«Один из нас ей уже понравился», - отметил я. Мы работали, как одержимые. Странички корреспондентских блокнотов покрывались бесконечными строчками букв, фиксируя каждую попадавшуюся на глаза мелочь. Из своего журналистского опыта мы с напарником знали о капризах коварной памяти. Любая не очень важная, но колоритная деталь способна придать репортажу достоверность и завершенность. Сначала я подробно описал само судно, его команду, потом с магнитофоном, подаренным «Комсомолкой» за победу на конкурсе, подошел к Карри зафиксировать рассказы о мореплавании, о семейном увлечении парусниками, о нраве седого Каспия, о местных обычаях и климате Красноводского плато. Наш капитан по всем вопросам оказался просто докой, пересыпая свою красочную речь смачными словечками. Я балдел (как тогда говорили), слушая его!
Береговая линия простиралась в пределах видимости, "Натэлла" двигалась параллельно суше. Михаил отщелкал пленку, и мы подошли к девушке и Саиду, которые принялись показывать, как поймать ветер и заставить судно плыть в нужном направлении. Чисто теоретически все выглядело довольно просто, но и паренек, и Ната нажили на ладонях сплошную мозольную корку. Не для слабаков работенка, поняли мы.
- Дочка, пусть сами попробуют, дурни несусветные. Только отойдем подальше от берега, а то впереди область подводных камней и течений. Брюшко защитить бы надо. Давайте, не подведите, лентяи! – крикнул Ромэн из рулевой будки.
Сперва у нас получалось весьма неуклюже, никак не удавалось поймать ветер и удержать суденышко на месте, «Натэлла» вертелась волчком, кренясь то на один, то на другой борт.
- Олухи! Интеллигентные придурки! Сейчас из-за вас, паразитов безмозглых, воды начерпаем! – орал Карри. – Дочка, Саид, отвесьте им по пинку, глядишь, быстрее сообразят!
Но мы не успели получить под зад, умудрившись путем титанических усилий все же развернуть «Натэллу» на девяносто градусов, и посудина стала удаляться от берега.
-Молодцы! Хвалю за храбрость! Дочка, тащи-ка йод, смажь им лапы, а судно вернёте на параллельный курс сами, с них на первый раз достаточно! - крикнул Ромэн.
Но он плохо знал нас. Стремясь закрепить успех, мы развернули кораблик, устремив его вперед и только вперед. После чего кожа с наших ладоней сошла до мяса.
Карри покачал головой, усмехаясь:
- Заставь дураков Богу молиться, они и лоб расшибут. Кретино-идиоты, да и только! Ната, тащи бальзам из каюты, йод уже не поможет. Смажь им их ободранные лапы, ладони забинтуй, пальцы оставь свободными. Пусть, если смогут, строчат свои статейки! - Карри заржал от души.
- Надоело! Он все время над нами издевается! – негромко сказал Мишка.
- Молчи, Мишаня, а то ссадит нас на берег, придется возвращаться пешком, - ответил я.
- Вот-вот, он побольше тебя понимает, - сказал Мишке Карри, показывая на меня.
Друг не на шутку обиделся, но вскоре оттаял, когда нежные пальчики Натэллы, словно лаская, смазали его окровавленные ладони и забинтовали их с великой осторожностью. Нам оставалось только удалиться в свою каюту и попытаться систематизировать собранные материалы, насколько такое возможно в нашем инвалидном состоянии, и добавить новые заметки, касающиеся управления судном.
- Михась, хочу предупредить, - сказал я другу, - не западай на Натэллу, прошу тебя!
- Вовка, тебе ли завидовать, ты столько девок перещелкал! Зачем тебе очередной маленький туркменский воробышек, оставь его дяде Мише! – ответствовал упрямый друг-однофамилец.
- Да при чем здесь это, дурак! Ты хоть понимаешь, что творишь? Влюбился в дочку Карри! Да он тебя инвалидом сделает, кастрирует или вообще жениться заставит! – пробовал переубедить я Мишку.
- Жениться? Интересный вариант. Знаешь, друг, я совсем не против!
- Остынь! Жениться ему захотелось! Погуляй еще! Неужели тебе русских девок мало? Да я тебе их десяток подгоню, если пожелаешь! – пытался убедить я друга.
-Представляешь, Володька, не хочу больше никаких русских, гулять не хочу, ничего не желаю, только Натэллу!
-Вот уперся... Смотри, глупостей не натвори, испортишь девчонку, пожалеешь!
- Последнее, о чем я мечтаю - испортить малютку Карри! У меня все прекрасно: интересная работа, учеба, семья, лучший друг, для полного счастья только ее бы еще отведать, больше мне ничего не надо! – Мишка закатил свои влюбленные очи к дощатому потолку.
Я не выдержал, улыбнулся. Все, друг не на шутку втюрился, теперь ему бесполезно толковать о похвальном благоразумии. Надо бы последить за влюбленными, не ровен час, наделают глупостей. Мишка лег на деревянную койку отдохнуть и помечтать.
Ощутив отсутствие движения, я решил сходить на палубу, разведать обстановку. Выйдя наружу, застал картину невыносимого спокойствия. Паруса наши опали, облепив мачту точно использованный презерватив.
- Почему стоим? – спросил у Ромэна, мрачно торчавшего в рубке.
- Штиль, черт его раздери! – в сердцах выругался тот. – Не пойму, какого дьявола! Обычно в середине июля ветра хорошие дуют. Честно скажу - не ожидал, вот и вляпались! Угораздило же вклиниться в собачий штиль, как назло! Да еще с чужаками на борту!
- И что теперь? – обеспокоенно спросил я.
- Да ничего! Выхода нет, ждем бриза! Надеюсь, если повезет, утром ветер восстановится, и мы продолжим путь. Бес разбери все штили на земном шаре!
Выругавшись столь глобально, Ромэн удалился в чрево неподвижного судна. Саид исполнял странный дикарский танец, испуская гортанные звуки, подпрыгивая и отчаянно маша руками. Его стройное худенькое, как у ребенка, тело гуттаперчиво и бескостно гнулось во всех направлениях. Каучуковый человечек, подумалось мне.
- Он шаманит? – спросил я у Натэллы, задумчиво смотревшей, сузив глаза, в раскаленную солнцем морскую пустыню.
- Ветер вызывает, - ответила девушка, – к духу Каспия обращается, просит сжалиться над нами и отпустить наш кораблик.
- К духу Каспия? Что еще за птица такая? – удивился я.
-Никакая не птица, а страшная сила, сидящая в сердце моря! - возразила девушка. - Она может, если захочет, выплюнуть нас на магистраль или засосать в пучину!
-«Выплюнуть на магистраль»? – насторожился я. - Разве мы...
- Да! - ожесточенно подтвердила Натэлла, - мы в мертвой зоне. Сам убедишься, когда мимо нас не пройдет ни один корабль, даже рыбацкая шхуна. И никто не узнает, где мы!
Продолжение следует.
