Лизи и Кити, как называли их в кругу семьи, были погодками, но так похожи, что их часто принимали за близнецов. Обе изящные, белокурые, с выразительными голубыми глазами и остренькими носиками, делавшими их похожими на лисичек. Девушки мало напоминали мать и еще меньше походили на отца, что, нужно признаться, шло им на пользу.
Исходя из того, что они услышали, а также учитывая то, что они только что прочитали, перед их глазами встал образ эпатажной кузины. Удивленные и обрадованные столь явным совпадением жизненных обстоятельств с событиями, описанными в полюбившемся романе, девушки гадали, какие меха будут на плечах кузины при первой встрече, привезет ли она с собой каких-либо экзотических животных. При этом Лизи ставила на попугая, а Кити очень хотелось получить обезьянку. В общем и целом они предвкушали нескучные дни.
Графини же незаметно уговорили себя, что крошка Сели остро нуждается в материнской любви и их стараниями она просто расцветет, нежась в тепле и уюте их дома. Обсудив эту тему со всех сторон, леди обратили свое пристальное внимание на Чарльза, который по-прежнему сидел в углу софы, стараясь как можно незаметнее сцеживать зевоту в кулак.
- Милый, как прошел день? – спросила леди Мария.
- Я слышала, что сегодня в деревне было довольно шумно, - поддержала ее леди Анна.
- Не то чтобы шумно… - улыбнулся молодой человек. – Сегодня разбирали очередной магически-юридический казус. Наш милый маг-теоретик… Вы помните этого милого старичка? Его семья арендует ближайший к Динтон-хаусу коттедж. Так вот, решил он оставить потомкам наряду с десятком толстых фолиантов, вышедших из-под его пера, какой-нибудь магический артефакт.
Он долго думал, что это может быть, и наконец решил создать самозаполняющийся винный погребок. Ну, погребок не вышел, зато ларь получился на загляденье. Семья не пополняла запасы напитков неделю, дегустируя подношения ларца. Все закончилось в тот день, когда гордый собой и своим детищем творец пригласил в гости несколько дружественно настроенных соседей. Один из них и опознал среди выставленного на стол многообразия бутылочку вина, хранившуюся в его семье для особого случая уже лет пятнадцать. На бутылочке была приметная дарственная надпись. Оказалось, что возникающие в ларце алкогольные напитки не формируются магическим образом из окружающего эфира, а попросту напиток, состав которого близок к заказанному хозяином, телепортируется из ближайшего погреба. В общем, налицо воровство, хотя и не преднамеренное и даже до недавнего времени не осознанное. На старичка, конечно, никто не заявлял, с соседями он полюбовно разошелся, бутылочку вернул, за выпитое ранее заплатил, кому нашел… Он сам пришел, покаялся. Его поблагодарили за совестливость, пожурили за неосторожность и проводили, а сами задумались… Хорошо, что такой совестливый попался, да и убыток мелочный, честно говоря, нанес. А если бы кто задумал не ларь, вином заполняющийся, а сейф, самозаполняющийся золотом какой-нибудь. В юридической практике у нас такие прецеденты до сих пор отсутствовали.
- Ты знаешь, дорогой, - прошептала леди Мария, печально глядя на язычки огня в камине. – Когда я была маленькой девочкой, было много споров о том, вносить ли магию в список обязательных дисциплин к обучению в университете… Спорили много, громко и о чем угодно, но вот в том, что при помощи магии можно облегчить жизнь простых людей, никто не сомневался. С тех пор прошло почти сорок лет, а видимых изменений нет… Да, есть некоторые подвижки, в основном в медицине, но… Посмотри вокруг… Чтобы обогреть комнату, нам по-прежнему разжигают камин, чтобы прочесть книгу вечером, все так же необходима свеча…Все как прежде без изменений.
- Ну почему же, - невесело усмехнулся сын. – С тех пор как основы магии в обязательном порядке преподают в университете, придумали семьдесят два способа завязывания галстука силой мысли, покрой сюртука, в который невозможно влезть, не владея левитацией, и тысячу способов развеять хандру или пощекотать нервы при помощи фантомов и иллюзий. Ты знаешь, мне кажется, подобная ситуация сложилась с паром. Что от нагретой воды поднимается пар, люди узнали, как только сварили первую похлебку на костре. Что паром от заваренной травки можно лечить, поняли несколько тысячелетий назад. Что можно сделать движущуюся при помощи пара игрушку, осознали несколько веков назад. Первые паровые прессы появились несколько десятилетий назад, и теперь они есть на многих фабриках. Ну а несколько лет назад братья Идены представили вниманию общественности первую самодвижущуюся паровую повозку, и вот… уже девять лет в Ритании существует не более пяти таких повозок. Да и те установлены в парках, где за шиллинг катают по кругу ребятишек и всех желающих. Прогресс на службе развлечений… Наверное, это всегда так, если человек видит что-то новое, то вначале он узнает, можно этим лечить или убивать, затем придумывает, каким образом при помощи этого можно развлечься, а уж затем - как улучшить условия жизни… И потом, мама, для того чтобы прочитать вечером книгу, свечи нужны не всем, мне вот, вполне хватает моего светляка…
С этими словами он чуть слышно цокнул языком, и над его левым плечом возник шарик, яркий голубоватый свет которого выхватил из сгустившегося полумрака леди Анну в сдвинутом набок чепце, задремавшую во время его монолога на противоположном краю софы. Чарльз улыбнулся и убрал светляка, вновь прищелкнув языком. Дальнейший разговор с матерью он вел почти шепотом, стараясь не потревожить ни утомленную обилием дневных впечатлений женщину, ни секретничающих сестер.
Всю дорогу Джеймса Бакстида, лорда Палмсбери не отпускало ощущение надвигающейся катастрофы. Ни одно задание, ни одна миссия за всю его долгую дипломатическую карьеру не вызывали у него столь тяжелых предчувствий. Весь путь он пытался разобраться в причинах своего мерзкого состояния, но так и не преуспел.
В начале плавания он решил, что порученное ему дело ни при чем, и он попросту волнуется о дочери, оставленной на попечение тетки. Однако, по здравом размышлении понял, что дело не в дочери. Да, за всю ее девятнадцатилетнюю жизнь он впервые расстается с ней на такой долгий срок, однако осталась девочка не в разоренной войной Кленции, не в полудикой Лосской империи, а в родной Ритании, под присмотром любящей тетушки, которая пусть и не блещет высоким интеллектом, зато добра, заботлива и надежна.
Он, конечно, жалел, что ему так и не удалось дождаться дочери, однако все нюансы ее проживания оговорены, он не зря носился как проклятый, разрываясь между столицей и провинцией, между дворцом и Динтон-хаусом, между долгом государственным и отцовским. Все мелочи учтены, а с теми, что не учтены, Сели прекрасно справится сама, она девочка на диво самостоятельная.
В дочери гораздо больше было от него, чем от матери. Осознание этого наполняло его одновременно и гордостью, и горечью. Он по праву гордился, что его дочь может позаботиться не только о себе, но и о сотне-другой попавших под руку несчастных. Она в равной степени не терялась в гостиной за светской беседой и торгуясь на крошечном деревенском рынке, в седле на парковой дорожке и на лесной тропинке, на балу и у постели больного. Да, лорд Палмсбери гордился дочерью, однако глубоко в душе ему было горько, что она так мало взяла от матери. Огромные глаза, густая непокорная шевелюра да ещё, пожалуй, легкость с которой она заводила друзей, вот и все, чем эта деятельная энергичная девушка напоминала хрупкую, нежную Амелию. Среди ее друзей числились представители всех рас, возрастов и сословий. Нет, определенно, его девочка - это не тот человек, о котором нужно тревожиться.
Дорожные трудности тоже не были причиной тревоги, поселившейся в груди дипломата. Да собственно, и трудностей-то никаких не было. Дорога была утомительна, но не более. Из столицы в порт он успел добраться до дождей, которые так развозили весенние дороги, что зачастую всякое сообщение в Ритании прекращалось на недели. Даже море не преподнесло путешественнику никаких неприятностей. Ветер был попутным, погода ясной и корабль, поскрипывая мачтами, резво бежал к своей цели.
Значит, дело было в самой миссии. Хотя какой здесь мог быть подвох, лорд Палмсбери не видел. До недавнего времени. В Лидоне все казалось простым, обоснованным и даже необходимым.
Принцу Огэсту давно пора остепениться. Наследник престола несколько месяцев назад отпраздновал свое сорокалетие, а вел себя точно так же, как и двадцать лет назад. Пирушки, кутежи, скандалы следовали непрерывным потоком. Личный долг принца вырос до астрономических размеров, в десятки раз превышая сумму, выделенную для содержания его высочайшей персоны. Предложение короля оплатить долги в обмен на женитьбу дражайшего отпрыска казалось неплохим выходом из создавшегося положения. Палата Лордов поддержала требование короля, а так как все финансовые вопросы в Ритании всегда решались голосованием в парламенте, Огэсту пришлось смириться. В супруги ему предложили кузину Гердту Дабршвейгскую. Принц согласился.
Первой реакцией лорда Палмсбери, когда ему сообщили о выбранной кандидатуре, было удивление. Он искренне полагал, что такому гедонисту, как Огэст, больше подойдет невеста из правящего дома Кленции. Изначально территория, занимаемая этим примечательным государством, была заселена исключительно эльфами, которые всегда жили довольно замкнуто и предпочитали закрытые границы, однако со временем человек пробрался и туда. Сказать, что процесс ассимиляции шел легко, было бы грубой ложью, однако он шел, и довольно быстро. Большинству эльфов было сложно смириться с тем, что жизнь вынуждает их общаться с низшими созданиями, и не просто общаться, а уступать им, поэтому они поднялись на палубы кораблей и отбыли в неизвестном направлении в поисках земель, которые ещё не осквернила нога человека. Это эпохальное событие случилось около шестисот лет назад и в исторических хрониках упоминается не иначе как Великий Исход.
Оставшихся, впрочем, тоже было немало. Несмотря на свое довольно-таки лояльное отношение к людям, они редко снисходили до общения с простыми жителями, однако отметились практически во всех родословных верхушки аристократии и порядком наследили в генеалогическом дереве правящей династии. В настоящее время шанс отыскать в Кленции чистокровного эльфа был так же мал, как и наткнуться на чистокровного гнома в Вабрии. Все знали, что они еще существуют, все о них говорили, но мало кто их видел своими глазами.
Тем не менее эльфийская кровь диктовала свои условия. Ни в одной другой стране не рождалось такое количество поэтов, музыкантов, художников и магов, как в Кленции. И, как это ни прискорбно признавать, молодые люди и девушки Кленции, имеющие право на приставку Ри? перед своей фамилией, обладали куда более утонченными манерами и несоизмеримо более солидным запасом знаний в области искусства по сравнению с младшим поколением ританской аристократии.
Собственно, бабушка Амелии была родом из Кленции. Именно от нее Амелии, а затем и Селии достались огромные глаза, выдающие своим характерным разрезом и глубоким зеленым цветом присутствие эльфийской крови. Кроме того, Амелия обладала неплохими магическими способностями. Полный курс магии её образование, конечно, не включало, но кое-какие основы ей преподали, несмотря на то, что в высшем обществе Ритании не слишком одобрялось обучать юных леди чему-либо, кроме вышивания, ведения хозяйства, этикета и азов истории.
Лорд Палмсбери частенько задумывался, что все сложилось бы гораздо счастливее, если бы его жена знала о своем даре больше и умело им пользовалась. Но все сложилось так, как сложилось. Амелия могла зажечь светляка, согреть остывший чай, обхватив чашку ладонями, облегчить головную боль или простуду у домашних, срезанные ею цветы стояли в вазах месяцами, не увядая, а еще она волшебно пела. В ее голосе тоже была магия, она уводила слушателей в свой мир, где любили и ненавидели, где обжигала страсть и где утешала нежность, она дарила надежду и погружала в отчаяние. Тот, кто хоть раз слышал ее пение, не мог его забыть, никто не мог остаться равнодушным.
Воспоминания о том, что случилось практически пятнадцать лет назад, до сих пор причиняли ему боль. Он ожидал назначения в Кленцию, до которого было несколько месяцев, и они решили провести их в родной усадьбе. Он, Амелия и крошка Сели наслаждались покоем, чистым воздухом, голубым небом и друг другом. Было на редкость знойное лето. Амелия часами копалась в саду, колдуя над цветами, а Сели не отходила от пруда шлепая босыми ножонками по кромке воды. Лорд Палмсбери проводил время, развалившись в шезлонге, лениво перелистывая страницы любимых книг, а то и просто с улыбкой наблюдая за дочерью или женой.
Каким образом одичавший пес пробрался через ограду, так никто и не понял. Он вылетел из зарослей акации, одним резким движением разорвал горло няне и набросился на Сели. За то время, пока он убивал женщину и рвал захлебывающуюся криком девочку, зверь не издал ни звука. Помощь подоспела буквально через несколько секунд, после того как раздался первый вскрик ребенка, однако это оказалось недостаточно быстро. Няня погибла на месте.
Дальнейшее помнилось урывками. Грум пристрелил пса. Отец поднял на руки изорванное в клочья тельце дочери, маленькое сердечко которой по-прежнему продолжало биться. Кровь. Море крови. Он до сих пор не может понять, откуда ее столько взялось. Ведь в маленьком ребенке просто не может быть столько крови. Бледное лицо жены. Взмыленная шея коня. В голове ни одной связной мысли, только ощущение, что он опаздывает, непоправимо опаздывает. Ветви деревьев, мелькающих вдоль дороги. Саднящее горло, то ли сорванное криком, то ли просто забитое пылью. Доктор оказался на месте. Лорд Палмсбери не помнит, что и как объяснял врачу, возможно, что тому и не нужно было ничего объяснять. Достаточно было взглянуть на полубезумного мужчину с разводами грязи на лице и в бурой от подсыхающей крови одежде. Обратная дорога тоже не задержалась в памяти. Единственное, что он знал, это то, что они неслись как демоны, со скоростью, лежащей где-то за гранью возможного. И все равно не успели.
Какая мать позволит своему ребенку умереть на ее руках? Амелия не позволила. До этого она никогда не лечила ничего серьезнее случайно порезанного пальца, но разве это могло ее остановить? Она знала, что может спасти девочку, и она спасла её не задумываясь, отдавая свою жизнь в обмен на жизнь дочери. Когда он вошел в комнату, ведя за собой доктора, то увидел их обеих. Они лежали рядом, крепко обнявшись, обе бледные, осунувшиеся, с синими кругами вокруг закрытых глаз. От ужасных ран на малышке не осталось и следа.
Спустя две недели Сели очнулась, а жена умерла, так и не приходя в сознание. Врач делал все возможное, но ее так и не удалось спасти. То, что она смогла практически вернуть девочку с того света и продержаться после этого так долго, было чудо. По словам доктора выходило, что врачевать находящихся при смерти, отдавая свою энергию, свою жизнь пациенту, невозможно, поскольку при этом слишком велики потери и энергия целителя кончается задолго до того, как пациент начинает чувствовать себя лучше.
Исходя из того, что они услышали, а также учитывая то, что они только что прочитали, перед их глазами встал образ эпатажной кузины. Удивленные и обрадованные столь явным совпадением жизненных обстоятельств с событиями, описанными в полюбившемся романе, девушки гадали, какие меха будут на плечах кузины при первой встрече, привезет ли она с собой каких-либо экзотических животных. При этом Лизи ставила на попугая, а Кити очень хотелось получить обезьянку. В общем и целом они предвкушали нескучные дни.
Графини же незаметно уговорили себя, что крошка Сели остро нуждается в материнской любви и их стараниями она просто расцветет, нежась в тепле и уюте их дома. Обсудив эту тему со всех сторон, леди обратили свое пристальное внимание на Чарльза, который по-прежнему сидел в углу софы, стараясь как можно незаметнее сцеживать зевоту в кулак.
- Милый, как прошел день? – спросила леди Мария.
- Я слышала, что сегодня в деревне было довольно шумно, - поддержала ее леди Анна.
- Не то чтобы шумно… - улыбнулся молодой человек. – Сегодня разбирали очередной магически-юридический казус. Наш милый маг-теоретик… Вы помните этого милого старичка? Его семья арендует ближайший к Динтон-хаусу коттедж. Так вот, решил он оставить потомкам наряду с десятком толстых фолиантов, вышедших из-под его пера, какой-нибудь магический артефакт.
Он долго думал, что это может быть, и наконец решил создать самозаполняющийся винный погребок. Ну, погребок не вышел, зато ларь получился на загляденье. Семья не пополняла запасы напитков неделю, дегустируя подношения ларца. Все закончилось в тот день, когда гордый собой и своим детищем творец пригласил в гости несколько дружественно настроенных соседей. Один из них и опознал среди выставленного на стол многообразия бутылочку вина, хранившуюся в его семье для особого случая уже лет пятнадцать. На бутылочке была приметная дарственная надпись. Оказалось, что возникающие в ларце алкогольные напитки не формируются магическим образом из окружающего эфира, а попросту напиток, состав которого близок к заказанному хозяином, телепортируется из ближайшего погреба. В общем, налицо воровство, хотя и не преднамеренное и даже до недавнего времени не осознанное. На старичка, конечно, никто не заявлял, с соседями он полюбовно разошелся, бутылочку вернул, за выпитое ранее заплатил, кому нашел… Он сам пришел, покаялся. Его поблагодарили за совестливость, пожурили за неосторожность и проводили, а сами задумались… Хорошо, что такой совестливый попался, да и убыток мелочный, честно говоря, нанес. А если бы кто задумал не ларь, вином заполняющийся, а сейф, самозаполняющийся золотом какой-нибудь. В юридической практике у нас такие прецеденты до сих пор отсутствовали.
- Ты знаешь, дорогой, - прошептала леди Мария, печально глядя на язычки огня в камине. – Когда я была маленькой девочкой, было много споров о том, вносить ли магию в список обязательных дисциплин к обучению в университете… Спорили много, громко и о чем угодно, но вот в том, что при помощи магии можно облегчить жизнь простых людей, никто не сомневался. С тех пор прошло почти сорок лет, а видимых изменений нет… Да, есть некоторые подвижки, в основном в медицине, но… Посмотри вокруг… Чтобы обогреть комнату, нам по-прежнему разжигают камин, чтобы прочесть книгу вечером, все так же необходима свеча…Все как прежде без изменений.
- Ну почему же, - невесело усмехнулся сын. – С тех пор как основы магии в обязательном порядке преподают в университете, придумали семьдесят два способа завязывания галстука силой мысли, покрой сюртука, в который невозможно влезть, не владея левитацией, и тысячу способов развеять хандру или пощекотать нервы при помощи фантомов и иллюзий. Ты знаешь, мне кажется, подобная ситуация сложилась с паром. Что от нагретой воды поднимается пар, люди узнали, как только сварили первую похлебку на костре. Что паром от заваренной травки можно лечить, поняли несколько тысячелетий назад. Что можно сделать движущуюся при помощи пара игрушку, осознали несколько веков назад. Первые паровые прессы появились несколько десятилетий назад, и теперь они есть на многих фабриках. Ну а несколько лет назад братья Идены представили вниманию общественности первую самодвижущуюся паровую повозку, и вот… уже девять лет в Ритании существует не более пяти таких повозок. Да и те установлены в парках, где за шиллинг катают по кругу ребятишек и всех желающих. Прогресс на службе развлечений… Наверное, это всегда так, если человек видит что-то новое, то вначале он узнает, можно этим лечить или убивать, затем придумывает, каким образом при помощи этого можно развлечься, а уж затем - как улучшить условия жизни… И потом, мама, для того чтобы прочитать вечером книгу, свечи нужны не всем, мне вот, вполне хватает моего светляка…
С этими словами он чуть слышно цокнул языком, и над его левым плечом возник шарик, яркий голубоватый свет которого выхватил из сгустившегося полумрака леди Анну в сдвинутом набок чепце, задремавшую во время его монолога на противоположном краю софы. Чарльз улыбнулся и убрал светляка, вновь прищелкнув языком. Дальнейший разговор с матерью он вел почти шепотом, стараясь не потревожить ни утомленную обилием дневных впечатлений женщину, ни секретничающих сестер.
Глава 2
Всю дорогу Джеймса Бакстида, лорда Палмсбери не отпускало ощущение надвигающейся катастрофы. Ни одно задание, ни одна миссия за всю его долгую дипломатическую карьеру не вызывали у него столь тяжелых предчувствий. Весь путь он пытался разобраться в причинах своего мерзкого состояния, но так и не преуспел.
В начале плавания он решил, что порученное ему дело ни при чем, и он попросту волнуется о дочери, оставленной на попечение тетки. Однако, по здравом размышлении понял, что дело не в дочери. Да, за всю ее девятнадцатилетнюю жизнь он впервые расстается с ней на такой долгий срок, однако осталась девочка не в разоренной войной Кленции, не в полудикой Лосской империи, а в родной Ритании, под присмотром любящей тетушки, которая пусть и не блещет высоким интеллектом, зато добра, заботлива и надежна.
Он, конечно, жалел, что ему так и не удалось дождаться дочери, однако все нюансы ее проживания оговорены, он не зря носился как проклятый, разрываясь между столицей и провинцией, между дворцом и Динтон-хаусом, между долгом государственным и отцовским. Все мелочи учтены, а с теми, что не учтены, Сели прекрасно справится сама, она девочка на диво самостоятельная.
В дочери гораздо больше было от него, чем от матери. Осознание этого наполняло его одновременно и гордостью, и горечью. Он по праву гордился, что его дочь может позаботиться не только о себе, но и о сотне-другой попавших под руку несчастных. Она в равной степени не терялась в гостиной за светской беседой и торгуясь на крошечном деревенском рынке, в седле на парковой дорожке и на лесной тропинке, на балу и у постели больного. Да, лорд Палмсбери гордился дочерью, однако глубоко в душе ему было горько, что она так мало взяла от матери. Огромные глаза, густая непокорная шевелюра да ещё, пожалуй, легкость с которой она заводила друзей, вот и все, чем эта деятельная энергичная девушка напоминала хрупкую, нежную Амелию. Среди ее друзей числились представители всех рас, возрастов и сословий. Нет, определенно, его девочка - это не тот человек, о котором нужно тревожиться.
Дорожные трудности тоже не были причиной тревоги, поселившейся в груди дипломата. Да собственно, и трудностей-то никаких не было. Дорога была утомительна, но не более. Из столицы в порт он успел добраться до дождей, которые так развозили весенние дороги, что зачастую всякое сообщение в Ритании прекращалось на недели. Даже море не преподнесло путешественнику никаких неприятностей. Ветер был попутным, погода ясной и корабль, поскрипывая мачтами, резво бежал к своей цели.
Значит, дело было в самой миссии. Хотя какой здесь мог быть подвох, лорд Палмсбери не видел. До недавнего времени. В Лидоне все казалось простым, обоснованным и даже необходимым.
Принцу Огэсту давно пора остепениться. Наследник престола несколько месяцев назад отпраздновал свое сорокалетие, а вел себя точно так же, как и двадцать лет назад. Пирушки, кутежи, скандалы следовали непрерывным потоком. Личный долг принца вырос до астрономических размеров, в десятки раз превышая сумму, выделенную для содержания его высочайшей персоны. Предложение короля оплатить долги в обмен на женитьбу дражайшего отпрыска казалось неплохим выходом из создавшегося положения. Палата Лордов поддержала требование короля, а так как все финансовые вопросы в Ритании всегда решались голосованием в парламенте, Огэсту пришлось смириться. В супруги ему предложили кузину Гердту Дабршвейгскую. Принц согласился.
Первой реакцией лорда Палмсбери, когда ему сообщили о выбранной кандидатуре, было удивление. Он искренне полагал, что такому гедонисту, как Огэст, больше подойдет невеста из правящего дома Кленции. Изначально территория, занимаемая этим примечательным государством, была заселена исключительно эльфами, которые всегда жили довольно замкнуто и предпочитали закрытые границы, однако со временем человек пробрался и туда. Сказать, что процесс ассимиляции шел легко, было бы грубой ложью, однако он шел, и довольно быстро. Большинству эльфов было сложно смириться с тем, что жизнь вынуждает их общаться с низшими созданиями, и не просто общаться, а уступать им, поэтому они поднялись на палубы кораблей и отбыли в неизвестном направлении в поисках земель, которые ещё не осквернила нога человека. Это эпохальное событие случилось около шестисот лет назад и в исторических хрониках упоминается не иначе как Великий Исход.
Оставшихся, впрочем, тоже было немало. Несмотря на свое довольно-таки лояльное отношение к людям, они редко снисходили до общения с простыми жителями, однако отметились практически во всех родословных верхушки аристократии и порядком наследили в генеалогическом дереве правящей династии. В настоящее время шанс отыскать в Кленции чистокровного эльфа был так же мал, как и наткнуться на чистокровного гнома в Вабрии. Все знали, что они еще существуют, все о них говорили, но мало кто их видел своими глазами.
Тем не менее эльфийская кровь диктовала свои условия. Ни в одной другой стране не рождалось такое количество поэтов, музыкантов, художников и магов, как в Кленции. И, как это ни прискорбно признавать, молодые люди и девушки Кленции, имеющие право на приставку Ри? перед своей фамилией, обладали куда более утонченными манерами и несоизмеримо более солидным запасом знаний в области искусства по сравнению с младшим поколением ританской аристократии.
Собственно, бабушка Амелии была родом из Кленции. Именно от нее Амелии, а затем и Селии достались огромные глаза, выдающие своим характерным разрезом и глубоким зеленым цветом присутствие эльфийской крови. Кроме того, Амелия обладала неплохими магическими способностями. Полный курс магии её образование, конечно, не включало, но кое-какие основы ей преподали, несмотря на то, что в высшем обществе Ритании не слишком одобрялось обучать юных леди чему-либо, кроме вышивания, ведения хозяйства, этикета и азов истории.
Лорд Палмсбери частенько задумывался, что все сложилось бы гораздо счастливее, если бы его жена знала о своем даре больше и умело им пользовалась. Но все сложилось так, как сложилось. Амелия могла зажечь светляка, согреть остывший чай, обхватив чашку ладонями, облегчить головную боль или простуду у домашних, срезанные ею цветы стояли в вазах месяцами, не увядая, а еще она волшебно пела. В ее голосе тоже была магия, она уводила слушателей в свой мир, где любили и ненавидели, где обжигала страсть и где утешала нежность, она дарила надежду и погружала в отчаяние. Тот, кто хоть раз слышал ее пение, не мог его забыть, никто не мог остаться равнодушным.
Воспоминания о том, что случилось практически пятнадцать лет назад, до сих пор причиняли ему боль. Он ожидал назначения в Кленцию, до которого было несколько месяцев, и они решили провести их в родной усадьбе. Он, Амелия и крошка Сели наслаждались покоем, чистым воздухом, голубым небом и друг другом. Было на редкость знойное лето. Амелия часами копалась в саду, колдуя над цветами, а Сели не отходила от пруда шлепая босыми ножонками по кромке воды. Лорд Палмсбери проводил время, развалившись в шезлонге, лениво перелистывая страницы любимых книг, а то и просто с улыбкой наблюдая за дочерью или женой.
Каким образом одичавший пес пробрался через ограду, так никто и не понял. Он вылетел из зарослей акации, одним резким движением разорвал горло няне и набросился на Сели. За то время, пока он убивал женщину и рвал захлебывающуюся криком девочку, зверь не издал ни звука. Помощь подоспела буквально через несколько секунд, после того как раздался первый вскрик ребенка, однако это оказалось недостаточно быстро. Няня погибла на месте.
Дальнейшее помнилось урывками. Грум пристрелил пса. Отец поднял на руки изорванное в клочья тельце дочери, маленькое сердечко которой по-прежнему продолжало биться. Кровь. Море крови. Он до сих пор не может понять, откуда ее столько взялось. Ведь в маленьком ребенке просто не может быть столько крови. Бледное лицо жены. Взмыленная шея коня. В голове ни одной связной мысли, только ощущение, что он опаздывает, непоправимо опаздывает. Ветви деревьев, мелькающих вдоль дороги. Саднящее горло, то ли сорванное криком, то ли просто забитое пылью. Доктор оказался на месте. Лорд Палмсбери не помнит, что и как объяснял врачу, возможно, что тому и не нужно было ничего объяснять. Достаточно было взглянуть на полубезумного мужчину с разводами грязи на лице и в бурой от подсыхающей крови одежде. Обратная дорога тоже не задержалась в памяти. Единственное, что он знал, это то, что они неслись как демоны, со скоростью, лежащей где-то за гранью возможного. И все равно не успели.
Какая мать позволит своему ребенку умереть на ее руках? Амелия не позволила. До этого она никогда не лечила ничего серьезнее случайно порезанного пальца, но разве это могло ее остановить? Она знала, что может спасти девочку, и она спасла её не задумываясь, отдавая свою жизнь в обмен на жизнь дочери. Когда он вошел в комнату, ведя за собой доктора, то увидел их обеих. Они лежали рядом, крепко обнявшись, обе бледные, осунувшиеся, с синими кругами вокруг закрытых глаз. От ужасных ран на малышке не осталось и следа.
Спустя две недели Сели очнулась, а жена умерла, так и не приходя в сознание. Врач делал все возможное, но ее так и не удалось спасти. То, что она смогла практически вернуть девочку с того света и продержаться после этого так долго, было чудо. По словам доктора выходило, что врачевать находящихся при смерти, отдавая свою энергию, свою жизнь пациенту, невозможно, поскольку при этом слишком велики потери и энергия целителя кончается задолго до того, как пациент начинает чувствовать себя лучше.
