— А про деток ты к чему сказала? Али приглянулся кто? — дикий веселый смех вырвался из груди девушки. Она так радостно веселилась, так забавно дрыгала ножками, что и меня заразила своим весельем. Смеялись долго, весело, заразно. Глупо перемигиваясь и продолжая хохотать снова. Ведьму не разбудили. По шее не схлопотали. А потом пришла ночь. Серая злая. Холодная. А с ней и сон, страшный, неспокойный, недолгий… И перед глазами стояли глаза, светлые, белесые, льдистые, подернутые дымкой удовольствия… удовольствия от увиденного…
Шершавая конечность упиралась мне поперек живота, больно надавливая на чувствительное беззащитное тело. Где-то ощутимо поддувало. Не до конца осознавая, что происходит, я открыла глаза и тяжко вздохнула. Белесое облачко вырвалось из груди. Платье задралось, оголяя беззащитное тело, которое ощутимо замерзло.
— Холодно, — хриплым со сна голосом буркнула в подушку. За окном непроглядная темень, значит, солнышко еще не проснулось. Побудки еще не было — можно поспать, но сон отчего-то не шел. Колючий, шерстяной носок упирался в живот — это Дарина, сонная и рвущаяся к теплу, переползла на мою территорию, прижимаясь в надежде согреться. Спали мы в одежде, одевая на нательную сорочку платья и кофты, оставляя ноги в шерстяных колготах и носках. Одеяло сбилось в неравной борьбе, повисая безжизненным кулем на крае кровати.
Наша комнатка была небольшой и больше походила на чердак, продуваемый ветрами со всех сторон. А может она и была этим самым чердаком в прошлом. Я аккуратно привстала, намереваясь умыться.
— Уже? — тихо пробормотала Дарина.
— Спи, рано еще, — шепнула и аккуратно пробралась к двери, стараясь не беспокоить спящую, сопящую. Умылась. Причесалась, завязывая волосы пучком, и спустилась вниз. В небольшой кухне было тепло, пахло свежей сдобой и мятой, подвешенной тут же. Выходить на холод не хотелось, но лавка требовала сил и внимания. Почему-то только с моей стороны… Впрочем, я не жаловалась. Кров и пропитание — это не так уж плохо. Защита и надежда на светлое будущее — не каждый может похвастать подобным!
Лавка с зельями была единственным доходом старухи. Правда, местные опасались появлятся там часто, предпочитая лавочки попроще, такие, как аптечки или знахарские ларьки. Но все равно клиентов хватало, старуха не бедствовала, а мы получили надежный способ регулярно пополнять собственные знания в зельеварении и изучении особенных болезней, редких и трудноизлечимых. Проклятиями местные разбрасываться не гнушались, и часто они находили цель независимо от наличия дара в крови проклинающего. Сила слова — она такая! Вездесущая!
Мне предстояло отправиться в лавку раньше других. Дни знаний, или по-другому выходные дни, пролетели быстро. Выходить на мороз не хотелось, но, если быть честной, лавку я любила. Просто потому что могла побыть там одна, в одиночестве. Да и зимой сбор ингредиентов для зелий — не самое приятное «развлечение». Так что Дарине повезло меньше… Вот старуха проснется и погонит бедняжку в сонный лес искать мышиные норки, козьи тропки (мышиные хвостики и козьи шарики — самые часто используемые ингредиенты в зельеварении)…
Перехватив вчерашний пирожок я накинула шаль на волосы, облачилась в черный балахон — символ принадлежности к магической прослойке общества, но совершенно не предназначенный для сохранения тепла в холодную погоду и отправилась в лавку. Первые шаги за ворота сделала на одном дыхании! Мороз безжалостно забирался под одежду, сковывая движение, грыз выступающие из-под ткани руки и вздыбливал шаль, пытаясь сорвать ее с непокорных волос. Холод пробирал до костей, жег кожу и щипал нос! Но я старалась не дрожать, пытаясь идти как можно быстрее.
Лавка располагалась в одном приземистом, сером здании на окраине деревеньки Калинки. Идти предстояло долго. И я уже готова была сорваться на бег — но нельзя, надо терпеть! Черные ведьмы не мерзнут и тем более не бегают! Старуха узнает — высечет! Оттого степенной размеренной походкой, двигаясь неторопливо и важно, но очень-очень быстро я двигалась к цели, пытаясь удержать собственные губы от непроизвольной дрожи.
На горизонте показался узкий деревянный мостик — последняя преграда на моем пути. Еще немного, и я буду на месте. Разведу костер в камине, согреюсь и обязательно выпью горячего травника. Даже дрожь предвкушения пробежала по телу, а голова завертелась по сторонам, в поисках нежелательных свидетелей. Никого не было — холод, рань. И это хорошо, можно увеличить скорость!
На полном скаку, с отмороженными ладонями и заиндевевшими ресницами я приближалась к тонкой перешейке, стремительно набирая скорость, и лишь силой воли удерживаясь от перехода на бег. Мостик был узким, прочным и имел форму полукруглую, что несомненно радовало глаз. Этакое народное зодчество воплоти! Ровные деревянные дощечки с выдолбленными на них узорами и парапет, правда, лишь с одной стороны, но зато какой! С деревянными совами и, как живыми, вырезанными из сосны, зайками! Впрочем, именно сейчас — меня ничего не радовало. А мостик воспринимался как нежелательная, неизбежная преграда на пути к тишине, одиночеству и долгожданному теплу. Первую половину деревянного перехода я преодолела мгновенно, на скорости взлетая на обледеневшую поверхность. Ноги скользили, но я привычная! Вторую — еще быстрее, практически скатываясь вниз. Вот только чего я предусмотреть не могла, так это человека, внезапно нарисовавшегося на моем пути! Точнее, не так. Мужчина, облаченный в тяжелую серую куртку с огромным капюшоном, возник аккурат у основания моста. Видеть его я не могла, а когда заметила — не смогла затормозить, сбросить скорость не получалось, ноги заскользили вниз и скорость только увеличилась. Как черный комок грязного снега, я обрушилась на незнакомца, на полной скорости врезаясь в твердое тело. Сбивая его с ног. Впрочем, мне было больнее — я была снизу.
— Извините, господин, — проблеяла я и решительно привстала. А-а-а, нет! Ноги заскользили и поехали, разъезжаясь в разные стороны. Умудрилась свалиться вновь и задеть незнакомца, который, уцепившись за парапет моста, старательно приподнимался. Но я же такая быстрая! Стремительная! Ведьма, одним словом! Уйти не дала, уползти тоже! Ноги четко и целенаправленно ударили аккуратно, но сильно — подкосили, одним словом. Незнакомец повторно упал, придавливая меня — обидно, но возмездие существует!
— Очень сожалею, господин! — громко и надрывно пискнула, искренне надеясь на понимание, и взглянула в холодные, как лед, зрачки. Эти глаза пугали отсутствием цвета. Они были не голубые, не серые, а именно бесцветные. С большим черным зрачком, который увеличивался на моих глазах от бешенства, заполняя собой все пространство радужки. Страшно! Очень! Мужчина меня пугал. Было в нем что-то необычное, яркое и волшебное, что ли?! И он мне понравился с первого взгляда. Я ощутила сей прискорбный факт всеми фибрами своей души. От него за версту фонило магией, такую силу грех не почувствовать! Только вот магией особенной, необычной… Впрочем, может это и не магия вовсе, в такой ситуации не грешно ошибиться… А оттого в последнем факте уверена я не была, ведь во всех живых существах есть искра дара.
Магия или не магия, но определенно человек был странный. И мы лежали на стылой земле, покрытой коркой льда. Осознание происходящего ударило с такой силой, что тело задрожало от плохого предчувствия. А мы ведьмы склонны верить разного рода ощущениям, и да — ошибаемся очень редко. Сейчас я точно понимала — эта досадная случайность не сойдет мне с рук. А если мужчина маг? О, духи! Если он маг?! В нашей деревне маги редкость невиданная. В прямом смысле! То есть ее никто и никогда не видел, за исключением, наверное, Старой Хельги и Младой Лайзы. Да и то — по ведическим делам они ездили в ближайший город. Но им положено по статусу! Во всей стране магов наберется лишь пара сотен. А оттого они практически неприкосновенны. Рьяно оберегаемы и да, любая оплошность в отношении их может стоить жизни. Им все дозволено! И это страшнее всего!
— Сожалеешь, детка?!
Какой странно знакомый голос. Я тебя знаю, красавец?! Хотя, кто к ведьме не забредает на огонек?!
Мужчина не понял, что перед ним воспитанница ведьмы с наличием, между прочим, дара в крови. Нет, оно и понятно — сила и мощь еще не проснулись, а крохи дара в крови есть у многих. Только со временем искра волшебства тухнет, умирает, не поддается развитию, разжиганию, превращая одаренных в обычных людей. Но ведь на мне балахон?! И ни какой-нибудь! А самый настоящий, профессиональный, так сказать. Вот и оборочка вештицы* (* ученица ведьмы), голубенькая такая, имеется! Пуговички у основания горла характерные! Конечно, балахон старый, изношенный. Цвет черный поблек немного. Оборочка оторвалась в нескольких местах, лента размахрилась, но я в порядок привела, да дырки заштопала! Так что с уверенностью могу сказать — на мне балахон вештицы. А мужчина не обратил на одеяние совершенно никакого внимания, приняв девчонку, угодившую ему под ноги, за обычную деревенскую «детку». И так обидно стало, что злые слезы появились на глазах, а румянец, не смотря на холод, проступил на лице.
— Сожалею, господин, — мрачно выдавила из себя я, собираясь прожечь незнакомца одним лишь взглядом. Но на него, кажется, не подействовало. Мужчина продолжал старательно улыбаться и разглядывать мою физиономию. Этакий обрядчик добродушия!
— Рыж-а-а-я, — довольно протянул он, сбивая меня с мысли. — В деревеньке Калинка обитает очаровательная рыжая крошка, — и замер, ожидая произведенного эффекта.
И эффект был. Честное слово, был! Прямо-таки сногсшибательный такой! Такого поворота я не ожидала, а оттого, сраженная комплементом наповал, замерла с широко распахнутыми глазами, пребывая в глубоком ступоре. Даже стремительно замерзающие конечности не привели меня в чувство. Еще бы! Первый раз в жизни ко мне обратились с полным отсутствием уважения, пиетета и прочего…
И тут до меня дошло очевидное — если мужчина маг, то он не хочет афишировать свое положение в обществе. Ну, конечно, на нем ведь нет официального балахона и все, что я о нем знаю, это то, что он обладает силой. Странной силой! А может он все же не маг?! Может быть, в мужчине просто сильна искра дара? Вот тут я и вправду засомневалась. Задумалась, пытаясь ощутить эту самую искру и придвинулась к мужчине, наверное, собираясь ее унюхать, не иначе. Мужчина в куртке не растерялся и схватил меня за руки, тем самым отодвигая от себя
— Да ты замерзла в этой тонкой накидке. Руки совсем ледяные. Смотри, того и гляди отмерзнут и отвалятся, — задорная улыбочка осветила его лицо. Кривая такая и несмелая. Кажется, кто-то старается мне понравиться. Мне! Будущей черной ведьме! Стоп! Балахон видел, но не понял! Странно. Может, не местный?! Наши-то вон как от меня шарахаются, на другую сторону от нас с Дариной переходят, все переживают, что заколдуем или того хуже — воспользуемся «беззащитным» мужским телом. Знают, что ведьме для инициации мужчина понадобится. На одну ночь, вот и бояться — мы же уже взрослые, того и гляди в возраст подходящий вступим.
— Вы забываетесь, господин, — прошипела, злясь и не понимая, что происходит. Руки вырвала. Взглянула на них — теплые?! И решительно бросилась прочь, надеясь укрыться от незнакомца в лавке. Там магия сильная, старухой наложенная старательно и въедливо. Ни одна мышь не проскочит, а тут целый маг! Это утверждение, конечно, под вопросом! Но определенная надежда на то, что защитная магия остановит любого, грела душу.
Неслась я быстро и старалась не оглядываться назад. Спину жег чужой настойчивый взгляд — я ведьма, такое мы чувствуем. Согрелась, запыхалась. Позор это для ведьмы — нестись как угорелая с задранным балахоном для удобства. Высекет старуха, если узнает. Все космы оборвет! Только волосы совсем не жалко! Себя жалко! Очень! Кривая улыбка медленно расползлась на лице от удовольствия. «Очаровательная рыжая крошка», — его слова всплыли в голове и этот его взгляд пронзительный и нежный, несмелая улыбка человека не привыкшего улыбаться и теплые шершавые руки. А я ему понравилась?! Вот такая в старом, линялом балахоне, с красным носом и ледяными конечностями! И осознание этого факта ударило с такой силой, что практически сразило наповал, заставляя замедлиться, выпрямить спину и уже спокойнее добираться до места назначения.
Лавка черной ведьмы располагалась на краю деревеньки Калинки и являла собой настоящее чудо архитектурной мысли. Маленький бревенчатый домишко с резными ставенками и огромной, больше чем он сам, широкой лестницей, радовал взгляд, напоминая старые детские сказки. Настоящая избушка на курьих ножках — это про лавку. Правда, живых ножек домик не имел, зато этот недостаток с лихвой покрывала лестница и две огромных подпорки, приподнимающие домишко над землей на случай наводнения. Но больше всего мне нравились шикарные разлапистые елки, «обнимающие» домик, создающие иллюзию уединенности и тишины, а еще вечного лета, солнца и тепла!
Быстренько взлетела по лестнице и плотно затворила за собой дверь. Разожгла небольшой камин, притулившейся в углу довольно просторной комнатки и принялась за работу. Подмела грязный пол, протерла пыльные окошки, травки из чулана развесила, свечки зажгла и светильник магический, создавая атмосферу уюта и волшебства. В аптеке мне нравилось!
Пыльная и довольная помыла руки, отряхнула балахон, единственную повседневную одежду, и пристроилась за прилавком у камина, освобождая волосы от шерстяной шали, в ожидании ранних посетителей. Обычно после праздничных и выходных дней их было много. Страждущие помощи ведьмы и сейчас не заставили себя ждать.
— Ведьма, — хриплый голос раздался за порогом. Вздрогнула, настороженно обернулась.
Молодой мощный мужчина плавно затек в лавку, заполняя собой все пространство. Хищное помятое лицо смотрело недобро и агрессивно. Не твердой походкой мужик прошелся до прилавка и с облегчением пристроился собственно на мое теплое местечко, которое я поспешно освободила. Уселся поудобнее и вымолвил, в упор глядя на мою растерянную мордашку:
— А ты хорошенькая девка, сочная! — и замер, продолжая сверлить взглядом. Надеюсь, что сверлить, а не раздевать! И сразу вспомнился один Серый маг, который видел меня в неглиже… и такими темпами скоро скрывать мне будет нечего! Ужаснулась собственным мыслям, попинала стыдливость и на всякий случай проверила мужика на наличие искры. Вздохнула с облегчением и замерла, пытаясь достойно ответить. Но рот только открывался и закрывался, не издавая и звука.
Скажу честно, я лишилась дара речи. Природная смекалка также приказала долго жить. И было из-за чего! Еще бы второй раз за день полное отсутствие уважения к ведьме на ее территории и да — день только начался! А мужик продолжал вколачивать гвозди в собственный гроб с остервенением! В смысле, с остервенением жуя пучок листьев, подобранный на прилавке! Ему что мама не говорила, что жрать все подряд вредно для здоровья! А в лавке черной ведьмы, даже прикасаться ни к чему не стоит! Не то, что в рот тащить!
— Рыжая девка, страстная! — мужик продолжал мусолить траву и рассматривать меня. — Худосочная, правда, как тростника, но это ничего, исправимо.
ГЛАВА 2
Шершавая конечность упиралась мне поперек живота, больно надавливая на чувствительное беззащитное тело. Где-то ощутимо поддувало. Не до конца осознавая, что происходит, я открыла глаза и тяжко вздохнула. Белесое облачко вырвалось из груди. Платье задралось, оголяя беззащитное тело, которое ощутимо замерзло.
— Холодно, — хриплым со сна голосом буркнула в подушку. За окном непроглядная темень, значит, солнышко еще не проснулось. Побудки еще не было — можно поспать, но сон отчего-то не шел. Колючий, шерстяной носок упирался в живот — это Дарина, сонная и рвущаяся к теплу, переползла на мою территорию, прижимаясь в надежде согреться. Спали мы в одежде, одевая на нательную сорочку платья и кофты, оставляя ноги в шерстяных колготах и носках. Одеяло сбилось в неравной борьбе, повисая безжизненным кулем на крае кровати.
Наша комнатка была небольшой и больше походила на чердак, продуваемый ветрами со всех сторон. А может она и была этим самым чердаком в прошлом. Я аккуратно привстала, намереваясь умыться.
— Уже? — тихо пробормотала Дарина.
— Спи, рано еще, — шепнула и аккуратно пробралась к двери, стараясь не беспокоить спящую, сопящую. Умылась. Причесалась, завязывая волосы пучком, и спустилась вниз. В небольшой кухне было тепло, пахло свежей сдобой и мятой, подвешенной тут же. Выходить на холод не хотелось, но лавка требовала сил и внимания. Почему-то только с моей стороны… Впрочем, я не жаловалась. Кров и пропитание — это не так уж плохо. Защита и надежда на светлое будущее — не каждый может похвастать подобным!
Лавка с зельями была единственным доходом старухи. Правда, местные опасались появлятся там часто, предпочитая лавочки попроще, такие, как аптечки или знахарские ларьки. Но все равно клиентов хватало, старуха не бедствовала, а мы получили надежный способ регулярно пополнять собственные знания в зельеварении и изучении особенных болезней, редких и трудноизлечимых. Проклятиями местные разбрасываться не гнушались, и часто они находили цель независимо от наличия дара в крови проклинающего. Сила слова — она такая! Вездесущая!
Мне предстояло отправиться в лавку раньше других. Дни знаний, или по-другому выходные дни, пролетели быстро. Выходить на мороз не хотелось, но, если быть честной, лавку я любила. Просто потому что могла побыть там одна, в одиночестве. Да и зимой сбор ингредиентов для зелий — не самое приятное «развлечение». Так что Дарине повезло меньше… Вот старуха проснется и погонит бедняжку в сонный лес искать мышиные норки, козьи тропки (мышиные хвостики и козьи шарики — самые часто используемые ингредиенты в зельеварении)…
Перехватив вчерашний пирожок я накинула шаль на волосы, облачилась в черный балахон — символ принадлежности к магической прослойке общества, но совершенно не предназначенный для сохранения тепла в холодную погоду и отправилась в лавку. Первые шаги за ворота сделала на одном дыхании! Мороз безжалостно забирался под одежду, сковывая движение, грыз выступающие из-под ткани руки и вздыбливал шаль, пытаясь сорвать ее с непокорных волос. Холод пробирал до костей, жег кожу и щипал нос! Но я старалась не дрожать, пытаясь идти как можно быстрее.
Лавка располагалась в одном приземистом, сером здании на окраине деревеньки Калинки. Идти предстояло долго. И я уже готова была сорваться на бег — но нельзя, надо терпеть! Черные ведьмы не мерзнут и тем более не бегают! Старуха узнает — высечет! Оттого степенной размеренной походкой, двигаясь неторопливо и важно, но очень-очень быстро я двигалась к цели, пытаясь удержать собственные губы от непроизвольной дрожи.
На горизонте показался узкий деревянный мостик — последняя преграда на моем пути. Еще немного, и я буду на месте. Разведу костер в камине, согреюсь и обязательно выпью горячего травника. Даже дрожь предвкушения пробежала по телу, а голова завертелась по сторонам, в поисках нежелательных свидетелей. Никого не было — холод, рань. И это хорошо, можно увеличить скорость!
На полном скаку, с отмороженными ладонями и заиндевевшими ресницами я приближалась к тонкой перешейке, стремительно набирая скорость, и лишь силой воли удерживаясь от перехода на бег. Мостик был узким, прочным и имел форму полукруглую, что несомненно радовало глаз. Этакое народное зодчество воплоти! Ровные деревянные дощечки с выдолбленными на них узорами и парапет, правда, лишь с одной стороны, но зато какой! С деревянными совами и, как живыми, вырезанными из сосны, зайками! Впрочем, именно сейчас — меня ничего не радовало. А мостик воспринимался как нежелательная, неизбежная преграда на пути к тишине, одиночеству и долгожданному теплу. Первую половину деревянного перехода я преодолела мгновенно, на скорости взлетая на обледеневшую поверхность. Ноги скользили, но я привычная! Вторую — еще быстрее, практически скатываясь вниз. Вот только чего я предусмотреть не могла, так это человека, внезапно нарисовавшегося на моем пути! Точнее, не так. Мужчина, облаченный в тяжелую серую куртку с огромным капюшоном, возник аккурат у основания моста. Видеть его я не могла, а когда заметила — не смогла затормозить, сбросить скорость не получалось, ноги заскользили вниз и скорость только увеличилась. Как черный комок грязного снега, я обрушилась на незнакомца, на полной скорости врезаясь в твердое тело. Сбивая его с ног. Впрочем, мне было больнее — я была снизу.
— Извините, господин, — проблеяла я и решительно привстала. А-а-а, нет! Ноги заскользили и поехали, разъезжаясь в разные стороны. Умудрилась свалиться вновь и задеть незнакомца, который, уцепившись за парапет моста, старательно приподнимался. Но я же такая быстрая! Стремительная! Ведьма, одним словом! Уйти не дала, уползти тоже! Ноги четко и целенаправленно ударили аккуратно, но сильно — подкосили, одним словом. Незнакомец повторно упал, придавливая меня — обидно, но возмездие существует!
— Очень сожалею, господин! — громко и надрывно пискнула, искренне надеясь на понимание, и взглянула в холодные, как лед, зрачки. Эти глаза пугали отсутствием цвета. Они были не голубые, не серые, а именно бесцветные. С большим черным зрачком, который увеличивался на моих глазах от бешенства, заполняя собой все пространство радужки. Страшно! Очень! Мужчина меня пугал. Было в нем что-то необычное, яркое и волшебное, что ли?! И он мне понравился с первого взгляда. Я ощутила сей прискорбный факт всеми фибрами своей души. От него за версту фонило магией, такую силу грех не почувствовать! Только вот магией особенной, необычной… Впрочем, может это и не магия вовсе, в такой ситуации не грешно ошибиться… А оттого в последнем факте уверена я не была, ведь во всех живых существах есть искра дара.
Магия или не магия, но определенно человек был странный. И мы лежали на стылой земле, покрытой коркой льда. Осознание происходящего ударило с такой силой, что тело задрожало от плохого предчувствия. А мы ведьмы склонны верить разного рода ощущениям, и да — ошибаемся очень редко. Сейчас я точно понимала — эта досадная случайность не сойдет мне с рук. А если мужчина маг? О, духи! Если он маг?! В нашей деревне маги редкость невиданная. В прямом смысле! То есть ее никто и никогда не видел, за исключением, наверное, Старой Хельги и Младой Лайзы. Да и то — по ведическим делам они ездили в ближайший город. Но им положено по статусу! Во всей стране магов наберется лишь пара сотен. А оттого они практически неприкосновенны. Рьяно оберегаемы и да, любая оплошность в отношении их может стоить жизни. Им все дозволено! И это страшнее всего!
— Сожалеешь, детка?!
Какой странно знакомый голос. Я тебя знаю, красавец?! Хотя, кто к ведьме не забредает на огонек?!
Мужчина не понял, что перед ним воспитанница ведьмы с наличием, между прочим, дара в крови. Нет, оно и понятно — сила и мощь еще не проснулись, а крохи дара в крови есть у многих. Только со временем искра волшебства тухнет, умирает, не поддается развитию, разжиганию, превращая одаренных в обычных людей. Но ведь на мне балахон?! И ни какой-нибудь! А самый настоящий, профессиональный, так сказать. Вот и оборочка вештицы* (* ученица ведьмы), голубенькая такая, имеется! Пуговички у основания горла характерные! Конечно, балахон старый, изношенный. Цвет черный поблек немного. Оборочка оторвалась в нескольких местах, лента размахрилась, но я в порядок привела, да дырки заштопала! Так что с уверенностью могу сказать — на мне балахон вештицы. А мужчина не обратил на одеяние совершенно никакого внимания, приняв девчонку, угодившую ему под ноги, за обычную деревенскую «детку». И так обидно стало, что злые слезы появились на глазах, а румянец, не смотря на холод, проступил на лице.
— Сожалею, господин, — мрачно выдавила из себя я, собираясь прожечь незнакомца одним лишь взглядом. Но на него, кажется, не подействовало. Мужчина продолжал старательно улыбаться и разглядывать мою физиономию. Этакий обрядчик добродушия!
— Рыж-а-а-я, — довольно протянул он, сбивая меня с мысли. — В деревеньке Калинка обитает очаровательная рыжая крошка, — и замер, ожидая произведенного эффекта.
И эффект был. Честное слово, был! Прямо-таки сногсшибательный такой! Такого поворота я не ожидала, а оттого, сраженная комплементом наповал, замерла с широко распахнутыми глазами, пребывая в глубоком ступоре. Даже стремительно замерзающие конечности не привели меня в чувство. Еще бы! Первый раз в жизни ко мне обратились с полным отсутствием уважения, пиетета и прочего…
И тут до меня дошло очевидное — если мужчина маг, то он не хочет афишировать свое положение в обществе. Ну, конечно, на нем ведь нет официального балахона и все, что я о нем знаю, это то, что он обладает силой. Странной силой! А может он все же не маг?! Может быть, в мужчине просто сильна искра дара? Вот тут я и вправду засомневалась. Задумалась, пытаясь ощутить эту самую искру и придвинулась к мужчине, наверное, собираясь ее унюхать, не иначе. Мужчина в куртке не растерялся и схватил меня за руки, тем самым отодвигая от себя
— Да ты замерзла в этой тонкой накидке. Руки совсем ледяные. Смотри, того и гляди отмерзнут и отвалятся, — задорная улыбочка осветила его лицо. Кривая такая и несмелая. Кажется, кто-то старается мне понравиться. Мне! Будущей черной ведьме! Стоп! Балахон видел, но не понял! Странно. Может, не местный?! Наши-то вон как от меня шарахаются, на другую сторону от нас с Дариной переходят, все переживают, что заколдуем или того хуже — воспользуемся «беззащитным» мужским телом. Знают, что ведьме для инициации мужчина понадобится. На одну ночь, вот и бояться — мы же уже взрослые, того и гляди в возраст подходящий вступим.
— Вы забываетесь, господин, — прошипела, злясь и не понимая, что происходит. Руки вырвала. Взглянула на них — теплые?! И решительно бросилась прочь, надеясь укрыться от незнакомца в лавке. Там магия сильная, старухой наложенная старательно и въедливо. Ни одна мышь не проскочит, а тут целый маг! Это утверждение, конечно, под вопросом! Но определенная надежда на то, что защитная магия остановит любого, грела душу.
Неслась я быстро и старалась не оглядываться назад. Спину жег чужой настойчивый взгляд — я ведьма, такое мы чувствуем. Согрелась, запыхалась. Позор это для ведьмы — нестись как угорелая с задранным балахоном для удобства. Высекет старуха, если узнает. Все космы оборвет! Только волосы совсем не жалко! Себя жалко! Очень! Кривая улыбка медленно расползлась на лице от удовольствия. «Очаровательная рыжая крошка», — его слова всплыли в голове и этот его взгляд пронзительный и нежный, несмелая улыбка человека не привыкшего улыбаться и теплые шершавые руки. А я ему понравилась?! Вот такая в старом, линялом балахоне, с красным носом и ледяными конечностями! И осознание этого факта ударило с такой силой, что практически сразило наповал, заставляя замедлиться, выпрямить спину и уже спокойнее добираться до места назначения.
Лавка черной ведьмы располагалась на краю деревеньки Калинки и являла собой настоящее чудо архитектурной мысли. Маленький бревенчатый домишко с резными ставенками и огромной, больше чем он сам, широкой лестницей, радовал взгляд, напоминая старые детские сказки. Настоящая избушка на курьих ножках — это про лавку. Правда, живых ножек домик не имел, зато этот недостаток с лихвой покрывала лестница и две огромных подпорки, приподнимающие домишко над землей на случай наводнения. Но больше всего мне нравились шикарные разлапистые елки, «обнимающие» домик, создающие иллюзию уединенности и тишины, а еще вечного лета, солнца и тепла!
Быстренько взлетела по лестнице и плотно затворила за собой дверь. Разожгла небольшой камин, притулившейся в углу довольно просторной комнатки и принялась за работу. Подмела грязный пол, протерла пыльные окошки, травки из чулана развесила, свечки зажгла и светильник магический, создавая атмосферу уюта и волшебства. В аптеке мне нравилось!
Пыльная и довольная помыла руки, отряхнула балахон, единственную повседневную одежду, и пристроилась за прилавком у камина, освобождая волосы от шерстяной шали, в ожидании ранних посетителей. Обычно после праздничных и выходных дней их было много. Страждущие помощи ведьмы и сейчас не заставили себя ждать.
— Ведьма, — хриплый голос раздался за порогом. Вздрогнула, настороженно обернулась.
Молодой мощный мужчина плавно затек в лавку, заполняя собой все пространство. Хищное помятое лицо смотрело недобро и агрессивно. Не твердой походкой мужик прошелся до прилавка и с облегчением пристроился собственно на мое теплое местечко, которое я поспешно освободила. Уселся поудобнее и вымолвил, в упор глядя на мою растерянную мордашку:
— А ты хорошенькая девка, сочная! — и замер, продолжая сверлить взглядом. Надеюсь, что сверлить, а не раздевать! И сразу вспомнился один Серый маг, который видел меня в неглиже… и такими темпами скоро скрывать мне будет нечего! Ужаснулась собственным мыслям, попинала стыдливость и на всякий случай проверила мужика на наличие искры. Вздохнула с облегчением и замерла, пытаясь достойно ответить. Но рот только открывался и закрывался, не издавая и звука.
Скажу честно, я лишилась дара речи. Природная смекалка также приказала долго жить. И было из-за чего! Еще бы второй раз за день полное отсутствие уважения к ведьме на ее территории и да — день только начался! А мужик продолжал вколачивать гвозди в собственный гроб с остервенением! В смысле, с остервенением жуя пучок листьев, подобранный на прилавке! Ему что мама не говорила, что жрать все подряд вредно для здоровья! А в лавке черной ведьмы, даже прикасаться ни к чему не стоит! Не то, что в рот тащить!
— Рыжая девка, страстная! — мужик продолжал мусолить траву и рассматривать меня. — Худосочная, правда, как тростника, но это ничего, исправимо.
