Фу?га (лат. fuga бег от лат. fugere бежать, убегать) — Форма полифонической музыки, где общая мелодическая линия многоголосого произведения «перебегает» из одного его голоса в другой.
*
- Как вы сказали - нечисть?
До этого момента Беркут почти дремал с открытыми глазами и слушал монолог беседующего с ним военкома вполуха. У него был нервный, вымотавший эмоционально день, поэтому, когда его срочно вызвали в городской военкомат, он не обрадовался. Хорошо хоть, привезли, не сам добирался по пробкам. Вводную нового задания он понял не сразу, было в ней много необычного. Впрочем, с его "профессией" ведьмака, обычного, в понимании простого обывателя, не наблюдалось в принципе. И всё же в этот раз с необычностями был перебор.
Начать с того, что перед военкомом лежало личное дело призывника с прикреплённой фотографией. Лицо на этой фотографии было копией того лица, что он, Беркут, видел в зеркале каждое утро. А вот имя на личном деле значилось другое - Тимур Кудинов, его одногодка. Этот нехороший человек, по словам военкома, всячески уклонялся от службы в армии, используя отсрочки в связи с медицинским обследованием и заболеваниями. Время же предоставленной отсрочки он посвящал отнюдь не собственному оздоровлению, а вредной политической деятельности - участвовал в протестных акциях, примкнув к организации одного из оппозиционных лидеров.
Каким-то хитроумным начальственным головам в результате пришла мысль призвать в армию всех не служивших любителей митингов и протестов. И Тимура Кудинова - одним из первых. Призвать его в армию, однако, оказалось непросто - тот писал заявления в суд, раз за разом выдвигая требования об обследованиях, отсрочках и подавая жалобы на решения судов. Этим он настолько умудрился обозлить военных, что его пришлось буквально захватывать силой после окончания одного из судебных заседаний. Даже взломали дверь в квартире, чтобы вытащить уклониста оттуда. А чтобы беспокойные друзья-товарищи не мешали тому служить, или на случай его отказа от принесения воинской присяги, а то и, не дай бог, побега из места службы, отправить его решено было как можно дальше, в закрытую от мира военную часть. А ещё лучше вовсе спрятать его, подменив другим человеком, который сможет провести год службы, не в пример Кудинову, тихо. Подменить настолько похожим на него человеком, что и мать родная не отличит. Издалека не отличит, конечно. Это была одна необычность.
Вторая необычность касалась другой, не менее важной задачи. На архипелаге Новая Земля в последнее время участились несчастные случаи - пропадают и гибнут люди. Расплодилась нечисть. Услышав это, Беркут и "включился".
- Как вы сказали - нечисть?
- Ну а как ещё назвать?
- Я ни разу не был на севере, о той нечисти почти ничего не знаю, - задумчиво сказал Беркут, - её виды ведь зависят от мест обитания.
Военком закашлялся, выдав простуженными бронхами целый оркестр хрипов. Потом достал из стола салфетку и трубно, в три выдоха, высморкался.
- Ну так что - отслужишь год, не создавая проблем? - устало спросил он после этого.
- Моё призвание, мой кодекс - не создавать проблемы, а помогать их решать.
- Вот и хорошо, если так, - откинулся военком на спинку кресла, - В воинской части постоянной телефонной связи у тебя не будет. Указом Президента запрещено. И - приказываю - народ там не будоражить своими понятиями.
- Там что, вообще никого посвящёного в тему не будет? - удивился ведьмак.
- Посвящённый! Тебе приказ ясен? Ни с кем своих внеармейских дел не обсуждать!
Беркут кивнул. Задача осложнялась. Сильно осложнялась. Одновременно отыгрывать примерного рядового-срочника и утихомиривать нечисть, да не иметь там никакой поддержки командования... Всё это намекало на непродуманность предстоящей миссии и грядущие проблемы.
- А ничего, что сейчас зима, не "призывное" время? - спросил он.
- Это не твой вопрос. Твоя задача - служить и исполнять приказы, а не растекаться мыслью по древу.
- Мысию, - машинально поправил Беркут.
Военком непонимающе посмотрел на него.
- В "Слове о полку Игореве" написано, что певец Боян, если кому захочет песню спеть, то "растекашется мысию по древу". Мысь - значит мышка, то есть белка, которая бегает по стволу дерева, - пояснил Беркут и, увидев, что военком никак не реагирует, а продолжает смотреть на него остановившимся взглядом, зачем-то добавил махи руками, - Туда-сюда бегает, туда-сюда... Быстро, вольно...
- Умничать и вольно бегать "мысию" будешь после того, как отслужишь положенный срок, - после паузы язвительно рубанул военком, - потому что там, где ты будешь служить, деревьев нет вовсе. Ветра там такие сильные, что ломают любое "древо".
Старенький армейский "пазик", дымно потарахтев по улицам зимней столицы, привёз Беркута на сборный пункт. Там он разделся, его бегло осмотрел врач, ничтоже сумняшеся определивший новобранцу категорию "А" - годен к военной службе без ограничений. Сняли отпечатки пальцев, выдали вещевое обеспечение - бельё, тёплые вещи, форму, высокие берцы, связанные между собой шнурками, и верхнюю одежду. Берцы с матерчатыми вставками и явно хлипкими подошвами доверия не внушали. Наверняка придётся покупать за свой счёт неуставные ботинки или сапоги.
Переодевшись, собственную, "гражданскую" одежду Беркут сложил в мешок, который предназначался для передачи родным. У Беркута, впрочем, родных не было и отдавать его вещи было некому. Но он уже привык от задания к заданию полностью переодеваться, в прямом и переносном смысле этого слова. Борьба с нечистью требовала разъездного образа жизни и отсутствия долговременных связей с кем бы то ни было.
Снабдили его и несессером - сумкой призывника, содержащей джентльменский набор для ухода за собственным телом и одеждой с обувью, после чего сразу повезли на аэродром.
*
Грузный армейский самолёт с практически единственным пассажиром, если не считать сопровождающих, вылетел без задержки. Беркут про себя подивился той скорости и, если так можно выразиться, затратности, с которыми его отправляли к месту службы - то ли парень, под именем которого он идёт служить, настолько допёк кого-то "полномочного", что со средствами не считаются, то ли и впрямь нечисть на архипелаге совсем распоясалась и его помощь требовалась незамедлительно...
Офицер - "покупатель" из воинской части провёл с новоиспечённым призывником полагающуюся индивидуальную беседу во время полёта. Сначала он достал из кармана бушлата памятку, которую велел зачитать будущему солдату вслух. Умерив порыв добавить в свой тон насмешливой назидательности для слушателя, Беркут невозмутимо прочитал:
- Новая Земля - архипелаг в Северном Ледовитом океане, состоящий из двух островов - Северного и Южного, разделенных проливом Маточкин Шар. Острова архипелага расположены между Баренцевым (теплым) и Карским (холодным) морями. Морской арктический климат характеризуется неустойчивой, циклонической погодой, ураганными ветрами, резкими температурными колебаниями, большим количеством осадков, которые выпадают двести шестьдесят дней в году.
Потом офицер, дождавшись, пока Беркут рассмотрит приложенную к памятке схематичную карту архипелага, добавил от себя:
- Новая Земля - это полигон для испытания ядерного оружия. Но взрывы там с восьмидесятых годов не производились. Вообще у нас служат те срочники, которые живут и выросли на северах да в Сибири, они люди привычные. Срочников всегда привозят после учебки и только летом. Круглогодично одни контрактники служат. Но ты, - гыгыкнул офицер, - как я понимаю, случай особый. Земляков там у тебя не будет, да и по национальности, как правило, отбирают туда только русских солдат. Так что прими добрый совет - лучше не выпендривайся. За тобой будут присматривать, сам понимаешь. Заодно помогут, если будут трудности. Инструктаж пройдёшь на месте.
После этого Беркута оставили в покое и он, спрятав озябшие ладони в рукава и так соединив руки, уснул. Проснулся только когда самолёт стал снижаться. После посадки в Архангельске они пересели в другой военный самолёт, который сразу же вылетел на архипелаг.
Выглянув в иллюминатор, Беркут с интересом рассматривал землю, ожидающую его защиты. В тёмном небе гористый и заснеженный рельеф островов показался ему похожим на позвоночник древнего исполинского животного, выбеленный временем.
- Сейчас тут переход от полярной ночи к полярному дню, - пояснил сопровождающий офицер, тоже любующийся в иллюминатор, - Полярная ночь заканчивается. Ну а с марта по сентябрь уже всё время только день будет.
- Это хорошо или плохо? - полюбопытствовал Беркут, не разобравшийся в интонации сопровождающего, - В смысле, полярный день наверное лучше, чем полярная ночь? Безопаснее для людей.
- Для людей безопаснее, да... - задумчиво ответил офицер.
Тон его ответа как бы подразумевал, что для кого-то другого днём опаснее, чем ночью. Для кого? Для зверей? Или - для нелюдей? От расспросов Беркута остановил приказ столичного военкома "не будоражить" непосвящённых.
Аэродром посёлка Рогачёва встретил новобранца светом мощных фар, суровым завывающим ветром, поднимающим вверх клочья из мелких и колючих снежинок и парой самолётов с шасси и брюхом, полностью утопленными в сугробах. Беркут справедливо заподозрил, что откапывать эти самолёты доведётся солдатам-срочникам. Здесь призывника перепоручили новому человеку. Прапорщик Долгин был одет в толстый бушлат, запорошенный меховой воротник которого в полном соответствии с неровным ритмом порывов ветра поднимался к красным щекам и опускался. Он показал, как нужно залезать в военный вездеход на гусеничном ходу.
- Кудинов, ты, говорят, уклонист знатный, - громко полюбопытствовал прапорщик, усевшись в просторной кабине, сняв шапку и обнажив прилипшие к черепу тонкие рыжеватые волосы, - долго от армии косил.
Беркут пожал плечами. Даже с учётом того, что он отыгрывал чужую роль, соглашаться с обвинениями не хотелось. Ему тут целый год жить, и носить очерняющее клеймо было неприятно.
- Ну теперь тут из тебя настоящего мужика сделают, - довольно продолжил Долгин, - Бежать-то некуда. Раньше сюда кавказцев призывали, так они разок решили, что здешний климат им не подходит, набрали оружия и пошли по льду на материк...
- И что?
- И - всё. Оружие потом наши подобрали полностью. А от бегунов одни ошмётки нашли. Живыми их жрали или уже замёрзшими, определить невозможно.
- А кто жрал, выяснили? - нахмурился Беркут.
- Ты чё, парень, тупой? - уставился на него Долгин, - Какая разница - кто?
- Для меня - есть разница, раз спрашиваю.
- А кем ты хочешь быть сожранным? - насмешливо включился в разговор молчавший до сих пор водитель с погонами ефрейтора, - Медведем, волком или песцом?
- Никем не хочу.
- Ладно, не трусь, тут армия, все друг за друга, - утешительно улыбнулся прапорщик.
- Не трушу.
- Да ладно, - засмеялся Долгин, - Не трусил бы служить за Родину - не уклонялся бы от призыва.
- Вы в протестных акциях участвовали? В несанкционированных, - вступился-таки Беркут за своего прототипа, - Многие не участвовали, хотя и хотят перемен. Потому что страшно. А я участвовал. За Родину, за её лучшее будущее.
- Походил с плакатиком, поорал лозунги, да домой пошёл, кофий пить?
- Походил, поорал, побили, отволокли в кутузку, судили, арестовали, отсидел, вышел. Потом опять пошёл.
- Дурной ты, Кудинов. Но может, и впрямь, не трус, - признал прапорщик со вздохом, - Только агитировать за протесты тебе в части запрещается.
И Беркут вновь пожал плечами. Агитировать он не собирался, даже притворяясь этим Тимуром Кудиновым. У него здесь совершенно иная миссия.
*
По расчищенной между высоких сугробов дороге вездеход приехал к воинской части и остановился на освещённой фонарём площадке перед проходной. Оттуда вышла пара солдат с автоматами, неподалёку ещё несколько орудовали лопатами. Орудовали до того, как подъехал вездеход и из него вышли приехавшие. Теперь же они все подошли поближе и с интересом рассматривали новобранца.
А Беркут, напрягая зрение, пытался оглядеть пространство за их спинами. К собственному успокоению, никого и ничего, кроме темноты и метели, не увидел.
- Земцов! - крикнул прапорщик.
- Я! - высокого роста солдат сделал пару шагов вперёд.
- Какое главное правило при выходе из помещения на улицу?
- Перед выходом убедись, что снаружи нет медведя! - заученно выдал тот.
- А что надо делать, если произошла встреча с медведем?
- Не поворачиваться к зверю спиной, снять перчатку, отбросить неподалёку от медведя и удаляться вперёд спиной.
- У медведя неважное зрение, но очень хороший нюх, - пояснил Долгин Беркуту, - Он обязательно заинтересуется перчаткой и у тебя будет время скрыться. Просто повернуться и убегать не вздумай, они бегают быстрее человека и скорость набирают мгновенно. Ясно?
- Так точно, - коротко ответил Беркут.
- Одному на открытом пространстве даже по территории части передвигаться запрещается - только строем или в группе из нескольких человек. Иначе не медведь загрызёт, так ветром сдует. Если будешь выносить мусор, с собой обязательно брать ракетницу - на помойках медведи ошиваются чаще всего, и ракетницей можно их отпугнуть. О встрече с медведем возле казармы докладывать дежурному. Всё ясно?
- Так точно, - повторил Беркут.
- Земцов, тебе поручается присматривать за новобранцем Кудиновым. Неотрывно. На это время ты освобождаешься от других обязанностей. Получишь камеру, будешь снимать на видео, как он служит. Приказано сделать кино и отправить командованию. С рядовым Кудиновым разговоры на внеармейские темы вести запрещается, а то он враз плохому научит, - хохотнул Долгин.
- Слушаюсь, тащ прапорщик, - радостно отреагировал Земцов.
- Ну что, - повернулся Долгин к Беркуту и дурашливо склонил голову, - пожалуйте в часть, новобранец. Завтра с утра принесёте присягу и встанете на защиту северных рубежей нашей Родины.
- Поесть дадут? - спросил Беркут, - А то я с утра голодный. Да и тогда только "кофию" выпил.
Солдаты вокруг почему-то заржали.
- Ужин закончился, получишь в столовой сухпаёк и сок там возьмёшь. Не переживай, уж что-что, а еды здесь вволю. Солдат другой раз заставлять приходится съедать всё положенное.
Под явственный, доносящийся со всех сторон солдатский шёпот "Капец тебе, дух", "Вешайся, душара", Беркут проследовал в казарму.
- Традиция, - снисходительно улыбался прапорщик.
Беркут мысленно усмехнулся. Эти парни восемнадцати-девятнадцати лет были гораздо младше него по возрасту и совсем не выглядели такими пугающими, какими хотели казаться.
В столовой Беркута оставили одного. Он сел за стол, открыл жестяную баночку с паштетом и намазал его ложкой на хлеб. Запивал соком из коробочки, взятой из стоящего у стены холодильника со стеклянной дверцей, подобного тому, что встречается в магазинах. Было тихо, рядом тянулась линия для выдачи обедов, за которой в темноте угадывалась неработающая сейчас кухня. Слабый звук, подобный звяканью фарфоровых тарелок, донёсшийся из кухни, насторожил Беркута. Он медленно продолжил жевать, напрагая слух. Раздался короткий шорох волочения чего-то, упакованного в полиэтилен.
