— Уходи, — теряя воинственность, произнесла старуха.
— Старая Хельга, где ты берешь таких крошек? — грубый смешок разрядил обстановку. Маг учтиво поклонился и, кажется, старуха его узнала.
Напряженная спина ведьмы расслабилась, и она сделала шаг в сторону человека в балахоне. Вру, кем-кем, а человеком незнакомец не был. Характерное одеяние сказало мне не мало. Увидела я лишь краешек одежд, настолько стремительным было собственное падение, и пепельный цвет теплого объемного балахона. Опять же, характерной была и его длина. Только сильный маг мог скрывать свои ступни и посох, зажатый в руке под одеянием.
Пользуясь занятостью ведьмы, я протянула руки к собственной одежде и стремительно облачилась, гордо выпрямляя спину. Накинуть на волосы шаль не решилась. Старая она, поношенная. А волосы они блестят, переливаются, да и внимание привлекают. Лучше пусть на них смотрит, а в лицо не глядит. Да и не на что там смотреть — пятно одно большое, красное — то-то щеки горят от стыда. Да и курносый носик не забыла задрать высоко-высоко! Хорошо стало, тепло и спокойно. Главное не смотреть на мага, лицо его не разглядывать! Порядочным будущим ведьмам грешно на мужчин смотреть, да и ни к чему это. Нельзя мне до инициации привязанностей иметь. Нет у меня пути другого, сама его выбрала. Но так посмотреть хочется… Маги, говорят, народ особенный, красивые, говорят, сильные, с обычными смертными не сравнить. В Калинке магов нет, только две ведьмы — Старая Хельга и Младая Лайза. Обе черные, обе сильные. Да мы с Дариной в услужении, но нам до полноценных ведьм еще дожить надо. Да и станем ли мы ими это еще вопрос. Обычно только одна из воспитанниц настоящей ведьмой становится, а вторая так до конца жизни в прислугах и ходит.
— Пришлая она, сама меня нашла. Знаешь, ныне воспитанниц содержать дорого, да и проку от них нет! А эта — рыжая. Питаю к ним слабость, — старуха усмехнулась и плотнее меня за спину засунула. Ничего не видно! Жаль! Но слышно… А голос такой чувственный, мурашки по коже табуном ходят, перекатывается сердце внутри, замирает от звуков. — Пора нам, девка-то совсем необученная, замерзнет, тащить на хребте придется, да отогревать! Я в вашей власти, господин, — и почтительно нагнулась, четко выговаривая ритуальную фразу покорности. Быстро разговор закончила, испугалась?!
Любопытство во мне победило. Дернулась в последней надежде взглянуть на незнакомца, а его и след простыл! Дымкой бесцветной в воздухе растворился. А вот старая Хельга при мне осталась. С настроением поганым, с зубами сжатыми, да ногами, замерзшими без движения. Кажется, путь домой сказкой покажется. Да и любопытство гложет, молчать не дает. Да не прибьет же меня старуха за один вопросик, правда же!
— Кто это, госпожа? — страшно спрашивать, но и неизвестность пугает. Маги в нашем мире редкость. Мало их осталось. Искра дара в одном из ста просыпается, а разгорается итого реже.
— Глупая ты, Измира, молодая. За огоньком бежать готова, только вот мотыльки обычно в пламени гибнут. И следа после себя не оставляют, — сказала старуха и медленно побрела по тропке, аккуратно огибая старый можжевельник. Сделала пару шагов и обернулась:
— В лесу Запретном чтобы и ноги твоей не было. Маг у нас поселился, не врала Лайза. Серый маг, сильный. Будет теперь нам защита и опора, — хмыкнула довольно и веселее зашагала, про меня позабыв. Но мы привычные! Да и спокойнее позади ведьмы идти, плестись, аки хвостик сзади.
Быстро добрались до деревни. Спокойно границу-заставу пересекли и прямиком к дому. Думала, не дойду — окоченею. А Дарина как знала! Пирогов напекла с брусникой, булок сладких и чая теплого поставила. Ведьма была довольна. Руки быстро сполоснула да за стол уселась. Чаю горячего прихлебывает, да булки сладкие уплетает:
— Иди сюда, лапушка, спасибо тебе скажу.
Мы с Дариной нервно переглянулись. Ранее в доброте старуха замечена не была. Злобная она у нас, вредная. А тут: «спасибо тебе сказать», любой испугается!
— Иди-иди, кому говорю, — откусывая сдобу, произнесла повторно. Завуалированный приказ Дарина распознала сразу и, перемигиваясь со мной, аккуратно сделала шаг в сторону ведьмы, попутно оценивая обстановку. А мало ли напортачить, где успела да не заметила! Вроде бы все в порядке, только вот ведьма разговора требует. Страшно к ней приближаться, доброта-то в нашем доме не в почете!
Подошла Дарина. Остановилась. На колени перед старухой опустилась и голову тут же пристроила, как кошка ласковая. Ведьма у нас такая — слабая до рыжих волос. Запустила конечности в ее голову, да кудряшки перебирать принялась. Я насторожилась, прислушалась и к печи шажок сделала. Перебирает и говорит:
— Даринушка, ты моя, сиротинушка. Одни мы с тобой скоро останемся, куковать зиму будем. На змеюченьку нашу, Измирку глупую, маг позарился. Утащит в лес Запретный, игрушкой сделает, — злая улыбка по лицу скользнула. А мне обидно стало. Очень. Не выдержала, вскинулась и громко крикнула, осознавая страшное:
— Серый маг голых ведьм, что ли, не видел? Девок не трогал? Ему такая, как я, без надобности. Любую позовет — любая его будет! А я не пойду! Я ведьмой буду! А ведьмы, как известно, народ свободный, вольный! А рыжие да красивые испокон веков в почете. Сила нам природой дана неизведанная.
— Сила говоришь неизведанная, — Старая Хельга встрепенулась и в глаза мои уставилась. — Сила силой, а вот серенький-то наш из гнездища (* место жительство, участок, территория, подвластная магу) своего выполз, времени не пожалел, чтобы на девку красную посмотреть.
— На голую?! В мороз лютый? — Дарина все же решила уточнить. Оно и понятно! Кто ж голышом в морозец-то бегает.
— Права Дарина! — вскинулась я. — На голую в мороз пошел смотреть. Интересно стало, что за дура по сугробам пляшет в одних портках в мороз студеный. Головушкой больные ныне редкость, не выживают в лесах наших злых.
— Молчать! — рявкнула старуха, вцепляясь в космы рыжие на коленях ее возлежавшие. Дарина пискнула от боли, но стерпела, не дернулась. В миг бы без волос осталась! — К тебе маг приходил. Чует мое сердце, лишимся ведьмы!
— Ага, конечно. Прям сейчас лягу на лавку и ноженьки раздвину! — дернулась, как от удара. И озверела окончательно, вглядываясь в недовольное сморщенное лицо. За такие речи и оплеуху схлопотать можно, играючи. И ремнем по спине. Уважает старуха телесные наказания, ох, как уважает! Я прекрасно понимала, что ждет меня, если продолжу перечить, но остановиться уже не могла. Не для того я дом родной позабыла! Не для того лишения терпела, побои! Цель у меня есть, и я ее добьюсь. В нашем мире только сила решает все, только с ней в крови я могу жить свободно. Да и знаю я, как товаром откупным быть, как нищенкой малолетней по земле скитаться, когда на кусок хлеба денег нет. Как смотрят на тебя и кому не лень руки распускают, и защиты нет, спасения…
— Измира, молодая ты да глупая. Это же маг Серый был. В его руках вся власть, вся сила сосредоточена. Захочет крохи твои до дна выпьет, и будешь ты куковать среди сельчан, по рукам от голода пойдешь!
— Зачем же по рукам? Руки есть, ноги есть, голова тоже имеется. Заработаю!
— А скандал-то из-за чего? Ну, был маг Серый, сплыл маг Серый! А Измирка-то осталась! Да и серые — личности не постоянные. Подумаешь, рыжая понравилась! Так этих рыжих пруд пруди. Вон в одном доме целых две. Да и видел он Измирку разочек всего, при встрече не узнает. Да и не больно-то она запоминающаяся. Тощая, мелкая да нищая! Да и дара кот наплакал. Не на что тут смотреть!
— Не права ты, Даринка, не права! — старуха вздохнула довольно, еще раз на меня посмотрела и отчалила, укрываясь в своей комнате.
А мы с Дариной молча переглянулись и чай пить сели. Обсуждать старуху в ее отсутствие страшно, но любопытство оно такое!
— Ничего не поняла, — тихо шепнула рыжая ведьма.
— Да нечего тут понимать. Старуха в лес меня по утру повела. Обряду призыва учила. Голой плясать заставила. А тут этот — Серый маг — нарисовался. Посмотрел из-за кустиков, полюбовался и восвояси сбежал.
— Красивый? — задумчиво вздохнула Дарина. — Молодой?
— Не знаю, — буркнула, стараясь не вспоминать приятный, бархатистый голос. — Молодой вроде. Вон как вспомню сам процесс, в дрожь бросает.
— Думаешь, в правду понравилась?
— Думаю, старуха от жизни отстала. Маг таких как я пачками щелкает, а спустился чтобы не зрелищем насладиться, а просто меня пожалел. Так и сказал: «Не готова она».
— Ой, неспроста ты там оказалась, Измира. Страшно мне! Ведьма ничего просто так не делает.
— Два рта кормить не хочет, вот и плясать на полянку повела к магу серому под бочок, — стало смешно. Нет, мы с Дариной знали, что рано или поздно настанет момент, когда Старая Хельга выберет из двух воспитанниц только одну. Ведьма всегда одну наследницу оставляет, магию ей передает, книгу со снадобьями, да дело свое продолжить завещает. Но близкие души они всегда друг друга найдут. Так и мы с Дариной с первого взгляда породнились, да не кровью, а судьбами своими, душами. Поэтому и не боялись старуху. Вместе не так страшно. Выжить легче, а оттого между нами завет стоял крепкий — не бросать друг друга, независимо от выбора ведьмы.
— Значит, от тебя решила избавиться?
— Да просто за твои пирожки душу продать можно, — довольно хмыкнула я. — А что я?! Ничего не умею, да и ведьма из меня, как куропатка из курицы, — смешно не было.
— Измира, я боюсь за тебя. Если ведьма тебя на показ водила, значит, маг еще появится. Только зачем она так гневалась! Злилась. Видно было, не довольна!
— Ой, Даринка. Просто все! Вместо танца красивого, гибкого, я, как олень скакала, боясь ляжки отморозить. Оттого вряд ли маг заинтересовался. Даже пару ночей скрасить не возьмет, — и довольно улыбнулась. Наверное, повезло мне — хоть раз в жизни повезло!
— И ведьма не отлупила? — задумчиво спросила Дарина.
— А зачем шкурку портить? — вопросом на вопрос ответила я. И мы замолчали, думая каждая о своем. Я была уверена — ведьма что-то задумала. И это что-то вряд ли мне понравится. А еще Серый маг, его чувственный голос с нотками хрипотцы не выходил из головы.
Дарина встрепенулась. Отмерла и быстро, как пчелка, принялась убирать со стола, старательно тараторя себе под нос.
— Бедная моя, ты же замерзла. Надо ножки погреть, я сейчас баньку затоплю и травки живительной заварю. Как бы не простыла. Старуха отдохнуть не даст! А с насморком и кашлем всех покупателей распугаешь. Скажут, ведьма снадобья продает, а своих воспитанниц не лечит!
Славная она, добрая, не смотря на то, что будущая ведьма. Сердце чистое, отзывчивое. Душа светлая, радужная. Да и красивая Дарина, умная. И все-то у нее получается, и магия ей поддается. Не удивительно, что именно от меня ведьма избавиться решила таким не тривиальным способом. А у меня все достоинство — волосы рыжие, красные! Поделом мне, неумехе! Задумалась, услышала только часть щебетания. Ответить надо бы.
— Да отогрелась я, — шепнула тихо и неожиданно замерла. Жар по лицу прошелся.
— Измира, да ты красная вся. Дай потрогаю лоб!
От воспоминаний о маге все тело вспыхнуло, разогрелось. Этот голос не шел из головы. Тело мощное, облаченное в балахон так и стояло перед глазами. А лица видно не было… И как жалко-то! Как лицо увидеть захотелось, просто так — одним глазком взглянуть. На глаза полюбоваться. У серых, говорят, зрачки на льдинки похожи, такие же светлые, почти белые. Это магия! Она цвет выжигает…
— Дарь, а я не красивая? Совсем-совсем? — вышло плаксиво, глухо. И ответ слышать не хотелось. А понравиться магу…
— Рыжик, ну что ты! — Дарина с чувством схватилась за мой лоб, а потом крепко-крепко обняла мою рыжую макушку, к себе прижала и тихонько, баюкая, проворковала.
— Глупышка моя рыжая. Дурочка моя молодая. Девки-то они же ведь все красивые, просто каждая по-своему. На вкус и цвет, так сказать! В деревне, к примеру, любят плотных девчат. Мощных. Таких, чтоб и лошадь на скаку остановить сумела, и ребенка выкормила. И характер боевой предпочтительней, да груди большие! Просто другим выжить тяжелее, потомство дать! А мужики-то деревенские до ласк охочи. Знаю, видела. Наличие свидетелей им не помеха. Да и рыжий цвет в деревне не в почете, так как знак это — силы волшебной колдовской. Все рыжие — ведьмы! Даже если искра не разгорелась, сглазить спокойно могут, да и за себя постоять. Но есть и другие девушки — они как огонь, гордые и в руки не даются. Они как мотылек — красивые, тонкие, изящные. Парят высоко-высоко в небесах. Они, как лучик света в суровую зиму — одним взглядом согревают, видишь и радуешься, на душе незабудки расцветают! К таким подойти-то страшно, не то, что дотронуться. И ты такая, Измира. Красивая. Нежная. Но и стержень в тебе есть. Гордость непомерная. Чувствуется в тебе что-то такое нездешнее. Инородное. Величественное. Парнишки деревенские глаз с тебя не спускают, даже за лохмотьями рассмотреть смогли. Боюсь я за тебя. Дар слабый. Сила не растет, не разгорается. Выгонит ведьма, защиту отберет, как бы чего дурного не удумали. Глазами сальными смотрят да ухмыляются.
— Так у меня теперь маг есть, — решила пошутить. — Серый, сильный. Защита и опора.
— Серый миру нашему опора, да защита от напастей природных! Сила в нем скрыта огромная, никому не ведомая. Вот и пусть ей распоряжается! А тебе, глупышка, найдем мага попроще. Белые, между прочим, ничего. Игрища любят любовные, сказки сказывать мастера, да украшения для дамы сердца не жалеют. Такой нам подойдет. Сказочник, — кривая улыбка осветила лицо Дарины. Как она там сказала — как лучик солнца, делая девушку красивой. И эта улыбка скрасила ее слова, шутку злую, невеселую. Да и горько стало немного, наверное, оттого, что в каждой шутке есть доля правды.
— Выгонит старуха — начну искать. Опору и поддержку, — хмыкнула я.
— О будущем надо заранее заботиться!
И снова смех, как колокольчик, огласил стены старого дома. А я шикнула на девушку:
— Вот явится Старая Хельга, да зубы-то пересчитает! И посмотрим, кто мага белого искать пойдет. Красотой общество местное стращать!
— Обе и пойдем! Нам всего-то наследства да инициации дождаться надо. Кому бы ни досталось. Дотянуть бы, а так маги нам и не понадобятся — проживем на собственных харчах.
— Не нужен мне маг, — шепнула тихо. — Никакой не нужен. Свободу хочу. Жизнью своей недолгой распоряжаться хочу, — приуныла. И было из-за чего. Никто бесприданницу замуж не возьмет, ни среди деревенских почета нищим невестами нет, ни среди городских. А среди магов — сила, мощь и власть на их стороне, и подавно. Такие девушки хороши, пока молоды. И магами используются по назначению. И только черных ведьм уважают за искру дара в крови, только с ними род продолжить стремятся!
— Измира, только ты забудь о проделках старухи, ладно? Может, проверку очередную она устроила, может, еще чего в старческую головушку ветром надуло — мне это неведомо, только искра дара в тебе есть, пусть и слабая. А значит и огонь разгореться может! Главное надежды не терять. Верить надо и этих магов от тела девичьего гнать! Пока тела мужского сладость не познала — не все потеряно, да и ведьма не выгонит.
— Смешно говоришь, Даринка. Весело. Какое тело мужское?! Смеешься! Наш дом вся деревня стороной обходит, от мала до велика. А в лавку только при большой нужде идут и то боятся, жмутся по стеночке, да в глаза не смотрят — думают, околдую.
— Старая Хельга, где ты берешь таких крошек? — грубый смешок разрядил обстановку. Маг учтиво поклонился и, кажется, старуха его узнала.
Напряженная спина ведьмы расслабилась, и она сделала шаг в сторону человека в балахоне. Вру, кем-кем, а человеком незнакомец не был. Характерное одеяние сказало мне не мало. Увидела я лишь краешек одежд, настолько стремительным было собственное падение, и пепельный цвет теплого объемного балахона. Опять же, характерной была и его длина. Только сильный маг мог скрывать свои ступни и посох, зажатый в руке под одеянием.
Пользуясь занятостью ведьмы, я протянула руки к собственной одежде и стремительно облачилась, гордо выпрямляя спину. Накинуть на волосы шаль не решилась. Старая она, поношенная. А волосы они блестят, переливаются, да и внимание привлекают. Лучше пусть на них смотрит, а в лицо не глядит. Да и не на что там смотреть — пятно одно большое, красное — то-то щеки горят от стыда. Да и курносый носик не забыла задрать высоко-высоко! Хорошо стало, тепло и спокойно. Главное не смотреть на мага, лицо его не разглядывать! Порядочным будущим ведьмам грешно на мужчин смотреть, да и ни к чему это. Нельзя мне до инициации привязанностей иметь. Нет у меня пути другого, сама его выбрала. Но так посмотреть хочется… Маги, говорят, народ особенный, красивые, говорят, сильные, с обычными смертными не сравнить. В Калинке магов нет, только две ведьмы — Старая Хельга и Младая Лайза. Обе черные, обе сильные. Да мы с Дариной в услужении, но нам до полноценных ведьм еще дожить надо. Да и станем ли мы ими это еще вопрос. Обычно только одна из воспитанниц настоящей ведьмой становится, а вторая так до конца жизни в прислугах и ходит.
— Пришлая она, сама меня нашла. Знаешь, ныне воспитанниц содержать дорого, да и проку от них нет! А эта — рыжая. Питаю к ним слабость, — старуха усмехнулась и плотнее меня за спину засунула. Ничего не видно! Жаль! Но слышно… А голос такой чувственный, мурашки по коже табуном ходят, перекатывается сердце внутри, замирает от звуков. — Пора нам, девка-то совсем необученная, замерзнет, тащить на хребте придется, да отогревать! Я в вашей власти, господин, — и почтительно нагнулась, четко выговаривая ритуальную фразу покорности. Быстро разговор закончила, испугалась?!
Любопытство во мне победило. Дернулась в последней надежде взглянуть на незнакомца, а его и след простыл! Дымкой бесцветной в воздухе растворился. А вот старая Хельга при мне осталась. С настроением поганым, с зубами сжатыми, да ногами, замерзшими без движения. Кажется, путь домой сказкой покажется. Да и любопытство гложет, молчать не дает. Да не прибьет же меня старуха за один вопросик, правда же!
— Кто это, госпожа? — страшно спрашивать, но и неизвестность пугает. Маги в нашем мире редкость. Мало их осталось. Искра дара в одном из ста просыпается, а разгорается итого реже.
— Глупая ты, Измира, молодая. За огоньком бежать готова, только вот мотыльки обычно в пламени гибнут. И следа после себя не оставляют, — сказала старуха и медленно побрела по тропке, аккуратно огибая старый можжевельник. Сделала пару шагов и обернулась:
— В лесу Запретном чтобы и ноги твоей не было. Маг у нас поселился, не врала Лайза. Серый маг, сильный. Будет теперь нам защита и опора, — хмыкнула довольно и веселее зашагала, про меня позабыв. Но мы привычные! Да и спокойнее позади ведьмы идти, плестись, аки хвостик сзади.
Быстро добрались до деревни. Спокойно границу-заставу пересекли и прямиком к дому. Думала, не дойду — окоченею. А Дарина как знала! Пирогов напекла с брусникой, булок сладких и чая теплого поставила. Ведьма была довольна. Руки быстро сполоснула да за стол уселась. Чаю горячего прихлебывает, да булки сладкие уплетает:
— Иди сюда, лапушка, спасибо тебе скажу.
Мы с Дариной нервно переглянулись. Ранее в доброте старуха замечена не была. Злобная она у нас, вредная. А тут: «спасибо тебе сказать», любой испугается!
— Иди-иди, кому говорю, — откусывая сдобу, произнесла повторно. Завуалированный приказ Дарина распознала сразу и, перемигиваясь со мной, аккуратно сделала шаг в сторону ведьмы, попутно оценивая обстановку. А мало ли напортачить, где успела да не заметила! Вроде бы все в порядке, только вот ведьма разговора требует. Страшно к ней приближаться, доброта-то в нашем доме не в почете!
Подошла Дарина. Остановилась. На колени перед старухой опустилась и голову тут же пристроила, как кошка ласковая. Ведьма у нас такая — слабая до рыжих волос. Запустила конечности в ее голову, да кудряшки перебирать принялась. Я насторожилась, прислушалась и к печи шажок сделала. Перебирает и говорит:
— Даринушка, ты моя, сиротинушка. Одни мы с тобой скоро останемся, куковать зиму будем. На змеюченьку нашу, Измирку глупую, маг позарился. Утащит в лес Запретный, игрушкой сделает, — злая улыбка по лицу скользнула. А мне обидно стало. Очень. Не выдержала, вскинулась и громко крикнула, осознавая страшное:
— Серый маг голых ведьм, что ли, не видел? Девок не трогал? Ему такая, как я, без надобности. Любую позовет — любая его будет! А я не пойду! Я ведьмой буду! А ведьмы, как известно, народ свободный, вольный! А рыжие да красивые испокон веков в почете. Сила нам природой дана неизведанная.
— Сила говоришь неизведанная, — Старая Хельга встрепенулась и в глаза мои уставилась. — Сила силой, а вот серенький-то наш из гнездища (* место жительство, участок, территория, подвластная магу) своего выполз, времени не пожалел, чтобы на девку красную посмотреть.
— На голую?! В мороз лютый? — Дарина все же решила уточнить. Оно и понятно! Кто ж голышом в морозец-то бегает.
— Права Дарина! — вскинулась я. — На голую в мороз пошел смотреть. Интересно стало, что за дура по сугробам пляшет в одних портках в мороз студеный. Головушкой больные ныне редкость, не выживают в лесах наших злых.
— Молчать! — рявкнула старуха, вцепляясь в космы рыжие на коленях ее возлежавшие. Дарина пискнула от боли, но стерпела, не дернулась. В миг бы без волос осталась! — К тебе маг приходил. Чует мое сердце, лишимся ведьмы!
— Ага, конечно. Прям сейчас лягу на лавку и ноженьки раздвину! — дернулась, как от удара. И озверела окончательно, вглядываясь в недовольное сморщенное лицо. За такие речи и оплеуху схлопотать можно, играючи. И ремнем по спине. Уважает старуха телесные наказания, ох, как уважает! Я прекрасно понимала, что ждет меня, если продолжу перечить, но остановиться уже не могла. Не для того я дом родной позабыла! Не для того лишения терпела, побои! Цель у меня есть, и я ее добьюсь. В нашем мире только сила решает все, только с ней в крови я могу жить свободно. Да и знаю я, как товаром откупным быть, как нищенкой малолетней по земле скитаться, когда на кусок хлеба денег нет. Как смотрят на тебя и кому не лень руки распускают, и защиты нет, спасения…
— Измира, молодая ты да глупая. Это же маг Серый был. В его руках вся власть, вся сила сосредоточена. Захочет крохи твои до дна выпьет, и будешь ты куковать среди сельчан, по рукам от голода пойдешь!
— Зачем же по рукам? Руки есть, ноги есть, голова тоже имеется. Заработаю!
— А скандал-то из-за чего? Ну, был маг Серый, сплыл маг Серый! А Измирка-то осталась! Да и серые — личности не постоянные. Подумаешь, рыжая понравилась! Так этих рыжих пруд пруди. Вон в одном доме целых две. Да и видел он Измирку разочек всего, при встрече не узнает. Да и не больно-то она запоминающаяся. Тощая, мелкая да нищая! Да и дара кот наплакал. Не на что тут смотреть!
— Не права ты, Даринка, не права! — старуха вздохнула довольно, еще раз на меня посмотрела и отчалила, укрываясь в своей комнате.
А мы с Дариной молча переглянулись и чай пить сели. Обсуждать старуху в ее отсутствие страшно, но любопытство оно такое!
— Ничего не поняла, — тихо шепнула рыжая ведьма.
— Да нечего тут понимать. Старуха в лес меня по утру повела. Обряду призыва учила. Голой плясать заставила. А тут этот — Серый маг — нарисовался. Посмотрел из-за кустиков, полюбовался и восвояси сбежал.
— Красивый? — задумчиво вздохнула Дарина. — Молодой?
— Не знаю, — буркнула, стараясь не вспоминать приятный, бархатистый голос. — Молодой вроде. Вон как вспомню сам процесс, в дрожь бросает.
— Думаешь, в правду понравилась?
— Думаю, старуха от жизни отстала. Маг таких как я пачками щелкает, а спустился чтобы не зрелищем насладиться, а просто меня пожалел. Так и сказал: «Не готова она».
— Ой, неспроста ты там оказалась, Измира. Страшно мне! Ведьма ничего просто так не делает.
— Два рта кормить не хочет, вот и плясать на полянку повела к магу серому под бочок, — стало смешно. Нет, мы с Дариной знали, что рано или поздно настанет момент, когда Старая Хельга выберет из двух воспитанниц только одну. Ведьма всегда одну наследницу оставляет, магию ей передает, книгу со снадобьями, да дело свое продолжить завещает. Но близкие души они всегда друг друга найдут. Так и мы с Дариной с первого взгляда породнились, да не кровью, а судьбами своими, душами. Поэтому и не боялись старуху. Вместе не так страшно. Выжить легче, а оттого между нами завет стоял крепкий — не бросать друг друга, независимо от выбора ведьмы.
— Значит, от тебя решила избавиться?
— Да просто за твои пирожки душу продать можно, — довольно хмыкнула я. — А что я?! Ничего не умею, да и ведьма из меня, как куропатка из курицы, — смешно не было.
— Измира, я боюсь за тебя. Если ведьма тебя на показ водила, значит, маг еще появится. Только зачем она так гневалась! Злилась. Видно было, не довольна!
— Ой, Даринка. Просто все! Вместо танца красивого, гибкого, я, как олень скакала, боясь ляжки отморозить. Оттого вряд ли маг заинтересовался. Даже пару ночей скрасить не возьмет, — и довольно улыбнулась. Наверное, повезло мне — хоть раз в жизни повезло!
— И ведьма не отлупила? — задумчиво спросила Дарина.
— А зачем шкурку портить? — вопросом на вопрос ответила я. И мы замолчали, думая каждая о своем. Я была уверена — ведьма что-то задумала. И это что-то вряд ли мне понравится. А еще Серый маг, его чувственный голос с нотками хрипотцы не выходил из головы.
Дарина встрепенулась. Отмерла и быстро, как пчелка, принялась убирать со стола, старательно тараторя себе под нос.
— Бедная моя, ты же замерзла. Надо ножки погреть, я сейчас баньку затоплю и травки живительной заварю. Как бы не простыла. Старуха отдохнуть не даст! А с насморком и кашлем всех покупателей распугаешь. Скажут, ведьма снадобья продает, а своих воспитанниц не лечит!
Славная она, добрая, не смотря на то, что будущая ведьма. Сердце чистое, отзывчивое. Душа светлая, радужная. Да и красивая Дарина, умная. И все-то у нее получается, и магия ей поддается. Не удивительно, что именно от меня ведьма избавиться решила таким не тривиальным способом. А у меня все достоинство — волосы рыжие, красные! Поделом мне, неумехе! Задумалась, услышала только часть щебетания. Ответить надо бы.
— Да отогрелась я, — шепнула тихо и неожиданно замерла. Жар по лицу прошелся.
— Измира, да ты красная вся. Дай потрогаю лоб!
От воспоминаний о маге все тело вспыхнуло, разогрелось. Этот голос не шел из головы. Тело мощное, облаченное в балахон так и стояло перед глазами. А лица видно не было… И как жалко-то! Как лицо увидеть захотелось, просто так — одним глазком взглянуть. На глаза полюбоваться. У серых, говорят, зрачки на льдинки похожи, такие же светлые, почти белые. Это магия! Она цвет выжигает…
— Дарь, а я не красивая? Совсем-совсем? — вышло плаксиво, глухо. И ответ слышать не хотелось. А понравиться магу…
— Рыжик, ну что ты! — Дарина с чувством схватилась за мой лоб, а потом крепко-крепко обняла мою рыжую макушку, к себе прижала и тихонько, баюкая, проворковала.
— Глупышка моя рыжая. Дурочка моя молодая. Девки-то они же ведь все красивые, просто каждая по-своему. На вкус и цвет, так сказать! В деревне, к примеру, любят плотных девчат. Мощных. Таких, чтоб и лошадь на скаку остановить сумела, и ребенка выкормила. И характер боевой предпочтительней, да груди большие! Просто другим выжить тяжелее, потомство дать! А мужики-то деревенские до ласк охочи. Знаю, видела. Наличие свидетелей им не помеха. Да и рыжий цвет в деревне не в почете, так как знак это — силы волшебной колдовской. Все рыжие — ведьмы! Даже если искра не разгорелась, сглазить спокойно могут, да и за себя постоять. Но есть и другие девушки — они как огонь, гордые и в руки не даются. Они как мотылек — красивые, тонкие, изящные. Парят высоко-высоко в небесах. Они, как лучик света в суровую зиму — одним взглядом согревают, видишь и радуешься, на душе незабудки расцветают! К таким подойти-то страшно, не то, что дотронуться. И ты такая, Измира. Красивая. Нежная. Но и стержень в тебе есть. Гордость непомерная. Чувствуется в тебе что-то такое нездешнее. Инородное. Величественное. Парнишки деревенские глаз с тебя не спускают, даже за лохмотьями рассмотреть смогли. Боюсь я за тебя. Дар слабый. Сила не растет, не разгорается. Выгонит ведьма, защиту отберет, как бы чего дурного не удумали. Глазами сальными смотрят да ухмыляются.
— Так у меня теперь маг есть, — решила пошутить. — Серый, сильный. Защита и опора.
— Серый миру нашему опора, да защита от напастей природных! Сила в нем скрыта огромная, никому не ведомая. Вот и пусть ей распоряжается! А тебе, глупышка, найдем мага попроще. Белые, между прочим, ничего. Игрища любят любовные, сказки сказывать мастера, да украшения для дамы сердца не жалеют. Такой нам подойдет. Сказочник, — кривая улыбка осветила лицо Дарины. Как она там сказала — как лучик солнца, делая девушку красивой. И эта улыбка скрасила ее слова, шутку злую, невеселую. Да и горько стало немного, наверное, оттого, что в каждой шутке есть доля правды.
— Выгонит старуха — начну искать. Опору и поддержку, — хмыкнула я.
— О будущем надо заранее заботиться!
И снова смех, как колокольчик, огласил стены старого дома. А я шикнула на девушку:
— Вот явится Старая Хельга, да зубы-то пересчитает! И посмотрим, кто мага белого искать пойдет. Красотой общество местное стращать!
— Обе и пойдем! Нам всего-то наследства да инициации дождаться надо. Кому бы ни досталось. Дотянуть бы, а так маги нам и не понадобятся — проживем на собственных харчах.
— Не нужен мне маг, — шепнула тихо. — Никакой не нужен. Свободу хочу. Жизнью своей недолгой распоряжаться хочу, — приуныла. И было из-за чего. Никто бесприданницу замуж не возьмет, ни среди деревенских почета нищим невестами нет, ни среди городских. А среди магов — сила, мощь и власть на их стороне, и подавно. Такие девушки хороши, пока молоды. И магами используются по назначению. И только черных ведьм уважают за искру дара в крови, только с ними род продолжить стремятся!
— Измира, только ты забудь о проделках старухи, ладно? Может, проверку очередную она устроила, может, еще чего в старческую головушку ветром надуло — мне это неведомо, только искра дара в тебе есть, пусть и слабая. А значит и огонь разгореться может! Главное надежды не терять. Верить надо и этих магов от тела девичьего гнать! Пока тела мужского сладость не познала — не все потеряно, да и ведьма не выгонит.
— Смешно говоришь, Даринка. Весело. Какое тело мужское?! Смеешься! Наш дом вся деревня стороной обходит, от мала до велика. А в лавку только при большой нужде идут и то боятся, жмутся по стеночке, да в глаза не смотрят — думают, околдую.
