"Когда кончится эта пытка! Помоги, Господи! Заткни ему пасть!" – уже на грани сумасшествия молила несчастная пленница торта.
Зайкина привстала, не в силах удержать тело в данном шатком положении. Как назло, макушка ее приподняла бисквитную крышку в аккурат там, где снаружи горделиво алела цифра 35. В результате чего, форма коржа слегка подпортилась: сначала возраст юбиляра вспучился, потом (где-то в районе раффетских кишечников) плавно осел на темя девушки.
-Друзья! У меня есть предчувствие! Вскоре методика нашего отделения перекочует с ДН в медицинские учебные пособия многих и многих планет Межгалактического Сообщества! Да здравствует "чистая" наука, невозможная без "грязной" практики! – завершил свою пламенную оду Коваль.
Наконец-то! Не прошло и полгода! Мягкий йогуртовый крем ласково растекся по голове новоявленной стриптизерши.
-Павел Зигмундович! Примите наш большой, но нескромный подарок ко дню вашего славного детского юбилея! – вылепил мудреную фразу Джон Смит.
Заиграла музыка.
Скрюченная Зайкина с расплывшейся цифрой 35 на голове кое-как выпрямилась, подняла останки крышки за края. Корж немедленно сломался и частично обвалился внутрь торта, в результате чего в обеих руках незадачливой стриптизерши оказалось по изрядному куску бисквита. Почти ничего не соображая, Наталья запустила великолепным десертом туда, где предположительно находилась Звария с подносом.
Тут случилось невероятное. В самый неподходящий момент дверь кафе раскрылась, и в зал маленьким смерчем влетела испанка – проверяющая ОНН, следом топали эстонцы, явно утомленные столь важной и сложной миссией. Ревизорша, привычно глядя поверх голов, не заметила маленькую лекиянку, сбила ее с ног и немедленно получила бисквитами в физиономию.
Ничего не успев осознать, Наталья вылетела на крепких мужских руках наружу. Официанты так и несли ее, застывшую в эмбриональной позе, поставили на ноги и отошли в стороны. Девушка покачнулась и едва не упала, но все же не без труда выпрямилась и заковыляла на негнущихся ногах, безуспешно пытаясь изобразить изящную походку манекенщицы под страстные стоны неизвестной певицы "Бэсса мэ, бэсса мэ мучо!" Вместо скрестного шага с высоким поднятием бедра получился походняк старого подагрика, больного коленями и мучимого конвульсивным подергиванием.
Ревизорша орала и махала руками почти в такт музыке:
-Черт знает, что такое! Здесь точно решили меня добить! Безобразие! Я это так не оставлю! А вы чего стоите, олухи?! – набросилась она на коллег. - Дайте им всем в морду! Мужики вы, в конце концов, или нет?! Меня тут истязают, издеваются, а им все до балды!
Зрители, включая юбиляра, застыли с разинутыми ртами, не в силах вымолвить ни слова. Зайкина дотопала до зава несколько более оживленным шагом и попыталась игриво взмахнуть розовым боа. Топ снимать не рискнула, опасаясь разворошить йогуртовую цифру на голове.
Сюр-Релист догадался выключить музыку, а Сикоку Посикоку торжественно произнес:
-Еще один сюрприз! Новый хирург с Земли! Выпускница Академии Космоса Московского филиала, красный дипломант Заикина Наталья Леонидовна!
-Очень, очень приятно! – оторопело произнес Коваль и машинально смазал пальцем крем с головы новой сотрудницы, смачно лизнул. – Вкусно! Спасибо, друзья! Как всегда, вы сделали очень нужный, оригинальный и своевременный подарок!
-Фи, какая антисанитария! Есть сливки прямо с пробора! – фыркнула испанка.
-С т-таких крас-сивых вол-лос не грех и уг-гоститься! - невозмутимо возразил один из эстонцев, тот, чьи зубы остались на месте. – Каж-жется мы поп-пали на праздник!
-О чем вы говорите? – воскликнула проверяющая. – Здесь творится форменное безобразие! Запихивать девиц в торт негигиенично!
-Все прият-тное негигиенич-нно! – проговорил ревизор ОНН, потерявший мост, и повторил жест зава, отведал бисквита с воротника безупречного костюма неистовой коллеги, зажмурился от удовольствия. – Оч-чень вк-кусно! Здесь т-тоже повар ген-ниальный!
Кое-как тело Натальи приняло более или менее стройный вид, она глупо улыбалась, глядя на Павла Зигмундовича, чье лицо прояснилось и приняло донельзя живое выражение. Зав вдруг согнулся пополам в приступе дикого смеха. Он икал, стонал и даже прихрюкивал, изредка произнося "Ой, не могу!" С некоторой задержкой весь коллектив присоединился к юбиляру. Даже наша обескураженная героиня, сколь ни была расстроена до слез, не могла не рассмеяться. Хохотали до коликов, до визга, маленький Карак катался по полу, Звария звенела хрустальным колокольчиком, а оба раффети хрипловато поскрипывали, словно несмазанная телега. Эстонцы сдержанно улыбались, а испанка раздула ноздри на манер скаковой лошади и, рубанув в сердцах рукой, молвила "Черт побери! ".
Когда веселье поутихло, Коваль учтиво поклонился проверяющей:
-Видите ли, мадам, всему, что здесь происходит, виной мой скромный юбилей! А этот великолепный торт – подарок коллег, пусть не совсем гигиеничный, тут я с вами полностью согласен, зато от всей души! Прошу вас, не сердитесь! Простите всех нас великодушно!
Утонченное лицо заведующего приняло покаянное выражение, а умоляюще сложенные под подбородком ладони усиливали эффект полнейшей покорности и крайнего почтения.
Какая женщина не дрогнула бы от подобной любезности!
-Не окажете ли величайшую честь, не присоединитесь ли вместе с коллегами к нашему скромному празднеству? Столь привлекательный и ярчайший образец земной красоты станет украшением моих именин! – продолжал рассыпаться в комплиментах зав.
-Видите ли, мы на работе! – стрельнув глазками, проговорила ревизорша.
-Понимаю и уважаю столь ответственную миссию, но не лучше ли, так сказать, изучить обстановку изнутри?
-Во, как рассыпается перед заезжей кралей! А нас в упор не видит! – шепнула Алена на ухо Наталье.
-Для того и существуют заезжие крали! – ответила наша героиня новой подруге.
-Дейст-твительно! Мы оч-чень устали, да и п-поест не мешало б-бы! – присоединился к просьбе один из эстонцев.
-Ну, хорошо! Только сначала надо отмыться! – сломалась испанка, вконец утомленная должностной инструкцией.
Видимо, ревизорше самой надоела роль строгой и неподкупной леди.
-Нет проблем! Звария, проводи уважаемую гостью и нового хирурга в дамскую комнату и помоги им! – распорядился зав.
-С удовольствием! – ответствовала добросердечная лекиянка.
Вскоре облагороженные, с мокрыми волосами, обе женщины присоединились к застолью. Были танцы, веселые викторины и корпоративные песни. По ходу вечера Коваль галантно ухаживал за проверяющей с ОНН и, узнав о несчастье, в которое ввергли гостей личинки-кранцу, пообещал обоим пострадавшим еще и стоматологическую помощь.
-Корнуэль Михалос - прекрасный протезист и мой хороший друг! Завтра же он займется вами по моей нижайшей просьбе! Уедете отсюда в лучшем виде, и еще много лет станете поминать ДН добрым словом! – клялся Павел Зигмундович, прикладывая смуглую ручку гостьи к трепетным губам.
-Спасибо! Мы обязательно воспользуемся вашим любезным предложением! – таяла женщина. – Надеюсь, в этом кафе не спрятаны спящие зверьки в коробках?
Она покосилась на свой перевязанный палец.
-О чем вы, многоуважаемая гостья? – удивился Коваль. – Здесь все безупречно в смысле санитарии. Поверьте моему более чем десятилетнему медицинскому опыту! Кому, как не оперирующему хирургу знать все о чистоте и стерильности!
-Не знаю почему, но я вам верю! – жеманилась испанка.
В разгар веселья явился поваренок Семка с изящной коробочкой, перевязанной алой лентой.
-Примите от лица нашего шеф-повара искренние извинения и эти великолепные божественные ксейские квяки – изысканное лакомство для прекрасных леди! – с поклоном проговорил паренек.
-Надеюсь, ваши квяки не кусаются! – съязвила злопамятная испанка, приняв однако презент.
-О, они тают во рту! – простодушно поведал Семка.
-Надеюсь, твой шеф-повар передал их мне в качестве угощения, а не взятки!
-Ни боже мой, мадам! – воскликнул поваренок, с чем и откланялся.
В целом вечер удался на славу.
Позже, ворочаясь в своей постельке, наша Зайкина никак не могла уснуть, вспоминая злосчастный стриптиз и свой позор. Было еще одно "но": единственным, кто пригласил ее на танец, оказался рентгенолог Сюр-Релист. Нет, она отнюдь не брезговала полугуманоидами или слизистой кожей, просто ждала менее экзотической романтики от вечера. А чего – и сама не знала. "Неужели, кроме раффети, я никому не приглянулась?" – размышляла девушка, ворочаясь с боку на бок. Наконец, Его Величество Сон снизошел до Натальи и принес в качестве сновидения Павла Коваля, бодро вытанцовывающего хабанеру с давешней испанкой.
Он был в своем золотистом спенсере и тех же безупречных брюках, с красной розой в зубах, а она – в мокром топе, короткой юбочке, цифрой 35 на макушке и почему-то босиком. Отчего так, кто знает? В мире грез свои законы.
Забегая вперед, скажу, что проверяющие уехали с ДН с новыми зубными протезами, а палец испанки вскоре благополучно зажил. Вредная ревизорша все-таки поведала в своем отчете об инциденте с Ляпкой, считая принципиальность принципиальным качеством любого инспектирующего лица. С ОНН вскоре пришло предписание начальнику пунктов общепита ДН о соразмерном проступку наказании шеф-повара "Обжорки". Однако сей важный руководитель тоже держал скета-самочку, которой срочно требовался объект для случки. Истово обожая зверушку, начальник общепита ограничился устным взысканием и десятипроцентным депремированием виновника. Наш ново-кранеец отделался легким испугом, а Ляпка нашел прелестную подругу.
Для них проверка закончилась благополучно, а вот для Натальи Зайкиной все только начиналось. В свой первый вечер на ДН она легко и непринужденно, хоть и несколько ковыляя, влилась в новый коллектив.
Назавтра предстоял трудный день. Первый рабочий день всегда труден, и оттого, как он пройдет, зависит порой очень и очень многое. Это старт и нешуточный стресс. Но возраст нашей героини тем и прекрасен, что легко переносит стрессы.
ГЛАВА 3.
КОЕ-ЧТО О ПАРАЗИТАХ
ИЛИ БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ НАТАЛЬИ ЗАЙКИНОЙ.
Четвертая хирургия состояла, как любое другое отделение, из палат, процедурного и перевязочного кабинетов, операционной, манипуляционной и, конечно, сестринского поста. А также ординаторской, столовой, промывочной, комнатой для посетителей и складом-аптекой для отпуска и хранения лекарств, перевязочных материалов и аппаратуры. Кроме того, существовала ресепшен, где принимали, оформляли и выписывали больных.
Здесь круглосуточно находилось трое администраторов: небезызвестная нам красавица-вернка Лула, изящная кертянка Млея и улыбчивая коммуникабельная центаврианка Врода.
Именно она дежурила на следующий день после дня рождения зава и конфуза Натальи.
Надо сказать, выглядела наша героиня не ахти. Она катастрофически не выспалась, ворочаясь с боку на бок и вспоминая свой позор. Особо отметила три пункта:
а) Коваль вроде бы обрадовался прибытию нового доктора;
б) Павел Зигмундович весь вечер ухаживал за симпатичной проверяющей;
в) И, кажется, с нею же удалился, черт бы побрал обоих.
Два – один. На фиг счет такой, пес знает… Похоже, Алена заблуждается, и ничто человеческое нашему научному доктору не чуждо. Особенно, бабы. Не удивительно с его своеобразным и несколько старомодным обаянием!
Врода приветливо улыбнулась:
-Наталь! Привет! Как себя чувствуешь*?
В ее словах содержалась мягкая ирония: центаврианка тоже присутствовала на вчерашних именинах и от души хохотала над неудачным дебютом новой коллеги.
-Спасибо, паршиво! – вяло ответствовала Зайкина
-О, да не переживай ты! Все получилось классно! Просто здорово! – бодро сообщила центаврианка.
-Это точно! Ничто так не оживляет праздник, как чей-то конфуз! – согласилась Наталья. – Ну ничего, мне не привыкать!
Она постаралась смягчить улыбкой резкость слов.
-Самокритично! – вдруг прозвучал невдалеке вещий глас.
Обе девушки вздрогнули: незаметно подошел Коваль и бесцеремонно подслушал диалог.
-Здравствуй! – проговорила Врода.
-Здравствуй! – вторила Зайкина.
-И вам не хворать! Наталь, учти на будущее: в отделении не принято выражать недовольство, гнев, раздражение, а также проявлять пессимизм и обнаруживать плохое настроение! У нас царит благоприятная и дружеская атмосфера! Иначе нельзя! – вычитал зав менторским тоном.
-Согласна, только, если помнишь, я не американка, а русская! – проговорила Наталья, которую внутренне ломало от собственного поведения – к начальству следовало относиться учтиво и трепетно, а ей почему-то хотелось нахамить.
-Все американки, которых я имел счастье видеть, страшны, как смертный грех. Кроме голливудских звезд, конечно! – заявил Коваль с усмешкой.
-Я имею в виду поведенческую матрицу!
-Понимаю, матрица – страшная сила! В конце концов, не в ней ли все мы пребываем? К сведению, ты совершаешь второй очень серьезный промах – тут нет ни американцев, ни русских, ни центавриан, ни кертов, ни других рас!
-А кто есть? – не без иронии поинтересовалась девушка.
-Персонал отделения!
-Мило!
-Еще бы! Ладно, через десять минут будь в ординаторской, пока день не набрал обороты. Надеюсь, ящичек тебе уже выделили! – Павел Зигмундович вопросительно глянул на Вроду.
-Да-да, конечно! И шкафчик, и форма с ярлычком – все готово! – заверила центаврианка.
Уже у двери зав обернулся:
-Кстати, мне очень понравился приватный танец! Весело было!
На его интеллигентной физиономии появилась иезуитская улыбка.
"Вот вредина! Издевается!" – подумала наша героиня, но уж беззлобно – почему-то на зава невозможно долго дуться.
*Напомню, персонал отделения разговаривает на английском языке, где отсутствует уважительное обращение "вы", посему все обращаются друг к другу демократично "ты" –"you".
Дальше ее путь лежал в ту самую комнату с лейкой и вешалкой. За раздвижной дверью скрывался просторный зеркальный холл и еще три двери: "мальчики", "девочки" и "остальные". Кто скрывался за последним емким определением, Зайкина не знала, но полагала: это душевые и раздевалки для бесполых негуманоидных сотрудников. В четвертой хирургии таковых не водилось, однако помещение существовало, хотя бы как дань местным традициям или аванс на будущее. Ящичек новенькой имел табличку с ее данными и фото на дверце, костюм висел внутри, и девушка быстро переоделась. Еще бы, ведь ее ждали в ординаторской!
Постовая сестра Анжу Глория встретила новенькую докторшу ослепительной улыбкой и проговорила очень по-доброму:
-Наталь, где шляешься?! В ружье! Мы с Павлом Зигмундовичем познакомим тебя с твоими больными! Вообще-то коллективный обход – все врачи плюс зав – обычно раз в неделю, но сегодня пойдем втроем. Палаты доктора Гонсалеса теперь твои, - объясняла Анжу. -Полюбуешься на неземную красоту! Истории болезни изучишь, анализы проверишь, а дальше поведешь пациентов сама!
-Спасибо, Глория! – поблагодарила наша героиня.
Невольно у нее затряслись поджилки, будто предстояло идти не к недужным созданиям, а на эшафот.
-Неизвестно, произнесешь ли ты данное волшебное слово ПОСЛЕ обхода! – с иронией заметил Коваль.
-Ты о чем? – насторожилась наша героиня.
