Рассказав это, я звонко рассмеялась. История взаимоотношений старого Фарси и пчёл была одной из самых потешных у нас в посёлке. Наконец и все присутствующие за столом смогли свободно рассмеяться, никого не обижая. Меня, то есть.
Во время этого смеха я заметила, что Марсель пристально смотрит на меня. Надеюсь, ему понравилось, как я смеюсь. Мама говорила, что у меня красивый смех. Ах, Марсель, скорее бы нам с тобой объясниться в любви, тогда ты сможешь слушать мой смех хоть каждый день.
После обеда я действительно посмотрела список господина Равеля, добавила туда садовника и обещанную мне камеристку. А потом отправилась бродить вокруг замка, осматривать те окрестности, которых я раньше не видела. Больше всего мне понравилось одно место - на каменистом возвышении у озера. Там даже была площадка со скамейкой - видимо, открывающийся отсюда живописный вид нравился не только мне, но и прежним владельцам замка. Я присела на эту скамейку и прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущению слабого ветерка, играющего моими локонами. Хотела помечтать о Марселе, но подумалось о сестрёнке. Как она там сегодня, справляется ли с козами? Вообще-то характер у Клоди более твёрдый, чем у меня. Наверное, козы будут её слушаться.
- С таким видом девушки наверняка мечтают о любви, - раздался возле меня голос подошедшего герцога.
- Не угадали, ваша милость, - открыв глаза, ответила я, - Сейчас я думала про коз, которые пасутся у нас на лугу.
- Вы любите коз? - обескураженно спросил де Форэ, - Хотите, чтобы мы завели их тут?
- Зачем? - удивилась, в свою очередь, я, - Вам проще покупать готовый сыр, чем устраивать всё тут. К тому же, у коз строптивый характер. Не очень-то мне хочется, чтобы они поедали цветы, которые заказанный мной садовник скоро посадит вокруг замка. А вот тут наверное хорошо было бы огородить площадку камнем, а то земляной обрыв к озеру наверняка постепенно осыпается, да и выглядит неухоженным. Но я уже поняла - с этим вопросом мне стоит обращаться к эконому, господину Равелю.
- Начинаю подозревать, Шанталь, что случайно обрёл в вашем лице настоящий бриллиант, - улыбнулся герцог, присаживаясь рядом, - Сам бог послал мне вас в одну незабываемую ночь...
- Ох, я, напротив, стараюсь выкинуть те события из головы, - смутилась я, - Кстати, Пьер Фопоро, который тогда на меня напал, к счастью, уехал из посёлка.
- Знаю. Арно это обеспечил.
Я с удивлением уставилась на герцога. Вот, значит, как. Я-то думала, плотник испугался, что я пожалуюсь общественности и его побьют, а он, оказывается, от приближённого господина герцога удрал. Следовало поблагодарить его милость, тут он проявил себя очень правильно и благородно, и мне не пришлось необратимо рисковать своей репутацией.
- Спасибо, - признательно сказала я.
- За что? Я всего лишь избавил свои собственные земли от негодяя.
С этими словами Джосс де Форэ легко провёл пальцами по моей обнажённой ниже локтевого сгиба руке.
- Ваша милость! - возмутилась я.
- Я всего лишь отогнал комара, Шанталь, - объяснился герцог, но в его глазах плясали чёртики.
- Не было там комара!
- Был. Маленький такой комарик, но очень нахальный. Сел на вашу нежную кожу, прямо сюда.
И он опять сделал это - провёл по моей руке. Я возмущённо отдёрнула руку.
- Ну что вы, Шанталь, неужели боитесь меня? - спросил герцог.
Взгляд его при этом был каким-то затуманенным.
- Ведь я не нападаю на вас, не удерживаю силой, не прижимаю, не рву на вас одежду, не причиняю боль... Я всего лишь касаюсь. Легко-легко. Позвольте мне это маленькое удовольствие, прошу вас.
Пальцы де Форэ вновь невесомо коснулись моей руки, потом - волос. При этом, убирая локон, он кончиками пальцев провёл по моей шее. Я почувствовала, как у меня по коже побежали мурашки.
- Так нельзя! - почти шёпотом сказала я.
- Почему? - так же тихо спросил герцог и вновь коснулся моей шеи, только уже провёл пальцами сверху вниз, до укрывающего мою грудь шарфика.
- Это неприлично...
- Неприлично, если увидят. Но ведь здесь никого нет, только мы одни, Шанталь.
Не знаю, почему я сидела, словно загипнотизированная. Вопреки тому, что я говорила, мне хотелось, чтобы лёгкие прикосновения ко мне мужских пальцев продолжались. И они продолжались. Вот пальцы очертили уголок выреза, очерченный шарфиком на моей груди, вот, возвращаясь, уже слегка отодвигают его...
Я, наконец, очнулась и вскочила.
- Так нельзя! - повторила я и убежала.
В своей комнате я сидела до самой темноты, отказавшись выходить к ужину. Сидела у туалетного столика с зеркалом и вопрошала своё отражение - что со мной было сегодня? Почему приходит такое сладкое томление внизу живота, когда я вспоминаю свои ощущения от касаний герцога? Ведь я же влюблена в Марселя! В Марселя с его прекрасным голосом, утончёнными пальцами, которыми он перебирает струны. В Марселя, которым хочется любоваться, и вовсе не хочется, чтобы он меня касался. Ведь к нему у меня совершенно чистые и возвышенные чувства. А к герцогу тогда - какие?
Машинально я открыла маленькую створку туалетного бюро и обнаружила там красивый крохотный пузырёк из хрусталя. Наверное, тут хранились духи. Я открыла завинчивающуюся крышку и обнаружила, что пузырёк полон жидкости. Понюхала, но никакого запаха не почувствовала. Тогда я капнула из пузырька к себе на запястье и поднесла руку к лицу, чтобы вдохнуть остатки запаха.
Вдохнула и исчезла.
*Оливи*
Блестящие от шлифовки ногами камни на чистых тротуарах, дома с остроконечными крышами, затейливые флюгеры на них, фигурные вывески над входами в разные заведения, яркие вечерние фонари и витрины, красиво и богато одетые люди - вот за что любят наши горожане и приезжие центр Брюсселя.
Я тоже жила и работала в центре столицы. Чавкающая под ногами грязь после малейшего дождика, вонь нечистот узеньких улочек, на которые выглядывала изнанка домов, жмущиеся к неровным стенам оборванцы, задняя дверь отеля "Метрополь" - вот что видела я.
Через маленькое окошко в этой двери привратник ежедневно разглядывал меня, прежде чем открыть. Он видел перед собой девушку с густыми тёмными волосами, забранными в свободный пучок на затылке - единственная свобода, которую я могла себе позволить. Всё остальное - средний рост, худощавое телосложение, униформа горничной отеля, рабочий день - подчинялось строгому уставу и распорядку.
Уборка в номерах отеля, конечно же, происходила тогда, когда гость выходил из номера. Но иногда бывали случаи... вот как в тот раз.
- Господин? У вас всё в порядке - вы второй день не выходите из номера...
Он полулежал в кресле, вытянув длинные ноги. Столик перед ним был уставлен пустыми и полупустыми бутылками с вином. В пепельнице, доверху наполненной пеплом, лежала зажжёная сигара, дым от которой поднимался вверх и цеплялся за украшения в архитектурном стиле ампир.
- Позвольте мне немного прибраться, - попросила я.
Первым делом раздвинуть занавеси и открыть окно. Вторым делом - собрать пустые бутылки и вынести их из номера. Третьи делом... Вообще-то требовалось заправить постель. Но я задумалась о том, что гостю лучше бы переместиться туда, чтобы проспаться и протрезветь.
- Наверное, вам лучше лечь в кровать? - осторожно спросила я.
- Лучше - да... Лучше... - хрипло повторил мужчина.
Его вьющиеся светлые волосы были в беспорядке, на скулах выступила щетина. Серые глаза смотрели на меня словно сквозь дымку.
- Её королевское величество вот тоже сказала мне - идите, де Буше, проспитесь. А о разводе с моей кузиной и не мечтайте.
Вот это меня угораздило - войти в номер к самому герцогу. Возможно, мне тогда надо было уйти, и моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Однако я решила быть последовательной.
- Пожалуйста, возьмитесь за мою руку, ваша милость, обопритесь на неё.
Он не возражал. Я отвела его к кровати, и дальше он остался стоять, удерживаясь за резной деревянный столбик одной рукой, а второй - за меня.
- В кровать не принято ложиться одетым, - неожиданно заявил де Буше, - помогите мне раздеться.
И снова я могла уйти, но осталась. Что меня удержало? Не надежда ведь на щедрые чаевые. То есть надежда, конечно, тоже, но на такое я не могла пойти ради тех денег. Наверное, я просто думала, что герцог настолько пьян, что ничего и не вспомнит, когда проснётся. Я помогла ему снять жилет, расстегнула белую шёлковую рубашку, которую вообще-то уже требовалось сменить на свежую.
- Теперь брюки, - скомандовал герцог, отчего-то шумно дыша.
- Я не умею...
- Расстёгивать пуговицы вы прекрасно умеете.
Краснея и проклиная себя за то, что ввязалась в это дело, я стала расстёгивать его брюки. Сначала - почти сбоку, куда вёл длинный язычок поясной части, а потом три пуговицы спереди. Не очень-то легко они расстёгивались, мне пришлось повозиться. Не поднимая глаз, присела, потянула брюки вниз. Герцога вдруг качнуло вперёд и он дотронулся до моего лба чем-то твёрдым. Я удивлённо подняла лицо и вдруг поняла - этот мужчина был сильно возбуждён. Его подштанники спереди топорщились острым холмиком. Про то, что мужской орган так напрягается, когда мужчина хочет женщину, я знала в теории от своей своей соседки по комнате.
- Всё, дальше вы сами, - испуганно вскочила я.
Далеко я не ушла - герцог меня не отпустил. Он сжал мою руку почти до боли, а своей второй рукой обхватил меня за ягодицы и прижал к себе. Так, что я теперь животом чувствовала его твёрдый орган. После этого Буше повалился вперёд, на меня, и я упала на мягкий ворох незастеленной постели. Мужчина, не отпуская меня, упал сверху всей тяжестью своего крупного тела. Я попыталась оттолкнуть его набок и вырваться, но он крепко обнимал меня.
- Пожалуйста, не противься, - попросил он, - Мне это необходимо, понимаешь?
Я понимала только одно - происходит то, что никак не должно происходить. Герцог задрал подол моего платья и сунул руку прямо мне между ног - там, где на широких панталонах была прореха для того, чтобы женщина смогла сходить в туалет, не снимая белья. Мужские пальцы дотронулись до местечка, которое прежде всегда было скрыто ото всех. Всё это, вместо того, чтобы придать мне сил к сопротивлению, повергло меня в полуобморочное состояние. Я лишь вяло могла отталкивать мужчину и жалобно просить его о чём-то. Но он не прислушивался, а сам упрашивал, убеждал в своём. Герцог освободился от своих подштанников, согнул в колене одну мою ногу и прикоснулся своим твёрдым членом к тому, что было сейчас открыто в раздвинутой им прорехе. Своей рукой скользящим движением он помог члену раздвинуть складочки моего тела. А потом резким и сильным движением воткнул свой член в меня. В тот момент мне почему-то показалось, что он меня убил. Зарезал. Было больно, я ощущала внутри себя нечто чужое, что стало двигаться, снова и снова, снова и снова, а потом, вонзившись особенно остро, прекратило движение. Я почувствовала резкий запах своей крови.
- За что вы меня убили? - почти задыхаясь, спросила я замершего на мне мужчину и окончательно потеряла сознание.
Сперва я думала, что просто сплю утром у себя в комнате, что мне уже пора просыпаться и, как обычно, собираться на работу. Но беспокойство проникло в мой разум ещё до того, как я открыла глаза. Я лежала на кровати в самом дорогом номере нашего отеля, накрытая покрывалом, а рядом лежал незнакомый мужчина. Нет, не незнакомый. Это герцог Жан-Кристоф де Буше, который сегодня меня использовал. Свет в окне спальни уже начинал меркнуть, готовясь к наступлению вечера. Я, всхлипнула.
- Почему ты плачешь? - спросил герцог.
- Я потеряла невинность. И меня обязательно уволят за то, что я не работала сегодня. Разве это не причина для слёз?
- Как тебя зовут?
- Оливи Гренёв, ваша милость, - горько проговорила я, поднимаясь с кровати.
- У меня есть к тебе предложение, Оливи. Поедем со мной. Ты будешь жить в красивом замке у озера и твоей единственной обязанностью будет любить меня.
- Зачем вы говорите такое, у вас ведь есть жена.
- Да, есть, её зовут Женевьев. Она бесплодна и своенравна. Пользуется тем, что является родственницей нашей королевы и желает жить исключительно в столице, чтобы развлекаться на балах и приёмах. В замок приезжает редко. А я хочу жить именно в замке, хочу иметь детей и добрую, верную женщину рядом. Развода мне жена не даёт - герцогиней ей быть намного приятнее, чем разведённой женщиной, и оттого я чувствую себя лишённым простого человеческого счастья. А теперь и королева сообщила мне, что развода не будет. Когда ты пришла, я как раз раздумывал о том, что мне нужна приятная скромная женщина, но опасался нарваться на развратницу с венерической болезнью. А ты оказалась невинной до меня. Сейчас я лежал и смотрел на тебя - ты выглядишь очень милой. Не плачь. Поехали со мной, Оливи. Попытаемся стать счастливыми оба.
- Но мы же совсем не знаем друг друга, - растерялась я.
- Все когда-то встечаются и узнают друг друга. Так уж вышло, что наше с тобой познание получилось слишком тесным для первой встречи. Знаешь, смотрю на твои слёзы, и хочу подарить тебе кое-что. Вот этот хрустальный флакон.
- Что в нём?
- Пока ничего. Это ловец слёз. Такие раньше было принято дарить женщинам, которые начинают жить с мужчиной, настраиваясь на долгие годы. А когда мужчина умирал, ловец слёз клали с ним в гроб. Все мои предки по мужской линии были похоронены с такими флаконами от любящих их женщин. Но моя жена не приняла этот подарок - ведь ни жить со мной, ни оплакивать разлуку она не собиралась. Прими его ты, Оливи. Давай я помогу собрать в него твою нынешнюю слезинку...
**
Словно из-под воды я вынырнула из видения, в которое случайно погрузилась. В моей руке был по-прежнему зажат открытый пузырёк, а я лежала щекой на туалетном столике. Мне захотелось ощупать себя, убедиться, что я - это я, настоящая Шанталь, а не другая девушка с именем Оливи. Её история, эпизод из жизни заставил меня перенестись всем существом в её воспоминания. Общим между мной и той историей был хрустальный пузырёк, который я открыла. Теперь я понимала - это ловец слёз, и заполнен он, по всей вероятности, слезами Оливи. А ещё в нём есть какая-то магия. Волшебство.
Я обратно завинтила крышку и боязливо поставила флакон на прежнее место, в маленький шкафчик туалетного столика. Не желаю себе ничьей чужой судьбы, пусть даже самой счастливой. Я - это я, и судьба у меня тоже должна быть своя собственная.
Однако сколько личного я узнала! Такого не рассказывают никому, даже самым близким. Я, оставаясь девицей, словно бы сама испытала первую связь с мужчиной, которой полагается быть только между мужем и женой. Оказывается, это так страшно! Впрочем, наверное, это страшно только если происходит насилие. Тот гад плотник Пьер Фопоро наверняка намеревался сделать со мной то же самое, что сделал с Оливи герцог де Буше. Как же хорошо, что Джосс де Форэ спас меня!
Открылось мне и ещё нечто новое - сила желания мужчины, которая иногда завладевает им. Такого желания обладать женщиной, с каким ему очень трудно справиться. Неужели и женщин может охватывать подобная страсть? Теперь я догадалась, что моё ощущение сладкой тяжести, которое я испытывала сегодня днём, когда мою шею трогал герцог де Форэ - это и было оно самое - желание близости с мужчиной.
Во время этого смеха я заметила, что Марсель пристально смотрит на меня. Надеюсь, ему понравилось, как я смеюсь. Мама говорила, что у меня красивый смех. Ах, Марсель, скорее бы нам с тобой объясниться в любви, тогда ты сможешь слушать мой смех хоть каждый день.
После обеда я действительно посмотрела список господина Равеля, добавила туда садовника и обещанную мне камеристку. А потом отправилась бродить вокруг замка, осматривать те окрестности, которых я раньше не видела. Больше всего мне понравилось одно место - на каменистом возвышении у озера. Там даже была площадка со скамейкой - видимо, открывающийся отсюда живописный вид нравился не только мне, но и прежним владельцам замка. Я присела на эту скамейку и прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущению слабого ветерка, играющего моими локонами. Хотела помечтать о Марселе, но подумалось о сестрёнке. Как она там сегодня, справляется ли с козами? Вообще-то характер у Клоди более твёрдый, чем у меня. Наверное, козы будут её слушаться.
- С таким видом девушки наверняка мечтают о любви, - раздался возле меня голос подошедшего герцога.
- Не угадали, ваша милость, - открыв глаза, ответила я, - Сейчас я думала про коз, которые пасутся у нас на лугу.
- Вы любите коз? - обескураженно спросил де Форэ, - Хотите, чтобы мы завели их тут?
- Зачем? - удивилась, в свою очередь, я, - Вам проще покупать готовый сыр, чем устраивать всё тут. К тому же, у коз строптивый характер. Не очень-то мне хочется, чтобы они поедали цветы, которые заказанный мной садовник скоро посадит вокруг замка. А вот тут наверное хорошо было бы огородить площадку камнем, а то земляной обрыв к озеру наверняка постепенно осыпается, да и выглядит неухоженным. Но я уже поняла - с этим вопросом мне стоит обращаться к эконому, господину Равелю.
- Начинаю подозревать, Шанталь, что случайно обрёл в вашем лице настоящий бриллиант, - улыбнулся герцог, присаживаясь рядом, - Сам бог послал мне вас в одну незабываемую ночь...
- Ох, я, напротив, стараюсь выкинуть те события из головы, - смутилась я, - Кстати, Пьер Фопоро, который тогда на меня напал, к счастью, уехал из посёлка.
- Знаю. Арно это обеспечил.
Я с удивлением уставилась на герцога. Вот, значит, как. Я-то думала, плотник испугался, что я пожалуюсь общественности и его побьют, а он, оказывается, от приближённого господина герцога удрал. Следовало поблагодарить его милость, тут он проявил себя очень правильно и благородно, и мне не пришлось необратимо рисковать своей репутацией.
- Спасибо, - признательно сказала я.
- За что? Я всего лишь избавил свои собственные земли от негодяя.
С этими словами Джосс де Форэ легко провёл пальцами по моей обнажённой ниже локтевого сгиба руке.
- Ваша милость! - возмутилась я.
- Я всего лишь отогнал комара, Шанталь, - объяснился герцог, но в его глазах плясали чёртики.
- Не было там комара!
- Был. Маленький такой комарик, но очень нахальный. Сел на вашу нежную кожу, прямо сюда.
И он опять сделал это - провёл по моей руке. Я возмущённо отдёрнула руку.
- Ну что вы, Шанталь, неужели боитесь меня? - спросил герцог.
Взгляд его при этом был каким-то затуманенным.
- Ведь я не нападаю на вас, не удерживаю силой, не прижимаю, не рву на вас одежду, не причиняю боль... Я всего лишь касаюсь. Легко-легко. Позвольте мне это маленькое удовольствие, прошу вас.
Пальцы де Форэ вновь невесомо коснулись моей руки, потом - волос. При этом, убирая локон, он кончиками пальцев провёл по моей шее. Я почувствовала, как у меня по коже побежали мурашки.
- Так нельзя! - почти шёпотом сказала я.
- Почему? - так же тихо спросил герцог и вновь коснулся моей шеи, только уже провёл пальцами сверху вниз, до укрывающего мою грудь шарфика.
- Это неприлично...
- Неприлично, если увидят. Но ведь здесь никого нет, только мы одни, Шанталь.
Не знаю, почему я сидела, словно загипнотизированная. Вопреки тому, что я говорила, мне хотелось, чтобы лёгкие прикосновения ко мне мужских пальцев продолжались. И они продолжались. Вот пальцы очертили уголок выреза, очерченный шарфиком на моей груди, вот, возвращаясь, уже слегка отодвигают его...
Я, наконец, очнулась и вскочила.
- Так нельзя! - повторила я и убежала.
В своей комнате я сидела до самой темноты, отказавшись выходить к ужину. Сидела у туалетного столика с зеркалом и вопрошала своё отражение - что со мной было сегодня? Почему приходит такое сладкое томление внизу живота, когда я вспоминаю свои ощущения от касаний герцога? Ведь я же влюблена в Марселя! В Марселя с его прекрасным голосом, утончёнными пальцами, которыми он перебирает струны. В Марселя, которым хочется любоваться, и вовсе не хочется, чтобы он меня касался. Ведь к нему у меня совершенно чистые и возвышенные чувства. А к герцогу тогда - какие?
Машинально я открыла маленькую створку туалетного бюро и обнаружила там красивый крохотный пузырёк из хрусталя. Наверное, тут хранились духи. Я открыла завинчивающуюся крышку и обнаружила, что пузырёк полон жидкости. Понюхала, но никакого запаха не почувствовала. Тогда я капнула из пузырька к себе на запястье и поднесла руку к лицу, чтобы вдохнуть остатки запаха.
Вдохнула и исчезла.
ГЛАВА 4
*Оливи*
Блестящие от шлифовки ногами камни на чистых тротуарах, дома с остроконечными крышами, затейливые флюгеры на них, фигурные вывески над входами в разные заведения, яркие вечерние фонари и витрины, красиво и богато одетые люди - вот за что любят наши горожане и приезжие центр Брюсселя.
Я тоже жила и работала в центре столицы. Чавкающая под ногами грязь после малейшего дождика, вонь нечистот узеньких улочек, на которые выглядывала изнанка домов, жмущиеся к неровным стенам оборванцы, задняя дверь отеля "Метрополь" - вот что видела я.
Через маленькое окошко в этой двери привратник ежедневно разглядывал меня, прежде чем открыть. Он видел перед собой девушку с густыми тёмными волосами, забранными в свободный пучок на затылке - единственная свобода, которую я могла себе позволить. Всё остальное - средний рост, худощавое телосложение, униформа горничной отеля, рабочий день - подчинялось строгому уставу и распорядку.
Уборка в номерах отеля, конечно же, происходила тогда, когда гость выходил из номера. Но иногда бывали случаи... вот как в тот раз.
- Господин? У вас всё в порядке - вы второй день не выходите из номера...
Он полулежал в кресле, вытянув длинные ноги. Столик перед ним был уставлен пустыми и полупустыми бутылками с вином. В пепельнице, доверху наполненной пеплом, лежала зажжёная сигара, дым от которой поднимался вверх и цеплялся за украшения в архитектурном стиле ампир.
- Позвольте мне немного прибраться, - попросила я.
Первым делом раздвинуть занавеси и открыть окно. Вторым делом - собрать пустые бутылки и вынести их из номера. Третьи делом... Вообще-то требовалось заправить постель. Но я задумалась о том, что гостю лучше бы переместиться туда, чтобы проспаться и протрезветь.
- Наверное, вам лучше лечь в кровать? - осторожно спросила я.
- Лучше - да... Лучше... - хрипло повторил мужчина.
Его вьющиеся светлые волосы были в беспорядке, на скулах выступила щетина. Серые глаза смотрели на меня словно сквозь дымку.
- Её королевское величество вот тоже сказала мне - идите, де Буше, проспитесь. А о разводе с моей кузиной и не мечтайте.
Вот это меня угораздило - войти в номер к самому герцогу. Возможно, мне тогда надо было уйти, и моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Однако я решила быть последовательной.
- Пожалуйста, возьмитесь за мою руку, ваша милость, обопритесь на неё.
Он не возражал. Я отвела его к кровати, и дальше он остался стоять, удерживаясь за резной деревянный столбик одной рукой, а второй - за меня.
- В кровать не принято ложиться одетым, - неожиданно заявил де Буше, - помогите мне раздеться.
И снова я могла уйти, но осталась. Что меня удержало? Не надежда ведь на щедрые чаевые. То есть надежда, конечно, тоже, но на такое я не могла пойти ради тех денег. Наверное, я просто думала, что герцог настолько пьян, что ничего и не вспомнит, когда проснётся. Я помогла ему снять жилет, расстегнула белую шёлковую рубашку, которую вообще-то уже требовалось сменить на свежую.
- Теперь брюки, - скомандовал герцог, отчего-то шумно дыша.
- Я не умею...
- Расстёгивать пуговицы вы прекрасно умеете.
Краснея и проклиная себя за то, что ввязалась в это дело, я стала расстёгивать его брюки. Сначала - почти сбоку, куда вёл длинный язычок поясной части, а потом три пуговицы спереди. Не очень-то легко они расстёгивались, мне пришлось повозиться. Не поднимая глаз, присела, потянула брюки вниз. Герцога вдруг качнуло вперёд и он дотронулся до моего лба чем-то твёрдым. Я удивлённо подняла лицо и вдруг поняла - этот мужчина был сильно возбуждён. Его подштанники спереди топорщились острым холмиком. Про то, что мужской орган так напрягается, когда мужчина хочет женщину, я знала в теории от своей своей соседки по комнате.
- Всё, дальше вы сами, - испуганно вскочила я.
Далеко я не ушла - герцог меня не отпустил. Он сжал мою руку почти до боли, а своей второй рукой обхватил меня за ягодицы и прижал к себе. Так, что я теперь животом чувствовала его твёрдый орган. После этого Буше повалился вперёд, на меня, и я упала на мягкий ворох незастеленной постели. Мужчина, не отпуская меня, упал сверху всей тяжестью своего крупного тела. Я попыталась оттолкнуть его набок и вырваться, но он крепко обнимал меня.
- Пожалуйста, не противься, - попросил он, - Мне это необходимо, понимаешь?
Я понимала только одно - происходит то, что никак не должно происходить. Герцог задрал подол моего платья и сунул руку прямо мне между ног - там, где на широких панталонах была прореха для того, чтобы женщина смогла сходить в туалет, не снимая белья. Мужские пальцы дотронулись до местечка, которое прежде всегда было скрыто ото всех. Всё это, вместо того, чтобы придать мне сил к сопротивлению, повергло меня в полуобморочное состояние. Я лишь вяло могла отталкивать мужчину и жалобно просить его о чём-то. Но он не прислушивался, а сам упрашивал, убеждал в своём. Герцог освободился от своих подштанников, согнул в колене одну мою ногу и прикоснулся своим твёрдым членом к тому, что было сейчас открыто в раздвинутой им прорехе. Своей рукой скользящим движением он помог члену раздвинуть складочки моего тела. А потом резким и сильным движением воткнул свой член в меня. В тот момент мне почему-то показалось, что он меня убил. Зарезал. Было больно, я ощущала внутри себя нечто чужое, что стало двигаться, снова и снова, снова и снова, а потом, вонзившись особенно остро, прекратило движение. Я почувствовала резкий запах своей крови.
- За что вы меня убили? - почти задыхаясь, спросила я замершего на мне мужчину и окончательно потеряла сознание.
Сперва я думала, что просто сплю утром у себя в комнате, что мне уже пора просыпаться и, как обычно, собираться на работу. Но беспокойство проникло в мой разум ещё до того, как я открыла глаза. Я лежала на кровати в самом дорогом номере нашего отеля, накрытая покрывалом, а рядом лежал незнакомый мужчина. Нет, не незнакомый. Это герцог Жан-Кристоф де Буше, который сегодня меня использовал. Свет в окне спальни уже начинал меркнуть, готовясь к наступлению вечера. Я, всхлипнула.
- Почему ты плачешь? - спросил герцог.
- Я потеряла невинность. И меня обязательно уволят за то, что я не работала сегодня. Разве это не причина для слёз?
- Как тебя зовут?
- Оливи Гренёв, ваша милость, - горько проговорила я, поднимаясь с кровати.
- У меня есть к тебе предложение, Оливи. Поедем со мной. Ты будешь жить в красивом замке у озера и твоей единственной обязанностью будет любить меня.
- Зачем вы говорите такое, у вас ведь есть жена.
- Да, есть, её зовут Женевьев. Она бесплодна и своенравна. Пользуется тем, что является родственницей нашей королевы и желает жить исключительно в столице, чтобы развлекаться на балах и приёмах. В замок приезжает редко. А я хочу жить именно в замке, хочу иметь детей и добрую, верную женщину рядом. Развода мне жена не даёт - герцогиней ей быть намного приятнее, чем разведённой женщиной, и оттого я чувствую себя лишённым простого человеческого счастья. А теперь и королева сообщила мне, что развода не будет. Когда ты пришла, я как раз раздумывал о том, что мне нужна приятная скромная женщина, но опасался нарваться на развратницу с венерической болезнью. А ты оказалась невинной до меня. Сейчас я лежал и смотрел на тебя - ты выглядишь очень милой. Не плачь. Поехали со мной, Оливи. Попытаемся стать счастливыми оба.
- Но мы же совсем не знаем друг друга, - растерялась я.
- Все когда-то встечаются и узнают друг друга. Так уж вышло, что наше с тобой познание получилось слишком тесным для первой встречи. Знаешь, смотрю на твои слёзы, и хочу подарить тебе кое-что. Вот этот хрустальный флакон.
- Что в нём?
- Пока ничего. Это ловец слёз. Такие раньше было принято дарить женщинам, которые начинают жить с мужчиной, настраиваясь на долгие годы. А когда мужчина умирал, ловец слёз клали с ним в гроб. Все мои предки по мужской линии были похоронены с такими флаконами от любящих их женщин. Но моя жена не приняла этот подарок - ведь ни жить со мной, ни оплакивать разлуку она не собиралась. Прими его ты, Оливи. Давай я помогу собрать в него твою нынешнюю слезинку...
**
Словно из-под воды я вынырнула из видения, в которое случайно погрузилась. В моей руке был по-прежнему зажат открытый пузырёк, а я лежала щекой на туалетном столике. Мне захотелось ощупать себя, убедиться, что я - это я, настоящая Шанталь, а не другая девушка с именем Оливи. Её история, эпизод из жизни заставил меня перенестись всем существом в её воспоминания. Общим между мной и той историей был хрустальный пузырёк, который я открыла. Теперь я понимала - это ловец слёз, и заполнен он, по всей вероятности, слезами Оливи. А ещё в нём есть какая-то магия. Волшебство.
Я обратно завинтила крышку и боязливо поставила флакон на прежнее место, в маленький шкафчик туалетного столика. Не желаю себе ничьей чужой судьбы, пусть даже самой счастливой. Я - это я, и судьба у меня тоже должна быть своя собственная.
Однако сколько личного я узнала! Такого не рассказывают никому, даже самым близким. Я, оставаясь девицей, словно бы сама испытала первую связь с мужчиной, которой полагается быть только между мужем и женой. Оказывается, это так страшно! Впрочем, наверное, это страшно только если происходит насилие. Тот гад плотник Пьер Фопоро наверняка намеревался сделать со мной то же самое, что сделал с Оливи герцог де Буше. Как же хорошо, что Джосс де Форэ спас меня!
Открылось мне и ещё нечто новое - сила желания мужчины, которая иногда завладевает им. Такого желания обладать женщиной, с каким ему очень трудно справиться. Неужели и женщин может охватывать подобная страсть? Теперь я догадалась, что моё ощущение сладкой тяжести, которое я испытывала сегодня днём, когда мою шею трогал герцог де Форэ - это и было оно самое - желание близости с мужчиной.
