В универе девчонки доконали меня, незнамо почему посчитав специалистом по безболезненному и интеллигентному раскупориванию девственниц. В то время пошло поветрие: наших ровесниц тяготила их невинность, и они всеми правдами и неправдами стремились от нее избавиться. Полагаю, нелепый слух распустила Лидка Синюкова.
- Володь, лиши меня девственности, пожалуйста, - попросила она однажды во время танца на вечеринке, порядком охмелев.
- Почему ты так стремишься от нее отделаться? – удивился я.
- Надоело! – заявила Лидка, - в Москве сейчас говорят, если девка невинна в 19 лет, то она или дура или больная!
- Какая чушь! И потом, тебе пока восемнадцать.
- Мне скоро девятнадцать, через полгода. Володя, милый, стань у меня первым!
- Не хочешь сохранить себя для любимого?
-Но я тебя люблю! Ты ведь знаешь, с юнкоровских времен по тебе сохну!
-Лидок, не торопись! Глупышка ты еще! Давай, я подумаю за нас обоих и скажу "нет"!
-Черт! Неужели я так противна тебе? Я глупа или уродлива? Почему ты от меня шарахаешься, будто от прокаженной? – Синюкова обиделась не на шутку.
-Лидок, ну не надо так! Ты прекрасная девушка, замечательная, потому и прошу: держись от меня подальше! Я не могу обещать ничего хорошего. Ты просто отдашь самое дорогое, не получив взамен ни любви, ни преданности.
- Плевать! Мне ничего от тебя не нужно! Только вскрой меня, а дальше я сама как-нибудь.
Лидка настаивала, заявив со свойственной ей прямотой: "Парней много, ты – один! И тебе от меня не отвертеться! Ты подумай, я не тороплю!" Пришлось подтверждать репутацию взломщика, ибо отделаться от Синюковой мирным путем не представлялось возможным. Вел себя крайне осторожно и деликатно. Сначала вдоволь наигрался с ней, будто с пушистым котенком. Девушка дышала прерывисто, горячо, и я изрядно разволновался. Понял, мне жутко нравится! Целовал ее, шепотом уговаривал, баюкал. Сделал свою работу виртуозно и чисто, учитывая все нюансы действа. Мне даже на миг показалось, будто сейчас со мной теряет невинность моя Раечка! Впрочем, уже не моя! Память о ней не оставляла ни на минуту, в сердце поселилась тяжкая ноющая боль, и я вдруг пронзительно посочувствовал безрассудно влюбленной Лидке.
Она прошептала еле слышно, обреченно:
-Я не ошиблась в тебе, Володя. Пусть на этом все и кончится, но лучше тебя никого нет!
-Вот и все, Лидок, отныне ты - женщина!
-Володя, странно, но мне ничуть не стыдно! – ответила суперфеминистка.
-Глупенькая! Чего ж тут стыдится! Такова наша людская природа!
-Я люблю тебя, Володя! - воскликнула она, и мы поцеловались как взаимно влюбленные.
Меня охватила тихая нежность к доверившейся сокурснице. Она немного успокоилась, порозовела. Я положил на подушку лохматого белого песика с алым высунутым язычком, принесенного вместе с букетом белых роз в подарок сексуальному ребенку на память о драматическом событии. Лида засмеялась, и мы до утра проболтали о разных пустяках, а на заре я ушел, поцеловав отчаянную экспериментаторшу со словами:
-Лидок, не забывай, отныне мы только друзья! От меня мало проку храбрым маменькиным дочкам, ты ведь все понимаешь, да, малыш?
-Я знаю, Володя, не стоит напоминать! - с мУкой в голосе произнесла она.
Да, я сделал ей больно, но ведь крошка с самого начала знала о последствиях. Лидкина страстная влюбленность без труда читалась в ее серых глазах, когда наши взгляды встречались. Но обещание она свое выполнила, почти...
Итак, я стал специалистом по девственницам и постепенно обнаружил в себе прямо-таки талант интеллигентно откупоривать нежных фиалок. Вины никакой не испытывал. Прелестницы сами проявляли инициативу, заявляя о боязни нарваться на хама и грубияна и полнейшем ко мне доверии. Их просьбы даже не льстили моему мужскому самолюбию, по большому счету мне было все равно. Я от души возился с милыми умными девочками, точно с малыми детьми. Такие отношения имели исключительно целевую направленность: больше ни с кем из них никогда не встречался, о чем ставил свою партнершу в известность до того, как прикасался к ней. Девушки соглашались на все условия, никто не обижался, наоборот, меня ласкали, объяснялись в любви, смотрели сияющими глазами. Я примерно старался обязательно компенсировать очередной отважной крошке перенесенную боль. Ни разу не ушел, не испытав возвышенной радости от своей ювелирной работы. Может, потому и мои одноразовые феи обожали меня.
Вот таким дорос я до второго курса: прожженным журналюгой, копающим тему с упорством экскаватора, успевающим студентом и отчаянным Казановой с убитой душой!
В каждой своей девочке, я видел первую любовь. Мне хотелось называть их всех Раечками и бесконечно переживать тот сон наяву.
Раечка мне не писала, и я тоже. Моя сексуальная активность отнюдь не излечивала от страданий на тему «первая потеря», но убивала память о ней. Тут все представлялось достаточно элементарным: чувства становились теорией, а практика интимных отношений существовала сама по себе. Так уж выходило, я никогда не навязывался, но и отказываться не считал нужным. Ради чего? Незаурядные особы, встречавшиеся на моем журналистском пути, должностные лица или светские (советские) дамы, почти стопроцентно считали своим долгом переспать со смазливым корреспондентом. К примеру, когда мы с Михаилом делали репортаж о музыкальной школе для слепых детей, экзальтированная, утонченная преподавательница по классу скрипки сразу же запала на меня, подарив несколько томных взглядов, сопровождавшихся протяжными вздохами. Мог ли я не оказать уважение благородной и утонченной женщине, делавшей из детей, незрячих от рождения, настоящих вундеркиндов и виртуозов, посмел ли отказать прекрасной музыкантше!
Но Елену никто заменить не мог, с ней было интересно поговорить, поспорить, спросить совета, проявить характер и мужскую силу. Видимо, даже такому уверенному в себе молодому идиоту, как я, требовалась любовь женщины, ее привязанность.
Летом в стройотряде мы прокладывали дорогу, ведущую от окраины города к строящемуся концерну «Фантом». Судьба довольно часто сталкивала меня с мегапредприятием. Теперь суперкомплекс находится во вполне цивилизованном интерьере, а не в чистом поле, как раньше. Так уж получилось: именно нашему курсу выпало осваивать территорию стратегического значения. Жили мы на турбазе за городом, а на работу ездили на автобусе. Дорога, по тем временам вызывающе грандиозная, теперь, конечно, вся переделана заново, кроме небольшого участка, того самого, где сейчас тополевая аллея, ведущая от главных ворот к серому корпусу. И тысячи людей, каждый день ходят на работу по тем самым фигурным плитам, которые мы клали вручную, умываясь пОтом.
ГЛАВА 20. Журналистская практика.
За короткими недельными каникулами следовала практика, оказавшаяся просто потрясающей: наш курс раскидали по различным изданиям страны по двое, трое или небольшими группами. Мы с Мишкой, согласно проведенной жеребьевке, попали в газету «Мореход» города Красноводска, жемчужины, расположенной на берегу Каспия. Это довольно крупный промышленный, нефтеперерабатывающий и рыбный центр Туркмении, через который проходит морской путь прямиком в Баку. Каспийская вода там и впрямь имеет красноватый оттенок, а уж о водопроводной и говорить нечего – живая ржавчина. Но нас с другом сей прискорбный факт ничуть не огорчил. Попали мы в город ветров: суховеи с берега, бриз с огромного озера, потрясающий экзотический колорит! Отпад! Самобытное поселение в пустынной и полупустынной местности Красноводского плато, где на улицах запросто можно встретить верблюда, а уж овцы и вовсе, что у нас бродячие собаки.
Климат жаркий и засушливый, каждый кустик, каждое деревце на вес золота, за растением ухаживают тщательнее, чем за каракулевой овцой. Порт на остром пике одноименного залива славится своими рыбными промыслами. В основном в местных рыболовецких хозяйствах отлавливают кефаль и знаменитую каспийскую кильку, косяки сельди также встречаются. Здесь перерабатывают туркменскую нефть, добываемую в близлежащих Челекене, Ленинском и Барса-Гельмесе. Удивительный край! Наряду с новыми панельными домами можно увидеть глиняные мазанки. А уж народу всякого в самых неожиданных одеяниях! У нас с Михаилом просто глаза разбегались считать многочисленные косички местных девочек, узбечек и туркменок.
В редакции был сезон отпусков, и нас сразу же взяли в оборот, пристегнув к подвижному, как шило, морщинистому человечку по прозвищу Кузьмич, приближавшемуся к пенсионному возрасту. Его текучее, как ртуть, лицо мягкой консистенции меняло свое состояние каждые пять минут, реагируя на любое дуновение ветра. Журналюга прирожденный, всю жизнь пахавший морскую тему, ветеран, казалось, не знал усталости и с удовольствием делился с нами своим богатейшим опытом. Однако, прочитав или, вернее сказать, бегло просмотрев по диагонали наши материалы, привезенные с собой, присвистнул:
- Ребята, ну, не знаю, право, чему еще я могу вас научить! Пожалуй, некоторым общим техническим приемам, позволяющим нашему брату силы зря не тратить. Вы готовые корреспонденты, надо замолвить словечко главному, пусть-ка отправит вас на самостоятельную практику, – пошевелив всеми своими мягкими морщинами, подмигнул Кузьмич.
Разумеется, мы не возражали. Вот тут-то нам и повезло несказанно! Вскоре нас вызвал главный редактор.
-Ребята, есть у нас энтузиаст один по фамилии Карри, так вот, он вчера звонил и просил прислать корреспондента плюс фотокора. Соорудил парусное судно из материалов древних корабелов и собирается отправиться в экспедицию на пару недель. Ваша задача все зафиксировать–запротоколировать, по возвращению тиснем материальчик. Думаю, вам хватит фактуры для полноценного отчета по практике. Только одно условие: давайте-ка забабахаем настоящую бомбу! В центральные газеты запустим, как новости из регионов. Кузьмич поручился за вас. Сам он не в том возрасте, когда плавают в экспедиции, а все более и менее приличные писаки у нас в творческом отпуску. Следовательно, поручаю вам Карри с его «Натэллой» - так судно называется. Не подведите, ребятки! Надеюсь на вас!
Главный пожал нам руки, а мы с Мишкой дружно взяли под козырек:
- Не беспокойтесь, мы справимся!
Ромэн Карри, чернявый высокий атлет непонятной национальности, довольно молодой, увидев нас с Михаилом, высказался более чем резко:
-Ну и салаг мне прислал чертов Гусь! Неужто, посолидней никого не нашел!
- Мы самые солидные, остальные в творческих отпусках, - попробовал отпереться Мишка.
- Ждать уже не могу, «Натэлла» застоялась, в море просится – сокрушался Карри, - ну да ладно, не понравится статья, я из Васьки Гуся котлету сделаю. Марш на борт!
Мы подмигнули друг другу и поспешили по дощатому трапу на палубу деревянной посудины с красивым названием «Натэлла». Карри, гениальный корабел-самоучка, сумел восстановить древнее судно, выброшенное в незапамятные времена на берег гигантским озером. Обшивку и остов собрал из чистопородной уральской корабельной сосны, доставленной морским путем. В пузатеньком чреве кораблика имелись две каюты для экипажа, подсобка с инструментом и довольно обширный трюм, набитый коробками с провизией и двумя громоздкими деревянными клетками, в которых томились серый варан и детеныш гепарда, путешествовавшие в один конец – «Натэлла» плыла в Астраханский заповедник и обратно.
Предполагалось пойти вдоль берега к пойме Волги с остановкой в Форте Шевченко. Наш морской путь составлял примерно 800 километров по прямой. При хорошем ветре и скорости 8-10 узлов мы могли бы преодолеть его примерно за двое суток. Но поскольку двигаться предстояло вдоль береговой линии и делать остановку, да и интенсивность ветра – понятие весьма переменчивое, то Карри бросал те двое суток только до Форта Шевченко. Денек планировал пробыть там, еще один - в пути к Астраханскому заповеднику; два-три листочка календаря оторвутся в плавании по устью Волги и один – в лагере ученых-зоологов. Потом обратным путем за четверо суток мы должны вернуться обратно в Красноводск. В сумме получается примерно двенадцать закатов и восходов в экспедиции энтузиаста-корабела.
Кроме нас с Михаилом и самого Карри, на борту пребывало еще двое: парнишка-таджик по имени Саид и худенькое юркое создание со скуластым лицом и коротко стриженными черными волосами, черноглазое, таинственно молчащее и гримасничающее из-за могучей спины Ромэна.
-А как же тезис: «Женщина на корабле приносит несчастье?» - осведомился Мишка Петров, удивленно разглядывая упомянутое существо.
Я усмехнулся, так как слишком хорошо знал своего друга. Девчонка, несомненно, понравилась Мишане. Не знаю, право, чем она его покорила, но внезапно вспыхнувшая симпатия между ними едва не погубила весь экипаж суденышка.
- Это не женщина, а во-первых, еще ребенок. И если вы, жеребцы, посмеете хоть пальцем до нее дотронуться, я вам хребты переломаю! Все ясно?
Мы синхронно кивнули. Меня разбирал смех, а друг сохранял трагическую серьезность, приличествующую моменту.
- Во-вторых, она соавтор нашего корабля и его тезка. Ее зовут Натэлла, и она живой символ, а наличие символа на борту – хорошая примета. В-третьих, несносная девчонка - моя дочь, а в–четвертых – юнга. Ната и Саид научат управляться с парусами. Думаете, будете тут загорать кверху пузом? Не выйдет! Я заставлю вас трудиться наравне со всеми, пишущие олухи! – смачно басил Карри.
Его манера разговаривать просто умиляла, мне Ромэн понравился. Мишка отчаянно взялся защищать свою честь перед Натэллой:
-Мы готовы! Наш брат-журналист привык к любому труду. Неужели так трудно за веревки дергать! Мы и дорогу строили, и крысиные вольеры в тайге расчищали от темна до темна.
Карри посмотрел на него, как на дурачка, и покрутил пальцем у виска:
- Крысиные вольеры? Да ты спятил, парень!
Ромэн удалился с возмущенным выражением лица. Я, наконец, дал волю неудержимому смеху, хихикнула и Натэлла.
- Как будто только хождение под парусами заслуживает уважения! Его бы в питомник к нашим крыскам! – буркнул Мишка, покраснев.
Саид понимающе кивнул, не улыбнувшись. Видимо, он неважно знал русский язык.
ГЛАВА 21. Вперед, "Натэлла"!
«Натэлла» вышла в море без белых платочков, пляшущих на берегу, без прощаний и туша. Ветер дул вполне приличный, Карри остался доволен, говоря, мол, если так пойдет и дальше, то мы уложимся со своей программой в более ранние сроки, и у нас останется больше времени на плавание по устью Волги и пребывание в Астраханском заповеднике.
- Вода в Каспии хоть и соленая, но не до такой степени, как океанская. Ее опресняют Волга, Урал и несколько горных рек, текущих с Кавказского хребта. Во время сезона дождей в гигантское озеро вливаются селевые потоки, таща глину, ветки, обломки деревьев, прелые листья, - рассказывал Ромэн, когда мы миновали торчащие из воды сооружения плотин залива Кара-богаз-гол, – Кара - право слово, адская бочка - еще и поддавала бы свою гадость, кабы не заграждения, благодаря которым соляной залив отделен от Каспия. Здесь идет добыча глауберовой соли. Вообще же наряду с нефтью, рыбой и коврами наша республика славится соляными выработками и верблюжьими одеялами. Моя дочка подарит вам по коврику собственного изготовления, если вы ей понравитесь.
