А утром четвертого дня после похода в Тюрьму в ее комнату, держась за дверной косяк, втащился капитан Ковальский.
В первый момент Катарина и не поняла, что это за чучело мешает ей переваривать завтрак. Потом же она чуть не прыснула: облик капитана вызывал не столько ужас, сколько улыбку — настолько он был исполосован тем нелепым туземным антисептиком, зелёнкой. Ее пятна и полоски усеивали лицо, где оно не было залеплено пластырем. Шею капитана поддерживал медицинский корсет. Бронежилета не было: под новым плащом виднелись заляпанная мазями рубашка да неровные хвосты бинтов. К удивлению Катарины, его лицо выглядело не хуже, чем у некоторых ее академских сокурсников после драк в барах. Наверняка, медики усеяли его швами, но "выбитый" глаз оказался всего лишь немного заплывшим, а "оторванное" лицо сидело на своем месте и даже сохранило способность к мимике, насколько можно было разглядеть сквозь куски лейкопластыря.
У страха глаза велики, решила разведчица. Судить о медицине могут только врачи. Из человека может вытечь пара капель крови — и он умрет. Человек может выглядеть, как побывавший в мясорубке — но на четвертый день ходит и что-то замышляет.
— Йоу, подружка, — попытался улыбнуться Кощей. — Как дела?
— Каком к верху, — вспомнила разведчица дурацкую присказку. — Скучаю, слушаю душеспасительные проповеди.
— А я как раз пришел развеять твою скуку, — заверил капитан. — Поднимемся ко мне? Разговор, по твоему собственному выражению, конфиденциальный.
Она без возражений пошла за неспешно ковыляющим капитаном.
— Колено отбил, — пояснил он, обернувшись. — Вот хотел тогда наколенники взять, да поленился. Ну и ладно, соломки не хватит всюду застелить.
Катарине потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить эту местную поговорку.
— Ну, ваши-то бойцы на солому не бедны. Едва ли не саперного класса броня! Где столько богатырей набрали?
— Тридцать три богатыря... и Кощей, — пробормотал капитан невпопад.
Путь оказался не близким. Пришлось пройти насквозь оба корпуса, поплутать по малопосещаемым коридорам и пробраться на совсем заброшенную заднюю лестницу.
Катарину аж передернуло от нахлынувших воспоминаний, но в оконца на лестничных площадках она видела знакомый двор Управления. И солнце улыбалось ей с неба, будто не видело, что душа разведчицы поражена порчей. Солнце. Нужно бы найти ту девицу, Штерн. Ковальский говорил, она умеет вправлять мозги.
Они поднялись на несколько этажей вверх. Катарина вновь насторожилась: забыла считать пролеты, а ведь с этим Кощеем нужно держать ушки на макушке. Верхний пролет вывел путников на пустую пыльную площадку. Узкое окно располагалось выше роста разведчицы, но солнечный свет бил под правильным углом. Катарина заглянула в промежуток между пролетами, желая прикинуть количество этажей.
— Нам сюда, — позвал Ковальский, указывая на обшарпанную деревянную дверь. Замок был выломан, дверь удерживала только тряпочка, продетая в сквозную дыру.
Катарина была готова поклясться, что этой двери не было несколько секунд назад.
Ковальский потянул за тряпочку, распахнул дверь, и девушка увидела короткий темный коридор, в конце которого, за занавеской из усеянных бусинами веревочек была освещенная комната.
Катарина посмотрела на узкое окно лестницы: свет бил с юга-востока. Заглянула в кощееву "квартиру": как будто солнце светит с противоположной стороны.
— Пойдем, пойдем, — подбодрил ее Ковальский. — В моей берлоге безопасно... для хороших девочек.
Они прошли коридорчик и попали в квадратную в плане комнату с высоченным пирамидальным потолком из гофрированного железа.
"Башня?" — задумалась девушка.
Башенки, действительно, венчали крышу главного здания Управления, но были маленькими, декоративными. Полноценная комната не поместилась бы ни в одну из них.
Катарина осмотрела жилище Ковальского.
Да... аскетизму капитана позавидовали бы даже святые подвижники. За исключением брошенного в угол матраса, поверх которого валялся ворох пледов, в комнате не было практически ничего: стул, табуретка, подставка для обуви, которую капитан использовал в качестве чайного уголка. Рядом стояла бутыль воды да валялись ноутбук и стопка книг. Украшением комнаты служило своеобразное панно из нескольких дешевых гобеленов и полусотни фотографий. Единственный источник света — латунная лампа, закрепленная на стене над матрасом. Где он хранит вещи? Катарина оглянулась в коридор и разглядела будто бы дверцы шкафа-купе и дверь в санузел.
В стене напротив матраса было высокое, завешенное полупрозрачными шторами окно. Свет действительно бил с запада, против правильного положения солнца.
Катарина подошла к окну и отодвинула край шторы. Ей пришлось поставить ладонь козырьком, чтобы разглядеть, что там, внизу.
А внизу был город. Внизу был другой мир. Шпили, пилоны, башенки готических соборов и ротонд усеивали все пространство, насколько хватало глаз. В лабиринте узких улиц чужого города ничего нельзя было рассмотреть: бьющее в лицо предзакатное солнце глубокими тенями скрадывало все детали.
— Эхореальность, — констатировала девушка.
— Не бойся, — успокоил капитан. — В моем логове, да еще и в моем присутствии, тебе даже безопаснее, чем в мире смертных.
— Там кто-нибудь живет?
— Иногда я вижу силуэты рыцарей и крылатых тварей, но я никогда не спускался к ним, — ответил капитан.
— Откуда ты вообще это взял... — пробормотала разведчица. — За такой вид из окна твоя комната ушла бы как целый пентхаус в престижном районе.
— Кто-то оставил в комнате отдыха диск с игрой, — объяснил Ковальский. — Мне понравилось. Там все также как у нас, там все тоже по пизде.
Катарина поморщилась и отпустила штору. Капитан, шипя сквозь зубы, умастился на матрасе и принялся греметь жестяными банками на "чайной" подставке.
— Ох, скорее бы сдохнуть... Заварочный чайник лень мыть, я прямо в кружках заварю.
Катарина изучила корешки книг у матраса, те, что могла видеть:
"«Занимательная ядерная физика», в самом низу стопки лежит — это он под влиянием Штерн. «Записки о Галльской войне», хм... центурион хренов. «Путешествие к Арктуру» — судя по обложке, фантастика. Перед сном читает, потому и кладет наверх".
Через несколько минут капитан поставил пару дымящихся кружек на табурет, будто на столик. Катарина уселась на стул по другую сторону.
— Угостить тебя особо нечем, — огорчился Ковальский, погремел еще банками. — О, есть шоколадная конфета и несколько овсяных печенюшек.
Табуретку украсило блюдце с одинокой конфетой и скромной горкой позапрошлогоднего, судя по виду, печенья.
— Не стесняйся, — подбодрил капитан, пытаясь отхлебнуть кипятка, не замочив при этом ни кусков пластыря, ни клочков бинта.
Странное дело. Она так ждала этой встречи! Даже мысленно беседовала с Кощеем перед сном. Хотела сказать все, что думает, рассказать о своих переживаниях. Попросить совета у боевого товарища.
Но теперь, сидя перед ним, она поняла, что ни хочет ни говорить с ним, ни видеть капитана вообще. А его сраное печенье... она бы лучше из рук грязного бродяги его приняла.
Внезапно, ей стало стыдно за свои мысли и едва не до слез обидно за капитана.
Ничем он не заслужил такого отвращения и небрежения. Он был единственным, кто ей помогал, кто ей все объяснял. Это же все тьма! От эсперов смердит вторичным излучением — и они начинают ненавидеть друг друга, или, хотя бы, чувствовать неприязнь и раздражение. Как если бы они все страдали метеоризмом, с горькой усмешкой подумала разведчица. А кощеев первозданный мрак еще неприятнее. Если предположить, что на его, как командира, долю выпадали и трудные решения — неудивительно, что о нем даже говорить не хотят.
Катарина потянулась за конфетой. Ломать зубы о печенье она все же не хотела, а обмакивать в чай — не любила. Вкус чая портится.
А чай оказался хорошим. Как минимум, лучшим из тех, что можно купить в супермаркете.
— Я вот чего не понимаю, — решила она начать беседу. — На что вам эсперы в отрядах? Ты же говорил, что темной силой нельзя пользоваться?
— Я от своих слов не отказываюсь, — ответил капитан. — Просто, статистический анализ выявил несколько лазеек, которые позволяют зачерпнуть немного энергии, если очень нужно.
— Например? — заинтересовалась девушка.
— Например, сродство очень слабо растет, если делать что-то не для себя, а для других, — стал объяснять Ковальский. — Допустим, подпитывать оружие солдат или усиливать их щиты.
— А, — поняла разведчица. — Вот, почему ваши бойцы без патронов ходят.
— Да, баланс по закрытию прорыва четвертого уровня выходит таким, как если бы эспер самостоятельно пару монстров прикончил, — подтвердил Ковальский. — На пятом уровне уже нужна ротация эсперов.
— А еще что?
— Еще, Враг сбивается с фокуса, если вслед за одним эспером "поколдует" другой, — ответил капитан.
— То есть, сначала они по-очереди используют тьму, а потом заменяются подкреплением?
— Пример так, — попытался кивнуть Ковальский. — Про психологические практики и прочие медитации ты уже и сама знаешь. Есть еще пустотные аккумуляторы, которые небольшой ценой позволяют израсходовать много энергии Бездны. Но это для мазохистов, или отчаянных.
— Да-да, облитерация... кавитация, я помню, — покивала Катарина. — И это все?
— Нет. Есть еще способы и вовсе немного обратить проклятие, но это запрещено делать без особого разрешения, — ответил капитан.
— Почему же?
— Потому, что за такими умниками потом приходит какая-нибудь инквизиция, вроде вашей "Велки", — ухмыльнулся Кощей.
— Мраккультисты, — поняла разведчица. Теперь она вспомнила, что сослуживцы иногда шутили: мол, врываясь к сектантам, кричали "инквизиция".
— В том числе, — подтвердил Кощей. — Но ты не должна обманываться. Что ни делай, как строго ни следуй разработанной методологии, а баланс все равно все время не в нашу пользу. Это еще если не учитывать, что под влиянием всяких психологических аберраций люди могут терять стабильность и начинать "темнеть" с огромной скоростью.
— И сколько живут эсперы? — спросила Катарина.
— По-разному. Зависит от психотипа... и от множества других факторов. Но, в среднем, от полугода — если не занимаются в группах — до пяти лет. Есть неустойчивые, которые воображают себя колдунами и ведьмами, и начинают мстить всему миру за... за большие счета по ЖКХ, например. Они "возносятся" за несколько месяцев. Есть очень уравновешенные, которые могут противостоять Врагу и десять лет, и больше. Психопаты тоже живут долго. Особенно, лидеры тоталитарных сект. Никому не желаю туда попадать, — покачал головой капитан. — Лидеры сект — настоящие вампиры.
— Ясно... — в Центре Катарине никто не говорил о сроках. С ее-то раздражительностью, вряд ли она протянет долго. С другой стороны, до декабря прошлого года она, как раз-таки, отличалась завидным спокойствием... — То есть, Враг использует наш мир как кормушку? Но тогда ему не выгодно нас уничтожать! Почему ты говорил, что нам... кхм... трындец? Ты про свой Корпус?
— Нет, я про весь мир, а то и про Вселенную, — скривился Ковальский.
— Подробнее, пожалуйста.
— Не очень-то верно думать о Враге, как о чем-то разумном, — пояснил капитан. — Это — самая голодная, жадная и тупая мразь из всех, что только можно представить. Оно просто жрет, засирает вторичным мраком Землю, снова жрет... и так, пока...
— Пока не съест всех? Но не все люди — эсперы! — возразила Катарина.
— Во-первых, точно не известно. Во-вторых, есть тревожные звоночки со стороны фундаментальной науки. Вся эта черная шмагия как бы нарушает нашу "симуляцию". Некая тонкая структура реальности понемногу искажается. Штерн некогда и работала в группе, что нашла признаки искажения. Тогда они приняли это просто за новую информацию, которая может дать ключ от этой их высоколобой "Теории Всего". Но теперь наблюдения показывают, что структура реальности разрушается ускоряющимися темпами.
— Сколько осталось? — без единой эмоции спросила Катарина.
— По разным моделям — от одиннадцати до тринадцати лет. Таким образом, Враг всего за сорок лет может погубить целый мир — если учесть уже прошедший срок в тридцать лет с начала вторжения.
— На что это будет похоже?
— Говорят, что-то вроде фазового перехода вакуума... Штерн мне объясняла... Стабильное состояние вакуума изменится на более низкое по энергии. Смертная материя больше не сможет существовать. Это будет как расширяющаяся сфера абсолютного уничтожения, — капитан хмурил брови, пытаясь подобрать слова.
На секунду Катарина попыталась представить это: гудят самолеты, шумят машины, толпы людей обтекают ее на знакомой с детства улице. И через мгновение она стоит в беспамятстве на песчаной тропинке среди ничего. И некуда уже возвращаться...
— Другая модель, впрочем, предполагает, что кусок околоземного пространства просто оторвет от Вселенной и распотрошит в клочья. В пространстве разойдутся мощные гравитационные волны, но реальность продолжит существовать. Просто, уже без нас, — продолжил капитан.
— Шило на мыло, — поморщилась Катарина.
— У DARKA уже есть такие бомбы, я тебе еще не рассказывал? Раздобыть бы парочку... Слушай! А давай, мы им тебя продадим за бомбы! — рассмеялся Ковальский.
— Иди ты... — отмахнулась девушка. — Кому я нужна.
Капитан вдруг погрустнел:
— Но миру в том виде, каким мы его знаем, конец придет еще раньше. Восемь-десять лет — и зачистка с помощью ОМП. В подземных бункерах будет несложно с помощью детекторов эха контролировать появление эсперов.
— Нет людей — нет проблем? — разум Катарины просто отказывался всерьез воспринимать пророчества Кощея.
Тот привалился к стене.
— У меня для тебя есть более приземленные, но не менее плохие новости, — сказал он. — Есть информация про твоего кавалера.
— Про Мартина? — забеспокоилась Катарина.
— Да. Попытка укрыть тебя на нашей территории вышла ему боком.
— Он отправил меня за помощью, — нахмурилась Катарина.
— Нет, он отправил тебя к нам, чтобы ты не попала в руки Агентства, — возразил Ковальский.
— Что за Агентство?
— DARKA же! Наши заокеанские коллеги, — объяснил капитан. — Они контролируют северо-западную часть мира по обе стороны океана. Мы — Корпус мракоборцев — распоряжаемся северо-восточной.
Катарина потрясла головой:
— Что с Мартином?
— Разведка говорит, что его держат в загородном доме, но проверить пока не смогли, — ответил Ковальский.
— И зачем я той дарке? — спросила девушка.
— Ассимилированная мраком материя — редкий артефакт. Считай, миниатюрный Катализатор, работающий по программе. Слабый источник мрака, которым, гипотетически, можно пользоваться независимо от Врага. А знаешь, что еще бывает редким?
— Что?
— Те, кто долго контактируют со своим Катализатором, — сказал капитан. — DARKA далеко продвинулось в изучении пустотной техники. "Волшебные палочки" и методы управления ними — для них сладкий пирожок.
— Это все еще не объясняет, почему Мартин пытался укрыть меня, — возразила девушка.
— Все дело в несколько разном подходе организаций, — ответил Ковальский. — Корпус опирается на свое экспедиционно-боевое крыло — 13-е Управление. Это армия, усиленная эсперами. Но "даркийцы" не основывают свою силу на случайных, в общем-то, людях. Им не нужен один суперэспер с личным Катализатором. Им нужна воспроизводимая технология ассимиляции и управления ассимилированной материей.
