- Неприятеля на осмотренной территории не обнаружено.
Красота! Именно это слово хотелось повторять Беркуту снова и снова. Здесь, в санитарном блоке, в "больничке", под присмотром внимательного врача ему дали всё, что нужно, и так, чтобы не навредить. Пить - по нескольку глотков в несколько заходов. Есть - вкуснейшую сладкую кашу. Помыться в горячем душе без поторапливаний. И - сладчайший сон, в который Беркут провалился сразу, как только вытянулся на постели. Или даже раньше - ноги ещё ехали по простыне, распрямляясь, а он уже спал.
Кто-то заходил в палату, разговаривал с врачом, ему ставили "систему" с капельницей - он ничего не слышал. Часов через десять проснулся, сходил в туалет, снова лёг и проспал ещё столько же. Проснулся снова - бодрым и здоровым.
- Как себя чувствуешь? - спросил врач, мужчина средних лет с умным взглядом.
Впрочем, может, это из-за массивных очков на носу врача его взгляд показался Беркуту особенно умным.
- Готов к дальнейшему прохождению службы, - весело ответил Беркут.
- Не торопись. Оклемаешься как следует, результаты анализов твоих придут, и если всё в порядке, тогда я тебя и выпишу. Командир части, опять же, хочет с тобой побеседовать...
Настроение Беркута сразу упало.
- Что мне будет, не знаете, Сергей Валентинович? Под трибунал не отдадут?
- Ну, ты же пределов части не покидал, - усмехнулся врач, - так что не должны, наверное. Так что, я докладываю полковнику, что ты готов дать полный и развёрнутый отчёт о своих приключениях?
- Докладывайте, - вздохнул Беркут, почему-то тоскливо посмотрев при этом на свою левую ладонь.
Вопреки известной пословице, гора пришла к Магомеду. В смысле, полковник Бородько сам пришёл к пациенту в больничку, чтобы выслушать его рапорт. Сначала было Беркут вытянулся перед командиром части по стойке "смирно", но тот, покривившись на вид солдата, одетого в трусы и болтающуюся на похудевшем животе майку, махнул рукой:
- Садись на кровать и рассказывай. Подробно и с самого начала.
За время рассказа Беркуту пришлось пару раз прикладываться к стакану с водой - голос садился. Хотя, казалось бы - что там рассказывать, какие подробности могут быть у процесса блуждания по коридорам? Но полковник задавал уточняющие вопросы, выясняя мотивацию действий Беркута, и ему приходилось разъяснять также и ход своих мыслей.
- А теперь объясни мне, солдат, почему тебе вообще пришло в голову ломать стенку лифта? Если ты в любом случае ничего не видел. Ты что, надеялся найти там волшебную кнопку?
- Я, товарищ полковник, наверное немного не в себе был, - вынужден был сказать Беркут, - Думал, что надо всё испробовать, чтобы живым остаться. Даже нелогичные и бесперспективные действия предпринять.
Вернувшись в свой кабинет, полковник вызвал доктора.
- Кудинов этот темнит что-то, - сказал он, - недоговаривает. Заблудился - ладно, не он первый в истории ракетных войск. За каким-то чёртом полез наверх в темноте - это уже нетипично. Подобрался к амортизационному устройству и включил его - вообще ни в какие ворота не лезет. Но главное то...
Полковник поднял вверх палец.
- Как он вернулся после этого. Сутки бродил, не мог найти выход, а потом - раз - и прямой наводкой в караулку.
- Может, он не сразу нашёл выход, - заметил врач.
- Проверяли. Время, когда было активировано устройство, отмечено в рапорте дежурного офицера. После этого он вернулся практически сразу. Больше похоже на то, что его кто-то вывел.
- Кто?
- Вот ты это и выясни. Приказываю душевно и доверительно беседовать с солдатом, пока не выложит правду. О результатах доложить мне.
- Слушаюсь, товарищ полковник.
Красота! Лежишь такой якобы больной, а к тебе посещения сердобольных сослуживцев начались. И все с подношениями. Тумбочка уже забита всякими печеньками и шоколадными батончиками из магазина части. Всем интересно было послушать его рассказ. А ещё Марина приходила. С апельсинами. И поцеловала на прощанье в щёчку... От приятных воспоминаний Беркут растянул губы в улыбке.
- Что, капитан Воробьёва тебя посещала? - спросил зашедший в палату доктор.
- Так точно. А как вы узнали, Сергей Валентинович?
- По твоей довольной роже, - усмехнулся тот, - Без женщин мужчины дичают, поэтому, чтобы сохранить человеческий облик, нам всем надо хотя бы иногда видеть приятную взгляду женщину. Капитан полностью соответствует этой цели.
- А она замужем? - полюбопытствовал Беркут.
- В разводе.
- А тут она с кем-нибудь ну... встречается?
- Ай-ай, нехорошо перемывать косточки нашей единственной даме в части.
- С полковником, что ли? - не унимался Беркут, хотя уже испытывал неловкость.
- Нет. С полковником Марина не встречается. Расскажи мне лучше про то, как ты в шахту попал и что дальше было. А то все уже слышали твой рассказ, а я - нет...
*
Врач Сергей Валентинович оказался на редкость приятным собеседником. Он знал множество интересных историй, случавшихся с ним и с кем-то из его знакомых, и умел замечательно их рассказывать. Наверное, тут у него было мало собеседников, или просто все давно друг друга выслушали за годы службы, и вот теперь двое нашли друг друга - заинтересованный и вынужденно бездельничающий Беркут и словоохотливый доктор.
Обычно Сергей Валентинович после выполнения всех необременительных с виду обязанностей заходил в палату с "больным" Беркутом, садился на стул, приставленный боком к маленькому покрытому белой тканью столику у стены, ставил на небольшую тарелочку огромный бокал с чаем, и, интеллигентно бесшумно прихлёбывая, начинал рассказ:
- Тут, на Новой Земле, все птицы перелётные. На зиму улетают по своим Африкам, а весной возвращаются обратно сюда. Когда снег растает, то много болот, озёр и речек кругом, водоплавающей птице здесь раздолье. Попадаются утки, гагары, казарки, гуси, лебеди, крохаля.
- Крохаля? Кто это?
- Да, похожие на утку. Но пока они гнездуются и выращивают потомство, охота на них запрещена. А вот потом, незадолго до их отлёта, как подрастут... У нас многие офицеры охотятся на птицу. Вот раз поехали мы на "Урале" поохотиться - я и ещё трое мужиков, и был с нами Юрка Слепцов, мы его "Вьюрок" звали, он погиб потом через два года, медведь задрал... Да, а тогда у Юрки идея появилась - переправиться через речку на шине от "Урала". Мол, там, куда мы попасть не можем, птицы непуганой плавает - хоть руками лови...
Беркут слушал, полностью вживаясь в рассказ собеседника, и смеялся до слёз в соответствующие моменты. Те события, которые он сам пережил недавно, теперь казались ему чем-то нестрашным, далёким и достойным быть увековеченным как одна из баек Сергея Валентиновича. Если бы не перчатка из тёмно-серого тумана на левой руке.
Пользуясь досугом, Беркут взялся "дрессировать" своего теневого помощника. А точнее, разрабатывал, научно выражаясь, систему коммуникации с ним. Оставаясь один в палате, он иногда приказывал:
- Тэкс, слетай налево до конца коридора и покажи, сколько человек ты встретил.
Обозначать людей Беркут решил вертикальной чертой в движении помощника, и после его возвращения считал количество нарисованных в воздухе "единиц" в своеобразном отчёте. Если тот где-то встретит не людей, а других "плотных живых существ" - Беркут имел в виду животных, но не был уверен в том, что сгусток его поймёт - требовалось начертать в воздухе кружки, по количеству особей. Ну а если вдруг увидит нечисть, то треугольники. Что уж из этих уроков понял Тэкс, придётся выяснить позднее. Пока он обнаруживал только людей.
- А случалось с вами здесь что-нибудь мистическое, Сергей Валентинович? - спросил однажды Беркут.
Доктор, записывающий в этот момент что-то в свою медицинскую "бухгалтерию", как он называл любую служебную и профессиональную писанину, замер.
- А почему ты спрашиваешь?
- Интересно, - пожал плечами Беркут.
- Интересно... - задумчиво повторил врач, - Давай так - я тебе рассказываю свою мистическую историю, а ты мне - свою, если она у тебя есть, идёт? Потому что, сам понимаешь, никакой мистике на нашей службе не место, и болтать об этом не принято. Так что дай слово, что ты никому из солдат об этом не расскажешь.
- Ладно, - согласился заинтригованный Беркут и подправил подушку под спиной, чтобы неудобство не отвлекало его от новой занимательной истории доктора, - Даю слово.
- С прошлого года на архипелаге случились четыре загадочных смерти. Последняя из них произошла незадолго до твоего призыва, месяца четыре назад, и это была смерть солдата из нашей части. Во время дежурства на поверхности солдаты рассеялись, каждый занял своё место для наблюдения. Ты сам знаешь, как оно там - тишина, только ветер завывает. Тогда ещё полярное сияние полыхало во всё небо, уж на что я привыкший, а тоже выходил посмотреть - необычайно красиво было, полная цветовая гамма, и перемещалось всё, как цветомузыка... Как вдруг один из солдат начал смеяться. Громко так, безостановочно. Другие солдаты сначала окликали его, мол, он что - сдурел там? Но тот не унимался. И смех уже стал таким... захлёбывающимся, с подвыванием. Тогда те из солдат, кто был поблизости, подошли к нему и увидели, что парень лежит на снегу скорчившись, и периодически этак вздрагивает, будто от разрядов тока. И смеяться не перестаёт. Солдаты его трогают, трясут, снегом лицо натирают, спрашивают, где болит, а тот смотрит на них сквозь слёзы и хохочет. Через пару минут всё было кончено, он умер от остановки сердца. Я видел лицо этого умершего - ужасная оскаленная гримаса смеющегося человека. Солдатам объяснили эту смерть припадком. А вот чего они не знают - что до этого на архипелаге случились ещё три смерти. Точно таких же.
- И что вы думаете об этом? - серьёзно спросил Беркут, впечатлённый ужасной нарисованной доктором картиной.
- Известная мне наука объяснить эти смерти не может. Вернее, сама смерть от неконтролируемого приступа смеха истории медицины известна, как очень редкий случай. Причиной смерти тут выступает не сам смех как таковой, а сбой организма - асфиксия (удушение), остановка сердца, лопнувший кровеносный сосуд... Но всегда в таких случаях была известна причина, вызвавшая начало приступа смеха - услышанный анекдот, комическая сцена в театре или что-то подобное. Но тут - ничего, никаких причин, и четыре смерти подряд. Наркотиков или другой химии в организмах умерших не нашли. Так что объяснить эти случаи, с учётом общего их числа и картины, можно только мистикой.
Врач снял очки и долго, тщательно протирал их кончиком белой ткани, свисающей со столика.
- Ну а ты с чем сталкивался? - просил он, наконец, - Тимур!
- А? Извините, доктор, задумался. Что вы спросили?
- Твоя очередь рассказывать.
*
Любого обычного человека, который услышал бы рассказ доктора, проникся его тоном и пониманием того, что сам он тоже находится тут, на архипелаге, и ему скоро выходить на поверхность, пробрало бы до мурашек по коже. Как минимум. Беркута же этот рассказ заставил задуматься по совсем иной, понятной ему одному, причине. От описанных доктором событий ощутимо несло проделками нечисти. Но говорить об этом было нельзя, и дело не только в прямом запрете столичного военкома - Беркут и сам понимал, что ни к чему людям знать о некоторых вещах. Однако сейчас требовалось рассказать доктору "алаверды" свою историю, и Беркут решил своеобразно "легализовать" то, что оставило материальные следы.
- Да вот как раз когда я блуждал по коридору... - начал он таким тоном, каким обычно рассказывают что-то страшное, но случившееся в прошлом, - свет не горел нигде, я шёл в кромешной темноте, и вдруг сильно завоняло тухлятиной. И тут мой автомат сделался жутко тяжёлым, я чуть не упал под его тяжестью. Было ощущение, что если б я не успел его скинуть с себя, то он меня продавил бы насквозь. А через некоторое время вонь исчезла, как не бывало. Я поискал автомат на ощупь, и нашёл. Он лежал на полу, и как будто в углублении, которое проделал в бетоне. Но весил уже нормально, как всегда.
Сергей Валентинович молчал и недоверчиво смотрел на Беркута.
- Хотя, может, это и не мистика. Может, там внизу какой-нибудь секретный мощнейший магнит включали, я ж не знаю, - весело закончил Беркут, - Просто в тот момент, в темноте и безнадёге это показалось чем-то таким...
- А ты доложил об этом командиру части?
- Нет. Подумал - мистика, которой не место на нашей службе, - процитировал Беркут слова доктора.
- Зря. Ты же не выдумываешь, ты правду рассказал?
- Конечно, правду. Там, на полу в коридоре можно вмятину найти.
- Нет у нас никакого магнита. Но о любой аномалии должно быть доложено командованию, это может быть проявлением действия противника. Я ведь доложил командованию о той смерти от смеха, о которой тебе рассказал. Мало ли, какие секретные разработки могут существовать и испытываться. Включая психотропные.
- Как-то я не подумал, - состроил простецкий вид Беркут.
Даже почесал в затылке для правдоподобия.
- Давай-ка вот, Тимур, садись и пиши рапорт об этом случае. А если ещё что-то подобное "мистическое" с тобой было, то и об этом пиши.
- Сергей Валентинович, может не надо? - попробовал разжалобить Беркут доктора, - Я ж ещё сил не набрался.
- Ты б ещё на подушку при этом опал, как умирающий лебедь... Это приказ. Ты сейчас находишься в моём подчинении - так что садись и пиши, солдат.
Командиру войсковой части №... полковнику Бородько Е.Н.
Рапорт об аномалии
Продвигаясь в неизвестном по случаю полной темноты и потери ориентиров направлении примерно в середине периода выключения освещения я почувствовал сильный запах разложения и многократно усилившуюся тяжесть собственного закинутого за плечо автомата, в связи с чем был вынужден опустить доверенное мне оружие на пол, где оно проделало вмятину, которую можно обнаружить в неизвестном мне месте, после чего по прошествии неопределённого количества минут указанный выше запах исчез, а оружие самостоятельно обрело свой обычный вес и в дальнейшем его не меняло до сдачи в оружейную.
Рядовой срочной службы Кудинов.
Доктор, прочитав рапорт, состоящий из одного длинного предложения, хмыкнул, но ничего не сказал.
- Я ещё бы хотел порекомендовать, - почесал бровь Беркут, - в случае проверки этого рапорта снабдить проверяющих большим мотком верёвки или ниток, чтобы они могли вернуться по ним и не повторили мой печальный опыт, а вернулись вовремя и здоровыми.
- Угу, с древнегреческой мифологией все знакомы, - ответил Сергей Валентинович, - Не умничай.
- Так я и не умничаю - справился же с соблазном написать эту рекомендацию в рапорте. Вовремя вспомнил, что перед начальством солдат должен иметь "вид бравый и придурковатый".
- Вот именно.
Пока Беркут, пользуясь одиночеством, продолжал "коммуникативную" дрессировку Тэкса, в кабинете начальника части проходило мини-совещание, предметом которого являлся он сам.
- Я всё-таки думаю, что поведение Кудинова - заблудился в коридорах, залез в шахту, сломал стенку лифта и так далее - это своеобразное продолжение его протестной деятельности, которую он вёл на гражданке, - сказала капитан Воробьёва.
- Брагин и все остальные, кто с ним контактировал у нас и в прошлой части, никаких признаков недовольства его нахождением на службе не усматривают, - возразил полковник и перевёл взгляд на доктора - А ты как считаешь?
Красота! Именно это слово хотелось повторять Беркуту снова и снова. Здесь, в санитарном блоке, в "больничке", под присмотром внимательного врача ему дали всё, что нужно, и так, чтобы не навредить. Пить - по нескольку глотков в несколько заходов. Есть - вкуснейшую сладкую кашу. Помыться в горячем душе без поторапливаний. И - сладчайший сон, в который Беркут провалился сразу, как только вытянулся на постели. Или даже раньше - ноги ещё ехали по простыне, распрямляясь, а он уже спал.
Кто-то заходил в палату, разговаривал с врачом, ему ставили "систему" с капельницей - он ничего не слышал. Часов через десять проснулся, сходил в туалет, снова лёг и проспал ещё столько же. Проснулся снова - бодрым и здоровым.
- Как себя чувствуешь? - спросил врач, мужчина средних лет с умным взглядом.
Впрочем, может, это из-за массивных очков на носу врача его взгляд показался Беркуту особенно умным.
- Готов к дальнейшему прохождению службы, - весело ответил Беркут.
- Не торопись. Оклемаешься как следует, результаты анализов твоих придут, и если всё в порядке, тогда я тебя и выпишу. Командир части, опять же, хочет с тобой побеседовать...
Настроение Беркута сразу упало.
- Что мне будет, не знаете, Сергей Валентинович? Под трибунал не отдадут?
- Ну, ты же пределов части не покидал, - усмехнулся врач, - так что не должны, наверное. Так что, я докладываю полковнику, что ты готов дать полный и развёрнутый отчёт о своих приключениях?
- Докладывайте, - вздохнул Беркут, почему-то тоскливо посмотрев при этом на свою левую ладонь.
Вопреки известной пословице, гора пришла к Магомеду. В смысле, полковник Бородько сам пришёл к пациенту в больничку, чтобы выслушать его рапорт. Сначала было Беркут вытянулся перед командиром части по стойке "смирно", но тот, покривившись на вид солдата, одетого в трусы и болтающуюся на похудевшем животе майку, махнул рукой:
- Садись на кровать и рассказывай. Подробно и с самого начала.
За время рассказа Беркуту пришлось пару раз прикладываться к стакану с водой - голос садился. Хотя, казалось бы - что там рассказывать, какие подробности могут быть у процесса блуждания по коридорам? Но полковник задавал уточняющие вопросы, выясняя мотивацию действий Беркута, и ему приходилось разъяснять также и ход своих мыслей.
- А теперь объясни мне, солдат, почему тебе вообще пришло в голову ломать стенку лифта? Если ты в любом случае ничего не видел. Ты что, надеялся найти там волшебную кнопку?
- Я, товарищ полковник, наверное немного не в себе был, - вынужден был сказать Беркут, - Думал, что надо всё испробовать, чтобы живым остаться. Даже нелогичные и бесперспективные действия предпринять.
Вернувшись в свой кабинет, полковник вызвал доктора.
- Кудинов этот темнит что-то, - сказал он, - недоговаривает. Заблудился - ладно, не он первый в истории ракетных войск. За каким-то чёртом полез наверх в темноте - это уже нетипично. Подобрался к амортизационному устройству и включил его - вообще ни в какие ворота не лезет. Но главное то...
Полковник поднял вверх палец.
- Как он вернулся после этого. Сутки бродил, не мог найти выход, а потом - раз - и прямой наводкой в караулку.
- Может, он не сразу нашёл выход, - заметил врач.
- Проверяли. Время, когда было активировано устройство, отмечено в рапорте дежурного офицера. После этого он вернулся практически сразу. Больше похоже на то, что его кто-то вывел.
- Кто?
- Вот ты это и выясни. Приказываю душевно и доверительно беседовать с солдатом, пока не выложит правду. О результатах доложить мне.
- Слушаюсь, товарищ полковник.
Красота! Лежишь такой якобы больной, а к тебе посещения сердобольных сослуживцев начались. И все с подношениями. Тумбочка уже забита всякими печеньками и шоколадными батончиками из магазина части. Всем интересно было послушать его рассказ. А ещё Марина приходила. С апельсинами. И поцеловала на прощанье в щёчку... От приятных воспоминаний Беркут растянул губы в улыбке.
- Что, капитан Воробьёва тебя посещала? - спросил зашедший в палату доктор.
- Так точно. А как вы узнали, Сергей Валентинович?
- По твоей довольной роже, - усмехнулся тот, - Без женщин мужчины дичают, поэтому, чтобы сохранить человеческий облик, нам всем надо хотя бы иногда видеть приятную взгляду женщину. Капитан полностью соответствует этой цели.
- А она замужем? - полюбопытствовал Беркут.
- В разводе.
- А тут она с кем-нибудь ну... встречается?
- Ай-ай, нехорошо перемывать косточки нашей единственной даме в части.
- С полковником, что ли? - не унимался Беркут, хотя уже испытывал неловкость.
- Нет. С полковником Марина не встречается. Расскажи мне лучше про то, как ты в шахту попал и что дальше было. А то все уже слышали твой рассказ, а я - нет...
*
Врач Сергей Валентинович оказался на редкость приятным собеседником. Он знал множество интересных историй, случавшихся с ним и с кем-то из его знакомых, и умел замечательно их рассказывать. Наверное, тут у него было мало собеседников, или просто все давно друг друга выслушали за годы службы, и вот теперь двое нашли друг друга - заинтересованный и вынужденно бездельничающий Беркут и словоохотливый доктор.
Обычно Сергей Валентинович после выполнения всех необременительных с виду обязанностей заходил в палату с "больным" Беркутом, садился на стул, приставленный боком к маленькому покрытому белой тканью столику у стены, ставил на небольшую тарелочку огромный бокал с чаем, и, интеллигентно бесшумно прихлёбывая, начинал рассказ:
- Тут, на Новой Земле, все птицы перелётные. На зиму улетают по своим Африкам, а весной возвращаются обратно сюда. Когда снег растает, то много болот, озёр и речек кругом, водоплавающей птице здесь раздолье. Попадаются утки, гагары, казарки, гуси, лебеди, крохаля.
- Крохаля? Кто это?
- Да, похожие на утку. Но пока они гнездуются и выращивают потомство, охота на них запрещена. А вот потом, незадолго до их отлёта, как подрастут... У нас многие офицеры охотятся на птицу. Вот раз поехали мы на "Урале" поохотиться - я и ещё трое мужиков, и был с нами Юрка Слепцов, мы его "Вьюрок" звали, он погиб потом через два года, медведь задрал... Да, а тогда у Юрки идея появилась - переправиться через речку на шине от "Урала". Мол, там, куда мы попасть не можем, птицы непуганой плавает - хоть руками лови...
Беркут слушал, полностью вживаясь в рассказ собеседника, и смеялся до слёз в соответствующие моменты. Те события, которые он сам пережил недавно, теперь казались ему чем-то нестрашным, далёким и достойным быть увековеченным как одна из баек Сергея Валентиновича. Если бы не перчатка из тёмно-серого тумана на левой руке.
Пользуясь досугом, Беркут взялся "дрессировать" своего теневого помощника. А точнее, разрабатывал, научно выражаясь, систему коммуникации с ним. Оставаясь один в палате, он иногда приказывал:
- Тэкс, слетай налево до конца коридора и покажи, сколько человек ты встретил.
Обозначать людей Беркут решил вертикальной чертой в движении помощника, и после его возвращения считал количество нарисованных в воздухе "единиц" в своеобразном отчёте. Если тот где-то встретит не людей, а других "плотных живых существ" - Беркут имел в виду животных, но не был уверен в том, что сгусток его поймёт - требовалось начертать в воздухе кружки, по количеству особей. Ну а если вдруг увидит нечисть, то треугольники. Что уж из этих уроков понял Тэкс, придётся выяснить позднее. Пока он обнаруживал только людей.
- А случалось с вами здесь что-нибудь мистическое, Сергей Валентинович? - спросил однажды Беркут.
Доктор, записывающий в этот момент что-то в свою медицинскую "бухгалтерию", как он называл любую служебную и профессиональную писанину, замер.
- А почему ты спрашиваешь?
- Интересно, - пожал плечами Беркут.
- Интересно... - задумчиво повторил врач, - Давай так - я тебе рассказываю свою мистическую историю, а ты мне - свою, если она у тебя есть, идёт? Потому что, сам понимаешь, никакой мистике на нашей службе не место, и болтать об этом не принято. Так что дай слово, что ты никому из солдат об этом не расскажешь.
- Ладно, - согласился заинтригованный Беркут и подправил подушку под спиной, чтобы неудобство не отвлекало его от новой занимательной истории доктора, - Даю слово.
- С прошлого года на архипелаге случились четыре загадочных смерти. Последняя из них произошла незадолго до твоего призыва, месяца четыре назад, и это была смерть солдата из нашей части. Во время дежурства на поверхности солдаты рассеялись, каждый занял своё место для наблюдения. Ты сам знаешь, как оно там - тишина, только ветер завывает. Тогда ещё полярное сияние полыхало во всё небо, уж на что я привыкший, а тоже выходил посмотреть - необычайно красиво было, полная цветовая гамма, и перемещалось всё, как цветомузыка... Как вдруг один из солдат начал смеяться. Громко так, безостановочно. Другие солдаты сначала окликали его, мол, он что - сдурел там? Но тот не унимался. И смех уже стал таким... захлёбывающимся, с подвыванием. Тогда те из солдат, кто был поблизости, подошли к нему и увидели, что парень лежит на снегу скорчившись, и периодически этак вздрагивает, будто от разрядов тока. И смеяться не перестаёт. Солдаты его трогают, трясут, снегом лицо натирают, спрашивают, где болит, а тот смотрит на них сквозь слёзы и хохочет. Через пару минут всё было кончено, он умер от остановки сердца. Я видел лицо этого умершего - ужасная оскаленная гримаса смеющегося человека. Солдатам объяснили эту смерть припадком. А вот чего они не знают - что до этого на архипелаге случились ещё три смерти. Точно таких же.
- И что вы думаете об этом? - серьёзно спросил Беркут, впечатлённый ужасной нарисованной доктором картиной.
- Известная мне наука объяснить эти смерти не может. Вернее, сама смерть от неконтролируемого приступа смеха истории медицины известна, как очень редкий случай. Причиной смерти тут выступает не сам смех как таковой, а сбой организма - асфиксия (удушение), остановка сердца, лопнувший кровеносный сосуд... Но всегда в таких случаях была известна причина, вызвавшая начало приступа смеха - услышанный анекдот, комическая сцена в театре или что-то подобное. Но тут - ничего, никаких причин, и четыре смерти подряд. Наркотиков или другой химии в организмах умерших не нашли. Так что объяснить эти случаи, с учётом общего их числа и картины, можно только мистикой.
Врач снял очки и долго, тщательно протирал их кончиком белой ткани, свисающей со столика.
- Ну а ты с чем сталкивался? - просил он, наконец, - Тимур!
- А? Извините, доктор, задумался. Что вы спросили?
- Твоя очередь рассказывать.
*
Любого обычного человека, который услышал бы рассказ доктора, проникся его тоном и пониманием того, что сам он тоже находится тут, на архипелаге, и ему скоро выходить на поверхность, пробрало бы до мурашек по коже. Как минимум. Беркута же этот рассказ заставил задуматься по совсем иной, понятной ему одному, причине. От описанных доктором событий ощутимо несло проделками нечисти. Но говорить об этом было нельзя, и дело не только в прямом запрете столичного военкома - Беркут и сам понимал, что ни к чему людям знать о некоторых вещах. Однако сейчас требовалось рассказать доктору "алаверды" свою историю, и Беркут решил своеобразно "легализовать" то, что оставило материальные следы.
- Да вот как раз когда я блуждал по коридору... - начал он таким тоном, каким обычно рассказывают что-то страшное, но случившееся в прошлом, - свет не горел нигде, я шёл в кромешной темноте, и вдруг сильно завоняло тухлятиной. И тут мой автомат сделался жутко тяжёлым, я чуть не упал под его тяжестью. Было ощущение, что если б я не успел его скинуть с себя, то он меня продавил бы насквозь. А через некоторое время вонь исчезла, как не бывало. Я поискал автомат на ощупь, и нашёл. Он лежал на полу, и как будто в углублении, которое проделал в бетоне. Но весил уже нормально, как всегда.
Сергей Валентинович молчал и недоверчиво смотрел на Беркута.
- Хотя, может, это и не мистика. Может, там внизу какой-нибудь секретный мощнейший магнит включали, я ж не знаю, - весело закончил Беркут, - Просто в тот момент, в темноте и безнадёге это показалось чем-то таким...
- А ты доложил об этом командиру части?
- Нет. Подумал - мистика, которой не место на нашей службе, - процитировал Беркут слова доктора.
- Зря. Ты же не выдумываешь, ты правду рассказал?
- Конечно, правду. Там, на полу в коридоре можно вмятину найти.
- Нет у нас никакого магнита. Но о любой аномалии должно быть доложено командованию, это может быть проявлением действия противника. Я ведь доложил командованию о той смерти от смеха, о которой тебе рассказал. Мало ли, какие секретные разработки могут существовать и испытываться. Включая психотропные.
- Как-то я не подумал, - состроил простецкий вид Беркут.
Даже почесал в затылке для правдоподобия.
- Давай-ка вот, Тимур, садись и пиши рапорт об этом случае. А если ещё что-то подобное "мистическое" с тобой было, то и об этом пиши.
- Сергей Валентинович, может не надо? - попробовал разжалобить Беркут доктора, - Я ж ещё сил не набрался.
- Ты б ещё на подушку при этом опал, как умирающий лебедь... Это приказ. Ты сейчас находишься в моём подчинении - так что садись и пиши, солдат.
Командиру войсковой части №... полковнику Бородько Е.Н.
Рапорт об аномалии
Продвигаясь в неизвестном по случаю полной темноты и потери ориентиров направлении примерно в середине периода выключения освещения я почувствовал сильный запах разложения и многократно усилившуюся тяжесть собственного закинутого за плечо автомата, в связи с чем был вынужден опустить доверенное мне оружие на пол, где оно проделало вмятину, которую можно обнаружить в неизвестном мне месте, после чего по прошествии неопределённого количества минут указанный выше запах исчез, а оружие самостоятельно обрело свой обычный вес и в дальнейшем его не меняло до сдачи в оружейную.
Рядовой срочной службы Кудинов.
Доктор, прочитав рапорт, состоящий из одного длинного предложения, хмыкнул, но ничего не сказал.
- Я ещё бы хотел порекомендовать, - почесал бровь Беркут, - в случае проверки этого рапорта снабдить проверяющих большим мотком верёвки или ниток, чтобы они могли вернуться по ним и не повторили мой печальный опыт, а вернулись вовремя и здоровыми.
- Угу, с древнегреческой мифологией все знакомы, - ответил Сергей Валентинович, - Не умничай.
- Так я и не умничаю - справился же с соблазном написать эту рекомендацию в рапорте. Вовремя вспомнил, что перед начальством солдат должен иметь "вид бравый и придурковатый".
- Вот именно.
Пока Беркут, пользуясь одиночеством, продолжал "коммуникативную" дрессировку Тэкса, в кабинете начальника части проходило мини-совещание, предметом которого являлся он сам.
- Я всё-таки думаю, что поведение Кудинова - заблудился в коридорах, залез в шахту, сломал стенку лифта и так далее - это своеобразное продолжение его протестной деятельности, которую он вёл на гражданке, - сказала капитан Воробьёва.
- Брагин и все остальные, кто с ним контактировал у нас и в прошлой части, никаких признаков недовольства его нахождением на службе не усматривают, - возразил полковник и перевёл взгляд на доктора - А ты как считаешь?
