Задержался на копии письма графу Морнингтону от герцогини Нортенгской. Хмыкнул. Перечитал ещё раз и понял, что, после того как навестит Матиаса, он просто обязан навестить и его двоюродную сестру. Динтонам вновь придется подождать.
Лорд-наблюдатель сверился с часами и убедился, что если он не станет больше отвлекаться, то успеет к началу послеобеденного отдыха короля. Дневной сон Матиаса был традицией давней, устоявшейся и незыблемой. На памяти графа Черри официально побеспокоить короля в это время решились всего лишь дважды. Первый раз из-за пожара, второй раз – когда Кленция объявила капитуляцию в Великой Континентальной Войне. А неофициально – бессчётное количество раз, правда, всегда тайно, и дозволялось это только людям, входящим в крайне ограниченный круг. К счастью, лорд-наблюдатель в круг этих лиц входил, а значит, возможность побеседовать с королем с глазу на глаз и без лишней огласки у него была, не сказать, что он этой возможностью злоупотреблял, но пользовался без зазрения совести.
Перед поездкой в лидонскую королевскую резиденцию граф Черри спустился на склад и забрал оттуда браслет графини Динтон и перстень герцогини Нортенгской. В первые месяцы существования отдела статистики в цокольном этаже здания был архив для разного рода документов, затем, по мере добавления секций и функций отделу, архив все больше теснили и организовывали новые склады. Сейчас здесь можно было разжиться инвентарем и амуницией, получить денежные средства, сдать улики на хранение или неизвестный науке артефакт для изоляции и изучения. Все, что нажили непосильным трудом на воровской ниве Дороти и её сообщники, тоже хранилось здесь. Каждая комнатушка, кладовка или отдельно стоящий стеллаж носили гордые и длинные названия, но подчиненные лорда-наблюдателя, да и он сам, предпочитали короткие емкие словечки типа: склад, амбар и даже свалка.
Разместив полученные драгоценности во внутренних карманах, граф Черри отправился во дворец, по дороге размышляя о том, что как бы ему ни хотелось надеяться, будто утечка новейших изобретений к воришкам и аферистам произошла у заговорщиков, надежды эти, увы и ах, не спешили оправдываться. Сведения и артефакты утекали напрямую из службы новых научно-технических и техно-магических разработок. Текло, капало и брызгало там во все стороны и направления. Грустные его размышления о направленности и интенсивности информационных потоков прервал мягкий толчок остановившейся кареты. Короткий путь до столичной королевской резиденции закончился.
Перед лордом-наблюдателем возвышалась громада дворца. Дворец поражал не только своими размерами, но и способностью произвести достаточно разнообразное впечатление.
Так, если вы любовались зданием со стороны Дворцовой площади, то вас восхищали великолепие и роскошь парадного входа.
Северная сторона поражала строгостью и лаконичностью линий, здесь находились служебные помещения и комнаты обслуживающего персонала.
Южная сторона уже года три ошеломляла любого сюда сунувшегося звуками и запахами строительных и реставрационных работ, увидеть же в этом месте хоть что-то, кроме строительных лесов, занавешенных парусиной фасадов и слоев пыли, было затруднительно.
Ну и наконец, западная часть здания очаровывала домашним уютом и тишиной. Именно здесь располагались личные апартаменты членов королевской семьи и их гостей. В небольшой, но очень красивый парк, которым любовался из окон своих комнат Матиас и по которому он любил иной раз прогуляться, не доносились ни посторонние звуки, ни запахи – заслуга магической завесы-фильтра, установленной через пару дней после начала реставрационных работ и с тех пор неустанно поддерживаемой в рабочем состоянии.
Лорда-наблюдатель вошел на территорию дворца через северные ворота. Быстрым летящим шагом преодолел двор, промчался по коридорам и хлопнул дверью собственного кабинета. Да, таковой имелся у него и в этом здании. Маленькая, темная, сырая комнатка с низким потолком обладала только двумя достоинствами, но ценность этих достоинств была такова, что с легкостью перевешивала все ранее перечисленные недостатки. Первое неоспоримое достоинство – дверь. Толстая, дубовая, тяжелая, оснащенная системой сложнейших запоров. Чтобы проникнуть в комнату, проще было разобрать стену полуметровой толщины, ну или применить тяжелый таран, чем вскрыть дверной замок. Вторым достоинством являлся тайный ход, связывающий комнатушку с личными апартаментами короля.
Этим ходом граф и не преминул воспользоваться. Осторожно прошел длинный и извилистый путь, стараясь не шуметь и не обращая внимания на голоса слуг, грохот, топот и иные звуки, сопровождающие обычный день во дворце. По мере приближения к конечной цели звуки становились все глуше, пока совсем не смолкли. В наступившей тишине щелчок распахнувшейся в покои короля двери прозвучал особенно громко. «Ну что же, раз не запер дверь изнутри, значит, ждет! - мысленно воспрял духом лорд-наблюдатель, но увидел Матиаса и тут же понурился: – Скорее, просто дверь запереть забыл…»
Его величество Матиас I спал, устроившись в низком кресле у камина. Лорд-наблюдатель поморщился, кажется, король ещё больше похудел с момента их последней встречи и всё больше напоминал скелет, туго обтянутый желтоватой кожей. Голова короля запрокинулась, рот приоткрылся, одна рука соскользнула с подлокотника и свисала до пола, вторая – расслабленно лежала на коленях, укутанных клетчатым пледом. Тяжелые плотно задернутые шторы не пропускали в комнату солнечные лучи. Только камин отвоевывал у темноты небольшой островок света. Было сумрачно и душно. Даже в пыльном переходе лорду-наблюдателю дышалось свободнее. Он шагнул в комнату и тихо прикрыл за собой дверь. Кисловатый запах старости сразу стал отчетливее. Лорд-наблюдатель откашлялся, король в ответ издал то ли сип, то ли стон и проснулся.
- А? – встрепенулся Матиас, щелкнув пальцами.
Ярко вспыхнул светляк, король поморгал, привыкая к свету, взгляд его сделался осмысленным и пусть с некоторым трудом, но сфокусировался на посетителе.
- А-а-а, - протянул его величество уже успокоенно и даже несколько раздосадованно. – Пришел? Ну иди ближе, чего мнёшься? Присаживайся.
Лорд-наблюдатель поприветствовал монарха сдержанным поклоном, подвинул поближе стул с высокой спинкой и расположился на нем. С этого ракурса и расстояния стало заметно, что пол между креслом, в котором полулежал король, и камином был усыпан обрывками бумаг. Приглядевшись, граф Черри понял, что это останки газет, а каких именно газет, было несложно догадаться, поскольку с ближайшего клочка весело скалилась маленькая обезьянка в балахончике. Лорд-наблюдатель обреченно вздохнул, похоже, разговор, который и без того предполагался непростым, выйдет и вовсе изнуряющим.
Мистер Ирреспоси пытливо вглядывался в лицо лорда Палмсбери.
– Рядом со мною было не так уж много людей, – едва заметно пожал плечами посол и пояснил: – Никому из них хуже не стало, напротив, все несколько взбодрились. Даже Виктор.
– Взбодрились?
– Перестали клевать носами. Её высочество почти убаюкала нас, напевая колыбельную. Стряхнуть сон удалось, лишь когда песня закончилась.
Доктор кивнул в знак того, что понял пояснения, но из глаз его не уходила некоторая растерянность.
– Вы пытаетесь указать мне ещё на один момент, который считаете странным? – спросил лорд Палмсбери, приподнимая бровь.
– Я пытаюсь решить, выдавать вам государственную тайну или нет, – угрюмо буркнул доктор.
– Ещё одну? – уточнил посол, возвращая бровям симметричное расположение.
– На этот раз самую тайную и самую государственную, – грустно усмехнулся доктор. – За её разглашение я могу лишиться головы, хотя что-то мне подсказывает, что если я её сейчас не разглашу, то головы я лишусь точно. И не только я.
Доктор вдохнул побольше воздуха и, глядя на свои колени, заговорил. Лорд Палмсбери молчал, опасаясь неосторожным звуком или движением сбить рассказчика с мысли.
– Как вам уже известно, я работал в составе исследовательской группы в Ритании. Основными направлениями нашей работы были плетения медицинского характера и новые виды иллюзий. Кроме того, на стыке этих двух направлений родилось третье – ментального характера. Если иллюзия – это обман органов зрения, а иной раз и обоняния, то ментальная магия – эмоциональный обман. Мы не научились читать мысли или внушать их. Только эмоции. Страх, радость, гнев, подозрительность или беспричинное доверие, симпатию и неприязнь, безмятежность и настороженность. Эта сфера ещё нова, мы делаем лишь первые шаги.
Доктор на несколько мгновений поднял взгляд к лицу лорда Палмсбери, послал ему лёгкую извиняющуюся улыбку и, вернувшись к разглядыванию собственных ног, продолжил:
– Очень много идей исходило от его величества Матиаса I. Действительно стоящие вещи. Но разработанные амулеты крайне нестабильны. Их воздействие во многом выборочно, и интенсивность не спрогнозируешь заранее. Слишком много факторов, слишком зависит от реального эмоционального состояния объекта воздействия.
– Вы можете привести конкретные примеры использования? – решился на вопрос лорд Палмсбери, увидев, что доктор замолчал и не собирается продолжать.
– Примеры? С подобным амулетом вы с лёгкостью пройдёте на королевский приём, и никто не удивится, не будет спрашивать приглашения, при условии, что ваш внешний вид и поведение будут не слишком выбиваться из общепринятых. Но если вы будете выглядеть или вести себя эпатажно, если вы встретите человека, который будет уверен, что именно вас на этом приёме быть не должно, то амулет окажется мало или даже вовсе не эффективным.
– А если кому-то покажут фальшивые денежные купюры, произведения искусства или даже документы, разрешительные или уполномочивающие? Человек поверит, что видит подлинник?
– Опять же много факторов. Зависит от того, ожидает ли человек обмана. От особенностей самого человека. Осторожен ли он? Доверчив ли? В случае, если отношения между воздействующим и подвергающимся воздействию нейтральны, скорее всего, даже если обман удастся, то ненадолго. Вообще подобные воздействия недолговечны, они рассеиваются естественным образом спустя несколько минут или часов. Максимум дней.
– А есть возможность продлить воздействие?
– Разумеется, можно воздействовать повторно, но есть ограничения и в этом случае. Каждое последующее воздействие будет меньшей эффективности и потребует гораздо больших энергетических затрат. Вообще ментальные воздействия не так просты. Не каждый маг может такое воздействие оказать или даже просто заметить. Нужны определённые способности. У меня их нет. А жаль. Но вот уже созданным ментальным амулетом может воспользоваться любой человек. Даже тот, кто вовсе не одарён магически.
Лорд Палмсбери слушал мистера Ирреспоси, бледнея и изо всех сил сдерживая отчаянный вопль «Что ж вы раньше молчали-то?!».
– Кроме того, человек, на которого оказывают регулярное магическое воздействие, начинает плохо себя чувствовать. Рассеянность, упадок сил, головные боли. Последствия тем заметнее, чем интенсивнее оказывалось воздействие. Да и тот, кто использует подобного рода магию, не может избежать расплаты. Причём она настигает как одарённых магов, так и простого человека, воспользовавшегося амулетом. Человеку, который решился играть чужими эмоциями, чрезвычайно трудно контролировать свои собственные, он становится крайне раздражительным, его так же мучают головные боли, учащённое сердцебиение, повышается кровяное давление. В некоторых случаях возможен летальный исход.
Мистер Ирреспоси замолчал. Молчал и лорд Палмсбери. Мысли последнего метались заполошной птицей, случайно залетевшей в комнату и бесплодно бьющейся о стены в поисках выхода.
– Знаете, доктор, если нам удастся выпутаться из этой истории без особых потерь и если вас не казнят за разглашение государственной тайны, то я сам с превеликим удовольствием сверну вам шею, – наконец тихо и преувеличенно спокойно сообщил посол.
Перед глазами лорда Палмсбери вихрем мелькали картинки воспоминаний. Взгляды попутчиков, слова, жесты. Наконец память глумливо выхватила сцену в Либенбурге, когда мистер Хагер и мистер Старк заявили, что они не просто секретари, и предоставили документы для ознакомления. Странные формулировки, витиеватые росчерки малоизвестных фамилий, раздутые полномочия. Как можно было принять все это за чистую монету? Как можно было довериться вечно орущему пузырю? Ни одного разумного действия по защите, ни одной подвижки в расследовании. Много шума и полное отсутствие эффекта. Хотелось списать все на ментальную магию, но не получалось. Магия не всесильна, ментальная в том числе, а обманывается чаще всего тот, кто хочет обмануться. Посол тряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли, совестью он помучается чуть позже. Сейчас нужно действовать, и что-то глубоко внутри тихонько нашептывало, что времени на действия осталось не так уж много.
Лорд Палмсбери поднялся с комода, ещё пару мгновений потратил на сомнения, можно ли доверять доктору, а если можно, то до какой черты, затем понял, что если продолжит столь пристальное изучение макушки мистера Ирреспоси, то, вполне вероятно, проломит в ней взглядом дыру. Тряхнув в очередной раз головой, посол сообщил:
- Я думаю, стоит нанести визит мистеру Хагеру. Вы составите мне компанию?
- Я? Я совершенно не против визитов, но вы считаете, охрана меня выпустит?
- Считаю, что этого можно добиться.
Посол понизил голос, и дальнейшая беседа велась почти шепотом.
Рядовой Бигинер стоял у дверей каюты и очень нервничал. Если честно, нервничать он начал ещё несколько месяцев назад, когда получил назначение в кортеж невесты принца. Виданое ли дело, ему, желторотому новичку, практически новобранцу, такое доверие оказали! Нет, он, безусловно, достоин и оправдает, но нервничать это не мешает. Наоборот, побуждает. Всё время приходится переживать, так ли поступил, не посрамил ли, не подвел ли. Покушения эти ещё. Ну вот кто бы мог подумать, что в них доктор замешан? Милейший ведь человек! Ну или кажется таковым. Да что доктор! Капрал Дивэшен – вот чье предательство Бигинера в самое сердце поразило! Так по-доброму к нему, Бигинеру, отнесся, опекал, можно сказать. Даже не зубоскалил ни разу по поводу его тощей шеи или над тем, каким образом ему, Бигинеру, такое назначение получить удалось. В отличие от этих… А теперь оказалось, что капрал на принцессу покушался. То ли сам, то ли пропустил кого, когда в парке дежурил. Хорошо, что его, Бигинера, на нижнюю палубу не поставили, Дивэшена и ребят ему сложнее охранять было бы. Вот фрейлину, ту – да. Он бы с удовольствием поохранял. Её-то вряд ли увидел бы, но ведь леди Корке в каюте заперли на той же палубе, что и принцесса и остальные фрейлины обитают. Они наверняка в коридор часто выходят. Бигинер бы хоть на них полюбовался. Тут Бигинер вспомнил, что, помимо фрейлин, в свите принцессы ещё и статс-дама есть. Поежился и решил, что на второй палубе не так уж и плохо.
Рядовой тяжело вздохнул и прислушался к тому, что происходит за закрытой дверью. Бубнят. Разговаривают. Голоса слышны, а слов не разобрать. Может, и не нужно было лорда туда пускать? Но приказа-то никого не пускать не было! И мистер Хагер, как назло, ушел куда-то.
Лорд-наблюдатель сверился с часами и убедился, что если он не станет больше отвлекаться, то успеет к началу послеобеденного отдыха короля. Дневной сон Матиаса был традицией давней, устоявшейся и незыблемой. На памяти графа Черри официально побеспокоить короля в это время решились всего лишь дважды. Первый раз из-за пожара, второй раз – когда Кленция объявила капитуляцию в Великой Континентальной Войне. А неофициально – бессчётное количество раз, правда, всегда тайно, и дозволялось это только людям, входящим в крайне ограниченный круг. К счастью, лорд-наблюдатель в круг этих лиц входил, а значит, возможность побеседовать с королем с глазу на глаз и без лишней огласки у него была, не сказать, что он этой возможностью злоупотреблял, но пользовался без зазрения совести.
Перед поездкой в лидонскую королевскую резиденцию граф Черри спустился на склад и забрал оттуда браслет графини Динтон и перстень герцогини Нортенгской. В первые месяцы существования отдела статистики в цокольном этаже здания был архив для разного рода документов, затем, по мере добавления секций и функций отделу, архив все больше теснили и организовывали новые склады. Сейчас здесь можно было разжиться инвентарем и амуницией, получить денежные средства, сдать улики на хранение или неизвестный науке артефакт для изоляции и изучения. Все, что нажили непосильным трудом на воровской ниве Дороти и её сообщники, тоже хранилось здесь. Каждая комнатушка, кладовка или отдельно стоящий стеллаж носили гордые и длинные названия, но подчиненные лорда-наблюдателя, да и он сам, предпочитали короткие емкие словечки типа: склад, амбар и даже свалка.
Разместив полученные драгоценности во внутренних карманах, граф Черри отправился во дворец, по дороге размышляя о том, что как бы ему ни хотелось надеяться, будто утечка новейших изобретений к воришкам и аферистам произошла у заговорщиков, надежды эти, увы и ах, не спешили оправдываться. Сведения и артефакты утекали напрямую из службы новых научно-технических и техно-магических разработок. Текло, капало и брызгало там во все стороны и направления. Грустные его размышления о направленности и интенсивности информационных потоков прервал мягкий толчок остановившейся кареты. Короткий путь до столичной королевской резиденции закончился.
Перед лордом-наблюдателем возвышалась громада дворца. Дворец поражал не только своими размерами, но и способностью произвести достаточно разнообразное впечатление.
Так, если вы любовались зданием со стороны Дворцовой площади, то вас восхищали великолепие и роскошь парадного входа.
Северная сторона поражала строгостью и лаконичностью линий, здесь находились служебные помещения и комнаты обслуживающего персонала.
Южная сторона уже года три ошеломляла любого сюда сунувшегося звуками и запахами строительных и реставрационных работ, увидеть же в этом месте хоть что-то, кроме строительных лесов, занавешенных парусиной фасадов и слоев пыли, было затруднительно.
Ну и наконец, западная часть здания очаровывала домашним уютом и тишиной. Именно здесь располагались личные апартаменты членов королевской семьи и их гостей. В небольшой, но очень красивый парк, которым любовался из окон своих комнат Матиас и по которому он любил иной раз прогуляться, не доносились ни посторонние звуки, ни запахи – заслуга магической завесы-фильтра, установленной через пару дней после начала реставрационных работ и с тех пор неустанно поддерживаемой в рабочем состоянии.
Лорда-наблюдатель вошел на территорию дворца через северные ворота. Быстрым летящим шагом преодолел двор, промчался по коридорам и хлопнул дверью собственного кабинета. Да, таковой имелся у него и в этом здании. Маленькая, темная, сырая комнатка с низким потолком обладала только двумя достоинствами, но ценность этих достоинств была такова, что с легкостью перевешивала все ранее перечисленные недостатки. Первое неоспоримое достоинство – дверь. Толстая, дубовая, тяжелая, оснащенная системой сложнейших запоров. Чтобы проникнуть в комнату, проще было разобрать стену полуметровой толщины, ну или применить тяжелый таран, чем вскрыть дверной замок. Вторым достоинством являлся тайный ход, связывающий комнатушку с личными апартаментами короля.
Этим ходом граф и не преминул воспользоваться. Осторожно прошел длинный и извилистый путь, стараясь не шуметь и не обращая внимания на голоса слуг, грохот, топот и иные звуки, сопровождающие обычный день во дворце. По мере приближения к конечной цели звуки становились все глуше, пока совсем не смолкли. В наступившей тишине щелчок распахнувшейся в покои короля двери прозвучал особенно громко. «Ну что же, раз не запер дверь изнутри, значит, ждет! - мысленно воспрял духом лорд-наблюдатель, но увидел Матиаса и тут же понурился: – Скорее, просто дверь запереть забыл…»
Его величество Матиас I спал, устроившись в низком кресле у камина. Лорд-наблюдатель поморщился, кажется, король ещё больше похудел с момента их последней встречи и всё больше напоминал скелет, туго обтянутый желтоватой кожей. Голова короля запрокинулась, рот приоткрылся, одна рука соскользнула с подлокотника и свисала до пола, вторая – расслабленно лежала на коленях, укутанных клетчатым пледом. Тяжелые плотно задернутые шторы не пропускали в комнату солнечные лучи. Только камин отвоевывал у темноты небольшой островок света. Было сумрачно и душно. Даже в пыльном переходе лорду-наблюдателю дышалось свободнее. Он шагнул в комнату и тихо прикрыл за собой дверь. Кисловатый запах старости сразу стал отчетливее. Лорд-наблюдатель откашлялся, король в ответ издал то ли сип, то ли стон и проснулся.
- А? – встрепенулся Матиас, щелкнув пальцами.
Ярко вспыхнул светляк, король поморгал, привыкая к свету, взгляд его сделался осмысленным и пусть с некоторым трудом, но сфокусировался на посетителе.
- А-а-а, - протянул его величество уже успокоенно и даже несколько раздосадованно. – Пришел? Ну иди ближе, чего мнёшься? Присаживайся.
Лорд-наблюдатель поприветствовал монарха сдержанным поклоном, подвинул поближе стул с высокой спинкой и расположился на нем. С этого ракурса и расстояния стало заметно, что пол между креслом, в котором полулежал король, и камином был усыпан обрывками бумаг. Приглядевшись, граф Черри понял, что это останки газет, а каких именно газет, было несложно догадаться, поскольку с ближайшего клочка весело скалилась маленькая обезьянка в балахончике. Лорд-наблюдатель обреченно вздохнул, похоже, разговор, который и без того предполагался непростым, выйдет и вовсе изнуряющим.
Глава 28
Мистер Ирреспоси пытливо вглядывался в лицо лорда Палмсбери.
– Рядом со мною было не так уж много людей, – едва заметно пожал плечами посол и пояснил: – Никому из них хуже не стало, напротив, все несколько взбодрились. Даже Виктор.
– Взбодрились?
– Перестали клевать носами. Её высочество почти убаюкала нас, напевая колыбельную. Стряхнуть сон удалось, лишь когда песня закончилась.
Доктор кивнул в знак того, что понял пояснения, но из глаз его не уходила некоторая растерянность.
– Вы пытаетесь указать мне ещё на один момент, который считаете странным? – спросил лорд Палмсбери, приподнимая бровь.
– Я пытаюсь решить, выдавать вам государственную тайну или нет, – угрюмо буркнул доктор.
– Ещё одну? – уточнил посол, возвращая бровям симметричное расположение.
– На этот раз самую тайную и самую государственную, – грустно усмехнулся доктор. – За её разглашение я могу лишиться головы, хотя что-то мне подсказывает, что если я её сейчас не разглашу, то головы я лишусь точно. И не только я.
Доктор вдохнул побольше воздуха и, глядя на свои колени, заговорил. Лорд Палмсбери молчал, опасаясь неосторожным звуком или движением сбить рассказчика с мысли.
– Как вам уже известно, я работал в составе исследовательской группы в Ритании. Основными направлениями нашей работы были плетения медицинского характера и новые виды иллюзий. Кроме того, на стыке этих двух направлений родилось третье – ментального характера. Если иллюзия – это обман органов зрения, а иной раз и обоняния, то ментальная магия – эмоциональный обман. Мы не научились читать мысли или внушать их. Только эмоции. Страх, радость, гнев, подозрительность или беспричинное доверие, симпатию и неприязнь, безмятежность и настороженность. Эта сфера ещё нова, мы делаем лишь первые шаги.
Доктор на несколько мгновений поднял взгляд к лицу лорда Палмсбери, послал ему лёгкую извиняющуюся улыбку и, вернувшись к разглядыванию собственных ног, продолжил:
– Очень много идей исходило от его величества Матиаса I. Действительно стоящие вещи. Но разработанные амулеты крайне нестабильны. Их воздействие во многом выборочно, и интенсивность не спрогнозируешь заранее. Слишком много факторов, слишком зависит от реального эмоционального состояния объекта воздействия.
– Вы можете привести конкретные примеры использования? – решился на вопрос лорд Палмсбери, увидев, что доктор замолчал и не собирается продолжать.
– Примеры? С подобным амулетом вы с лёгкостью пройдёте на королевский приём, и никто не удивится, не будет спрашивать приглашения, при условии, что ваш внешний вид и поведение будут не слишком выбиваться из общепринятых. Но если вы будете выглядеть или вести себя эпатажно, если вы встретите человека, который будет уверен, что именно вас на этом приёме быть не должно, то амулет окажется мало или даже вовсе не эффективным.
– А если кому-то покажут фальшивые денежные купюры, произведения искусства или даже документы, разрешительные или уполномочивающие? Человек поверит, что видит подлинник?
– Опять же много факторов. Зависит от того, ожидает ли человек обмана. От особенностей самого человека. Осторожен ли он? Доверчив ли? В случае, если отношения между воздействующим и подвергающимся воздействию нейтральны, скорее всего, даже если обман удастся, то ненадолго. Вообще подобные воздействия недолговечны, они рассеиваются естественным образом спустя несколько минут или часов. Максимум дней.
– А есть возможность продлить воздействие?
– Разумеется, можно воздействовать повторно, но есть ограничения и в этом случае. Каждое последующее воздействие будет меньшей эффективности и потребует гораздо больших энергетических затрат. Вообще ментальные воздействия не так просты. Не каждый маг может такое воздействие оказать или даже просто заметить. Нужны определённые способности. У меня их нет. А жаль. Но вот уже созданным ментальным амулетом может воспользоваться любой человек. Даже тот, кто вовсе не одарён магически.
Лорд Палмсбери слушал мистера Ирреспоси, бледнея и изо всех сил сдерживая отчаянный вопль «Что ж вы раньше молчали-то?!».
– Кроме того, человек, на которого оказывают регулярное магическое воздействие, начинает плохо себя чувствовать. Рассеянность, упадок сил, головные боли. Последствия тем заметнее, чем интенсивнее оказывалось воздействие. Да и тот, кто использует подобного рода магию, не может избежать расплаты. Причём она настигает как одарённых магов, так и простого человека, воспользовавшегося амулетом. Человеку, который решился играть чужими эмоциями, чрезвычайно трудно контролировать свои собственные, он становится крайне раздражительным, его так же мучают головные боли, учащённое сердцебиение, повышается кровяное давление. В некоторых случаях возможен летальный исход.
Мистер Ирреспоси замолчал. Молчал и лорд Палмсбери. Мысли последнего метались заполошной птицей, случайно залетевшей в комнату и бесплодно бьющейся о стены в поисках выхода.
– Знаете, доктор, если нам удастся выпутаться из этой истории без особых потерь и если вас не казнят за разглашение государственной тайны, то я сам с превеликим удовольствием сверну вам шею, – наконец тихо и преувеличенно спокойно сообщил посол.
Перед глазами лорда Палмсбери вихрем мелькали картинки воспоминаний. Взгляды попутчиков, слова, жесты. Наконец память глумливо выхватила сцену в Либенбурге, когда мистер Хагер и мистер Старк заявили, что они не просто секретари, и предоставили документы для ознакомления. Странные формулировки, витиеватые росчерки малоизвестных фамилий, раздутые полномочия. Как можно было принять все это за чистую монету? Как можно было довериться вечно орущему пузырю? Ни одного разумного действия по защите, ни одной подвижки в расследовании. Много шума и полное отсутствие эффекта. Хотелось списать все на ментальную магию, но не получалось. Магия не всесильна, ментальная в том числе, а обманывается чаще всего тот, кто хочет обмануться. Посол тряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли, совестью он помучается чуть позже. Сейчас нужно действовать, и что-то глубоко внутри тихонько нашептывало, что времени на действия осталось не так уж много.
Лорд Палмсбери поднялся с комода, ещё пару мгновений потратил на сомнения, можно ли доверять доктору, а если можно, то до какой черты, затем понял, что если продолжит столь пристальное изучение макушки мистера Ирреспоси, то, вполне вероятно, проломит в ней взглядом дыру. Тряхнув в очередной раз головой, посол сообщил:
- Я думаю, стоит нанести визит мистеру Хагеру. Вы составите мне компанию?
- Я? Я совершенно не против визитов, но вы считаете, охрана меня выпустит?
- Считаю, что этого можно добиться.
Посол понизил голос, и дальнейшая беседа велась почти шепотом.
Рядовой Бигинер стоял у дверей каюты и очень нервничал. Если честно, нервничать он начал ещё несколько месяцев назад, когда получил назначение в кортеж невесты принца. Виданое ли дело, ему, желторотому новичку, практически новобранцу, такое доверие оказали! Нет, он, безусловно, достоин и оправдает, но нервничать это не мешает. Наоборот, побуждает. Всё время приходится переживать, так ли поступил, не посрамил ли, не подвел ли. Покушения эти ещё. Ну вот кто бы мог подумать, что в них доктор замешан? Милейший ведь человек! Ну или кажется таковым. Да что доктор! Капрал Дивэшен – вот чье предательство Бигинера в самое сердце поразило! Так по-доброму к нему, Бигинеру, отнесся, опекал, можно сказать. Даже не зубоскалил ни разу по поводу его тощей шеи или над тем, каким образом ему, Бигинеру, такое назначение получить удалось. В отличие от этих… А теперь оказалось, что капрал на принцессу покушался. То ли сам, то ли пропустил кого, когда в парке дежурил. Хорошо, что его, Бигинера, на нижнюю палубу не поставили, Дивэшена и ребят ему сложнее охранять было бы. Вот фрейлину, ту – да. Он бы с удовольствием поохранял. Её-то вряд ли увидел бы, но ведь леди Корке в каюте заперли на той же палубе, что и принцесса и остальные фрейлины обитают. Они наверняка в коридор часто выходят. Бигинер бы хоть на них полюбовался. Тут Бигинер вспомнил, что, помимо фрейлин, в свите принцессы ещё и статс-дама есть. Поежился и решил, что на второй палубе не так уж и плохо.
Рядовой тяжело вздохнул и прислушался к тому, что происходит за закрытой дверью. Бубнят. Разговаривают. Голоса слышны, а слов не разобрать. Может, и не нужно было лорда туда пускать? Но приказа-то никого не пускать не было! И мистер Хагер, как назло, ушел куда-то.
