Раньше он непременно вызвал бы этого парня к себе, чтобы присмотреться да надавить - вдруг что получится? А теперь лишь брезгливо откинул от себя папку и приказал обеспечить новичку условия службы наравне с прочими солдатами.
К удивлению Беркута, в его новом взводе напрочь отсутствовало такое явление, как дедовщина. Раньше он слышал, что такое бывает там, где ведутся боевые действия. Здесь же все солдаты, кроме Беркута, были контрактниками разного возраста. Конечно, те, кто служил по контракту уже не впервые, немного важничали, но в целом отношения во взводе были товарищеские. Солдаты сразу расспросили Беркута о нём самом - что, как и почему. Официальная причина его попадания в такую далёкую и оторванную от мира часть их позабавила, но ничего похожего на антипатию или хотя бы отчуждения Беркут к себе не заметил ни со стороны солдат, ни со стороны офицеров. "И вправду, как семья" - вспомнил никогда не имевший семьи Беркут слова капитана Воробьёвой.
К стене напротив кроватей крепился плакат в виде российского флага, где на белой полосе было написано слово "сбор", на синей - "тревога", на красной - "боевая тревога". И рядом с флагом - три лампы в плафонах соответствующего цвета, похожих по форме на перевёрнутые игрушечные ведёрки. Необременительной задачей тех солдат, которые не дежурили в этот день на поверхности, было сидеть в караулке перед этими лампами и бдить. Разгрузка изредка прибывающих вездеходов воспринималась ими как развлечение.
В первые дни Беркута научили правильно экипироваться и обращаться с оружием. Потом командующий взводом лейтенант Брагин ("летёха", как называли его меж собой солдаты) приказал провести небольшие учения, чтобы поднатаскать новичка в стрельбе и скрытном передвижении по местности. Ну и остальным солдатам повторить тренировки не помешает. Так что вскоре Беркут, одетый в белый камуфляжный комбинезон поверх обычной формы вместе с каской получил в порядке живой очереди автомат и вслед за всеми выдвинулся... куда-то выдвинулся. Сначала - вниз по лестнице, потом по коридорам в несколько загибов, потом наверх.
Такой вид тренировки был для него непривычен, и Беркут старался не отставать от остальных, делать как они и выполнять приказы взводного. Из-под земли солдаты вынырнули где-то совсем далеко от метеостанции. Тут в изобилии были ледяные торосы и, судя по всему, весной и летом следовало ждать образования "большой воды". Стрельба с колена и лёжа по воображаемому противнику, бег, укрытие за складками местности - эти и другие команды летёхи Беркут выполнял, глядя на более опытных солдат. Возвращались после тренировки усталыми, но нашли силы подшучивать над Беркутом, который едва волочил ноги и ставший тяжеленным автомат:
- Тимур, что ты там плетёшься в хвосте? Каши мало ел? Так завтра я тебе свою порцию отдам.
- И я отдам, - добавил второй, - если это будет перловка.
- Перловкой и я готов пожертвовать - включился третий, - для Тимура не жалко. Он у нас всего две тысячи рублей в месяц получает, не больно-то отоваришься в магазине вкусняшками.
- Не надо мне вашей перловки! - деланно возмущался Беркут, поправляя сползающую на глаза каску, - А медленно я иду потому, что мне снег набился во все щели одежды. Я стал весить, как два Тимура.
- Ничего, в караулку придём, твой второй Тимур растает, ты его в раковину выжмешь.
- Гы-гы-гы, без двойника сразу полегчаешь!
Так получилось, что, привыкнув к сопровождению, путь по подземным коридорам Беркут не запомнил. А зря.
*
В этот вечер их небольшой отряд заканчивал дежурство на поверхности. Пришла смена и взводный скомандовал возвращение на базу. Беркут лежал на снегу и уже давно всматривался в пару снежных фигур неподалёку. Ему казались эти фигуры слишком необычными по конфигурации даже для этих мест, вдобавок всё время дежурства Беркут ощущал на себе неприязненный взгляд оттуда.
Поэтому после прозвучавшей команды о возвращении он крикнул своим:
- Я догоню, гляну только...
Причудливые заснеженные фигуры стояли немного дальше, чем ему казалось раньше, вдобавок были расположены на расстоянии друг от друга. Они оказались не нечистью, а просто покрытыми снегом камнями с прошлогодней высокой травой, да и взгляд на себя Беркут чувствовать перестал. Успокоившись, он побежал к тайному входу в базу.
Войти-то он вошёл, но его товарищи уже отошли далеко, и он их не увидел. Беркут нерешительно спустился на три пролёта по лестнице. Можно было спуститься ещё ниже. Ему сюда? Да нет, кажется, они поднимались по этой лестнице существенно дольше, чем спустился он сейчас. И Беркут прошёл вниз ещё на один уровень. Выглянул в коридор - вроде такой же, каким они шли. Он пошёл туда. А коридор стал ожидаемо загибаться и неожиданно разветвляться. Беркут поворачивал, ориентируясь на свою плохую в данном случае интуицию. Периодически ему встречались массивные металлические двери. Закрытые, разумеется. Беркут уже начал подозревать, что где-то он совершил ошибку, повернул не туда, и даже попробовал вернуться. Но как вернуться, когда ты не помнишь и того пути, которым шёл сюда?
Сначала парень ещё внутренне усмехался, вспоминая фильм "Чародеи" и блуждание командировочного по пустым коридорам НИИ с криком "Люди!", но со временем ему стало совсем не смешно. Он дошёл до тупика, оканчивающегося лестницей, которая вела только вниз, ещё ниже того уровня, на котором он находился. "В конце концов, раз есть лестница, значит, она куда-то приведёт", - решил Беркут и пошёл по ней. "Куда-то" оказалось ещё одним коридором, похожим на тот, которым он уже шёл. Шипя ругательства, Беркут продолжил путь. Вскоре он обнаружил, что коридор освещается лампочками всё реже и реже, а некоторые ответвления и вовсе были тёмными. Он решил считать, что, поскольку выключателей на стенах он не видел, свет тут гасят и включают удалённо, так что не факт, что один из тёмных коридоров не был ещё несколько минут назад светлым. И наоборот.
"Эдак я в свою прежнюю часть дойду. Вот прапорщик Долгин обрадуется-то!" - шуткой подбадривал себя Беркут. Он возвращался, пытаясь найти ту лестницу, по которой спустился последней, снова куда-то поворачивал, и вокруг было уже почти совсем темно. "Да должен же этот чёртов коридор когда-то кончиться!" Но коридор не кончался, а как ни в чём не бывало продолжал тянуться, поворачивать и разветвляться.
- Эй! - громко крикнул Беркут и добавил, - Энибади хоум?
Ну не призывать же на помощь - солдаты весь срок его службы будут потом зубоскалить...
Гулкое эхо разнесло его крик по пустым лабиринтам коридора. Никто ниоткуда не вышел и, весело смеясь, не проводил парня куда надо, предварительно напоив крепким и сладким чаем с булочками для успокоения нервов и подкрепления сил.
Беркут прислонился к стене спиной, сполз по ней на пол и устало закрыл глаза.
Открыл их он в полной темноте. Лампочки не горели нигде в обозримом пространстве. Больше всего Беркуту сейчас хотелось вновь закрыть глаза и думать, что это - сон. Довольно-таки страшный. Но засыпать снова он не решился - явственно ощущалось желание поесть, а, главное, жажда.
- Ладно, под лежачий камень вода не потечёт, - справедливо заметил сам себе Беркут и поднялся.
Автомат, выпущенный во сне из рук, громко стукнул о пол.
- Иди сюда, железяка, не смей теряться, - позвал Беркут, нащупывая оружие и закидывая его на плечо.
Труднее всего было сделать первый шаг. То есть - сначала выбрать - куда его делать, а уж потом шагнуть. Касаясь левой ладонью стены, Беркут пошёл в прежнем направлении. После пары часов монотонной ходьбы, когда стена под рукой вдруг исчезла, сердце сильно стукнуло. В надежде, в страхе? Всё вместе. Но это оказался всего лишь поворот. Очередной бесчисленный поворот.
- Ну кто так строит?! - зло, с истерическим смешком, завопил Беркут.
Никто в ответ не отозвался, чтобы признаться. Больше Беркут не молчал. Он говорил вслух - всё подряд, что придёт в голову, горланил песни, цитировал запомнившиеся места из прочитанных книг - лишь бы не оставаться с жутким ощущением того, что ты уже не живой человек, а призрак, обречённый бродить здесь вечно.
Так продолжалось до тех пор, пока его нос не уловил слабый запах. Неприятный запах разложения. Чем дальше шагал Беркут, тем запах становился сильнее, до тех пор, пока не сделался отвратительной вонью. И в этот момент Беркут заметил, что он видит. Слабо, монохромно, но видит. Источника света нигде заметно не было. Вернее, свет как будто испускал сам Беркут.
- Я, кажись, хренов терминатор! - заявил Беркут, просто продолжая говорить вслух, - Испускаю лучи из глаз. Сейчас вот трупешник найду. Надеюсь, это воняет какой-нибудь дохлый песец, а не такой же заблудившийся идиот, как я.
Серый пол, серые стены, тёмный проход впереди... Стоп. Не такой уж он и тёмный. Беркут присмотрелся, насколько это было возможно. Впереди угадывалась огромная фигура, стоящая посередине коридора и упирающаяся головой в потолок. Беркут продолжил медленно шагать и всматриваться в неё. Фигура стояла на месте. Вдруг оружие за спиной Беркута сделалось неимоверно тяжёлым и чуть не уронило солдата на пол животом. Он быстро скинул автомат, и тот, упав, проделал вмятину в бетонном полу.
- Кто это у нас такой ушлый, с гравитацией играется? - зло оскалился Беркут, прошагав навстречу существу ещё несколько шагов, - Назовись, нечисть!
- Абасы, - низкий выдох проник прямо в мозг, минуя уши.
Рта у твари не было. А была у неё одна огромная нога, одна рука - всё слева, и один огромный чёрный глаз посередине верхнего нароста - то ли головы, то ли шеи.
- Бойся! - опять мысленно выдохнула тварь, - Сожру!
- Приказываешь? - поразился Беркут, - Ты - мне?!
- Бойся, - уже менее уверенно телепатировала нечисть и вдруг, скользя рваными рывками, приблизилась почти вплотную, нависнув над Беркутом.
- Боюсь... что не отмоюсь потом от твоей вони! - крикнул Беркут, делая шаг назад, чтобы не задирать голову и не упускать взгляда монстра.
- Бойся, корми меня, - уже почти умолял тот.
- Страхом, значит, питаешься, - констатировал Беркут, а потом вдохнул и грозно закричал, помогая себе взмахом распахнутых рук, - Абасы! Слушай меня! Я, ведьмак, силой своего духа и дара, приказываю тебе - развоплотись! Исчезни из этого мира!
Тварь мысленно заорала так, что Беркут схватился за голову. Но через несколько мгновений крик оборвался, и монстр исчез. Вместе с ним совершенно исчезли ещё две вещи - смрад и видимость. Беркут вновь стоял в полной темноте.
- Эх, жаль, похоже, я - терминатор только рядом с нечистью, - грустно констатировал Беркут, - Теперь вот по полу придётся шарить, клятый автомат искать.
В тот момент, когда он, ползая на карачках, нащупал-таки своё оружие, лежащее в углублении из раскрошившегося бетона, в коридоре зажёгся свет.
*
Больно ударило по глазам - так, что пришлось зажмуриться и лишь через несколько секунд понемногу приоткрывать веки.
- Вот и утро наступило, - пробормотал Беркут и подумал, что, вероятно, это так и есть.
По времени этого часового пояса наступило утро, начинался активный "рабочий день". А ведь его наверняка ищут, только скорей всего, ищут на поверхности, думая, что он заблудился или утащен медведем где-то там. Вряд ли кто-то из знавших его в последние дни подумает, что он попросту сбежал. На такого дурака или на самоубийцу он всё-таки не похож.
А что, если включили свет, чтобы прочесать эти коридоры?
- Эй! Э-эй! Я здесь! - в надежде крикнул Беркут и прислушался.
Тишина. Такая, что в ушах стоял тонкий-тонкий писк. Или звон, как его называют люди, говоря о "звенящей тишине".
Итак, - провёл мысленную саморевизию Беркут, - В ушах... пусть будет - звон, в животе - возмущённое изумление от долгого отсутствия еды, в горле и во рту - сильнейшая сухость. Хреновченко. Но стоять на месте - глупость. Надо это было сделать в самом начале, как только заблудился. Встать на месте прямо ещё на первой лестничной клетке и орать - и пусть бы потом все обсмеялись, хоть до коликов. Всё лучше, чем как сейчас. Сколько там человек может прожить без воды? Двое или трое суток? Не помню. Выбираться надо, вот что.
Легко сказать... Автомат Беркут уже не нёс на себе, а тащил опущенным в пол и издающим противный громкий скрежет. Он придумал себе оправдание - а ну как опять какой-нибудь абасы встретится, со своей способностью к усилению гравитации на отдельных предметах? Кто сказал, что абасы тут был один? Никто не сказал. А жаль. Уж он бы этого "никого" сейчас так схватил за ремень, что никуда бы тот не делся, пока в обитаемые места не вывел.
Беркут продолжал идти, даже не пытаясь уже понимать - ходит ли он по кругу, уходит в даль или возвращается к лестнице, по которой спустился сюда. Каску и маскировочный костюм он давно оставил лежащими на полу, когда присел отдохнуть, тёплую куртку расстегнул, чтобы было легче дышать. А дышать приходилось труднее, потому что идти становилось всё тяжелее. И, главное, заставить себя идти было трудно. Клонило в сон, наступала апатия, хотелось прилечь у стеночки и не вставать...
Когда ему попалась очередная бронированная дверь, он остановился и с минуту просто смотрел на неё, пытаясь сообразить - как давно он видел такие? Видел ли он их вообще в коридоре этого уровня? Потом Беркут подошёл к двери, поднял автомат и прикладом с силой ударил по тому месту, где он предполагал замок. Раздался скрежет и дверь чуть приоткрылась наружу. Не меняясь в лице, Беркут взялся за толстый тяжёлый край и потянул его на себя.
Свет от коридора осветил впереди круглое помещение с широким и высоким, в человеческий рост, пирамидальным выступом в металлическом полу, выкрашенным зелёной краской. Стены помещения были обшиты металлом, и по одной из стен куда-то вверх вели металлические скобы. Беркут осторожно сделал шаг вперёд, следя за тем, чтобы дверь за его спиной не закрылась, и задрал голову вверх. Верх был так далеко, что свет не проникал туда, так что был он тёмен и не проглядывался. Солдат уже понял - он находился в пустой ракетной шахте.
Что такое пустая ракетная шахта? Это огромная труба высотой примерно тридцать-пятьдесят метров, оканчивающаяся крышкой, она же "защитное устройство". Эта толстенная и тяжеленная крышка из металла, как говорят, способная выдержать попадание ядерной бомбы, по нажатию кнопки из места управления отъезжает или поднимается вверх. А над ней - поверхность земли. Там, где нет коридора. Там, где можно оглядеться вокруг. Там где его, скорей всего, ищут. Там, где снег, который можно набрать в ладонь, поднести ко рту и есть. Но можно ли открыть эту крышку отсюда, изнутри? Об этом Беркут не имел ни малейшего понятия.
В любом случае, вновь отправляться бродить по коридору Беркут не мог. То есть физически ещё мог, конечно, но зверски, до тошноты, не хотел. Он подпёр автоматом дверь в шахту, чтобы та случайно не закрылась и не мешала свету из коридора проникать внутрь. Потом подошёл к стене со скобами и пригляделся в то место, куда они вели. А вели они к узкой серой кабине, от которой, в свою очередь, вверх вели кабели и тросы.
- Исследовать? - спросил себя Беркут, - Кликаем кнопку "да".
Символически плевать на ладони для сподручности он не стал - слюны во рту не было.
К удивлению Беркута, в его новом взводе напрочь отсутствовало такое явление, как дедовщина. Раньше он слышал, что такое бывает там, где ведутся боевые действия. Здесь же все солдаты, кроме Беркута, были контрактниками разного возраста. Конечно, те, кто служил по контракту уже не впервые, немного важничали, но в целом отношения во взводе были товарищеские. Солдаты сразу расспросили Беркута о нём самом - что, как и почему. Официальная причина его попадания в такую далёкую и оторванную от мира часть их позабавила, но ничего похожего на антипатию или хотя бы отчуждения Беркут к себе не заметил ни со стороны солдат, ни со стороны офицеров. "И вправду, как семья" - вспомнил никогда не имевший семьи Беркут слова капитана Воробьёвой.
К стене напротив кроватей крепился плакат в виде российского флага, где на белой полосе было написано слово "сбор", на синей - "тревога", на красной - "боевая тревога". И рядом с флагом - три лампы в плафонах соответствующего цвета, похожих по форме на перевёрнутые игрушечные ведёрки. Необременительной задачей тех солдат, которые не дежурили в этот день на поверхности, было сидеть в караулке перед этими лампами и бдить. Разгрузка изредка прибывающих вездеходов воспринималась ими как развлечение.
В первые дни Беркута научили правильно экипироваться и обращаться с оружием. Потом командующий взводом лейтенант Брагин ("летёха", как называли его меж собой солдаты) приказал провести небольшие учения, чтобы поднатаскать новичка в стрельбе и скрытном передвижении по местности. Ну и остальным солдатам повторить тренировки не помешает. Так что вскоре Беркут, одетый в белый камуфляжный комбинезон поверх обычной формы вместе с каской получил в порядке живой очереди автомат и вслед за всеми выдвинулся... куда-то выдвинулся. Сначала - вниз по лестнице, потом по коридорам в несколько загибов, потом наверх.
Такой вид тренировки был для него непривычен, и Беркут старался не отставать от остальных, делать как они и выполнять приказы взводного. Из-под земли солдаты вынырнули где-то совсем далеко от метеостанции. Тут в изобилии были ледяные торосы и, судя по всему, весной и летом следовало ждать образования "большой воды". Стрельба с колена и лёжа по воображаемому противнику, бег, укрытие за складками местности - эти и другие команды летёхи Беркут выполнял, глядя на более опытных солдат. Возвращались после тренировки усталыми, но нашли силы подшучивать над Беркутом, который едва волочил ноги и ставший тяжеленным автомат:
- Тимур, что ты там плетёшься в хвосте? Каши мало ел? Так завтра я тебе свою порцию отдам.
- И я отдам, - добавил второй, - если это будет перловка.
- Перловкой и я готов пожертвовать - включился третий, - для Тимура не жалко. Он у нас всего две тысячи рублей в месяц получает, не больно-то отоваришься в магазине вкусняшками.
- Не надо мне вашей перловки! - деланно возмущался Беркут, поправляя сползающую на глаза каску, - А медленно я иду потому, что мне снег набился во все щели одежды. Я стал весить, как два Тимура.
- Ничего, в караулку придём, твой второй Тимур растает, ты его в раковину выжмешь.
- Гы-гы-гы, без двойника сразу полегчаешь!
Так получилось, что, привыкнув к сопровождению, путь по подземным коридорам Беркут не запомнил. А зря.
*
В этот вечер их небольшой отряд заканчивал дежурство на поверхности. Пришла смена и взводный скомандовал возвращение на базу. Беркут лежал на снегу и уже давно всматривался в пару снежных фигур неподалёку. Ему казались эти фигуры слишком необычными по конфигурации даже для этих мест, вдобавок всё время дежурства Беркут ощущал на себе неприязненный взгляд оттуда.
Поэтому после прозвучавшей команды о возвращении он крикнул своим:
- Я догоню, гляну только...
Причудливые заснеженные фигуры стояли немного дальше, чем ему казалось раньше, вдобавок были расположены на расстоянии друг от друга. Они оказались не нечистью, а просто покрытыми снегом камнями с прошлогодней высокой травой, да и взгляд на себя Беркут чувствовать перестал. Успокоившись, он побежал к тайному входу в базу.
Войти-то он вошёл, но его товарищи уже отошли далеко, и он их не увидел. Беркут нерешительно спустился на три пролёта по лестнице. Можно было спуститься ещё ниже. Ему сюда? Да нет, кажется, они поднимались по этой лестнице существенно дольше, чем спустился он сейчас. И Беркут прошёл вниз ещё на один уровень. Выглянул в коридор - вроде такой же, каким они шли. Он пошёл туда. А коридор стал ожидаемо загибаться и неожиданно разветвляться. Беркут поворачивал, ориентируясь на свою плохую в данном случае интуицию. Периодически ему встречались массивные металлические двери. Закрытые, разумеется. Беркут уже начал подозревать, что где-то он совершил ошибку, повернул не туда, и даже попробовал вернуться. Но как вернуться, когда ты не помнишь и того пути, которым шёл сюда?
Сначала парень ещё внутренне усмехался, вспоминая фильм "Чародеи" и блуждание командировочного по пустым коридорам НИИ с криком "Люди!", но со временем ему стало совсем не смешно. Он дошёл до тупика, оканчивающегося лестницей, которая вела только вниз, ещё ниже того уровня, на котором он находился. "В конце концов, раз есть лестница, значит, она куда-то приведёт", - решил Беркут и пошёл по ней. "Куда-то" оказалось ещё одним коридором, похожим на тот, которым он уже шёл. Шипя ругательства, Беркут продолжил путь. Вскоре он обнаружил, что коридор освещается лампочками всё реже и реже, а некоторые ответвления и вовсе были тёмными. Он решил считать, что, поскольку выключателей на стенах он не видел, свет тут гасят и включают удалённо, так что не факт, что один из тёмных коридоров не был ещё несколько минут назад светлым. И наоборот.
"Эдак я в свою прежнюю часть дойду. Вот прапорщик Долгин обрадуется-то!" - шуткой подбадривал себя Беркут. Он возвращался, пытаясь найти ту лестницу, по которой спустился последней, снова куда-то поворачивал, и вокруг было уже почти совсем темно. "Да должен же этот чёртов коридор когда-то кончиться!" Но коридор не кончался, а как ни в чём не бывало продолжал тянуться, поворачивать и разветвляться.
- Эй! - громко крикнул Беркут и добавил, - Энибади хоум?
Ну не призывать же на помощь - солдаты весь срок его службы будут потом зубоскалить...
Гулкое эхо разнесло его крик по пустым лабиринтам коридора. Никто ниоткуда не вышел и, весело смеясь, не проводил парня куда надо, предварительно напоив крепким и сладким чаем с булочками для успокоения нервов и подкрепления сил.
Беркут прислонился к стене спиной, сполз по ней на пол и устало закрыл глаза.
Открыл их он в полной темноте. Лампочки не горели нигде в обозримом пространстве. Больше всего Беркуту сейчас хотелось вновь закрыть глаза и думать, что это - сон. Довольно-таки страшный. Но засыпать снова он не решился - явственно ощущалось желание поесть, а, главное, жажда.
- Ладно, под лежачий камень вода не потечёт, - справедливо заметил сам себе Беркут и поднялся.
Автомат, выпущенный во сне из рук, громко стукнул о пол.
- Иди сюда, железяка, не смей теряться, - позвал Беркут, нащупывая оружие и закидывая его на плечо.
Труднее всего было сделать первый шаг. То есть - сначала выбрать - куда его делать, а уж потом шагнуть. Касаясь левой ладонью стены, Беркут пошёл в прежнем направлении. После пары часов монотонной ходьбы, когда стена под рукой вдруг исчезла, сердце сильно стукнуло. В надежде, в страхе? Всё вместе. Но это оказался всего лишь поворот. Очередной бесчисленный поворот.
- Ну кто так строит?! - зло, с истерическим смешком, завопил Беркут.
Никто в ответ не отозвался, чтобы признаться. Больше Беркут не молчал. Он говорил вслух - всё подряд, что придёт в голову, горланил песни, цитировал запомнившиеся места из прочитанных книг - лишь бы не оставаться с жутким ощущением того, что ты уже не живой человек, а призрак, обречённый бродить здесь вечно.
Так продолжалось до тех пор, пока его нос не уловил слабый запах. Неприятный запах разложения. Чем дальше шагал Беркут, тем запах становился сильнее, до тех пор, пока не сделался отвратительной вонью. И в этот момент Беркут заметил, что он видит. Слабо, монохромно, но видит. Источника света нигде заметно не было. Вернее, свет как будто испускал сам Беркут.
- Я, кажись, хренов терминатор! - заявил Беркут, просто продолжая говорить вслух, - Испускаю лучи из глаз. Сейчас вот трупешник найду. Надеюсь, это воняет какой-нибудь дохлый песец, а не такой же заблудившийся идиот, как я.
Серый пол, серые стены, тёмный проход впереди... Стоп. Не такой уж он и тёмный. Беркут присмотрелся, насколько это было возможно. Впереди угадывалась огромная фигура, стоящая посередине коридора и упирающаяся головой в потолок. Беркут продолжил медленно шагать и всматриваться в неё. Фигура стояла на месте. Вдруг оружие за спиной Беркута сделалось неимоверно тяжёлым и чуть не уронило солдата на пол животом. Он быстро скинул автомат, и тот, упав, проделал вмятину в бетонном полу.
- Кто это у нас такой ушлый, с гравитацией играется? - зло оскалился Беркут, прошагав навстречу существу ещё несколько шагов, - Назовись, нечисть!
- Абасы, - низкий выдох проник прямо в мозг, минуя уши.
Рта у твари не было. А была у неё одна огромная нога, одна рука - всё слева, и один огромный чёрный глаз посередине верхнего нароста - то ли головы, то ли шеи.
- Бойся! - опять мысленно выдохнула тварь, - Сожру!
- Приказываешь? - поразился Беркут, - Ты - мне?!
- Бойся, - уже менее уверенно телепатировала нечисть и вдруг, скользя рваными рывками, приблизилась почти вплотную, нависнув над Беркутом.
- Боюсь... что не отмоюсь потом от твоей вони! - крикнул Беркут, делая шаг назад, чтобы не задирать голову и не упускать взгляда монстра.
- Бойся, корми меня, - уже почти умолял тот.
- Страхом, значит, питаешься, - констатировал Беркут, а потом вдохнул и грозно закричал, помогая себе взмахом распахнутых рук, - Абасы! Слушай меня! Я, ведьмак, силой своего духа и дара, приказываю тебе - развоплотись! Исчезни из этого мира!
Тварь мысленно заорала так, что Беркут схватился за голову. Но через несколько мгновений крик оборвался, и монстр исчез. Вместе с ним совершенно исчезли ещё две вещи - смрад и видимость. Беркут вновь стоял в полной темноте.
- Эх, жаль, похоже, я - терминатор только рядом с нечистью, - грустно констатировал Беркут, - Теперь вот по полу придётся шарить, клятый автомат искать.
В тот момент, когда он, ползая на карачках, нащупал-таки своё оружие, лежащее в углублении из раскрошившегося бетона, в коридоре зажёгся свет.
*
Больно ударило по глазам - так, что пришлось зажмуриться и лишь через несколько секунд понемногу приоткрывать веки.
- Вот и утро наступило, - пробормотал Беркут и подумал, что, вероятно, это так и есть.
По времени этого часового пояса наступило утро, начинался активный "рабочий день". А ведь его наверняка ищут, только скорей всего, ищут на поверхности, думая, что он заблудился или утащен медведем где-то там. Вряд ли кто-то из знавших его в последние дни подумает, что он попросту сбежал. На такого дурака или на самоубийцу он всё-таки не похож.
А что, если включили свет, чтобы прочесать эти коридоры?
- Эй! Э-эй! Я здесь! - в надежде крикнул Беркут и прислушался.
Тишина. Такая, что в ушах стоял тонкий-тонкий писк. Или звон, как его называют люди, говоря о "звенящей тишине".
Итак, - провёл мысленную саморевизию Беркут, - В ушах... пусть будет - звон, в животе - возмущённое изумление от долгого отсутствия еды, в горле и во рту - сильнейшая сухость. Хреновченко. Но стоять на месте - глупость. Надо это было сделать в самом начале, как только заблудился. Встать на месте прямо ещё на первой лестничной клетке и орать - и пусть бы потом все обсмеялись, хоть до коликов. Всё лучше, чем как сейчас. Сколько там человек может прожить без воды? Двое или трое суток? Не помню. Выбираться надо, вот что.
Легко сказать... Автомат Беркут уже не нёс на себе, а тащил опущенным в пол и издающим противный громкий скрежет. Он придумал себе оправдание - а ну как опять какой-нибудь абасы встретится, со своей способностью к усилению гравитации на отдельных предметах? Кто сказал, что абасы тут был один? Никто не сказал. А жаль. Уж он бы этого "никого" сейчас так схватил за ремень, что никуда бы тот не делся, пока в обитаемые места не вывел.
Беркут продолжал идти, даже не пытаясь уже понимать - ходит ли он по кругу, уходит в даль или возвращается к лестнице, по которой спустился сюда. Каску и маскировочный костюм он давно оставил лежащими на полу, когда присел отдохнуть, тёплую куртку расстегнул, чтобы было легче дышать. А дышать приходилось труднее, потому что идти становилось всё тяжелее. И, главное, заставить себя идти было трудно. Клонило в сон, наступала апатия, хотелось прилечь у стеночки и не вставать...
Когда ему попалась очередная бронированная дверь, он остановился и с минуту просто смотрел на неё, пытаясь сообразить - как давно он видел такие? Видел ли он их вообще в коридоре этого уровня? Потом Беркут подошёл к двери, поднял автомат и прикладом с силой ударил по тому месту, где он предполагал замок. Раздался скрежет и дверь чуть приоткрылась наружу. Не меняясь в лице, Беркут взялся за толстый тяжёлый край и потянул его на себя.
Свет от коридора осветил впереди круглое помещение с широким и высоким, в человеческий рост, пирамидальным выступом в металлическом полу, выкрашенным зелёной краской. Стены помещения были обшиты металлом, и по одной из стен куда-то вверх вели металлические скобы. Беркут осторожно сделал шаг вперёд, следя за тем, чтобы дверь за его спиной не закрылась, и задрал голову вверх. Верх был так далеко, что свет не проникал туда, так что был он тёмен и не проглядывался. Солдат уже понял - он находился в пустой ракетной шахте.
Что такое пустая ракетная шахта? Это огромная труба высотой примерно тридцать-пятьдесят метров, оканчивающаяся крышкой, она же "защитное устройство". Эта толстенная и тяжеленная крышка из металла, как говорят, способная выдержать попадание ядерной бомбы, по нажатию кнопки из места управления отъезжает или поднимается вверх. А над ней - поверхность земли. Там, где нет коридора. Там, где можно оглядеться вокруг. Там где его, скорей всего, ищут. Там, где снег, который можно набрать в ладонь, поднести ко рту и есть. Но можно ли открыть эту крышку отсюда, изнутри? Об этом Беркут не имел ни малейшего понятия.
В любом случае, вновь отправляться бродить по коридору Беркут не мог. То есть физически ещё мог, конечно, но зверски, до тошноты, не хотел. Он подпёр автоматом дверь в шахту, чтобы та случайно не закрылась и не мешала свету из коридора проникать внутрь. Потом подошёл к стене со скобами и пригляделся в то место, куда они вели. А вели они к узкой серой кабине, от которой, в свою очередь, вверх вели кабели и тросы.
- Исследовать? - спросил себя Беркут, - Кликаем кнопку "да".
Символически плевать на ладони для сподручности он не стал - слюны во рту не было.
