Залетев в палатку, единственной мерой защиты от «угрозы» которой был пластиковый завес на входе, я принялась рьяно осматриваться по сторонам. Люди в белых халатах осматривали пациентов – не моих ребят, других раненных солдат, выглядевших довольно адекватно и бодро. Из мер предосторожности лишь силиконовые перчатки, да маски поверх лица – что это еще за защита такая от возможного биологического оружия? Кого вы пытаете насмешить?!
Вдалеке у второго выхода из палатки я рассмотрела майора Рашвела, разговаривающего с Луисом фанБелвицем – командиром медицинского гарнизона, который забрал меня с Альрихом. Быть может, у них я найду ответы? Да, конечно, скажут они мне что: один ни во что не ставил, а другой обиду раздувал – сбежала от него, видите ли.
Зато помимо этих двоих я отыскала человека, который одним своим присутствием демонстрировал ответы не только на имеющиеся вопросы, но приоткрывал завесу куда более будоражащей тайны.
– Хорошо, можете отдыхать.
Его голос я узнала бы из тысячи, даже несмотря на то, что не слышала очень давно. Через силу заставила себя посмотреть в его сторону, чтобы убедиться – это не иллюзия, не галлюцинация. Но лучше бы все обернулось сном, поскольку я не была готова к такой встрече, и невольно начала пятиться. Прочь, прочь отсюда, как можно дальше и быстрее.
– Мисс, прошу вас оставаться на месте, – один из охранников не дал уйти, преградил проход, властно опустив руку мне на плечо.
От подобного жеста меня передернуло, я глянула на незнакомца хищным взглядом, думая, что накинусь, если он сейчас же не уберет лапу. Мне хотелось рычать от злости, в приступе ужаса броситься прочь, однако я ничего не успела предпринять, поскольку страх настиг меня раньше.
– Хлой? – Я ничего не ответила, застыла, как вкопанная статуя. – Все в порядке, офицер, я займусь ею.
Солдат недоверчиво глянул на меня, как бы намекая, что будет следить за мной и не допустит беспорядка. Я зло шикнула и дернула плечом, пятясь обратно. Ребят из моего отряда заносили внутрь, врачи моментально окружали их, оказывая необходимую помощь – даже как-то непривычно бодро и заботливо по сравнению с штатным осмотром раненных.
– Хлой?..
Столкнуться с прошлым так рано я не ожидала, да и не хотела вовсе возвращаться к нему, но оно уже смотрело на меня своими прекрасными кошачьими глазами.
– Пусть меня осмотрит кто-то другой, – упрямо пробормотала я, уже направившись к бригаде врачей, но парень быстро схватил меня за руку, довольно грубо, и не позволил уйти.
– Нет. Тобой займусь я.
Как и обычно, столько власти, и ни капли жалости, чистая самоуверенность, с которой бесполезно бороться. Мое чертово идеальное отражение, отражение мечты и того лучшего, что могли дать родители своему ребенку.
– Плевать.
Вырвавшись из рук старшего брата, я проследовала к свободной кушетке. Сэлим оставил мое поведение без комментариев, однако по его взгляду не трудно догадаться, какие мысли кипели в его голове.
– Сними куртку, я осмотрю твои раны.
– У меня нет ран.
Но едва бросив взгляд вниз, удивилась состоянию своего тела – одежда изодрана, на дырах ткань пропиталась кровью.
– Дерьмо.
В пылу боя и не заметила боли, я вообще ничего не почувствовала, одурманенная адреналином. А сейчас, отыгрываясь на бедных пуговицах, которые едва не вылетали из петель, я сняла верхний слой одежды и сбросила на пол. На руках проступали глубокий царапины, левый бок тоже успела где-то зацепить.
Сэлим принялся молчаливо обрабатывать мои раны, пока я переваривала неожиданность нашей встречи. Наблюдала за ним, за другими людьми в белых халатах и гадала, какого черта здесь вообще происходит. Биологическая угроза – фальшивка, пустой предлог, чтобы осматривать раненных, только я не представляла, зачем. Одно ясно – когда в ход вступал научно-исследовательский корпус, ничего хорошего ждать не приходилось, в особенности тем, кто становился объектом их интереса.
– Чего вы здесь забыли? На самом деле.
Парень только подарил мне напряженный взгляд, а затем вернулся к работе. Ну конечно, с чего бы ему вдруг говорить правду?
– А ты что здесь забыла? – Не то с осуждением, не то с недовольством поинтересовался Сэлим. – Ты должна быть в академии.
– Нехватка рабочих кадров.
– Ты должна была быть в медицинском корпусе, а не по полю боя скакать.
Спирт неприятно жег раны, но злость жгла сильнее. Стоило многих усилий не огрызнуться.
– Говоришь так, будто это недостойное дело – стремиться к победе любой ценой. Ах да, как раз наоборот, этим ты и занимаешься.
– Ты ничего не знаешь о моей работе, Хлой, равно как и о том, почему я этим занимаюсь.
– Хватает и того, что ты просто этим занимаешься.
У меня действительно не хватало слов, чтобы описать, как сильно я разочарована в старшем брате. Или же, наоборот, это во мне разочаровалась вся семья? Скорее, последнее. Разумеется, я стала пятном на незыблемой репутации этой гребанной династии, ветви чистокровных Белых Волков, которые презирали партию Черных и рабочий класс.
– Ты понятия не имеешь, чем я вообще занимаюсь. И чего мне это стоит.
Теперь наши взгляды встретились, и я отчетливо рассмотрела во взгляде Сэлима нечто за гранью моего понимания. У нас действительно не совпадали мнения о работе научно-исследовательского корпуса, и, если брат видел в нем будущее Райстаха, оправдывая жестокие методы и эксперименты, я наблюдала лишь скотское обращение с людьми. Хотя, некорректно сказать «наблюдала» – к счастью, мне не доводилось бывать в лабораториях НИК, однако я слышала довольно много историй. Историй, с которыми невольно ассоциировалась моя семья.
– Зато я знаю, чего это стоило нашей семье, – не удержалась я от колючего замечания. – Из-за нашей бабки все смотрят на нас, как на извергов.
– Это Черные смотрят на нас с пренебрежением, – не согласился Сэлим. – Белые Волки всегда будут почитать фамилию фанХольтон и Форан.
– Нашли что почитать…
– Ты говоришь о своей бабушке и отце, прояви уважение.
Клянусь, будь под рукой табуретка или еще что, я ударила бы брата по голове, особенно в столь удачный момент, когда он потянулся к столу с пробирками и инструментами.
– Я не знала никого из них, для меня их не существовало.
– Потому что их убили. Убил предатель, который избежал правосудия.
Пришлось отказаться от соблазна поискать Йону среди прибывших раненных, уж не хотелось, чтобы Сэлим в приступе злости перерезал ему горло. Будет обидно, учитывая, что я рисковала, подставляясь под пули, чтобы вытащить с поля брани этого парня. Или же вбить очередной гвоздь раздора между нами с братом, поделившись столь любопытным фактом? Интересно, как он отнесется к тому, что я спасла жить сына убийцы нашего отца? О, предчувствую восторг.
– Неужели ты не видела, в каком состоянии пребывала наша мать?
– В шоковом и депрессивном, учитывая, что меня воспитывала нянька, пока вы с мамой занимались чем угодно, но не мной.
– Тебе не понять, чего мы лишились. Мы переживали трудные времена, нам было не до… сантиментов.
Ну да, куда уж там до сантиментов шестилетнему шпинделю и красавице-вдове с невообразимым состоянием, доставшимся по наследству от знаменитого ангела-смерти Сержи фанХольтон? Я не спорю, мне не понять, что испытывали брат с матерью, как сильно им далась потеря отца. Не обращать на меня внимание, отдать нянькам на воспитание – это одно, но вот полнейшее игнорирование… Да, я в пузе плавала у мамы, когда Ован Меллиге застрелил моего отца, поэтому беременность и роды для Инны Форан обернулись страшным сном. Она даже не подозревала, что беременна. Когда я подросла, то нередко замечала во взглядах родственников немой вопрос «почему мы не избавились от нее сразу же?». От этого напоминания о гибели двух благородных Волков.
Взяв на анализ кровь и слюу, Сэлим принялся подписывать пробирки. За работой он был невероятно похож на Сержу фанХольтон, несмотря на отличия во внешности: та же сосредоточенность, та же статность и высокомерие. Фотографии бабки идеально передавали ее образ надменного экзекутора.
– Да, забота о новорожденном – непосильный сантимент…
Вышло бы намного эффектнее, если бы по лицу ударила обнаженная ладонь, не скрытая перчаткой – а так звук получился глухим, и латекс неприятно обжог щеку. Закрыв пальцами покрасневшую кожу, я в недоумении посмотрела на брата.
– Не смей так говорить о маме, она…
Сэлим наверняка собирался излить на меня всю желчь, принизить на глазах у коллег и солдат, дабы показать, что мое место в грязи у его ног, раз я решила носить черное. Да, наверняка собирался, да только не успел завершить мысль. На меня накатила столь мощная волна гнева, отчего я вложила ее силу в ответный удар и влепила собеседнику ответную пощечину. Удар кулаком по лицу был бы болезненнее, но не настолько унизительным, как смачная звонкая пощечина.
От неожиданности парень слетел со стула и припал к соседней кушетке, подняв на меня взгляд полный замешательства. Такого он явно не ожидал, и мне люто хотелось ударить его повторно, причинить боль, смести с его лица наглую ухмылку, показать, что и у него есть возможность поваляться в грязи. Я нависала над ним грозной тенью, ох, как же хотелось закричать, однако пристальное внимание, обращенное к нашим персонам, вынудило сбросить градус накала.
Шумно выдохнув, я накинула куртку и смахнула невидимую соринку. Хотела уйти, но вовремя вспомнила, что мы якобы в карантинной зоне, поэтому, улегшись на кушетку, уставилась в потолок.
Да уж, слишком много дерьма за один день.
Вдалеке у второго выхода из палатки я рассмотрела майора Рашвела, разговаривающего с Луисом фанБелвицем – командиром медицинского гарнизона, который забрал меня с Альрихом. Быть может, у них я найду ответы? Да, конечно, скажут они мне что: один ни во что не ставил, а другой обиду раздувал – сбежала от него, видите ли.
Зато помимо этих двоих я отыскала человека, который одним своим присутствием демонстрировал ответы не только на имеющиеся вопросы, но приоткрывал завесу куда более будоражащей тайны.
– Хорошо, можете отдыхать.
Его голос я узнала бы из тысячи, даже несмотря на то, что не слышала очень давно. Через силу заставила себя посмотреть в его сторону, чтобы убедиться – это не иллюзия, не галлюцинация. Но лучше бы все обернулось сном, поскольку я не была готова к такой встрече, и невольно начала пятиться. Прочь, прочь отсюда, как можно дальше и быстрее.
– Мисс, прошу вас оставаться на месте, – один из охранников не дал уйти, преградил проход, властно опустив руку мне на плечо.
От подобного жеста меня передернуло, я глянула на незнакомца хищным взглядом, думая, что накинусь, если он сейчас же не уберет лапу. Мне хотелось рычать от злости, в приступе ужаса броситься прочь, однако я ничего не успела предпринять, поскольку страх настиг меня раньше.
– Хлой? – Я ничего не ответила, застыла, как вкопанная статуя. – Все в порядке, офицер, я займусь ею.
Солдат недоверчиво глянул на меня, как бы намекая, что будет следить за мной и не допустит беспорядка. Я зло шикнула и дернула плечом, пятясь обратно. Ребят из моего отряда заносили внутрь, врачи моментально окружали их, оказывая необходимую помощь – даже как-то непривычно бодро и заботливо по сравнению с штатным осмотром раненных.
– Хлой?..
Столкнуться с прошлым так рано я не ожидала, да и не хотела вовсе возвращаться к нему, но оно уже смотрело на меня своими прекрасными кошачьими глазами.
– Пусть меня осмотрит кто-то другой, – упрямо пробормотала я, уже направившись к бригаде врачей, но парень быстро схватил меня за руку, довольно грубо, и не позволил уйти.
– Нет. Тобой займусь я.
Как и обычно, столько власти, и ни капли жалости, чистая самоуверенность, с которой бесполезно бороться. Мое чертово идеальное отражение, отражение мечты и того лучшего, что могли дать родители своему ребенку.
– Плевать.
Вырвавшись из рук старшего брата, я проследовала к свободной кушетке. Сэлим оставил мое поведение без комментариев, однако по его взгляду не трудно догадаться, какие мысли кипели в его голове.
– Сними куртку, я осмотрю твои раны.
– У меня нет ран.
Но едва бросив взгляд вниз, удивилась состоянию своего тела – одежда изодрана, на дырах ткань пропиталась кровью.
– Дерьмо.
В пылу боя и не заметила боли, я вообще ничего не почувствовала, одурманенная адреналином. А сейчас, отыгрываясь на бедных пуговицах, которые едва не вылетали из петель, я сняла верхний слой одежды и сбросила на пол. На руках проступали глубокий царапины, левый бок тоже успела где-то зацепить.
Сэлим принялся молчаливо обрабатывать мои раны, пока я переваривала неожиданность нашей встречи. Наблюдала за ним, за другими людьми в белых халатах и гадала, какого черта здесь вообще происходит. Биологическая угроза – фальшивка, пустой предлог, чтобы осматривать раненных, только я не представляла, зачем. Одно ясно – когда в ход вступал научно-исследовательский корпус, ничего хорошего ждать не приходилось, в особенности тем, кто становился объектом их интереса.
– Чего вы здесь забыли? На самом деле.
Парень только подарил мне напряженный взгляд, а затем вернулся к работе. Ну конечно, с чего бы ему вдруг говорить правду?
– А ты что здесь забыла? – Не то с осуждением, не то с недовольством поинтересовался Сэлим. – Ты должна быть в академии.
– Нехватка рабочих кадров.
– Ты должна была быть в медицинском корпусе, а не по полю боя скакать.
Спирт неприятно жег раны, но злость жгла сильнее. Стоило многих усилий не огрызнуться.
– Говоришь так, будто это недостойное дело – стремиться к победе любой ценой. Ах да, как раз наоборот, этим ты и занимаешься.
– Ты ничего не знаешь о моей работе, Хлой, равно как и о том, почему я этим занимаюсь.
– Хватает и того, что ты просто этим занимаешься.
У меня действительно не хватало слов, чтобы описать, как сильно я разочарована в старшем брате. Или же, наоборот, это во мне разочаровалась вся семья? Скорее, последнее. Разумеется, я стала пятном на незыблемой репутации этой гребанной династии, ветви чистокровных Белых Волков, которые презирали партию Черных и рабочий класс.
– Ты понятия не имеешь, чем я вообще занимаюсь. И чего мне это стоит.
Теперь наши взгляды встретились, и я отчетливо рассмотрела во взгляде Сэлима нечто за гранью моего понимания. У нас действительно не совпадали мнения о работе научно-исследовательского корпуса, и, если брат видел в нем будущее Райстаха, оправдывая жестокие методы и эксперименты, я наблюдала лишь скотское обращение с людьми. Хотя, некорректно сказать «наблюдала» – к счастью, мне не доводилось бывать в лабораториях НИК, однако я слышала довольно много историй. Историй, с которыми невольно ассоциировалась моя семья.
– Зато я знаю, чего это стоило нашей семье, – не удержалась я от колючего замечания. – Из-за нашей бабки все смотрят на нас, как на извергов.
– Это Черные смотрят на нас с пренебрежением, – не согласился Сэлим. – Белые Волки всегда будут почитать фамилию фанХольтон и Форан.
– Нашли что почитать…
– Ты говоришь о своей бабушке и отце, прояви уважение.
Клянусь, будь под рукой табуретка или еще что, я ударила бы брата по голове, особенно в столь удачный момент, когда он потянулся к столу с пробирками и инструментами.
– Я не знала никого из них, для меня их не существовало.
– Потому что их убили. Убил предатель, который избежал правосудия.
Пришлось отказаться от соблазна поискать Йону среди прибывших раненных, уж не хотелось, чтобы Сэлим в приступе злости перерезал ему горло. Будет обидно, учитывая, что я рисковала, подставляясь под пули, чтобы вытащить с поля брани этого парня. Или же вбить очередной гвоздь раздора между нами с братом, поделившись столь любопытным фактом? Интересно, как он отнесется к тому, что я спасла жить сына убийцы нашего отца? О, предчувствую восторг.
– Неужели ты не видела, в каком состоянии пребывала наша мать?
– В шоковом и депрессивном, учитывая, что меня воспитывала нянька, пока вы с мамой занимались чем угодно, но не мной.
– Тебе не понять, чего мы лишились. Мы переживали трудные времена, нам было не до… сантиментов.
Ну да, куда уж там до сантиментов шестилетнему шпинделю и красавице-вдове с невообразимым состоянием, доставшимся по наследству от знаменитого ангела-смерти Сержи фанХольтон? Я не спорю, мне не понять, что испытывали брат с матерью, как сильно им далась потеря отца. Не обращать на меня внимание, отдать нянькам на воспитание – это одно, но вот полнейшее игнорирование… Да, я в пузе плавала у мамы, когда Ован Меллиге застрелил моего отца, поэтому беременность и роды для Инны Форан обернулись страшным сном. Она даже не подозревала, что беременна. Когда я подросла, то нередко замечала во взглядах родственников немой вопрос «почему мы не избавились от нее сразу же?». От этого напоминания о гибели двух благородных Волков.
Взяв на анализ кровь и слюу, Сэлим принялся подписывать пробирки. За работой он был невероятно похож на Сержу фанХольтон, несмотря на отличия во внешности: та же сосредоточенность, та же статность и высокомерие. Фотографии бабки идеально передавали ее образ надменного экзекутора.
– Да, забота о новорожденном – непосильный сантимент…
Вышло бы намного эффектнее, если бы по лицу ударила обнаженная ладонь, не скрытая перчаткой – а так звук получился глухим, и латекс неприятно обжог щеку. Закрыв пальцами покрасневшую кожу, я в недоумении посмотрела на брата.
– Не смей так говорить о маме, она…
Сэлим наверняка собирался излить на меня всю желчь, принизить на глазах у коллег и солдат, дабы показать, что мое место в грязи у его ног, раз я решила носить черное. Да, наверняка собирался, да только не успел завершить мысль. На меня накатила столь мощная волна гнева, отчего я вложила ее силу в ответный удар и влепила собеседнику ответную пощечину. Удар кулаком по лицу был бы болезненнее, но не настолько унизительным, как смачная звонкая пощечина.
От неожиданности парень слетел со стула и припал к соседней кушетке, подняв на меня взгляд полный замешательства. Такого он явно не ожидал, и мне люто хотелось ударить его повторно, причинить боль, смести с его лица наглую ухмылку, показать, что и у него есть возможность поваляться в грязи. Я нависала над ним грозной тенью, ох, как же хотелось закричать, однако пристальное внимание, обращенное к нашим персонам, вынудило сбросить градус накала.
Шумно выдохнув, я накинула куртку и смахнула невидимую соринку. Хотела уйти, но вовремя вспомнила, что мы якобы в карантинной зоне, поэтому, улегшись на кушетку, уставилась в потолок.
Да уж, слишком много дерьма за один день.
