- Мы довольно много и неформально общаемся с ним. Нормальный парень, далеко не дурак. Но раскрывается он не до конца, по-моему. Думаю, в коридорах он действительно заблудился, никакого протеста в этом не было.
- Он мог протестно действовать и не осознанно, - возразила капитан, - Всё-таки его призвали в армию насильно, это не может остаться для личности без последствий.
- Ну, это уже по вашей части, товарищ психолог. Со своей стороны могу сказать, что, случись это всё с обычным рядовым - выписал бы я ему сейчас билет на волю и полностью комиссовал. У нас часто досрочно увольняют солдат, которым по психике и физиологии не подходит служба на архипелаге. А уж с учётом того, что он до этого долго уклонялся от службы и призван буквально перед истечением призывного возраста, стресс у него непременно усилился.
- Досрочное увольнение Кудинова исключено, - хмуро отрезал полковник, - он должен отслужить полный срок и именно у нас.
- Кстати, внезапное ощущение посторонних запахов и их исчезновение, о чём он написал в рапорте, может говорить о психических отклонениях, - задумчиво сказала Воробьёва.
- А чувство тяжести оружия? - спросил врач.
- А с чувством тяжести всё очень интересно, - проинформировал сослуживцев полковник, - мы действительно нашли на полу вмятину от автомата. А потом осмотрели автомат Кудинова. Он оказался немного деформированным... И только с одной стороны. То есть сверху на автомат никто не давил или не ударял по нему, чтобы вбить в бетон.
- Аномалия? - усмехнулся доктор.
Командир неприязненно посмотрел на него.
- Весело? Конечно, это же не тебе, а мне теперь отписываться наверх во все отделы. Нам будут продолжать задавать вопросы, это - к гадалке не ходи. Так что, Марина, придётся тебе поработать с Кудиновым плотно, чтобы выудить из него всё, что не удалось выудить нашему доктору. До самого донышка, до абсолютной ясности его психики. Это приказ.
- Слушаюсь, товарищ полковник.
- Повезло Кудинову, - невинным тоном пробормотал доктор.
*
Первым делом после выписки из больнички Беркута заставили выучить путь от секретного входа до караулки. Под команды и обидные покрикивания летёхи, который отыгрывался за полученное от командира взыскание, солдат бегал по лестнице и коридорам. Взводный отстал от него только тогда, когда Беркут стал безошибочно преодолевать этот путь едва ли не вслепую. Вообще-то это было несправедливо. Всех новых солдат специально заставляют выучить нужный путь перед тем, как выпускать наружу, и то, что Беркут присоединился ко взводу отдельно от остальных, в своё время не снимало с лейтенанта этой задачи. Но Беркут не стал обижаться на Брагина, и тот постепенно расслабился и подобрел.
Никаких других наказаний к Беркуту не применили, даже нисколько не удержали из денежного пособия за повреждённый лифт. Один из солдат, когда Беркут поделился с ним своим беспокойством, ответил вполголоса:
- Это ещё вопрос, кто кому должен за то, что ты заблудился - ты части, или часть - тебе.
На другой день Беркуту приказали явиться к начальнику канцелярии, капитану Воробьёвой. Та встретила его приветливо, велела сесть в кресло, а сама ходила по кабинету и поливала цветы из зелёной пластмассовой лейки с длинным носиком.
- По твоему случаю было совещание у командира части, - сказала Марина, - Сергей Валентинович предложил уволить тебя со службы. Стресс, мол, и всё такое...
- Нет, я не хочу! - вскинулся Беркут, - Я в порядке.
Капитан удивлённо посмотрела на него и покачала головой.
- И ты готов написать рапорт о том, что желаешь продолжить службу у нас?
- Готов, если надо.
Марина в раздумьях покачала в руках лейку и снова отвернулась к очередному горшку с цветком.
- А знаешь, не надо никакого рапорта. Тебя в любом случае оставят, это приказ из Москвы - ты должен отслужить весь срок. Твой рапорт, конечно, был бы выгоден и нашему командиру, и москвичам, но для тебя от него всё равно не будет никакого толку. Да и твои друзья на гражданке, наверное, не поймут. Будут говорить, что тебя заставили, тебе придётся объясняться...
- Вы правы, товарищ капитан, - оценил Беркут её заботу, - спасибо.
- Марина, - поправила его Воробьёва, - мы же сейчас в неформальной обстановке.
- Марина, - широко улыбнулся Беркут.
Он с удовольствием следил за женщиной, которая тянулась или нагибалась к цветочным горшкам, за её красивыми движениями, изгибами ладной фигуры, обрисовываемыми в этих движениях.
- Так что будем считать, что я предложила тебе написать этот рапорт, а ты отказался, - весело сказала женщина и вдруг уронила на пол опустевшую лейку.
Беркут кинулся, чтобы поднять, и чуть не стукнулся лоб в лоб с присевшей для того же Мариной. Женщина смотрела ему прямо в глаза и улыбалась. Молчала, улыбалась и не опускала взгляд. Близко-близко. Беркут осторожно, боясь спугнуть, поднял руку и отвёл тёмный локон со лба Марины. Та слегка прикрыла глаза и Беркут откликнулся на это приглашение. Его поцелуй был нежным и долгим, вызвавшим в итоге короткий, едва слышимый женский стон.
А потом она тихо сказала:
- Не здесь. Приходи в это же время завтра, я устрою тебе увольнительную и покажу свою квартиру.
Когда Беркут уже покидал кабинет канцелярии, капитан окликнула его:
- Тимур, я ведь могу рассчитывать на твою сдержанность? Не хотелось бы лишней болтовни среди солдат...
- Конечно.
Самым трудным для Беркута в дальнейшем было - стереть довольное выражение с лица. Стоило только расслабиться, как улыбка норовила растянуть его губы и явить миру ямочки на щеках. Сослуживцам Беркут сказал, что его вызывали ради рапорта, который он отказался писать, и все оживлённо обсуждали, верно ли поступил Беркут и что ему за это будет. "Увольнительная и свидание будет" - думал Беркут, стараясь "держать лицо".
На следующий день, неся службу на поверхности, Беркут перевалил свои обязанности на Тэкса, которому велел облетать наблюдаемую часть периметра и "докладывать", если что. Сам же он занялся изящными искусствами. Он решил прийти к Марине как положено настоящему кавалеру, не с пустыми руками. Купить ей в магазине шоколадку показалось банальным и пошловатым, с учётом того, что капитан знала, что эти самые шоколадки имеют ценность скорее для него, с его мизерным доходом. Беркут захотел преподнести ей что-нибудь красивое и такое, что не продаётся в магазинчике с выученными всеми ассортиментом.
Только где взять это самое "красивое", когда вокруг только снег и лёд? На мысль его натолкнула одна из льдинок поблизости, и Беркут с энтузиазмом принялся ваять свой шедевр, кое-где подтачивая дулом автомата, кое-где оттаивая эту льдинку дыханием и пальцами, чтобы придать ей задуманную форму. Управился незадолго до окончания дежурства и, возвращаясь, оставил скульптуру снаружи у входа. Дабы не растаяла до презентации.
Когда он вышел из душа, ему объявили увольнительную и передали приказ вновь явиться в канцелярию.
- Трамбовать будут насчёт рапорта, - сочувственно сказал кто-то из солдат.
На это Беркут, не поворачиваясь к парню лицом, поднял сжатую в кулак руку:
- Но пасаран!
Он быстро сбегал ко входу, забрал приготовленный подарок и зашёл к Марине.
- Вот, - протянул он ладонь, - это тебе. Сегодня сделал.
Женщина не удержалась от искреннего восторженного возгласа. Она бережно приняла у парня ледяную раскрытую раковину с большой жемчужиной.
- Какое чудо... Спасибо, Тимур, мне такого ещё никто не дарил. Я, честно говоря, думала, ты шоколадку в нашем магазине купишь, которую потом сам и съешь. Но ты удивил... Спасибо.
Поцелуй в щёку был полон признательности и Беркут решил, что его сегодняшние труды были не напрасны.
*
Двухкомнатная квартира с небольшой кухней и санузлом была уютной - настолько, насколько это могло быть, когда нет окон. Но их отсутствие хозяйка компенсировала несколькими картинами на стенах, красивыми салфетками на столиках, украшенными вдетыми в них лентами и, конечно, тут тоже были цветы в горшках.
Марина, переодетая в домашний шёлковый халатик, усадила гостя за стол и подала свежий заваренный в чайничке чай.
- Я не люблю чай из пакетиков. Мне кажется, это уместно на службе, но дома...
- А я, оказывается, уже забыл вкус хорошего чая. Иди сюда...
- Погоди, - Марина с улыбкой придержала протянутые к её талии руки, - давай сначала договоримся о главном.
- О главном? - поднял брови Беркут.
- Никакой любви. Я не разрешаю. И сама не отвечу.
- Разве можно любить или не любить по приказу?
- Не любить - можно, поверь мне. Ты можешь быть слегка влюблённым в меня, но не более того. Никаких ожиданий, никаких страданий, когда ожидания не оправдаются, никакой ревности и, конечно, навязчивости.
- По-моему, ты заглядываешь слишком далеко, - сказал Беркут, не оставляя попыток добраться руками до женского тела.
- Я серьёзно. Пообещай мне, Тимур. Меньше всего я хочу разбивать тебе сердце и испытывать все эмоции и хлопоты из-за этого. Тем более - здесь, в ограниченном коллективе и пространстве.
- Обещаю, - выдохнул Беркут и, наконец-то его ладони получили вожделенный "зелёный свет".
Через некоторое время, расслабленно водя кончиками пальцев вдоль позвоночника лежащей на животе женщины, он сказал:
- Так вот ты какая, капитан Воробьёва - страстная, нежная... Воробышек.
- Мне нравится, когда меня так называют, - улыбнулась Марина, - Ну а ты что за птица?
- Я? Беркут.
- Почему - беркут? - удивлённо приподняла голову женщина.
- Это просто имя. Так меня назвали... называли в детстве.
- У тебя было двойное имя?
- Нет... Просто помню, что меня называли именем Беркут, и всё. А вообще, я плохо помню детство. Да оно и не имеет никакого значения для меня.
- А что имеет? Отрочество, юность?
- Моя жизнь, начиная с тринадцати лет. Служение. Помощь людям, - задумчиво перечислил Беркут.
- Ого. Ты, надеюсь, не фанатик? Фанатизм - это плохо, вообще в любой области, а тем более в политике.
- Причём тут политика? - непонимающе переспросил Беркут и спохватился, - А, да... Нет, я - не фанатик, конечно. Теперь твоя очередь. Расскажи о себе.
Марина рассказала, что она в своё время закончила военное училище, в которое поступала с единственной меркантильной целью - высокого заработка и раннего ухода на пенсию. И даже мужа себе выбрала с гражданской профессией - настолько не считала военную службу своей настоящей судьбой. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Семейная жизнь не задалась, шестилетний сын живёт с отцом, а она - вот, перевелась сюда, чтобы заработать денег на хорошую квартиру.
- Никитка и так меня почти не видел, когда мы жили вместе - я на службе, а он всё время был с папой, - вздохнула Марина, - поэтому, когда разводились, даже вопрос на стоял, с кем из нас он будет воспитываться. Но я, конечно, не оставлю его, когда выйду на пенсию.
- Иди ко мне, - тихо сказал Беркут и помог женщине переместиться на него сверху.
Когда они расставались, Марина пообещала, что как-нибудь ещё вскоре устроит Беркуту "увольнительную с вызовом в канцелярию".
- Буду ждать, - искренне сказал он.
- Ты обещал. Помнишь - никаких ожиданий, - погрозила она пальчиком.
- Я думаю, подразумевалось немного другое. Не переживай, я привык держать свои обещания, - улыбнулся Беркут и, церемонно поцеловав даме руку, ушёл.
На расспросы солдат о том, что с ним было, он ответил коротко:
- Не могу рассказывать, дал подписку о неразглашении.
Лейтенант подозрительно посмотрел на Беркута, но ничего не сказал. Остальные съели.
В Международный женский день капитан Воробьёва принимала поздравления от всех подразделений военной части, а вечер предпочла снова провести с Беркутом. Они опять занимались любовью и разговаривали. Беркута удивляло то, как быстро Марина сумела душевно приблизиться к нему, раскрываясь сама и вынуждая раскрываться его, парадоксальным образом оставаясь при этом в отдалении, не уставая напоминать солдату их договорённость "о главном". Конечно, он не рассказал правду о себе, и по-прежнему оставался для неё Тимуром, но о разных других вопросах и сомнениях мог говорить с Мариной совершенно свободно. Оказывается, иметь друга-женщину, умную, понимающую и тактичную, было замечательно. А уж когда она ещё и любовница - замечательно вдвойне.
В последующие дни на поверхности под весенним северным солнцем Беркут упражнялся в открытом у себя таланте скульптора - создавал изо льда цветы. Даже приносил из столовой коробочки с разными соками, чтобы полить лепестки роз, тюльпанов, ирисов, и заодно склеить эти лепестки между собой. Уже не для того, чтобы дарить их Марине. Просто, для себя. Периодически отправляя Тэкса "на разведку", он контролировал окружающее пространство, а заодно всегда заранее знал, если кто-то приближался к нему, и мог вовремя спрятать свои поделки в снег.
В тот день, увлечённый своим обычным занятием, Беркут не сразу понял, почему Тэкс взялся мельтешить перед его глазами. А когда, наконец, поднял голову и внимательно посмотрел на своего теневого помощника, тот отлетел немного подальше и обрисовал в воздухе контур треугольника. Нечисть?
Беркут огляделся, но никого не заметил.
- Где? Покажи, - приказал он.
Тень, как показалось Беркуту, по-особому трепеща, полетела в сторону за небольшой холм неподалёку. Туда, где должен был дежурить другой солдат его взвода.
- Тэкс, останься наблюдать здесь, за моей зоной.
Беркут, машинально пригнувшись, как учили на тренировках, приблизился к холму и осторожно заглянул за один из острых его выступов. Сослуживца он сперва не заметил. А потом в ледяной тишине раздался громкий сдвоенный смех. Смеялся кто-то один, а второй голосом на мгновение позже повторял каждый изданный первым звук.
*
Он был очень худым и высоким. Даже в полусогнутом состоянии, когда его длинные руки с костлявыми пальцами, оканчивающимися длиннющими ногтями, касались тела лежащего на снегу солдата - и тогда он был примерно в полтора человеческих роста. Одетый в лохмотья, едва прикрывающих его бледную кожу, совершенно босой, с растрёпанными запорошенными снегом волосами и широко разверстым смеющимся ртом, усеянным острыми игольчатыми зубами.
Существо щекотало лежащего человека своими когтями, отчего тот дёргался и издавал смех, а монстр охотно вторил этому смеху и явно получал огромное удовольствие от происходящего. Взгляд лежащего солдата выглядел безумным, в его смехе совсем не было веселья.
- Остановись, нечисть! - крикнул Беркут.
- Ведьмак, давай посмеёмся вместе, - хихикнуло существо и, несмотря на приказ, продолжало быстро перебирать когтями по телу своей жертвы, - щекочи его тоже!
Солдат хохотал, перемежая свой смех мучительным всхлипыванием. Беркут увидел, что к ним бежит ещё пара солдат. Раскрываться перед посторонними было нельзя. Но оставлять несчастного на смерть от рук нечисти для Беркута было просто невозможно.
- Силой своей и даром приказываю - назови мне своё имя!
- Я - демон Махаха! - крикнул-прохохотал монстр, - Меня зовут Махаха! Смешное имя, правда?
Один из подбежавших солдат попытался потрясти лежащего парня за плечи.
- Убери от него руки! - грозно приказал Беркут монстру.
- Он мог протестно действовать и не осознанно, - возразила капитан, - Всё-таки его призвали в армию насильно, это не может остаться для личности без последствий.
- Ну, это уже по вашей части, товарищ психолог. Со своей стороны могу сказать, что, случись это всё с обычным рядовым - выписал бы я ему сейчас билет на волю и полностью комиссовал. У нас часто досрочно увольняют солдат, которым по психике и физиологии не подходит служба на архипелаге. А уж с учётом того, что он до этого долго уклонялся от службы и призван буквально перед истечением призывного возраста, стресс у него непременно усилился.
- Досрочное увольнение Кудинова исключено, - хмуро отрезал полковник, - он должен отслужить полный срок и именно у нас.
- Кстати, внезапное ощущение посторонних запахов и их исчезновение, о чём он написал в рапорте, может говорить о психических отклонениях, - задумчиво сказала Воробьёва.
- А чувство тяжести оружия? - спросил врач.
- А с чувством тяжести всё очень интересно, - проинформировал сослуживцев полковник, - мы действительно нашли на полу вмятину от автомата. А потом осмотрели автомат Кудинова. Он оказался немного деформированным... И только с одной стороны. То есть сверху на автомат никто не давил или не ударял по нему, чтобы вбить в бетон.
- Аномалия? - усмехнулся доктор.
Командир неприязненно посмотрел на него.
- Весело? Конечно, это же не тебе, а мне теперь отписываться наверх во все отделы. Нам будут продолжать задавать вопросы, это - к гадалке не ходи. Так что, Марина, придётся тебе поработать с Кудиновым плотно, чтобы выудить из него всё, что не удалось выудить нашему доктору. До самого донышка, до абсолютной ясности его психики. Это приказ.
- Слушаюсь, товарищ полковник.
- Повезло Кудинову, - невинным тоном пробормотал доктор.
*
Первым делом после выписки из больнички Беркута заставили выучить путь от секретного входа до караулки. Под команды и обидные покрикивания летёхи, который отыгрывался за полученное от командира взыскание, солдат бегал по лестнице и коридорам. Взводный отстал от него только тогда, когда Беркут стал безошибочно преодолевать этот путь едва ли не вслепую. Вообще-то это было несправедливо. Всех новых солдат специально заставляют выучить нужный путь перед тем, как выпускать наружу, и то, что Беркут присоединился ко взводу отдельно от остальных, в своё время не снимало с лейтенанта этой задачи. Но Беркут не стал обижаться на Брагина, и тот постепенно расслабился и подобрел.
Никаких других наказаний к Беркуту не применили, даже нисколько не удержали из денежного пособия за повреждённый лифт. Один из солдат, когда Беркут поделился с ним своим беспокойством, ответил вполголоса:
- Это ещё вопрос, кто кому должен за то, что ты заблудился - ты части, или часть - тебе.
На другой день Беркуту приказали явиться к начальнику канцелярии, капитану Воробьёвой. Та встретила его приветливо, велела сесть в кресло, а сама ходила по кабинету и поливала цветы из зелёной пластмассовой лейки с длинным носиком.
- По твоему случаю было совещание у командира части, - сказала Марина, - Сергей Валентинович предложил уволить тебя со службы. Стресс, мол, и всё такое...
- Нет, я не хочу! - вскинулся Беркут, - Я в порядке.
Капитан удивлённо посмотрела на него и покачала головой.
- И ты готов написать рапорт о том, что желаешь продолжить службу у нас?
- Готов, если надо.
Марина в раздумьях покачала в руках лейку и снова отвернулась к очередному горшку с цветком.
- А знаешь, не надо никакого рапорта. Тебя в любом случае оставят, это приказ из Москвы - ты должен отслужить весь срок. Твой рапорт, конечно, был бы выгоден и нашему командиру, и москвичам, но для тебя от него всё равно не будет никакого толку. Да и твои друзья на гражданке, наверное, не поймут. Будут говорить, что тебя заставили, тебе придётся объясняться...
- Вы правы, товарищ капитан, - оценил Беркут её заботу, - спасибо.
- Марина, - поправила его Воробьёва, - мы же сейчас в неформальной обстановке.
- Марина, - широко улыбнулся Беркут.
Он с удовольствием следил за женщиной, которая тянулась или нагибалась к цветочным горшкам, за её красивыми движениями, изгибами ладной фигуры, обрисовываемыми в этих движениях.
- Так что будем считать, что я предложила тебе написать этот рапорт, а ты отказался, - весело сказала женщина и вдруг уронила на пол опустевшую лейку.
Беркут кинулся, чтобы поднять, и чуть не стукнулся лоб в лоб с присевшей для того же Мариной. Женщина смотрела ему прямо в глаза и улыбалась. Молчала, улыбалась и не опускала взгляд. Близко-близко. Беркут осторожно, боясь спугнуть, поднял руку и отвёл тёмный локон со лба Марины. Та слегка прикрыла глаза и Беркут откликнулся на это приглашение. Его поцелуй был нежным и долгим, вызвавшим в итоге короткий, едва слышимый женский стон.
А потом она тихо сказала:
- Не здесь. Приходи в это же время завтра, я устрою тебе увольнительную и покажу свою квартиру.
Когда Беркут уже покидал кабинет канцелярии, капитан окликнула его:
- Тимур, я ведь могу рассчитывать на твою сдержанность? Не хотелось бы лишней болтовни среди солдат...
- Конечно.
Самым трудным для Беркута в дальнейшем было - стереть довольное выражение с лица. Стоило только расслабиться, как улыбка норовила растянуть его губы и явить миру ямочки на щеках. Сослуживцам Беркут сказал, что его вызывали ради рапорта, который он отказался писать, и все оживлённо обсуждали, верно ли поступил Беркут и что ему за это будет. "Увольнительная и свидание будет" - думал Беркут, стараясь "держать лицо".
На следующий день, неся службу на поверхности, Беркут перевалил свои обязанности на Тэкса, которому велел облетать наблюдаемую часть периметра и "докладывать", если что. Сам же он занялся изящными искусствами. Он решил прийти к Марине как положено настоящему кавалеру, не с пустыми руками. Купить ей в магазине шоколадку показалось банальным и пошловатым, с учётом того, что капитан знала, что эти самые шоколадки имеют ценность скорее для него, с его мизерным доходом. Беркут захотел преподнести ей что-нибудь красивое и такое, что не продаётся в магазинчике с выученными всеми ассортиментом.
Только где взять это самое "красивое", когда вокруг только снег и лёд? На мысль его натолкнула одна из льдинок поблизости, и Беркут с энтузиазмом принялся ваять свой шедевр, кое-где подтачивая дулом автомата, кое-где оттаивая эту льдинку дыханием и пальцами, чтобы придать ей задуманную форму. Управился незадолго до окончания дежурства и, возвращаясь, оставил скульптуру снаружи у входа. Дабы не растаяла до презентации.
Когда он вышел из душа, ему объявили увольнительную и передали приказ вновь явиться в канцелярию.
- Трамбовать будут насчёт рапорта, - сочувственно сказал кто-то из солдат.
На это Беркут, не поворачиваясь к парню лицом, поднял сжатую в кулак руку:
- Но пасаран!
Он быстро сбегал ко входу, забрал приготовленный подарок и зашёл к Марине.
- Вот, - протянул он ладонь, - это тебе. Сегодня сделал.
Женщина не удержалась от искреннего восторженного возгласа. Она бережно приняла у парня ледяную раскрытую раковину с большой жемчужиной.
- Какое чудо... Спасибо, Тимур, мне такого ещё никто не дарил. Я, честно говоря, думала, ты шоколадку в нашем магазине купишь, которую потом сам и съешь. Но ты удивил... Спасибо.
Поцелуй в щёку был полон признательности и Беркут решил, что его сегодняшние труды были не напрасны.
*
Двухкомнатная квартира с небольшой кухней и санузлом была уютной - настолько, насколько это могло быть, когда нет окон. Но их отсутствие хозяйка компенсировала несколькими картинами на стенах, красивыми салфетками на столиках, украшенными вдетыми в них лентами и, конечно, тут тоже были цветы в горшках.
Марина, переодетая в домашний шёлковый халатик, усадила гостя за стол и подала свежий заваренный в чайничке чай.
- Я не люблю чай из пакетиков. Мне кажется, это уместно на службе, но дома...
- А я, оказывается, уже забыл вкус хорошего чая. Иди сюда...
- Погоди, - Марина с улыбкой придержала протянутые к её талии руки, - давай сначала договоримся о главном.
- О главном? - поднял брови Беркут.
- Никакой любви. Я не разрешаю. И сама не отвечу.
- Разве можно любить или не любить по приказу?
- Не любить - можно, поверь мне. Ты можешь быть слегка влюблённым в меня, но не более того. Никаких ожиданий, никаких страданий, когда ожидания не оправдаются, никакой ревности и, конечно, навязчивости.
- По-моему, ты заглядываешь слишком далеко, - сказал Беркут, не оставляя попыток добраться руками до женского тела.
- Я серьёзно. Пообещай мне, Тимур. Меньше всего я хочу разбивать тебе сердце и испытывать все эмоции и хлопоты из-за этого. Тем более - здесь, в ограниченном коллективе и пространстве.
- Обещаю, - выдохнул Беркут и, наконец-то его ладони получили вожделенный "зелёный свет".
Через некоторое время, расслабленно водя кончиками пальцев вдоль позвоночника лежащей на животе женщины, он сказал:
- Так вот ты какая, капитан Воробьёва - страстная, нежная... Воробышек.
- Мне нравится, когда меня так называют, - улыбнулась Марина, - Ну а ты что за птица?
- Я? Беркут.
- Почему - беркут? - удивлённо приподняла голову женщина.
- Это просто имя. Так меня назвали... называли в детстве.
- У тебя было двойное имя?
- Нет... Просто помню, что меня называли именем Беркут, и всё. А вообще, я плохо помню детство. Да оно и не имеет никакого значения для меня.
- А что имеет? Отрочество, юность?
- Моя жизнь, начиная с тринадцати лет. Служение. Помощь людям, - задумчиво перечислил Беркут.
- Ого. Ты, надеюсь, не фанатик? Фанатизм - это плохо, вообще в любой области, а тем более в политике.
- Причём тут политика? - непонимающе переспросил Беркут и спохватился, - А, да... Нет, я - не фанатик, конечно. Теперь твоя очередь. Расскажи о себе.
Марина рассказала, что она в своё время закончила военное училище, в которое поступала с единственной меркантильной целью - высокого заработка и раннего ухода на пенсию. И даже мужа себе выбрала с гражданской профессией - настолько не считала военную службу своей настоящей судьбой. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Семейная жизнь не задалась, шестилетний сын живёт с отцом, а она - вот, перевелась сюда, чтобы заработать денег на хорошую квартиру.
- Никитка и так меня почти не видел, когда мы жили вместе - я на службе, а он всё время был с папой, - вздохнула Марина, - поэтому, когда разводились, даже вопрос на стоял, с кем из нас он будет воспитываться. Но я, конечно, не оставлю его, когда выйду на пенсию.
- Иди ко мне, - тихо сказал Беркут и помог женщине переместиться на него сверху.
Когда они расставались, Марина пообещала, что как-нибудь ещё вскоре устроит Беркуту "увольнительную с вызовом в канцелярию".
- Буду ждать, - искренне сказал он.
- Ты обещал. Помнишь - никаких ожиданий, - погрозила она пальчиком.
- Я думаю, подразумевалось немного другое. Не переживай, я привык держать свои обещания, - улыбнулся Беркут и, церемонно поцеловав даме руку, ушёл.
На расспросы солдат о том, что с ним было, он ответил коротко:
- Не могу рассказывать, дал подписку о неразглашении.
Лейтенант подозрительно посмотрел на Беркута, но ничего не сказал. Остальные съели.
В Международный женский день капитан Воробьёва принимала поздравления от всех подразделений военной части, а вечер предпочла снова провести с Беркутом. Они опять занимались любовью и разговаривали. Беркута удивляло то, как быстро Марина сумела душевно приблизиться к нему, раскрываясь сама и вынуждая раскрываться его, парадоксальным образом оставаясь при этом в отдалении, не уставая напоминать солдату их договорённость "о главном". Конечно, он не рассказал правду о себе, и по-прежнему оставался для неё Тимуром, но о разных других вопросах и сомнениях мог говорить с Мариной совершенно свободно. Оказывается, иметь друга-женщину, умную, понимающую и тактичную, было замечательно. А уж когда она ещё и любовница - замечательно вдвойне.
В последующие дни на поверхности под весенним северным солнцем Беркут упражнялся в открытом у себя таланте скульптора - создавал изо льда цветы. Даже приносил из столовой коробочки с разными соками, чтобы полить лепестки роз, тюльпанов, ирисов, и заодно склеить эти лепестки между собой. Уже не для того, чтобы дарить их Марине. Просто, для себя. Периодически отправляя Тэкса "на разведку", он контролировал окружающее пространство, а заодно всегда заранее знал, если кто-то приближался к нему, и мог вовремя спрятать свои поделки в снег.
В тот день, увлечённый своим обычным занятием, Беркут не сразу понял, почему Тэкс взялся мельтешить перед его глазами. А когда, наконец, поднял голову и внимательно посмотрел на своего теневого помощника, тот отлетел немного подальше и обрисовал в воздухе контур треугольника. Нечисть?
Беркут огляделся, но никого не заметил.
- Где? Покажи, - приказал он.
Тень, как показалось Беркуту, по-особому трепеща, полетела в сторону за небольшой холм неподалёку. Туда, где должен был дежурить другой солдат его взвода.
- Тэкс, останься наблюдать здесь, за моей зоной.
Беркут, машинально пригнувшись, как учили на тренировках, приблизился к холму и осторожно заглянул за один из острых его выступов. Сослуживца он сперва не заметил. А потом в ледяной тишине раздался громкий сдвоенный смех. Смеялся кто-то один, а второй голосом на мгновение позже повторял каждый изданный первым звук.
*
Он был очень худым и высоким. Даже в полусогнутом состоянии, когда его длинные руки с костлявыми пальцами, оканчивающимися длиннющими ногтями, касались тела лежащего на снегу солдата - и тогда он был примерно в полтора человеческих роста. Одетый в лохмотья, едва прикрывающих его бледную кожу, совершенно босой, с растрёпанными запорошенными снегом волосами и широко разверстым смеющимся ртом, усеянным острыми игольчатыми зубами.
Существо щекотало лежащего человека своими когтями, отчего тот дёргался и издавал смех, а монстр охотно вторил этому смеху и явно получал огромное удовольствие от происходящего. Взгляд лежащего солдата выглядел безумным, в его смехе совсем не было веселья.
- Остановись, нечисть! - крикнул Беркут.
- Ведьмак, давай посмеёмся вместе, - хихикнуло существо и, несмотря на приказ, продолжало быстро перебирать когтями по телу своей жертвы, - щекочи его тоже!
Солдат хохотал, перемежая свой смех мучительным всхлипыванием. Беркут увидел, что к ним бежит ещё пара солдат. Раскрываться перед посторонними было нельзя. Но оставлять несчастного на смерть от рук нечисти для Беркута было просто невозможно.
- Силой своей и даром приказываю - назови мне своё имя!
- Я - демон Махаха! - крикнул-прохохотал монстр, - Меня зовут Махаха! Смешное имя, правда?
Один из подбежавших солдат попытался потрясти лежащего парня за плечи.
- Убери от него руки! - грозно приказал Беркут монстру.
