Впервые видел, чтобы у него стало злое лицо. Вот-вот и укусит. Ничего не сказал больше, только головой дернул. Тогда Ка-Ян усомнился, а точно ли помощник на их стороне? А может, он настолько генералу предан, что, что… тут воображение отказало.
Что помог захватить север провинции и направляет отряд к еще одной крепости?
Хороша верность.
Но все-таки, если умрет вражеский генерал, то победа, считай, им рукой помахала. А тогда Ка-Ян домой вернется, к семье, к братишке, награду получит, и лошадей пару купит, и женится…
«В лощине, носящей название Красный камень, в пятый день месяца Кими-Чирка генерал Таэна получил предательскую рану в бок. Мнения, кто послал предателя, разделились – его непосредственный командир был в отчаянии, не зная, как ответить за измену доверенного офицера. Но расследование, тщательно проведенное, не выявило его причастности. В Черностенную также послали людей. Большинство, однако, сходилось в том, что предатель был подкуплен рухэй.
Тем временем здоровье генерала было в большой опасности, и скорее не из-за раны, хоть и тяжелой, но из-за его непременного желания быть на ногах и сражаться. Лекарям стоило большого труда с ним совладать. Будь он не столь слаб, сел бы на коня, и тогда, вероятно, все бы свершилось иначе…»
Летописец Сосновой Яари Эйра.
Воздух в горах Юсен пахнет туманом и хвоей, иногда в нем проступают травяные оттенки и он теплеет, принося надежду, что скоро кончится надоевшая промозглая сырость. А рядом с домом совсем не было хвойных деревьев, разнотравье покрывало холмы. И вот, когда ветер теплеет, кажется ненадолго, что это привет из дома.
Всего один раз написал родным, и ответ получил, очень сдержанный, почти как чужому. О прежних его «подвигах» уже были наслышаны. Хорошо хоть не отказались от Лиани вовсе.
Ладно, вот кончится война, приедет сам.
Вечерело уже, свободное время для всех, кроме караульных и части обслуги. В уголке хозяйственного двора собрались несколько человек; голоса их услышал Лиани, который бродил возле кухни, дожидался Кэйу. Сидели на чурбачках, которые еще не отправились на растопку. Подошел поближе, видел их, полускрытый кухонным пристроем. И старожилы крепости здесь – те, что считали себя солдатами, гордились службой, но и в мирные дни пришли бы в ужас от мысли, что их могу перенаправить, к примеру, в Ожерелье. И новобранцы были, куда менее уверенные, которым вовсе тут ничего не сдалось. Сидели, толковали о чем-то.
- Это не просто холодная весна, - донеслось до Лиани, - это все тварь, которую рухэй выхвали себе на подмогу. Он заморозил землю.
- Да ну! – не поверил совсем молодой новобранец.
- В Ожерелье они скрылись от взора разведчиков, потому что прошли по льду, под козырьками снега. Как удалось бы? Это их колдуны призвали помощника, или еще как привадили горную тварь.
- Ее хоть кто видел?
- Видели... Серая тень, лица толком не разобрать. А голос сладкий, как девичья песня, заслушаешься и не заметишь, что уже волю его исполняешь. А если все же пойдешь поперек, он разорвет тебя на много кусков. Рухэй сами не любят помощника этого, опасаются. «Открывающий горные тропы» прозвали его.
- Я слышал, он спал под огромным камнем, - вступил еще один парень. - Валун откатили, горный дух спросонья угодил в ловушку. Пока не исполнит желание, как на привязи теперь. А желание - победа в войне. Ему все равно, кому служить, лишь бы наконец отпустили.
- Сказки все это...
- Вот погоди, отправят нас к Трем Дочерям, там и убедимся, какие сказки. Сейчас генерал оттесняет рухэй к горам, но в горах-то самая сила этой твари…
- Хватит, - сказал Лиани, выступая из-за угла. – Про Мэнго рассказывали, что конь его дышит огнем – тоже верите?
- Так ведь… им явно нечисть помогает. Без нее бы не справились!
- Свою слабость легко объяснить злыми силами. Просто враги наши понимают – сейчас или никогда, вот и отчаянные такие. А мы… если подобные разговоры ведутся и в Трех Дочерях, неудивительно, что война все идет.
- Так это… - начал было кто-то.
- Хватит, - повторил Лиани, на сей раз жестко. – Хотите быть наказаны? Такие разговоры могут приравнять к измене. Верьте во что угодно, но не смущайте других, которые, может быть, искренне готовы защищать свою землю.
Люди притихли.
Давно, подумал Лиани. Давно не приходилось приказывать… да и десятником-то в земельных – редко. Но уж лучше он, чем старшие офицеры услышат. А если продолжат разговоры свои… да, может, и правду говорят, он сам видел болотную нежить.
Но иногда надо жить так, будто все это глупые сказки. Иначе страх пересилит, а с ним совладать куда труднее.
Сайэнн ночью никак не спалось. То вставала она, то садилась на кровати, и, хоть вела себя тихо, все-таки нечаянно разбудила верную Минору, спавшую в комнатке рядом, за тонкой стеной.
- Госпожа? Что же вы так? – прибежала, едва набросив длинную кофту на ночную рубаху. – Случилось что?
- А как бы ты на моем месте, я вся в синяках, - огрызнулась молодая хозяйка: не хотела быть грубой, но служанка сейчас оказалась лишней.
- Да не так уж вы и ушиблись, мы ж вас хорошо осмотрели, - удивилась Минору.
- Значит, я простудилась. Ну, иди уже.
- Жара нет, - тревожно пощупала лоб, - Может, травок вам отварить?
- Иди, говорю…
Ушла, бормоча что-то.
Сова за окном ухала. Никак не удавалось понять, справа или слева доносится голос, к беде или к счастью.
Сайэнн задремала уже на рассвете, но ненадолго, а проснувшись, велела все разузнать о нежданном спасителе.
- Должна я ему куртку вернуть, или нет? Недешевая вещь, – сказала довольно резко, и пожалела о тоне.
- Да я ж разве спорю? – удивилась Минору. – А вам вот послание от господина, просит приехать завтра. Не знаю только, не приболеете ли…
- Я на днях была в крепости. Зачем мне туда снова?
- Так это… его день рождения скоро. Забыли?
- Как же ему уже много лет… Гонец еще здесь?
- Где ж ему быть, дожидается.
- Пусть передаст, что я нездорова.
Поутру Минору поила ее медовыми отварами, приговаривая, что больше одну верхом не отпустит.
- Надо будет – заплачу сыновьям соседа, пусть сопровождают!
- Этим болванам?
- Да уж поумнее вас! В начале месяца Чирка купаться в горном ручье!
- Уже почти середина, - улыбнулась Сайэнн. – Как, удалось что-то узнать о… том человеке?
- Пока нет, госпожа. Верно, он из разбойников.
- Да-да, и живет в пещере под камнем… Брось молоть чушь. Просто поселился у кого-то из местных, а не в гостинице. И заметить его здесь не успели.
Сидеть дома было невмочь, а к лошадям сейчас не подпустили бы даже погладить – вдруг обманет конюха, уговорит оседлать? Поэтому от надзора Минору улизнула в вишневый садик в богатой части села. Все как положено, староста постарался, вдохновленный некогда виденным в ближайшем городке – берега маленького пруда обрамляет камень, через пруд перекинут ажурный мостик, под деревьями скамейки стоят… Скоро, наверное, тут очень красиво будет. Вот все зацветет…
Тоска сердце сдавила. Разумеется, зацветет. И разумеется, увидит Сайэнн розоватую пену лепестков, и опадание их увидит. Куда ей деться отсюда? Не как в родном доме, где любила смотреть на весенний сад, а скорее, как сосланные на выселки женщины она тут живет.
И никто не будет говорить ей на ухо слова, которые говорят девушкам теплыми вечерами, когда сверху звездные россыпи, а на плечи и волосы падает цветочный шелк.
Командир Таниера, верно, мог бы и сказать, если б она очень-очень попросила, да еще и написала, что говорить – но она не попросит, а он, к счастью, сам не пытался, лучше пусть дарит подарки. И самый лучший подарок это смешная ее свобода – проехать несколько часов верхом по горной дороге…
И даже сейчас не одна – у выхода ждет слуга. Спасибо хоть согласился не ходить по пятам, а то ведь Минору ему страшнее хозяйки.
Стылой была скамейка, на которой пристроилась, глядя на пруд. Нет, зачем себя обманывать – ни красоты здесь сейчас нет, ни уюта. Собралась уже встать, как не то услышала, не то угадала легкие шаги.
- Госпожа, рад видеть, что ледяная вода вам не повредила.
Стоит, касаясь ладонью ствола; темно-серая запашная рубаха, как у охотников, плотная шерстяная; другая под ней – видно края рукавов и ворот - цвета талого снега. У ручья не успела рассмотреть, как и у святилища. Он, похоже, не из богатых, ничего на замену отданного не надел, но одежда добротная, новая.
- Это вы… - голос подсел, будто глотнула ледяного питья.
И что в этом человеке так зацепило-то… Если разобрать, то в крепости пара офицеров будет красивей, да и старший сын старосты – они как раз того типа внешности, что нравится ей, другие совсем. Но ни разу при встречах с ними не бросало то в жар, то в холод. Все-таки простудилась, наверное…
- Куртка ваша… я позову слугу, пусть принесет.
- Оставьте ее за воротами. Сейчас нет смысла устраивать беготню… и тепло, - улыбнулся так, что уж точно солнце выглянуло и согрело – не только Сайэнн, но заодно, кажется, и скамейку.
- Я искала, кто вы, хотела поблагодарить.
- Снова? Ваши слова слышать приятно, но я не заслужил столько. Придется сделать что-то еще, - стоит, смеется, и поглядывает на пруд, будто хочет скинуть ее туда, чтобы опять вытащить. И Сайэнн не удержалась, засмеялась тоже.
- Но кто вы?
- Я здесь по делу. Но сегодня не хочется ничем заниматься…
Ветерок поднялся, принес далекий рокот барабана и надрывный всхлип дудки. Заметив, как молодая женщина удивленно повернулась на звук, пояснил:
- Готовятся к представлению. Ваше село посетили актеры.
- Мне никто не сказал.
- Пришли на рассвете, их четверо, не знаю, что покажут. Обычно такие маленькие труппы умеют многое, чтобы всем угодить. Вы любите бродячих артистов?
- Я? Нет… то есть не знаю, господин Таниера всегда говорил, женщинам негоже глядеть на такие вот представления. Шутки там грубые, да и сюжеты сценок… В городах, в театрах для знатной публики другое, но здесь…
- Грубые? Может быть… Но они близки людям, они о том, что составляет их жизнь.
- Жизнь простых земледельцев, ремесленников.
- Которые сами как земля, без нее никуда. Но зато ведь такие актеры свободны на представлении и дарят эту свободу другим. У них нет долга, который обязывает – только зрители и их любовь. Но вам, госпожа, все это незачем слушать, неинтересно…
- Нет, говорите! – Сайэнн подалась вперед, и сразу назад: – Ох… за мной идут, кажется… может, я и приду на представление. Может быть, я просто ошиблась.
- Тогда почему бы не составить свое собственное мнение? Они начнут вскоре - после полудня, и с перерывами будут работать до вечера, – теплой насмешкой блеснули глаза. Необидной, не как у господина Таниеры – мол, маленькая глупая женщина, тебе ничего не понять. Нет, он сам предложил – смотри, и реши…
- И вы придете туда?
- Да, часа через три.
Слуга появился на дорожке, а с ним служанка Мирэ, верная, но далеко не такая близкая, как Минору.
- Сейчас мне пора, - Сайэнн нехотя поднялась. – Может быть… мы увидимся.
Ничего не сказал, только наклонил голову в знак прощания, а взгляд из-под упавшей челки снова блеснул весельем.
По дороге не выдержала, оглянулась – его уже не было.
То ли слуга, то ли Мирэ, разумеется, рассказали Минору. Женщина хмурилась.
- Негоже это – вот так заводить знакомство.
- Ты думаешь о нем что-то плохое?
- Я его не знаю, госпожа. И вы не знаете.
- Он спас мне если не жизнь, то здоровье точно.
- Любой мужчина помог бы выбраться из реки красивой девушке.
- Вряд ли он мог с берега разглядеть, красива ли я. Думаешь, бросил бы меня обратно в ту лужу, окажись я страшна, как демон кошмаров?
- Ну, ладно, ладно… и все же ведите себя разумно.
…Идти, не идти? А если придет, как полная дура, а его там не будет? С другой стороны, не ходить – это заранее расписаться, что прав был ее покровитель, и зачем глупой женщине составлять свое мнение о чем-то, помимо нарядов?
В комнате было прохладно – окно приоткрыто. Сидя в одной нижней рубашке, оставлявшей руки открытыми, Сайэнн на столике выстраивала игральные комбинации из сушеной айвы. Медовое питье осталось нетронутым и остывало, стыли и лепешки.
- Да что ж вы творите! – вошедшая Минору хлопнула узорным ставнем, нависла над подопечной, несмотря на невысокий рост.
- Так уж вам хочется заболеть! – набросила ей распашное домашнее платье на плечи, сурово проследила, чтобы руки были вдеты в рукава. Продолжила хмуро:
- И что за игры с едой? Что творите-то, госпожа! Их есть надо – через весь округ, через всю провинцию везли, а вы по столу гоняете!
- Пфф…
Девочка предупреждающе кашлянула за дверью, принесла платье.
- Вот, госпожа, какое вы пожелали…
- Куда это вы? – Минору прищурила и без того чуть удлиненные глаза.
- Посмотреть представление…
- Давно ли вас площадные шуты интересуют?
- В этой глуши я скоро граблями и прялкой заинтересуюсь, - Сайэнн смахнула в миску айву, - На, убери, не хочу.
- И он там будет?
- Мне почем знать…
На всякий случай лицо отвернула – и вовремя, к нему прилил жар. И к плечам, и к шее.. да что ж такое, верно, сейчас вся пунцовая.
- Иди пока лучше… согрей мне питье. Это совсем остыло.
Платье выбрала темно-синее с поддевом цвета голубиного крыла, неброское. Еще не хватало стать центром этого самого представления. А вот украшения можно и подороже. Хм. Вдруг украдут в толпе? Неважно, ей делать нечего получить новые, даже просить не придется, только вздохнуть горестно.
Вот подойдут – бирюзовые подвески и ожерелье. Застывшие цветы небесных фей, которые они роняют с неба под ноги смертным…
- Госпожа, не делайте этого, - Минору подкралась так тихо, что молодая женщина, как та самая фея, уронила подвеску.
- Чего «этого»?!
- Я же не слепая. И знаю вас.
- Тогда ты знаешь и какая жизнь у меня была.
- Очень хорошая жизнь, госпожа.
- Неужто? С человеком, который годится мне в отцы, на положении почти изгоя?
- Как вы можете подобное говорить! – рассердилась Минору. – С вами носились, как с золотой вазой! Нет бы в благодарность ребенка ему подарить!
- Не хочу. Я и так не свободна, а буду связана совсем. И что этот ребенок получит? В семью ему не войти, госпожа костьми ляжет, а не допустит.
- Своих-то нет у нее, так что все еще возможно…
- Невозможно! – резко ответила Сайэнн. – И отстань от меня. Если кто и ведет себя неразумно, то это он, связавшись с Нэйта. И не хлопай глазами, мы это обе знаем.
- Ничего же не решено еще, - пробормотала служанка. Пыл ее поутих. И вправду – случись что, не пожалеют и Сайэнн. – Идите, если хотите, но возьмите девушку, хоть Мирэ, и осторожней все-таки, помните, кто вы.
Шимара никогда раньше не слышал, чтобы Суро так, простонародно выражаясь, орал. Изливал гнев в воздух, не заботясь, что поблизости не только пара верных людей, но и слуги за стенами его покоев тоже, считай, рядом. Не слышал, и сейчас поддерживал его полностью: просто взять и придушить наследника не получится, хотя, может, все-таки стоит?
Макори не захотел ждать.
Конечно, этот удар ножом Тагари был запланирован. Но, демоны его задери, не сейчас! А когда свершится переворот, когда Отряды Атоги подоспеют и возьмут Срединную, а сам он отправится на север на замену убитому генералу.
Что помог захватить север провинции и направляет отряд к еще одной крепости?
Хороша верность.
Но все-таки, если умрет вражеский генерал, то победа, считай, им рукой помахала. А тогда Ка-Ян домой вернется, к семье, к братишке, награду получит, и лошадей пару купит, и женится…
***
«В лощине, носящей название Красный камень, в пятый день месяца Кими-Чирка генерал Таэна получил предательскую рану в бок. Мнения, кто послал предателя, разделились – его непосредственный командир был в отчаянии, не зная, как ответить за измену доверенного офицера. Но расследование, тщательно проведенное, не выявило его причастности. В Черностенную также послали людей. Большинство, однако, сходилось в том, что предатель был подкуплен рухэй.
Тем временем здоровье генерала было в большой опасности, и скорее не из-за раны, хоть и тяжелой, но из-за его непременного желания быть на ногах и сражаться. Лекарям стоило большого труда с ним совладать. Будь он не столь слаб, сел бы на коня, и тогда, вероятно, все бы свершилось иначе…»
Летописец Сосновой Яари Эйра.
Воздух в горах Юсен пахнет туманом и хвоей, иногда в нем проступают травяные оттенки и он теплеет, принося надежду, что скоро кончится надоевшая промозглая сырость. А рядом с домом совсем не было хвойных деревьев, разнотравье покрывало холмы. И вот, когда ветер теплеет, кажется ненадолго, что это привет из дома.
Всего один раз написал родным, и ответ получил, очень сдержанный, почти как чужому. О прежних его «подвигах» уже были наслышаны. Хорошо хоть не отказались от Лиани вовсе.
Ладно, вот кончится война, приедет сам.
Вечерело уже, свободное время для всех, кроме караульных и части обслуги. В уголке хозяйственного двора собрались несколько человек; голоса их услышал Лиани, который бродил возле кухни, дожидался Кэйу. Сидели на чурбачках, которые еще не отправились на растопку. Подошел поближе, видел их, полускрытый кухонным пристроем. И старожилы крепости здесь – те, что считали себя солдатами, гордились службой, но и в мирные дни пришли бы в ужас от мысли, что их могу перенаправить, к примеру, в Ожерелье. И новобранцы были, куда менее уверенные, которым вовсе тут ничего не сдалось. Сидели, толковали о чем-то.
- Это не просто холодная весна, - донеслось до Лиани, - это все тварь, которую рухэй выхвали себе на подмогу. Он заморозил землю.
- Да ну! – не поверил совсем молодой новобранец.
- В Ожерелье они скрылись от взора разведчиков, потому что прошли по льду, под козырьками снега. Как удалось бы? Это их колдуны призвали помощника, или еще как привадили горную тварь.
- Ее хоть кто видел?
- Видели... Серая тень, лица толком не разобрать. А голос сладкий, как девичья песня, заслушаешься и не заметишь, что уже волю его исполняешь. А если все же пойдешь поперек, он разорвет тебя на много кусков. Рухэй сами не любят помощника этого, опасаются. «Открывающий горные тропы» прозвали его.
- Я слышал, он спал под огромным камнем, - вступил еще один парень. - Валун откатили, горный дух спросонья угодил в ловушку. Пока не исполнит желание, как на привязи теперь. А желание - победа в войне. Ему все равно, кому служить, лишь бы наконец отпустили.
- Сказки все это...
- Вот погоди, отправят нас к Трем Дочерям, там и убедимся, какие сказки. Сейчас генерал оттесняет рухэй к горам, но в горах-то самая сила этой твари…
- Хватит, - сказал Лиани, выступая из-за угла. – Про Мэнго рассказывали, что конь его дышит огнем – тоже верите?
- Так ведь… им явно нечисть помогает. Без нее бы не справились!
- Свою слабость легко объяснить злыми силами. Просто враги наши понимают – сейчас или никогда, вот и отчаянные такие. А мы… если подобные разговоры ведутся и в Трех Дочерях, неудивительно, что война все идет.
- Так это… - начал было кто-то.
- Хватит, - повторил Лиани, на сей раз жестко. – Хотите быть наказаны? Такие разговоры могут приравнять к измене. Верьте во что угодно, но не смущайте других, которые, может быть, искренне готовы защищать свою землю.
Люди притихли.
Давно, подумал Лиани. Давно не приходилось приказывать… да и десятником-то в земельных – редко. Но уж лучше он, чем старшие офицеры услышат. А если продолжат разговоры свои… да, может, и правду говорят, он сам видел болотную нежить.
Но иногда надо жить так, будто все это глупые сказки. Иначе страх пересилит, а с ним совладать куда труднее.
Глава 21
Сайэнн ночью никак не спалось. То вставала она, то садилась на кровати, и, хоть вела себя тихо, все-таки нечаянно разбудила верную Минору, спавшую в комнатке рядом, за тонкой стеной.
- Госпожа? Что же вы так? – прибежала, едва набросив длинную кофту на ночную рубаху. – Случилось что?
- А как бы ты на моем месте, я вся в синяках, - огрызнулась молодая хозяйка: не хотела быть грубой, но служанка сейчас оказалась лишней.
- Да не так уж вы и ушиблись, мы ж вас хорошо осмотрели, - удивилась Минору.
- Значит, я простудилась. Ну, иди уже.
- Жара нет, - тревожно пощупала лоб, - Может, травок вам отварить?
- Иди, говорю…
Ушла, бормоча что-то.
Сова за окном ухала. Никак не удавалось понять, справа или слева доносится голос, к беде или к счастью.
Сайэнн задремала уже на рассвете, но ненадолго, а проснувшись, велела все разузнать о нежданном спасителе.
- Должна я ему куртку вернуть, или нет? Недешевая вещь, – сказала довольно резко, и пожалела о тоне.
- Да я ж разве спорю? – удивилась Минору. – А вам вот послание от господина, просит приехать завтра. Не знаю только, не приболеете ли…
- Я на днях была в крепости. Зачем мне туда снова?
- Так это… его день рождения скоро. Забыли?
- Как же ему уже много лет… Гонец еще здесь?
- Где ж ему быть, дожидается.
- Пусть передаст, что я нездорова.
Поутру Минору поила ее медовыми отварами, приговаривая, что больше одну верхом не отпустит.
- Надо будет – заплачу сыновьям соседа, пусть сопровождают!
- Этим болванам?
- Да уж поумнее вас! В начале месяца Чирка купаться в горном ручье!
- Уже почти середина, - улыбнулась Сайэнн. – Как, удалось что-то узнать о… том человеке?
- Пока нет, госпожа. Верно, он из разбойников.
- Да-да, и живет в пещере под камнем… Брось молоть чушь. Просто поселился у кого-то из местных, а не в гостинице. И заметить его здесь не успели.
Сидеть дома было невмочь, а к лошадям сейчас не подпустили бы даже погладить – вдруг обманет конюха, уговорит оседлать? Поэтому от надзора Минору улизнула в вишневый садик в богатой части села. Все как положено, староста постарался, вдохновленный некогда виденным в ближайшем городке – берега маленького пруда обрамляет камень, через пруд перекинут ажурный мостик, под деревьями скамейки стоят… Скоро, наверное, тут очень красиво будет. Вот все зацветет…
Тоска сердце сдавила. Разумеется, зацветет. И разумеется, увидит Сайэнн розоватую пену лепестков, и опадание их увидит. Куда ей деться отсюда? Не как в родном доме, где любила смотреть на весенний сад, а скорее, как сосланные на выселки женщины она тут живет.
И никто не будет говорить ей на ухо слова, которые говорят девушкам теплыми вечерами, когда сверху звездные россыпи, а на плечи и волосы падает цветочный шелк.
Командир Таниера, верно, мог бы и сказать, если б она очень-очень попросила, да еще и написала, что говорить – но она не попросит, а он, к счастью, сам не пытался, лучше пусть дарит подарки. И самый лучший подарок это смешная ее свобода – проехать несколько часов верхом по горной дороге…
И даже сейчас не одна – у выхода ждет слуга. Спасибо хоть согласился не ходить по пятам, а то ведь Минору ему страшнее хозяйки.
Стылой была скамейка, на которой пристроилась, глядя на пруд. Нет, зачем себя обманывать – ни красоты здесь сейчас нет, ни уюта. Собралась уже встать, как не то услышала, не то угадала легкие шаги.
- Госпожа, рад видеть, что ледяная вода вам не повредила.
Стоит, касаясь ладонью ствола; темно-серая запашная рубаха, как у охотников, плотная шерстяная; другая под ней – видно края рукавов и ворот - цвета талого снега. У ручья не успела рассмотреть, как и у святилища. Он, похоже, не из богатых, ничего на замену отданного не надел, но одежда добротная, новая.
- Это вы… - голос подсел, будто глотнула ледяного питья.
И что в этом человеке так зацепило-то… Если разобрать, то в крепости пара офицеров будет красивей, да и старший сын старосты – они как раз того типа внешности, что нравится ей, другие совсем. Но ни разу при встречах с ними не бросало то в жар, то в холод. Все-таки простудилась, наверное…
- Куртка ваша… я позову слугу, пусть принесет.
- Оставьте ее за воротами. Сейчас нет смысла устраивать беготню… и тепло, - улыбнулся так, что уж точно солнце выглянуло и согрело – не только Сайэнн, но заодно, кажется, и скамейку.
- Я искала, кто вы, хотела поблагодарить.
- Снова? Ваши слова слышать приятно, но я не заслужил столько. Придется сделать что-то еще, - стоит, смеется, и поглядывает на пруд, будто хочет скинуть ее туда, чтобы опять вытащить. И Сайэнн не удержалась, засмеялась тоже.
- Но кто вы?
- Я здесь по делу. Но сегодня не хочется ничем заниматься…
Ветерок поднялся, принес далекий рокот барабана и надрывный всхлип дудки. Заметив, как молодая женщина удивленно повернулась на звук, пояснил:
- Готовятся к представлению. Ваше село посетили актеры.
- Мне никто не сказал.
- Пришли на рассвете, их четверо, не знаю, что покажут. Обычно такие маленькие труппы умеют многое, чтобы всем угодить. Вы любите бродячих артистов?
- Я? Нет… то есть не знаю, господин Таниера всегда говорил, женщинам негоже глядеть на такие вот представления. Шутки там грубые, да и сюжеты сценок… В городах, в театрах для знатной публики другое, но здесь…
- Грубые? Может быть… Но они близки людям, они о том, что составляет их жизнь.
- Жизнь простых земледельцев, ремесленников.
- Которые сами как земля, без нее никуда. Но зато ведь такие актеры свободны на представлении и дарят эту свободу другим. У них нет долга, который обязывает – только зрители и их любовь. Но вам, госпожа, все это незачем слушать, неинтересно…
- Нет, говорите! – Сайэнн подалась вперед, и сразу назад: – Ох… за мной идут, кажется… может, я и приду на представление. Может быть, я просто ошиблась.
- Тогда почему бы не составить свое собственное мнение? Они начнут вскоре - после полудня, и с перерывами будут работать до вечера, – теплой насмешкой блеснули глаза. Необидной, не как у господина Таниеры – мол, маленькая глупая женщина, тебе ничего не понять. Нет, он сам предложил – смотри, и реши…
- И вы придете туда?
- Да, часа через три.
Слуга появился на дорожке, а с ним служанка Мирэ, верная, но далеко не такая близкая, как Минору.
- Сейчас мне пора, - Сайэнн нехотя поднялась. – Может быть… мы увидимся.
Ничего не сказал, только наклонил голову в знак прощания, а взгляд из-под упавшей челки снова блеснул весельем.
По дороге не выдержала, оглянулась – его уже не было.
То ли слуга, то ли Мирэ, разумеется, рассказали Минору. Женщина хмурилась.
- Негоже это – вот так заводить знакомство.
- Ты думаешь о нем что-то плохое?
- Я его не знаю, госпожа. И вы не знаете.
- Он спас мне если не жизнь, то здоровье точно.
- Любой мужчина помог бы выбраться из реки красивой девушке.
- Вряд ли он мог с берега разглядеть, красива ли я. Думаешь, бросил бы меня обратно в ту лужу, окажись я страшна, как демон кошмаров?
- Ну, ладно, ладно… и все же ведите себя разумно.
…Идти, не идти? А если придет, как полная дура, а его там не будет? С другой стороны, не ходить – это заранее расписаться, что прав был ее покровитель, и зачем глупой женщине составлять свое мнение о чем-то, помимо нарядов?
В комнате было прохладно – окно приоткрыто. Сидя в одной нижней рубашке, оставлявшей руки открытыми, Сайэнн на столике выстраивала игральные комбинации из сушеной айвы. Медовое питье осталось нетронутым и остывало, стыли и лепешки.
- Да что ж вы творите! – вошедшая Минору хлопнула узорным ставнем, нависла над подопечной, несмотря на невысокий рост.
- Так уж вам хочется заболеть! – набросила ей распашное домашнее платье на плечи, сурово проследила, чтобы руки были вдеты в рукава. Продолжила хмуро:
- И что за игры с едой? Что творите-то, госпожа! Их есть надо – через весь округ, через всю провинцию везли, а вы по столу гоняете!
- Пфф…
Девочка предупреждающе кашлянула за дверью, принесла платье.
- Вот, госпожа, какое вы пожелали…
- Куда это вы? – Минору прищурила и без того чуть удлиненные глаза.
- Посмотреть представление…
- Давно ли вас площадные шуты интересуют?
- В этой глуши я скоро граблями и прялкой заинтересуюсь, - Сайэнн смахнула в миску айву, - На, убери, не хочу.
- И он там будет?
- Мне почем знать…
На всякий случай лицо отвернула – и вовремя, к нему прилил жар. И к плечам, и к шее.. да что ж такое, верно, сейчас вся пунцовая.
- Иди пока лучше… согрей мне питье. Это совсем остыло.
Платье выбрала темно-синее с поддевом цвета голубиного крыла, неброское. Еще не хватало стать центром этого самого представления. А вот украшения можно и подороже. Хм. Вдруг украдут в толпе? Неважно, ей делать нечего получить новые, даже просить не придется, только вздохнуть горестно.
Вот подойдут – бирюзовые подвески и ожерелье. Застывшие цветы небесных фей, которые они роняют с неба под ноги смертным…
- Госпожа, не делайте этого, - Минору подкралась так тихо, что молодая женщина, как та самая фея, уронила подвеску.
- Чего «этого»?!
- Я же не слепая. И знаю вас.
- Тогда ты знаешь и какая жизнь у меня была.
- Очень хорошая жизнь, госпожа.
- Неужто? С человеком, который годится мне в отцы, на положении почти изгоя?
- Как вы можете подобное говорить! – рассердилась Минору. – С вами носились, как с золотой вазой! Нет бы в благодарность ребенка ему подарить!
- Не хочу. Я и так не свободна, а буду связана совсем. И что этот ребенок получит? В семью ему не войти, госпожа костьми ляжет, а не допустит.
- Своих-то нет у нее, так что все еще возможно…
- Невозможно! – резко ответила Сайэнн. – И отстань от меня. Если кто и ведет себя неразумно, то это он, связавшись с Нэйта. И не хлопай глазами, мы это обе знаем.
- Ничего же не решено еще, - пробормотала служанка. Пыл ее поутих. И вправду – случись что, не пожалеют и Сайэнн. – Идите, если хотите, но возьмите девушку, хоть Мирэ, и осторожней все-таки, помните, кто вы.
***
Шимара никогда раньше не слышал, чтобы Суро так, простонародно выражаясь, орал. Изливал гнев в воздух, не заботясь, что поблизости не только пара верных людей, но и слуги за стенами его покоев тоже, считай, рядом. Не слышал, и сейчас поддерживал его полностью: просто взять и придушить наследника не получится, хотя, может, все-таки стоит?
Макори не захотел ждать.
Конечно, этот удар ножом Тагари был запланирован. Но, демоны его задери, не сейчас! А когда свершится переворот, когда Отряды Атоги подоспеют и возьмут Срединную, а сам он отправится на север на замену убитому генералу.
