- А что было тогда? Ты входил в нее?
- Ну что ты спрашиваешь? Ты же сама все знаешь. Я вдруг понял, что с эрекцией у меня оказывается все в порядке, я почувствовал себя мужчиной. И… и это случилось само.
Она смотрела на него, не отрываясь, совсем близко, так что он чувствовал ее горячее дыхание у себя на щеке.
- А что ты испытывал, когда был в ней? Ты скажешь мне? Я с ума сойду, как же это?
- Тиночка, но ты же моя жена. Ты роднее, ты лучше, ведь ты об этом спрашиваешь? А наш доктор очень умелая и пылкая женщина, она и дать мне может наслаждение и сама от меня может его получить, но все же она - это не ты. Мне она напоминает мощный спортивный автомобиль, стремительный. Но это, так сказать, не для моего стиля вождения.
- Но прокатиться тебе понравилось?
- Я от себя такого не ожидал. Но она опытная, я себя почувствовал незрелым юнцом. Она вела, а я только делал мужскую работу. И еще до всего этого она делала мне массаж железы, через анус. И это было очень необычно и здорово. У нас с тобой все по-другому.
- Хуже? Тебе меньше нравится? Ну, конечно, просто жена, школу куртизанок не прошла. Какая из меня гейша?
- Да не хуже, просто по-другому. Да и что это с тобой? Ты меня о таких вещах никогда раньше не спрашивала. Ты сладкая и теплая, ты уютная, мягкая. Но ведь еще недавно ты была другой. Скажи, ты меня не осуждаешь за все это?
Она молчала с минуту. Потом, вздохнув, сказала.
- Нет, теперь нет, наверное. Хотя мне очень горько знать, что ты мне изменил. Может быть, я и сама в этом виновата, что перестала тебя привлекать как женщина. Но ты тоже был холоден. А я не умею, да и не хочу тебя разогревать. Но мне кажется, сейчас что-то меняется в тебе.
- Да и в тебе тоже. Тебя ведь тоже обольстили? Терапия? Ты мне признайся, что ты испытываешь к Милене?
- А ты?
- Я первый спросил.
- Я даже не знаю, как сказать. Прости меня. Она меня застала врасплох, она сильная, как мужчина, что-ли. Мы пили чай, а при этом она в меня вливала энергию, и я чувствовала ее желание и сама потом захотела ее, захотела по-настоящему. И теперь - я даже не понимаю, как все это было, как я поддалась, как тебе изменила, но она мне не противна, скорее наоборот, как вспомню… Ты меня осуждаешь? Ты ведь знаешь, что я на других мужчин и не смотрела никогда.
- Нет, в том, что случилось мне нужно винить только себя, ведь это я уговорил тебя встречаться с ней. И знаешь, я догадывался, чем все это может кончиться.
- Все еще не кончилось, - возразила она с задумчивым видом. - мне бы очень этого не хотелось…
Он несколько дней не мог дозвониться до врача, она не подходила к телефону. Потом наконец написала, что занята и советовала пробовать на следующей неделе. Он не мог объяснить ее любезную холодность, вспоминая их последнюю встречу в гостинице. Она ни слова не сказала о его жене, словно и не знает ее. Павел думал, что после того, что случилось и после ее признаний, у них будут особые отношения, не такие формальные как между врачом и пациентом, хотя и понимал, что слишком мало знает о ней, разве что со слов Валентины. Он испытывал нетерпение, даже какой-то зуд, дни шли, а она все не объявлялась.
Прошло более недели, и он не мог объяснить себе причину того, что происходит. Не решался он поговорить об этом и с женой, хотя несколько раз замечал, что и она порывается спросить у него. Возможно, она тоже пыталась найти Милену? Ему не было известно, а спрашивать он не решался. И вообще он чувствовал, что между ним и женой начала расти какая-то перегородка, несмотря на все откровенные признания, а может, даже благодаря им. Он не находил себе места и просто попробовал записаться к ней на прием. Но и там секретарша сказала, что сейчас приема нет.
Дома он чувствовал, что Валентина нервничает. В спальне она отворачивалась к стене или говорила, что утомлена. Но лн подозревал, что дело в другом. Как-то раз она вошла к нему, когда он принимал душ, подставила мокрый лобок, и он взял ее стоя, прижав к кафельной стене. В тот раз она бурно кончила, облепив его мокрыми волосами. Потом опять он видел ее лежвщей на спине в постели с глазами уставленными в потолок, не выражающими ничего, кроме усталости и скуки.
Милена позвонила сама, как ни в чем не бывало. Жена была дома и попросила включить громкую связь. Она приглашала их вдвоем к себе, сказала, что считает их готовыми начать новый этап терапии. Валентина вскинула голову при этих словах, но он видел, насколько она почувствовала облегчение. Он сразу же согласился. После звонка, где было назначено на конец недели, они какое-то время сохраняли молчание, не глядя друг на друга. Потом он спросил:
- Ну, ты знаешь, что это будет?
- Нет, не знаю. И немножно боюсь. Но ты, наверное, меня не дашь в обиду?
- Не дам. Если ты только сама не захочешь, чтобы тебя обижали.
- Если там будет кто-то еще, кроме врача, я уйду.
- Нет, уверен, что никого больше не будет. Тогда ты готова?
Она долго смотрела на него, потом спросила
- А ты хочешь этого?
- Да.
- И я тогда тоже хочу.
Специальные назначения
Милена встретила их у порога уже знакомого дома и провела в гостиную. Она была в длинном почти до полу белом одеянии, напоминающем одновременно монашеский балахон и врачебный халат, но сделано оно было из тонкой, слегка просвечивающей материи. Линии ее сильного и гибкого тела легко угадывались вошедшими, которые уже видели ее без одежды.
Хозяйка усадила их на большие мягкие подушки и опустилась на пол перед ними, в позе лотоса, поджав под себя ноги.
- В Индии меня научили как получать любовное наслаждение и как длить его долго, и не уставать от любовных ласк. Сейчас у нас настает такой момент, когда мы остаемся одни на планете. Нас только трое, я - ваша мать и наставница и вы, мои дети и ученики. Только трое нас и мы станем одно тело и одно желание.
Она подала чашки с каким-то восточным, может быть, тибетским чаем, почти остывшим, но с сильным необычным ароматом.
- Пейте, это поможет нам стать ближе друг к другу. - сказала она, обращаясь к супругам. Они отхлебнули немного и почувствовали вскоре странное ощущение, будто комната слегка затуманилась и предметы потеряли резкость.
Некоторе время они сидели друг перед другом в молчании. Валя чувствовала на себе спокойный и даже безмятежный взгляд женщины и от этого ее волнение только нарастало, она непроизвольно стиснула пальцы. Заметив это, хозяйка поднялась легким движением и, подойдя к ней, обняла и поцеловала в лоб. Легкая ткань приятно коснулась ее лица, повеяло едва уловимым запахом сандала, смешанного с лимонной травой и еще с чем-то пряным.
Милена выпрямилась и встала между ними, опустив ладони на их головы и вновь заговорила. Это прозвучало торжественно, как спрашивают жениха и невесту перед венчанием:
- Готов ли ты увидеть, как твоя жена ласкает и целует меня, как приятны ей мои ласки и мое тело, как она наслаждается в моих руках и как я дарю ей оргазм, который только ты ей давал раньше? Ты можешь поступиться этим правом?
- Если она захочет этого сама, то - да. Может быть, ты дашь то, что ей не хватает. - услышала она смущенный ответ.
- Валентина, готова ли ты к тому, чтобы увидеть как я займу твое место, как твой муж будет ласкать меня, как он возбудится от моего тела, как войдет в меня, видеть как я тоже наслаждаюсь им и как он дарит мне оргазм?
Она сделала над собой усилие и, преодолевая смущение заговорила:
- Не знаю. Я думала об этом, он мне рассказывал, я такое представляла - как вы заниметесь любовью. Мне это виделось во всех подробностях, как будто я сама против воли уже присутствовала при этом. Было больно, но теперь, кажется, это ушло. - она еще помедлила и продолжила, глядя доктору прямо в глаза. - Да, теперь я наверное готова это увидеть, я хочу это пережить, чего бы это не стоило.
Она говорила это, но и сама до конца не верила, пытаясь себя убедить каждой фразой. Милена опустилась перед ней на пол и обняла ее колени. Опять она ощутила на себе этот ее уверенный и спокойный взгляд карих глаз, и поразилось спокойствию лица, которое показалось ей красивым с изящной тонкой формой носа, красивым на манер дорогой восточной статуэтки. Тонкие губы зашевелились.
- Не бойся, это будет легко. Помни, что сейчас в этой комнате, в этом мире нет отдельно меня и тебя, мы все трое едины как один человек, наши мысли и наши тела едины и отданы наслаждению, нашему общему наслаждению. Я прикоснусь к тебе, и токи твоего желания пройдут через мое тело и я почувствую, что чувствуешь ты. А ты коснешься меня и моя страсть прольется и станет твоей. Это просто, стоит только захотеть.
- Закрой глаза, - приказала она и, подойдя, взяла ее за руки. Та послушно встала с закрытыми глазами. - Положи мне руки на плечи. - Милена положила пальцы ей затылок и стала слегка массировать. Она почувствовала, как голова запрокидывается, будто отделившись от тела, которое повернулось вокруг оси, и руки сами начали подниматься высоко над головой. Крепкие и нежные пальцы сместились ей на лоб, потирая его, виски и брови. Открыв глаза, случайно в зеркале она поймала свое отражение - ее силуэт будто стал колебаться, совершая едва заметные волнообразные движения. За ней так же покачивалась женская фигура, и она чувствовала спиной сквозь тонкую ткань прикосновение ее груди и бедер, и через них теплый ток, исходивший от Милены. Все это совершалось в полной тишине, только ткань чуть шелестела.
Разом платье взлетело вверх, выпорхнув из поднятых рук, и широко раскрытыми глазами она проводила его взлет к потолку и падение на пол. В отражении она видела свою грудь со стоящими сосцами, которая была довольно крепкая, этим она гордилась, повернулась к женщине лицом, чуть прикрытая ее торсом. Каким-то быстрым движением Милена сбросила балахон и теперь была совершенно обнажена демонстрируя свою тонкую восточную красоту. Их груди всколыхнувшись встретились, сосцы чуть шершавые прижались к ее, и требовательные губы Милены покрыли ее ее рот. Она знала, что муж следит за их долгим поцелуем, и когда они, стеснившись дыханием, наконец разъединились, смущенно и испуганно посмотрела на него.
Милена опустилась на большую подушку и посадила ее к себе на колени, она не сопротивлялась. Обнаженные женщины, обнявшись, полусидели-полулежали на мягком ложе напротив мужчины и должны были казаться ему необыкновенно красивыми. И конечно, картина была предназначена специально для его глаз. Затем Милена села выпрямившись, ее упругое тело и сильные руки служили опорой мягкому и расслабленному телу женщины у нее на коленях. Чуть откинувшись, Валя обняла ее за плечо и позволила ладони Милены поддержать грудь. Это прикосновение было особенно приятно. Их губы опять встретились, и первое нежное касание быстро стало жарким поцелуем, требующим чего-то большего, чем просто сплетения языков. Она почувствовала, что там где ее ноги чуть разъехались и обнажили светлый и нежный лобок, туда опустилась другая рука и коснулась дрожащей плоти. Тело ее хотело поддаться, но она знала, что муж совсем близко и наблюдает за ними и не могла до конца побороть смущение и стыд.
Милена тоже смотрела на него, но ее взгляд был уверенным, хотя ей показалось, что он о чем-то просил. Но затем отвернувшись от мужчины, посадила ее на колени, лицом к себе и сделала так, чтобы лобок прижался к ее животу. Теперь она видела мужа, если смотрела через плечо Милены и видела их вместе в большом зеркале напротив. Там отражалось то, что видел сейчас и он: только ее узкая и крепкая спина Милены, но в другом зеркале он мог видеть ее пальцы, пробегающие по позвоночнику от шеи до самого крестца и обратно. Волосы рассыпались по спине, белые полушария ягодиц играли в луче света, то расслаблялись, под выгнутой спиной, то вновь напрягались и собирались в упругие шары, когда ее бедра двигались вперед, навстречу бедрам Милены. Эта поза супругам была хорошо знакома, они часто принимали ее, занимаясь любовью. В нее сейчас не входил член, но она возбуждалась так, как если бы он находился в ней, и он кажется тоже чувствовал, это по ее движениям, может даже представлял себя на месте Милены. Он мог видеть линию ее спины, которая изгибалась легкими волнообразными движениями, и широко раскрытые бедра которые подавались назад и вперед, немного раскачиваясь в стороны. Вале казалось, что она видит все это его глазами, что он хорошо понимает, что значат эти движения и что она сейчас должна чувствовать.
Она откинулась назад, не прекращая двигаться и он должен был догадаться, хотя и не видел как Милена целует ее груди, что он и сам часто делал, когда они любили друг друга в такой позе. Но еще он не мог видеть руку, спустившуюся к ягодицам и палец, проникший в анус. Она чувствовала как пульсирует ее набрякшие желанием лоно, как жар поднимается снизу, захватывая все тело, заставляя груди подняться, а сосцы отвердеть. Милена двигалась все быстрее и резче, увлекая ее за собой к высшей точке. Спутанные черные волосы падали ей на лицо, которое было так близко, с губ искажённых гримасой слетало хриплое дыхание. Их глаза встретились, ее темные глаза будто прожигали насквозь, жгли своей темной энергией, она полностью растворилась в этом взгляде и когда она приказала ей «Сейчас!» ее тело сразу откликнулось. Волна наслаждения нахлынула и наполнила ее до краев, и казалось накрыла их обеих. Милена всхлипывая прижалась к ней и дрожала всем телом. Кажется, они почти остановились, все еще тяжело дыша. Сладостные минуты заканчивались, и вот руки разомкнули объятия, тела отдалились. Она еще чувствовала непогасший жар, ее бедра еще тянулись к ласке, тело не успокоилось, вздрагивало.
Целебные
Курс лечения
Валю внезапно пронзила мысль, что муж наблюдал за ними, что она изменяла ему прямо на глазах, и ей стало неуютно и страшно от сознания этого. Она смотрела себя со стороны, как бы его глазами, обнимающей за бедра откинувшуюся на спину обнаженную смуглую женщину, и она видела, как эти две женщины смотрели друг на друга. Муж сидел не шелохнувшись, не сделав попытки приблизиться или даже изменить позу, и, кажется, был загипнотизирован тем, что увидел. Милена обратила к нему ставшее некрасивым раскрасневшееся лицо с немного косящими сейчас глазами и следами туши на щеках. Ее темные волосы висели растрепанными прядями, а тонкие губы припухли и стали пунцовыми от поцелуев. Она проговорила хриплым голосом:
- Мы ждем тебя, наш повелитель. Две женщины жаждут твоей любви!
Милена обернулась и нашла ее губы для еще одного жадного поцелуя; но оторвалась и вновь посмотрела на мужчину, который пробормотал что-то неловкое, и поспешно поднялся, стаскивая одежду. То, чему он только что был свидетелем, заставило вздыбиться его член.
- Иди сюда, поближе к нам, мой господин, - сказала она, - подавая руку. Она вновь посмотрела на нее, минутное косоглазие исчезло, в нем была и тревога и уверенность и мольба - все вместе. - Сейчас ты своими глазами увидишь, как твой муж будет любить меня. Ты готова на это?
- Да, - тихо ответила она, не отрывая взгляда.
- Я хочу, чтобы ты была мной сейчас, чтобы ты чувствовала все, что чувствую я, чтобы ты насладилась ласками своего мужа, когда он будет ласкать меня, чтобы ты приняла его член в свое лоно, когда он войдет в меня, чтобы ты испытала блаженство вместе со мной!
- Ну что ты спрашиваешь? Ты же сама все знаешь. Я вдруг понял, что с эрекцией у меня оказывается все в порядке, я почувствовал себя мужчиной. И… и это случилось само.
Она смотрела на него, не отрываясь, совсем близко, так что он чувствовал ее горячее дыхание у себя на щеке.
- А что ты испытывал, когда был в ней? Ты скажешь мне? Я с ума сойду, как же это?
- Тиночка, но ты же моя жена. Ты роднее, ты лучше, ведь ты об этом спрашиваешь? А наш доктор очень умелая и пылкая женщина, она и дать мне может наслаждение и сама от меня может его получить, но все же она - это не ты. Мне она напоминает мощный спортивный автомобиль, стремительный. Но это, так сказать, не для моего стиля вождения.
- Но прокатиться тебе понравилось?
- Я от себя такого не ожидал. Но она опытная, я себя почувствовал незрелым юнцом. Она вела, а я только делал мужскую работу. И еще до всего этого она делала мне массаж железы, через анус. И это было очень необычно и здорово. У нас с тобой все по-другому.
- Хуже? Тебе меньше нравится? Ну, конечно, просто жена, школу куртизанок не прошла. Какая из меня гейша?
- Да не хуже, просто по-другому. Да и что это с тобой? Ты меня о таких вещах никогда раньше не спрашивала. Ты сладкая и теплая, ты уютная, мягкая. Но ведь еще недавно ты была другой. Скажи, ты меня не осуждаешь за все это?
Она молчала с минуту. Потом, вздохнув, сказала.
- Нет, теперь нет, наверное. Хотя мне очень горько знать, что ты мне изменил. Может быть, я и сама в этом виновата, что перестала тебя привлекать как женщина. Но ты тоже был холоден. А я не умею, да и не хочу тебя разогревать. Но мне кажется, сейчас что-то меняется в тебе.
- Да и в тебе тоже. Тебя ведь тоже обольстили? Терапия? Ты мне признайся, что ты испытываешь к Милене?
- А ты?
- Я первый спросил.
- Я даже не знаю, как сказать. Прости меня. Она меня застала врасплох, она сильная, как мужчина, что-ли. Мы пили чай, а при этом она в меня вливала энергию, и я чувствовала ее желание и сама потом захотела ее, захотела по-настоящему. И теперь - я даже не понимаю, как все это было, как я поддалась, как тебе изменила, но она мне не противна, скорее наоборот, как вспомню… Ты меня осуждаешь? Ты ведь знаешь, что я на других мужчин и не смотрела никогда.
- Нет, в том, что случилось мне нужно винить только себя, ведь это я уговорил тебя встречаться с ней. И знаешь, я догадывался, чем все это может кончиться.
- Все еще не кончилось, - возразила она с задумчивым видом. - мне бы очень этого не хотелось…
Он несколько дней не мог дозвониться до врача, она не подходила к телефону. Потом наконец написала, что занята и советовала пробовать на следующей неделе. Он не мог объяснить ее любезную холодность, вспоминая их последнюю встречу в гостинице. Она ни слова не сказала о его жене, словно и не знает ее. Павел думал, что после того, что случилось и после ее признаний, у них будут особые отношения, не такие формальные как между врачом и пациентом, хотя и понимал, что слишком мало знает о ней, разве что со слов Валентины. Он испытывал нетерпение, даже какой-то зуд, дни шли, а она все не объявлялась.
Прошло более недели, и он не мог объяснить себе причину того, что происходит. Не решался он поговорить об этом и с женой, хотя несколько раз замечал, что и она порывается спросить у него. Возможно, она тоже пыталась найти Милену? Ему не было известно, а спрашивать он не решался. И вообще он чувствовал, что между ним и женой начала расти какая-то перегородка, несмотря на все откровенные признания, а может, даже благодаря им. Он не находил себе места и просто попробовал записаться к ней на прием. Но и там секретарша сказала, что сейчас приема нет.
Дома он чувствовал, что Валентина нервничает. В спальне она отворачивалась к стене или говорила, что утомлена. Но лн подозревал, что дело в другом. Как-то раз она вошла к нему, когда он принимал душ, подставила мокрый лобок, и он взял ее стоя, прижав к кафельной стене. В тот раз она бурно кончила, облепив его мокрыми волосами. Потом опять он видел ее лежвщей на спине в постели с глазами уставленными в потолок, не выражающими ничего, кроме усталости и скуки.
Милена позвонила сама, как ни в чем не бывало. Жена была дома и попросила включить громкую связь. Она приглашала их вдвоем к себе, сказала, что считает их готовыми начать новый этап терапии. Валентина вскинула голову при этих словах, но он видел, насколько она почувствовала облегчение. Он сразу же согласился. После звонка, где было назначено на конец недели, они какое-то время сохраняли молчание, не глядя друг на друга. Потом он спросил:
- Ну, ты знаешь, что это будет?
- Нет, не знаю. И немножно боюсь. Но ты, наверное, меня не дашь в обиду?
- Не дам. Если ты только сама не захочешь, чтобы тебя обижали.
- Если там будет кто-то еще, кроме врача, я уйду.
- Нет, уверен, что никого больше не будет. Тогда ты готова?
Она долго смотрела на него, потом спросила
- А ты хочешь этого?
- Да.
- И я тогда тоже хочу.
Специальные назначения
Милена встретила их у порога уже знакомого дома и провела в гостиную. Она была в длинном почти до полу белом одеянии, напоминающем одновременно монашеский балахон и врачебный халат, но сделано оно было из тонкой, слегка просвечивающей материи. Линии ее сильного и гибкого тела легко угадывались вошедшими, которые уже видели ее без одежды.
Хозяйка усадила их на большие мягкие подушки и опустилась на пол перед ними, в позе лотоса, поджав под себя ноги.
- В Индии меня научили как получать любовное наслаждение и как длить его долго, и не уставать от любовных ласк. Сейчас у нас настает такой момент, когда мы остаемся одни на планете. Нас только трое, я - ваша мать и наставница и вы, мои дети и ученики. Только трое нас и мы станем одно тело и одно желание.
Она подала чашки с каким-то восточным, может быть, тибетским чаем, почти остывшим, но с сильным необычным ароматом.
- Пейте, это поможет нам стать ближе друг к другу. - сказала она, обращаясь к супругам. Они отхлебнули немного и почувствовали вскоре странное ощущение, будто комната слегка затуманилась и предметы потеряли резкость.
Некоторе время они сидели друг перед другом в молчании. Валя чувствовала на себе спокойный и даже безмятежный взгляд женщины и от этого ее волнение только нарастало, она непроизвольно стиснула пальцы. Заметив это, хозяйка поднялась легким движением и, подойдя к ней, обняла и поцеловала в лоб. Легкая ткань приятно коснулась ее лица, повеяло едва уловимым запахом сандала, смешанного с лимонной травой и еще с чем-то пряным.
Милена выпрямилась и встала между ними, опустив ладони на их головы и вновь заговорила. Это прозвучало торжественно, как спрашивают жениха и невесту перед венчанием:
- Готов ли ты увидеть, как твоя жена ласкает и целует меня, как приятны ей мои ласки и мое тело, как она наслаждается в моих руках и как я дарю ей оргазм, который только ты ей давал раньше? Ты можешь поступиться этим правом?
- Если она захочет этого сама, то - да. Может быть, ты дашь то, что ей не хватает. - услышала она смущенный ответ.
- Валентина, готова ли ты к тому, чтобы увидеть как я займу твое место, как твой муж будет ласкать меня, как он возбудится от моего тела, как войдет в меня, видеть как я тоже наслаждаюсь им и как он дарит мне оргазм?
Она сделала над собой усилие и, преодолевая смущение заговорила:
- Не знаю. Я думала об этом, он мне рассказывал, я такое представляла - как вы заниметесь любовью. Мне это виделось во всех подробностях, как будто я сама против воли уже присутствовала при этом. Было больно, но теперь, кажется, это ушло. - она еще помедлила и продолжила, глядя доктору прямо в глаза. - Да, теперь я наверное готова это увидеть, я хочу это пережить, чего бы это не стоило.
Она говорила это, но и сама до конца не верила, пытаясь себя убедить каждой фразой. Милена опустилась перед ней на пол и обняла ее колени. Опять она ощутила на себе этот ее уверенный и спокойный взгляд карих глаз, и поразилось спокойствию лица, которое показалось ей красивым с изящной тонкой формой носа, красивым на манер дорогой восточной статуэтки. Тонкие губы зашевелились.
- Не бойся, это будет легко. Помни, что сейчас в этой комнате, в этом мире нет отдельно меня и тебя, мы все трое едины как один человек, наши мысли и наши тела едины и отданы наслаждению, нашему общему наслаждению. Я прикоснусь к тебе, и токи твоего желания пройдут через мое тело и я почувствую, что чувствуешь ты. А ты коснешься меня и моя страсть прольется и станет твоей. Это просто, стоит только захотеть.
- Закрой глаза, - приказала она и, подойдя, взяла ее за руки. Та послушно встала с закрытыми глазами. - Положи мне руки на плечи. - Милена положила пальцы ей затылок и стала слегка массировать. Она почувствовала, как голова запрокидывается, будто отделившись от тела, которое повернулось вокруг оси, и руки сами начали подниматься высоко над головой. Крепкие и нежные пальцы сместились ей на лоб, потирая его, виски и брови. Открыв глаза, случайно в зеркале она поймала свое отражение - ее силуэт будто стал колебаться, совершая едва заметные волнообразные движения. За ней так же покачивалась женская фигура, и она чувствовала спиной сквозь тонкую ткань прикосновение ее груди и бедер, и через них теплый ток, исходивший от Милены. Все это совершалось в полной тишине, только ткань чуть шелестела.
Разом платье взлетело вверх, выпорхнув из поднятых рук, и широко раскрытыми глазами она проводила его взлет к потолку и падение на пол. В отражении она видела свою грудь со стоящими сосцами, которая была довольно крепкая, этим она гордилась, повернулась к женщине лицом, чуть прикрытая ее торсом. Каким-то быстрым движением Милена сбросила балахон и теперь была совершенно обнажена демонстрируя свою тонкую восточную красоту. Их груди всколыхнувшись встретились, сосцы чуть шершавые прижались к ее, и требовательные губы Милены покрыли ее ее рот. Она знала, что муж следит за их долгим поцелуем, и когда они, стеснившись дыханием, наконец разъединились, смущенно и испуганно посмотрела на него.
Милена опустилась на большую подушку и посадила ее к себе на колени, она не сопротивлялась. Обнаженные женщины, обнявшись, полусидели-полулежали на мягком ложе напротив мужчины и должны были казаться ему необыкновенно красивыми. И конечно, картина была предназначена специально для его глаз. Затем Милена села выпрямившись, ее упругое тело и сильные руки служили опорой мягкому и расслабленному телу женщины у нее на коленях. Чуть откинувшись, Валя обняла ее за плечо и позволила ладони Милены поддержать грудь. Это прикосновение было особенно приятно. Их губы опять встретились, и первое нежное касание быстро стало жарким поцелуем, требующим чего-то большего, чем просто сплетения языков. Она почувствовала, что там где ее ноги чуть разъехались и обнажили светлый и нежный лобок, туда опустилась другая рука и коснулась дрожащей плоти. Тело ее хотело поддаться, но она знала, что муж совсем близко и наблюдает за ними и не могла до конца побороть смущение и стыд.
Милена тоже смотрела на него, но ее взгляд был уверенным, хотя ей показалось, что он о чем-то просил. Но затем отвернувшись от мужчины, посадила ее на колени, лицом к себе и сделала так, чтобы лобок прижался к ее животу. Теперь она видела мужа, если смотрела через плечо Милены и видела их вместе в большом зеркале напротив. Там отражалось то, что видел сейчас и он: только ее узкая и крепкая спина Милены, но в другом зеркале он мог видеть ее пальцы, пробегающие по позвоночнику от шеи до самого крестца и обратно. Волосы рассыпались по спине, белые полушария ягодиц играли в луче света, то расслаблялись, под выгнутой спиной, то вновь напрягались и собирались в упругие шары, когда ее бедра двигались вперед, навстречу бедрам Милены. Эта поза супругам была хорошо знакома, они часто принимали ее, занимаясь любовью. В нее сейчас не входил член, но она возбуждалась так, как если бы он находился в ней, и он кажется тоже чувствовал, это по ее движениям, может даже представлял себя на месте Милены. Он мог видеть линию ее спины, которая изгибалась легкими волнообразными движениями, и широко раскрытые бедра которые подавались назад и вперед, немного раскачиваясь в стороны. Вале казалось, что она видит все это его глазами, что он хорошо понимает, что значат эти движения и что она сейчас должна чувствовать.
Она откинулась назад, не прекращая двигаться и он должен был догадаться, хотя и не видел как Милена целует ее груди, что он и сам часто делал, когда они любили друг друга в такой позе. Но еще он не мог видеть руку, спустившуюся к ягодицам и палец, проникший в анус. Она чувствовала как пульсирует ее набрякшие желанием лоно, как жар поднимается снизу, захватывая все тело, заставляя груди подняться, а сосцы отвердеть. Милена двигалась все быстрее и резче, увлекая ее за собой к высшей точке. Спутанные черные волосы падали ей на лицо, которое было так близко, с губ искажённых гримасой слетало хриплое дыхание. Их глаза встретились, ее темные глаза будто прожигали насквозь, жгли своей темной энергией, она полностью растворилась в этом взгляде и когда она приказала ей «Сейчас!» ее тело сразу откликнулось. Волна наслаждения нахлынула и наполнила ее до краев, и казалось накрыла их обеих. Милена всхлипывая прижалась к ней и дрожала всем телом. Кажется, они почти остановились, все еще тяжело дыша. Сладостные минуты заканчивались, и вот руки разомкнули объятия, тела отдалились. Она еще чувствовала непогасший жар, ее бедра еще тянулись к ласке, тело не успокоилось, вздрагивало.
Целебные
Курс лечения
Валю внезапно пронзила мысль, что муж наблюдал за ними, что она изменяла ему прямо на глазах, и ей стало неуютно и страшно от сознания этого. Она смотрела себя со стороны, как бы его глазами, обнимающей за бедра откинувшуюся на спину обнаженную смуглую женщину, и она видела, как эти две женщины смотрели друг на друга. Муж сидел не шелохнувшись, не сделав попытки приблизиться или даже изменить позу, и, кажется, был загипнотизирован тем, что увидел. Милена обратила к нему ставшее некрасивым раскрасневшееся лицо с немного косящими сейчас глазами и следами туши на щеках. Ее темные волосы висели растрепанными прядями, а тонкие губы припухли и стали пунцовыми от поцелуев. Она проговорила хриплым голосом:
- Мы ждем тебя, наш повелитель. Две женщины жаждут твоей любви!
Милена обернулась и нашла ее губы для еще одного жадного поцелуя; но оторвалась и вновь посмотрела на мужчину, который пробормотал что-то неловкое, и поспешно поднялся, стаскивая одежду. То, чему он только что был свидетелем, заставило вздыбиться его член.
- Иди сюда, поближе к нам, мой господин, - сказала она, - подавая руку. Она вновь посмотрела на нее, минутное косоглазие исчезло, в нем была и тревога и уверенность и мольба - все вместе. - Сейчас ты своими глазами увидишь, как твой муж будет любить меня. Ты готова на это?
- Да, - тихо ответила она, не отрывая взгляда.
- Я хочу, чтобы ты была мной сейчас, чтобы ты чувствовала все, что чувствую я, чтобы ты насладилась ласками своего мужа, когда он будет ласкать меня, чтобы ты приняла его член в свое лоно, когда он войдет в меня, чтобы ты испытала блаженство вместе со мной!
