Соколиный клич
1551 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Стольный град
В темнице было затхло и сыро. В гнилой соломе копошились и пищали мыши. Кым висел на цепях, прикованный к стене. Из одежды – только набедренная повязка. Холодный камень впивался в израненную спину. Потолок нависал удушливой тучей, стены сдавливали со всех сторон. Ни оконца, только глухая дубовая дверь, закрытая на замок снаружи.
Кым понимал, к чему такие меры: чтобы отделить его от неба и не позволить восполнить резерв. Теперь он не мог обернуться соколом и спастись, как в прошлый раз… в прошлый раз!
Надо же, опасный преступник, главарь бунтовщиков. А ведь шесть лет назад его даже в поход брать не хотели, мол, шепчущий лошадям слабак, чей дар с трудом дотягивает до третьего уровня. Ни оружия в руках держать, ни даже кулаками махать нескладный мальчишка из семьи коневодов не умел. Только заступничество отца помогло уговорить холодного и неприступного маршала Веломри. Тогда он казался недосягаемой мечтой о героизме и самоотверженности.
А теперь… теперь маршал стал Архимагистром Лучезарных в голубых плащах, Белым палачом. Скольких он убил собственноручно? Скольких замучил в этих сырых казематах? Скольких приговорил к позорному повешенью? А вот быть сожжённым на костре – большая честь, как признание заслуг, доблести даже… в борьбе с предателями-демонопоклонниками… Такими, как он! Как Белый палач!
Кым дёрнулся. Изнутри поднималась волна ярости. Судорога скрутила желающее обратиться тело. На мгновение показалось, что получится. Ведь в первый раз именно боль и отчаяние позволили ему подняться над собой и даже над миром в образе сокола. Но не сейчас. Палач никогда не совершал тех же ошибок дважды.
Истощённое пытками тело расслабилось, засаднили раны, запульсировало сломанное плечо. Ожоги горели, словно к ним снова и снова прикладывали раскалённую кочергу. Кым едва не задохнулся от боли.
Ярость отступила вместе с дурманным маревом. Кым снова обвис на цепях и свесил голову набок. Нет, даже приговорённый к почётной казни на костре, он ни о чём не жалел. Ни о неудавшемся походе с маршалом Веломри, ни о том, что Кым натворил после.
Если посудить отстранившись, он ведь тоже виноват в смертях товарищей-бунтовщиков и простых мирных зареченцев. В отместку за его восстание Палач велел сжечь родной край. И случилось это в самую знойную пору засушливого степного лета. Виноват Кым не меньше, чем обещавшая помощь Компания «Норн», которая в последний момент струсила и отвела свои силы от зареченской границы.
А сколько соотечественников, тех, кому посчастливилось спастись от пожара, умрёт от голода и холода зимой? Живы ли ещё родители? Жив ли сын Кыма, его маленькая гордость, надежда на то, что у их разорённого, потерявшего опору, перевёрнутого с ног на голову мира ещё есть шанс выстоять?
Кым посмотрел в другую сторону. За стенами из чёрного камня томилась его жена. Милая Майя, любящая, по-настоящему смелая и преданная. Немного жаль, что он так и не полюбил её даже вполовину так же сильно, как она его.
Кым сомкнул веки. Перед глазами снова как живые вставали воспоминания.
1545 г. от заселения Мунгарда, Кундия, замок Будескайск
В детстве он пас лошадей на заливных лугах у берегов полноводной речки Плавны. Кым мечтал стать благородным рыцарем-Сумеречником, защищать людей от демонов. Под звуки пастушьей свирели он распевал баллады о безземельном рыцаре Микаше из Заречья. Герой тысячи битв, он покорил сердце принцессы и получил звание маршала. Он доказал, что люди из низов тоже достигнут многого, если будут стараться достаточно сильно. Их оценят не за знатность и большие кошельки, а за заслуги, за доблесть, за истинное благородство, что не купишь ни за какие деньги.
Только всё обернулось прахом, когда кумир превратился в чудовище.
В первый и единственный поход Кыма взяли благодаря отцу. Там парень возмужал: открылись глаза и уши, он вырвался из плена детских грёз о подвигах и славе. А больше всего помогла встреча с ней – белоземской принцессой, пророчицей Безликого. Она была невыносимо прекрасна и светла, как единственно подлинный идеал в гниющем мире. Госпожа Лайсве – недоступная мечта из баллад, жена героя-маршала.
Она была первой, кто поверил в Кыма, не снисходительно, а по-настоящему. Лайсве научила сражаться, рассказала о мире, о добре и зле. От неё Кым узнал о том, к чему надо стремиться и как обрести настоящую силу. Оказывается, та ни к родовому дару, ни к мастерству в сражениях отношения не имела.
Как же Кым гордился, когда Лайсве доверила ему первое поручение. И как корил себя за то, что не справился. Винил себя в её смерти не меньше, чем проклятого маршала-палача.
Отряд надеялся передохнуть в Будескайском замке. Кым должен был проверить, не ждала ли их засада. Предчувствие не подвело Лайсве, да и могла ли пророчица всемогущего бога ошибаться? Только предупредить её Кым не успел: испугался перекрывших дорогу демонов. А когда он нагнал Лайсве, было уже слишком поздно. Их двоих отделили от отряда. Им пришлось дожидаться за плотными деревянными перегородками, пока всё не будет кончено. Мыслечтецы переметнулись на сторону Лучезарных, а остальные погибли в когтях жутких тварей.
После их и выпустили. Тогда от отчаяния Кым и обратился, только не в свирепого медведя, как мечтал, а в сокола. Единственное, что он смог сделать – выклевать глаз предавшему их хозяину замка, Петрасу Гедокшимска.
А потом осталось только смотреть, как на госпожу Лайсве нападает один из Лучезарных. Он так легко победил её, сильную и отважную. Капюшон упал с его головы и явил лицо – лицо маршала Веломри, лицо её мужа. В ушах до сих пор звенел полный ужаса крик Лайсве.
Не за себя она переживала, а за Микаша. Он потерял душу и никогда уже собой не станет. А маршал, он потянул её следом поцелуем Мрака. Но Лайсве сопротивлялась настолько яростно, что погибла на руках у своего убийцы-мужа. Никакие слёзы раскаяния не искупили его вину. Да и способно ли по-настоящему плакать чудовище?
Микаш принял белый плащ и назначил себя Архимагистром Лучезарных – предателей собственного племени, Сумеречников, тех, с кем они прежде сражались вместе против демонов.
1545 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Белоземье
После первого превращения и всех потрясений Кым соображал очень плохо. В теле птицы он не стал преследовать Палача. Сокол полетел на восток, домой, чтобы родная земля и близкие люди вернули ему желание жить.
Но добрался он только до болотистых лесов Белоземья. Там Кыма, обессилевшего, нашёл старый целитель с юным учеником. Они-то его и вылечили, пряча в лесной хижине.
Малец всё выспрашивал про поход, про госпожу Лайсве и маршала Веломри. Словно мыслечтением в голову лез – мозги потрошил и все мысли наизнанку выворачивал. В стылых стальных глазах – ни слезинки, только яростный холод пробирал до дрожи. Вглядываясь в хрупкие детские черты, Кым видел перед собой мрачное, словно выбитое в камне лицо маршала Веломри.
Мальчишка прекратил расспросы, только когда наставник прикрикнул на него. Ученик убежал из дома и не возвращался несколько дней. Целитель отнёсся к этому на удивление спокойно.
– Не обижайся. Ему просто нужно время, чтобы смириться. Нам всем оно нужно. Теперь уже ничто не будет, как раньше.
Кым упрямо смотрел вдаль. Должно быть, этот мальчишка так же, как и Кым, наслушался героических баллад и втайне мечтал стать рыцарем, как маршал Веломри. А теперь весь мир рухнул.
И правда… Ничего уже не будет, как прежде. Хотя странно, ведь не чувствовалось в мальчишке никакой силы, будто он был обычным, неодарённым, но про мир Сумеречников и демонов знал куда лучше Кыма.
Ученик вернулся через несколько дней. Работал он даже старательней, чем прежде, но всё время молчал и не поднимал взгляда от земляного пола. Целитель тяжко вздыхал, наблюдая за ним.
Прошло полгода, минула суровая на севере зима, весеннее половодье и распутица. Кым выздоровел окончательно. Домой он собрался на Эльдантайд, праздник любви и зарождающегося лета. Целитель с учеником прощались с ним на пороге лесной хижины.
– Мне нечем даже отблагодарить вас. Что я могу сделать? – спросил Кым.
Целитель лишь качнул головой:
– Не переживай. В своё время Вечерний всадник со всех возьмёт плату, если не с тебя лично, то с твоего рода – точно.
– Вечерний всадник отмстит за нас! – выкрикнул мальчишка. Впервые за долгое время он поднял голову и сверкнул холодной сталью глаз.
– Кто? – Кым смешливо вскинул брови.
– Древняя забытая легенда. В былую пору, когда ордена Сумеречников не существовало, людей защищали от демонов всесильные Всадники зари – братья-Ветры. Но их сгубило предательство. На смену им пришли Сумеречники. В честь них сильнейшего воина в своём поколении называли Утренним всадником. Завидев его, орды демонов обращались в бегство.
– Вы о маршале Веломри? – это усмешка вышла отнюдь не весёлой.
– Нет, тот был другим. Их было много. Великих вождей – даров богов, что приглядывали за людьми и защищали от напастей. Но больше они не появятся – связь прервалась. Лишь один раз проедет по земле Вечерний всадник, чтобы собрать дань за века помощи и благодаря ей очистить мир от Мрака. Но если ему не удастся, всё живое погибнет.
– Какая мрачная легенда! – воскликнул Кым. – Нет, я верю, что люди спасут себя своими руками. У нас достанет сил, если мы всем миром поднимем оружие, если восстанем единым порывом, если отринем страх за собственные жизни и пойдём до самого конца, до смертной грани!
– Возьми меня с собой! – снова вскинулся ученик. – Я хочу, как никто другой! Я могу бороться и отомстить!
Целитель досадливо покривился и нагнулся к нему:
– Ты ещё слишком мал, только зря себя погубишь и уничтожишь всё, ради чего жила и боролась твоя мать.
Мальчик снова опустил голову и стиснул кулаки до побелевших костяшек. Казалось, вот-вот расплачется, ан нет, только глаза полыхали бессильным бешенством.
– Дождись Вечернего всадника. Это лучшее, что ты можешь сделать, – увещевал его целитель, а потом обратился к Кыму: – И тебе тоже не советую творить безумств. Подумай, будет ли стоить твоя борьба тех сотен и сотен душ, что придётся за неё отдать.
Кым отвернулся и заученным за полгода усилием взмыл в небо соколом. Путь до Заречья предстоял неблизкий. Неугомонный ученик бежал внизу за его тенью, пока Кым не набрал такую скорость, что за ним угнался бы лишь ласковый южный ветер.
1546-1551 гг. от заселения Мунгарда, Веломовия, Заречье
В селе Ясеньки родители встретили Кыма слезами, ведь думали, что он погиб в Будескайске. Все приходили подивиться на Кыма, единственного выжившего, даже с дальних земель приезжали. Ему это и надо было: на лобном месте он вставал на высокий пень и рассказывал, что стряслось в Кундии на самом деле. Что за твари таились под голубыми плащами Лучезарных. И кто таков новоявленный Белый палач.
На глазах у людей Кым шептал лошадям, созывал птиц и превращался в сокола. Он отлавливал мелких демонов и, прежде чем убить, показывал их всем, чтобы они разули слепые глаза, пощупали и убедились, на чьей стороне истина.
Народ воспалялся всё больше. Те, кому не нравилась власть единоверцев, те, кто потерял близких в Войне за веру, те, кто разочаровался и пресытился обещаниями сладкой жизни, те, кто оправдал Сумеречников и признал суть предателей-Лучезарных.
Майя, первая красавица в селе, тоже дождалась его возвращения. Нет-нет, да Кым слышал перешёптывания, что она единственная верила, что он жив, даже когда родители отчаялись. Она отказывала всем женихам, отцу своему, кузнецу, прекословила. А как вернулся Кым, Майя снова стала за ним хвостиком бегать.
Он не выдержал, сдался. Та ночь была невероятно звёздной и яркой, шумела река Плавна и пели кузнечики в траве. Кыму так не хотелось быть одному и смотреть в заплаканное, измученное томлением лицо Майи.
А после пришлось взять её в жёны, ведь Кым уже стал вождём, а значит, и честь его должна оставаться незапятнанной.
Невыносимо долго длилась претенциозная свадьба. Но как только отыграли брачный танец, Кым рванул в путешествие по всему Заречью и соседним землям. Требовалось собрать как можно больше поддержки и подготовить восстание. Не думалось совсем ни о Майе, ни о родителях, ни о серебряном браслете на запястье, который подарили на помолвку заезжие Сумеречники.
Кым принимал всех, кто жаждал сражений: детей, стариков, женщин. Обучал тому, что знал. Появлялись и более опытные воины. Отставив гордость, Кым перенимал всё, чему они учили, брал подарки деньгами и оружием. Обнаружились даже писари, которые согласились составить послание в компанию Норн, чтобы попросить о помощи. Ведь они преследовали общую цель – спасти Сумеречников, разбить Лучезарных. Отыскались и посыльные, что согласились тайно доставить послание в Дюарль.
В этих хлопотах пролетело целых полтора года, а возвращаться в Ясеньку всё так же не хотелось. Но пришлось в конце концов. Встречать его на околицу выбежала Майя. Она уже заплела волосы в одну толстую косу, фигура приятно округлилась и утратила угловатые черты подростка. Жена жмурилась лукаво и звала его домой посмотреть подарок. Она теперь жила вместе с родителями Кыма. Как-то неловко было, боязно, но никому нельзя показывать слабости.
Дома его встретил детский плач. Майя заскочила вперёд и вынула из колыбели ребёнка:
– Вот, посмотри, он твой!
Кым сглотнул и слабеющими руками принял у неё сына. Что делать, как реагировать? Он хотел отвернуть одеяло и получше рассмотреть малыша. И хлоп! Вспышка укутала облачком дыма. Малыш обернулся пушистым комочком с огромными испуганными глазами. Кым погладил пальцем его голову, силясь осознать:
– Он и правда мой?
– Ты знаешь других соколов-оборотней в округе? – усмехнулась Майя.
Румянец обжёг щёки. Надо же, такой кроха, а аура сильнее, чем у Кыма, сильнее, чем у большинства Сумеречников, которых он видел. С такой разве что сила маршала Веломри и его жены сравнилась бы.
«Неужели это и правда… мой сын?»
Обвыкшись, птенец снова перекинулся в ребёнка. Вспомнилось, как больно было оборачиваться впервые, будто лопалась плоть и ломались кости, тело сжималось, перестраиваясь в нужную форму. Он до сих пор чувствовал боль и тяжесть, если превращался неловко и резко. А каково должно быть этой крохе? Чему он так задорно ухмыляется?
– Ему не больно?
– Не знаю, – ответила Майя. – В первый раз он превратился, как только повитуха отёрла его от слизи. Постоянно это делает, когда пугается. Думаю, для него это так же естественно, как дышать.
В подтверждение кроха прикрыл жёлтые глаза и тихонько засопел.
– Как ты его назовёшь? Все ругались, что я не дала ему имя сразу. Боялись, что мары заберут. Но я настояла на том, что дать имя должен ты. Это ведь твой наследник.
Кым на мгновение задумался.
– Финист, пускай он будет Финист, как сокол-оборотень из сказок, избранник любви и удачи. По семейному преданию от него происходит мой род.
– Красивое имя, – поддержала его Майя.
Старые Сумеречники преподнесли наследнику вождя амулет из Кишно, способный скрывать любой, даже самый мощный дар. Кым надел его сыну на шею и велел всем домочадцам следить, чтобы мальчик никогда его не снимал. До тех пор, пока не прекратятся преследования одарённых.
1551 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Стольный град
В темнице было затхло и сыро. В гнилой соломе копошились и пищали мыши. Кым висел на цепях, прикованный к стене. Из одежды – только набедренная повязка. Холодный камень впивался в израненную спину. Потолок нависал удушливой тучей, стены сдавливали со всех сторон. Ни оконца, только глухая дубовая дверь, закрытая на замок снаружи.
Кым понимал, к чему такие меры: чтобы отделить его от неба и не позволить восполнить резерв. Теперь он не мог обернуться соколом и спастись, как в прошлый раз… в прошлый раз!
Надо же, опасный преступник, главарь бунтовщиков. А ведь шесть лет назад его даже в поход брать не хотели, мол, шепчущий лошадям слабак, чей дар с трудом дотягивает до третьего уровня. Ни оружия в руках держать, ни даже кулаками махать нескладный мальчишка из семьи коневодов не умел. Только заступничество отца помогло уговорить холодного и неприступного маршала Веломри. Тогда он казался недосягаемой мечтой о героизме и самоотверженности.
А теперь… теперь маршал стал Архимагистром Лучезарных в голубых плащах, Белым палачом. Скольких он убил собственноручно? Скольких замучил в этих сырых казематах? Скольких приговорил к позорному повешенью? А вот быть сожжённым на костре – большая честь, как признание заслуг, доблести даже… в борьбе с предателями-демонопоклонниками… Такими, как он! Как Белый палач!
Кым дёрнулся. Изнутри поднималась волна ярости. Судорога скрутила желающее обратиться тело. На мгновение показалось, что получится. Ведь в первый раз именно боль и отчаяние позволили ему подняться над собой и даже над миром в образе сокола. Но не сейчас. Палач никогда не совершал тех же ошибок дважды.
Истощённое пытками тело расслабилось, засаднили раны, запульсировало сломанное плечо. Ожоги горели, словно к ним снова и снова прикладывали раскалённую кочергу. Кым едва не задохнулся от боли.
Ярость отступила вместе с дурманным маревом. Кым снова обвис на цепях и свесил голову набок. Нет, даже приговорённый к почётной казни на костре, он ни о чём не жалел. Ни о неудавшемся походе с маршалом Веломри, ни о том, что Кым натворил после.
Если посудить отстранившись, он ведь тоже виноват в смертях товарищей-бунтовщиков и простых мирных зареченцев. В отместку за его восстание Палач велел сжечь родной край. И случилось это в самую знойную пору засушливого степного лета. Виноват Кым не меньше, чем обещавшая помощь Компания «Норн», которая в последний момент струсила и отвела свои силы от зареченской границы.
А сколько соотечественников, тех, кому посчастливилось спастись от пожара, умрёт от голода и холода зимой? Живы ли ещё родители? Жив ли сын Кыма, его маленькая гордость, надежда на то, что у их разорённого, потерявшего опору, перевёрнутого с ног на голову мира ещё есть шанс выстоять?
Кым посмотрел в другую сторону. За стенами из чёрного камня томилась его жена. Милая Майя, любящая, по-настоящему смелая и преданная. Немного жаль, что он так и не полюбил её даже вполовину так же сильно, как она его.
Кым сомкнул веки. Перед глазами снова как живые вставали воспоминания.
1545 г. от заселения Мунгарда, Кундия, замок Будескайск
В детстве он пас лошадей на заливных лугах у берегов полноводной речки Плавны. Кым мечтал стать благородным рыцарем-Сумеречником, защищать людей от демонов. Под звуки пастушьей свирели он распевал баллады о безземельном рыцаре Микаше из Заречья. Герой тысячи битв, он покорил сердце принцессы и получил звание маршала. Он доказал, что люди из низов тоже достигнут многого, если будут стараться достаточно сильно. Их оценят не за знатность и большие кошельки, а за заслуги, за доблесть, за истинное благородство, что не купишь ни за какие деньги.
Только всё обернулось прахом, когда кумир превратился в чудовище.
В первый и единственный поход Кыма взяли благодаря отцу. Там парень возмужал: открылись глаза и уши, он вырвался из плена детских грёз о подвигах и славе. А больше всего помогла встреча с ней – белоземской принцессой, пророчицей Безликого. Она была невыносимо прекрасна и светла, как единственно подлинный идеал в гниющем мире. Госпожа Лайсве – недоступная мечта из баллад, жена героя-маршала.
Она была первой, кто поверил в Кыма, не снисходительно, а по-настоящему. Лайсве научила сражаться, рассказала о мире, о добре и зле. От неё Кым узнал о том, к чему надо стремиться и как обрести настоящую силу. Оказывается, та ни к родовому дару, ни к мастерству в сражениях отношения не имела.
Как же Кым гордился, когда Лайсве доверила ему первое поручение. И как корил себя за то, что не справился. Винил себя в её смерти не меньше, чем проклятого маршала-палача.
Отряд надеялся передохнуть в Будескайском замке. Кым должен был проверить, не ждала ли их засада. Предчувствие не подвело Лайсве, да и могла ли пророчица всемогущего бога ошибаться? Только предупредить её Кым не успел: испугался перекрывших дорогу демонов. А когда он нагнал Лайсве, было уже слишком поздно. Их двоих отделили от отряда. Им пришлось дожидаться за плотными деревянными перегородками, пока всё не будет кончено. Мыслечтецы переметнулись на сторону Лучезарных, а остальные погибли в когтях жутких тварей.
После их и выпустили. Тогда от отчаяния Кым и обратился, только не в свирепого медведя, как мечтал, а в сокола. Единственное, что он смог сделать – выклевать глаз предавшему их хозяину замка, Петрасу Гедокшимска.
А потом осталось только смотреть, как на госпожу Лайсве нападает один из Лучезарных. Он так легко победил её, сильную и отважную. Капюшон упал с его головы и явил лицо – лицо маршала Веломри, лицо её мужа. В ушах до сих пор звенел полный ужаса крик Лайсве.
Не за себя она переживала, а за Микаша. Он потерял душу и никогда уже собой не станет. А маршал, он потянул её следом поцелуем Мрака. Но Лайсве сопротивлялась настолько яростно, что погибла на руках у своего убийцы-мужа. Никакие слёзы раскаяния не искупили его вину. Да и способно ли по-настоящему плакать чудовище?
Микаш принял белый плащ и назначил себя Архимагистром Лучезарных – предателей собственного племени, Сумеречников, тех, с кем они прежде сражались вместе против демонов.
1545 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Белоземье
После первого превращения и всех потрясений Кым соображал очень плохо. В теле птицы он не стал преследовать Палача. Сокол полетел на восток, домой, чтобы родная земля и близкие люди вернули ему желание жить.
Но добрался он только до болотистых лесов Белоземья. Там Кыма, обессилевшего, нашёл старый целитель с юным учеником. Они-то его и вылечили, пряча в лесной хижине.
Малец всё выспрашивал про поход, про госпожу Лайсве и маршала Веломри. Словно мыслечтением в голову лез – мозги потрошил и все мысли наизнанку выворачивал. В стылых стальных глазах – ни слезинки, только яростный холод пробирал до дрожи. Вглядываясь в хрупкие детские черты, Кым видел перед собой мрачное, словно выбитое в камне лицо маршала Веломри.
Мальчишка прекратил расспросы, только когда наставник прикрикнул на него. Ученик убежал из дома и не возвращался несколько дней. Целитель отнёсся к этому на удивление спокойно.
– Не обижайся. Ему просто нужно время, чтобы смириться. Нам всем оно нужно. Теперь уже ничто не будет, как раньше.
Кым упрямо смотрел вдаль. Должно быть, этот мальчишка так же, как и Кым, наслушался героических баллад и втайне мечтал стать рыцарем, как маршал Веломри. А теперь весь мир рухнул.
И правда… Ничего уже не будет, как прежде. Хотя странно, ведь не чувствовалось в мальчишке никакой силы, будто он был обычным, неодарённым, но про мир Сумеречников и демонов знал куда лучше Кыма.
Ученик вернулся через несколько дней. Работал он даже старательней, чем прежде, но всё время молчал и не поднимал взгляда от земляного пола. Целитель тяжко вздыхал, наблюдая за ним.
Прошло полгода, минула суровая на севере зима, весеннее половодье и распутица. Кым выздоровел окончательно. Домой он собрался на Эльдантайд, праздник любви и зарождающегося лета. Целитель с учеником прощались с ним на пороге лесной хижины.
– Мне нечем даже отблагодарить вас. Что я могу сделать? – спросил Кым.
Целитель лишь качнул головой:
– Не переживай. В своё время Вечерний всадник со всех возьмёт плату, если не с тебя лично, то с твоего рода – точно.
– Вечерний всадник отмстит за нас! – выкрикнул мальчишка. Впервые за долгое время он поднял голову и сверкнул холодной сталью глаз.
– Кто? – Кым смешливо вскинул брови.
– Древняя забытая легенда. В былую пору, когда ордена Сумеречников не существовало, людей защищали от демонов всесильные Всадники зари – братья-Ветры. Но их сгубило предательство. На смену им пришли Сумеречники. В честь них сильнейшего воина в своём поколении называли Утренним всадником. Завидев его, орды демонов обращались в бегство.
– Вы о маршале Веломри? – это усмешка вышла отнюдь не весёлой.
– Нет, тот был другим. Их было много. Великих вождей – даров богов, что приглядывали за людьми и защищали от напастей. Но больше они не появятся – связь прервалась. Лишь один раз проедет по земле Вечерний всадник, чтобы собрать дань за века помощи и благодаря ей очистить мир от Мрака. Но если ему не удастся, всё живое погибнет.
– Какая мрачная легенда! – воскликнул Кым. – Нет, я верю, что люди спасут себя своими руками. У нас достанет сил, если мы всем миром поднимем оружие, если восстанем единым порывом, если отринем страх за собственные жизни и пойдём до самого конца, до смертной грани!
– Возьми меня с собой! – снова вскинулся ученик. – Я хочу, как никто другой! Я могу бороться и отомстить!
Целитель досадливо покривился и нагнулся к нему:
– Ты ещё слишком мал, только зря себя погубишь и уничтожишь всё, ради чего жила и боролась твоя мать.
Мальчик снова опустил голову и стиснул кулаки до побелевших костяшек. Казалось, вот-вот расплачется, ан нет, только глаза полыхали бессильным бешенством.
– Дождись Вечернего всадника. Это лучшее, что ты можешь сделать, – увещевал его целитель, а потом обратился к Кыму: – И тебе тоже не советую творить безумств. Подумай, будет ли стоить твоя борьба тех сотен и сотен душ, что придётся за неё отдать.
Кым отвернулся и заученным за полгода усилием взмыл в небо соколом. Путь до Заречья предстоял неблизкий. Неугомонный ученик бежал внизу за его тенью, пока Кым не набрал такую скорость, что за ним угнался бы лишь ласковый южный ветер.
1546-1551 гг. от заселения Мунгарда, Веломовия, Заречье
В селе Ясеньки родители встретили Кыма слезами, ведь думали, что он погиб в Будескайске. Все приходили подивиться на Кыма, единственного выжившего, даже с дальних земель приезжали. Ему это и надо было: на лобном месте он вставал на высокий пень и рассказывал, что стряслось в Кундии на самом деле. Что за твари таились под голубыми плащами Лучезарных. И кто таков новоявленный Белый палач.
На глазах у людей Кым шептал лошадям, созывал птиц и превращался в сокола. Он отлавливал мелких демонов и, прежде чем убить, показывал их всем, чтобы они разули слепые глаза, пощупали и убедились, на чьей стороне истина.
Народ воспалялся всё больше. Те, кому не нравилась власть единоверцев, те, кто потерял близких в Войне за веру, те, кто разочаровался и пресытился обещаниями сладкой жизни, те, кто оправдал Сумеречников и признал суть предателей-Лучезарных.
Майя, первая красавица в селе, тоже дождалась его возвращения. Нет-нет, да Кым слышал перешёптывания, что она единственная верила, что он жив, даже когда родители отчаялись. Она отказывала всем женихам, отцу своему, кузнецу, прекословила. А как вернулся Кым, Майя снова стала за ним хвостиком бегать.
Он не выдержал, сдался. Та ночь была невероятно звёздной и яркой, шумела река Плавна и пели кузнечики в траве. Кыму так не хотелось быть одному и смотреть в заплаканное, измученное томлением лицо Майи.
А после пришлось взять её в жёны, ведь Кым уже стал вождём, а значит, и честь его должна оставаться незапятнанной.
Невыносимо долго длилась претенциозная свадьба. Но как только отыграли брачный танец, Кым рванул в путешествие по всему Заречью и соседним землям. Требовалось собрать как можно больше поддержки и подготовить восстание. Не думалось совсем ни о Майе, ни о родителях, ни о серебряном браслете на запястье, который подарили на помолвку заезжие Сумеречники.
Кым принимал всех, кто жаждал сражений: детей, стариков, женщин. Обучал тому, что знал. Появлялись и более опытные воины. Отставив гордость, Кым перенимал всё, чему они учили, брал подарки деньгами и оружием. Обнаружились даже писари, которые согласились составить послание в компанию Норн, чтобы попросить о помощи. Ведь они преследовали общую цель – спасти Сумеречников, разбить Лучезарных. Отыскались и посыльные, что согласились тайно доставить послание в Дюарль.
В этих хлопотах пролетело целых полтора года, а возвращаться в Ясеньку всё так же не хотелось. Но пришлось в конце концов. Встречать его на околицу выбежала Майя. Она уже заплела волосы в одну толстую косу, фигура приятно округлилась и утратила угловатые черты подростка. Жена жмурилась лукаво и звала его домой посмотреть подарок. Она теперь жила вместе с родителями Кыма. Как-то неловко было, боязно, но никому нельзя показывать слабости.
Дома его встретил детский плач. Майя заскочила вперёд и вынула из колыбели ребёнка:
– Вот, посмотри, он твой!
Кым сглотнул и слабеющими руками принял у неё сына. Что делать, как реагировать? Он хотел отвернуть одеяло и получше рассмотреть малыша. И хлоп! Вспышка укутала облачком дыма. Малыш обернулся пушистым комочком с огромными испуганными глазами. Кым погладил пальцем его голову, силясь осознать:
– Он и правда мой?
– Ты знаешь других соколов-оборотней в округе? – усмехнулась Майя.
Румянец обжёг щёки. Надо же, такой кроха, а аура сильнее, чем у Кыма, сильнее, чем у большинства Сумеречников, которых он видел. С такой разве что сила маршала Веломри и его жены сравнилась бы.
«Неужели это и правда… мой сын?»
Обвыкшись, птенец снова перекинулся в ребёнка. Вспомнилось, как больно было оборачиваться впервые, будто лопалась плоть и ломались кости, тело сжималось, перестраиваясь в нужную форму. Он до сих пор чувствовал боль и тяжесть, если превращался неловко и резко. А каково должно быть этой крохе? Чему он так задорно ухмыляется?
– Ему не больно?
– Не знаю, – ответила Майя. – В первый раз он превратился, как только повитуха отёрла его от слизи. Постоянно это делает, когда пугается. Думаю, для него это так же естественно, как дышать.
В подтверждение кроха прикрыл жёлтые глаза и тихонько засопел.
– Как ты его назовёшь? Все ругались, что я не дала ему имя сразу. Боялись, что мары заберут. Но я настояла на том, что дать имя должен ты. Это ведь твой наследник.
Кым на мгновение задумался.
– Финист, пускай он будет Финист, как сокол-оборотень из сказок, избранник любви и удачи. По семейному преданию от него происходит мой род.
– Красивое имя, – поддержала его Майя.
Старые Сумеречники преподнесли наследнику вождя амулет из Кишно, способный скрывать любой, даже самый мощный дар. Кым надел его сыну на шею и велел всем домочадцам следить, чтобы мальчик никогда его не снимал. До тех пор, пока не прекратятся преследования одарённых.
