Пролог
На клочке обгоревшей мятой бумаги тёмно-синими, практически чёрными чернилами рваным почерком написаны строки:
Шесть попыток проклятой дано:
Потерять, помочь, понять, принять.
Соткётся жизни полотно —
Его рывком одним не разорвать.
Настигнет вновь её кошмар,
Захватит разум в крепкие тиски.
Проклятьем обернётся дар,
Сводя во мрак до гробовой доски.
Перешагнуть через себя, чтоб выжить,
Помочь другим, их взяв с собой.
Дорогу невозможно здесь предвидеть:
Необходим здесь путь иной…
Поверить в то, что невозможно
Увидеть при ярком свете дня.
Что-то верно, что-то ложно
Живёт внутри, сознание дробя…
Обдурить там может даже отражение,
Насмешка из тени навеять страх,
Станет судьбоносным то решение,
Где правда вся осядет на глазах.
В конце пути, у самого порога,
Возникнет выбор — жертва за обмен.
Для других откроется дорога —
Ей же суждено забыть себя совсем…
Шесть попыток проклятой дано:
Сойти сума, прозреть и умереть.
Строки сие написаны давно:
Стоит на веру их принять или же стереть?..
Сгорбленная женщина дрожащей рукой суетливо прячет листок между книг в шкаф: спутанные тёмные волосы скрывают её бледное, сведённое судорогой лицо, ледяной озноб, сотрясающий тело, усиливается. Она должна, должна была отдать это предсказание его адресату ещё вчера, но вместо этого попробовала его сжечь. Зеркало отразило её тело… тело без дыхания. Пронзительный ледяной смех отразился от стен пустых коридоров:
— Выхода нет… ха-ха-ха!.. НЕТ!..
Глава 1. Ночь со вкусом страха
Ночь 1. Никтофобия — боязнь темноты
Ночь становится темнее,
Тают контуры лица…
Воображению виднее —
Нет у ужасов конца…
Тревожный шёпот разбудил ребёнка, темноволосую девочку лет девяти, посреди ночи. Голос неприятный, похожий на скрип заржавевших петель. Можно услышать подобное, когда открывают дверь на заброшенной школьный склад, чтобы забрать оттуда старую мебель. Хотя нет, не совсем то, это вызывает беспокойство, гнетущее ощущение. Звук становится то тише, то громче, словно, поющий постоянно ходит мимо двери.
Ночь становится темнее,
Что-то капает во тьме,
Воображению виднее,
Что из бездны тянется к тебе…
— Скра-а-аб… — некто протяжно провёл чем-то острым по двери. Девочка вздрогнула и судорожно прижала к подбородку край одеяла: кожа её мгновенно покрылась мурашками, нервно дёрнулось левое плечо. — Скра-а-аб…
Ночь становится темнее,
Не кричи, и не стучи,
Шагай во мрак смелее,
Ты уже у тьмы внутри…
— Тук-тук, тук-тук-тук… — сильные удары во входную дверь, прервали жуткое пение. Новый скрип (возможно, это был пол) и внезапно наступившая тишина ещё больше напугали ребёнка.
— Мне показалось. Такое бывает, когда спишь по три часа в сутки, страдая бессонницей: это называется галлюцинацией. Да, точно, это она, — девочка шептала едва слышно, судорожно прислушиваясь. Но новые явления не спешили себя проявить. Собрав всю имеющуюся в запасе решимость, она свесила ноги с кровати, а затем, нащупав пушистые тапочки, встала, ёжась от холода. В одеяле было намного комфортнее, но халат из плюша быстро вернул потерянное тепло и уют. Зевнув в кулак, малышка подошла к двери: захотелось пить, а для этого нужно тихо сходить на кухню. Мама не любит шум.
— Клац… клац… — выключатель успешно проигнорировал её попытку разогнать темноту, жёлтый всполох света едва зажёгся под потолком и лениво погас. — Странно, лампа на столе горит, а выключатель не работает, — ребёнок пристально посмотрел на стол в другой части комнаты, словно тот мгновенно может превратиться в хтоническое нечто. — Может, она на аккумуляторе и в доме опять отключился свет из-за грозы?.. — девочка оглянулась на кровать и снова потянулась к выключателю.
— Клац… клац… — как и следовало ожидать, повтор действий ничего не изменил. — Придётся топать на ощупь, я почти проснулась, значит, столкновение с мебелью можно свести к минимуму. По крайней мере, попытаться... — надавив на ручку, она открыла дверь, ведущую в коридор. — Шарк-шарк… — сделав несколько шагов вперёд, девочка упёрлась носками светлых тапок с заячьими ушами в лакированную поверхность левой дверцы шкафа, от него сделала ещё пару шагов влево, до порога, — шарк-шарк… — и уже после этого перед ней возникла стеклянная дверь, ведущая на кухню. — Скри-и-ип… — она открылась крайне неохотно и не полностью, — кап-кап… кап-кап… кап-кап…
— Ясно, мама опять не закрыла кран. Либо забыла, либо опять плюнула на мои слова. В последнее время она часто так делает, — закончив шёпотом причитать, ребёнок медленно подошёл к раковине и открыл кран на ощупь. Вкус у воды оказался неприятным, с металлическим послевкусием, ещё больше усиливающим жажду. — Наверно, опять где-то повредили трубы, а мне теперь приходится хлебать ржавчину и хлорку, — очередной недовольный шёпот растаял в тишине. Девочка оглянулась на входную дверь. — Неужели она всегда была здесь?
— Скри-и-ип… — ледяной ветерок неприятно скользнул по обнажённой коже, вызвав очередную порцию мурашек.
— Значит, и окно в своей комнате тоже оставила открытым, теперь сквозняк гуляет по всему дому. Сама-то спит, а мне наслаждайся освежающей осенней прохладой, — поёжившись от холода, малышка затянула поясок на халате потуже и натянула на голову капюшон. Закрыв кран, девочка тоскливо посмотрела во тьму коридора, жалея о недавнем отказе от покупки личного фонарика в пользу дальнейшего накопления карманных денег. Шарашиться в темноте — весьма сомнительное удовольствие, приводящее к увечьям. Но теперь выбора нет, из-за скрипа невозможно спать.
— Скри-и-ип… — в очередной раз осуждающе поприветствовала её кухонная дверь. Двадцать пять «шарк» до окна, которое нужно закрыть. Сглотнув от нервозности, ребёнок повёл плечами: — Всё в порядке, окно само себя не закроет. Идём!.. — прошептала она себе под нос, пытаясь подбодрить. Но попытка не стала успешной, на первом же шаге её сердце забилось рвано. Прикусив плюш халата, малышка неохотно шагнула в комнату: ветер поднимал тюль до самого потолка, за окном продолжала царить непроницаемая темень, ни звёзд, ни луны видно не было. — Вчера в прогнозе обещали ясную ночь. Опять соврали, — закрыв окно, малышка более бодрой походкой направилась обратно, в свою комнату, — Мама, наверно, опять заперлась в ванной или в кабинете. Не буду проверять, не услышу её ор хотя бы сегодня.
— Бам-бам, — снова некто неистово начал ломиться во входную дверь, — хря-ясь! — на кухне что-то разбилось. Ребёнок сразу подумал об уродливой цветочной вазе, недавно купленной мамой. Цветов в ней отродясь не было, зато имелся жуткий узор в виде смазанных людских силуэтов, намазюканных криворуким художником. Особенно жутко эта композиция смотрелась ранним утром или поздним вечером, когда тусклые лучи солнца криво падали на её поверхность, создавая иллюзорный образ шабаша у пылающего костра.
Свет на несколько мгновений загорелся во всём доме, когда девочка уже стояла рядом с дверью в свою комнату. Он-то и осветил лежащую на кухонном столе темноволосую женщину, её мать, и трёх незнакомцев. Двое из которых держали её: один за голову, другой телом прижимал к столешнице (возможно, не просто прижимал). Третий, светловолосый тип, хмурился, опираясь плечом на дверной косяк, глядя в пол. Его взгляд скользил по нему, пока не остановился за спиной девочки. Та начала медленно поворачивать голову, опасаясь увидеть, что или кто привлёк его внимание. Не успела, свет погас раньше. Прыжками, дважды наступая ногой на ногу, она забежала в свою комнату, хватая с кровати одеяло и уже с ним запрыгивая на стол, где стояла лампа.
— Разве ты не знаешь, что это бесполезно? — скрипучий женский голос вновь показался ей смутно знакомым.
***
В следующее мгновение она открыла глаза, сидя за школьной партой. Девятый класс... Впереди слева за первыми партами сидят модные одноклассницы, а рядом Юлек:
— Ты разве жив? — спрашивает она друга, разбившегося в аварии год тому назад. Едва ли успело померкнуть в памяти фото с траурной лентой.
— А я должен быть жив?.. — грустная улыбка появляется на его лице, видение сменяет тьма.
***
Девочка опять садится на своей кровати с дрожащим в груди сердцем.
— Тук-тук… — она вздрагивает, услышав удары в дверь, — скра-а-б… скра-а-аб… — волосы на её затылке зашевелились от услышанного. Свет лампы начал медленно гаснуть, клацанье выключателем не помогло и в этот раз.
— Скри-и-ип… — послышалось справа, и на малышку беззвучно прыгнула тень. Что происходило дальше, она не видела, её осознанную часть, словно, некто оттащил в коридор и прикрыл ладонью глаза, говоря всё тем же скрипучим голосом:
— Тебе лучше это не видеть… — из комнаты слышались хруст и чавканье. Любому станет не по себе, когда он услышит со стороны, как его… едят.
***
За дверью не темнота,
За дверью находится ничто…
Печальна пустота,
Если давно не ждёт никто…
— Шкря-а-аб… шкря-а-аб… шкря-а-аб…
За дверью не темнота,
За дверью зверь тебя ждёт,
Сумасшедшая красота,
Но твой ли там поворот?..
— Ха-ха-ха!.. ХА-ХА-ХА!!! — под холодящий кровь скрипучий смех девочка спрыгнула с кровати. — К чёрту водичку! — с этими словами она схватила рабочую лампу со стола и сдёрнула ковёр в сторону. — Раз этот кошмар меня не отпускает, значит, здесь могут сработать дурацкие правила, например, можно голыми руками разобрать паркет, — оглянувшись на едва державшуюся на петлях дверь, девочка прыгнула в темноту. Последним, что малышка успела увидеть, была открывшаяся дверь, впустившая в комнату пошатывающуюся мать:
За дверью не темнота —
Объятья кошмара крепки…
Ты здесь не спроста,
Ты просто попала в силки…
У женщины была неестественно наклонена голова в сторону:
— Ха-ха-ха-ха-ха... — губы её не двигались, смеялся кто-то другой.
Ночь 2. Фобофобия — страх страха
— Что это?!. — было первым, что она услышала после падения, на нечто мягкое. Это самое гмм «мягкое» заорало неожиданно громко после давящей тишины. Случись такое с ней, она бы тоже завопила, и при этом ещё громче.
— Это всего лишь я, — ребёнок с кряхтением переполз в положение типичного гопника, неловко нащупывая рукой на полу нечто вязкое. Осмотрев свою грязную конечность, девочке совсем-совсем расхотелось узнавать, что это.
— Я?! — вопль парня стал ещё громче.
— Заткнись, это всего лишь девочка, — её под мышки подняли в воздух на уровень глаза… знакомых стальных глаз, — ты?!
Вместо ответ она молча кивает, резко утратив желание говорить. Они недавно виделись, но в ином месте.
— «Глоссофобия, моя грёбанная глоссофобия, а тут ещё и несколько незнакомых людей…»
Но все её сомнения и мысли прервал скрипучий женский голос:
— Ах-ха-ха-ха… ХА-ХА-ХА… ха-ха-ха-ха…
Дороги не найти,
Нет ручки у две-е-ери,
Вам отсюда не уйти:
Раз, два, три-и-и-и…
— Ну, и крипота, — тихо проворчала малявка под нос, однако сероглазый тип успешно всё расслышал, продолжая пристально её рассматривать. Она стала первым существом, повторно встретившимся им в этом месте.
— Ты тоже это слышишь? — парень указал взглядом в сторону, где нечто невидимое постоянно шуршало и шептало на незнакомом языке.
— Да, — кивнула малышка, мельком оглянувшись через плечо.
— А не должна… — пауза, — или…
— Ба-дамс… — что-то падает сверху рядом с ними, разбрызгивая жидкость с пола: на лице и одежде светловолосого оседают багровые капли. От неожиданности его руки сжались на многострадальных рёбрах девчушки, но практически сразу бережно опустили её тушку вниз.
— Мы делимся! — уверенно завопил истерло. Так прозвала его девочка про себя из-за постоянного желания покричать по поводу и без.
— Да в бездну — таки плюёт психика ребёнка на логофобию, переходя на уверенную речь при незнакомцах. — Тебе надо, ты и делись на две части!
Их попытку выяснить отношения прервали звон цепи и приближение её владельца:
Раз, два, три,
Раз, два, три,
Мы посмотрим, что внутри…
РАЗОРВИ… РАЗОРВИ!..
— Шурх… шурх… шурх… шурх… — цепи юрко, как змеи, обвились вокруг их ног, но сероглазый в последний момент успел закинуть малявку себе на плечо и отпрыгнуть в сторону. Это был тот редкий случай, когда она обрадовалась, что весит, как суповой набор.
— Аааа! — послышался вопль из темноты от обоих утащенных. Кому-то в этот раз не повезло больше, чем ей.
— «Как же я их понимаю, но помочь пока ничем не могу, да и не особо жажду. Своя попа ближе к телу», — подумала про себя девочка, напряжённо прислушиваясь.
— Цзынь… цзынь… цзынь… — вновь зазвенели цепи, приближаясь.
— Кажется, нам надо валить отсюда, например, к тому проходу, откуда вылетела дверь, — она ткнула в стену напротив.
— Бездна!.. — вскрикнул парень, когда поднятые вверх кровавые брызги попали в глаза. Зажмурившись, он едва успев увернуться от очередной цепи. Прячась за ним, девочка краем зрения уловила новое подозрительное движение:
— «Это по нашу душу, и это не баба Дуся с семечками у подъезда. Какой только бред лезет в голову, лишь бы не сойти с ума…»
— Шлёп-шлёп… — послышалось за их спиной, некто невидимый пробежал совсем рядом, едва не обдав очередной порцией крови. — Ха-ха-ха!
— Ненавижу детиш-шек, — малявка шипела сквозь зубы, передвигаясь вдоль ближайшей стены. — Бр-р-р… дрянь какая, — когда её рука по локоть случайно погрузилась в вязкую мясистую субстанцию, покрывающую всё помещение, тошнота подкатила к её горлу, — мер-рзость!
— Ты же сама ребёнок, — с долей иронии прошептал спутник по несчастью девчушке на ухо, двигаясь следом.
— «Нашёл же время для побазарить? Хотя, стоит признать, у него неплохо получается меня отвлекать. Вон как уверенно ползу по какому-то г…» — вела она мысленный монолог, продолжая двигаться. — Не путай детей и хрень на ножках… — девочка осторожно открыла проржавевшую дверь, — бегающее здесь дитё — именно хрень.
— С этим не поспоришь… — тихо усмехнулся парень, — мелочь.
— Блонди или сероглазка, выбирай, — отмахнулась от него девочка, осматриваясь. Ей не до его придури, понять бы, для начала, где они оказались.
— Идёт, — сероглазка издал беззвучный смешок, — мелочь.
Познакомившись, они перемещались некоторое время молча под аккомпанементы душераздирающих криков и стонов. По причине их наличия на разговоры не тянуло в принципе:
— Аааа! — послышалось за только что закрывшейся дверью. Переглянувшись, они нырнули за ближайший стол в последний момент. — До-о-оча, ты зде-е-есь?.. — рядом с их укрытием остановились босые женские ноги с бледно-синей кожей, покрытой алыми разводами. Мелочь закрыла себе рот обеими ладошками, невовремя закричать — сопоставимо с выходом на встречу преследователю со словами «Здрасти!». Сероглазка вовсе задержал дыхание за её спиной. — Иди к мамочке!.. — на пол перед ними упала полуразложившаяся голова и завопила: — Аха-ха-ха! — парень закрыл глаза замершей малявки своими ладонями, скрывая происходящий кошмар.
— «Вдох-выдох, спокойно. Пока живём…» — когда сероглазка убрал руки, она осмотрела голову повторно: из хорошего — та больше не двигалась, из плохого — это всё ещё часть чьего-то тела. Мерзость какая.
— Бум… шмяк… — голова после удара ноги парня влетела в противоположную стену. — Как же они любят все эти шутки с кровищей и тоннами мяса…
— А твои спутники… — девочка оглянулась на дверь, за которой остались двое его товарищей. Она даже не успела познакомиться с ними, как следует. А стоило бы.
