– То есть ты хочешь сказать, что у всех должен быть шанс исправиться?
– Да, Джоанна.
– Даже у расчетливого убийцы? – с сомнением переспросила она.
Я тяжело вздохнула. И хоть в тот момент ненавидела Картера больше всего на свете, но…
– Не знаю, Джоанна. Но, мне кажется, тюрьма для такого, как Картер, стала бы отличным наказанием. Пусть лишится своего обожаемого острова и прочувствует, что такое всеобщая ненависть, на собственной шкуре!
– Пожалуй… – пауза в ответе Джоанны заставила напрячься: – Пожалуй, в твоих словах есть логика, – а затем задумчиво пробормотала: – Да и вы с Димитрием потом будете дуться на меня целую вечность.
– Джоанна…
Я хотела ей сказать, что больше нет времени на споры и раздумья, однако вирт уже отключился. Вот, черт! Но сможет ли помочь Снежная королева? А вдруг они с Димом не обезвредят устройство Картера, и тогда все эти люди умрут?! От этих мыслей даже стало трудно дышать.
Между тем в студии все больше поднималась паника: кто-то уже колотил в закрытые двери, вокруг ругались, вопили, пытались дозвонится до службы спасения и полиции. Но все было тщетно, ведь Картер полностью обесточил эту часть здания, поэтому ни автоматика, ни инфосеть больше не работали. Конечно, включение аварийной системы было всего лишь делом времени. Но его-то нам как раз и не хватало. Я не знала, что смогут предпринять Дим и Джоанна за те минуты, что еще оставались. Но я верила в них так же сильно, как еще недавно они поверили в меня.
Вскоре в студии появились роботы из Лабиринта. Они навели хоть какое-то подобие порядка, хотя паника, царившая в зале, конечно же, полностью не исчезла. Затем начались поиски взрывного устройства. Для этого часть роботов сканировала каждого присутствующего в студии, другие же проверяли само помещение, медленно двигаясь вдоль рядов со зрительскими креслами.
– Они его обязательно найдут.
Мое сердце на мгновение радостно встрепенулось. Я обернулась и увидела Дима. Он выглядел как всегда спокойным, но на дне его теплых серебристых глаз затаилась тревога.
Я молча обняла его. Как же мне хотелось увидеть Дима! Но в то же время я предпочла бы, чтобы этого никогда не произошло! Ведь над всеми присутствующими в этой студии все еще висела дамокловым мечом угроза Картера. И я понимала, какая страшная участь нас ждет, если не обезвредить взрывной механизм. Не знаю, о чем думал в тот момент Дим, но я чувствовала, как крепко и в то же время бережно он прижимает меня к себе. Я так остро ощущала его тепло, его близость, словно мы были связаны во едино сотнями тонких, но невероятно крепких нитей.
Не хочу, чтобы все закончилось! Оборвалось! Вот так по-дурацки каким-то взрывом! Как же мне отчаянно, до дрожи хотелось смотреть и смотреть в его глаза, наслаждаться каждым прикосновением, каждой крупицей тепла! И жить… Жить вопреки всему! Но минуты уходили одна за другой, а взрывное устройство все не находилось.
Я видела, как лица людей меняет страх, как он искажает даже самые идеальные черты. Совсем рядом майор Костас с силой тряс Лучиелли. «Это ты во всем виноват! Ты втравил меня в эту историю!», – кричал он.
Лучиелли пытался вырваться, а когда ему это наконец удалось, Костас снова бросился следом. Я не видела, у кого из них в тот момент выпала из кармана небольшая темно-синяя коробочка. Дим тоже ее заметил, и я почувствовала, как его тело будто окаменело.
– Я сейчас вернусь. Нужно кое-что проверить, – тихо проговорил он.
Мое сердце сжалось от ужасной догадки.
Я видела, как Дим поднял предмет, выпавший у подручных Картера. Не знаю, что именно он нажал, и крышка вдруг открылась. Неужели это и есть то, что мы искали? Но если так, то… время… Сколько у нас еще осталось времени?! Я взглянула на побелевшего Дима и внезапно поняла: его больше нет. Мир на мгновение будто остановился. И только серебро глаз казалось живым в этом безмолвии. Секунды… последние… еще разделяющие жизнь от смерти…
Но тут во взгляде Дима что-то снова изменилось. Я поняла: он принял для себя какое-то решение. В последний раз Димитрий с грустью и нежностью взглянул на меня и вдруг… Отчаяние словно сковало мою грудь ледяными тисками, когда он рванул в сторону огромного окна. Такое крепкое стекло вряд ли мог разбить обычный человек, но измененное Джоанной и роботами тело Дима разнесло его, словно снаряд, и осколки брызнули в стороны. А уже через секунду и он сам, и проклятая коробка оказались на улице.
Нет!!! Внутри словно лопнуло что-то, разлетаясь как это проклятое стекло. И в то же мгновение раздался ужасающий по силе взрыв. Стена содрогнулась от удара, окна вылетели, и острые осколки устремились словно смертоносные насекомые к людям. Но для меня это все уже больше не имело значения… ничто не имело значения… Кровь в венах будто остановилась застывшим серебром… серебром его глаз… и меня наконец накрыла темнота…
Как же тоскливо на душе. К этому времени я давно уже забросила рисование и теперь дни и ночи напролет слонялась по своей квартире. А ведь когда-то я думала, что буду счастлива, как только жизнь вновь войдет в привычную колею, но… этого так и не произошло.
Помню, как тогда, после теле-шоу, я очнулась в больнице. Благодаря медкапсуле у меня ничего не болело. Врачи уверяли: от осколков не останется даже шрамов. Внешних… а вот внутри… Я чувствовала лишь выжженное пепелище и абсолютно не понимала, что с этим делать.
О Диме я старалась не думать, гнала от себя мысли и воспоминания, но они все равно приходили. Я видела Дима в своих снах. Там мы с ним то со счастливыми улыбками бродили по Лабиринту, то вновь повторялся тот кошмар, который произошел на ток-шоу. А потом утром я не могла удержаться от слез.
Но все это изменилось, когда однажды посреди комнаты возникла голограмма Джоанны.
Несколько секунд она молча внимательно изучала меня, а затем с раздражением воскликнула:
– Все! Не могу больше терпеть!
Я с горечью вздохнула. А ведь ей, должно быть, ничуть не легче, чем мне.
– Может тебе станет хоть чуть-чуть легче после перезагрузки?– осторожно предположила я.
– Это, похоже, не мне, а вам обоим она нужна! – вдруг рявкнула Джоанна: – Нет, ремонт моим роботам, конечно, необходим, но Димитрий же в таком состоянии только наоборот все ломает. Вот, например, недавно Р-22 вместо руки прикрепил ногу или…
Я не сразу поняла смысл ее слов, но когда он до меня дошел… Сердце громко забилось от волнения.
– Дим… Дим жив?! – едва вытолкнула я из себя непослушными губами, и тут же все внутри застыло в тревожном ожидании.
– Ну, а что ему сделается-то?! – удивилась Джоанна: – Подумаешь, выпал из окна. Так я ему на помощь отправила автомобиль. А что взрывом немного задело, то мои роботы потом в Лабиринте все исправили.
Значит, спасся! Мир вдруг наполнился такими яркими красками. Я даже на мгновение забыла, что передо мной голограмма, и попыталась обнять Джоанну. Как же сказочно легко и свободно! Я ощутила себя будто парящей в невесомости. Жив! Он жив! Мне захотело даже запеть от счастья.
Но когда первая радость немного улеглась, в голове стали возникать вопросы.
Почему он тогда не захотел увидеться со мной? Неужели я ему настолько безразлична? В груди что-то неприятно кольнуло от этой мысли. А ведь Дим и в самом деле когда-то говорил: как только расследование закончится, наши пути разойдутся. Но с того времени ведь так много всего изменилось…
– Ну что? Ты готова? – прервала мои раздумья Джоанна.
– К чему?
– К возвращению в Лабиринт.
Я вздохнула. Нет, если Дим не хочет этой встречи, то…
– Прости, я туда не вернусь.
Джоанна нахмурилась, и я приготовилась услышать от нее гневную тираду, но она вдруг с тоской посмотрела на меня.
– Это я во всем виновата. Мне и исправлять, – пробормотала она, обращаясь скорее к самой себе, чем ко мне, а затем громко выпалила: – Он думает, ты умерла.
– Но почему?! Кто сообщил ему подобную глупость?!
Моему удивлению не было предела.
– Я, – неожиданно призналась Джоанна.
Не может быть! Я уставилась на нее во все глаза.
– Я подумала, так будет лучше. И он больше не будет страдать, но похоже сделала только хуже, – Джоанна опустила голову, однако уже в следующее мгновение вновь взглянула на меня: – Скажи, что ты к нему чувствуешь?
Задай она этот вопрос до катастрофы, я бы, возможно, еще долго сомневалась, путаясь в собственных чувствах. Но теперь…
– Я его люблю!
– Тогда почему не хочешь вернуться?!
Мои мысли вновь утонули в сомнениях. А вдруг известие, что я жива, ничего не изменит?
– Видишь ли…
Как бы получше объяснить Джоанне свою позицию?
Но программа заставила меня позабыть обо всем единственной фразой: «Он тоже тебя любит».
– Что?!
Сначала я ей не поверила. Ну что она может понимать в чувствах и тонкостях человеческих отношений?
– Значит, все еще сомневаешься? – уточнила Джоанна и, сведя брови к переносице, внезапно заговорила: – Не пойму я вас, людей! У нас в механическом мире все просто и понятно: у каждой шестеренки есть свое место и назначение. У вас же все настолько непонятно и запутано. Вот, например, я же предлагала Димитрию отомстить его родне за отношение к собственному сыну. И знаешь, что он мне ответил?
Я отрицательно покачала головой.
– Что он их прощает! Представляешь?! Хоть я же видела, какую боль принесло ему их предательство. А с тобой? Ситуация ведь в чем-то повторилась. И я снова предложила отомстить.
Э-э-э… вот так поворот!
– … но он заявил, что нельзя обижать девчонок. Тогда я подумала: «Ладно! Хорошо! Значит подождем, пока ты вырастешь». А через пятнадцать лет я напомнила об этом Димитрию. Он же с таким изумлением уставился на меня, будто я сказала какую-то величайшую глупость. «Ну хорошо, раз Димитрий не хочет, значит, займусь этим сама», – решила я тогда и попыталась испортить тебе жизнь с помощью роботов и бытовой техники. Помню, как ты возмущалась, когда у тебя что-нибудь выходило из строя…
– Так это твоих рук дело?! – шокировано воскликнула я.
– Ну, конечно! Должна же ты была получить хоть какое-то наказание!
– Но постой! Потом ведь все волшебных образом налаживалось!
– Конечно, ведь вмешивался Димитрий, и мне приходилось отступать. Когда же ты связалась с Хопкинсом, он и вовсе словно сошел с ума. Это по его просьбе я достала записи с сенатором. А потом, когда тебя схватили, нам пришлось взломать защиту Ястребов и придумать, как тебя оттуда вытащить.
Я сидела, приоткрыв рот, и никак не могла прийти в себя, настолько ее рассказ меня ошеломил. Но теперь действительно все сходилось. Эх, а я-то всегда думала, что мне попадалась бракованная техника или мой организм как-то странно на нее воздействовал, но, оказывается, причина была совершенно в другом. А Дим… Дим, выходит, никогда обо мне и не забывал, умудряясь заботиться даже на расстоянии. И я приняла решение:
– Возвращаюсь в Лабиринт!
– Ну наконец-то, – облегченно выдохнула Джоанна.
А через пять минут мы уже неслись по воздушной трассе к далеким нежно-зеленым лужайкам. По дороге я долго думала, что и как скажу Диму, подбирала красивые правильные слова, но они тут же вылетели из головы, как только я его увидела, такого невероятно близкого и родного.
Послесловие
Спорили мы ожесточенно уже минут десять, если не больше. И как ни странно, причиной этому стали мои картины. Джоанна доказывала, что механическим созданиям из Лабиринта они тоже будут интересны, я же в этом сомневалась. Ну, в самом деле разве может произвести впечатление на роботов, например, картина морского пейзажа, которую я и создавала в данный момент?
– А я говорю, ты их недооцениваешь. Роботы ничуть не хуже людей способны понимать искусство, – настаивала Джоанна: – И Димитрий меня в этом наверняка поддержит.
Но Дим поступил мудро, решив не лезть в наш спор, зато дал дельный совет: «А вы проведите эксперимент и на практике узнайте, кто из вас прав». Мы с Джоанной переглянулись и согласились.
Н-да, ну что сказать? В итоге ни она, ни я не угадали. На роботов мой шедевр произвел грандиозное впечатление, но странное… Как только жители Лабиринта увидели тихо перекатывающиеся нежно-розовые, словно цветы сакуры, морские волны, тут же бросились в рассыпную.
– Ничего не понимаю, – расстроилась я: – Неужели получилось настолько ужасно?!
– Хм, вроде бы нет, – задумчиво протянула Джоанна.
А затем мы обе посмотрели на Дима, молчаливо требуя объяснений.
– А чего вы хотели?! – усмехнулся он: – Для них вода – первейший враг: зальет микросхемы, детали заржавеют, вот и разбежались кто куда пока не поздно.
– Ну вот, а ты говорила, что роботы ничего не понимают.
– Неужели ты и в самом деле считаешь, они способны чувствовать красоту? – вернулась я к изначальной причине нашего спора.
– Ну конечно! Только… – и Джоанна поморщилась, – ты в следующий раз создавай что-нибудь нейтральное, а еще лучше вид заводского цеха.
Я усмехнулась. Ну да, а чего ожидала? Жители Лабиринта – ведь необычные ценители искусства.
– Ладно, я подумаю над твоей идеей, – сдалась я и спросила у Дима: – Ты с нами идешь?
– Нет, задержусь еще немного, – и он указал на крылатое насекомое с перебитым хвостом.
Ясно! Значит будет чинить или, вернее, лечить, как здесь говорят. И я отправилась дальше по улице в сопровождении Джоанны. Да-да, теперь Лабиринт стал и моим домом. Возвращаться в свою пустую квартиру я больше не спешила, потому что здесь наконец обрела свою семью.
– Да, Джоанна.
– Даже у расчетливого убийцы? – с сомнением переспросила она.
Я тяжело вздохнула. И хоть в тот момент ненавидела Картера больше всего на свете, но…
– Не знаю, Джоанна. Но, мне кажется, тюрьма для такого, как Картер, стала бы отличным наказанием. Пусть лишится своего обожаемого острова и прочувствует, что такое всеобщая ненависть, на собственной шкуре!
– Пожалуй… – пауза в ответе Джоанны заставила напрячься: – Пожалуй, в твоих словах есть логика, – а затем задумчиво пробормотала: – Да и вы с Димитрием потом будете дуться на меня целую вечность.
– Джоанна…
Я хотела ей сказать, что больше нет времени на споры и раздумья, однако вирт уже отключился. Вот, черт! Но сможет ли помочь Снежная королева? А вдруг они с Димом не обезвредят устройство Картера, и тогда все эти люди умрут?! От этих мыслей даже стало трудно дышать.
Между тем в студии все больше поднималась паника: кто-то уже колотил в закрытые двери, вокруг ругались, вопили, пытались дозвонится до службы спасения и полиции. Но все было тщетно, ведь Картер полностью обесточил эту часть здания, поэтому ни автоматика, ни инфосеть больше не работали. Конечно, включение аварийной системы было всего лишь делом времени. Но его-то нам как раз и не хватало. Я не знала, что смогут предпринять Дим и Джоанна за те минуты, что еще оставались. Но я верила в них так же сильно, как еще недавно они поверили в меня.
Вскоре в студии появились роботы из Лабиринта. Они навели хоть какое-то подобие порядка, хотя паника, царившая в зале, конечно же, полностью не исчезла. Затем начались поиски взрывного устройства. Для этого часть роботов сканировала каждого присутствующего в студии, другие же проверяли само помещение, медленно двигаясь вдоль рядов со зрительскими креслами.
– Они его обязательно найдут.
Мое сердце на мгновение радостно встрепенулось. Я обернулась и увидела Дима. Он выглядел как всегда спокойным, но на дне его теплых серебристых глаз затаилась тревога.
Я молча обняла его. Как же мне хотелось увидеть Дима! Но в то же время я предпочла бы, чтобы этого никогда не произошло! Ведь над всеми присутствующими в этой студии все еще висела дамокловым мечом угроза Картера. И я понимала, какая страшная участь нас ждет, если не обезвредить взрывной механизм. Не знаю, о чем думал в тот момент Дим, но я чувствовала, как крепко и в то же время бережно он прижимает меня к себе. Я так остро ощущала его тепло, его близость, словно мы были связаны во едино сотнями тонких, но невероятно крепких нитей.
Не хочу, чтобы все закончилось! Оборвалось! Вот так по-дурацки каким-то взрывом! Как же мне отчаянно, до дрожи хотелось смотреть и смотреть в его глаза, наслаждаться каждым прикосновением, каждой крупицей тепла! И жить… Жить вопреки всему! Но минуты уходили одна за другой, а взрывное устройство все не находилось.
Я видела, как лица людей меняет страх, как он искажает даже самые идеальные черты. Совсем рядом майор Костас с силой тряс Лучиелли. «Это ты во всем виноват! Ты втравил меня в эту историю!», – кричал он.
Лучиелли пытался вырваться, а когда ему это наконец удалось, Костас снова бросился следом. Я не видела, у кого из них в тот момент выпала из кармана небольшая темно-синяя коробочка. Дим тоже ее заметил, и я почувствовала, как его тело будто окаменело.
– Я сейчас вернусь. Нужно кое-что проверить, – тихо проговорил он.
Мое сердце сжалось от ужасной догадки.
Я видела, как Дим поднял предмет, выпавший у подручных Картера. Не знаю, что именно он нажал, и крышка вдруг открылась. Неужели это и есть то, что мы искали? Но если так, то… время… Сколько у нас еще осталось времени?! Я взглянула на побелевшего Дима и внезапно поняла: его больше нет. Мир на мгновение будто остановился. И только серебро глаз казалось живым в этом безмолвии. Секунды… последние… еще разделяющие жизнь от смерти…
Но тут во взгляде Дима что-то снова изменилось. Я поняла: он принял для себя какое-то решение. В последний раз Димитрий с грустью и нежностью взглянул на меня и вдруг… Отчаяние словно сковало мою грудь ледяными тисками, когда он рванул в сторону огромного окна. Такое крепкое стекло вряд ли мог разбить обычный человек, но измененное Джоанной и роботами тело Дима разнесло его, словно снаряд, и осколки брызнули в стороны. А уже через секунду и он сам, и проклятая коробка оказались на улице.
Нет!!! Внутри словно лопнуло что-то, разлетаясь как это проклятое стекло. И в то же мгновение раздался ужасающий по силе взрыв. Стена содрогнулась от удара, окна вылетели, и острые осколки устремились словно смертоносные насекомые к людям. Но для меня это все уже больше не имело значения… ничто не имело значения… Кровь в венах будто остановилась застывшим серебром… серебром его глаз… и меня наконец накрыла темнота…
Эпилог
Как же тоскливо на душе. К этому времени я давно уже забросила рисование и теперь дни и ночи напролет слонялась по своей квартире. А ведь когда-то я думала, что буду счастлива, как только жизнь вновь войдет в привычную колею, но… этого так и не произошло.
Помню, как тогда, после теле-шоу, я очнулась в больнице. Благодаря медкапсуле у меня ничего не болело. Врачи уверяли: от осколков не останется даже шрамов. Внешних… а вот внутри… Я чувствовала лишь выжженное пепелище и абсолютно не понимала, что с этим делать.
О Диме я старалась не думать, гнала от себя мысли и воспоминания, но они все равно приходили. Я видела Дима в своих снах. Там мы с ним то со счастливыми улыбками бродили по Лабиринту, то вновь повторялся тот кошмар, который произошел на ток-шоу. А потом утром я не могла удержаться от слез.
Но все это изменилось, когда однажды посреди комнаты возникла голограмма Джоанны.
Несколько секунд она молча внимательно изучала меня, а затем с раздражением воскликнула:
– Все! Не могу больше терпеть!
Я с горечью вздохнула. А ведь ей, должно быть, ничуть не легче, чем мне.
– Может тебе станет хоть чуть-чуть легче после перезагрузки?– осторожно предположила я.
– Это, похоже, не мне, а вам обоим она нужна! – вдруг рявкнула Джоанна: – Нет, ремонт моим роботам, конечно, необходим, но Димитрий же в таком состоянии только наоборот все ломает. Вот, например, недавно Р-22 вместо руки прикрепил ногу или…
Я не сразу поняла смысл ее слов, но когда он до меня дошел… Сердце громко забилось от волнения.
– Дим… Дим жив?! – едва вытолкнула я из себя непослушными губами, и тут же все внутри застыло в тревожном ожидании.
– Ну, а что ему сделается-то?! – удивилась Джоанна: – Подумаешь, выпал из окна. Так я ему на помощь отправила автомобиль. А что взрывом немного задело, то мои роботы потом в Лабиринте все исправили.
Значит, спасся! Мир вдруг наполнился такими яркими красками. Я даже на мгновение забыла, что передо мной голограмма, и попыталась обнять Джоанну. Как же сказочно легко и свободно! Я ощутила себя будто парящей в невесомости. Жив! Он жив! Мне захотело даже запеть от счастья.
Но когда первая радость немного улеглась, в голове стали возникать вопросы.
Почему он тогда не захотел увидеться со мной? Неужели я ему настолько безразлична? В груди что-то неприятно кольнуло от этой мысли. А ведь Дим и в самом деле когда-то говорил: как только расследование закончится, наши пути разойдутся. Но с того времени ведь так много всего изменилось…
– Ну что? Ты готова? – прервала мои раздумья Джоанна.
– К чему?
– К возвращению в Лабиринт.
Я вздохнула. Нет, если Дим не хочет этой встречи, то…
– Прости, я туда не вернусь.
Джоанна нахмурилась, и я приготовилась услышать от нее гневную тираду, но она вдруг с тоской посмотрела на меня.
– Это я во всем виновата. Мне и исправлять, – пробормотала она, обращаясь скорее к самой себе, чем ко мне, а затем громко выпалила: – Он думает, ты умерла.
– Но почему?! Кто сообщил ему подобную глупость?!
Моему удивлению не было предела.
– Я, – неожиданно призналась Джоанна.
Не может быть! Я уставилась на нее во все глаза.
– Я подумала, так будет лучше. И он больше не будет страдать, но похоже сделала только хуже, – Джоанна опустила голову, однако уже в следующее мгновение вновь взглянула на меня: – Скажи, что ты к нему чувствуешь?
Задай она этот вопрос до катастрофы, я бы, возможно, еще долго сомневалась, путаясь в собственных чувствах. Но теперь…
– Я его люблю!
– Тогда почему не хочешь вернуться?!
Мои мысли вновь утонули в сомнениях. А вдруг известие, что я жива, ничего не изменит?
– Видишь ли…
Как бы получше объяснить Джоанне свою позицию?
Но программа заставила меня позабыть обо всем единственной фразой: «Он тоже тебя любит».
– Что?!
Сначала я ей не поверила. Ну что она может понимать в чувствах и тонкостях человеческих отношений?
– Значит, все еще сомневаешься? – уточнила Джоанна и, сведя брови к переносице, внезапно заговорила: – Не пойму я вас, людей! У нас в механическом мире все просто и понятно: у каждой шестеренки есть свое место и назначение. У вас же все настолько непонятно и запутано. Вот, например, я же предлагала Димитрию отомстить его родне за отношение к собственному сыну. И знаешь, что он мне ответил?
Я отрицательно покачала головой.
– Что он их прощает! Представляешь?! Хоть я же видела, какую боль принесло ему их предательство. А с тобой? Ситуация ведь в чем-то повторилась. И я снова предложила отомстить.
Э-э-э… вот так поворот!
– … но он заявил, что нельзя обижать девчонок. Тогда я подумала: «Ладно! Хорошо! Значит подождем, пока ты вырастешь». А через пятнадцать лет я напомнила об этом Димитрию. Он же с таким изумлением уставился на меня, будто я сказала какую-то величайшую глупость. «Ну хорошо, раз Димитрий не хочет, значит, займусь этим сама», – решила я тогда и попыталась испортить тебе жизнь с помощью роботов и бытовой техники. Помню, как ты возмущалась, когда у тебя что-нибудь выходило из строя…
– Так это твоих рук дело?! – шокировано воскликнула я.
– Ну, конечно! Должна же ты была получить хоть какое-то наказание!
– Но постой! Потом ведь все волшебных образом налаживалось!
– Конечно, ведь вмешивался Димитрий, и мне приходилось отступать. Когда же ты связалась с Хопкинсом, он и вовсе словно сошел с ума. Это по его просьбе я достала записи с сенатором. А потом, когда тебя схватили, нам пришлось взломать защиту Ястребов и придумать, как тебя оттуда вытащить.
Я сидела, приоткрыв рот, и никак не могла прийти в себя, настолько ее рассказ меня ошеломил. Но теперь действительно все сходилось. Эх, а я-то всегда думала, что мне попадалась бракованная техника или мой организм как-то странно на нее воздействовал, но, оказывается, причина была совершенно в другом. А Дим… Дим, выходит, никогда обо мне и не забывал, умудряясь заботиться даже на расстоянии. И я приняла решение:
– Возвращаюсь в Лабиринт!
– Ну наконец-то, – облегченно выдохнула Джоанна.
А через пять минут мы уже неслись по воздушной трассе к далеким нежно-зеленым лужайкам. По дороге я долго думала, что и как скажу Диму, подбирала красивые правильные слова, но они тут же вылетели из головы, как только я его увидела, такого невероятно близкого и родного.
Послесловие
Спорили мы ожесточенно уже минут десять, если не больше. И как ни странно, причиной этому стали мои картины. Джоанна доказывала, что механическим созданиям из Лабиринта они тоже будут интересны, я же в этом сомневалась. Ну, в самом деле разве может произвести впечатление на роботов, например, картина морского пейзажа, которую я и создавала в данный момент?
– А я говорю, ты их недооцениваешь. Роботы ничуть не хуже людей способны понимать искусство, – настаивала Джоанна: – И Димитрий меня в этом наверняка поддержит.
Но Дим поступил мудро, решив не лезть в наш спор, зато дал дельный совет: «А вы проведите эксперимент и на практике узнайте, кто из вас прав». Мы с Джоанной переглянулись и согласились.
Н-да, ну что сказать? В итоге ни она, ни я не угадали. На роботов мой шедевр произвел грандиозное впечатление, но странное… Как только жители Лабиринта увидели тихо перекатывающиеся нежно-розовые, словно цветы сакуры, морские волны, тут же бросились в рассыпную.
– Ничего не понимаю, – расстроилась я: – Неужели получилось настолько ужасно?!
– Хм, вроде бы нет, – задумчиво протянула Джоанна.
А затем мы обе посмотрели на Дима, молчаливо требуя объяснений.
– А чего вы хотели?! – усмехнулся он: – Для них вода – первейший враг: зальет микросхемы, детали заржавеют, вот и разбежались кто куда пока не поздно.
– Ну вот, а ты говорила, что роботы ничего не понимают.
– Неужели ты и в самом деле считаешь, они способны чувствовать красоту? – вернулась я к изначальной причине нашего спора.
– Ну конечно! Только… – и Джоанна поморщилась, – ты в следующий раз создавай что-нибудь нейтральное, а еще лучше вид заводского цеха.
Я усмехнулась. Ну да, а чего ожидала? Жители Лабиринта – ведь необычные ценители искусства.
– Ладно, я подумаю над твоей идеей, – сдалась я и спросила у Дима: – Ты с нами идешь?
– Нет, задержусь еще немного, – и он указал на крылатое насекомое с перебитым хвостом.
Ясно! Значит будет чинить или, вернее, лечить, как здесь говорят. И я отправилась дальше по улице в сопровождении Джоанны. Да-да, теперь Лабиринт стал и моим домом. Возвращаться в свою пустую квартиру я больше не спешила, потому что здесь наконец обрела свою семью.
