на подсознательном уровне, только не мог себе объяснить причину.
— Кто он? — прервал деда Нортон. Судя по его напряжению, с которым он сидел в кресле, он не ждал хороших новостей.
— Арнольд фон Ронский, лорд Южных земель и кронпринц оборотней, — сообщил дед.
Нортон расслабился. Похоже, он ждал чего-то похуже.
— Достойный мужчина, — кивнул он, — воин.
— А я — учительница в прошлом, сейчас, правда, непонятно кто, — устав ходить вокруг да около, произнесла я. — Мы с ним не сойдемся характерами. Слишком разные. Какой брак? Зачем он нужен?
— Странные мысли у женщины, — заметил Нортон.
— В моем мире, пусть и бывшем, женщины могли реализовать себя, не только рожая детей и живя с мужем, — я поднялась. — Предлагаю на сегодня закончить разговор. Нам троим есть, о чем подумать. Я сейчас отдам письма Миролавы.
— Ты нас выпроваживаешь? — насмешливо спросил дед.
Я кивнула, подошла к столу, открыла тайник и вытащила стопку писем.
— Я не закончила уборку.
Дед фыркнул. Нортон аккуратно взял письма и посмотрел на меня.
— Ты собираешься продолжать жить здесь?
— Пока — да.
— Дня три, не дольше, — деду явно нравилось выводить меня из себя, — потом я приду сюда снова, на этот раз с твоим избранным. А дальше будет уже так, как вы оба решите. Оба, Ира.
Я промолчала. Даже доброго пути желать обоим им не стала. Не хотела.
Портал закрылся. Я осталась в комнате одна. Избранный. Зачем мне избранный в моей спокойной, налаженной жизни?
Словно в ответ на мои мысли, в комнате внезапно материализовались продукты, много продуктов, на полгода точно хватит. И сверху записка от деда:
«Жди нас с твоим женихом. Не смей сбегать».
Да было бы куда. По такому снегу точно не побегу.
Продукты мы с Ингой собрали в различные емкости, в том числе и ведра, и перетащили в несколько подходов на первый этаж, на кухню. Там аккуратно выложили небольшой горкой и только потом стали разбирать.
Дед действительно расщедрился. А может, действовал с мыслью: «Отправлю ей всего много и сразу, пусть ест и не думает ни о чем». В любом случае, еды здесь было прилично, сразу на несколько месяцев. Тушки цыплят, свиные окорока, килограммы картошки, шарты и норгары, — крупы для благородных слоев населения — сортона, лочики, айнар, конфеты типа земных мармеладок, только слаще на вкус, два вида печенья, сухого и сладкого, молоко, хлеб, сухари, подсолнечное масло, в этом мире немного горчившее, несколько замороженных рыбин, овощи, фасоль, сезонные овощи, мука и даже соль…
— Твои односельчане нас весной не узнают, — проворчала я, взглядом генерала на плацу обозревая это богатство. — Приедут сюда на телегах, а мы в дверь не пролезем.
Инга только улыбнулась. И правильно, отвечать было нечего. И так понятно, что тут есть не переесть.
Все, что хранилось долго, мы отправили в подпол. Крупу расфасовали по емкостям и заставили ими всевозможные шкафы. Бакалею и хлеб оставили на обеденном столе. На ужин решили пожарить рыбу и сварить суп из картошки и овощей. Благо все ингредиенты имелись.
Провозились мы долго, правились лишь у вечеру, к самому ужину.
Рыба… Оказалось, я скучала без нее. Там, на Земле, я ее практически не ела, иногда, по праздникам, позволяла себе один-два кусочка морской рыбы. Здесь некому было ее приносить. И вот теперь, когда дед переслал сюда рыбу, я ела ее с жадностью. На вкус она была такой же нежной и мягкой, как палтус. Я наслаждалась каждым кусочком и думала, что в статусе внучки бога все же есть кое-какие привилегии. Вот хотя бы жареную рыбу поесть можно.
После рыбы суп, хоть и приготовленный с солью и приправами, показался пресным. Но я прилежно съела всю тарелку, откинулась на стену за спиной и блаженно вздохнула. Мне было хорошо.
А не заставляли бы выходить замуж, было бы еще лучше… Я мысленно фыркнула и заставила себя не думать об избранном. Не сейчас так точно. Потом, все потом. Пока еще у меня есть в запасе пара-тройка дней.
С этими мыслями, утолив голод, я поднялась в свою обновленную спальню — отдыхать.
Я лежала на обновленной кровати, смотрела в изменившийся потолок и старалась ни о чем не думать. Получалось плохо. Чувство опустошенности меня не покидало. Причем опустошенности физической, но это и понятно: в одночасье использовать столько сил...
Мои чувства и мысли находились в смятении. Я так хорошо, спокойно, беспроблемно жила все эти годы, причем после смерти бабушки и мамы, тех, земных, жила в полном одиночестве. Я так привыкла решать все вопросы самостоятельно, так уверена была в собственных силах и в том, что мне никто не нужен, что теперь пребывала в растерянности.
Спрашивается, зачем мне, прожившей практически половину земной жизни свободной, теперь обременять себя божественными родственниками и мужем? Что такого они могут привнести в мою жизнь, о чем я так мечтала бы? Да, конечно, в юности я хотела выйти замуж, родить ребенка, а может, и двух, создать крепкую семью. Но все эти желания постепенно исчезали. Я привыкла к своему одиночеству и теперь терялась в новой жизни.
Не сказать, что я совсем готова была отказаться от божественных родственников. Но встречаться с ними, одним-двумя существами, можно было бы и пореже, допустим, раз в год, по очень большим праздникам. И то потому, что у нас, как оказалось, одна кровь.
А вот муж, да еще и избранный… Тут я совсем терялась. К чему мне выходить за кого-то, за существо, которого я видела дважды в своей жизни?
Я припомнила внешность Арнольда, его манеру общения, его место работы. Нет, ну очевидно же: мы с ним совершенно чужие. Мы не сможем ужиться вместе. Он любит командовать, я ненавижу подчиняться. Он — принц. Я выросла практически в нищете. Он в местных реалиях разбирается отлично, я прочитала от силы две книги, и то потому, что внезапно «научилась» читать. И о чем нам с ним говорить? Мы же разные, как земля и небо.
«Надо будет все эти вопросы обсудить и с отцом, и с дедом», — решила я. Пусть объяснят мне, для чего проявлять ту избранность. Ну хорошо, связала нас судьба. Но, насколько я смогла понять, эта связь еще не проявилась. А значит, можно спокойно прожить без нее. Принцу нужны наследники, это наверняка. Пусть женится, на ком хочет.
А я постараюсь поменьше вылезать из своей усадьбы. Так точно будет проще для всех.
В дверь постучали. Из коридора послышался голос Инги:
— Лейра, больных привезли.
О, вот и возможность отвлечься от гнетущих мыслей. Я прислушалась к себе. Силы если и не полностью восстановились, то пришли в относительный порядок.
Я поднялась и, не шатаясь, твердо ступая на ноги, отправилась вниз, к больным. Если Инга не справилась сама, а позвала меня, значит, там что-то серьезное. И могут понадобиться средства с Земли, сейчас хранившиеся на кухне.
Глава 28
Больными оказались двое подростков, мальчишки двенадцати и четырнадцати лет. Задержались позавчера на улице, закидали на морозе друг друга снежками, а вчера проснулись с температурой под сорок и красным, как пожар, горлом. Привет, ангина. Родители за сутки убедились, что сами с болезнью не справятся, взяли тушку цыпленка и вместе с чадами поехали на телеге на поклон к ведьмам.
Я достала антибиотики и уколола мальчишкам по болючему уколу, потом дала каждому по таблетке от боли в горле и уступила место Инге с ее травами. Лекарство сбило температуру довольно быстро. И уже через три часа дети вместе с родителями ехали назад, в деревню.
В тот день легли мы с Ингой поздно: пока лечили детей, пока поужинали. И встали тоже не особо рано, что было для нас редкостью.
За окном уже сияло холодное зимнее солнце, даже не пытавшееся согреть землю или заставить таять снег. Хорошо хоть в доме стало теплей и больше не было необходимости кутаться в несколько кофт.
Чайник вскипел довольно быстро. Мы с Ингой достали припасы, осмотрели их критическим взглядом. Если я больше не буду магичить, то на две-две с половиной недели нам хватит. Ну, или придется вспомнить о том, что и у меня есть характер, и проявить его при следующем общении с дедом. Надо же намекнуть новым родственникам, что любовь к внучке может проявляться и в материальных вещах.
Мы с Ингой поели картошку с сортоной, местным сливочным маслом, выпили кипятка и переглянулись. Не сказать, что мы совсем уж не наелись. Но лично я не отказалась бы от чего-нибудь сладкого, пусть и дешевого печенья. Как-то устала я от постоянной строгой диеты.
В принципе, можно было попытаться вызвать деда и напомнить ему о пропитании для внучки. Но я боялась. Боялась, что он появится не один, а с моим отцом. Боялась, что данные мне для отдыха два-три дня очень быстро закончатся. Боялась, что придется общаться на сложные для меня темы. В общем, отговорок для самой себя я нашла множество, а потому деда вызывать не стала.
Весь день мы с Ингой занимались рукоделием и убирали по мелочи — стирали пыль с поверхностей, подметали, мыли посуду. Ничего серьезного. Я не хотела завязать в генеральной уборке. Мне было не до нее.
Следующий день прошел так же: сон, еда, уборка, готовка. Ничего нового.
Я всячески старалась занять себя чем-то, причем желательно не только руки, но и мозг — не думать, не анализировать, не гадать. До встречи с дедом и отцом я не хотела себя накручивать. По крайней мере, не больше обычного.
Вот пообщаюсь с родственниками-мужчинами, узнаю новую информацию, и можно будет делать определенные выводы, приходить к определенным решениям. А пока… Пока лучше работать по дому. Пользы больше.
Дед объявился поздним утром третьего дня, после завтрака, как и обещал, не один. Он открыл портал в мою спальню, в которой я как раз проводила влажную уборку, и вышел с незнакомцем. Высокий, широкоплечий, синеглазый шатен был могучим, словно столетний дуб, хотя и выглядел моложаво, лет на пятьдесят, не старше. Тонкие черты лица, прямой нос, волосы, уложенные в прическу, напомнившую мне модников с Земли. Зачесанная назад челка, чуть ли не напомаженные, гладко уложенные волосы — специалист явно не один час трудился над прической.
Темно-синий камзол, расшитый посеребренными нитями, штаны под цвет камзола, черные кожаные туфли на невысоком каблуке — мужчина точно знал толк в местной моде.
— Здравствуй, дочь, — произнес он глубоким низким баритоном, внимательно рассматривая меня.
— Доброе утро, — настороженно ответила я, не спеша раскрывать объятия.
Я выглядела не особенно нарядно в своем полностью закрытом костюме — темно-коричневой кофте и штанах того же цвета. Но мне это не мешало. Дед о своем появлении заранее не предупредил, утром я гостей не ждала. Да и, если честно, не во что мне было переодеваться — ничего нарядного в моем шкафу не имелось.
Дед, в таком же наряде, как и незнакомец, только камзол светло-зеленого цвета, усмехнулся, шагнул вперед, обнял меня.
— Я смотрю, никаких изменений за эти дни в твоем характере не произошло, — тепло подначил он меня.
Э… А чего он ожидал? Что я расцвету, как майская роза, и кинусь на шею ему и незнакомцу, едва они появятся в усадьбе? С чего бы? Деда я вижу четвертый раз в жизни, незнакомца — первый. Откуда тут родственным чувствам взяться?
Но я, конечно, промолчала и позволила деду обнять себя. Сама же никаких ответных действий не предприняла — у меня руки грязные, я убирала. Отличная отмазка для подобной ситуации.
— Давайте присядем и поговорим, — дед разомкнул объятия и кивнул на середину комнаты.
Там, возле журнального столика, появились три одинаковых кресла, на вид удобнее тех, которые выдумала я. И спинки выше, и подлокотники шире.
Мы прошли к креслам, сели, все трое откинулись на спинки. Действительно, удобно.
Незнакомец все так же внимательно разглядывал меня, практически не отрывая взгляда, словно надеялся увидеть что-то, видимое только ему.
— Нортон, позволь представить тебе твою дочь, Ирину. Ира, твой отец, Нортон, император драконов, — деда, похоже, искреннее забавляла сложившаяся ситуация.
Ну да, он — бог, бессмертное существо, ему, наверное, постоянно скучно.
— Очень приятно, — пробормотала я, понятия не имея, что обычно говорят в подобных случаях.
Да и говорят ли?
Нортон молча кивнул.
Ну, и дальше-то что? О чем можно говорить с совершенно посторонними людьми, внезапно оказавшимися моими родственниками?
— Миролава вам письма писала, — вырвалось у меня внезапно, — в тайнике в доме лежат.
Нортон вздрогнул, напрягся, чуть ли не вцепился в подлокотники кресел.
— Ты позволишь мне их увидеть?
Да, похоже, придется. Понять бы, кто вообще меня за язык тянул…
Глава 29
— Если вы позволите, чуть позже, — снова вмешался дед. — Пока нам нужно обсудить один вопрос, касающийся твоей дочери, Нортон… — Дед помедлил и добавил: — И ее избранного.
Император драконов (не могла я, даже мысленно, называть его отцом) нахмурился.
— Откуда известно?
— Амина посмотрела.
Видимо, против богини судьбы Нортон пойти не мог, потому что снова кивнул, с таким видом, будто принимал неизбежное.
— И в чем же проблема?
— Ира не хочет замуж, тем более за своего избранного, — сообщил дед, не скрывая удовольствия в голосе.
— Почему? — удивленно спросил Нортон и посмотрел на меня.
Отличный вопрос. Ответ, похоже, будет длительным и подробным. Хотя сомневаюсь, что сидящих напротив мужчин он удовлетворит.
Я вспомнила свои размышления на этот счет и ответила:
— Мы с ним слишком разные. У нас разное все: и воспитание, и социальное положение, и отношение к окружающим, и уровень образования. Да и эта связь. Если я правильно поняла, она еще не проявилась, а значит, мы сможем спокойно прожить…
Я не договорила: дед расхохотался, весело, душевно, аж до слез из глаз, как будто услышав очень смешной анекдот. Нортон же, наоборот, смотрел на меня с недоумением. Но молчал.
— Спасибо, детка, — отсмеявшись, проговорил дед, — давно у меня не было такого хорошего настроения. Милая, а ты точно с нами, родственниками, разговаривала, а не доклад перед толпой существ читала?
Я покраснела. Ну что поделать, если работа в школе приучила меня выражать мысли четко и ясно. И с коллегами, и с учениками я говорила подобным тоном. С Ингой — нет, и то потому, что общались мы исключительно на бытовые темы. Здесь же, когда пришла пора объяснять, а то и отстаивать свою точку зрения, я снова вернулась к привычной манере общения.
— В моем мире я работала учительницей, — пояснила я, — долго работала. Оттуда осталась привычка так говорить.
— Ясно, — кивнул дед. — Нужно дать тебе книгу об избранных, чтобы ты прочитала все в подробностях. Видишь ли, Ира, ваша связь, — тут он усмехнулся, — давно «проявилась», как ты выражаешься. Иначе твой избранный не появился бы именно в этой деревне. И потом, в мире полно травниц, разбирающихся в ядах. Но эта парочка пришла за твоей помощницей. Почему, как ты думаешь? Потому что девчонка зависит от тебя. А нужна была ему ты. Он чувствовал это на подсознательном уровне, только не мог себе объяснить причину.
— Кто он? — прервал деда Нортон. Судя по его напряжению, с которым он сидел в кресле, он не ждал хороших новостей.
— Арнольд фон Ронский, лорд Южных земель и кронпринц оборотней, — сообщил дед.
Нортон расслабился. Похоже, он ждал чего-то похуже.
— Достойный мужчина, — кивнул он, — воин.
— А я — учительница в прошлом, сейчас, правда, непонятно кто, — устав ходить вокруг да около, произнесла я. — Мы с ним не сойдемся характерами. Слишком разные. Какой брак? Зачем он нужен?
— Странные мысли у женщины, — заметил Нортон.
— В моем мире, пусть и бывшем, женщины могли реализовать себя, не только рожая детей и живя с мужем, — я поднялась. — Предлагаю на сегодня закончить разговор. Нам троим есть, о чем подумать. Я сейчас отдам письма Миролавы.
— Ты нас выпроваживаешь? — насмешливо спросил дед.
Я кивнула, подошла к столу, открыла тайник и вытащила стопку писем.
— Я не закончила уборку.
Дед фыркнул. Нортон аккуратно взял письма и посмотрел на меня.
— Ты собираешься продолжать жить здесь?
— Пока — да.
— Дня три, не дольше, — деду явно нравилось выводить меня из себя, — потом я приду сюда снова, на этот раз с твоим избранным. А дальше будет уже так, как вы оба решите. Оба, Ира.
Я промолчала. Даже доброго пути желать обоим им не стала. Не хотела.
Портал закрылся. Я осталась в комнате одна. Избранный. Зачем мне избранный в моей спокойной, налаженной жизни?
Словно в ответ на мои мысли, в комнате внезапно материализовались продукты, много продуктов, на полгода точно хватит. И сверху записка от деда:
«Жди нас с твоим женихом. Не смей сбегать».
Да было бы куда. По такому снегу точно не побегу.
Продукты мы с Ингой собрали в различные емкости, в том числе и ведра, и перетащили в несколько подходов на первый этаж, на кухню. Там аккуратно выложили небольшой горкой и только потом стали разбирать.
Дед действительно расщедрился. А может, действовал с мыслью: «Отправлю ей всего много и сразу, пусть ест и не думает ни о чем». В любом случае, еды здесь было прилично, сразу на несколько месяцев. Тушки цыплят, свиные окорока, килограммы картошки, шарты и норгары, — крупы для благородных слоев населения — сортона, лочики, айнар, конфеты типа земных мармеладок, только слаще на вкус, два вида печенья, сухого и сладкого, молоко, хлеб, сухари, подсолнечное масло, в этом мире немного горчившее, несколько замороженных рыбин, овощи, фасоль, сезонные овощи, мука и даже соль…
— Твои односельчане нас весной не узнают, — проворчала я, взглядом генерала на плацу обозревая это богатство. — Приедут сюда на телегах, а мы в дверь не пролезем.
Инга только улыбнулась. И правильно, отвечать было нечего. И так понятно, что тут есть не переесть.
Все, что хранилось долго, мы отправили в подпол. Крупу расфасовали по емкостям и заставили ими всевозможные шкафы. Бакалею и хлеб оставили на обеденном столе. На ужин решили пожарить рыбу и сварить суп из картошки и овощей. Благо все ингредиенты имелись.
Провозились мы долго, правились лишь у вечеру, к самому ужину.
Рыба… Оказалось, я скучала без нее. Там, на Земле, я ее практически не ела, иногда, по праздникам, позволяла себе один-два кусочка морской рыбы. Здесь некому было ее приносить. И вот теперь, когда дед переслал сюда рыбу, я ела ее с жадностью. На вкус она была такой же нежной и мягкой, как палтус. Я наслаждалась каждым кусочком и думала, что в статусе внучки бога все же есть кое-какие привилегии. Вот хотя бы жареную рыбу поесть можно.
После рыбы суп, хоть и приготовленный с солью и приправами, показался пресным. Но я прилежно съела всю тарелку, откинулась на стену за спиной и блаженно вздохнула. Мне было хорошо.
А не заставляли бы выходить замуж, было бы еще лучше… Я мысленно фыркнула и заставила себя не думать об избранном. Не сейчас так точно. Потом, все потом. Пока еще у меня есть в запасе пара-тройка дней.
