Борьба была нешуточная. Можно сказать, что идя в большой спорт, каждый мысленно готовит себя к одной единственной игре – Олимпиаде. И дай-то Бог, чтобы их в жизни оказалось хотя бы две. Время, увы, работает не на фигуристов. Молодость побеждает. Каждый сезон юные дарования все более совершенствуют технику своих старших коллег, и на их стороне свежесть и легкость. Старые травмы порой сильно мешают, сказываются на результатах. Маша понимала, что в ее 18 лет это была единственная возможность попасть на Игры, и упустить ее она просто не имела права. Для того, чтобы попасть туда, ей еще нужно было результативно выступить на чемпионатах, не допустив ошибок, а также уже сейчас начинать готовить новую программу для достойного выступления.
- Это замечательно! – все приготовления к ужину были тут же отложены, и Маша оказалась в теплых маминых объятиях.
Даже в минуты отчаяния и боли мама всегда была рядом, всегда поддерживала ее своими словами и лаской. Никто и в жизни не мог бы догадаться, что Маша была им не родной. Даже ей самой порой казалось, что ранние детские воспоминания – не что иное, как страшный детский кошмар, который отчего-то прочно засел в памяти и никак не желает забыться. За шалости Маша и Аня всегда получали от родителей одинаково, и в этом мама была неизменна: заслужил – получи наказание. Не было скидок на возраст, и Андрейка всегда получал такой же по степени тяжести урок от родителей. В этом были ее родители. Лишь с возрастом она узнала, что папа и сам был не родным сыном для бабушки Маши – она стала второй женой овдовевшего деда Игоря, оставшегося с маленьким сыном на руках. Должно быть, это были такие заложенные семейные ценности в воспитании собственных детей, а возможно и просто порядочность этих людей. Собственные отношения мамы с ее матерью не сложились, но однажды Маша услышала взволнованные слова: «Мама? Мама, это ты? Мама!». Маша увидела, как всегда уверенная в себе Эвелина Соболева с трясущимися от волнения руками держала в руках телефон, прижимая его к груди, будто что-то самое дорогое, и в задумчивости всматриваясь в темноту улицы. По ее поникшим плечам и едва слышимому всхлипыванию было понятно – она плакала. Каких усилий стоило тогда папе утешить ее, знал только он сам.
Маша как никто другой понимала, как нужна была мама. Даже ее маме – приемной маме Эле. Наверно в этом они были похожи: оставшаяся без родных родителей маленькая девочка и взрослая женщина, чью жизнь разбила собственная мать. И когда никто другой в семье не понимал, для чего нужна была встреча с той, кто едва не погубил ни в чем не повинного ребенка, кто эгоистично хотел лишьть родного человека всего самого дорогого, только одна Маша нашла верные слова, ставшие поддержкой для Эли. «Если проигнорируешь ее – сделаешь правильно. Но не будешь ли потом всю оставшуюся жизнь проклинать себя за нерешительность встретиться и выслушать? Больнее сделать ей уже не удастся – ты и так к этому готова».
- Ты у меня молодец! – ласковый мамин голос потонул в волосах, и теплое дыхание окутало заботой. – Только выглядишь совсем уставшей.
- Что поделаешь, мам. Мы стараемся. Ты и сама знаешь, как долго я к этому шла.
Мама знала. Сколько слез было пролито, сколько усилий приложено, сколько «не могу» было замолчано сквозь стиснутые зубы. Эти все победы были в первую очередь для них – ее семьи. Для людей, подаривших ей тепло дома и любовь.
- Значит, в ближайшее время мы тебя совсем не увидим.
- Увы, - хоть вины ее в этом и не было, Маша чувствовала себя очень подавленно.
- Тогда давай не будем терять время на ерунду. Давай скорее переодевайся и хоть один день проведи с нами, не отвлекаясь на свои тренировки и чемпионаты. Скоро приедет папа с работы, так что мне нужна твоя помощь. Кстати, заодно расскажешь, что там за история была с этим хоккеистом? Тут какая-то волна слухов гуляет по сети про вас двоих.
- Занятно. Думаю, это будет интересно.
Предложение крупного спортивного канала поучаствовать в постоянной рубрике, в которой звезды брали интервью у других звезд, очень заинтересовало и Машу, и Софию Михайловну. В этот раз героями должны были стать два спортсмена. Брать интервью у одного из известнейших спортсменов России, да что там – мира! – было невероятно ответственным и волнительным мероприятием. И хоть Аня твердила, что ей не стоило волноваться, она и сама была звездой не меньшего размаха в своем виде спорта, Маша чувствовала, как у нее тряслись поджилки. Ей заранее дали список вопросов, которые необходимо было задать своему собеседнику, попутно разъяснив, что в процессе беседы можно будет развивать какие-то уже затронутые интересные темы. Но вот если выступать в роли интервьюированного было знакомо, то примерять на себя роль журналиста было в новинку, и ей пришлось вспоминать, как же проходило все во время ее опросов. Помогло, но не сильно.
За день до съемок ей позвонили организаторы и предупредили, что ее запланированный собеседник не сможет приехать на съемку и героя передачи пришлось вынужденно заменить. И вот теперь напротив нее в удобном кресле за столиком, заранее заказанном в малолюдном просторном кафе, с невозмутимой наглой рожей сидел уверенный в себе… Ярослав Смеляков. Признаться, с утра вовсе не было никакого желания ехать на эту съемку, но отказаться не было никакой возможности, так как главным правилом для нее всегда было исполнять свои обязанности не смотря ни на что. К тому же не рассудит ли он такое поведение как трусость? Не дождется! Она соберет волю в кулак и достойно выдержит эту съемку. В конце концов, кто он такой, чтобы из-за него терять свою репутацию?
- Начнем? – поискав взглядом режиссера, Маша уловила его кивающий в знак согласия жест головы, и переключилась на собеседника, оглашая заранее подготовленные вопросы. Хотя чего уж таить, ей и самой было интересно узнать о нем из его собственных уст. Вроде бы стандартные вопросы, коих любой известной личности неоднократно задают из одной беседы в другую, но Маша поймала себя на мысли, что ей безумно интересно слушать его, узнавать о нем что-то новое.
Еще вечером папа дал ей ценный совет перед съемкой:
- Не расспрашивай у него про семью, а в особенности об отце. Это больная тема. Табу. Для него отец, словно красная тряпка для быка.
- Но ведь его отец у вас тренером работает, - растерялась Маша. – Как же они…
- Это их отношения. Они научились работать друг с другом, не смешивая личное и долг. Но тебе лучше не касаться этой темы совсем. Как и всего того, что связано с его семьей.
- Я поняла.
Она все поняла и ловко пыталась обойти неуместные вопросы, еще заранее аккуратно и тактично согласовав замены с режиссером, чтобы не выдать чужим людям то сокровенное, что стало ненароком известно теперь и ей. Ярослав удивил ее своей способностью быстро меняться: то серьезный, то вдруг вдавался в рассуждения, а то и вовсе начинал отпускать шутки, заставляя веселиться всю съемочную команду, из-за чего приходилось даже переснимать дубли. Сейчас меж ними было только лишь рабочее настроение, и оба, как могли, сохраняли его. Они чередовали друг другу вопросы, и выходила такая раскрепощенная беседа на камеру. За чашечкой чая даже их неприязнь немного забылась.
- Ты считаешь себя примером для подражания? – непринужденно задала вопрос Маша, помня, что такой же или подобный ей задавали после одного из соревнований.
Интересный вопрос, заставляющий задуматься, не требовавший сиюминутного ответа. Он предполагал честный ответ.
- На данном этапе – нет, - признался все же Ярослав. – Мне кажется, я еще не добился таких высот, после которых юные спортсмены говорили бы: «Хочу быть как Смеляков». Да, пожалуй, в спорте мне еще работать и работать. Есть цели и к ним нужно стремиться.
- А в жизни? - Машу уже было не остановить. В такие минуты, когда собеседник приоткрывал завесу и допускал до части личного, всегда просыпается азарт, хочется спрашивать и спрашивать. Главное, не перейти границу дозволенного, не затронуть совсем уж частного. – Ты мог бы гордиться собой, понимая, что кто-то подражает тебе?
Здесь Ярослав отвел взгляд. То задумчивое замешательство, что отразилось на его лице, с которым он подбирал верные слова, показало его совсем с иной стороны. Не был он таким легкомысленным парнем, каким хотел казаться. Казалось, что сейчас он копался в себе, пытаясь выискать верный для себя ответ.
- Интересный вопрос, конечно же, - лицо его приняло совсем уж озадаченное выражение, брови удивленно приподнялись, а в глазах застыла растерянность. Ярослав потер указательным пальцем переносицу, и, как Маша уже успела заметить, этот жест выдавал в нем нервозность. – Наверное, все же нет, не мог бы. Думаю, не стоит кому-то подражать, нужно иметь свою цель, мечту, стремиться к ней. Я не спорю, есть в нашей профессии люди, которые вдохновляют на победы. Кумиры, как их называли наши родители. Но прожить стоит все же свою жизнь. Делать яркие моменты, чтобы уже потом тебя могли смело называть кумиром. Хотя, что такое кумир? Это все же пример, но не образец для подражания. А что насчет тебя? Ты себя можешь назвать образцом для подражания?
- Пожалуй, в этом вопросе я с тобой как никогда солидарна, - непринужденно рассмеялась Маша, вспоминая, как на такой же вопрос когда-то она ответила просто «нет». – В каждом из нас заложена личность. Индивидуальность. Загоняя себя в рамки под шаблон, мы лишаем себя счастья быть собою, наслаждаться каждым прожитым мгновением. К тому же подражать кому-то означает постоянно искать одобрения своих действий. Похож или нет. Добровольная клетка. Но ведь так важно ощущать себя счастливым сейчас, без всяких там условностей и мнений. Делать то, что нравится.
- Окей, теперь мой вопрос. – Улыбка на лице Ярослава получилась по-настоящему искренней и притягательной. Маша даже и не подозревала, что можно так сильно попасть под обаяние человека, одно только имя которого вызывало оскомину на зубах. - Критику в свой адрес воспринимаешь?
- Критику по делу – да. Беспочвенную не приемлю. Но мне, как человеку, живущему по принципу «нет дыма без огня», нужно будет добраться до истины. Почему критикуют, справедливо ли? Может в чем-то моя недоработка, и стоит прислушаться. В общем, я постоянно работаю над собой.
Сказав последнее, Маша засмеялась. Ее уже не смущала камера, присутствие незнакомых людей вокруг, вслушивавшихся в их разговор. Для них просто шла беседа. Маленькие ремарки режиссера и оператора лишь иногда заставляли возвращаться к действительности.
- Как борется с критикой хоккеист?
- Все же выскажусь только со своей позиции, не обобщая. Критика в последнее время стала очень едкой, злой. Не совру, если скажу, что это неприятно. Тем более что мы в каждой игре выкладываемся на все сто. Но бывает, что-то не получается. Где-то соперник оказался сильнее или умело смог воспользоваться преимуществом. Каждая игра индивидуальна. Стараемся не обращать внимания, но не всегда получается. Иногда срываемся, но и тут нужно понимать, что любой промах тут же будет разнесен по всем сетям и негативно скажется как на нас самих, так и на близких людях.
- Часто приходилось жалеть о содеянном? – не удержалась Маша от внезапно возникшего вопроса.
Ярослав задумчиво улыбнулся, откинулся на спинку кресла, подумал.
- Приходилось, - только и ответил он. – Но были и такие моменты, когда умом понимаешь, что нельзя так было, но все равно знаешь, что все же это верно.
Настал черед Смелякова задавать вопросы, и Маша, расслабившаяся от непринужденности беседы, даже успокоилась и позволила себе улыбаться. Как оказалось, даже зря. Ярослав начал издали, словно прощупывая почву: «Расскажи немного о себе, своих родителях, были ли в роду творческие люди?» И она с упоением рассказывала о своей семье, о том, что очень любила танцевать, но увидев однажды вживую выступление фигуристов на льду, влюбилась в этот вид спорта и захотела с этим связать свою жизнь. Только одного никогда и никому не рассказывала в своих интервью о том, что пришла в эту семью из детского дома.
«Хватает ли времени на общение с родными?»
Но когда прозвучал следующий вопрос, Маша вдруг поняла, что всех предыдущих-то в выданном им опроснике и не было, это была импровизация Смелякова, чтобы притупить бдительность всей съемочной команде.
- А на личные отношения остается что-то?
Вот и приплыли! Ну, хитер, зараза! Вот для чего ему это? Формат их интервью совсем не предполагал беседу на личные темы. Глядя на то, как обманчиво вальяжно сидел напротив этот гад, Маша только вздохнула, но быстро взяла себя в руки.
- На бестактные вопросы не отвечаю. Есть еще что по существу?
Ох и опасно загорелись его глаза. Черти в них снова заплясали, довольные такие, нахальные.
- Завтра в восемь вечера на этом же месте. Придешь?
- Ярослав, вы как-то отклонились от формата нашей передачи, - подал голос режиссер, за что Маша была ему глубоко признательна, так как в данную минуту ей хотелось сказать что-то совсем уж гневное и резкое, чтобы поставить сидевшего напротив типа на место.
- Я так понимаю, интервью наше закончилось, да? – Маша резко вскочила со своего места и обратилась уже к режиссеру. – Мы все? Или еще остались какие-нибудь вопросы?
- Нет, мы вполне можем и завершить. Давайте только отснимем прощание и можно расходиться. Маша, займите, пожалуйста, ваше место. Одного дубля нам хватит.
Маша села обратно и, стараясь не реагировать больше на ухмылявшегося Смелякова, по команде режиссера изобразила любезность.
- Благодарю за интересный вечер, Ярослав.
- Спасибо, Маша. Надеюсь, эта встреча была не последней.
«Нет уж, пусть она будет последней», - подумала она, ловя себя на мысли, что все его обаяние вдруг снова померкло. Вместо интересного собеседника перед ней снова сидел тот самый наглый тип, что не упускал возможности лишний раз уколоть ее. Когда камеры выключили и съемочная группа стала убирать аппаратуру, Ярослав подошел к ней, явно намереваясь что-то сказать, но Маша его опередил.
- Завтра я занята. И последующие дни тоже. Так что можешь смело расписывать свободные дни для свиданий с другими девушками.
Ярослав лишь только улыбнулся в ответ, приблизился к ней почти вплотную и, легонько ухватив за локон, прошептал, поведя уголком губ в ухмылке:
- Неа, льдинка, с тобой интереснее.
А потом развернулся, попрощался со всеми и направился к выходу. Вскоре его высокая крепкая фигура скрылась за дверями, а Маша продолжала задумчиво смотреть ему вслед.
- Вы с ним ведь знакомы, не так ли? – завел непринужденную беседу режиссер, пока ждал свою группу.
- Несколько раз тренировалась в их ледовом дворце, однажды даже их тренер устроил совместную разминку.
- Не представляю вас, такую маленькую и изящную, среди команды.
- Ой, даже не пытайтесь, - засмеялась Маша, переводя беседу в иную, более безопасную тему. – Я им всем, наверно, еле до локтя достаю.
Спустя несколько дней ей передали предварительный материал будущей передачи для ознакомления, в который Маша внесла некоторые ремарки. Взгляд ее задержался на приложенной фотографии, на которой они были запечатлены сидящими напротив друг друга за столиком и оживленно беседующими.
- Это замечательно! – все приготовления к ужину были тут же отложены, и Маша оказалась в теплых маминых объятиях.
Даже в минуты отчаяния и боли мама всегда была рядом, всегда поддерживала ее своими словами и лаской. Никто и в жизни не мог бы догадаться, что Маша была им не родной. Даже ей самой порой казалось, что ранние детские воспоминания – не что иное, как страшный детский кошмар, который отчего-то прочно засел в памяти и никак не желает забыться. За шалости Маша и Аня всегда получали от родителей одинаково, и в этом мама была неизменна: заслужил – получи наказание. Не было скидок на возраст, и Андрейка всегда получал такой же по степени тяжести урок от родителей. В этом были ее родители. Лишь с возрастом она узнала, что папа и сам был не родным сыном для бабушки Маши – она стала второй женой овдовевшего деда Игоря, оставшегося с маленьким сыном на руках. Должно быть, это были такие заложенные семейные ценности в воспитании собственных детей, а возможно и просто порядочность этих людей. Собственные отношения мамы с ее матерью не сложились, но однажды Маша услышала взволнованные слова: «Мама? Мама, это ты? Мама!». Маша увидела, как всегда уверенная в себе Эвелина Соболева с трясущимися от волнения руками держала в руках телефон, прижимая его к груди, будто что-то самое дорогое, и в задумчивости всматриваясь в темноту улицы. По ее поникшим плечам и едва слышимому всхлипыванию было понятно – она плакала. Каких усилий стоило тогда папе утешить ее, знал только он сам.
Маша как никто другой понимала, как нужна была мама. Даже ее маме – приемной маме Эле. Наверно в этом они были похожи: оставшаяся без родных родителей маленькая девочка и взрослая женщина, чью жизнь разбила собственная мать. И когда никто другой в семье не понимал, для чего нужна была встреча с той, кто едва не погубил ни в чем не повинного ребенка, кто эгоистично хотел лишьть родного человека всего самого дорогого, только одна Маша нашла верные слова, ставшие поддержкой для Эли. «Если проигнорируешь ее – сделаешь правильно. Но не будешь ли потом всю оставшуюся жизнь проклинать себя за нерешительность встретиться и выслушать? Больнее сделать ей уже не удастся – ты и так к этому готова».
- Ты у меня молодец! – ласковый мамин голос потонул в волосах, и теплое дыхание окутало заботой. – Только выглядишь совсем уставшей.
- Что поделаешь, мам. Мы стараемся. Ты и сама знаешь, как долго я к этому шла.
Мама знала. Сколько слез было пролито, сколько усилий приложено, сколько «не могу» было замолчано сквозь стиснутые зубы. Эти все победы были в первую очередь для них – ее семьи. Для людей, подаривших ей тепло дома и любовь.
- Значит, в ближайшее время мы тебя совсем не увидим.
- Увы, - хоть вины ее в этом и не было, Маша чувствовала себя очень подавленно.
- Тогда давай не будем терять время на ерунду. Давай скорее переодевайся и хоть один день проведи с нами, не отвлекаясь на свои тренировки и чемпионаты. Скоро приедет папа с работы, так что мне нужна твоя помощь. Кстати, заодно расскажешь, что там за история была с этим хоккеистом? Тут какая-то волна слухов гуляет по сети про вас двоих.
Глава 8. Интервью
- Занятно. Думаю, это будет интересно.
Предложение крупного спортивного канала поучаствовать в постоянной рубрике, в которой звезды брали интервью у других звезд, очень заинтересовало и Машу, и Софию Михайловну. В этот раз героями должны были стать два спортсмена. Брать интервью у одного из известнейших спортсменов России, да что там – мира! – было невероятно ответственным и волнительным мероприятием. И хоть Аня твердила, что ей не стоило волноваться, она и сама была звездой не меньшего размаха в своем виде спорта, Маша чувствовала, как у нее тряслись поджилки. Ей заранее дали список вопросов, которые необходимо было задать своему собеседнику, попутно разъяснив, что в процессе беседы можно будет развивать какие-то уже затронутые интересные темы. Но вот если выступать в роли интервьюированного было знакомо, то примерять на себя роль журналиста было в новинку, и ей пришлось вспоминать, как же проходило все во время ее опросов. Помогло, но не сильно.
За день до съемок ей позвонили организаторы и предупредили, что ее запланированный собеседник не сможет приехать на съемку и героя передачи пришлось вынужденно заменить. И вот теперь напротив нее в удобном кресле за столиком, заранее заказанном в малолюдном просторном кафе, с невозмутимой наглой рожей сидел уверенный в себе… Ярослав Смеляков. Признаться, с утра вовсе не было никакого желания ехать на эту съемку, но отказаться не было никакой возможности, так как главным правилом для нее всегда было исполнять свои обязанности не смотря ни на что. К тому же не рассудит ли он такое поведение как трусость? Не дождется! Она соберет волю в кулак и достойно выдержит эту съемку. В конце концов, кто он такой, чтобы из-за него терять свою репутацию?
- Начнем? – поискав взглядом режиссера, Маша уловила его кивающий в знак согласия жест головы, и переключилась на собеседника, оглашая заранее подготовленные вопросы. Хотя чего уж таить, ей и самой было интересно узнать о нем из его собственных уст. Вроде бы стандартные вопросы, коих любой известной личности неоднократно задают из одной беседы в другую, но Маша поймала себя на мысли, что ей безумно интересно слушать его, узнавать о нем что-то новое.
Еще вечером папа дал ей ценный совет перед съемкой:
- Не расспрашивай у него про семью, а в особенности об отце. Это больная тема. Табу. Для него отец, словно красная тряпка для быка.
- Но ведь его отец у вас тренером работает, - растерялась Маша. – Как же они…
- Это их отношения. Они научились работать друг с другом, не смешивая личное и долг. Но тебе лучше не касаться этой темы совсем. Как и всего того, что связано с его семьей.
- Я поняла.
Она все поняла и ловко пыталась обойти неуместные вопросы, еще заранее аккуратно и тактично согласовав замены с режиссером, чтобы не выдать чужим людям то сокровенное, что стало ненароком известно теперь и ей. Ярослав удивил ее своей способностью быстро меняться: то серьезный, то вдруг вдавался в рассуждения, а то и вовсе начинал отпускать шутки, заставляя веселиться всю съемочную команду, из-за чего приходилось даже переснимать дубли. Сейчас меж ними было только лишь рабочее настроение, и оба, как могли, сохраняли его. Они чередовали друг другу вопросы, и выходила такая раскрепощенная беседа на камеру. За чашечкой чая даже их неприязнь немного забылась.
- Ты считаешь себя примером для подражания? – непринужденно задала вопрос Маша, помня, что такой же или подобный ей задавали после одного из соревнований.
Интересный вопрос, заставляющий задуматься, не требовавший сиюминутного ответа. Он предполагал честный ответ.
- На данном этапе – нет, - признался все же Ярослав. – Мне кажется, я еще не добился таких высот, после которых юные спортсмены говорили бы: «Хочу быть как Смеляков». Да, пожалуй, в спорте мне еще работать и работать. Есть цели и к ним нужно стремиться.
- А в жизни? - Машу уже было не остановить. В такие минуты, когда собеседник приоткрывал завесу и допускал до части личного, всегда просыпается азарт, хочется спрашивать и спрашивать. Главное, не перейти границу дозволенного, не затронуть совсем уж частного. – Ты мог бы гордиться собой, понимая, что кто-то подражает тебе?
Здесь Ярослав отвел взгляд. То задумчивое замешательство, что отразилось на его лице, с которым он подбирал верные слова, показало его совсем с иной стороны. Не был он таким легкомысленным парнем, каким хотел казаться. Казалось, что сейчас он копался в себе, пытаясь выискать верный для себя ответ.
- Интересный вопрос, конечно же, - лицо его приняло совсем уж озадаченное выражение, брови удивленно приподнялись, а в глазах застыла растерянность. Ярослав потер указательным пальцем переносицу, и, как Маша уже успела заметить, этот жест выдавал в нем нервозность. – Наверное, все же нет, не мог бы. Думаю, не стоит кому-то подражать, нужно иметь свою цель, мечту, стремиться к ней. Я не спорю, есть в нашей профессии люди, которые вдохновляют на победы. Кумиры, как их называли наши родители. Но прожить стоит все же свою жизнь. Делать яркие моменты, чтобы уже потом тебя могли смело называть кумиром. Хотя, что такое кумир? Это все же пример, но не образец для подражания. А что насчет тебя? Ты себя можешь назвать образцом для подражания?
- Пожалуй, в этом вопросе я с тобой как никогда солидарна, - непринужденно рассмеялась Маша, вспоминая, как на такой же вопрос когда-то она ответила просто «нет». – В каждом из нас заложена личность. Индивидуальность. Загоняя себя в рамки под шаблон, мы лишаем себя счастья быть собою, наслаждаться каждым прожитым мгновением. К тому же подражать кому-то означает постоянно искать одобрения своих действий. Похож или нет. Добровольная клетка. Но ведь так важно ощущать себя счастливым сейчас, без всяких там условностей и мнений. Делать то, что нравится.
- Окей, теперь мой вопрос. – Улыбка на лице Ярослава получилась по-настоящему искренней и притягательной. Маша даже и не подозревала, что можно так сильно попасть под обаяние человека, одно только имя которого вызывало оскомину на зубах. - Критику в свой адрес воспринимаешь?
- Критику по делу – да. Беспочвенную не приемлю. Но мне, как человеку, живущему по принципу «нет дыма без огня», нужно будет добраться до истины. Почему критикуют, справедливо ли? Может в чем-то моя недоработка, и стоит прислушаться. В общем, я постоянно работаю над собой.
Сказав последнее, Маша засмеялась. Ее уже не смущала камера, присутствие незнакомых людей вокруг, вслушивавшихся в их разговор. Для них просто шла беседа. Маленькие ремарки режиссера и оператора лишь иногда заставляли возвращаться к действительности.
- Как борется с критикой хоккеист?
- Все же выскажусь только со своей позиции, не обобщая. Критика в последнее время стала очень едкой, злой. Не совру, если скажу, что это неприятно. Тем более что мы в каждой игре выкладываемся на все сто. Но бывает, что-то не получается. Где-то соперник оказался сильнее или умело смог воспользоваться преимуществом. Каждая игра индивидуальна. Стараемся не обращать внимания, но не всегда получается. Иногда срываемся, но и тут нужно понимать, что любой промах тут же будет разнесен по всем сетям и негативно скажется как на нас самих, так и на близких людях.
- Часто приходилось жалеть о содеянном? – не удержалась Маша от внезапно возникшего вопроса.
Ярослав задумчиво улыбнулся, откинулся на спинку кресла, подумал.
- Приходилось, - только и ответил он. – Но были и такие моменты, когда умом понимаешь, что нельзя так было, но все равно знаешь, что все же это верно.
Настал черед Смелякова задавать вопросы, и Маша, расслабившаяся от непринужденности беседы, даже успокоилась и позволила себе улыбаться. Как оказалось, даже зря. Ярослав начал издали, словно прощупывая почву: «Расскажи немного о себе, своих родителях, были ли в роду творческие люди?» И она с упоением рассказывала о своей семье, о том, что очень любила танцевать, но увидев однажды вживую выступление фигуристов на льду, влюбилась в этот вид спорта и захотела с этим связать свою жизнь. Только одного никогда и никому не рассказывала в своих интервью о том, что пришла в эту семью из детского дома.
«Хватает ли времени на общение с родными?»
Но когда прозвучал следующий вопрос, Маша вдруг поняла, что всех предыдущих-то в выданном им опроснике и не было, это была импровизация Смелякова, чтобы притупить бдительность всей съемочной команде.
- А на личные отношения остается что-то?
Вот и приплыли! Ну, хитер, зараза! Вот для чего ему это? Формат их интервью совсем не предполагал беседу на личные темы. Глядя на то, как обманчиво вальяжно сидел напротив этот гад, Маша только вздохнула, но быстро взяла себя в руки.
- На бестактные вопросы не отвечаю. Есть еще что по существу?
Ох и опасно загорелись его глаза. Черти в них снова заплясали, довольные такие, нахальные.
- Завтра в восемь вечера на этом же месте. Придешь?
- Ярослав, вы как-то отклонились от формата нашей передачи, - подал голос режиссер, за что Маша была ему глубоко признательна, так как в данную минуту ей хотелось сказать что-то совсем уж гневное и резкое, чтобы поставить сидевшего напротив типа на место.
- Я так понимаю, интервью наше закончилось, да? – Маша резко вскочила со своего места и обратилась уже к режиссеру. – Мы все? Или еще остались какие-нибудь вопросы?
- Нет, мы вполне можем и завершить. Давайте только отснимем прощание и можно расходиться. Маша, займите, пожалуйста, ваше место. Одного дубля нам хватит.
Маша села обратно и, стараясь не реагировать больше на ухмылявшегося Смелякова, по команде режиссера изобразила любезность.
- Благодарю за интересный вечер, Ярослав.
- Спасибо, Маша. Надеюсь, эта встреча была не последней.
«Нет уж, пусть она будет последней», - подумала она, ловя себя на мысли, что все его обаяние вдруг снова померкло. Вместо интересного собеседника перед ней снова сидел тот самый наглый тип, что не упускал возможности лишний раз уколоть ее. Когда камеры выключили и съемочная группа стала убирать аппаратуру, Ярослав подошел к ней, явно намереваясь что-то сказать, но Маша его опередил.
- Завтра я занята. И последующие дни тоже. Так что можешь смело расписывать свободные дни для свиданий с другими девушками.
Ярослав лишь только улыбнулся в ответ, приблизился к ней почти вплотную и, легонько ухватив за локон, прошептал, поведя уголком губ в ухмылке:
- Неа, льдинка, с тобой интереснее.
А потом развернулся, попрощался со всеми и направился к выходу. Вскоре его высокая крепкая фигура скрылась за дверями, а Маша продолжала задумчиво смотреть ему вслед.
- Вы с ним ведь знакомы, не так ли? – завел непринужденную беседу режиссер, пока ждал свою группу.
- Несколько раз тренировалась в их ледовом дворце, однажды даже их тренер устроил совместную разминку.
- Не представляю вас, такую маленькую и изящную, среди команды.
- Ой, даже не пытайтесь, - засмеялась Маша, переводя беседу в иную, более безопасную тему. – Я им всем, наверно, еле до локтя достаю.
Спустя несколько дней ей передали предварительный материал будущей передачи для ознакомления, в который Маша внесла некоторые ремарки. Взгляд ее задержался на приложенной фотографии, на которой они были запечатлены сидящими напротив друг друга за столиком и оживленно беседующими.
