Завтра ему предстояло выслушать приговор, во многом определяющий его собственное будущее.
Возле входа в епископат было людно. И одними журналистами собравшийся люд не исчерпывался. Фланирующие по набережной Фоса граждане разных сословий, очевидно, посчитали сегодняшнее событие чем-то вроде светского мероприятия, на котором желательно быть, чтобы не только первыми узнать о результатах судебного слушания, но и "выгулять" новые наряды, пошитые к началу тёплого сезона.
К моменту, когда семья Оддбэй в полном составе вошла приёмную залу, в ней уже находились леди Элинор и граф Фредерик со своей сестрой.
- Матушка, спросите пожалуйста у лорда Фредерика, где его жена, - вполголоса попросил Майкл леди Эстер, чувствуя, как начинает волноваться из-за отсутствия Доры.
- Она жила эти дни у своего отца, поэтому прибудет отдельно, - так же тихо ответила графиня, - мы ездили к ним в гости на днях и узнали об этом.
- Да? А почему я не знал об этом, и про сам визит тоже?
- Тебя все дни не было дома, да и твой отец посчитал, что не очень-то удобно было бы тебе приходить к ним сейчас, - резонно ответила леди Эстер.
Через несколько минут в залу вошла Долорес-София в сопровождении Брайана Крэйбонга. Она была одета в элегантное голубое платье и выглядела словно бы отдохнувшей. Майкл заметил, с какой тоской во взгляде приветствовал её граф Фосбери, и внутренне поёжился. В противовес Доре, граф Фредерик выглядел осунувшимся. Леди Элизабет, в свою очередь, смотрела на Дору холодно, как на предательницу. Впрочем, на Майкла она кидала не лучшие взгляды. Леди Элинор имела вид непримиримого борца за правду. Спина её была прямая, подбородок несколько вздёрнут вверх, взгляд суров. "Может, её тоже пригласить в мой театр?", саркастически подумал Майкл, "Ведь такая актриса пропадает!"
Потом в залу вошёл ранее незнакомый мужчина в мантии, представившийся королевским стряпчим, который всегда присутствует на оглашении церковных решений и приговоров по делам с участвующими мирянами.
Официал суда пригласил всех пройти в зал. Все четверо судей стояли у стены зала, при этом у всех, кроме нотариуса, были в руках листы исписанной бумаги.
Релатор зачитал начальную часть приговора, в которой говорилось о том, каким судом, какого числа, по какому делу и с участием каких лиц состоялся суд. Потом епископ, он же Поборник справедливости и Защитник брачных уз, зачитал то главное, чего ожидали все присутствующие.
Решением суда церковного трибунала Йоркского епископата в удовлетворении жалобы истице Элинор Фосбери отказано. Изменена формулировка расторжения брака истицы и её бывшего мужа Фредерика Фосбери на "по причине супружеской измены виновной Элинор Фосбери". Отныне Элинор Фосбери не имеет права вступать в повторный брак с венчанием в церкви. Ввиду нераскаяния Элинор Фосбери и злонамеренной лжи церковному суду она отлучается от церкви малым отлучением до её искреннего покаяния, но не менее чем на три года.
Брак между Фредериком Фосбери и Долорес-Софией Крэйбонг объявляется незаключённым по причине сокрытия факта, имеющего важное значение для заключения брака, виновным Фредериком Фосбери. Ввиду его искреннего признания и раскаяния на него накладывается епитимья в виде отсутствия права вступать в новый брак в течение трёх лет.
В записи церковно-приходского храма графства Фосбери о крещении младенца мужского пола Эдварда записи о его родителях - отце и матери, а также запись о фамилии признаются недействительными по вине Фредерика Фосбери и Долорес-Софии Крэйбонг. Ввиду искреннего признания и раскаяния Фредерика Фосбери ему назначается епитимья в виде паломничества в монастырь аббатства Морвил сроком на два месяца. Ввиду искреннего признания, но нераскаяния Долорес-Софии Крэйбонг назначается епитимья в виде паломничества к святому месту Гластонбери, а после паломничества в монастырь святой Агнессы сроком на два месяца.
Церковный трибунал передаёт в Королевский суд для назначения наказания по мирским законам доклад по установленным фактам клеветы и оговора благородных граждан Бригантии виновной Элинор Фосбери.
Церковный трибунал приступает к подготовке изменения церковного закона Бригантии о запрете на крещение незаконнорожденных детей, с тем, чтобы передать вопрос о допущении или недопущении к крещению в каждом отдельном случае на усмотрение пастыря, проводящего обряд.
После оглашения приговора и ухода судей зал заседаний погрузился в рыдания. С подвыванием, причитаниями и выкриками "За что?" рыдала леди Элинор. С выражением облегчения и радости на лице рыдала Дора. Рыдала, уткнувшись в плечо брата, леди Элизабет. Молча плакал лорд Фредерик. Плакала настоящими слезами и сморкалась в беленький платочек леди Эстер. Смахивал скупую слезу лорд Вилей. Майкл почувствовал, что ещё немного, и у него тоже потекут слёзы. Он подошёл к Брайану Крэйбонгу и попросил:
- Пригласи меня в гости. Пожалуйста.
- Приглашаю к сегодняшнему ужину, - быстро сориентировался тот.
Майкл взял под локоток матушку, потянул за рукав отца и направился к выходу из здания. Следом пошли Брайан и боле-менее успокоившаяся Дора, за ними - Фредерик и Элизабет. Леди Элинор, похоже, выходить не собиралась.
На выходе их всех встречали десятки испытующих взглядов. Подбежавшие журналисты наперебой задавали вопросы о том, что решил высокий суд. Дора прошла сквозь них несколько шагов, а потом остановилась с одухотворённым выражением лица и сказала:
- Сегодня на Бригантию пало божие благословение. Епископат приступает к смягчению запрета на крещение незаконнорожденных детей. Скоро этот вопрос - крестить или не крестить ребёнка, рождённого вне брака, как и взрослого человека, обратившегося за крещением, будет решать только сам пастырь, проводящий таинство. И всё наше общество вслед за святой церковью должно пересмотреть своё отношение к незаконнорожденным людям, более не ущемляя ни в чём и не унижая их.
После этих слов Дора, взяв Брайана под руку, прошла к своей карете. Лорд Фредерик с Элизабет к тому времени уже ушли. Майкл, который остановился и слушал Дору, видел, как после её слов часть журналистов, на бегу строча карандашами в своих блокнотах, прыснула в разные стороны. Оставшиеся журналисты пытались задать вопросы Майклу, окружив его и мешая проходу. В частности, их интересовал вопрос, по какой причине виконт участвовал в этом суде и о каких детях там шла речь.
Майкл ответил:
- Вы видели девочку на деревянных ножках, которая приходила в суд? Вот о таких детях.
- Но кто она сама? Чей это ребёнок?
- Простите, я связан клятвой о неразглашении.
Журналисты, только что стоявшие плотным кольцом вокруг Майкла, вдруг рванули от него обратно к двери. Там показалась идущая словно сомнамбула леди Элинор в сопровождении хмурого королевского стряпчего, ведущего её за локоть к казённой карете. Майкл воспользовался освободившимся проходом и сбежал к карете с ожидающими его родителями.
Когда семья Оддбэй вернулась домой, Майкл объявил:
- Я нынче же намерен просить руки Долорес-Софии. Надеюсь, на этот раз меня никто не опередит.
- А если тебе опять откажут? - спросил граф.
- Тогда я скоро сяду в тюрьму за то, что набил морды герцогу Крэйбонгу и Его Величеству.
- Этот сырный соус весьма хорош. Не хватает, пожалуй, лишь небольшой нотки чеснока и базилика.
- Да вы гурман, виконт?
- Есть немного, - улыбнулся Майкл.
За столом, сверкающим многочисленными бликами света от дорогой посуды, к которому его пригласили в доме Крэйбонга, присутствовали сам герцог, его сын Брайан и дочь Долорес-София. Им прислуживали два лакея, одетых в одинаковые форменные ливреи, которые подавали и меняли блюда, наливали напитки с отточенной годами грациозностью. "С нашими будущими официантами придётся хорошо поработать, чтобы научить их двигаться хотя бы вполовину столь же красиво", решил Майкл.
Пока герцог, проявляя положенное хозяину гостеприимство, спрашивал Майкла о самочувствии его родителей или предлагая оценить достоинства предлагаемых блюд, Дора сидела, опустив взгляд и с едва заметной улыбкой. На лице Брайана была написана такая же невозмутимость, как и на лице самого герцога. Хотя, конечно, все понимали, что Майкл пришёл сюда в одиночестве не просто хорошо поесть или нанести рядовой визит вежливости. Да и о самой причине этого визита все могли догадываться практически со стопроцентной уверенностью. Однако начать говорить по делу за ужином - это моветон. "И в моём родном мире ещё считаются восток и Азия самыми обременёнными церемониями. Хотя... в этом, конечно, тоже есть своя прелесть", - думал Майкл, продолжая вести традиционный учтивый разговор.
- Я слышал, вы тщательно готовились к трибуналу, виконт, даже запаслись какими-то записями, - сказал герцог, когда ужин уже заканчивался.
- Да, пришлось устранять своё незнание теории по вопросу, в котором довелось поучаствовать.
- Любите держать всё под своим личным контролем?
- Грешен, Ваша светлость, люблю.
- Что ж, похвально.
После ужина Дора ушла к себе, а мужчины прошли в комнату для отдыха, в которой находились коробка с сигарами и столик со спиртными напитками различной крепости. Герцог предложил всем коньяк, и Майкл получил от Брайана низкую рюмку с широким полукруглым днищем, на дне которой плескалась коричневая жидкость. От сигары он отказался - на самом деле, просто не умел их правильно курить и опасался иметь глупый вид перед Его светлостью.
Глотнув коньяка, Майкл сделал большой вдох и затем сказал:
- Ваша светлость, я пришёл просить руки вашей дочери Долорес-Софии.
Увидев, что герцог задумчиво молчит, Майкл продолжил:
- Я был влюблён в неё ещё с минуты нашего знакомства, и находился в отчаянии, когда её отдали за другого. И всё это время я не переставал любить, считая за счастье те редкие минуты, в которые мог видеть её. Все её поступки за прошедший год вызывали во мне одно лишь восхищение, и мои чувства к ней только крепли. Но я ни разу не открыл ей своих чувств, уважая святость её брака и спокойствия. Прошу вас не отказывать мне на этот раз, это сделает меня глубоко несчастным человеком.
- И снова даже не поинтересуешься её приданым? - улыбнулся Брайан.
Майкл в ответ лишь рассеянно посмотрел на друга.
- Виконт, скажу откровенно, - наконец сказал герцог - Я не вижу причин для отказа вам. Но я решил, что более не стану принимать решения в отношении судьбы своих детей вопреки их собственным взвешенным желаниям. Поэтому ответ на ваше предложение я дам после беседы с дочерью и Его Величеством.
- Я опасаюсь, - вздохнул Майкл, - что у нашего достопочтенного короля могут вновь появиться некие резоны, чтобы выдать Дору замуж за другого человека.
- Не могу с уверенностью сказать вам, что этого не произойдёт, - согласился герцог, - И тем не менее, со своей стороны приложу усилия, чтобы окончательное решение осталось за Долорес-Софией. Вам придётся подождать нашего ответа несколько дней.
- Я готов был ждать хоть всю жизнь, - улыбнулся Майкл, - Что по сравнению с этим ещё несколько дней?
- Ты ведь будешь ещё в столице? - спросил Брайан.
- Разумеется.
Поговорив ещё немного о разных делах, Майкл, наконец, откланялся. Ничего не хотелось делать, только сидеть дома и ждать. Однако Майкл понимал, что ни сегодня, ни, скорее всего, завтра, ответа он не получит. Он поведал родителям о том, как прошёл его визит к герцогу.
Лорд Вилей ничего не сказал - видимо, для него было всё ещё тяжело осознать, что любимая жена его единственного старого друга Фредерика вскоре может стать членом его семьи. И если бы человеком, который претендует на её руку, был бы не его собственный сын, он сейчас испытывал бы к нему только враждебность и всем сердцем желал отказа в сделанном им предложении. Однако он был хорошим отцом, и не мог желать несчастья или позора своему ребёнку.
Зато леди Эстер была явно и однозначно за Майкла. Ей нравилась Долорес-София, но она и раньше не находила её подходящей парой Фредерику Фосбери, ни в силу возраста, ни по интересам, ни по активности. Из-за положения жён хороших друзей и равных по титулу соседей двум графиням полагалось бы тоже подружиться, но относиться к Доре иначе, чем как к почти ребёнку, леди Эстер не могла. Но главное, графиня прекрасно знала о глубоком чувстве сына к этой юной женщине, и, как всякой матери, ей хотелось видеть его счастливым.
Никто из семьи Оддбэй, что занимательно, даже не помышлял о какой-либо выгоде брака Майкла с дочерью герцога - ни о его статусности, ни о полезности связей, которые он принесёт, ни о приданом Долорес-Софии. Ну, может быть, у леди Эстер и проскальзывали порой такие мысли, но она их никак не выказывала.
Деятельная натура Майкла скоро всё же взяла своё, и на следующий день он решил выйти в свет, пригласив обеих кузин Миллефрай в оперу. Но уже в холле театра он понял, что лучше бы он этого не делал. Майкл сразу почувствовал на себе множество взглядов, и услышал шепотки за спиной, содержащие слова "трибунал", "Фосбери" и "маркиза Крэйбонг". Помимо того, оказалось, в театре сегодня присутствовал принц Адриан, и скоро виконту принесли приглашение посетить ложу Его Высочества. Вынужденно оставив кузин одних и чертыхаясь про себя, Майкл отправился бить поклоны перед монаршим отпрыском.
- Сегодня тут поют мои "соловьи", - махнув рукой в сторону сцены, сказал принц после положенных приветствий.
- С удовольствием послушаю, Ваше Высочество.
- Да-да, - рассеянно сказал принц, - А скажите, виконт, отчего вы никогда не посещаете балы и приёмы во дворце?
- Боюсь, я всецело занят делами, организованными мною в своём графстве, поэтому редко бываю в столице, и то лишь по делу.
- И нынешнее ваше дело - церковный суд, как я понимаю?
- Вы совершенно правы, Ваше Высочество.
- Но теперь он закончен, и вы, надеюсь, посетите ближайший приём во дворце?
Когда спрашивают в такой формулировке, это не вопрос, это уже почти приказ. Мысленно скрипнув зубами, Майкл поклонился:
- Почту за честь, Ваше Высочество.
Вернувшись в ложу к Вирдж и Стаси, Майкл обнаружил их необычайно оживлёнными и держащими букетики с цветами.
- Это что за гвардейцы сейчас тут в коридоре круги нарезали? - деланно нахмурившись, строим голосом спросил он.
- Ах, не будьте букой, кузен, - сказала Вирдж.
- Нам всего лишь подарили цветы, - добавила Стаси.
- Надеюсь, мне нет нужды напоминать вам, как должны держать себя благородные девицы?
- Нет, - хором ответили кузины, явно сдерживая хихиканье.
"А то ведь я могу процитировать вам выдержки из книги о похождениях баронета, за авторством Дэвида Моллингана" - продолжил про себя Майкл, внутренне смеясь.
В антракте, чинно прохаживаясь с кузинами среди других зрителей, Майкл вдруг заметил знакомое лицо под знаменальной лысиной.
- Мистер Конгрив! Не ожидал вас увидеть здесь, я и не знал, что вы сейчас в столице.
Джон Конгрив был рад увидеть своего работодателя.
- Ваша милость, я как раз сегодня получил королевский патент на создание нашего театра, и пришёл к вам с этой радостной вестью, а мне сказали, что вы нынче в опере, вот я и поспешил сюда.
- Благодарю вас, это отличная новость. Надеюсь, что она притянет себе пару.
Глава 2
Возле входа в епископат было людно. И одними журналистами собравшийся люд не исчерпывался. Фланирующие по набережной Фоса граждане разных сословий, очевидно, посчитали сегодняшнее событие чем-то вроде светского мероприятия, на котором желательно быть, чтобы не только первыми узнать о результатах судебного слушания, но и "выгулять" новые наряды, пошитые к началу тёплого сезона.
К моменту, когда семья Оддбэй в полном составе вошла приёмную залу, в ней уже находились леди Элинор и граф Фредерик со своей сестрой.
- Матушка, спросите пожалуйста у лорда Фредерика, где его жена, - вполголоса попросил Майкл леди Эстер, чувствуя, как начинает волноваться из-за отсутствия Доры.
- Она жила эти дни у своего отца, поэтому прибудет отдельно, - так же тихо ответила графиня, - мы ездили к ним в гости на днях и узнали об этом.
- Да? А почему я не знал об этом, и про сам визит тоже?
- Тебя все дни не было дома, да и твой отец посчитал, что не очень-то удобно было бы тебе приходить к ним сейчас, - резонно ответила леди Эстер.
Через несколько минут в залу вошла Долорес-София в сопровождении Брайана Крэйбонга. Она была одета в элегантное голубое платье и выглядела словно бы отдохнувшей. Майкл заметил, с какой тоской во взгляде приветствовал её граф Фосбери, и внутренне поёжился. В противовес Доре, граф Фредерик выглядел осунувшимся. Леди Элизабет, в свою очередь, смотрела на Дору холодно, как на предательницу. Впрочем, на Майкла она кидала не лучшие взгляды. Леди Элинор имела вид непримиримого борца за правду. Спина её была прямая, подбородок несколько вздёрнут вверх, взгляд суров. "Может, её тоже пригласить в мой театр?", саркастически подумал Майкл, "Ведь такая актриса пропадает!"
Потом в залу вошёл ранее незнакомый мужчина в мантии, представившийся королевским стряпчим, который всегда присутствует на оглашении церковных решений и приговоров по делам с участвующими мирянами.
Официал суда пригласил всех пройти в зал. Все четверо судей стояли у стены зала, при этом у всех, кроме нотариуса, были в руках листы исписанной бумаги.
Релатор зачитал начальную часть приговора, в которой говорилось о том, каким судом, какого числа, по какому делу и с участием каких лиц состоялся суд. Потом епископ, он же Поборник справедливости и Защитник брачных уз, зачитал то главное, чего ожидали все присутствующие.
Решением суда церковного трибунала Йоркского епископата в удовлетворении жалобы истице Элинор Фосбери отказано. Изменена формулировка расторжения брака истицы и её бывшего мужа Фредерика Фосбери на "по причине супружеской измены виновной Элинор Фосбери". Отныне Элинор Фосбери не имеет права вступать в повторный брак с венчанием в церкви. Ввиду нераскаяния Элинор Фосбери и злонамеренной лжи церковному суду она отлучается от церкви малым отлучением до её искреннего покаяния, но не менее чем на три года.
Брак между Фредериком Фосбери и Долорес-Софией Крэйбонг объявляется незаключённым по причине сокрытия факта, имеющего важное значение для заключения брака, виновным Фредериком Фосбери. Ввиду его искреннего признания и раскаяния на него накладывается епитимья в виде отсутствия права вступать в новый брак в течение трёх лет.
В записи церковно-приходского храма графства Фосбери о крещении младенца мужского пола Эдварда записи о его родителях - отце и матери, а также запись о фамилии признаются недействительными по вине Фредерика Фосбери и Долорес-Софии Крэйбонг. Ввиду искреннего признания и раскаяния Фредерика Фосбери ему назначается епитимья в виде паломничества в монастырь аббатства Морвил сроком на два месяца. Ввиду искреннего признания, но нераскаяния Долорес-Софии Крэйбонг назначается епитимья в виде паломничества к святому месту Гластонбери, а после паломничества в монастырь святой Агнессы сроком на два месяца.
Церковный трибунал передаёт в Королевский суд для назначения наказания по мирским законам доклад по установленным фактам клеветы и оговора благородных граждан Бригантии виновной Элинор Фосбери.
Церковный трибунал приступает к подготовке изменения церковного закона Бригантии о запрете на крещение незаконнорожденных детей, с тем, чтобы передать вопрос о допущении или недопущении к крещению в каждом отдельном случае на усмотрение пастыря, проводящего обряд.
После оглашения приговора и ухода судей зал заседаний погрузился в рыдания. С подвыванием, причитаниями и выкриками "За что?" рыдала леди Элинор. С выражением облегчения и радости на лице рыдала Дора. Рыдала, уткнувшись в плечо брата, леди Элизабет. Молча плакал лорд Фредерик. Плакала настоящими слезами и сморкалась в беленький платочек леди Эстер. Смахивал скупую слезу лорд Вилей. Майкл почувствовал, что ещё немного, и у него тоже потекут слёзы. Он подошёл к Брайану Крэйбонгу и попросил:
- Пригласи меня в гости. Пожалуйста.
- Приглашаю к сегодняшнему ужину, - быстро сориентировался тот.
Майкл взял под локоток матушку, потянул за рукав отца и направился к выходу из здания. Следом пошли Брайан и боле-менее успокоившаяся Дора, за ними - Фредерик и Элизабет. Леди Элинор, похоже, выходить не собиралась.
На выходе их всех встречали десятки испытующих взглядов. Подбежавшие журналисты наперебой задавали вопросы о том, что решил высокий суд. Дора прошла сквозь них несколько шагов, а потом остановилась с одухотворённым выражением лица и сказала:
- Сегодня на Бригантию пало божие благословение. Епископат приступает к смягчению запрета на крещение незаконнорожденных детей. Скоро этот вопрос - крестить или не крестить ребёнка, рождённого вне брака, как и взрослого человека, обратившегося за крещением, будет решать только сам пастырь, проводящий таинство. И всё наше общество вслед за святой церковью должно пересмотреть своё отношение к незаконнорожденным людям, более не ущемляя ни в чём и не унижая их.
После этих слов Дора, взяв Брайана под руку, прошла к своей карете. Лорд Фредерик с Элизабет к тому времени уже ушли. Майкл, который остановился и слушал Дору, видел, как после её слов часть журналистов, на бегу строча карандашами в своих блокнотах, прыснула в разные стороны. Оставшиеся журналисты пытались задать вопросы Майклу, окружив его и мешая проходу. В частности, их интересовал вопрос, по какой причине виконт участвовал в этом суде и о каких детях там шла речь.
Майкл ответил:
- Вы видели девочку на деревянных ножках, которая приходила в суд? Вот о таких детях.
- Но кто она сама? Чей это ребёнок?
- Простите, я связан клятвой о неразглашении.
Журналисты, только что стоявшие плотным кольцом вокруг Майкла, вдруг рванули от него обратно к двери. Там показалась идущая словно сомнамбула леди Элинор в сопровождении хмурого королевского стряпчего, ведущего её за локоть к казённой карете. Майкл воспользовался освободившимся проходом и сбежал к карете с ожидающими его родителями.
Когда семья Оддбэй вернулась домой, Майкл объявил:
- Я нынче же намерен просить руки Долорес-Софии. Надеюсь, на этот раз меня никто не опередит.
- А если тебе опять откажут? - спросил граф.
- Тогда я скоро сяду в тюрьму за то, что набил морды герцогу Крэйбонгу и Его Величеству.
Глава 3
- Этот сырный соус весьма хорош. Не хватает, пожалуй, лишь небольшой нотки чеснока и базилика.
- Да вы гурман, виконт?
- Есть немного, - улыбнулся Майкл.
За столом, сверкающим многочисленными бликами света от дорогой посуды, к которому его пригласили в доме Крэйбонга, присутствовали сам герцог, его сын Брайан и дочь Долорес-София. Им прислуживали два лакея, одетых в одинаковые форменные ливреи, которые подавали и меняли блюда, наливали напитки с отточенной годами грациозностью. "С нашими будущими официантами придётся хорошо поработать, чтобы научить их двигаться хотя бы вполовину столь же красиво", решил Майкл.
Пока герцог, проявляя положенное хозяину гостеприимство, спрашивал Майкла о самочувствии его родителей или предлагая оценить достоинства предлагаемых блюд, Дора сидела, опустив взгляд и с едва заметной улыбкой. На лице Брайана была написана такая же невозмутимость, как и на лице самого герцога. Хотя, конечно, все понимали, что Майкл пришёл сюда в одиночестве не просто хорошо поесть или нанести рядовой визит вежливости. Да и о самой причине этого визита все могли догадываться практически со стопроцентной уверенностью. Однако начать говорить по делу за ужином - это моветон. "И в моём родном мире ещё считаются восток и Азия самыми обременёнными церемониями. Хотя... в этом, конечно, тоже есть своя прелесть", - думал Майкл, продолжая вести традиционный учтивый разговор.
- Я слышал, вы тщательно готовились к трибуналу, виконт, даже запаслись какими-то записями, - сказал герцог, когда ужин уже заканчивался.
- Да, пришлось устранять своё незнание теории по вопросу, в котором довелось поучаствовать.
- Любите держать всё под своим личным контролем?
- Грешен, Ваша светлость, люблю.
- Что ж, похвально.
После ужина Дора ушла к себе, а мужчины прошли в комнату для отдыха, в которой находились коробка с сигарами и столик со спиртными напитками различной крепости. Герцог предложил всем коньяк, и Майкл получил от Брайана низкую рюмку с широким полукруглым днищем, на дне которой плескалась коричневая жидкость. От сигары он отказался - на самом деле, просто не умел их правильно курить и опасался иметь глупый вид перед Его светлостью.
Глотнув коньяка, Майкл сделал большой вдох и затем сказал:
- Ваша светлость, я пришёл просить руки вашей дочери Долорес-Софии.
Увидев, что герцог задумчиво молчит, Майкл продолжил:
- Я был влюблён в неё ещё с минуты нашего знакомства, и находился в отчаянии, когда её отдали за другого. И всё это время я не переставал любить, считая за счастье те редкие минуты, в которые мог видеть её. Все её поступки за прошедший год вызывали во мне одно лишь восхищение, и мои чувства к ней только крепли. Но я ни разу не открыл ей своих чувств, уважая святость её брака и спокойствия. Прошу вас не отказывать мне на этот раз, это сделает меня глубоко несчастным человеком.
- И снова даже не поинтересуешься её приданым? - улыбнулся Брайан.
Майкл в ответ лишь рассеянно посмотрел на друга.
- Виконт, скажу откровенно, - наконец сказал герцог - Я не вижу причин для отказа вам. Но я решил, что более не стану принимать решения в отношении судьбы своих детей вопреки их собственным взвешенным желаниям. Поэтому ответ на ваше предложение я дам после беседы с дочерью и Его Величеством.
- Я опасаюсь, - вздохнул Майкл, - что у нашего достопочтенного короля могут вновь появиться некие резоны, чтобы выдать Дору замуж за другого человека.
- Не могу с уверенностью сказать вам, что этого не произойдёт, - согласился герцог, - И тем не менее, со своей стороны приложу усилия, чтобы окончательное решение осталось за Долорес-Софией. Вам придётся подождать нашего ответа несколько дней.
- Я готов был ждать хоть всю жизнь, - улыбнулся Майкл, - Что по сравнению с этим ещё несколько дней?
- Ты ведь будешь ещё в столице? - спросил Брайан.
- Разумеется.
Поговорив ещё немного о разных делах, Майкл, наконец, откланялся. Ничего не хотелось делать, только сидеть дома и ждать. Однако Майкл понимал, что ни сегодня, ни, скорее всего, завтра, ответа он не получит. Он поведал родителям о том, как прошёл его визит к герцогу.
Лорд Вилей ничего не сказал - видимо, для него было всё ещё тяжело осознать, что любимая жена его единственного старого друга Фредерика вскоре может стать членом его семьи. И если бы человеком, который претендует на её руку, был бы не его собственный сын, он сейчас испытывал бы к нему только враждебность и всем сердцем желал отказа в сделанном им предложении. Однако он был хорошим отцом, и не мог желать несчастья или позора своему ребёнку.
Зато леди Эстер была явно и однозначно за Майкла. Ей нравилась Долорес-София, но она и раньше не находила её подходящей парой Фредерику Фосбери, ни в силу возраста, ни по интересам, ни по активности. Из-за положения жён хороших друзей и равных по титулу соседей двум графиням полагалось бы тоже подружиться, но относиться к Доре иначе, чем как к почти ребёнку, леди Эстер не могла. Но главное, графиня прекрасно знала о глубоком чувстве сына к этой юной женщине, и, как всякой матери, ей хотелось видеть его счастливым.
Никто из семьи Оддбэй, что занимательно, даже не помышлял о какой-либо выгоде брака Майкла с дочерью герцога - ни о его статусности, ни о полезности связей, которые он принесёт, ни о приданом Долорес-Софии. Ну, может быть, у леди Эстер и проскальзывали порой такие мысли, но она их никак не выказывала.
Деятельная натура Майкла скоро всё же взяла своё, и на следующий день он решил выйти в свет, пригласив обеих кузин Миллефрай в оперу. Но уже в холле театра он понял, что лучше бы он этого не делал. Майкл сразу почувствовал на себе множество взглядов, и услышал шепотки за спиной, содержащие слова "трибунал", "Фосбери" и "маркиза Крэйбонг". Помимо того, оказалось, в театре сегодня присутствовал принц Адриан, и скоро виконту принесли приглашение посетить ложу Его Высочества. Вынужденно оставив кузин одних и чертыхаясь про себя, Майкл отправился бить поклоны перед монаршим отпрыском.
- Сегодня тут поют мои "соловьи", - махнув рукой в сторону сцены, сказал принц после положенных приветствий.
- С удовольствием послушаю, Ваше Высочество.
- Да-да, - рассеянно сказал принц, - А скажите, виконт, отчего вы никогда не посещаете балы и приёмы во дворце?
- Боюсь, я всецело занят делами, организованными мною в своём графстве, поэтому редко бываю в столице, и то лишь по делу.
- И нынешнее ваше дело - церковный суд, как я понимаю?
- Вы совершенно правы, Ваше Высочество.
- Но теперь он закончен, и вы, надеюсь, посетите ближайший приём во дворце?
Когда спрашивают в такой формулировке, это не вопрос, это уже почти приказ. Мысленно скрипнув зубами, Майкл поклонился:
- Почту за честь, Ваше Высочество.
Вернувшись в ложу к Вирдж и Стаси, Майкл обнаружил их необычайно оживлёнными и держащими букетики с цветами.
- Это что за гвардейцы сейчас тут в коридоре круги нарезали? - деланно нахмурившись, строим голосом спросил он.
- Ах, не будьте букой, кузен, - сказала Вирдж.
- Нам всего лишь подарили цветы, - добавила Стаси.
- Надеюсь, мне нет нужды напоминать вам, как должны держать себя благородные девицы?
- Нет, - хором ответили кузины, явно сдерживая хихиканье.
"А то ведь я могу процитировать вам выдержки из книги о похождениях баронета, за авторством Дэвида Моллингана" - продолжил про себя Майкл, внутренне смеясь.
В антракте, чинно прохаживаясь с кузинами среди других зрителей, Майкл вдруг заметил знакомое лицо под знаменальной лысиной.
- Мистер Конгрив! Не ожидал вас увидеть здесь, я и не знал, что вы сейчас в столице.
Джон Конгрив был рад увидеть своего работодателя.
- Ваша милость, я как раз сегодня получил королевский патент на создание нашего театра, и пришёл к вам с этой радостной вестью, а мне сказали, что вы нынче в опере, вот я и поспешил сюда.
- Благодарю вас, это отличная новость. Надеюсь, что она притянет себе пару.
