– Настал ваш час, голубчики, – он изобразил зловещую ухмылку, но по сравнению с Карачуном выглядел он жалко. – Сейчас вы ответите за всё!
– Но Майли жива! То, что задумал ваш хозяин, погубит всех! – взывала к его разуму Герда.
– Да что вы, убогие колдуны, может знать о его величии? – снисходительно заявил управляющий.
– Если кто тут и колдун... – продолжала негодовать сиротка, но наставник положил ладонь ей на плечо, успокаивая.
Ей бы с таким видом на судах Лучезарных выступать. Как жаль, что Финист втянул её во всё это. А ведь могла бы жить. Жить в достатке и не бояться гонений.
Может, сознаться? Какой толк от тайн, если эта ночь станет последней? А так у Герды будет шанс. Если, конечно, Петрас действительно в сговоре с Голубыми Капюшонами, а не просто помешался от горя. С мертвошёптов станется.
Все вопросительно уставились на него, но челюсти приклеились друг к другу, и оборотень не произнёс ни слова.
Связав их руки за спинами, охранники повели пленников вглубь замка. Дорога петляла по бесконечным потайным переходам так, что даже направление определить не получалось.
Впереди показался огромный зал, который занимал почти всё подземелье. Повсюду высились канделябры. Часть свечей, которым не нашлось в них места, горели на полу – целое поле мерцающих огнём цветов.
В потолке посередине находился световой колодец. Отверстие проходило через весь замок и позволяло видеть звёздное небо. Близилась полночь. От суеты прошедшего дня пленники не заметили, как пролетело время.
Где не стояли свечи, толпились люди: охранники, управляющий со всей прислугой, даже селяне, не успевшие сбежать из долины. Все взгляды были устремлены к восточной стене, где располагался парадный вход. Арку над ним испещряли витиеватые письмена на языке мёртвых.
Обречённость сковывала внутренности, но умирать так не хотелось!
Зазвонили колокола в замковой часовне, возвещая о наступлении полуночи. Собравшиеся расступились, образовав живой коридор, ведущий к центру. В зал торжественной походкой прошествовал Петрас. На нём красовалась широкая белая мантия с вышитым золотыми нитками перевёрнутым анком на спине – знаком некроманта. В руке мертвошёпт держал эбеновый посох с янтарным набалдашником, внутри которого застыл паук.
Почему люди не видят, что это он – злой колдун?
– Благодарю всех, почтивших меня своим присутствием этой ночью. Когда на небе появится кровавая луна, вы станете свидетелями того, как в стенах этого проклятого замка староверов родится сила, которая сразит тех, кто пришёл на нашу землю с огнём и мечом. Тех, кто обирал нас, лишая самого дорогого. Тех, кто не знал жалости к нашим детям. Тех, кто отравил нашу веру и наши души. Да свершится возмездие во имя нашего бога!
– Во имя Пресветлого! – вторила толпа.
– Избавьте нас от колдунов! – добавляли одни.
– Долой староверов с их дикими обычаями! – кричали другие.
– Проклятье, пусть снимут проклятье с Будескайска! – третьи оказались самыми громкими.
Петрас расправил плечи и воздел посох.
– Я отворяю врата из эбена и слоновой кости. Я зову тебя, повелитель Карачун. Прими мою жертву. Мёртвый дух, пожри живых!
Некромант трижды ударил посохом об пол. На нём вспыхнули бесчисленные пентаграммы, словно раскалённый воск тёк по прочерченным в камне желобам.
Мороз обжигал дыхание, в кожу впивались сотни иголок. Пленники прижимались друг к другу спинами. Пламя в свечах стало ядовито зелёным. Из него вылетали призраки: причудливо изуродованные фигуры, разбухшие и высохшие, дети и взрослые, искалеченные и почти целые.
Люди орали, метались в панике, ища выход. Но призраки настигали каждого: они сливались с живыми и обращали их в тлен.
Всего пару мгновений – и от гостей Петраса осталась лишь груда тел.
– Он убил всех своих людей. Всех, кто ему верил! – тихо скулила Дугава.
– Теперь он получит силу Карачуна, и погибших станет намного больше! – вторила ей Герда.
– Вряд ли ему удастся. Но нас это не спасёт, – мрачно возразил Финист.
Может, снова начать молиться Пресветлому? Жаль, никто из них не верит так истово, как Майли. Умирать, зная, что на Тихом берегу тебя ждёт блаженство, было бы не так страшно.
Петрас очнулся от транса и с безумной улыбкой уставился на мертвецов.
– Что ж, вы хотели злого колдуна, так получите худшего из них.
Глаза ошалели, в них проглядывала горечь многолетних страданий и одиночества, изуродовавшая некогда привлекательного Сумеречника. Он напомнил Ягиню: такой же потерянный, опустошённый, смертельно уставший. Жажда мести – единственное, что двигало им сейчас.
Некромант обратился к пленникам:
– Не бойтесь. Много лет назад я дал зарок, что не пролью больше крови Сумеречников, если на то не будет крайней нужды.
– О, заверяю вас, она вот-вот настанет, – пробормотал себе под нос Финист.
Положить бы ладонь ему на плечо и утешить, но руки были связаны.
– Сегодня вы будете моими гостями на пиршестве смерти, – продолжал вещать Петрас.
В отверстии на потолке показался край луны. Некромант раздвинул канделябры и прошёл к горе из человеческих черепов. Видимо, это алтарь – высокий стол, длинной в человеческий рост. К нему была прикована девушка, похожая на огромную чёрную розу на длинном белом стебле. Сорочка прилипла к мокрому от пота телу. Тёмные кудри разметались, приняв форму бутона.
Ох, да это же Майли! Её веки были плотно смежены, а губы едва заметно трепетали. Петрас мягко коснулся её плеча. Глаза дочери распахнулись.
– Отец? – ахнула она. – Ты жив? Я так спешила отдать тебе последний долг!
– Я умер задолго до твоего рождения, в тот день, когда пожал руки Голубым Капюшонам и согласился на их план. А долг ты мне отдашь совсем скоро.
– Неужели ты – колдун? Как только Лучезарные оставили тебя в живых? – недоумевала она.
– Потому что это он сдал своих товарищей! – в отчаянии выкрикнула Герда. – Как вы могли? Вы же были примером для всех!
Некромант покосился на неё с тоской:
– Ты очень похожа на мою любимую кузину. Она тоже верила в благородство и высказывалась непримиримо прямо. Но… на войне нет места для чести. Тогда я думал, что поступаю правильно. Что спасу хотя бы её. Я не знал… не понимал, чем это обернётся. Но теперь я всё исправлю. Теперь у меня хватит сил, чтобы стереть пресветловерческую заразу с лица Мунгарда.
– Отец, что ты такое говоришь? – в ужасе вскричала Майли. – А как же мама? Она ведь тоже верила в Пресветлого. Ты так любил её, любил нас, заботился, я же помню.
– Заботился… – голос Петраса дрогнул. Лунный свет упал на его лицо. На лбу между бровей залегла глубокая морщина. – Я женился на первой попавшейся глупой пресветловерке, чтобы упрочить положение в обществе. Но твоя мать окупила мои унижения – родила одарённое дитя и вовремя умерла, чтобы не мешать. Я жил только ради этой ночи, дорогая. Ты моя маленькая чёрная роза, которую я, как рачительный садовник, пестовал все эти годы.
Неужели он собрался принести в жертву собственную дочь? Это немыслимо! Он больше не Сумеречник, он просто сумасшедший!
– Но когда я уезжала в монастырь, ты хотел, чтобы я стала невестой бога! – взывала к его здравому смыслу Майли.
– Ты ею вот-вот станешь. Только не их бога, а нашего – Карачуна. В монастыре просто берегли твою невинность.
– Не-е-ет, – закричала она. Её глаза стали такими же сумасшедшими, как у отца. – Остановись, они все просят, чтобы ты остановился. Ты мучаешь их. Ты мучаешь маму, она хочет, чтобы ты отпустил их. Здесь им невыносимо больно.
– Прости, я не могу. Я должен исправить свою ошибку и спасти Мунгард от демонов в человечьих обличьях. Час Возрождения вот-вот наступит. Если я остановлюсь страдать будут все. Муки мёртвых не сравнятся с тем, что предстоит живым, если я потерплю неудачу.
Что делать? Как спастись? Должен же быть выход! Они уже зашли так далеко и не могут пропасть бесславно!
– Не реви, – прошептал голос, который Герда не чаяла услышать.
Возникший невесть откуда кот принялся грызть верёвки, которые связывали её руки.
– Мы всё равно не сбежим, – на душе стало чуть теплее. – Кто сможет одолеть бога смерти?
– Бог жизни и хаоса, – ответил кот таким тоном, словно это разумелось само собой. – Освободи остальных.
Он разорвал путы на руках Герды и помчался к Финисту. Она придвинулась к Ждану и принялась развязывать его верёвки. Кот вцепился когтями в штанину наставника, вскарабкался ему на плечо и зашептал:
– Соберись! Я знаю, ты привык доверять чутью, а не разуму, но сейчас они оба тебя подводят. И некромантишка, и возомнивший себя невесть кем дух – ничтожные букашки по сравнению с тобой. Даже в своей вотчине они не лишили тебя сил. Ты ограничиваешь себя сам. Чтобы стать непобедимым, тебе не надо никем жертвовать. Просто вспомни себя настоящего! Сорви маску – ты же всегда их ненавидел.
Финист вскинул голову и широко распахнул глаза, словно слышал его.
– Некромант проиграл, как только заступил тебе дорогу, – продолжил убеждать его кот. – Удача Сокола ясно солнышко уже сокрушила его планы самым нелепым образом. Как и должна делать полная свободы и хаоса жизнь. Осталось лишь добить. Напугай его – страх настроит Карачуна против него.
В птичьих глазах клубился колдовской туман.
– Действуй! Время ломать печати памяти ещё не пришло! – в отчаянии выкрикнул кот.
Финист дёрнулся и моргнул. Взгляд стал таким же ясным и решительным, как прежде.
Луна полностью зашла в световой колодец. На неё наползала тень, сквозь которую сочился тёмно-бордовый свет, похожий на кровь.
Вот и затмение. Что сейчас будет?
Герда освободила Ждана и Дугаву. Кот спрыгнул с плеча Финиста и исчез среди призрачных всполохов.
Петрас снова погрузился в транс и принялся нараспев читать заклятья на языке мёртвых.
– Гнев мой, гнев хозяина, развей прахом слуг моих, что посмели убить в стенах дома моего.
Призраки со злобой обернулись к некроманту. Стрельчатые своды отражали далёкое эхо их ропота. И этих несчастных принёс в жертву бездушный предатель. Они вздрагивали, вскидывали руки, ухали надрывно и взрывались мотыльками. Один за другим.
Взяв Майли за руку, Петрас полоснул кинжалом по её запястью. На алтарь упали багровые капли, точь-в-точь такие, какой сейчас была луна. Белая кость впитала кровь без остатка. Некромант начал вращать посохом, указывая мотылькам в сторону дочери.
Путники затаили дыхание.
Насекомые собрались в плотный рой, напоминавший скелет, и подлетели к ногам наследницы. Мотыльки защекотали босые пятки, заглядывая под юбку. Майли испуганно выдохнула и дёрнулась, но верёвки держали слишком крепко. Петрас печально улыбался. Как он мог на это смотреть?
Но… ничего не произошло. Исследовав тело жертвы, мотыльки потеряли к ней интерес и разлетелись в стороны.
Некромант схватил руку дочери и попытался выжать из раны как можно больше крови. Алтарь с жаждой поглощал её, но мотыльки не обращали внимания. Петрас остановился, только когда его дочь застонала от боли.
– Майли, ты слышишь мёртвых? – он хлопнул себя по лбу.
Та слабо кивнула, не переставая стонать.
– Но для этого ты должна была потерять невинность. Когда ты?..
– Пожалуйста, пощади Финиста! – прохрипела она.
Петрас обернулся к нему и зло сверкнул глазами.
– Ты, жалкий звероуст, осквернил мою дочь?! Испортил труд всей моей жизни! Я тебя на части разорву! – некромант снова взмахнул посохом.
Мотыльки бросились на путников и подняли их, не позволяя пошевелиться. Они залепляли лицо, набивались в нос, сдавливали горло. Каждый вздох давался с трудом. Получалось лишь бессильно трепыхаться в воздухе.
Финиста, наоборот, приложили лицом к полу, чтобы он не вывернулся. Мотыльки потянули его в разные стороны, как на дыбе.
– Нет! – эхом пронёсся по залу крик Майли.
Мотыльки отпрянули от наставника, словно обжёгшись. Он перевернулся на спину и оборвал верёвки невероятным усилием. Висевшие в воздухе Герда, Дугава и Ждан, одновременно взмахнув руками, упали на пол.
Финист выхватил из-за пазухи анк, отгоняющий мертвецов, и бросил его Герде.
– Живей к Майли! Помоги ей перехватить власть над призраками.
Чего он хочет? А-а-а, нет времени на споры! Герда со всех ног побежала к алтарю.
– Дешёвыми трюками меня не победить! В этих стенах я неуязвим! – Петрас полоснул по руке ножом и вылил пригоршню крови на янтарный набалдашник посоха. – Слушайте меня, я ваш истинный повелитель, моя кровь гуще, чем у этой сопливой девчонки!
Ждан с Дугавой снова повисли в воздухе.
Герда застыла в полушаге от алтаря, силой пытаясь преодолеть оставшееся расстояние. Её тянули назад, хватали за руки и за ноги, но она продолжала двигаться. Высвободив руки, сиротка принялась развязывать Майли.
Мотыльки понесли Ждана с Дугавой к стене. Он ударился спиной и рухнул на пол, её тоже приложило об камни, но не так сильно. Мотыльки душили обоих – они могли только беспомощно размахивать руками.
– Останови это! – в отчаянии крикнула Герда, освободив Майли. – Иначе они убьют всех, даже тебя, даже Финиста!
– Я не могу, – дочь некроманта свесилась с алтаря и скатилась вниз. – Я не понимаю, как сделала это в первый раз.
– Но… просто прикажи, попробуй!
На дрожащих ногах Майли поднялась и слабым голосом сказала:
– Повелеваю, остановитесь, не причиняйте им зла!
Петрас криво усмехнулся:
– Они подчиняются только мне. Долгое время дар накапливался в нашей семье за счёт династических браков. Только ты была рождена от матери без дара. Тебе не победить.
– Не слушай его! – воскликнула Герда.
Ждан с Дугавой снова взмыли в воздух и полетели к другой стенке.
Финист бросился на Петраса, смеясь гортанно и зло, под стать самому некроманту.
– Ты глуп, лорд Гедокшимска. Гордыня уж в который раз ослепила тебя. Жалкому трусу сила бога не достанется никогда. А за предательство, за все злодейства, что ты совершил, заплатишь кровью. Мстить ты будешь лишь себе самому!
– Тридцать лет назад я один перебил целый отряд Сумеречников. Тогда я не обладал и десятой толикой знаний, которыми располагаю сейчас. С чего ты, презренный червь, решил, что одолеешь меня? – бросил ему некромант.
– Какая же короткая у тебя память. До сих пор не понял? Ничего не происходит случайно. Я и есть твоё проклятье. Справедливое возмездие за то, что ты совершил тогда. Узри же истинную силу провидения!
– Давай попробуем вместе, как тогда в хижине с варгами, помнишь? – Герда схватил Майли за руку. Та кивнула: – На счёт три! Повелеваем, остановитесь!
Некромант поперхнулся собственным смехом. Брови поползли на лоб, рот приоткрылся, в зрачке единственного целого глаза плескались жуткие воспоминания. Мотыльки в ужасе бросили людей, собрались в рой на потолке и принялись в суматохе носиться из стороны в сторону. Дугава со Жданом мягко опустились на пол.
Финист начал превращаться: от макушки до пяток пробежали судороги, седой дым охватил уменьшающееся тело, из-под кожи проклюнулись сизые и коричневые перья. Через мгновение он соколом помчался на Петраса. Тот медленно, будто залипнув в паутине, воздел посох, чтобы защитить лицо. Птица увернулась и клюнула в висок. Отмахиваясь рукой, Петрас снова произнёс заклинание, но призраки не ответили. Сокол яростно кидался на некроманта, расцарапывая лицо и руки в кровь.
Очередной призрак прошёл сквозь Герду склизкими объятиями, словно натянул её на себя. Она могла лишь наблюдать за происходящим поверх своей макушки. Повинуясь чужой воле, сиротка двинулась к Петрасу.
– Но Майли жива! То, что задумал ваш хозяин, погубит всех! – взывала к его разуму Герда.
– Да что вы, убогие колдуны, может знать о его величии? – снисходительно заявил управляющий.
– Если кто тут и колдун... – продолжала негодовать сиротка, но наставник положил ладонь ей на плечо, успокаивая.
Ей бы с таким видом на судах Лучезарных выступать. Как жаль, что Финист втянул её во всё это. А ведь могла бы жить. Жить в достатке и не бояться гонений.
Может, сознаться? Какой толк от тайн, если эта ночь станет последней? А так у Герды будет шанс. Если, конечно, Петрас действительно в сговоре с Голубыми Капюшонами, а не просто помешался от горя. С мертвошёптов станется.
Все вопросительно уставились на него, но челюсти приклеились друг к другу, и оборотень не произнёс ни слова.
***
Связав их руки за спинами, охранники повели пленников вглубь замка. Дорога петляла по бесконечным потайным переходам так, что даже направление определить не получалось.
Впереди показался огромный зал, который занимал почти всё подземелье. Повсюду высились канделябры. Часть свечей, которым не нашлось в них места, горели на полу – целое поле мерцающих огнём цветов.
В потолке посередине находился световой колодец. Отверстие проходило через весь замок и позволяло видеть звёздное небо. Близилась полночь. От суеты прошедшего дня пленники не заметили, как пролетело время.
Где не стояли свечи, толпились люди: охранники, управляющий со всей прислугой, даже селяне, не успевшие сбежать из долины. Все взгляды были устремлены к восточной стене, где располагался парадный вход. Арку над ним испещряли витиеватые письмена на языке мёртвых.
Обречённость сковывала внутренности, но умирать так не хотелось!
Зазвонили колокола в замковой часовне, возвещая о наступлении полуночи. Собравшиеся расступились, образовав живой коридор, ведущий к центру. В зал торжественной походкой прошествовал Петрас. На нём красовалась широкая белая мантия с вышитым золотыми нитками перевёрнутым анком на спине – знаком некроманта. В руке мертвошёпт держал эбеновый посох с янтарным набалдашником, внутри которого застыл паук.
Почему люди не видят, что это он – злой колдун?
– Благодарю всех, почтивших меня своим присутствием этой ночью. Когда на небе появится кровавая луна, вы станете свидетелями того, как в стенах этого проклятого замка староверов родится сила, которая сразит тех, кто пришёл на нашу землю с огнём и мечом. Тех, кто обирал нас, лишая самого дорогого. Тех, кто не знал жалости к нашим детям. Тех, кто отравил нашу веру и наши души. Да свершится возмездие во имя нашего бога!
– Во имя Пресветлого! – вторила толпа.
– Избавьте нас от колдунов! – добавляли одни.
– Долой староверов с их дикими обычаями! – кричали другие.
– Проклятье, пусть снимут проклятье с Будескайска! – третьи оказались самыми громкими.
Петрас расправил плечи и воздел посох.
– Я отворяю врата из эбена и слоновой кости. Я зову тебя, повелитель Карачун. Прими мою жертву. Мёртвый дух, пожри живых!
Некромант трижды ударил посохом об пол. На нём вспыхнули бесчисленные пентаграммы, словно раскалённый воск тёк по прочерченным в камне желобам.
Мороз обжигал дыхание, в кожу впивались сотни иголок. Пленники прижимались друг к другу спинами. Пламя в свечах стало ядовито зелёным. Из него вылетали призраки: причудливо изуродованные фигуры, разбухшие и высохшие, дети и взрослые, искалеченные и почти целые.
Люди орали, метались в панике, ища выход. Но призраки настигали каждого: они сливались с живыми и обращали их в тлен.
Всего пару мгновений – и от гостей Петраса осталась лишь груда тел.
– Он убил всех своих людей. Всех, кто ему верил! – тихо скулила Дугава.
– Теперь он получит силу Карачуна, и погибших станет намного больше! – вторила ей Герда.
– Вряд ли ему удастся. Но нас это не спасёт, – мрачно возразил Финист.
Может, снова начать молиться Пресветлому? Жаль, никто из них не верит так истово, как Майли. Умирать, зная, что на Тихом берегу тебя ждёт блаженство, было бы не так страшно.
Петрас очнулся от транса и с безумной улыбкой уставился на мертвецов.
– Что ж, вы хотели злого колдуна, так получите худшего из них.
Глаза ошалели, в них проглядывала горечь многолетних страданий и одиночества, изуродовавшая некогда привлекательного Сумеречника. Он напомнил Ягиню: такой же потерянный, опустошённый, смертельно уставший. Жажда мести – единственное, что двигало им сейчас.
Некромант обратился к пленникам:
– Не бойтесь. Много лет назад я дал зарок, что не пролью больше крови Сумеречников, если на то не будет крайней нужды.
– О, заверяю вас, она вот-вот настанет, – пробормотал себе под нос Финист.
Положить бы ладонь ему на плечо и утешить, но руки были связаны.
– Сегодня вы будете моими гостями на пиршестве смерти, – продолжал вещать Петрас.
В отверстии на потолке показался край луны. Некромант раздвинул канделябры и прошёл к горе из человеческих черепов. Видимо, это алтарь – высокий стол, длинной в человеческий рост. К нему была прикована девушка, похожая на огромную чёрную розу на длинном белом стебле. Сорочка прилипла к мокрому от пота телу. Тёмные кудри разметались, приняв форму бутона.
Ох, да это же Майли! Её веки были плотно смежены, а губы едва заметно трепетали. Петрас мягко коснулся её плеча. Глаза дочери распахнулись.
– Отец? – ахнула она. – Ты жив? Я так спешила отдать тебе последний долг!
– Я умер задолго до твоего рождения, в тот день, когда пожал руки Голубым Капюшонам и согласился на их план. А долг ты мне отдашь совсем скоро.
– Неужели ты – колдун? Как только Лучезарные оставили тебя в живых? – недоумевала она.
– Потому что это он сдал своих товарищей! – в отчаянии выкрикнула Герда. – Как вы могли? Вы же были примером для всех!
Некромант покосился на неё с тоской:
– Ты очень похожа на мою любимую кузину. Она тоже верила в благородство и высказывалась непримиримо прямо. Но… на войне нет места для чести. Тогда я думал, что поступаю правильно. Что спасу хотя бы её. Я не знал… не понимал, чем это обернётся. Но теперь я всё исправлю. Теперь у меня хватит сил, чтобы стереть пресветловерческую заразу с лица Мунгарда.
– Отец, что ты такое говоришь? – в ужасе вскричала Майли. – А как же мама? Она ведь тоже верила в Пресветлого. Ты так любил её, любил нас, заботился, я же помню.
– Заботился… – голос Петраса дрогнул. Лунный свет упал на его лицо. На лбу между бровей залегла глубокая морщина. – Я женился на первой попавшейся глупой пресветловерке, чтобы упрочить положение в обществе. Но твоя мать окупила мои унижения – родила одарённое дитя и вовремя умерла, чтобы не мешать. Я жил только ради этой ночи, дорогая. Ты моя маленькая чёрная роза, которую я, как рачительный садовник, пестовал все эти годы.
Неужели он собрался принести в жертву собственную дочь? Это немыслимо! Он больше не Сумеречник, он просто сумасшедший!
– Но когда я уезжала в монастырь, ты хотел, чтобы я стала невестой бога! – взывала к его здравому смыслу Майли.
– Ты ею вот-вот станешь. Только не их бога, а нашего – Карачуна. В монастыре просто берегли твою невинность.
– Не-е-ет, – закричала она. Её глаза стали такими же сумасшедшими, как у отца. – Остановись, они все просят, чтобы ты остановился. Ты мучаешь их. Ты мучаешь маму, она хочет, чтобы ты отпустил их. Здесь им невыносимо больно.
– Прости, я не могу. Я должен исправить свою ошибку и спасти Мунгард от демонов в человечьих обличьях. Час Возрождения вот-вот наступит. Если я остановлюсь страдать будут все. Муки мёртвых не сравнятся с тем, что предстоит живым, если я потерплю неудачу.
Что делать? Как спастись? Должен же быть выход! Они уже зашли так далеко и не могут пропасть бесславно!
– Не реви, – прошептал голос, который Герда не чаяла услышать.
Возникший невесть откуда кот принялся грызть верёвки, которые связывали её руки.
– Мы всё равно не сбежим, – на душе стало чуть теплее. – Кто сможет одолеть бога смерти?
– Бог жизни и хаоса, – ответил кот таким тоном, словно это разумелось само собой. – Освободи остальных.
Он разорвал путы на руках Герды и помчался к Финисту. Она придвинулась к Ждану и принялась развязывать его верёвки. Кот вцепился когтями в штанину наставника, вскарабкался ему на плечо и зашептал:
– Соберись! Я знаю, ты привык доверять чутью, а не разуму, но сейчас они оба тебя подводят. И некромантишка, и возомнивший себя невесть кем дух – ничтожные букашки по сравнению с тобой. Даже в своей вотчине они не лишили тебя сил. Ты ограничиваешь себя сам. Чтобы стать непобедимым, тебе не надо никем жертвовать. Просто вспомни себя настоящего! Сорви маску – ты же всегда их ненавидел.
Финист вскинул голову и широко распахнул глаза, словно слышал его.
– Некромант проиграл, как только заступил тебе дорогу, – продолжил убеждать его кот. – Удача Сокола ясно солнышко уже сокрушила его планы самым нелепым образом. Как и должна делать полная свободы и хаоса жизнь. Осталось лишь добить. Напугай его – страх настроит Карачуна против него.
В птичьих глазах клубился колдовской туман.
– Действуй! Время ломать печати памяти ещё не пришло! – в отчаянии выкрикнул кот.
Финист дёрнулся и моргнул. Взгляд стал таким же ясным и решительным, как прежде.
Луна полностью зашла в световой колодец. На неё наползала тень, сквозь которую сочился тёмно-бордовый свет, похожий на кровь.
Вот и затмение. Что сейчас будет?
Герда освободила Ждана и Дугаву. Кот спрыгнул с плеча Финиста и исчез среди призрачных всполохов.
Петрас снова погрузился в транс и принялся нараспев читать заклятья на языке мёртвых.
– Гнев мой, гнев хозяина, развей прахом слуг моих, что посмели убить в стенах дома моего.
Призраки со злобой обернулись к некроманту. Стрельчатые своды отражали далёкое эхо их ропота. И этих несчастных принёс в жертву бездушный предатель. Они вздрагивали, вскидывали руки, ухали надрывно и взрывались мотыльками. Один за другим.
Взяв Майли за руку, Петрас полоснул кинжалом по её запястью. На алтарь упали багровые капли, точь-в-точь такие, какой сейчас была луна. Белая кость впитала кровь без остатка. Некромант начал вращать посохом, указывая мотылькам в сторону дочери.
Путники затаили дыхание.
Насекомые собрались в плотный рой, напоминавший скелет, и подлетели к ногам наследницы. Мотыльки защекотали босые пятки, заглядывая под юбку. Майли испуганно выдохнула и дёрнулась, но верёвки держали слишком крепко. Петрас печально улыбался. Как он мог на это смотреть?
Но… ничего не произошло. Исследовав тело жертвы, мотыльки потеряли к ней интерес и разлетелись в стороны.
Некромант схватил руку дочери и попытался выжать из раны как можно больше крови. Алтарь с жаждой поглощал её, но мотыльки не обращали внимания. Петрас остановился, только когда его дочь застонала от боли.
– Майли, ты слышишь мёртвых? – он хлопнул себя по лбу.
Та слабо кивнула, не переставая стонать.
– Но для этого ты должна была потерять невинность. Когда ты?..
– Пожалуйста, пощади Финиста! – прохрипела она.
Петрас обернулся к нему и зло сверкнул глазами.
– Ты, жалкий звероуст, осквернил мою дочь?! Испортил труд всей моей жизни! Я тебя на части разорву! – некромант снова взмахнул посохом.
Мотыльки бросились на путников и подняли их, не позволяя пошевелиться. Они залепляли лицо, набивались в нос, сдавливали горло. Каждый вздох давался с трудом. Получалось лишь бессильно трепыхаться в воздухе.
Финиста, наоборот, приложили лицом к полу, чтобы он не вывернулся. Мотыльки потянули его в разные стороны, как на дыбе.
– Нет! – эхом пронёсся по залу крик Майли.
Мотыльки отпрянули от наставника, словно обжёгшись. Он перевернулся на спину и оборвал верёвки невероятным усилием. Висевшие в воздухе Герда, Дугава и Ждан, одновременно взмахнув руками, упали на пол.
Финист выхватил из-за пазухи анк, отгоняющий мертвецов, и бросил его Герде.
– Живей к Майли! Помоги ей перехватить власть над призраками.
Чего он хочет? А-а-а, нет времени на споры! Герда со всех ног побежала к алтарю.
– Дешёвыми трюками меня не победить! В этих стенах я неуязвим! – Петрас полоснул по руке ножом и вылил пригоршню крови на янтарный набалдашник посоха. – Слушайте меня, я ваш истинный повелитель, моя кровь гуще, чем у этой сопливой девчонки!
Ждан с Дугавой снова повисли в воздухе.
Герда застыла в полушаге от алтаря, силой пытаясь преодолеть оставшееся расстояние. Её тянули назад, хватали за руки и за ноги, но она продолжала двигаться. Высвободив руки, сиротка принялась развязывать Майли.
Мотыльки понесли Ждана с Дугавой к стене. Он ударился спиной и рухнул на пол, её тоже приложило об камни, но не так сильно. Мотыльки душили обоих – они могли только беспомощно размахивать руками.
– Останови это! – в отчаянии крикнула Герда, освободив Майли. – Иначе они убьют всех, даже тебя, даже Финиста!
– Я не могу, – дочь некроманта свесилась с алтаря и скатилась вниз. – Я не понимаю, как сделала это в первый раз.
– Но… просто прикажи, попробуй!
На дрожащих ногах Майли поднялась и слабым голосом сказала:
– Повелеваю, остановитесь, не причиняйте им зла!
Петрас криво усмехнулся:
– Они подчиняются только мне. Долгое время дар накапливался в нашей семье за счёт династических браков. Только ты была рождена от матери без дара. Тебе не победить.
– Не слушай его! – воскликнула Герда.
Ждан с Дугавой снова взмыли в воздух и полетели к другой стенке.
Финист бросился на Петраса, смеясь гортанно и зло, под стать самому некроманту.
– Ты глуп, лорд Гедокшимска. Гордыня уж в который раз ослепила тебя. Жалкому трусу сила бога не достанется никогда. А за предательство, за все злодейства, что ты совершил, заплатишь кровью. Мстить ты будешь лишь себе самому!
– Тридцать лет назад я один перебил целый отряд Сумеречников. Тогда я не обладал и десятой толикой знаний, которыми располагаю сейчас. С чего ты, презренный червь, решил, что одолеешь меня? – бросил ему некромант.
– Какая же короткая у тебя память. До сих пор не понял? Ничего не происходит случайно. Я и есть твоё проклятье. Справедливое возмездие за то, что ты совершил тогда. Узри же истинную силу провидения!
– Давай попробуем вместе, как тогда в хижине с варгами, помнишь? – Герда схватил Майли за руку. Та кивнула: – На счёт три! Повелеваем, остановитесь!
Некромант поперхнулся собственным смехом. Брови поползли на лоб, рот приоткрылся, в зрачке единственного целого глаза плескались жуткие воспоминания. Мотыльки в ужасе бросили людей, собрались в рой на потолке и принялись в суматохе носиться из стороны в сторону. Дугава со Жданом мягко опустились на пол.
Финист начал превращаться: от макушки до пяток пробежали судороги, седой дым охватил уменьшающееся тело, из-под кожи проклюнулись сизые и коричневые перья. Через мгновение он соколом помчался на Петраса. Тот медленно, будто залипнув в паутине, воздел посох, чтобы защитить лицо. Птица увернулась и клюнула в висок. Отмахиваясь рукой, Петрас снова произнёс заклинание, но призраки не ответили. Сокол яростно кидался на некроманта, расцарапывая лицо и руки в кровь.
Очередной призрак прошёл сквозь Герду склизкими объятиями, словно натянул её на себя. Она могла лишь наблюдать за происходящим поверх своей макушки. Повинуясь чужой воле, сиротка двинулась к Петрасу.
