Беркут прочитал стихотворение "Сопричастность", которое не раз возникало у него в памяти, когда он думал о Мире и слушал её вопросы и рассуждения.
Крики диковинных птиц где-то в джунглях Борнео…
Что мне до них? Ведь я их никогда не услышу.
Старый шаман для меня не затянет напева,
Верной тропы мне в тумане судьбы не отыщет.
Пара китов, разрезающих вал океана…
Мне не коснуться их тёмных боков мимолётно.
Не погружаться в глубины под рёв урагана,
Не проникаться триумфом и правдой животных.
Чудный мираж – золотистые пальмы, озёра,
В знойных песках караванщик увидит усталый...
Мне не ловить то видение жаждущим взором,
И не заплакать в тоске, если чудо растает.
Мне ли, закованной в мир кирпича и бетона,
Диву природы пытаться внимать понапрасну?
Яркие краски даны мне лишь светом неона...
Так почему я всему на Земле сопричастна?
После долгого завороженного молчания Мира сказала:
- Такие стихи тоже можно петь. По очереди. Один поёт четыре строчки, а следующие четыре строчки передаёт другому.
- Как фуга? Ну, может быть, - с сомнением ответил Беркут, - У меня нет такой привычки, для нашей культуры это необычно.
А потом Мира сделала глубокий вдох и открыла новый фонтан вопросов. Начала по порядку.
- Что такое джунгли?..
Это случилось через четыре дня после незадачливой охоты полковника. Во время традиционного утреннего совещания в кабинете командира части один из офицеров захотел пить. Обычное дело после того, как долго отчитывался и немного посадил голос. Необычной была только реакция командира: едва он увидел и услышал, как из графина льётся в стакан вода, вскочил с места и закричал:
- Прекратите немедленно!
Никто из присутствовавших не понял, что именно надо прекратить, и все стали оглядываться друг на друга. Тот офицер, который наполнял стакан, попытался продолжить. Бородько выпучил глаза и отскочил от стола.
- Не смейте лить воду! - задыхаясь, просипел он.
- А что такое, товарищ полковник? - обеспокоенно спросил офицер, на всякий случай отставляя графин и стакан, - Вода что, отравленная?
Бородько рухнул в своё кресло и рывком ослабил узел галстука.
- Совещание окончено. Прошу прощения, товарищи офицеры, я, кажется, переутомился.
Внезапное переутомление командира и его открывшаяся водобоязнь стали главной темой обсуждения офицеров части. Сергей Валентинович, который не присутствовал на совещании а, главное, ничего не знал о злосчастной встрече полковника со странным песцом, не придал утренним событиям особого значения. Кто его знает, этого Бородько, может, он накануне всю ночь вместо сна макиавеллиевские планы нового карьерного рывка разрабатывал, вот и переутомился. Если обратится к врачу, пожалуется на недомогание - он, доктор, окажет посильную профессиональную помощь. А самому идти к полковнику, выражать обеспокоенность - после того, как тот в прошлый раз на него наорал за самодеятельность... нет уж, увольте.
Капитан Воробьёва, которая, напротив, воочию наблюдала выходку полковника, также не сочла для себя возможным остаться после совещания и расспросить Бородько о его психическом состоянии. Категорический приказ не соваться в действия командира и в их причины, отданный им самим, она помнила.
Остальные офицеры тоже были приучены к выполнению приказов и субординации. Если командир сказал - переутомился, значит - переутомился, и перечить ему не стоит. А такими друзьями, которые проявят инициативу и поступят вопреки указаниям во благо товарища, Бородько не обзавёлся.
Если бы Беркут не был под арестом, лейтенант Брагин обязательно рассказал бы ему, как полковника укусил "наглый, ухмыляющийся, красноглазый и невидимый" песец. Ведьмак точно не оставил бы этот случай без внимания и попытался бы провести собственное расследование. И возможно, при добром к нему отношении полковника, успел бы помочь. Но он в это время сидел в камере гауптвахты, беседуя о более интересных вещах с новой подругой и знать не знал о проблемах Бородько.
Тем временем истекали последние часы для медицинского воздействия, всё ещё способного остановить болезнь, повернуть её течение вспять.
На следующее утро полковник почувствовал себя очень плохо. У него поднялась температура, появился озноб. Ранка от укуса песца, о которой он уже и думать забыл, вдруг оказалась покрасневшей, саднила и чесалась. Мало того - похожие на этот укус продолговатые красные пятна, тоже саднившие и чешущиеся, появились по всему телу. Это подняло у Бородько неодолимую злобу, которая требовала выхода. Он с трудом оделся, но умываться и бриться не стал, едва ли не впервые в жизни. Сама мысль о том, что после поворота вентиля из крана польётся вода, отчего-то вызывала ужас.
"Это всё тот выпендрёжник!" - понял Бородько - "Наслал на меня какую-то колдовскую порчу в отместку за свой арест". Теперь ему всё стало ясно. Надо только уделать того солдата, и всё плохое сразу кончится. Вмазать ему по наглой роже пару раз и потребовать прекратить. А не прекратит или не сознается - пусть пеняет на себя. Он, полковник Бородько, тут главный, а все солдаты и офицеры - его подчинённые. Что прикажет, то и будут делать. Прикажет молчать - будут молчать!
*
Ударом заранее сжатого кулака больной человек распахнул дверь своей квартиры и быстро зашагал по коридору. На свою беду в это же время в коридор вышла и капитан Воробьёва. Ещё кто-то шёл в отдалении, но полковник увидел только женщину.
- А, шалава! - обрадованно оскалился он, - Сейчас я тебе с твоим выпендрёжником покажу, как порчу на меня насылать!
Замершая в испуге Марина не догадалась убежать и не успела увернуться. Полковник схватил её за тщательно завитые и причёсанные волосы и ударил головой о стену. После этого он пошёл дальше, постукивая кулаком по стене, явно не замечая, что костяшки пальцев от этих ударов уже разбиты в кровь.
Марине показалось, что коридор погрузился в темноту.
- Что случилось? - подбежал к ней один из сослуживцев, - Командир что, ударил тебя? Поверить не могу...
- Кто выключил свет? - жалобно спросила женщина.
Она медленно поднялась с пола, на который упала после удара.
- У тебя кровь на лбу, - поражённо сообщил офицер.
Марина, наконец, пришла в себя.
- Командир... сошёл с ума. Он сейчас убьёт его.
- Кого?
- Арестованного солдата, Кудинова. Срочно беги туда за ним, не дай ему это сделать. А я к доктору. Да скорее ты!
Марина повернулась и что было сил побежала в медицинский кабинет, не обращая внимания на подворачивающиеся иногда ноги, обутые в туфли с высокими каблуками.
Сергей Валентинович только что пришёл на рабочее место и успел порадоваться, что в больничке - тишина, все солдаты и офицеры здоровы. Радовался он недолго.
Дверь распахнулась и в помещение ворвалась тяжело дышащая капитан Воробьёва со встрёпанными волосами и набухающей кровью ссадиной на лбу.
- Сергей, срочно! Бородько сошёл с ума, он пошёл к Беркуту, он хочет его убить!
- Так, ну-ка садись сюда, - доктор взял женщину за руку и силой усадил на стул, - Сейчас я твой лоб обработаю и ты мне спокойно всё расскажешь.
- Да ничего с моим лбом не случится! Ты должен что-то сделать с полковником, остановить его!.. Ай!
Марина вскрикнула, когда пропитанный перекисью водорода тампон коснулся её повреждённой кожи.
- Теперь говори, к какому Беркуту пошёл командир и что случилось?
- К Тимуру! Полковник совершенно обезумел, ударил меня головой о стену просто так, когда я шла мимо него, а перед этим заявил, что Кудинов наслал на него порчу. Он шёл туда, на гауптвахту. Сергей, миленький, он сейчас убьёт Тимура, он ничего не соображает, ты должен что-то сделать!
Доктор выругался, несмотря на присутствие дамы. Применение силы к командиру части могло быть чревато неприятными последствиями. Но и бездействовать было нельзя. Поэтому он всё-таки схватил специальный врачебный чемодан оранжевого цвета и добавил в него то, что, на его взгляд, могло понадобиться.
После этого они вдвоём поспешили к месту событий.
С тех пор, как Тэкс обрёл разумную личность, он стал реже льнуть к руке Беркута, изображая перчатку. Но всё-таки делал так. Во всяком случае, просыпаясь утром, ведьмак обычно заставал его на своей левой ладони. Ему было неловко расспрашивать помощника, почему Тэкс так делает - привычка ли это, отдых ли, а может, таким образом тень подпитывается. Такой вопрос казался ему бестактным, сродни тому, как если б к человеку в гости пришёл друг, а хозяин спросил бы: "Чего припёрся, своим делом не занимаешься?"
Но сейчас Тэкс где-то летал вне видимости Беркута, ограниченной стенами тесной камеры, а сам ведьмак мыл в этой самой камере полы под присмотром дежурного солдата-надзирателя - первая обязательная процедура в арестантских сутках.
- Сюда идёт командир, - спокойно оповестил появившийся Тэкс, - в состоянии сильного волнения.
Беркут отложил тряпку и распрямился. Потом подошёл к раковине, сполоснул руки и одёрнул на себе форму.
- Ты что, Кудинов? Бросил на полдороге...
Солдат не успел договорить вопрос вместе со своим нелестным мнением о поведении арестованного.
- Рядовой, открой камеру и выйди за дверь коридора, - скомандовал ему вошедший Бородько, глядя на надзирателя мутным взглядом, - И никого не пускай сюда!
Тот подчинился.
- Ну а теперь мы с тобой поговорим по душам, - злобно осклабился полковник, глядя на Беркута, - Да ты садись, садись на скамейку, в ногах правды нет. И я с тобой рядом присяду. Нам ведь есть о чём поговорить, правда?
Настороженный странным поведением командира Беркут не спешил выполнить это пожелание.
- Что-то случилось, товарищ полковник?
- Садись, сказано! - крикнул Бородько, а потом придвинулся к севшему в максимально возможном отдалении солдату, - Это ты мне скажи, случилось ли, и как это случилось?
Полковник попытался обнять Беркута за плечи, но тот вывернулся и встал.
- По-моему, у вас жар, товарищ полковник. Вам нужно в больничку. И рука у вас в крови.
- В больничку, говоришь? - повысил голос командир части, - А может, ты лучше прекратишь насылать на меня порчу?
- Какую порчу? - удивился Беркут, - То есть, никак нет, товарищ полковник, я ничего на вас не насылал, да и хотел бы - не смог. Не умею. Лучше бы доктор определил, чем вы заболели.
- Ах ты гадёныш! За дурака меня держишь? Убирай свою порчу, или я сейчас тебя самого уберу с этого света!
Бородько вскочил, выкинул руку и смазанным ударом прошёлся по скуле Беркута. Смазанным - потому что тот успел немного увернуться. После этого Беркут в прыжке с упором обеих рук на поверхность стола перемахнул через этот стол, который теперь разделял его и невменяемого полковника.
*
Злоба Бородько достигла предела. Он схватился за стол в попытке приподнять его и швырнуть в ненавистного солдата, но удалось лишь сдвинуть заскрежетавший по полу тяжеленный предмет. Тогда полковник, вытаращив глаза, побежал в обход стола.
Беркут, естественно, тоже двинулся по кругу. Несмотря на то, что перед ним сейчас была не нападающая нечисть, у него включился "боевой режим ведьмака" - сосредоточенность и волевое доминирование. Очень не хватало автомата в руках, чтобы приложить его прикладом к голове агрессора. Но сближаться с противником, чтобы самому нанести удар кулаком было опасно, лучше этот приём оставить для более критической ситуации.
- Тэкс, можешь закрыть ему глаза? - спросил он, не отрывая взгляда от Бородько.
- Я попробую, - ответил помощник, растягиваясь в чёрную повязку и прилипая к лицу полковника.
- Что ты сделал с моим зрением? - завопил тот, брызгая слюной, - Думал спрятаться? Но я всё равно тебя вижу, колдун!
- Извини, Беркут, полная материализация у меня не получилась, - с сожалением оповестил Тэкс.
- Нормально. Оставайся там, - ответил ведьмак, продолжая двигаться по кругу.
Тут полковник наступил ногой на край невысокого жестяного таза с водой, в котором Беркут до его прихода полоскал тряпку. Таз перевернулся на ребро и вода вылилась на ноги полковника, обутые в туфли.
- Аааа! - в ужасе закричал Бородько, задёргал ногами и закрутился на месте, - Уберите! Уберите!
Беркут подскочил к двери камеры и попытался открыть её, надеясь убежать от сумасшедшего командира. Но дверь была захлопнута на замок. А полковник тем временем вновь ринулся к нему с явным намерением схватить ненавистного солдата за горло. Бергут низко пригнулся, проскользнул под рукой нападавшего и схватил с пола таз. Резко развернулся, распрямляясь, и с силой "надел" этот таз на лицо Бородько. Тот гулко вскрикнул, пошатнулся, наткнулся на скамью и упал, всей тяжестью упитанного тела завалившись набок. Хруст сломанной кости его ноги после грохота жестяного таза был слышен даже Беркуту.
Загремел открываемый замок, в камеру ворвались люди. Доктор воткнул в шею невнятно орущему и пытающемуся встать полковнику шприц и ввёл какое-то средство. Бородько несколько раз вяло махнул рукой и обмяк, закатив глаза. После этого Тэкс продемонстрировал свои возросшие умственные способности и самостоятельно величаво всплыл - убрался с лица побеждённого противника.
- Хууу, - шумно выдохнул Беркут, - Вы почти вовремя.
- Что он с тобой сделал? - взволнованно спросила Марина.
- Ничего, товарищ капитан, я в порядке, как видите, - улыбнулся Беркут, - А вот полковник, боюсь, ногу себе сломал. Споткнулся о скамейку, упал. Перед этим на таз с водой наступил. Не очень-то тут повоюешь, в такой тесноте.
Марина всхлипнула. Сделала движение, чтобы приникнуть к груди Беркута, но сразу осеклась - они были не одни.
Ещё некоторое время потребовалось, чтобы унести на носилках тело бессознательного командира в больничку. После этого все ушли, и в камере остались только Беркут и солдат-надзиратель.
- И что теперь делать? - растерянно спросил солдат, - Полковник приказал мне дверь закрыть, я и закрыл, никого не впускал сначала. А потом отсюда шум такой раздался, доктор приказал открыть, я и открыл. Не пойму теперь - будет мне взыскание за то, что не впускал, или за то, что впустил?
- Сходи лучше в столовую. Сам поешь и мне завтрак принеси, - свернул в конструктивное русло Беркут.
- Ага, - кивнул солдат, - А ты что делать будешь?
- А я мебель на место расставлю и полы домою. А то натоптали тут...
Подполковник Мурзин поспешил в медицинский кабинет, как только узнал о том, что случилось.
- Что с командиром? - спросил он доктора.
- Осматриваю, - ответил Сергей Валентинович, - До введения транквилизатора были выявлены неадекватное, агрессивное поведение, жар, свежие ссадины на кисти правой руки и перелом голени. Сейчас вот обнаружил очаговые покраснения кожного покрова... Так, а это что такое? Укус, что ли?
- Да, примерно неделю назад полковника укусил песец, - вспомнил Мурзин.
- Да это же бешенство! - осенило доктора, - Конечно, всё сходится, и водобоязнь туда же. Твою дивизию... Почему ко мне сразу не обратились?!
- Я говорил командиру, что ему надо к врачу. Не знаю, почему он этого не сделал. Может, уколов побоялся, - вздохнул Мурзин, - Какой прогноз? Он выздоровеет?
- На такой стадии... вряд ли, - покачал головой доктор, - Я, конечно, лекарства сейчас введу, систему поставлю, попытаюсь кровь больному очистить, но, боюсь, болезнь слишком далеко зашла.
Крики диковинных птиц где-то в джунглях Борнео…
Что мне до них? Ведь я их никогда не услышу.
Старый шаман для меня не затянет напева,
Верной тропы мне в тумане судьбы не отыщет.
Пара китов, разрезающих вал океана…
Мне не коснуться их тёмных боков мимолётно.
Не погружаться в глубины под рёв урагана,
Не проникаться триумфом и правдой животных.
Чудный мираж – золотистые пальмы, озёра,
В знойных песках караванщик увидит усталый...
Мне не ловить то видение жаждущим взором,
И не заплакать в тоске, если чудо растает.
Мне ли, закованной в мир кирпича и бетона,
Диву природы пытаться внимать понапрасну?
Яркие краски даны мне лишь светом неона...
Так почему я всему на Земле сопричастна?
После долгого завороженного молчания Мира сказала:
- Такие стихи тоже можно петь. По очереди. Один поёт четыре строчки, а следующие четыре строчки передаёт другому.
- Как фуга? Ну, может быть, - с сомнением ответил Беркут, - У меня нет такой привычки, для нашей культуры это необычно.
А потом Мира сделала глубокий вдох и открыла новый фонтан вопросов. Начала по порядку.
- Что такое джунгли?..
Это случилось через четыре дня после незадачливой охоты полковника. Во время традиционного утреннего совещания в кабинете командира части один из офицеров захотел пить. Обычное дело после того, как долго отчитывался и немного посадил голос. Необычной была только реакция командира: едва он увидел и услышал, как из графина льётся в стакан вода, вскочил с места и закричал:
- Прекратите немедленно!
Никто из присутствовавших не понял, что именно надо прекратить, и все стали оглядываться друг на друга. Тот офицер, который наполнял стакан, попытался продолжить. Бородько выпучил глаза и отскочил от стола.
- Не смейте лить воду! - задыхаясь, просипел он.
- А что такое, товарищ полковник? - обеспокоенно спросил офицер, на всякий случай отставляя графин и стакан, - Вода что, отравленная?
Бородько рухнул в своё кресло и рывком ослабил узел галстука.
- Совещание окончено. Прошу прощения, товарищи офицеры, я, кажется, переутомился.
Внезапное переутомление командира и его открывшаяся водобоязнь стали главной темой обсуждения офицеров части. Сергей Валентинович, который не присутствовал на совещании а, главное, ничего не знал о злосчастной встрече полковника со странным песцом, не придал утренним событиям особого значения. Кто его знает, этого Бородько, может, он накануне всю ночь вместо сна макиавеллиевские планы нового карьерного рывка разрабатывал, вот и переутомился. Если обратится к врачу, пожалуется на недомогание - он, доктор, окажет посильную профессиональную помощь. А самому идти к полковнику, выражать обеспокоенность - после того, как тот в прошлый раз на него наорал за самодеятельность... нет уж, увольте.
Капитан Воробьёва, которая, напротив, воочию наблюдала выходку полковника, также не сочла для себя возможным остаться после совещания и расспросить Бородько о его психическом состоянии. Категорический приказ не соваться в действия командира и в их причины, отданный им самим, она помнила.
Остальные офицеры тоже были приучены к выполнению приказов и субординации. Если командир сказал - переутомился, значит - переутомился, и перечить ему не стоит. А такими друзьями, которые проявят инициативу и поступят вопреки указаниям во благо товарища, Бородько не обзавёлся.
Если бы Беркут не был под арестом, лейтенант Брагин обязательно рассказал бы ему, как полковника укусил "наглый, ухмыляющийся, красноглазый и невидимый" песец. Ведьмак точно не оставил бы этот случай без внимания и попытался бы провести собственное расследование. И возможно, при добром к нему отношении полковника, успел бы помочь. Но он в это время сидел в камере гауптвахты, беседуя о более интересных вещах с новой подругой и знать не знал о проблемах Бородько.
Тем временем истекали последние часы для медицинского воздействия, всё ещё способного остановить болезнь, повернуть её течение вспять.
На следующее утро полковник почувствовал себя очень плохо. У него поднялась температура, появился озноб. Ранка от укуса песца, о которой он уже и думать забыл, вдруг оказалась покрасневшей, саднила и чесалась. Мало того - похожие на этот укус продолговатые красные пятна, тоже саднившие и чешущиеся, появились по всему телу. Это подняло у Бородько неодолимую злобу, которая требовала выхода. Он с трудом оделся, но умываться и бриться не стал, едва ли не впервые в жизни. Сама мысль о том, что после поворота вентиля из крана польётся вода, отчего-то вызывала ужас.
"Это всё тот выпендрёжник!" - понял Бородько - "Наслал на меня какую-то колдовскую порчу в отместку за свой арест". Теперь ему всё стало ясно. Надо только уделать того солдата, и всё плохое сразу кончится. Вмазать ему по наглой роже пару раз и потребовать прекратить. А не прекратит или не сознается - пусть пеняет на себя. Он, полковник Бородько, тут главный, а все солдаты и офицеры - его подчинённые. Что прикажет, то и будут делать. Прикажет молчать - будут молчать!
*
Ударом заранее сжатого кулака больной человек распахнул дверь своей квартиры и быстро зашагал по коридору. На свою беду в это же время в коридор вышла и капитан Воробьёва. Ещё кто-то шёл в отдалении, но полковник увидел только женщину.
- А, шалава! - обрадованно оскалился он, - Сейчас я тебе с твоим выпендрёжником покажу, как порчу на меня насылать!
Замершая в испуге Марина не догадалась убежать и не успела увернуться. Полковник схватил её за тщательно завитые и причёсанные волосы и ударил головой о стену. После этого он пошёл дальше, постукивая кулаком по стене, явно не замечая, что костяшки пальцев от этих ударов уже разбиты в кровь.
Марине показалось, что коридор погрузился в темноту.
- Что случилось? - подбежал к ней один из сослуживцев, - Командир что, ударил тебя? Поверить не могу...
- Кто выключил свет? - жалобно спросила женщина.
Она медленно поднялась с пола, на который упала после удара.
- У тебя кровь на лбу, - поражённо сообщил офицер.
Марина, наконец, пришла в себя.
- Командир... сошёл с ума. Он сейчас убьёт его.
- Кого?
- Арестованного солдата, Кудинова. Срочно беги туда за ним, не дай ему это сделать. А я к доктору. Да скорее ты!
Марина повернулась и что было сил побежала в медицинский кабинет, не обращая внимания на подворачивающиеся иногда ноги, обутые в туфли с высокими каблуками.
Сергей Валентинович только что пришёл на рабочее место и успел порадоваться, что в больничке - тишина, все солдаты и офицеры здоровы. Радовался он недолго.
Дверь распахнулась и в помещение ворвалась тяжело дышащая капитан Воробьёва со встрёпанными волосами и набухающей кровью ссадиной на лбу.
- Сергей, срочно! Бородько сошёл с ума, он пошёл к Беркуту, он хочет его убить!
- Так, ну-ка садись сюда, - доктор взял женщину за руку и силой усадил на стул, - Сейчас я твой лоб обработаю и ты мне спокойно всё расскажешь.
- Да ничего с моим лбом не случится! Ты должен что-то сделать с полковником, остановить его!.. Ай!
Марина вскрикнула, когда пропитанный перекисью водорода тампон коснулся её повреждённой кожи.
- Теперь говори, к какому Беркуту пошёл командир и что случилось?
- К Тимуру! Полковник совершенно обезумел, ударил меня головой о стену просто так, когда я шла мимо него, а перед этим заявил, что Кудинов наслал на него порчу. Он шёл туда, на гауптвахту. Сергей, миленький, он сейчас убьёт Тимура, он ничего не соображает, ты должен что-то сделать!
Доктор выругался, несмотря на присутствие дамы. Применение силы к командиру части могло быть чревато неприятными последствиями. Но и бездействовать было нельзя. Поэтому он всё-таки схватил специальный врачебный чемодан оранжевого цвета и добавил в него то, что, на его взгляд, могло понадобиться.
После этого они вдвоём поспешили к месту событий.
С тех пор, как Тэкс обрёл разумную личность, он стал реже льнуть к руке Беркута, изображая перчатку. Но всё-таки делал так. Во всяком случае, просыпаясь утром, ведьмак обычно заставал его на своей левой ладони. Ему было неловко расспрашивать помощника, почему Тэкс так делает - привычка ли это, отдых ли, а может, таким образом тень подпитывается. Такой вопрос казался ему бестактным, сродни тому, как если б к человеку в гости пришёл друг, а хозяин спросил бы: "Чего припёрся, своим делом не занимаешься?"
Но сейчас Тэкс где-то летал вне видимости Беркута, ограниченной стенами тесной камеры, а сам ведьмак мыл в этой самой камере полы под присмотром дежурного солдата-надзирателя - первая обязательная процедура в арестантских сутках.
- Сюда идёт командир, - спокойно оповестил появившийся Тэкс, - в состоянии сильного волнения.
Беркут отложил тряпку и распрямился. Потом подошёл к раковине, сполоснул руки и одёрнул на себе форму.
- Ты что, Кудинов? Бросил на полдороге...
Солдат не успел договорить вопрос вместе со своим нелестным мнением о поведении арестованного.
- Рядовой, открой камеру и выйди за дверь коридора, - скомандовал ему вошедший Бородько, глядя на надзирателя мутным взглядом, - И никого не пускай сюда!
Тот подчинился.
- Ну а теперь мы с тобой поговорим по душам, - злобно осклабился полковник, глядя на Беркута, - Да ты садись, садись на скамейку, в ногах правды нет. И я с тобой рядом присяду. Нам ведь есть о чём поговорить, правда?
Настороженный странным поведением командира Беркут не спешил выполнить это пожелание.
- Что-то случилось, товарищ полковник?
- Садись, сказано! - крикнул Бородько, а потом придвинулся к севшему в максимально возможном отдалении солдату, - Это ты мне скажи, случилось ли, и как это случилось?
Полковник попытался обнять Беркута за плечи, но тот вывернулся и встал.
- По-моему, у вас жар, товарищ полковник. Вам нужно в больничку. И рука у вас в крови.
- В больничку, говоришь? - повысил голос командир части, - А может, ты лучше прекратишь насылать на меня порчу?
- Какую порчу? - удивился Беркут, - То есть, никак нет, товарищ полковник, я ничего на вас не насылал, да и хотел бы - не смог. Не умею. Лучше бы доктор определил, чем вы заболели.
- Ах ты гадёныш! За дурака меня держишь? Убирай свою порчу, или я сейчас тебя самого уберу с этого света!
Бородько вскочил, выкинул руку и смазанным ударом прошёлся по скуле Беркута. Смазанным - потому что тот успел немного увернуться. После этого Беркут в прыжке с упором обеих рук на поверхность стола перемахнул через этот стол, который теперь разделял его и невменяемого полковника.
*
Злоба Бородько достигла предела. Он схватился за стол в попытке приподнять его и швырнуть в ненавистного солдата, но удалось лишь сдвинуть заскрежетавший по полу тяжеленный предмет. Тогда полковник, вытаращив глаза, побежал в обход стола.
Беркут, естественно, тоже двинулся по кругу. Несмотря на то, что перед ним сейчас была не нападающая нечисть, у него включился "боевой режим ведьмака" - сосредоточенность и волевое доминирование. Очень не хватало автомата в руках, чтобы приложить его прикладом к голове агрессора. Но сближаться с противником, чтобы самому нанести удар кулаком было опасно, лучше этот приём оставить для более критической ситуации.
- Тэкс, можешь закрыть ему глаза? - спросил он, не отрывая взгляда от Бородько.
- Я попробую, - ответил помощник, растягиваясь в чёрную повязку и прилипая к лицу полковника.
- Что ты сделал с моим зрением? - завопил тот, брызгая слюной, - Думал спрятаться? Но я всё равно тебя вижу, колдун!
- Извини, Беркут, полная материализация у меня не получилась, - с сожалением оповестил Тэкс.
- Нормально. Оставайся там, - ответил ведьмак, продолжая двигаться по кругу.
Тут полковник наступил ногой на край невысокого жестяного таза с водой, в котором Беркут до его прихода полоскал тряпку. Таз перевернулся на ребро и вода вылилась на ноги полковника, обутые в туфли.
- Аааа! - в ужасе закричал Бородько, задёргал ногами и закрутился на месте, - Уберите! Уберите!
Беркут подскочил к двери камеры и попытался открыть её, надеясь убежать от сумасшедшего командира. Но дверь была захлопнута на замок. А полковник тем временем вновь ринулся к нему с явным намерением схватить ненавистного солдата за горло. Бергут низко пригнулся, проскользнул под рукой нападавшего и схватил с пола таз. Резко развернулся, распрямляясь, и с силой "надел" этот таз на лицо Бородько. Тот гулко вскрикнул, пошатнулся, наткнулся на скамью и упал, всей тяжестью упитанного тела завалившись набок. Хруст сломанной кости его ноги после грохота жестяного таза был слышен даже Беркуту.
Загремел открываемый замок, в камеру ворвались люди. Доктор воткнул в шею невнятно орущему и пытающемуся встать полковнику шприц и ввёл какое-то средство. Бородько несколько раз вяло махнул рукой и обмяк, закатив глаза. После этого Тэкс продемонстрировал свои возросшие умственные способности и самостоятельно величаво всплыл - убрался с лица побеждённого противника.
- Хууу, - шумно выдохнул Беркут, - Вы почти вовремя.
- Что он с тобой сделал? - взволнованно спросила Марина.
- Ничего, товарищ капитан, я в порядке, как видите, - улыбнулся Беркут, - А вот полковник, боюсь, ногу себе сломал. Споткнулся о скамейку, упал. Перед этим на таз с водой наступил. Не очень-то тут повоюешь, в такой тесноте.
Марина всхлипнула. Сделала движение, чтобы приникнуть к груди Беркута, но сразу осеклась - они были не одни.
Ещё некоторое время потребовалось, чтобы унести на носилках тело бессознательного командира в больничку. После этого все ушли, и в камере остались только Беркут и солдат-надзиратель.
- И что теперь делать? - растерянно спросил солдат, - Полковник приказал мне дверь закрыть, я и закрыл, никого не впускал сначала. А потом отсюда шум такой раздался, доктор приказал открыть, я и открыл. Не пойму теперь - будет мне взыскание за то, что не впускал, или за то, что впустил?
- Сходи лучше в столовую. Сам поешь и мне завтрак принеси, - свернул в конструктивное русло Беркут.
- Ага, - кивнул солдат, - А ты что делать будешь?
- А я мебель на место расставлю и полы домою. А то натоптали тут...
Подполковник Мурзин поспешил в медицинский кабинет, как только узнал о том, что случилось.
- Что с командиром? - спросил он доктора.
- Осматриваю, - ответил Сергей Валентинович, - До введения транквилизатора были выявлены неадекватное, агрессивное поведение, жар, свежие ссадины на кисти правой руки и перелом голени. Сейчас вот обнаружил очаговые покраснения кожного покрова... Так, а это что такое? Укус, что ли?
- Да, примерно неделю назад полковника укусил песец, - вспомнил Мурзин.
- Да это же бешенство! - осенило доктора, - Конечно, всё сходится, и водобоязнь туда же. Твою дивизию... Почему ко мне сразу не обратились?!
- Я говорил командиру, что ему надо к врачу. Не знаю, почему он этого не сделал. Может, уколов побоялся, - вздохнул Мурзин, - Какой прогноз? Он выздоровеет?
- На такой стадии... вряд ли, - покачал головой доктор, - Я, конечно, лекарства сейчас введу, систему поставлю, попытаюсь кровь больному очистить, но, боюсь, болезнь слишком далеко зашла.
