Ослабляет хватку. Прижимает нежнее. Да, он без ума от Норвегии. Это очевидно! И хочется и колется, как говорится! Инстинкты дело такое… А Норвегия может быть милой… когда ей это выгодно. И здесь… она явно показала и хорошие качества своей натуры. А в том, что принцесса красива и способна воспламенять сердца одним лишь взглядом, сомневаться не приходится… вон их сколько таких влюбленных… Один сейчас с ней, еще и этот… туда же. Кольнуло сердце. Немного. Какая-то обида дернулась внутри. Не знаю, что это, но что-то такое удивительно похожее на чувство собственности. Когда… только мое! А оно, выясняется не мое… Знакомое чувство, когда растешь в одной «компании» с полностью идентичными тебе людьми. Но я же не забираю? Я только поиграю и верну?!
И стало легко. От осознания, что сейчас «я это не я», что я играю роль, а значит «это все» не считается! И свободно стало, порочно, что ли… А может и у меня есть они, эти пресловутые гормоны, и чувства, наверное, есть, раз так хочется прижаться к мужчине, почувствовать его жар, настойчивые прикосновения, наслаждаться взглядом, направленным на меня…
Мой беззащитный вид будоражит его, заставляет медлить… прижимать крепче, держать, наматывая длинные светлые пряди на ладонь, не давая и шанса на освобождение. И мне… кажется, тело мгновенно реагирует на близость этого мужчины. Только вот эта реакция мне совсем ни к чему. Одно дело немного расслабиться, почувствовать себя живой… отдельной, не придатком другого человека. И совсем другое — заплыть за черту. Этого я позволить себе не могу, как и допустить ошибку сейчас, с этим даном. А значит пришло время действовать. Действовать, пока еще мозги не превратились в густую тягучую жижу, пока огонь, разгорающийся в теле, не достиг своего апогея…
— Чем же недоволен мой дан? Хочется знать, прежде чем случится наша первая близость, — прошелестела я тихо, стараясь скопировать ухмылку Норвегии. В конце концов, надо делать то, что я умею лучше всего — копировать принцессу.
Вот только мой вопрос был ошибкой. Или, скорее, издевкой, судя по изменившемуся выражению на лице дана. А может близость уже была… трудно идти по тонкому льду, туго соображая и совершенно не зная противника. Да что там противника… совершенно не зная, о чем идет речь?!
Мужчина резко пришел в себя, кажется. Сжал сильно, но нежно. Ухмыльнулся вновь, прогоняя из глаз поволоку. И резко сжав волосы в кулаке, притянул к себе. И… закрыл рот языком. Чтобы помалкивала, да. Чтобы… поразилась той нежной ласке, с какой он облизал мои губы. Чтобы оценила степень его «способностей», наглости и обаяния… степень его желания идти до конца. Увы, с этим всем не ко мне. Первый поцелуй он такой «ни с кем не сравнительный»…
— Я не доволен твоей политикой в целом и тобой… в частности, — глухо, едва слышно… Глухой голос царапает наждаком. И от этих хриплых ноток срывает крышу. Пусть это будет крыша… принцессы Норвегии!
— Дорогой, не стоит так тревожиться, — я старательно облизываю губы, не отрывая от мужчины взгляда, — мы иридамские женщины отличаемся покорностью и добротой. А все мои стремления направлены не против дарнийцев, а лишь во благо всем.
Я добилась, чего хотела. Дан практически не понял моих слов. Правильно, ему не до этого, его мысли и чувства сосредоточенны на одном простом, вульгарном движении. Таком чувственном, таком интимном… насколько позволяют знания о собственно «этом процессе».
— Переговоры… Норвегия. Меня просто достали все эти переговоры, условия, договора… Намеренное затягивание и долгие сроки… Твой леденящий взгляд, острый язык и надменное пренебрежение к моей персоне. Если бы я наверняка не знал… какая ты теплая… если бы наверняка не знал… я бы тебя давно…
Дан не договорил. Он резко прикоснулся к моим губам. Напористо и влажно. Снова. Но быстро и отрывисто. Взглянул в мои глаза. В них плескалась злость и… непонимание. Я прямо-таки чувствовала, как этот мужчина сопоставляет факты в своей голове, как что-то пытается просчитать… как едва заметно взмахивает головой и окидывает меня голодным взглядом. Да, кажется, о всех проблемах он решил подумать позже. Увы, поступить так же мне нельзя.
Я аккуратно провожу руками по его спине, с удовольствием ощущая напряженные каменные мышцы, вслушиваясь в прерывистое дыхание. На плечах и спине мужчины — желтоватые следы, следы от ушибов и частых тренировок с оружием, характерные такие синяки и ссадины, на боку — легкий заживающий порез, да и руки, сбитые в кровь, говорят о многом. Либо в жизни мужчины много физической нагрузки, либо он так… вымещает свое бешенство…
Да и, похоже, в последнее время он практически не отдыхает. Чувствуется усталость, чрезмерная напряженность мышц и что-то такое в голосе…
Эта купальня в ночи… странно, его не должно здесь быть?! Но он здесь, старательно прижимает мое тело, вслушивается в учащенное дыхание, скользит ладонями по плечам, потом ниже — вдоль позвоночника, пробираясь сквозь мех костюма внутрь… к ямочкам на пояснице.
— Постой… Не надо!
Я плохо соображаю, лишь понимаю, что нужно оттолкнуть. Сейчас! Скорее! Пока могу…
— Нет? — хриплый голос режет слух. В глазах дана огонь. Испепеляющий, жаркий. Истинные дарнийские глаза с красными всполохами внутри. Пугающие и одновременно безумно притягательные!
Желание туманит остатки разума. Как отказать ему? Как сбежать? Клоны не занимаются любовью, хоть и вполне осведомлены об этом процессе. Просто это нечестно по отношению к дану… жалкая подделка вместо принцессы, так себе подарочек. Да и по отношению ко мне — тоже не честно.
Только вот этот дан, как выяснилось, сам по себе на подарочек не тянет.
— Нет? Обжиматься по углам не твой стиль, о, принцесса Иридамская, — шутливо произнес он, коверкая мой титул. — Предпочитаешь свою опочивальню? Или как там на местном наречье называется местечко, где ты пользуешься благосклонностью твоих поданных?
На что это он намекает? Нет, понятное дело, Норвегия не была девственницей и, скорее, даже наоборот, но сейчас-то он оскорбляет меня! Злость выжгла жалкие остатки моего разума. Я дернулась, отодвигаясь от мощного тела дарнийца и, глядя на него в упор, довольно нагло произнесла:
— В своих апартаментах я оказываю честь своим… отличившимся подданным. Ты, вроде как не относишься к их числу, — в голосе звучала насмешка, обида и недовольство.
Дан обалдел от такого отпора. Глаза сверкнули и потухли, рот исказила саркастическая гримаса. Но руки он не отпустил, продолжая меня держать. А значит, не было возможности убежать.
— Сейчас я хочу оказать тебе честь, — спокойно произнес дан и нагло, насмешливо провел по оголенному, в процессе обжиманий, заду. Моему заду! Зашипела, дернулась, но сдвинуться с места не смогла — его руки держали крепко.
— Да пошел ты, знаешь куда, с этой честью… — рявкнула с яростью, что самой стало противно за свою несдержанность. О, звезды! С ним я теряю контроль! Где мои хваленые эмоции, точнее, их полное отсутствие?! Почему так больно отзывается в груди его слова… относящиеся ко мне лишь постольку-поскольку?
Но в этот момент фортуна оказалась на моей стороне и прервала мои мысленные метания, оставляя их напотом… оставляя их для уединенной комнаты в королевских залах. Тихое покашливание прервало наше тесное общение. Дан быстро натянул мои штаны на положенное им место и глухо прорычал:
— Убирайся!
— Дан арест' дронг, очень жаль прерывать вас, но дело не требует отлагательств, — голос раздался неожиданно громко для уединенной купальни, в которой до этого слышался лишь шепот воды и наши приглушенные голоса. — Дан арест'дронг, ваше присутствие необходимо. Я бы не побеспокоил вас, если бы не серьезная на то причина и…
Дан. Тот, что мой. Не дал договорить, резко взмахивая рукой. Этот жест был мне знаком. Заткнись и жди, — вот прямое и короткое описание сего действия. Впрочем, дарнийцы странный народ. Молчаливый. Любят жареное мясо и заменяют слова простыми рваными движениями. Но главное я услышала… Дан арест'дронг — это обращение к высокопоставленной особе. Главнокомандующий… как-то так переводятся эти слова. Военный уполномоченный… второй принц дарнийской империи! Стало нехорошо… и я попробовала отстраниться. И тихо охнула, ибо этот… главнокомандующий дарнийской армии и второй принц Империи, по совместительству, со всей силы сжал кулак, в котором все еще были мои белоснежные волосы. Улыбнулся так, как будто собирался всех убить или оторвать нужные и ненужные части тела, а потом приделать обратно. Ждать развития событий я, конечно, не стала. Оттолкнула, не смотря на страх совсем остаться без волос, вырвалась и бросилась в сторону выхода из купален. Удалиться просто так, без слов… не смогла. Все же я «исполняю» роль царственной особы, а значит должна придерживаться правил этикета. Да и взглянуть захотелось… на мужчину напоследок. Обернулась, чтобы сказать прощальную речь, наполненную глубоким смыслом и мутных обещаний. И запнулась…
Свет обрисовал контуры мужского тела, усталая многообещающая улыбка цвела на его лице. И да, он смотрел только на меня, не слыша того, что тихо говорит слуга. А тот вещал на дарнийском. Тихо, глухо, так, чтобы я не могла услышать. Да ну и пусть! Какое дело мне до чужих тайн?!
До апартаментов принцессы я добралась быстро, если не сказать молниеносно. Это только впервые минуты я мучилась от последствий своей глупой выходки: от жара во всем теле, от глупых угрызений совести и от желания еще раз дотронуться до горячего тела дарнийца. Эмоции такие незнакомые и яркие бурлили во мне с неистовой силой, но это все так… явление временное, а вот холод на Иридаме — явление постоянное и быстро выветривающее все глупости из головы!
Инстинкт выживания быстро взял бразды правления мозгом в свои руки, изгоняя из головы все мысли о горячем дане и его жарких прикосновениях. А мурашки, скопившиеся у основания позвоночника от холода, быстро привели тело в норму. Ну… выветрили и жар, и желание, и гормоны успокоили. Так что к комнатам принцессы я прибежала вполне себе обычная, холодная, немного усталая и «удивительно бодрая». Шубка осталась в купальне, а меховой костюм был не в состоянии справиться с леденящим холодом тайного прохода. Потайная дверь была перед глазами, только вот утро еще не наступило, и оттого я мучилась под ней от холода, боясь вторгнуться на территорию принцессы. Только мучения разума это одно, а инстинкт выживания — это совсем другое.
Простояв под дверью добрых пару часов, я все же проникла внутрь. И да, поняла сразу, что утро еще не наступило. Характерные звуки любовной игры доносились из-за стены с завидным постоянством. А наша принцесса жаркая штучка! Горячая и сочная… судя по звукам. Теперь понятно, зачем меня выгнали до утра — ни одна стена комнат принцессы, ни одна дверь… не создаст полную изоляцию от этого!
Впрочем, подслушивать мне совершенно не хотелось. Да и, как выяснилось сейчас, подобные игрища казались омерзительными, а звуки плеток пугающими для моего «не просвещенного», не окрепшего морально организма.
Никаких ширм здесь не было и спрятаться было совершенно негде, хотя пространство радовало размерами и убранством. И оттого я просто забилась поглубже, угнездясь за банным шкафом, прямо на полу уборной, надеясь лишь на то, что поклонник принцессы сделает свое дело и уберется восвояси.
Сидеть было неудобно, скучно, да и спина затекла практически сразу. Но как-то скоротать время до утра было необходимо. Я аккуратно достала «наследство Первой», повертела в руках кулон, вновь рассматривая со всех сторон, и одела на шею. Так оно сохранее! Еще не хватало потерять единственную память о «сестрах».
После достала листочки со стихами и, разгладив их ладошками, принялась читать давно заученные стишки. Первая не была талантливой поэтессой. Она не была и просто талантливой. Но писала много, смешно и весело, пусть и не всегда складно. Страничку за страничкой я перекладывала листочки на полу, мельком просматривая текст, освежая его в памяти. Улыбка не сходила с моего лица от воспоминаний. Вот это странное четверостишье Первая написала для меня с целью поиздеваться. За это получила местного кота, который, кто угодно, но не кот, прямо в кровать! Да-а-а, я долго выманивала злодея Василия куском огромного свежего мяса, украденного самолично с кухонной зоны… и заманивала его тоже долго! Зато какая отдача за поруганную честь! Какие сладостные воспоминания… А вот этот стих посвящался нашей «маме» — доктору Варгусу. Веселый, изящный, наполненный смесью смеха и доброты, благодарности и искренней привязанности.
Мы все его любили. Конечно, доктор единственный человек, который относился к нам как к величайшему творению! Он боготворил нас, любил, холил, лелеял и спускал глупые шалости. Да мы посвящали ему не только стихи, но и подарки дарили! А он дарил нам свое время — самое дорогое, что было у него!
Я затосковала от воспоминаний, аккуратно перекладывая еще одну страничку, нежно разглаживая ее на своих коленях, выравнивая смятые уголочки. И… замерла. На светлом, мятом листке подчерком Первой был написан незнакомый текст. Короткое признание в любви, вот что это было. Всего несколько предложений, но каких… трогательных, жарких и откровенных. Эти строки были о проведенной совместной ночи… Теперь я была уверена — у Первой был любовник! И доказательства этого лежали на моих коленях…
От осознания этого факта закружилась голова, а горло сжалось от спазма. Клоны не созданы для любви! Нет эмоций — нет возбуждения… мы лишь сосуды для крови, без души и чувств и… И я сама недавно испытывала все это к одному несносному дану!
Осознание обрушилось на меня лавиной. Пришлось выдохнуть и уже спокойнее обдумать произошедшее. Итак, любовник. У Первой! Сначала подарки, потом совместная ночь и… смерть. Что-то в этом вселяет смертельный ужас, что-то такое явное и в тоже время незаметное для потустороннего взгляда… Но я… это почти она! Клоны похожи не только внешне, мы похожи и внутренне! Разные отражения одного целого!
Итак, надо немного подумать. Но над чем? Искать убийцу я не буду, пусть ищут те, кому положено! А я всего лишь хочу жить, а значит пока посижу взаперти… Но жить, когда все мертвы… Ладно, стоит немного поразмыслить. Так, для собственного успокоения. Ну, чтобы быть готовой… если вдруг припрет!
Первая была влюблена. Даже больше… она имела связь с мужчиной! Но в какой роли?! Вряд ли она сказала о себе правду?! Значит… в роли принцессы? Понятное дело, у Норвегии много мужчин и одним больше одним меньше, не уверена что она помнит всех пользующихся ее благосклонностью… но все же Первая в своем уме и не стала бы так рисковать! Значит, он не знал, с кем спит… Но как такое возможно? Хотя нет, возможно… в двух случаях. Либо мужчина изначально знал, кто она … и может быть, сам спровоцировал знакомство и последующую связь. И второе — он и вправду не знал, кто она… по какой-то причине. К примеру, Первая изменила внешность… закрыла лицо… спрятала под ритуальной повязкой… или была ночь и… Нет. Он точно знал, с кем спит! Просто это же очевидно! Он дарил Первой подарки, они встречались, были близки… Но при этом она ночевала в комнате, обучалась вместе с нами, не пропуская занятий под каким-нибудь предлогом, и мы ничего не замечали! Никаких внешних изменений… никаких изменений в поведении…
И стало легко. От осознания, что сейчас «я это не я», что я играю роль, а значит «это все» не считается! И свободно стало, порочно, что ли… А может и у меня есть они, эти пресловутые гормоны, и чувства, наверное, есть, раз так хочется прижаться к мужчине, почувствовать его жар, настойчивые прикосновения, наслаждаться взглядом, направленным на меня…
Мой беззащитный вид будоражит его, заставляет медлить… прижимать крепче, держать, наматывая длинные светлые пряди на ладонь, не давая и шанса на освобождение. И мне… кажется, тело мгновенно реагирует на близость этого мужчины. Только вот эта реакция мне совсем ни к чему. Одно дело немного расслабиться, почувствовать себя живой… отдельной, не придатком другого человека. И совсем другое — заплыть за черту. Этого я позволить себе не могу, как и допустить ошибку сейчас, с этим даном. А значит пришло время действовать. Действовать, пока еще мозги не превратились в густую тягучую жижу, пока огонь, разгорающийся в теле, не достиг своего апогея…
— Чем же недоволен мой дан? Хочется знать, прежде чем случится наша первая близость, — прошелестела я тихо, стараясь скопировать ухмылку Норвегии. В конце концов, надо делать то, что я умею лучше всего — копировать принцессу.
Вот только мой вопрос был ошибкой. Или, скорее, издевкой, судя по изменившемуся выражению на лице дана. А может близость уже была… трудно идти по тонкому льду, туго соображая и совершенно не зная противника. Да что там противника… совершенно не зная, о чем идет речь?!
Мужчина резко пришел в себя, кажется. Сжал сильно, но нежно. Ухмыльнулся вновь, прогоняя из глаз поволоку. И резко сжав волосы в кулаке, притянул к себе. И… закрыл рот языком. Чтобы помалкивала, да. Чтобы… поразилась той нежной ласке, с какой он облизал мои губы. Чтобы оценила степень его «способностей», наглости и обаяния… степень его желания идти до конца. Увы, с этим всем не ко мне. Первый поцелуй он такой «ни с кем не сравнительный»…
— Я не доволен твоей политикой в целом и тобой… в частности, — глухо, едва слышно… Глухой голос царапает наждаком. И от этих хриплых ноток срывает крышу. Пусть это будет крыша… принцессы Норвегии!
— Дорогой, не стоит так тревожиться, — я старательно облизываю губы, не отрывая от мужчины взгляда, — мы иридамские женщины отличаемся покорностью и добротой. А все мои стремления направлены не против дарнийцев, а лишь во благо всем.
Я добилась, чего хотела. Дан практически не понял моих слов. Правильно, ему не до этого, его мысли и чувства сосредоточенны на одном простом, вульгарном движении. Таком чувственном, таком интимном… насколько позволяют знания о собственно «этом процессе».
— Переговоры… Норвегия. Меня просто достали все эти переговоры, условия, договора… Намеренное затягивание и долгие сроки… Твой леденящий взгляд, острый язык и надменное пренебрежение к моей персоне. Если бы я наверняка не знал… какая ты теплая… если бы наверняка не знал… я бы тебя давно…
Дан не договорил. Он резко прикоснулся к моим губам. Напористо и влажно. Снова. Но быстро и отрывисто. Взглянул в мои глаза. В них плескалась злость и… непонимание. Я прямо-таки чувствовала, как этот мужчина сопоставляет факты в своей голове, как что-то пытается просчитать… как едва заметно взмахивает головой и окидывает меня голодным взглядом. Да, кажется, о всех проблемах он решил подумать позже. Увы, поступить так же мне нельзя.
Я аккуратно провожу руками по его спине, с удовольствием ощущая напряженные каменные мышцы, вслушиваясь в прерывистое дыхание. На плечах и спине мужчины — желтоватые следы, следы от ушибов и частых тренировок с оружием, характерные такие синяки и ссадины, на боку — легкий заживающий порез, да и руки, сбитые в кровь, говорят о многом. Либо в жизни мужчины много физической нагрузки, либо он так… вымещает свое бешенство…
Да и, похоже, в последнее время он практически не отдыхает. Чувствуется усталость, чрезмерная напряженность мышц и что-то такое в голосе…
Эта купальня в ночи… странно, его не должно здесь быть?! Но он здесь, старательно прижимает мое тело, вслушивается в учащенное дыхание, скользит ладонями по плечам, потом ниже — вдоль позвоночника, пробираясь сквозь мех костюма внутрь… к ямочкам на пояснице.
— Постой… Не надо!
Я плохо соображаю, лишь понимаю, что нужно оттолкнуть. Сейчас! Скорее! Пока могу…
— Нет? — хриплый голос режет слух. В глазах дана огонь. Испепеляющий, жаркий. Истинные дарнийские глаза с красными всполохами внутри. Пугающие и одновременно безумно притягательные!
Желание туманит остатки разума. Как отказать ему? Как сбежать? Клоны не занимаются любовью, хоть и вполне осведомлены об этом процессе. Просто это нечестно по отношению к дану… жалкая подделка вместо принцессы, так себе подарочек. Да и по отношению ко мне — тоже не честно.
Только вот этот дан, как выяснилось, сам по себе на подарочек не тянет.
— Нет? Обжиматься по углам не твой стиль, о, принцесса Иридамская, — шутливо произнес он, коверкая мой титул. — Предпочитаешь свою опочивальню? Или как там на местном наречье называется местечко, где ты пользуешься благосклонностью твоих поданных?
На что это он намекает? Нет, понятное дело, Норвегия не была девственницей и, скорее, даже наоборот, но сейчас-то он оскорбляет меня! Злость выжгла жалкие остатки моего разума. Я дернулась, отодвигаясь от мощного тела дарнийца и, глядя на него в упор, довольно нагло произнесла:
— В своих апартаментах я оказываю честь своим… отличившимся подданным. Ты, вроде как не относишься к их числу, — в голосе звучала насмешка, обида и недовольство.
Дан обалдел от такого отпора. Глаза сверкнули и потухли, рот исказила саркастическая гримаса. Но руки он не отпустил, продолжая меня держать. А значит, не было возможности убежать.
— Сейчас я хочу оказать тебе честь, — спокойно произнес дан и нагло, насмешливо провел по оголенному, в процессе обжиманий, заду. Моему заду! Зашипела, дернулась, но сдвинуться с места не смогла — его руки держали крепко.
— Да пошел ты, знаешь куда, с этой честью… — рявкнула с яростью, что самой стало противно за свою несдержанность. О, звезды! С ним я теряю контроль! Где мои хваленые эмоции, точнее, их полное отсутствие?! Почему так больно отзывается в груди его слова… относящиеся ко мне лишь постольку-поскольку?
Но в этот момент фортуна оказалась на моей стороне и прервала мои мысленные метания, оставляя их напотом… оставляя их для уединенной комнаты в королевских залах. Тихое покашливание прервало наше тесное общение. Дан быстро натянул мои штаны на положенное им место и глухо прорычал:
— Убирайся!
— Дан арест' дронг, очень жаль прерывать вас, но дело не требует отлагательств, — голос раздался неожиданно громко для уединенной купальни, в которой до этого слышался лишь шепот воды и наши приглушенные голоса. — Дан арест'дронг, ваше присутствие необходимо. Я бы не побеспокоил вас, если бы не серьезная на то причина и…
Дан. Тот, что мой. Не дал договорить, резко взмахивая рукой. Этот жест был мне знаком. Заткнись и жди, — вот прямое и короткое описание сего действия. Впрочем, дарнийцы странный народ. Молчаливый. Любят жареное мясо и заменяют слова простыми рваными движениями. Но главное я услышала… Дан арест'дронг — это обращение к высокопоставленной особе. Главнокомандующий… как-то так переводятся эти слова. Военный уполномоченный… второй принц дарнийской империи! Стало нехорошо… и я попробовала отстраниться. И тихо охнула, ибо этот… главнокомандующий дарнийской армии и второй принц Империи, по совместительству, со всей силы сжал кулак, в котором все еще были мои белоснежные волосы. Улыбнулся так, как будто собирался всех убить или оторвать нужные и ненужные части тела, а потом приделать обратно. Ждать развития событий я, конечно, не стала. Оттолкнула, не смотря на страх совсем остаться без волос, вырвалась и бросилась в сторону выхода из купален. Удалиться просто так, без слов… не смогла. Все же я «исполняю» роль царственной особы, а значит должна придерживаться правил этикета. Да и взглянуть захотелось… на мужчину напоследок. Обернулась, чтобы сказать прощальную речь, наполненную глубоким смыслом и мутных обещаний. И запнулась…
Свет обрисовал контуры мужского тела, усталая многообещающая улыбка цвела на его лице. И да, он смотрел только на меня, не слыша того, что тихо говорит слуга. А тот вещал на дарнийском. Тихо, глухо, так, чтобы я не могла услышать. Да ну и пусть! Какое дело мне до чужих тайн?!
ГЛАВА 9
До апартаментов принцессы я добралась быстро, если не сказать молниеносно. Это только впервые минуты я мучилась от последствий своей глупой выходки: от жара во всем теле, от глупых угрызений совести и от желания еще раз дотронуться до горячего тела дарнийца. Эмоции такие незнакомые и яркие бурлили во мне с неистовой силой, но это все так… явление временное, а вот холод на Иридаме — явление постоянное и быстро выветривающее все глупости из головы!
Инстинкт выживания быстро взял бразды правления мозгом в свои руки, изгоняя из головы все мысли о горячем дане и его жарких прикосновениях. А мурашки, скопившиеся у основания позвоночника от холода, быстро привели тело в норму. Ну… выветрили и жар, и желание, и гормоны успокоили. Так что к комнатам принцессы я прибежала вполне себе обычная, холодная, немного усталая и «удивительно бодрая». Шубка осталась в купальне, а меховой костюм был не в состоянии справиться с леденящим холодом тайного прохода. Потайная дверь была перед глазами, только вот утро еще не наступило, и оттого я мучилась под ней от холода, боясь вторгнуться на территорию принцессы. Только мучения разума это одно, а инстинкт выживания — это совсем другое.
Простояв под дверью добрых пару часов, я все же проникла внутрь. И да, поняла сразу, что утро еще не наступило. Характерные звуки любовной игры доносились из-за стены с завидным постоянством. А наша принцесса жаркая штучка! Горячая и сочная… судя по звукам. Теперь понятно, зачем меня выгнали до утра — ни одна стена комнат принцессы, ни одна дверь… не создаст полную изоляцию от этого!
Впрочем, подслушивать мне совершенно не хотелось. Да и, как выяснилось сейчас, подобные игрища казались омерзительными, а звуки плеток пугающими для моего «не просвещенного», не окрепшего морально организма.
Никаких ширм здесь не было и спрятаться было совершенно негде, хотя пространство радовало размерами и убранством. И оттого я просто забилась поглубже, угнездясь за банным шкафом, прямо на полу уборной, надеясь лишь на то, что поклонник принцессы сделает свое дело и уберется восвояси.
Сидеть было неудобно, скучно, да и спина затекла практически сразу. Но как-то скоротать время до утра было необходимо. Я аккуратно достала «наследство Первой», повертела в руках кулон, вновь рассматривая со всех сторон, и одела на шею. Так оно сохранее! Еще не хватало потерять единственную память о «сестрах».
После достала листочки со стихами и, разгладив их ладошками, принялась читать давно заученные стишки. Первая не была талантливой поэтессой. Она не была и просто талантливой. Но писала много, смешно и весело, пусть и не всегда складно. Страничку за страничкой я перекладывала листочки на полу, мельком просматривая текст, освежая его в памяти. Улыбка не сходила с моего лица от воспоминаний. Вот это странное четверостишье Первая написала для меня с целью поиздеваться. За это получила местного кота, который, кто угодно, но не кот, прямо в кровать! Да-а-а, я долго выманивала злодея Василия куском огромного свежего мяса, украденного самолично с кухонной зоны… и заманивала его тоже долго! Зато какая отдача за поруганную честь! Какие сладостные воспоминания… А вот этот стих посвящался нашей «маме» — доктору Варгусу. Веселый, изящный, наполненный смесью смеха и доброты, благодарности и искренней привязанности.
Мы все его любили. Конечно, доктор единственный человек, который относился к нам как к величайшему творению! Он боготворил нас, любил, холил, лелеял и спускал глупые шалости. Да мы посвящали ему не только стихи, но и подарки дарили! А он дарил нам свое время — самое дорогое, что было у него!
Я затосковала от воспоминаний, аккуратно перекладывая еще одну страничку, нежно разглаживая ее на своих коленях, выравнивая смятые уголочки. И… замерла. На светлом, мятом листке подчерком Первой был написан незнакомый текст. Короткое признание в любви, вот что это было. Всего несколько предложений, но каких… трогательных, жарких и откровенных. Эти строки были о проведенной совместной ночи… Теперь я была уверена — у Первой был любовник! И доказательства этого лежали на моих коленях…
От осознания этого факта закружилась голова, а горло сжалось от спазма. Клоны не созданы для любви! Нет эмоций — нет возбуждения… мы лишь сосуды для крови, без души и чувств и… И я сама недавно испытывала все это к одному несносному дану!
Осознание обрушилось на меня лавиной. Пришлось выдохнуть и уже спокойнее обдумать произошедшее. Итак, любовник. У Первой! Сначала подарки, потом совместная ночь и… смерть. Что-то в этом вселяет смертельный ужас, что-то такое явное и в тоже время незаметное для потустороннего взгляда… Но я… это почти она! Клоны похожи не только внешне, мы похожи и внутренне! Разные отражения одного целого!
Итак, надо немного подумать. Но над чем? Искать убийцу я не буду, пусть ищут те, кому положено! А я всего лишь хочу жить, а значит пока посижу взаперти… Но жить, когда все мертвы… Ладно, стоит немного поразмыслить. Так, для собственного успокоения. Ну, чтобы быть готовой… если вдруг припрет!
Первая была влюблена. Даже больше… она имела связь с мужчиной! Но в какой роли?! Вряд ли она сказала о себе правду?! Значит… в роли принцессы? Понятное дело, у Норвегии много мужчин и одним больше одним меньше, не уверена что она помнит всех пользующихся ее благосклонностью… но все же Первая в своем уме и не стала бы так рисковать! Значит, он не знал, с кем спит… Но как такое возможно? Хотя нет, возможно… в двух случаях. Либо мужчина изначально знал, кто она … и может быть, сам спровоцировал знакомство и последующую связь. И второе — он и вправду не знал, кто она… по какой-то причине. К примеру, Первая изменила внешность… закрыла лицо… спрятала под ритуальной повязкой… или была ночь и… Нет. Он точно знал, с кем спит! Просто это же очевидно! Он дарил Первой подарки, они встречались, были близки… Но при этом она ночевала в комнате, обучалась вместе с нами, не пропуская занятий под каким-нибудь предлогом, и мы ничего не замечали! Никаких внешних изменений… никаких изменений в поведении…
